Текст книги "Прореха в пространстве реальности"

Автор книги: Елена Лукина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Елена Лукина
Прореха в пространстве реальности

Глава 1

– Черт! Почему же так холодно!  – подумала я, открывая глаза.

Руки, которыми я держала одеяло, онемели. Дочка спала, уткнувшись личиком мне в грудь и холода пока не ощущала. Полка была узкой для нас двоих, так что я лежала, уперевшись спиной в столик. В ногах стоял рюкзак с необходимыми вещами. Я быстро поняла, что нужно в пути, когда едешь с ребенком. И он всегда стоял в ногах. Так что полностью вытянуться на полке я не могла. Ехала всю дорогу согнувшись, балансируя на краю.

Маленький огонек над дверью, почему-то не светился. Этот огонек бесил меня всегда. В темноте этот маленький лучик света всегда бил прямо в глаза. И сейчас его не было. Темнота в вагоне была если не абсолютной, то очень непроницаемой.

Какая-то возня в коридоре привлекла мое внимание.

– Загулял кто-то, – подумала я. – Не сидится в своем купе.

Я покачала головой. Вот люди. Они даже не подозревают, как бы я хотела оказаться на их месте. Спокойно лечь на полку и спать. А не дергаться каждый раз, когда дочка начинает ворочаться.

Глаза закрылись сами собой. Неплохо было бы еще поспать.

– И почему мы стоим?

Этот вопрос застыл в воздухе, потому что задать его мне было некому. Дочка спала, да и вряд ли бы мне ответила. Соседка же тихо посапывала, заснув сразу после отправления поезда.

Я взяла со столика телефон и посмотрела время.

4.38

Хм. Как странно. Обычно в это время поезд едет не останавливаясь. Я это точно знала, потому что как минимум раз в три месяца мы с дочкой, а иногда и с мужем ездили к моей маме.

Я вздохнула. Ничего не поделаешь, будем стоять. Выходить к проводнице мне не хотелось. Единственное, что меня беспокоило, это то, что дочка могла проснуться. На станциях, в остановившемся поезде она часто просыпалась.

Я еще раз вздохнула и встала за одеялом. Очень уж мощно был включен кондиционер. Так всегда бывает, сначала в купе дышать невозможно, а потом холодно как в Арктике.

Дотянуться до одеял было не просто. Темнота тоже не способствовала. Пришлось действовать на ощупь.

 Они лежали на багажной полке, под самым потолком. Туда их по моей просьбе, положил муж. Он провожал нас совсем ненадолго. Уже завтра Миша сядет в поезд и приедет к нам.

Встав на нашу нижнюю полку, я в очередной раз испытала прилив радости. Кроме нас троих никого в купе не было. А это значит, что верхние полки были пусты.

Наконец я зацепила край одного из одеял и потащила вниз.

Вдруг дверь купе кто-то дернул. Я так и застыла, балансируя на краешке полки с одеялом в руке.

Отчего-то побежал мороз по коже.

– Это от холода – произнесла я мысленно. – Кто бы ты ни был, уходи пока Маринка не проснулась.

Я осторожно спустилась вниз. Дверь дернули еще раз, уже сильнее. Были слышны приглушенные ругательства. Мужской голос выдавал непечатные фразы.

Я так и стояла неподвижно. Все тело сковало страхом. Хотя чего бояться-то? Просто перепутали купе.

Мужчина смирился с тем, что дверь закрыта и пошел дальше. Я услышала, как он дернул ручку двери следующего купе. Судя по недовольным крикам, он опять промахнулся.

Я выдохнула. Оказывается, все это время я не дышала.

Сев на полку, укрыла дочку еще одним одеялом и соорудила что-то вроде шалашика над ее головой.

Потерев руки, подумала, что будет неплохо тоже поспать, но так и не сдвинулась с места.

Вместо этого опять взяла телефон. Время 5.05. Ого, когда это столько времени успело пройти. И почему мы так и стоим на месте? И кто это мужик? Напился и пошел по вагону?

Я прислушалась, криков из соседнего купе слышно не было. Да уж, вот он их напугал. И вдруг мне пришло в голову, что они как-то быстро угомонились. За стеной было очень тихо.

Шаги в коридоре еще продолжались, но уже в отдалении. Я перестала прислушиваться к тому, что происходит в вагоне.

В мыслях я подгоняла поезд. Скорее бы доехать до дома, искупаться, выпить чаю.

Когда мысль о чае стала вызывать не радость, а тоску я опять подумал о том мужике. И почувствовала такую ненависть к нему. Скорее всего из-за него стоим. Угомонить не могут. Где полиция, почему он шастает и людям мешает. А если бы Маринка проснулась.

Вдруг тишину вагона разбили шаги как минимум трех человек. Они разговаривали, даже не приглушив голос. Топали тоже основательно.

– Да что за… – прошипела я в сторону двери.

Беготня не заканчивалась. Злость во мне тоже. Было сильное желание выйти и сказать им пару ласковых. Но я не вышла, во-первых, я элементарно боялась, а во-вторых, не хотела мешать. Мало ли что. Это же наверняка полицейские. Кто будет так по-хозяйски расхаживать по вагону ночью. Только представители власти.

Надо поспать. Так и время быстрее пройдет. И мысли в голову лезть не будут. Что бы дочка не упала, я легла к ней и закрыла глаза.

Уснуть не получалось. Не оставляло беспокойство. Странно все. Мужик. Непонятные хождения по коридору. Да и голоса тоже. Зачем так громко разговаривать. Ночь вообще-то.

В общем к беспокойным сон не идет. А успокоится я не могла. Даже читать не получалось. Мысли гуляли далеко от сюжета книги.

Где-то через час все закончилось. Шум стих, по коридору никто не ходил.

Облегченно вздохнув, я улеглась поудобнее. Закрыла глаза и застыла в ожидании начала движения поезда. Даже за полку взялась, поезд обязательно дернется, когда поедет.

Вдруг со стороны купе проводницы послышались шаги.

Я закатила глаза, не хватало, чтобы опять началось. Но что-то мне подсказывало, что все закончилось окончательно.

Прислушиваясь, я приподняла голову. Через пять минут опустила ее обратно и закрыла глаза. Стояла тишина. Слышно было только, негромкий гул разговора, но он был едва слышен.

Я в который раз уже за это время вздохнула. Что же происходит. И мы до сих пор стоим.

Сколько времени то уже прошло?

Я потянулась к столику, но обнаружила телефон, крепко зажатым в руках.

Хм. Настолько к нему привыкла, что с ним чувствовала себя в безопасности. Не зарождающаяся ли это зависимость от него?

Эти мысли проскальзывали в голове не задерживаясь. Меня беспокоило только почему мы так долго стоит. И еще больше, почему люди не возмущаются. Не могу поверить, что весь вагон состоит из таких-же как я. Тех, кто не любит привлекать к себе внимание.

Так, я же хотела посмотреть сколько времени. Нажала на кнопку разблокировки и ахнула.

6.30

Блин, мы через час уже должны были приехать в Энск. А теперь вообще не ясно сколько тут торчать будем, а потом еще и ехать.

Я опять почувствовала прилив злости.

Вот почему все мои планы рушатся. Чтобы не задумала. А ведь мы должны были приехать, сходить в магазин за нарядом для дочки.

Пока я злилась, все смолкло. Даже тот едва слышимый разговор.

Опять кто-то легко бежал, теперь уже в сторону купе проводника. Стукнула дверь тамбура. Отлично, сейчас еще будут туда-сюда ходить.

Я все-таки решилась выглянуть в коридор. В конце концов сколько можно.

Минут пять я собиралась с духом. И вот опять легкие шаги, я поняла, что это мой шанс.  Сейчас или никогда я не решусь выйти.

Я встала, и тихонько открыла дверь купе.

Глава 2

В коридоре было темно. Поздний зимний рассвет и не думал еще приходить, а лампы не горели. Так же были выключены табло, сообщающие время и статус туалетов.

Я нахмурилась и высунула голову из купе. Ко мне бежала проводница.

Очень милая девушка. Улыбалась, всем пассажирам. Помогала зайти в вагон. Постоянно протирала ручку лесенки.

Сейчас же лицо ее, искажала гримаса ужаса.

– Что происходит – почему-то шепотом спросила я.

– Мне…простите… спрячьтесь…не открывайте никому, – на ходу прошептала она и скрылась за дверями вагона.

Я непонимающе посмотрела ей вслед, потом так же тихо и аккуратно закрыла дверь купе и закрыла на защелку. Подпрыгнув от внезапно громкого звука.

Я стояла и держалась за ручку и меня накрыла паника. Оказывается, она была все время, только я не хотела ее замечать.

Человек в панике, уже не человек. Он не может думать и действовать разумно.

Я старалась дышать так как учили на йоге. На четыре счета вдох, на восемь выдох.

Дыхание меня успокоило. Я села на полку и обнаружила, что соседка моя не спит.

– Что-то случилось? Мы уже приехали? – она села под одеялом.

Крупные серьги закачались. Как ее уши выдерживают такой вес?

Я тут же одернула себя. Какие серьги? Какая разница как они там держаться.

Соседка так и смотрела на меня с ожиданием.

– Я не знаю. Проводница сказала, спрятаться и никому не открывать. Мы стоим уже около двух часов. Сначала кто-то бегал, потом затихло вроде все.

– Наверное, стоит сходить узнать, почему мы так долго стоим. – произнесла женщина и встала.

– Не надо. Вы не видели проводницу. Она была в ужасе. И говорите шепотом. То, что здесь происходит. Неужели вы не чувствуете?

Я действительно чувствовала давление. И ощущение ненормальности происходящего не проходило.

– Не нужно никуда идти, – произнесла я еще раз.

Женщина недовольно скривилась, но села. Почувствовала, наверно, что я не дам ей это сделать. Вплоть до физических действий.

Вообще на меня это не похоже. Обычно я очень спокойная и скорее ведомая. Не люблю принимать решения и нести ответственность за других людей.

Но иногда, в моменты, когда все теряются я могу взять бразды правления в свои руки и тогда во мне просыпаются такие силы, что меня начинают слушать все вокруг.

– Давайте хоть штору поднимем, – с вызовом и обидой произнесла соседка.

– Да вы что, – я кинулась к окну и прижала край, который та было начала поднимать, на место. – А если кто-то снаружи стоит?

– Да кто стоит? Что вы несете? Может у проводницы деньги не сошлись, или украли у пассажира что-то, а вы переполошились.

Она явно было возмущена тем, что я смею ей перечить. Женщине было уже около шестидесяти лет. И ее задевало то, что я позволяю себе ей перечить. Это действительно было странно. Потому что в течении вчера я во всем с ней соглашалась.

Мне тоже не особо это нравилось, но что поделаешь. Возможно, от этого зависела наша жизнь.

– Вы не видели ее глаз. Вы не слышали, какая тут была беготня. Вы не понимаете, произошло что-то страшное.

Я отчаянно пыталась донести, что нам нужно затаиться.

Стояла тишина. Мы не двигались и не разговаривали. Даже не смотрели друг на друга.

Минут через пять я решила, что все-таки можно выглянуть. Неизвестность начала тяготить сознание. а темнота давила не хуже бетонной плиты.

– Я хочу выглянуть в окно, – произнесла я негромко.

– Вы же говорили, что этого делать нельзя.

Вообще то я говорила, что нельзя окно открывать, про выглядывание не было ни слова, но спорить не стала.

– Говорила, но совсем в неизвестности уже невозможно. И давайте как-нибудь будем на одной стороне. Итак, не понятно, что происходит. Я немного отодвину штору и посмотрю.

Соседка махнула рукой в сторону окна, как будто приглашала меня пройти за столик и отвернулась.

И чего она так себя ведет, столько напыщенности. И на меня свысока смотрит. Что за попутчица мне досталась.

Ладно, какая есть уже.

Я глубоко вдохнула и немного отодвинула шторку. На улице было все так же темно, но снег не давал опуститься совсем уж кромешной тьме.

Выглянув, я тут же отпрянула. Вернула на место шторку.

Выдохнула и посмотрела на соседку.

– Там какой-то мужик с автоматом, – шепотом произнесла я. – Он стоял спиной, только собирался поворачиваться. Вряд ли видел меня.

– Что? Вы меня разыгрываете? – у нее сделалось надменное лицо.

И я подумала, а не профессор ли она часом? Очень уж она себя вела похоже.

– Блин, да какая разница, – произнесла я вслух.

Женщина посмотрела на меня тем самым взглядом, которым профессора старой закалки, смотрят на нерадивых студентов.

Я мотнула головой и произнесла:

– Вы действительно думаете, что я буду шутить так? Мы стоим неизвестно где. Это не станция. Лес подходит вплотную к дороге. В вагоне стоит тишина, проводница с безумными глазами, беготня до всего этого и еще мужик с автоматом.

Дочка заворочалась под одеялами. если она сейчас проснется, все мы пропали.

“Профессор” подумала о том же. Я впервые увидела страх в ее глазах. Ну надо же, ничто человеческое ей не чуждо. И тут же одернула себя. Сколько можно уже. Все люди ведут себя по-разному в стрессовых ситуациях.

– Если вдруг Маринка проснется и заплачет, лезьте на третью полку. Вон ту багажную. Я положу одеяла, и они вряд ли полезут Вас искать, – произнесла я.

– Хорошо. Но я надеюсь с Вами ничего не случится.

– Я тоже на это надеюсь, – хмыкнула я.

Нервы. Хорошо хоть не рассмеялась. А то со мной и такое могло быть.

Чтобы не допустить неприемлемых реакций, я встала и взяла рюкзак, в котором лежали разные дочкины принадлежности. Покопавшись в нем, я достала фруктовую пюрешку, как только проснется сразу же засуну ей в рот. А там уже и плакать ей нечего будет.

Вообще удивительно как долго она спит.

Закрывая рюкзак, я почувствовала, как кожа покрывается мурашками. Организм отреагировал раньше, чем я могла осознать. Еле уловимый шум. Может показалось?

Показалось ли или кто-то действительно поднимается в вагон. Дочка перевернулась на другой бок и затихла. Я выдохнула и выпрямилась.

Тук-тук-тук… негромкое постукивание.

Не показалось. Кто-то действительно забирается в вагон. Звук открываемой двери.

– Наверное, тот все-так заметил вас в окне, – прошептала соседка.

– Не мог он увидеть. Молчите, – я махнула на нее рукой.

Шаги медленно приближались.

Я легла к дочке и обняла ее, чтобы ей было комфортнее. Шаги были отчетливо слышны. Все ближе к нашему купе. Еще шаг и как раз напротив двери. И вдруг шаги прекратились. Если он сейчас начнет дергать ручку мы пропали. Маринка точно проснется и испугается. А испугавшись, заплачет.

Соседка застыла. Только губы еле уловимо шевелились. Наверное молиться.

Я тоже закрыла глаза. Через мгновение шаги возобновились. Он простоял возле купе не больше минуты, но мне они показались вечностью.

Маринка пока еще не проснулась. Я убрала руки от дочки и взяла телефон. Хм. Надо реже его трогать, а то сядет.

Соседка села и тоже достала свой телефон.

– У Вас много зарядки еще? – спросила я.

– Да. Я так часто телефон не беру, – осуждение в ее голосе было какое-то не настоящее. Как будто она просто говорит по привычке.

– Надо беречь батарею.

– Связи все равно нет.

– А вдруг мы сейчас поедем? Надо ж будет отписать своим родным, что поезд задерживается. Хотя вряд ли мы поедем куда-нибудь. Но связь в любом случае пригодиться. Когда мы дойдем до места, где она есть.

– Вы знаете, я что-то тоже уже не верю, что мы поедем. Подозрительно тихо в вагоне. Как будто кроме нас и нет никого. Вы говорили, что был шум?

– Да.

– Так может произошла какая авария в поезде и всех эвакуировали. А про нас в спешке забыли? А автоматчик это полиция была.

Я задумалась, очень хотелось поверить в это, но…

– А как же проводница?

– Так напугалась, может напортачила чего. Она ж еще студентка. Молодая-ветер в голове.

Я не знаю, как нужно накосячить, чтобы появился такой ужас в глазах.

Больше ничего не происходило. Мы сидели, вслушиваясь в тишину. Но как только за неизвестным закрылась дверь вагона, тишину ничто не нарушало. Спустя пятнадцать минут безмолвия, я произнесла:

– Хочу еще раз выглянуть в окно.

Аккуратно протиснувшись между полкой и столиком, я отодвинула край занавески. Было уже более-менее светло. Рядом с поездом, насколько хватало глаз, никого не было.

– Нет никого.

– И что это значит?

– Я думаю, уже можно выйти. Как-то нет ощущения опасности больше.

– Ну конечно, – насмешливо произнесла женщина. – Если Вы чувствуете, то можно идти.

Я закатила глаза и ничего не ответила. Зашевелилась Маринка. Открыла глазки и села. Потом опять откинулась на подушку и потянулась.

– Мама, – сказала она.

Это можно было перевести так: холодно, хочу пить и поменяй мне подгузник.

Соседка подняла штору и купе осветилось тусклым зимним светом.

Начав заниматься привычными делами, я тем не менее не забывала про то, в какой ситуации мы оказались. Было две версии происходящего. И обе мне не нравились. И та, что на поезд напали, и та, что произошла авария. В любом случае, мы неизвестно где. Застряли в пустом поезде. Или не в пустом. Что еще хуже.

В вагоне было тихо, и женщина решила действовать.

– Нам пора идти. Сколько можно сидеть в холодном поезде? – и она решительно встала. – Собирайте вещи.

Мне ничего не оставалось кроме как подчинится.

Глава 3

Много времени сборы не заняли. Я переложила все необходимое в рюкзак дочки. Одела на нее два слоя одежды и зимний комбинезон. Оделась сама, так же в два слоя.

– Вы что собираетесь оставить вещи здесь? – соседка несказанно удивилась.

– Да, мне тяжело будет нести и сумки, и Маринку. Главное документы, телефон, еда для дочки и ее игрушки. Непонятно, когда до дома доберемся. С ними ей будет спокойнее.

Женщина вздохнула, пожала плечами и полезла вытаскивать свой чемодан. Она делала это очень громко. Но я, хоть и не чувствовала опасности, все равно боялась на всякий случай.

Это давняя привычка не слушать себя, а делать так как положено в данных обстоятельствах, прочно укоренилась во мне.

Я шикала на женщину и занимала Маринку.

Дверь нашего купе была закрыта, но если бы кто-то находился в вагоне, то уже точно бы прибежали.

Вытащив первый чемодан, попутчица потащила за ручку второй.

Страх немного отступил. И появилось желание выйти из тесного купе.

– Ладно, мы с Мариной пройдем к проводнице, посмотрим, вдруг там есть, что ни будь. Или может она тоже спряталась, – произнесла я и открыла дверь.

– Вы что же меня одну оставите с чемоданами? – возмутилась соседка.

Я обернулась, не в силах поверить в то, что слышу.

– Вы серьезно? – сказала я громче чем мне того хотелось.

Она оторвала наконец взгляд от чемодана.

– Что?

– Вы думаете мне есть какое-то дело до Ваших чемоданов? Оставьте их здесь, я Вам помогать тащить их не буду.

Она молча подняла оба чемодана.

Вот упрямая. Ладно, это ее дело. Злость позволяла говорить мне то, чего я бы никогда не решилась сказать в обычном состоянии. Злость и страх.

Я вышла и свернула в сторону купе проводницы. Быстро преодолела расстояние в несколько метров и увидела, что дверь закрыта.

Взявшись за ручку, я тут же отдернула руку.

– Что это? – вслух произнесла я.

Марника бросила на меня любопытный взгляд.

– Это я себе сказала, – ответила я на немой вопрос.

Опустив взгляд на руку, я увидела, что она стала красной. Кровь. Хорошо, что я держала дочку спиной к купе. Осторожно потянув дверь в сторону, я увидела, то, что и ожидала увидеть.

Девушка была убита выстрелом в грудь.

Жалость сдавила сердце. Минуту я просто стояла и думала, о том, что она спасла нам жизнь. Она точно знала сколько людей в вагоне и какие купе заняты.

На глаза навернулись слезы. И чувство вины. Как будто я немного причастна к ее смерти. Ведь мы живы, а она нет.

Я тихо вышла из купе и закрыла дверь.

– Ну что там?

От неожиданности я подпрыгнула. Рядом стояла соседка. За ней, почти рядом с нашим купе стояли чемоданы.

Она поняла куда я смотрю и тут же ее лицо приняло высокомерное выражение. Но мне уже было все равно.

– Мертва, – произнесла я одними губами.

Маринке не надо этого знать. Хотя возможно когда-нибудь я расскажу ей о девушке, спасшей нас.

Я принялась запихивать в сумку, специально захваченную с собой, еду, которую продают пассажирам.

– Что дальше делаем? – вопрос прозвучал глухо. Женщина тоже переживала, хоть и пыталась это скрыть.

– Может пойдем по вагонам? В сторону машинного отделения? Там же могут быть рации? – предложила я.

– Да. Так и сделаем, – решила соседка. – Надо по всем вагонам еду собрать, кто знает, как далеко нам придется идти.

Произнося последние слова, моя попутчица едва заметно вздрогнула.

Оно и понятно. Дамочка наверняка привыкла ездить на машине или в общественном транспорте. Точно не пешком передвигалась.

Я оценивающе посмотрела на женщину. Она производит впечатление выносливой и далеко не слабой здоровьем тетки, справиться.

А вот мне придется не легко. Маринку я понесу на себе. И не смотря на всю мою любовь к пешим прогулкам, преодолеть этот путь будет не просто.

Мы отправились по вагонам. Солнце светило в окна. И его праздничная яркость служила контрастом для тел, которые были и в купешках и в коридорах. И было жутко смотреть на окоченевшие лица, покрытые инеем и сверкающие в солнечных лучах.

По пути мы не забывали собирать еду. Она здесь больше никому не нужна.

И хоть я и старалась не смотреть на лица, они все равно отпечатывались в мозгах.

Наконец мы дошли до вагона машиниста.  Пройдя туда, мы обнаружили их тела. Солнце светило на одного из них. Он сидел в кресле. Второй лежал рядом, на лице застыло выражение практически детского удивления.

По сердцу прошла волна сострадания. Ему было лет 20, не больше.

Соседка первая зашла к ним в кабину и уже осматривала помещение.

– Вот рация, – воскликнула она.

– А вы умеете ей пользоваться? – спросила я.

– Нет. – она вздохнула. – Я надеялась, что вы сможете. Вы же постоянно с телефонами.

Я пожала плечами. Рация и смартфон мало чем похожи. Но не спорить же из-за этого.

– Ладно, попробую включить.

Я подошла к прибору и нажала на красную кнопку.

Радио ожило.

– Ого, – я на минуту загордилась. – Получилось.

– Включить мало, – наставительно произнесла соседка. – Надо еще и связаться с кем ни будь.

Я закатила глаза. Да что ж с ней такое. Покачав головой, я решила не обращать внимание на ее интонации. Пусть говорит как хочет.

Рация начала подавать признаки жизни. Зашипела и было приятно осознавать, что там сейчас где-то люди. И мы сможем с ними связаться.

Нажимая на еще какие-то кнопки, я вдруг услышала, что шипение изменилось.

И вдруг:

– Да. Кто это? – мужской голос звучал очень четко.

– Здравствуйте. Мы застряли в угнанном поезде. Кроме нас выживших нет. А там человек с автоматом был. Вы можете позвонить спасателям?

– Как давно вы там? – опять спросил голос.

– С ночи. Пожалуйста, тут маленький ребенок, а в поезде очень холодно. Помогите.

– Попробую. Через три часа… – остальные слова съел шум.

И вдруг стало тихо. Как отрезало. Рация перестала подавать признаки жизни и не реагировала на мои попытки опять ее включить.

Мы переглянулись.

– Интересно, а как мы по рации разговаривали, если нет электричества? – задала вопрос соседка.

– Может она от аккумуляторов работает? И сдохла именно в этот момент?

– Ну мы хотя бы знаем, что через три часа за нами приедут спасатели, – женщина говорила спокойно.

Видимо общение с далеким миром живых людей внушил ей уверенности. А я вот не было так уверена, что нас через три часа спасут. Нас же надо сначала найти, а потом добраться сюда. Это дорога явно не пользовалась большим спросом. Перед вагоном было много снега. Как будто это дорогу не чистили перед нашим приездом сюда.

Да и сама дорога, прямая на сколько хватало глаз была с двух сторон окружена лесом. И молодняк рос совсем рядом с рельсами.

– Я не думаю, что спасатели приедут так быстро, – решила поделиться я своими переживаниями.

И посмотрела на дочку. Господи, что ей приходиться переносить. Я посадила ее на второе кресло и повернула к приборной панели. Пока она изучала кнопки, мы с соседкой вытащили погибших мужчин к машинам.

– Может пойдём сами? – робко предложила я.

– Куда? – удивленно спросила женщина.

– К ближайшему населенному пункту. Деревне или ещё куда. Пойдем назад в обратную сторону.

– Зачем? Нас спасут. Приедут спасатели. И довезут нас до ближайшей станции, и мы поедем дальше.

– Не знаю, мне кажется, что нам лучше уйти отсюда.

– Слушай, там погода портиться. Лучше уж здесь пересидим, – и она села на второе кресло.

– В поезде полном мертвых? Застрять на неопределенный срок? А если бандиты вернуться чтобы убрать следы? Сжечь поезд? – я старалась говорить спокойно.

Но мне действительно не хотелось здесь оставаться.

– Они бы сразу это сделали, – соседка стояла на своем.

– Я не хочу тут застрять. И думаю, что нам надо идти. Здесь не теплее, чем снаружи, – я отступать тоже не собиралась.

И вообще, о чем она говорит. Солнце светит вовсю.

– Посмотрите в окно. Снаружи скоро снег повалит.

Я послушно подняла голову. На небе сгущались темно-фиолетовые тучи. И уже начали падать снежинки. Сразу потемнело и еще больше похолодало. Как быстро испортилась погода.

Я понимала, что в такую погоду выходить, это верная смерть. И смирилась с решением попутчицы.

Она взглянула на меня с видом человека, всегда правого во всем.

А я в который раз убедилась, что я всегда отстаиваю заранее провальные затеи.

– Я не хочу сидеть здесь. С ними со всеми, – тихо произнесла я.

– А я не хочу идти, не зная куда. И сколько нам идти по метели? Собьемся с пути.

– Мы пойдём по дороге, не по лесу же. Еда есть, зажигалок я набрала будем жечь костёр, когда замерзнем. Просто сидеть на месте не вариант.

Она посмотрела на меня. Я видела, что она не хочет идти, и в тоже время ей не хочется оставаться в этом поезде.

– Все, не будем терять время. Пойдём.

– Слушай, давай пересидим снегопад? – в голосе стали появляться человеческие нотки.

Я опять выглянула наружу. Снег закрыл обзор. В окно не было видно ни леса ни дороги. Тишина заполнила маленький отсек и только ветер противно выл в проводах.

– Да, в такой снегопад не пойдём, – согласилась я.

Одна я бы скорее всего пошла. Хотя, нет. Кого я обманываю. Не пошла бы я никуда. Страшно оказаться одной среди метели.