Текст книги "Девочки"

Автор книги: Елена Липатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Елена Липатова
Девочки

Часть 1

 
В упор, напряжённо
смотрю на неё…
В зеркальном квадрате лицо —
не моё!
Напоминает кого-то…
Серьёзная девочка,
кто ты?
Неровная чёлка,
резинка в косе…
Красивая?
Или такая, как все?
Внимательно смотрит
она на меня —
кто я?
 

Кто я?

Когда я надеваю короткую юбку, даже самую модную, все принимают меня за шестиклассницу. Мне не идут взрослые костюмы и туфли на каблуках. Мне ВООБЩЕ ничего не идёт! Только джинсы и всё детское. Бабушка говорит, что я – поздняя, как и моя мама, и что мама до семнадцати лет была «гадким утёнком», а потом стала самой красивой девушкой в городе и за ней все ухаживали.

Вот уж не верю! Если человек в детстве некрасивый, он таким и останется – психологически! Об этом я прочитала в бабушкиной книге по психологии. Бабушка у меня совсем не старая, хотя ей пятьдесят девять лет. Я думаю, что мне вообще-то здорово повезло с бабушкой, и когда я была маленькой, мы очень хорошо с ней дружили. Мы и сейчас дружим, но как-то по-другому… Раньше у меня от бабушки не было никаких секретов, а сейчас мне иногда кажется, что она – из другого века…

Например, бабушка считает, что всё в жизни зависит от самого человека: нужно только «учиться, трудиться и хорошо относиться к людям». Но она не понимает, что так думает только она, а все в классе в первую очередь смотрят, кого на какой машине привезли в школу и какой у кого мобильник.

А у меня ВООБЩЕ нет мобильника! Никакого! Если честно, то он мне и не нужен совсем, потому что в школе всё равно им нельзя пользоваться, а дома у нас есть обычный телефон.

А вот Асе без мобильника никак нельзя! Когда мы вместе идём из школы, мы почти не разговариваем, потому что через каждые пять минут из Асиной сумки раздаётся противное «та-там-та-таааа» и Ася небрежно подносит мобильник к уху и долго слушает, что ей там говорят. Иногда она тихонько говорит в трубку: «Хорошо, Серёжа» или: «Извини, Вадик. Завтра я не смогу».

Ася никогда не рассказывает мне, кто такие эти Вадик и Серёжа, а я не спрашиваю, потому что не хочу вмешиваться в её личные дела. Хотя мне немного обидно, что у Аси от меня появились секреты: всё-таки мы с ней – лучшие подруги…

С Асей Шумиловой мы дружим с третьего класса, хотя мы – совершенно разные. Ася – высокая, светленькая, с длинными, распущенными по плечам волосами, которые она иногда завязывает хвостом. А у меня до восьмого класса были косички, и только потом мамина знакомая посоветовала мне сделать стрижку-каре. И ещё Ася – уверенная в себе, а я – нет. Когда меня вызывают к доске читать наизусть отрывок из «Евгения Онегина», я краснею, путаюсь и забываю слова, хотя у меня хорошая память.

Но самое главное – это то, что Ася – красивая, а я – так себе… Вообще-то красивым жить на свете легче: красивые всегда помнят о том, что они – красивые, и ведут себя не так, как, например, Надя Канатьева, которую у нас в классе все считают «серой мышкой».

Но всё равно Ася – моя лучшая подруга, и я ей нисколько не завидую.

Иногда я долго стою перед зеркалом и думаю о том, что было бы, если бы я родилась похожей не на папу, а на маму… Тогда у меня были бы мамины густые курчавые волосы и тёмные «цыганские» глаза, которые сводили с ума всех парней города. Об этом мне рассказала бабушка – мамина мама. А вот меня красавицей никто не считает…

Кроме Аси у меня никого в школе нет из друзей – я имею в виду, из настоящих. Так получилось, что все за один год, даже за лето после восьмого, умудрились вырасти и повзрослеть, а я так и осталась маленькой… И Асе теперь интереснее общаться не со мной, а с Оксаной Родиной и Мариной Петрик, потому что они – самые модные в классе.

Когда мы остаёмся вдвоём, Ася превращается в прежнюю Асю, с которой мы совсем недавно с упоением два года подряд играли в принцесс! Ася была принцессой Франции Изабеллой Первой, а я – дочерью английского короля Иолантой. После уроков Ася прибегала ко мне и мы возводили замки и дворцы из книг, которых в нашем доме очень много. Особенно ценились у нас собрания сочинений Лескова и Ромена Роллана, потому что все тома – одного цвета и размера. Библиотеку начал собирать ещё папин папа, мой дедушка, которого я знаю только по фотографиям. А когда папа вырос и женился, к этой коллекции прибавились мамины книги на английском – Голсуорси, О. Генри и Хемингуэй.

Есть на стеллажах и моя полка, на которой сначала лежали стопкой детские тоненькие книжки, потом – сказки, которым вскоре пришлось ненадолго уступить место Гарри Поттеру. Гарри Поттера бабушка не одобряла, но тайком от меня прочитала четыре тома и остановилась на пятой книге, про которую сказала, что «это – не для детей».

Бабушка любит, когда к нам приходит Ася, потому что Ася – весёлая и лёгкая, а у меня меняется характер, и если я как сыч буду сидеть после школы дома и ни с кем не общаться, то запросто могу превратиться в замкнутого неинтересного человека. Во всяком случае, так считает бабушка, а она – кандидат наук по педагогике и знает всё о переходном возрасте, потому что её диссертация – как раз об этом.

Я тоже люблю, когда приходит Ася. Мы, как раньше, залезаем с ногами в огромное папино кресло, укрываемся полосатым пледом и сумерничаем. Ася полунамёками посвящает меня в тайны «светской» жизни – той, что проходит за стенами школы. Обычно рассказ обрывается на самом интригующем месте, когда «он на меня посмотрел, а я сделала вид, что не вижу, а потом… «. Ещё Ася советует, как избавиться от веснушек. Это очень просто: нужно выжать чайную ложку лимонного сока и перемешать с мёдом. Или просто потереть нос лимонной долькой.

Ася знает, что она красивая, и пользуется этим. Иногда я даже боюсь, что когда-нибудь Ася совсем перестанет со мной дружить, потому что с Петрик и Родиной ей интереснее и… престижнее? Когда они втроём идут по улице, на них все оглядываются.

Зато перед английским я оказываюсь нужна сразу всем! Только и слышно: «Оля, как это слово перевести?», «Широкова, дай грамматику списать!»

Когда Людмила Михайловна вызывает меня отвечать, все сидят притихшие, и даже Марина Петрик однажды сказала, что я классно смотрюсь, когда шпарю по-английски. Я не поняла, почему я «смотрюсь», а не «слушаюсь», хотя и это слово какое-то нелепое…

Английским я начала заниматься так давно, что иногда мне кажется, что я так и родилась двуязычной. Бабушка говорит, что мне было два с половиной года, когда мама показала мне куклу и сказала: «A doll». Бабушка тогда очень волновалась, как бы у меня в голове не перепутались английские и русские слова, но этого не произошло, потому что в четыре года я решительно предпочла всем существующим в мире языкам русский.

– Оленька, скажи, что это? – спрашивала по-английски мама и показывала мячик. – Ты что, забыла? This's a…

– Мячик! – упрямо говорила я по-русски. – Это – мячик.

А когда мне исполнилось семь лет, я долго болела – сначала желтухой, а потом – воспалением лёгких. Из больницы я вышла в октябре, и мама записала меня в обычную школу рядом с нашим домом, а не в первую английскую, потому что так посоветовала бабушка.

Два события!

Вчера в моей жизни произошли сразу два события.

Во-первых, из Нижнего Новгорода приехал папа и мы всю субботу и полвоскресенья были вместе.

Когда приезжает папа, в квартиру влетает весёлый ураган: вещи разбрасываются по комнатам, повсюду валяются бумажки от конфет, а на уроки мы с папой вообще плюём – не буквально, конечно, а просто делаем вид, что ничего не задано.

Когда приезжает папа, даже бабушка забывает о правильном питании и о том, что картошку нельзя есть вместе с котлетами, а только отдельно! И про то, что торт нельзя запивать чаем, а дыню заедать печеньем – бабушка временно не вспоминает.

Бабушка знает, что когда приезжает папа – можно всё!

После обеда мы долго сидим втроём на кухне и рассказываем самые важные новости.

У папы самая важная новость – это то, что у меня скоро будет маленький брат, с которым мы обязательно подружимся.

Бабушка рассказывает, как у них на кафедре стало невозможно общаться, потому что молодёжь помешалась на деньгах.

– А ты, Лёка, что молчишь? – спрашивает папа. – Что у вас в школе нового? Давай выкладывай!

Новостей у меня ОЧЕНЬ много, но самая главная – это то, что в первой английской школе в следующую субботу будет бал старшеклассников и Ася меня тоже пригласила. Это и есть моё второе событие, очень важное, потому что, во-первых, я никогда ещё не была на настоящем вечере старшеклассников, во-вторых, потому что в английской школе учится, по словам бабушки, «вся элита», а в третьих – и это самое главное! – потому что меня пригласила АСЯ!

– А что, Асю Шумилову перевели в первую школу? – удивляется папа. – У неё же, кажется, не очень с английским…

– Да нет, просто у неё там много знакомых. А приглашение – на двоих.

– Вот и хорошо! – радуется бабушка. – Книжки, конечно, читать полезно, но только помни, Ольга: молодость у человека бывает один раз!

– Да у неё ещё и не молодость, а детство, – улыбается папа и поднимается из-за стола. – Ну что, Лёка, пойдём по нашим местам?

Я люблю эти папины субботы, когда после обеда мы надеваем куртки, берём на всякий случай огромный складной папин зонт – и два, а то и три часа бесцельно бродим по Арзамасу. Иногда мы заходим в кафе или просто покупаем мороженое, смотрим с откоса на заливные луга и речку Тёшу или, если не грязно, через овраг добираемся до почти настоящего леса «Дубки». Во время этих прогулок я становлюсь такой, какой я была совсем недавно: маленькой девочкой, которой наплевать на веснушки и на то, что она – то есть я – некрасивая…

Но об этом я никогда не рассказываю папе, потому что папа считает, что я – очень даже симпатичная, тем более что мы с ним похожи. А с бабушкой на эту тему говорить бесполезно, потому что бабушка сразу же начинает читать мне лекцию о том, что красивых или некрасивых людей вообще не бывает, а просто есть люди, принимающие себя такими, какие они есть, или не принимающие. Бабушка себя относит к первой категории, а меня – ко второй.

А ещё мы с папой никогда не говорим о маме…

Мама мне приснилась всего один раз – через полгода после того, как всё это случилось. Сон был странным, и я никому о нём не рассказала. Во сне я каким-то образом знала, что мама здесь, в городе, и что её «отпустили» (кто? откуда?) только на один день. И вот я бегаю по городу и никак не могу с ней встретиться: у мамы на работе мне говорят, что она была здесь, но вот только что ушла в библиотеку, а в библиотеке её тоже нет… Я не понимаю, почему мама тратит напрасно время и не идёт домой, ко мне – ведь до вечера осталось всего несколько часов!.. И вдруг я вижу: навстречу по улице идёт моя мама в своём любимом голубом платье и улыбается. Я подбегаю к ней и, как в детстве, надеюсь, что вот сейчас мама всё решит и исправит, и всё снова будет хорошо. И мама в моём сне обнимает меня и смеётся, и говорит, что всё это неправда, то, что она умерла, и что никакого инфаркта не было – просто это какая-то ошибка и «кто это тебе такую ерунду сказал?».

И я сразу поверила в это, и мне стало легко, как будто сняли с груди тяжёлую плиту, и когда я проснулась, я не сразу поняла, что это – сон…

Я не танцую

Я долго думала, что мне надеть на вечер.

Сначала я почти решила, что синее платье со стойкой будет в самый раз – просто и элегантно! И оно мне действительно идёт, потому что в нём ничего нет такого, что подчёркивало бы мою «детскость». Но позвонила Ася и сказала, что я сошла с ума и что это моё платье можно надевать только на утренники в младших классах.

– Ну у тебя же должно быть хоть какое-то вечернее платье! – сказала мне Ася. – То зелёное с вырезом ещё куда ни шло!

Зелёное с вырезом, о котором напомнила мне Ася, делает меня похожей на малышку, нацепившую наряд старшей сестры. Мы с бабушкой купили это платье в Нижнем Новгороде случайно, даже без примерки, потому что было поздно и магазин закрывался, а был как раз мой размер. В магазине платье мне очень понравилось, и мы его купили и привезли в Арзамас. Я его один раз надела – и тут же сняла и повесила в шкаф.

– Наверное, я не пойду на вечер, – сказала я бабушке. – Мне надеть нечего.

– Как это нечего? – не поняла бабушка и только хотела рассказать, что у неё в моём возрасте было всего одно платье, да и то перешитое из старого, но посмотрела на меня – и передумала.

Всё-таки хорошо, что у моей бабушки диссертация – как раз про переходный возраст! В отличие от некоторых взрослых, бабушка иногда понимает, что для меня очень важно то, что для неё, наоборот, совсем не важно. Мобильник она не принимает из принципа и ещё потому, что прочитала в одном популярном медицинском журнале о том, что в мобильных телефонах есть какие-то вредные магнитные волны. Папа сказал, что это чушь и никем не проверенный факт, и что для современного подростка мобильник – это не просто средство связи с окружающим миром, но ещё и статус!

И потом папа с бабушкой долго спорили и бросались друг в друга словами «статус», «конформизм» и «социум». Про конформизм я уже слышала от бабушки – это значит, что у человека нет собственной позиции и он стремится быть таким, как все. Статус – тоже понятно. А про социум бабушка пообещала мне рассказать после того, как мы вернёмся из магазина с мобильником.

…Пока я запихивала в шкаф бесполезные тряпки, бабушка позвонила соседке тёте Ане Ершовой и через пять минут принесла кучу американских журналов с «Cover Girls» на обложках.

– Давай с тобой посмотрим и подумаем, – сказала бабушка, и мы с ней сели на мою кровать и стали перелистывать страницы. Все девочки на картинках были ослепительно красивыми, и у всех у них было то, что у нас в школе называют «супер», а бабушка определяет как «стиль».

– Вот посмотри-ка внимательно на эту девочку, – вдруг сказала бабушка и пододвинула ко мне журнал. – Правда, похожа?

Я посмотрела – а ведь точно! Не совсем, конечно, копия я, но и веснушки, и нос курносый, и волосы не длинные… И даже очки почти как у меня!

– Нравится? – спросила бабушка. – Вот такой стиль тебе и пойдёт!

Мы ещё раз внимательно рассмотрели американскую девочку на обложке, и я отнесла журналы тёте Ане.

Тётя Аня – мамина институтская подруга. Они с мамой вместе учились сначала в школе, а потом в инъязе. А вот после института тётя Аня не захотела преподавать английский, переучилась на модельера и недавно даже заняла первое место в областном конкурсе на лучший дизайн летней одежды. Именно тётя Аня полтора года назад, когда папа женился на Наташе, уговорила папу оставить меня жить у бабушки в Арзамасе, потому что «так будет лучше для Оли». Бабушка тоже этого очень хотела, а мне тогда было всё равно…

Я показала тёте Ане картинку с девочкой в простом коротком платье с двумя несимметричными нашивками – одна на отвороте воротничка, а другая – с противоположной стороны на подоле. Нашивки были крохотные, но очень яркие – красная, белая и синяя полоски. А ещё – и это самое важное! – на девочке были блестящие туфельки на небольшом каблучке: почти такие же мы купили с бабушкой в начале учебного года.

Тётя Аня сказала, что полоски – это знак американской фирмы «Tommy», выпускающей одежду для подростков, и что купить такое платье в Арзамасе нам вряд ли удастся.

– Самое главное – найти свой стиль! – сказала тётя Аня. – Одежда – это отражение твоего внутреннего мира, того, какой ты себя ощущаешь. А ощущаешь ты себя подростком, а не взрослой девушкой на высоких каблуках, ведь так?

И ещё тётя Аня сказала, что копировать чужой известный дизайн, да к тому же подделывать знак фирмы – не самый лучший для нас вариант.

– Но ты не переживай! – добавила тётя Аня. – До твоего вечера сколько ещё? Неделя? Да за неделю мы из тебя такую красавицу сделаем – все просто ахнут!

Вечером позвонила Ася и поинтересовалась, в чём я собираюсь пойти на осенний бал.

– Не знаю ещё, – честно призналась я. – А ты в чём пойдёшь?

– Увидишь, – загадочно ответила Ася. – Ну, пока.

…Когда я примерила платье, которое придумала для меня тётя Аня, я минут пять молчала, недоверчиво рассматривая знакомую девочку в зеркале, а потом подпрыгнула, покружилась и бросилась к тёте Ане обниматься.

– Тётечка Анечка, спасибо!!! Ой, какое!..

– Нравится? – смеётся тётя Аня. – Подожди, не крутись! Это ещё не всё!

Тётя Аня усадила меня перед зеркалом и выбрала из множества разноцветных баночек и пластмассовых коробок две.

– Девочке в твоём возрасте можно и вообще обойтись без косметики, – задумчиво сказала она, проводя пуховкой по моему лицу. – Но если чуть-чуть подчеркнуть… помочь природе…

Тётя Аня с сомнением повертела в руках тюбик с губной помадой:

– Вот эта будет в самый раз.

* * *

Мы договорились с Асей, что я зайду за ней без пятнадцати семь и дядя Витя, Асин папа, отвезёт нас в первую английскую. От нас до этой школы минут пятнадцать пешком, но Ася решила, что может пойти дождь и вообще на машине удобнее.

Я позвонила в дверь Асиной квартиры ровно без пятнадцати, но Ася почему-то сказала, что я – копуша и что дядя Витя уже давно нас ждёт с машиной внизу.

Я только взглянула в дверях на Асю – и сразу поняла, что если уж что-то не дано от природы – то с этим ничего не поделаешь! Мне – не дано, и никакие ухищрения тут не помогут! Потому что рядом с Асей я всегда буду выглядеть незаметной подругой, которая и нужна-то просто как «фон»…

– Тебе идёт это платье, – одобрила Ася. – Оно тебя очень молодит.

С Асей в последнее время стало трудно общаться: никогда не поймёшь, что она хочет сказать на самом деле. Вот и сейчас я так и не поняла, понравилось ей наше с тётей Аней изделие или она просто надо мной подсмеивается.

– Ну, принцессы, забирайтесь в машину! – сказал дядя Витя и распахнул заднюю дверцу. – Только пристегнитесь обе, а то мне, Оля, от твоей бабушки достанется!

В машине Ася снова превращается из взрослой незнакомой красавицы, с которой даже страшно разговаривать, в мою самую лучшую подругу.

– А как тебе мой outfit? Думаешь, ничего? – доверительно спрашивает Ася.

– Ничего, – говорю я с восхищением. – Ты как настоящая модель!

Дядя Витя оглядывается и почему-то улыбается:

– Приехали, модели. А я здесь развернусь – мне ещё в аптеку заехать надо.

У дверей трое старшеклассников в костюмах и галстуках проверяют пригласительные билеты. Ася берёт меня, как маленькую, за руку и уверенно подходит к крыльцу.

– Привет! – раздаётся над самым моим ухом, и рядом вырастает как из-под земли высокий – выше меня на две головы – парень в очках с затемнёнными стёклами.

– Привет, – холодно отвечает Ася, отворачивается и щурит глаза. Мы идём все втроём и молчим. Ася не знакомит нас, хотя парень идёт рядом со мной, и я чувствую себя лишней.

В школьном фойе – музыка, на стенах и даже на потолке – гирлянды из кленовых листьев, перед зеркалом толпятся старшеклассницы, почти все – на высоких каблуках и с распущенными волосами. Ася куда-то сразу же исчезает, а я стою у колонны и делаю вид, что изучаю приклеенную к ней афишу.

Когда раздаётся звонок, я поднимаюсь вслед за всеми по лестнице на второй этаж в актовый зал. Там уже играет настоящий оркестр, но никто не танцует: девочки ходят парами по коридору, а парни толпятся у дверей, поглядывая на девочек. Я пытаюсь найти в толпе Асю – всё-таки мы с ней лучшие подруги! – и временно занимаю место у стенки рядом с тремя старшеклассницами. Со стороны может показаться, что я тоже разговариваю со своими знакомыми и что мне ужасно весело.

В зале гаснет верхний свет – горят только настенные бра, – и вот уже появляются несколько танцующих пар. Аси среди них нет, да теперь в потёмках её и не разглядеть. Почему-то никто не замечает моего платья, которое ещё вчера мне так шло!..

«Медленный танец! Танцуют все!» – кричит в микрофон распорядитель, и я наконец вижу Асю, а рядом с ней – того длинного в тёмных очках. Почему-то они не танцуют… нет, всё-таки вышли в круг и стоят в обнимку, раскачиваясь под музыку.

– Потанцуем?

Я и не заметила, откуда он появился, этот парень в вельветовой куртке. Остановился передо мной… и он, кажется, приглашает меня на танец?..

Я не успеваю ответить, потому что одна из старшеклассниц, с которыми я так и не познакомилась, сделала взрослое высокомерное лицо принцессы-недотроги и пропела:

– Я не танцую.

Парень неловко усмехается и поворачивается ко мне:

– Потанцуем?

Перед этим моим первым вечером Ася Шумилова предупредила, что если мальчик вот так приглашает только потому, что другая девочка не стала с ним танцевать, ни в коем случае нельзя соглашаться, потому что это – оскорбление! И я тоже повторяю вслед за старшеклассницей-недотрогой: «Я не танцую» – с теми же интонациями и выражением лица.

Парень в вельветовой куртке отходит с независимым видом, а я перевожу дух и думаю, что получилось не совсем то, что я себе представляла. Я думала, что все мальчики из первой школы сразу влюбятся в меня в новом платье – ну если не все, то хотя бы сразу трое или четверо! – и будут наперебой приглашать меня танцевать, а я буду с гордым видом говорить: «Я не танцую».

Снова медленный танец… Сколько, интересно, времени я тут торчу у стенки – час или больше? А говорили – «Бал! Бал!». А это – обычный школьный вечер, разница только в том, что тут почти все – старше меня.

– Танец ретро! – объявляет в микрофон распорядитель. – Кавалеры приглашают дам! Танцуем ВАЛЬС!

И тут вспыхнули сразу все люстры и со сцены в зал выпорхнули десять пар – мальчики в строгих костюмах, девочки в одинаковых пышных бальных платьях до колен – и закружились под «Сказки Венского леса», легко и красиво. А пока они летали по залу, все просто стояли и смотрели на них, потому что никто сейчас не умеет по-настоящему танцевать вальс.

А я – умею, потому что до восьмого класса нас с Асей водили на хореографию и учили всем этим ненужным бальным танцам, даже мазурке!

Я отклеилась от стенки и сделала несколько шагов вперёд, поближе к освещённому вихрю в центре зала.

На секунду музыка оборвалась и пары замерли, дожидаясь продолжения – застыли, как на мгновенной фотографии, когда движения уже нет, но никто этого не успел ещё понять и ощутить. Мгновенная заминка – и мелодию подхватывает на лету ещё один инструмент, не давая танцу окончательно замереть.

– Разрешите вас пригласить?

Я оглядываюсь по сторонам, но рядом нет никого, к кому бы мог обратиться этот совершенно фантастический парень с кудрявыми, как у девочки, волосами. Неужели это из-за меня он остановил танец, оборвал «Сказки Венского леса» и спустился со сцены в зал? А вдруг я опять ошибаюсь?..

Я неуверенно кладу руку на плечо парня и – раз-два-три! – мы кружимся вместе с танцорами, и мне кажется, что у меня такая же пышная голубая юбочка и туфельки на каблуках. Я танцую на носочках, чтобы казаться выше, а партнёр легко и уверенно направляет меня, то ускоряя, то замедляя кружение.

Вокруг нас, как волны, взлетают голубые воланы, лица сливаются в одну сплошную полосу, и – раз-два-три! – всё медленнее, медленнее, ещё один последний поворот – и всё заканчивается. Мы стоим в центре зала, и я вдруг замечаю, что у меня на правой туфле оборвался ремешок…

– Вы очень хорошо танцуете, – говорит парень, и мне неловко оттого, что он говорит мне «вы».

Почему он не спросил, как меня зовут? Наверное, просто не успел, потому что его сразу же после вальса окликнули ребята из оркестра. А ко мне подошла Ася и позвала погулять по коридору.

В коридоре прохладно и пахнет школой. Мы спускаемся в фойе, минут пять стоим у открытого окна и неторопливо возвращаемся в зал. На нас, то есть на Асю, все смотрят, а Ася делает вид, что не замечает. Она берёт меня под руку, и мы прохаживаемся по залу и разговариваем, как самые лучшие подруги – как будто ничего не случилось и Ася вовсе не бросила меня одну на целый вечер…

– Как тебе Вадик, ну, тот парень в тёмных очках? – спросила Ася, доверительно полуобняв меня. – Честно говоря, он не совсем в моём вкусе, но в компании с ним весело.

Музыканты возвращаются на сцену после перерыва, и зал оживляется. К Асе подходят сразу двое мальчишек (они ниже Аси и ведут себя как пацаны – подталкивают друг друга и смущённо улыбаются) и с комично-преувеличенной церемонностью раскланиваются перед ней:

– Мадам, вы танцуете?

– Извините, мальчики, я немного устала, – отвечает Ася рассеянным «взрослым» голосом и снова поворачивается ко мне:

– Вадик учится в десятом – в одном классе с сыном директрисы Юрой Аристовым. Кстати, это я попросила Вадика, чтобы Юра пригласил тебя на вальс. А то просто жалко смотреть – стоишь у стенки, как сирота казанская…

Ну да, всё правильно: Ася – моя лучшая подруга и поэтому позаботилась обо мне… Наверное, она даже ждёт, что я скажу ей за это спасибо?

– Спасибо, – говорю я с самым равнодушным видом. – Ты знаешь, я, наверное, сейчас пойду домой… Очень разболелась голова.

– Даже и не думай, – встревожилась Ася. – Папа приедет за нами на машине. Куда ты одна пойдёшь?

Я упрямо трясу головой и иду в гардероб.

– Ты что, обиделась? – кричит мне вслед Ася. – Ну хочешь, мы с Вадиком тебя проводим?

Я надеваю плащ и выбегаю из школы. Уже темно, но магазины работают и на улицах оживлённо. Из-за оборванного ремешка я не могу идти быстро, потому что приходится всё время останавливаться и закреплять ремешок, чтобы не отвалился окончательно. Пахнет мокрыми листьями и осенью.

 
В зеркале прячутся лица…
 

Строчка всплыла внезапно, как это всегда бывает, если меня что-то сильно царапнет. Я ещё и буквы-то толком не знала, а уже сочиняла сказки, которые мама записывала на листочках и складывала в большую папку. Папка до сих пор лежит в ящике стола – толстая такая папка, с белыми завязками. Я никогда её не открываю, потому что всё там записано маминым почерком…