Текст книги "Жизнь с отцом"

Автор книги: Елена Кузнецова

Соавторы: Иноуэ Хисаси
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Иноуэ Хисаси
Жизнь с отцом или Радуги над Хиросимой

Перевод с японского Мари Йонэхара

Литературная переработка перевода Елены Кузнецовой

Сцена первая

Музыка и тьма медленно охватывают сцену и публику. Через некоторое время музыку разрывают раскаты грома, вдалеке сверкает молния. Постепенно в ее отсветах возникает крохотный ветхий домишко. Этот домик принадлежит Мицуэ Фукуёси, находится в городе Хиросима у восточного подножия горы Хидзи. Половина 6-го вечера последнего вторника июля 1948 года. Слева кухня, столовая, в ней стоит складной столик; рядом спальня-кабинет с книжными полками, письменным столом и большим стенным шкафом. Внезапно из прихожей, через столовую, вбегает Мицуэ, стуча деревянными сандалиями. Ей 23 года. На ней старомодная белая блузка, брюки, переделанные из поношенного кимоно. Она крепко держит в руках сумку с деревянными рукоятками. В момент ее появления ярко сверкает молния. Мицуэ, не выпуская из рук сумки, падает на татами, закрывает ладонями глаза и уши, кричит.

Мицуэ. Папочка, страшно!

Раздвижные дверцы стенного шкафа открываются. На верхней полке сидит Такэдзо.

Такэдзо. Мицуэ, сюда, сюда, прячься скорее!

Такэдзо в белой рубашке и костюме, накрывает голову подушкой, чтобы уберечься от грозы. Другую подушку кидает Мицуэ.

Такэдзо. Что же ты медлишь? Скорее влезай на нижнюю полку, накрывайся подушкой!

Мицуэ(слегка удивленно и обрадовано). Неужели ты здесь, папочка?

Такэдзо. А где же мне быть? Для тебя я готов прийти куда и когда угодно. Как же без меня?

Мицуэ. Но это так неожиданно, непредсказуемый мой папочка…

Такэдзо. Что ты бормочешь? Скорее полезай сюда… (Сверкает молния.) Видишь, опять!

Мицуэ(влезая в шкаф). Папочка…

Постепенно гроза уходит. Мицуэ и Такэдзо продолжают разговор, прерываемый далекими раскатами грома.

Такэдзо. У тебя, доченька, три охранника – я, стенной шкаф и подушка. С ними гром и молния не страшны.

Мицуэ. Мне уже 23! Взрослой женщине неприлично бояться грозы. Это невыносимо стыдно. Я презираю себя за это!

Такэдзо (твердо). Но ты не виновата.

Мицуэ. Однако же…

Такэдзо. Ты до недавнего времени слыла бравой спортсменкой в легкоатлетическом клубе женского института и в любую грозу бегала по стадиону.

Мицуэ. Да, это потому, что в клубе было всего три члена, и на мою долю выпали короткая и длинная дистанции. Некогда было думать о грозах и молниях.

Такэдзо. Почему же тогда, отважная моя доченька, ты стала так бояться грозы?

Мицуэ. Не знаю, но мне невыносимо страшно…

Такэдзо. С каких пор ты стала такой?

Мицуэ. Кажется, три года назад.

Такэдзо(осторожно). Может быть, с момента взрыва?

Мицуэ. Ты тоже так думаешь?

Такэдзо(кивая головой). Ты помнишь Нобу, хозяина фотостудии Томита?

Мицуэ. Конечно, наша семья часто у него снималась.

Такэдзо. По мастерству он один из пяти лучших фотографов в Хиросиме.

Мицуэ. Да-да, и еще он с папочкой занимался опасными делами.

Такэдзо…Опасными делами?

Мицуэ. Ты, папочка, нашу гостиницу Фукуёсия целиком сдавал в аренду офицерам сухопутной армии. Они там регулярно проводили собрания. Благодаря этому тебе доставалось много ценного.

Такэдзо. Ну да, да. И рис, и рисовое вино, и консервы, кета, говядина, сигареты, конфеты. У нас в закромах было все. Доченька, твоя мама умерла, когда ты была младенцем. Я жалел тебя, и поэтому старался, чтобы ты ни в чем не чувствовала недостатка. Ты ведь и так страдала от недостатка материнской любви…

Мицуэ. Ты, папочка, с помощью риса и сигарет привлекал женщин на горячие воды, а когда они, обнаженные, купались, дядя Нобу их фотографировал, а снимки показывал офицерам. Вот поэтому…

Такэдзо(перебивая). Вот поэтому Нобу сейчас продает на рынке у железнодорожного вокзала фальшивые картофельные кексы.

Мицуэ. Я это знаю.

Такэдзо. Почему Нобу, прекрасный фотограф, должен кормить себя теневой торговлей?!

Мицуэ. Это наказание за то, что он фотографировал голых женщин.

Такэдзо. Я серьезно спрашиваю.

Мицуэ. Извини, папочка.

Такэдзо. Каждый раз при фотосъемке, когда магний вспыхивал у него в руках, он видел взрыв над Хиросимой. А это ужасно. Именно поэтому ему пришлось закрыть фотостудию. Так говорил Нобу… Я хочу сказать, доченька, что вспышка магния и грохот грозы очень похожи на взрыв атомной бомбы. Поэтому и Нобу, и ты не выносите…

Мицуэ. …Это так.

Такэдзо. Все люди, бывшие в том ужасе, остро реагируют на все сверкающее, даже на светлячков. Боязнь твоя имеет причину, ее не надо стыдиться. Это право всех Хибакуся – пострадавших.

Мицуэ. Разве существует такое право?

Такэдзо. Если еще нет, тогда его надо утвердить. Если появится Хибакуся, который не боится грозы, значит, это – Хибакуся без лицензии и патента.

Мицуэ(решительно). Папочка, это слишком.

Такэдзо. И правда, доченька… (Подходит веранде, осматривает небо.) Солнышко появилось.

Мицуэ(тоже подходит к веранде). Действительно.

Такэдзо. Гроза ушла к морю Удзина.

Мицуэ. Как я рада.

Успокоившись, Мицуэ встает, заходит на кухню, приносит глиняные чайник и чашку.

Мицуэ. Сегодня утром, перед тем, как идти в библиотеку, я приготовила овсяный чай. Будешь пить?

Такэдзо. Как хорошо!

Мицуэ разливает чай по чашкам. Из своей выпивает залпом. Такэдзо подносит чашку к губам, но не пьет, а ставит чашку обратно на стол.

Такэдзо. Ведь я не могу пить…

Мицуэ. Прости, я забыла…

Мицуэ с удовольствием пьет чай Такэдзо. Он внимательно следит за движениями дочери.

Такэдзо. Ой, доченька!

Мицуэ. Что случилось?

Такэдзо. Пирожок. Его подарил тебе Киносита-сан. В библиотеке. Боюсь, ты его раздавила.

Мицуэ. Да, пирожок!

Из сумки, которую она не выпускала из рук все это время, достает завернутый в газетную бумагу пирожок и разворачивает его. Большой пирожок остался невредим.

Такэдзо(восхищенно). Какой увесистый, аппетитный!

Мицуэ. Киносита-сан сказал, что купил его на привокзальном рынке.

Такэдзо. Давно я не видывал таких великолепных пирожков!

Мицуэ. Вот и Киносита-сан рассказал, что, когда он увидел этот пирожок, он остолбенел. Не мог сдвинутся с места. Он купил один пирожок. Но ноги все еще отказывались ему служить. Ему пришлось купить еще один. Тогда он смог двигаться.

Такэдзо. Да, действительно, у этого пирожка должна быть такая сила.

Мицуэ. Киносита-сан подошел ко мне, когда я дежурила в библиотеке, и сказал: «Я не смогу съесть два пирожка. Один, пожалуйста, скушайте вы, Фукуёси-сан». (Делит пирожок пополам.) Угощайся, папочка.

Такэдзо. Ведь я не могу есть.

Мицуэ. Опять забыла.

Мицуэ съедает половину пирожку, вторую половину заворачивает в бумагу.

Такэдзо. Ты, кажется, говорила, что этот молодой человек, по имени Киносита, который подарил тебе пирожок, преподает в здешнем университете.

Мицуэ(кивая). Только с сентября будет внештатным преподавателем физической кафедры.

Такэдзо. Что значит нештатный преподаватель?..

Мицуэ. Ассистент.

Такэдзо(часто кивая головой). У него стекла очков толще дна молочной бутылки. Всегда ходит с огромным портфелем, говорит тихо, спокойно. Поэтому-то я подумал, что он должен быть интеллигентом. Видишь, какой я проницательный!

Мицуэ. За год до взрыва он работал преподавателем в учебном центре по подготовке кадров для военно-морского завода в Куре. Был старшим лейтенантом-техником.

Такэдзо. Но в нем не чувствуется элегантности и изысканности, свойственным офицерам морского флота.

Мицуэ. Среди них бывают разные офицеры. После капитуляции он два года учился в императорском университете Тохоку, а в начале июля вернулся сюда. Он говорил, что сразу после взрыва целый день ходил по сожженной красноземной равнине Хиросимы.

Такэдзо. Сколько, ты думаешь, ему лет? Тридцать?

Мицуэ. 26. Так написано в библиотечной карточке.

Такэдзо. А тебе, доченька, 23. Видишь, как хорошо сочетается?..

Мицуэ(сначала улыбается, но улыбка исчезает с лица, она начинает сердиться). Что ты говоришь, папочка? Киносита-сан самый обыкновенный читатель.

Такэдзо(решительно). Обыкновенный читатель обычно не угощает сотрудниц библиотеки пирожками.

Мицуэ. Не хочу тратить время на такие глупые разговоры! Пора готовить ужин. Папочка, ты еще побудешь у меня?

Такэдзо. Тут все зависит от тебя.

Мицуэ. Тогда, пожалуйста, отправляйся в столовую.

Мицуэ, надев фартук, идет в кухню и начинает мыть деревянную посуду. Такэдзо тоже повязывает фартук, достает метлу. Но убираться он не собирается, а продолжает разговор.

Такэдзо. Знаешь, доченька, ты очень нравишься Киносита-сан. Вот он и подарил тебе пирожок. Должна же ты соображать хоть немножко.

Мицуэ. Папочка, ты ищешь глубокий смысл в простом пирожке.

Такэдзо. И в пирожке есть и смысл, и значение. Просто у тебя не хватает смелости извлечь из пирожка его начинку.

Мицуэ. Киносита-сан подарил мне пирожок в знак благодарности – вот в чем суть этого подношения.

Такэдзо. Разве можно так прямолинейно судить?

Мицуэ. Папочка!

Мицуэ возвращается из кухни в столовую.

Мицуэ(серьезно). Папочка, иди сюда и садись… На прошлой неделе, четыре дня назад, в пятницу, после обеда в библиотеке появился молодой человек и спросил у меня: «У вас есть материалы по атомной бомбардировке? Я был в мэрии, но там мне посоветовали обратиться в библиотеку». Это и был Киносита-сан. Обычно на такие вопросы я просто отвечаю: «У нас нет таких материалов». И все. Но в голосе Киносита-сан чувствовалась такая искренняя заинтересованность, что я ответила: «Оккупационная армия строго следит за сбором материалов по атомной бомбардировке. Из этого следует, что, даже если вы благополучно соберете такие материалы, их запретят придать огласке. Кроме того, как человек, переживший этот кошмар, я стараюсь как можно скорее забыть тот август. То, что было тогда, невозможно рассказать словами, невозможно изобразить живописными средствами, невозможно сделать предметом поэзии, прозы, объектом науки. Ведь все исчезло с поверхности земли моментально. Поэтому материалов здесь не собирают. А если остались какие-то материалы, я готова сама уничтожить их. Я сожгла все, что связано с памятью отца». Пирожок я получила в благодарность за свой ответ. Вот и все.

Такэдзо. В библиотеке дежурят двое. Там сидела еще одна девушка.

Мицуэ. Да, действительно, я и Такагаки-сан. Ну и что?

Такэдзо. После взрыва у тебя совершенно изменился характер, доченька. Ты стала молчаливой, угрюмой и сухой, ты все время смотришь вниз, на людях никогда не смеешься. А Такагаки-сан, напротив, веселая и жизнерадостная девушка. Она всем нравится.

Мицуэ. Ну и что? Что ты хочешь сказать, папочка?

Такэдзо. Почему Киносита-сан не обратился к приветливой Такагаки-сан, а заговорил с тобой, нелюбезной и хмурой? Вот на это обрати свое внимание. Обычно читатели обращаются к ней.

Мицуэ. Это дело Киносита-сан.

Такэдзо. Я хочу сказать тебе, доченька, что Киносита-сан не просто великолепный человек, но еще и очень умный и проницательный. Ты, доченька, по природе своей добрая девушка, с умной головкой и жизнерадостным характером. Ведь по окончании женского института ты получила серебряную медаль! Киносита-сан с первого взгляда понял подлинную твою натуру и заинтересовался тобой. Вот какой смысл, оказывается, содержится в этом увесистом пирожке.

Мицуэ. Папочка, нет конца твоим бредовым идеям. (Уходит в кухню.) Можешь бормотать свои глупости сколько угодно. Меня они не касаются.

Такэдзо. Что за тайный смысл заключен в пирожке?

Мицуэ. Папочка, хватит! Не говори больше о пирожке!

Такэдзо. Нет, доченька, эта задача для тебя – важнейшая из важнейших. Поэтому я должен разъяснить этот пирожок.

Мицуэ. Последнее время ты, папочка, стал появляться очень часто. И при этом непрерывно и постоянно говорить глупости. У меня от них голова болит.

Такэдзо. Тебе тоже нравится Киносита-сан. Вы оба влюбились с первого взгляда. Скоро вы будете любить друг друга по-настоящему. Выглядит это грубовато и черство, но внутри очень мягко и сладко. Твоя душа очень похожа на пирожок.

Мицуэ(кричит). Этого не может быть!.. Я строго запретила себе влюбляться в кого бы то ни было.

Такэдзо. Если бы тебя не интересовал Киносита-сан, ты бы наверняка отказалась бы от пирожка.

Мицуэ. В библиотеке всегда должно быть тихо и спокойно. Это наше первое правило. «Спасибо вам за вчерашнюю любезность. Вот вам пирожок в знак благодарности.» «Это неприлично. Я не могу принять его». «Не стесняйтесь, пожалуйста. Возьмите пирожок». «Получать от посетителя подарки строго запрещается правилами библиотеки»… Такие разговоры не могут вестись в нашей приемной! И у директора, и у заведующего отделом, и у Такагаки-сан сразу уши отсохнут. Вот почему мне пришлось взять пирожок молча.

Такэдзо. Но завтра ты увидишься с Киносита-сан. Ты ведь договорилась встретиться с ним в обеденный перерыв под тысячелетней сосной.

Мицуэ. Я хотела отказаться и от этого…

Такэдзо. Ага, значит не хотела нарушать тишину библиотеки своим разговором с Киносита-сан?

Мицуэ(вздохнув). Да, именно. Пришлось только кивнуть в знак согласия.

Такэдзо. Ах, так…

Мицуэ. Папочка, ты наблюдай за нами хорошенько. Завтра я решительно скажу Киносита-сан, чтобы он больше никогда не обращался ко мне.

Такэдзо. Почему ты на все смотришь так мрачно? Если любишь молодого человека – это хорошо. Он любит тебя. Значит, если вы сойдетесь, оба будете счастливы. Вот какой истинный смысл кроется в пирожке, который подарил тебе Киносита-сан.

Мицуэ. Я не имею права стать счастливой. Поэтому, папочка, больше ничего не говори.

Такэдзо. Я же появился здесь ради твоей любви. Так что просто так исчезать я не буду.

Мицуэ…Ради моей любви?

Такэдзо. Именно. Подумай хорошенько. Я стал появляться перед тобой с прошлой пятницы. В тот день, когда ты увидела Киносита-сан, вошедшего в библиотеку, твое сердце забилось сильнее. Правда?

Мицуэ. (молчит, но чувствует, что отец прав)…

Такэдзо. Вот от твоего сердцебиения образовался мой торс. Увидев Киносита-сан, который направлялся прямо к тебе, ты тихо вздохнула. Правда?

Мицуэ. (молчит, но чувствует, что отец прав).

Такэдзо. Из твоего вздоха появились мои руки и ноги. Затем в твоей душе возникло скромное желание, чтобы он подошел и обратился к тебе.

Мицуэ. (молчит, но чувствует, что отец прав).

Такэдзо. Вот от этого скромного твоего желания появилось мое сердце.

Мицуэ. Значит, папочка, в последнее время ты стал появляться и следить за мной, чтобы заставить влюбиться?!

Такэдзо тихо улыбается.

Мицуэ. Мне нельзя влюбляться. Я не могу влюбляться. Папочка, не издевайся надо мной!

Такэдзо. Доченька, нельзя так жестко сковывать свое сердце. Жизнь станет сухой и неинтересной.

Мицуэ. Папочка, не дразни меня больше, пожалуйста! Я черезчур занята – должна приготовить ужин, подготовить на завтра материалы. Каждое лето в течение десяти дней в нашей библиотеке работает кружок для детей. Мы рассказываем им сказки. В сосновой роще на горе Хидзи есть уютное место, где веет приятный ветерок. Дети любят шепот ветра, пробегающего по вершинам сосновой рощи и наши сказки, поэтому мне необходимо хорошенько подготовиться к завтрашней встрече.

Мицуэ начинает мелко резать капусту. Такэдзо сначала следит за движениями дочери, затем начинает подметать пол, и постепенно отходит к выходу. Мицуэ сосредоточенно режет и режет капусту.

Постепенно темнеет.

Сцена вторая

Звучит негромкая музыка. На сцене из темноты возникает небольшая комната, освещенная тусклой лампочкой. По веранде стелется дым от комаров. После первой сцены прошел день. Вечер. Под электрической лампочкой за письменным столом сидит Мицуэ в своем прежнем костюме. Что-то пишет карандашом. Закончив, Мицуэ, часто заглядывая в текст, рассказывает сказку. По ходу рассказа она вносит в текст поправки.

Мицуэ. Исстари наш город Хиросима славился как город обильных вод. Здесь протекают семь рек, а за городом, на севере, они сливаются и образуют реку Оота. Когда-то я, вместе с подругами с филологической кафедры своего института, часто отправлялась по деревням и поселкам, которые стоят по берегам этой реки. Я собирала старые сказки и легенды, передаваемые из поколения в поколение в тех краях. Мне и моим подругам очень нравились эти путешествия. Но, откровенно говоря, еще нас привлекали всевозможные яства, которыми нас потчевали местные жители. Мисо-суп с устрицами, плов с грибами, картофельное желе в соевой пасте – ух, как все было вкусно! Именно в предвкушении угощения мы старательно собирали сказки. Сейчас я расскажу вам одну из них. Тогда, кажется, нас угостили печеной форелью. (Откашливается.) Итак, ребята, в горах, неподалеку от реки Оота, жили-были дедушка и бабушка. Дедушка был жадный и ленивый. Никак не хотел дед работать! Поэтому бабушке приходилось делать все за двоих – и стирать, и дрова рубить, и форель печь. Так и жили они – бедно и скучно. Однажды пошла бабушка ловить форель. Захотелось ей пить – горло пересохло. Зачерпнула она речной водички, сделала один глоток… и, представляете, что случилось? Разом исчезли все морщинки с лица. Сделала второй глоток – и сразу выпрямилась поясница. Сделала третий глоток – и помолодела она, превратилась в прекрасную женщину ослепительной красоты. Вернулась домой, дедушка увидел ее, закричал: «Как это несправедливо – только тебе молодеть! Я тоже пойду, напьюсь речной воды, и стану молодцем удалым еще краше тебя!». Выбежал дедушка из дому. Ждала его жена до поздней ночи, но дедушка так и не вернулся…

Внезапно из кухни доносится звук – что-то трут в глиняной плошке. Это Такэдзо в фартуке трет мелкую сушеную рыбку. Время от времени он отмахивается от комаров веером.

Мицуэ. Папочка?

Такэдзо. Привет! Какая жара стоит вот уже который день!

Мицуэ. Ты, оказывается, был здесь?

Такэдзо. А как же? Кстати, мы с тобой не виделись со вчерашнего вечера.

Мицуэ. Папочка, ты не можешь потише? Эти звуки меня отвлекают и мешают репетировать. (Заходит на кухню и включает свет.) Что ты готовишь?

Такэдзо. Разумеется, сушеные мелкие рыбки в соевой пасте. Смотри, как они аппетитно выглядят.

Мицуэ. Странно… как ты догадался, что я собираюсь приготовить сушеные рыбки, тертые в соевой пасте?

Такэдзо. Как не догадаться, когда они здесь лежат – и рыбки и соевая паста.

Мицуэ. (молча стоит, любуется)

Такэдзо. А теперь надо посолить.

Такэдзо перекладывает соевую пасту из пиалы в глиняную плошку и трет.

Такэдзо. И еще следовало бы добавить мелко нарезанный красный перец. (обращаясь к Мицуэ.) Перец, перец!

Мицуэ берет из блюдца красный перец и кладет в глиняную плошку. Такэдзо все умело размешивает.

Такэдзо. Готово! Сушеные рыбки в соевой пасте – фирменное блюдо гостиницы Фукуёсия.

Мицуэ(пробует). Да, неплохо.

Такэдзо. Видишь, мое мастерство еще на высоте… А чем закончилась твоя сказка? Что стало с жадным дедушкой?

Мицуэ(кивая головой). Дедушка не вернулся домой и поздней ночью. Забеспокойлась его жена и отправилась с фонарём в руках на берег реки. Там она нашла младенца, который рыдал во весь голос. Младенец выглядел очень жадным.

Такэдзо. Слишком элегантный конец. Современным детям, наверное, неинтересно.

Мицуэ. Не надо чрезмерно угождать детям.

Такэдзо. Но, все-таки, чем интереснее, тем лучше. Предлагаю внести такое изменение. Дедушка так и не вернулся к ночи. Бабушка забеспокоилась, и пошла встречать его с факелом в руках… На берегу реки ей не удалось найти дедушку; она обнаружила там только его искусственные зубы.

Мицуэ. (молчит и не реагирует).

Такэдзо(удивляется отсутствию реакции). Так как дедушка был жадным, то выпил слишком много зачарованной воды и, в результате, так помолодел, что стал моложе грудного младенца и исчез…

Мицуэ. Я все хорошо поняла.

Такэдзо. Мой финал смешнее твоего.

Мицуэ(кричит). Папочка, нельзя искажать древнюю сказку! Мы должны передавать следующему поколению сказки и легенды такими, какими их передали нам! Таков принцип кружка старинных сказок Хиросимского женского института!

Такэдзо. Шесть лет тому назад главный инспектор префектуры резко критиковал этот твой кружок. «Сейчас военное время, – говорил он, – и в чрезвычайной обстановке изучение старых сказок не имеет ни какого смысла. Если вы располагаете свободным временем, работайте лучше на заводах и фабриках!». Вас ругали-ругали, а в 42-ом году кружок и вовсе распустили.

Мицуэ. Тем ни менее принципы и дух нашего кружка и сейчас живут в моей душе.

Такэдзо…Сегодня, во время обеденного перерыва, ты настаивала на этом и спорила с Киносита-сан.

Мицуэ. Это был не спор, а дискуссия.

Такэдзо. Разве? В сосновой роще на горе Хидзи прохладно, и там очень приятно подремать после обеда. Многие люди, мечтавшие об этом, повскакивали со своих мест, испугавшись твоего громкого голоса.

Мицуэ. В любом случае это была дискуссия.

Мицуэ возвращается в спальню и начинает заучивать наизусть текст сказки. Такэдзо раскладывает приготовленную им еду в две фарфоровые пиалы с крышками.

Такэдзо. Киносита-сан стал так глубоко заниматься изучением атомного взрыва после того, как впервые увидел черепицу, побывавшую в ядерном огне?

Мицуэ. Да, именно так он и говорил.

Такэдзо. В тот год в конце августа он решил ненадолго вернуться на свою родину в префектуре Иватэ, а по дороге из Куре заехал в Хиросиму. И до самого отправления поезда бродил по сожженой равнине. Наступил полдень. Киносита-сан сел прямо на землю, на то самое место, где раньше стоял синтоистский храм Оотэмати. Он хотел позавтракать, но почувствовал боль в ягодицах. Через великолепные офицерские брюки что-то остро кололо, словно миллион иголок…

Мицуэ. Да, он сел на черепицу, перенёсшую атомный взрыв.

Такэдзо. Он внимательно рассмотрел черепицу. Оказалось, что ее поверхность сплошь покрыта иголками, направленными в одну сторону. Поверхность растаяла, расплавилась и превратилась в тысячи иголок… «Какая страшная бомба! Что же это такое?! Что происходило там, в самом центре высокотемпературного пламени? Я обязан узнать это,» – такими мыслями был охвачен Киносита-сан, и по дороге на вокзал собирал поврежденные черепицы.

Мицуэ. Да, да, он так и рассказывал.

Такэдзо. Сегодня ты согласилась сохранить образчик такой черепицы для Киносита-сан и принесла его домой.

Мицуэ берет с верхней полки книжного шкафа завернутый в платок предмет.

Мицуэ. Я вовсе не соглашалась брать это на хранение. Просто Киносита-сан вручил мне сверток и ушел.

Такэдзо берет сверток, кладет на столик и разворачивает его. Внутри – картонная коробка из-под конфет. Такэдзо открывает коробку. В ней – черепица, расплавленные плафоны и несколько осколков стекла.

Мицуэ(достает из коробки осколки, говорит с усилием). Это стеклянные осколки, извлеченные из тела погибшего человека…

Такэдзо. …Какая жестокость!

Мицуэ. А это – черепица после взрыва.

Такэдзо. …Какая колючая!

Мицуэ. Расплавившиеся в высокой температуре стеклянные плафоны.

Такэдзо. …Какой ужас!

Мицуэ. У Киносита-сан есть еще несколько десятков стеклянных бутылок, такие же, как эти пузыри. Кроме того, в его коллекции есть каменный фонарь, поверхность которого оплавилась; большие часы, в них тень от стрелки отпечаталась на циферблате… Владелец дома, в котором Киносита-сан снимает комнату, негодует и собирается выгнать его, хотя не прошло и месяца с тех пор, как Киносита-сан стал жить там.

Такэдзо. Неужели?

Мицуэ(кивая). Каждый раз, когда он возвращается домой с новыми страшными находками, хозяйка выговаривает ему: «Какую еще гадость вы принесли в наш дом! Скоро пол не выдержит этой тяжести и сломается. Надо потребовать с вас дополнительную плату!». И еще много других мерзостей говорит. А позавчера, когда он принес целый ящик черепиц, ужин ему подали намного хуже, чем раньше. Риса было очень мало, и суп был жидковат.

Такэдзо. Какая черствая душа у хозяйки.

Мицуэ. Вот поэтому Киносита-сан спросил меня, не сможет ли библиотека взять на хранение материалы по атомному взрыву?

Такэдзо. Но ведь это невозможно?

Мицуэ(резко кивая). Дело может измениться, только если Маккартур скажет «да». Мне было неудобно отказывать сразу и я ответила ему: «Дайте мне одни сутки на раздумье». Придется встретиться с ним еще раз. Вообще, этот посетитель отнимает у меня слишком много времени.

Такэдзо. Доченька, дай мне платок.

Мицуэ. Платок?.. Вот он.

Такэдзо заворачивает в платок пиалы с сушеными рыбками в соевой пасте.

Такэдзо. Я приготовил это блюдо и для Киносита-сан. Завтра угости его.

Мицуэ. Папочка, ты…

Такэдзо. Вообще, мужчины очень слабы по части женских платков.

Мицуэ. Папочка, ты любишь вмешиваться не в свое дело. Твои фантазии могут все испортить.

Такэдзо. Если так, можешь подарить это заведующему отделом.

Мицуэ. Это совсем ни к чему. Его жена очень ревнива. Зачем давать лишний повод?

Такэдзо. Значит, надо подарить это Киносита-сан!

Мицуэ кладет завернутый в платок подарок на письменный стол.

Мицуэ(сердито). Папочка, прошу, никогда больше не делай таких вещей.

Такэдзо. А, кстати, что тебя толкнуло на дискуссию с Киносита-сан?

Мицуэ. В самом конце разговора Киносита-сан заметил, что я должна рассказать детям о том, что пережила во время взрыва. И для этого сочинила бы сказку, опираясь на материалы, которые он собирает.

Такэдзо. Ох, какой мудрый Киносита-сан!

Мицуэ. Я ответила ему, что делать этого не буду, потому что нельзя по нашему желанию искажать традиционные сказки. Ведь это наш основной принцип.

Такэдзо. Опять ты за свое! Я понимаю, почему ты так упорно настаиваешь на этих принципах. Вы приложили огромные усилия, собирая сказки. Естественно, что ты не хочешь их пересказывать.

Мицуэ. Я отказывалась, сопротивлялась. Но Киносита-сан был так упрям, так навязывал мне свои материалы, что я закричала. «Не могу, не могу!». Вот такая у нас была дискуссия…

Такэдзо. О, доченька, меня осенила прекрасная идея!

Мицуэ. Папочка, когда у тебя появляются прекрасные идеи, то это ни что иное, как начало конца благих начинаний. Каждый раз, служа новой идее, – совершенствовал ли ты хозяйство, ухаживал ли за женщиной, – ты всегда терпел неудачу. Ты потратил почти все, что оставил нам в наследство дедушка, за исключением мизерной гостиницы…

Такэдзо. Подумаешь! Даже если бы я преумножил бы наследство, все равно все превратилось бы в пепел атомного взрыва. Видишь, какой я предусмотрительный.

Мицуэ. Папа, это слишком грубо сказано. Это непочтительно по отношению к людям, которые усердно трудились.

Такэдзо. Да, я понимаю. Однако вы спорили с Киносита-сан об изменении сказок, которые ты собирала. Моя идея – в изменении деталей самых известных сказок с подключением его находок. Это должно порадовать молодого человека.

Мицуэ. Кружок устроен для детей во время летних каникул – это тоже надо учитывать.

Такэдзо. Конечно, как же иначе. Но подумай сама: рассказывая знаменитые «Сказку о бравом мальчике Момотаро», или «Сказку о войне между обезьяной и крабом», или «Приключения мальчика-с-пальчика», включи в свои рассказы находки Киносита-сан.

Мицуэ. Это как?

Такэдзо. Ты, как специалист, сама должна придумать.

Мицуэ. Сейчас везде глаза и уши оккупационной армии. Папочка, ты не знаешь, какой силой обладает эта армия, а потому говоришь столь легкомысленно.

Такэдзо(чувствует новую идею). Опять осенило…

Мицуэ. Я должна выучить текст сказки! Папочка, ты уже можешь уйти. До новой встречи!

Такэдзо(с внушительным видом). Между прочим, доченька, слова сказок, исходящие из твоих уст, сразу подхватываются ветром, разносятся во все стороны света. Твои слова, пройдя через сердца хороших ребят, ветром вознесутся до небес и превратятся, в радуги. Так что никаких доказательств твоей неблагонадежности не останется. Хиросимские ветры, гуляющие на горе Хидзи, станут поддерживать тебя.

Говоря эти слова, Такэдзо берет в руки находки Киносита-сан, две кладет в нижние карманы фартука, а еще одну – в верхний.

Такэдзо. Будет ли это полезно или нет, но для тебя я сыграю. Слушай… На лодочке из деревянной пиалы, как всем хорошо известно, мальчик-с-пальчик доплыл до Киото. Однажды чтобы вырвать принцессу из рук красного дьявола, он смело бросился в его пасть, и попал в желудок. Там он своим мечом из иголки колол красного дьявола, и тот, страдая от страшной боли, сдался на милость маленького героя. Эту историю все знают. Сильный, крепкий мальчик, очень бравый. Но Хиросимский мальчик-с-пальчик еще сильнее.

Мицуэ…Хиросимский мальчик-с-пальчик?

Такэдзо(кивая). Дамы и господа, открывается фартучный театр Мицуэ Фукуёси!

Мицуэ. Фартучный театр?..

Такэдзо(кивая). В этом театре очень умело используются карманы фартука, что создает мощный эффект во время исполнения сказки. Сказка идет без изменений до того момента, как мальчик-с-пальчик бросается в желудок красного дьявола. (Достает из нижнего кармана черепицу и поднимает ее высоко над головой.) Хиросимский мальчик-с-пальчик этой черепицей колол стенки желудка красного дьявола: «Почисти свои уши, полные ушной серы, и слушай меня! У меня в руках хиросимская черепица. Ты знаешь, дьявол, что в то утро, на высоте 580 метров над Хиросимой взорвалась атомная бомба. Огненный шар, который образовался через секунду после взрыва, достигал температуры 12 тысяч градусов. Ты знаешь, дьявол, что значит 12 тысяч градусов? Температура поверхности солнца составляет 6 тысяч градусов, так что в то утро над Хиросимой появились два солнца! Поэтому и люди, и птицы, и насекомые, и рыбы, и здания, которые находились на поверхности земли, мгновенно расплавились, превратились в огненные пузыри. Расплавилась и черепица на крышах домов. В этот момент поднялся неимоверно сильный ураган, он несся со скоростью 350 м в секунду, превышающей скорость звука. Ураган налетел на расплавленную черепицу, она вздыбилась и навеки осталась глядеть в небо миллионами ледяных игл. Черепицу теперь можно использовать как терку для овощей, или как подставку для цветов в искусстве икэбана. Этими страшными иголками я потру тебе печень, красный дьявол!..». Красному дьяволу было невыносимо больно, лицо его побледнело, он стал метаться и биться.

Мицуэ робко корчится. Такэдзо достает из левого кармана плафон и поднимает его высоко над головой.

Такэдзо. Хиросимский мальчик-с-пальчик достает расплавленный плафон и говорит: «Слушай, дьявол, я заткну этим пузырем твой задний проход изнутри, и ты умрешь от запора!».

Такэдзо достает из верхнего кармана осколки стекла и их поднимает высоко над головой.

Такэдзо.«…Слушай, дьявол, тот страшный ураган разбил вдребезги все стекла Хиросимы, и осколки вонзались в людей (в его голосе слышатся слезы), люди превращались в ежей!..».

Мицуэ(правой рукой защищая левое предплечье). Хватит!

Такэдзо. «Эти страшным стеклянным ножом я разрежу на мелкие куски твои внутренности!..».

Мицуэ. Замолчи!

Такэдзо. Какой ужас бросили на нас… Люди на людей осмелились бросить два солнца сразу!.. (Убирает глиняную плошку и прочую утварь..) Включать в сказки материалы по атомному взрыву в любом случае, все-таки, жестоко для человека из Хиросимы. Да, это следует учесть. Я просто хотел, чтобы Киносита-сан полюбил тебя, вот и придумал такой текст. Однако извини меня, доченька. Ты права. Мои новые идеи всегда ведут к провалу. (Убирает со стола посуду и отправляется с ними на кухню.) На завтра я смог приготовить только сушеных рыбок в соевой пасте в подарок господину Киносита.