Текст книги "Дикая магия. Кукла для профессора"

Автор книги: Елена Княжина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3. Заключение

Привычная прохлада больничного отделения успокоила внутренний пыл. Джен посмеивалась, что я чувствую себя здесь как дома, потому что раз в месяц оказываюсь на койке в качестве пациента. Шутки шутками, но, во-первых, мне действительно было комфортно в просторном, пахнущем травами, снадобьями и свежестью помещении. Во-вторых, расческу я себе в шкафчике завела. На всякий случай. Правда, в отсутствии зеркала красоту наводить стало проблемно.

Мари хлопотала над каким-то варевом – даже знать не хочу, что там у нее булькало в хрустальной чаше, попахивая аммиаком и дождевыми червями. Я же вернулась к начатой энциклопедии: буквой Л ядовитый алфавит не закончился.

– Помогите! – негромко пискнуло невысокое чудо, просунувшее в дверной проем лохматую белокурую головку. Девочка была первокурсницей.

– Что тебе, милая? – Мари важной птицей выпорхнула из-за зельеварительного стола и втащила гостью в палату целиком. – Где болит?

– Я меня? Нигде, – помотала головой девчонка, округлив и без того огромные серые глаза.

– А кому помочь?

– Не знаю. В новой оранжерее кто-то лежит, – затараторило чудо. – Я спать шла и в окно увидала. Там ноги торчат из-за двери. Четыре штуки. В ботинках.

– Хмм, – с улыбкой заявила Мари. – Четыре ноги – это не страшно… Но вот чтобы в ботинках… Хорошо, милая, спасибо, что сообщила.

Выпроводив впечатлительную ученицу, госпожа Пламберри неодобрительно засопела.

– Я подниму Эйвери. Снимем с дверей защиту и сходим проверить, кто там разлегся среди ночи. Скорее всего, привиделось. А старикам по дорожкам бегай. Ты тоже одевайся, вместе пойдем.

– Там холодно. И снег, – нервно пробормотала я, не теряя надежды пропустить прогулку.

– Ани! Тебе надо хоть иногда бывать на свежем воздухе, – сказала Мари, что печатью шлепнула. – Тем более, в компании Главного и Единственного Стража совсем не страшно.

***

Над Эйвери летел десяток световых шаров, дорожка утопала в искрящемся снегу. Я замыкала процессию, ежась от холода. Сапожки скользили, под ногами то и дело раздавался хруст. Нет, нескоро я полюблю зиму.

Новая оранжерея – седьмая – расположилась у самой лесной опушки. Я в ней еще ни разу не была и понятия не имела, что за растения тут живут. А вот ноги из открытой двери, и впрямь, торчали. В количестве четырех. И в ботинках.

К ногам прилагались неподвижные тела двух мальчишек лет тринадцати.

– Мари! – прохрипела я и зажала рот, пытаясь задавить вопль в зародыше.

– Не делай поспешных выводов, – сосредоточенно пробормотала женщина, склоняясь над телами. Она и сама стала белее снега. На контрасте с зелеными лицами пострадавших это было особенно заметно. – Дышат. Беги наверх, Анна. Приведи Андрея. Я понятия не имею, что растет в его новой оранжерее и чем отравились эти мальчики.

***

Пока добежала до четвертого этажа, успела успокоиться и согреться. Снег меня нервировал и рисовал в сознании страшные картины. Мари права, мальчики просто наелись незнакомых ягод и отравились. И зеленый оттенок кожи, так меня перепугавший, – лишь очередной симптом. Сейчас подберем антидот по ее модной книжке, и все будет в порядке.

Пробарабанила в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла внутрь. Строгий, подтянутый силуэт Карпова обнаружился у окна. Он стоял спиной ко мне. На подоконнике с важным, горделивым видом – будто принесла невероятно ценную весть – сидела Джильберта. Увидев меня, ламбикура ощутимо напряглась и начала переминаться с ноги на ногу.

– Не поздновато для посещений, мисс Дэлориан? – с иронией проворчал профессор.

Глаза у него на спине, что ли? Или аромат моего «цветочного мозга» чувствуется издалека?

– Я на дежурстве, сэр, – нервно ответила я. Часы показывали одиннадцать. Не хватало еще, чтобы Демон решил, будто я по своей воле пришла к нему в столь поздний час. – Меня послала госпожа Пламберри. Нужна помощь кое в каком вопросе.

– Внимательно слушаю, – серьезно ответил Карпов и повернулся.

– В седьмой теплице нашли без сознания… – начала я и запнулась.

Из-за спины профессора появилось существо. Оно топталось по подоконнику, склевывая с серебряного подноса остатки лакомств. Но, услышав меня, замерло и подняло курчавую головку. Мир тут же сузился до двух розоватых глаз с крошечными молниями внутри. Не было ничего важнее их. И нужнее.

Мысли бодрым маршем покинули голову. Все до одной. Осталось лишь ощущение полного счастья, эндорфиновым хором прокатившееся по мышцам.

– Продолжайте, мисс Дэлориан. Судя по всему, ситуация серьезная.

Напрочь позабыв, зачем пришла, я продолжала разглядывать крошечного ламбикура. Без сомнений, это был птенец Джильберты – курчавое оперение в цвете «баклажан», темно-рыжий клюв, смешные кисточки ушей. Только он был чуть светлее вредной мамаши и гораздо лохматее: парню – а я была уверена, что это самец, – не помешала бы расческа.

– Не вздумай! Ты еще мал для этого! – переполошилась Джильберта и яростно захлопала крыльями. – Это слишком интимно…

Пока ламбикура орала, мы с непослушным птенцом глазели друг на друга. По телу прокатывались электрические импульсы. Ощущение странное – как смесь страстного поцелуя, томной неги после долгого сна и удовольствия от поедания шоколадного торта.

– Поспешный выбор, малыш! – волновалась сердобольная мамаша. – Она тебе не подходит!

– Анна, – вдруг гортанно провозгласил мое имя кроха-ламбикур, и волна мурашек пробежалась от поясницы до затылка.

С удрученным вздохом его негодующая мать сложила крылья и опустилась на подоконник. Странное знание вдруг родилось в моей голове. Я скосила ее набок и произнесла:

– Арчи.

– Надо погладить, – подсказал Карпов. А потом не удержался от колкости и язвительно добавил: – Даже не представляешь, Арчи, во что ты ввязываешься.

Подойдя ближе, я ласково провела ладонью по шелковистому оперению. Подушечки пальцев приятно покалывало и обдавало теплом, будто между нами метались миниатюрные молнии. По телу расползалась беспричинная радость, волнообразно сменявшаяся то вдохновением, то томной меланхолией. Крошка-ламбикур довольно прищурился и еще сильнее нахохлился, превратившись в лохматый фиолетовый шар.

– Теперь расскажете, что стряслось в оранжерее?

– Два первокурсника, без сознания… и зеленые. Неизвестно, что именно они съели или потрогали, – бормотала я, завороженно глядя на своего собственного ламбикура. – Только вы сможете определить. И когда я говорю «зеленые», то имею в виду насыщенный изумрудный оттенок, сэр.

– Или Тигриный Зев, или Непентес Неагрессивный. Лучше поторопиться… Отравление Непентесом летально. Пойдемте, пойдемте, потом наиграетесь.

Карпов ухватил меня за локоть и силой выдворил из кабинета. Только и успела, что заметить укоряющий взгляд Арчи и угрожающий – его мамаши.

***

– Ну и как вам… «заключение контракта преданности»?

Демон с интересом глянул на меня, когда мы разменяли очередной лестничный пролет, и щеки тут же защипало румянцем.

– Волнительно.

– Джильберта заклюет меня до полусмерти, когда вернусь, – озабоченно пробормотал Карпов.

– Считает меня неподходящей партией для своего отпрыска? – рассмеялась я, продолжив спуск на первый этаж. – Ну, она не одна такая. Даже у ламбикуров есть предрассудки насчет дестинок… Кто бы мог подумать!

– Вряд ли они видят разницу между дестинами и первокровками. Просто Джи-Джи, как любая тревожная мамаша, надеялась подольше удержать его в гнезде. Ей бы сейчас и королева не угодила, – попытался сгладить углы профессор.

– Как думаете, почему он выбрал меня? – смущенно спросила я.

Влиятельной, могущественной, отважной волшебницей я не являлась. Наоборот, весь день проявляла чудеса трусости и неуверенности в себе.

– Тут и думать нечего… Как и прочие, бедный неопытный птенец пал жертвой вашего обаяния, – съязвил Карпов и с довольной ухмылкой толкнул дверь больничного отделения.

Жаль, я не знала заклинания, которое заставило бы ее захлопнуться обратно, ударив мужчину по вредному демоническому носу.

Ученики уже были здесь. Лежали на койках – неподвижные и абсолютно зеленые. Эйвери стоял поодаль, сложив морщинистые руки за спиной и не вмешиваясь в процесс. Мари хлопотала над ребятами, пыхтя добродушной ежихой.

– Пришли! Наконец-то! Андрей, я уже проверила на Тигриный Зев. Сыпи не обнаружила, так что… У меня просто нет вариантов!

– Непентес, – бросил Карпов и принялся осматривать ближайшего мальчишку.

– Который?! – воскликнула Мари, приложив ладони к губам.

– Неагрессивный. С момента отравления прошло не больше часа, иначе бы…

– Зачем ты поселил такую гадость в новой оранжерее? – зашипела на него моя наставница. – Это же дети! А ты им – Непентес!

Все еще что-то неразборчиво рыча, она побежала в свой кабинет и принялась греметь дверцами шкафчика с противоядиями.

– И правда – зачем? – тихо спросила я профессора. – Что это за новая теплица? Для чего все эти жуткие растения?

– Для учебы, мисс Дэлориан. Врагов надо знать в лицо, – строго ответил Демон. – Вход в седьмую запрещен.

– Как и в пятую, сэр, однако, это никому не мешает… – начала я и вдруг запнулась, ухнувшись с головой в неловкие воспоминания. – Новая теплица правда только для учебы? И ничего секретного? Слухи разные ходят…

Карпов внимательно на меня посмотрел, открыл было рот, но тут же и закрыл, потому что прибежала Мари и принялась вытряхивать на кушетку пробирки из аккуратного саквояжа.

– Сейчас вольем в них антидот – и будут, как огурчики, – оптимистично заявила госпожа Пламберри, выуживая из горы пробирок одну, с мутновато-красным содержимым.

– Неудачное сравнение, Мари, – хмыкнул Карпов, окидывая взглядом насыщенно-зеленых подопечных. Они и сейчас были, как огурчики. Без всяких противоядий.

– И то верно. Тогда будем надеяться, что они сменят свой овощной окрас на более… человеческий.

***

Я сидела на соседней койке, свесив ноги, и наблюдала за развернувшейся рядом суетой. Снова накрыло тревожным ощущением. Нескоро я смогу полюбить снег… Теперь он ассоциировался у меня с проблемами. Единственное, что радовало, – руки по-прежнему хранили пружинящее тепло мягких кудряшек, так сладко прогибавшихся под моими пальцами.

Я еще толком не осознала, но, кажется, у меня появилось домашнее животное. Не собака, конечно, которую я выпрашивала у родителей, но и не хомячок…

– Вы дрожите.

Подняла глаза. Карпов внимательно смотрел на мои руки, которые действительно тряслись. А я и не заметила.

– Снег, – пожала плечами.

Демон понимающе кивнул и больше вопросов не задавал.

Часа через два первый мальчишка очнулся и подал голос. Второй еще валялся в забытьи, но кожа с темно-изумрудной стала серо-салатовой, и Мари облегченно выдохнула. А затем с материнским укором глянула на «нашкодившего» профессора.

– Жить будут, – сухо буркнул Карпов.

– Выбрось эту дрянь из седьмой, – угрожающе зашептала моя наставница. – И все прочие ядовитые растения!

– Тогда в ней ничего не останется, – недобро рассмеялся Демон.

Вид он имел уставший и озабоченный, и все это время не отходил от кушеток, над которыми ворковала госпожа Пламберри. Каким бы хладнокровным он ни хотел казаться, судьба глупых мальчишек его волновала.

– Господин Эмбер, не соизволите ли вы нам объяснить, как оказались без сознания в закрытой для посещений оранжерее? – мягко, вкрадчиво, пробирая голосом до мурашек, поинтересовался Карпов у пришедшего в себя юноши.

Паренек нервно сглотнул, выпучив оба голубых глаза на профессора, и, кажется, с радостью бы отдал богу душу прямо на этой кушетке. Даже стал озираться в поисках какой-нибудь склянки с пометкой «яд». Тут я с ним была солидарна: разгневанный Карпов пострашнее Непентеса Неагрессивного.

– Не помню, сэр. Мы с Эрлом вышли из Академии… Зачем-то. Было холодно. Кто-то нам сказал… Нет, не помню! Чернота в голове, – виновато просипел мальчишка, настолько бледный, что сливался теперь цветом с голубыми простынями. – Я бы сказал, сэр, честно!

– Вот как? – озарил лицо пугающей ухмылкой Карпов. – Помочь вам вспомнить?

– Д-давайте… – покорно кивнул парень, явно не соображая, что задумал Демон.

– Не вздумайте! – я вскочила с койки и перехватила руку Андрея, уже направлявшуюся к бледному виску с пульсирующей венкой. – Он и без вас еле живой!

– Лучше допросить по свежим следам, заботливая мисс, – крякнул Эйвери позади меня. – Если кто-то приказал мальчишкам…

– Это не д-допрос, а варварство! – мой голос дрогнул.

Пальцы все еще крепко впивались в запястье Карпова. Он не спешил стряхивать мою руку и спокойно ждал решения лекаря и главного стража.

– Анна… Надо выяснить, что случилось, – наконец, выдала наставница, сочувственно поджав губы.

– Это больно! И… мерзко!

– Если не сопротивляться так яростно, как некоторые упрямые милые леди, то почти не больно, – пробормотал Карпов, бросив на меня виноватый взгляд. – Господин Эмбер, вы ведь впустите меня в свое сознание? Добровольно?

– Х-хорошо, сэр. Я п-потерплю, – мужественно заявил мальчишка и закрыл глаза.

Карпов кинул выразительный взгляд на свое запястье, изрядно побелевшее под моими пальцами, и я поспешно убрала руку, оставив после себя красные полосы.

– Простите, Андрей… – пробормотала покаянно и, дождавшись его красноречивого «кхе-кхе», добавила со вздохом: – Владимирович.

Демоническая ладонь легла на лицо парнишки, и тот почти сразу тихонько застонал. Ну да, не больно! Варвары… Я бросила осуждающий взгляд на Мари, но та лишь пожала плечами: надо так надо.

Впервые я наблюдала за процессом «Темного соединения» не изнутри, а снаружи. Карпов стоял неподвижно. Веки прикрыты, длинные ресницы слегка трепещут. Губы напряженно сжаты в тонкую линию.

Странно, он же говорил, что Мастеру процесс доставляет удовольствие? Что-то не похоже, что он на вершине блаженства… По бледному лицу прошла судорога, ресницы задрожали чаще.

– Мари, так и должно быть? – прошептала я наставнице, кивнув на стремительно белеющее лицо Андрея.

– Что? Ох, нет!

Она с силой оторвала от мальчика будто примагниченную ладонь профессора, тряхнула Демона хорошенько и в сердцах отвесила ему пощечину. Последнее было необязательно, Карпов уже открывал глаза. Видимо, «профилактическая мера» за опасную оранжерею.

– Ментальная ловушка? – мигом сориентировался Эйвери, подходя к растерянному Андрею, осевшему рядом со мной на кушетку. – Ты в порядке, мальчик?

Обращался он не к первокурснику, а к Мрачному Демону, на белое лицо которого успели пролечь сизые тени. Еле удержалась, чтобы не схватить его крепко за руку, не поправить растрепанные волосы, – так страшно мне стало. И что это за чертовщина?

– Вполне. Господин Эмбер прав, там только чернота, – хрипло прошептал Карпов и потер раскрасневшуюся скулу. – И путанный лабиринт, из которого нет выхода. Никогда не видел подобной магии, даже в арканском прошлом.

– Кто мог сотворить такое? И зачем? – сосредоточенно крякнул страж.

– Не похоже это на детские игры, Айзек…

– Сдается мне, покушение было вовсе не на мальчишек, – Эйвери взлохматил белый хвост, собранный у затылка. – Не окажись мы рядом, Андрей, твое сознание засосало бы в чертов ментальный лабиринт.

***

Я глянула на свои руки. Они снова мелко дрожали, теперь уже не из-за снега, а из-за волнения за мое чудовище. Тепло, украденное подушечками пальцев с мягких ламбикурьих кудрей, исчезло. Растворилось в нервном потрясении.

– Пойдемте, – бросил Карпов в мою сторону, поднимаясь с кушетки.

Вид у него был озадаченный и потерянный.

– Куда?

– Туда, – он посмотрел наверх. – Предлагаете мне самому объясняться с Джильбертой?

Восторженно подпрыгнув, я засеменила за профессором, как будто часы не показывали два часа ночи. В конце концов, ему и самому сейчас не помешает компания. Почему бы не моя?

Арчи был на месте. Сидел, грозно нахохлившись, на подоконнике и недовольно буравил меня глазками-молниями. Мол, как я посмела оставить его в такой торжественный момент, да еще наедине с негодующей мамашей. Впрочем, Джильберты в кабинете не наблюдалась. Выпустила пар и улетела коротать вечер в компании менее проблемных собеседников.

Карпов кивнул на свое кресло у окна, намекая, что я могу расположиться в нем. А сам сбросил пиджак на спинку стула для посетителей, устало расстегнул пару пуговиц на рубашке и вышел в спальню.

***

Блаженство!

Мои пальцы перебирали курчавую, по-детски мягкую шерстку ламбикура (да-да, я помню, что это перья). Кожу щекотало приятными разрядами, по телу расползалась пьянящая истома. Выброс гормонов удовольствия превысил все допустимые нормы, и я чуть не отключилась от наслаждения.

– Это вообще… пристойно? – выпалила, когда профессор вышел из спальни с бокалом в руках.

Мне он вина в этот раз не предложил. Судя по ехидному взгляду, Демон считал, что с удовольствиями у меня и так перебор. Спорить бы не стала: я действительно тонула в хмельной неге.

– В некотором роде, – хмыкнул Демон, прекрасно понимая мои ощущения.

От этого становилось еще более неловко. То есть они с Джильбертой тоже общаются… вот именно так? То-то он не спешил отлипать от ее мохнатого загривка. Грудь кольнуло в порыве ревности. Но, опьяненная гормональным взрывом, я отмахнулась от дурацкой мысли. Вот еще, удумала, к ворчливой курице ревновать!

– Не увлекайтесь слишком, старайтесь делать перерывы и ограничивать себя в… «общении». Оно вызывает сильную зависимость.

– На своем опыте знаете? – пробурчала я, не желая лимитировать блаженство.

– На своем. Это действительно опасно. Можете привыкнуть. Если прерветесь, расскажу, – вынудил-таки меня шантажист оторвать ручки от мягких перьев. – Первые полгода с момента, как я познакомился с Джильбертой, считал, что нет на свете ничего прекраснее, желаннее, приятнее этих… «контактов». Каждую ночь караулил ее у окна, и, если Джи-Джи вдруг не прилетала, впадал едва ли не в наркотическую депрессию. Моя ламбикура никогда не отличилась покладистостью и пунктуальностью… Как вы могли заметить, у нее и сейчас насыщенная личная жизнь.

– О зависимости нет в учебнике… – пробубнила я. – Почему полгода? А что случилось потом?

– Потом я узнал, что в жизни существуют и другие, не менее приятные вещи, доставляющие удовольствие, – вогнал меня в краску Карпов. – А еще какое-то… очень долгое время спустя… выяснилось, что кое с чем по степени наслаждения прикосновение к ламбикуру даже не сравнится.

– Сколько вам было лет, когда случилось «заключение»? – прошептала я, предугадывая ответ.

– Семнадцать. У ламбикуров есть вполне конкретные критерии для отбора сюзов… Помимо храбрости и силы, их интересует еще кое-что. Это обязательное условие. И о нем тоже нет в учебнике.

– Невинность? – выдавила я из себя, мечтая спрятаться хотя бы под стол.

– Вы невероятно догадливы. Полагаю, ламбикурам важно быть… «первыми», – хмыкнул Демон и недобро глянул на Арчи, свернувшегося в лохматый баклажановый клубок на моей юбке.

Докатилась. Сижу в два часа ночи с мифической птицей на коленях и обсуждаю с академическим чудищем свою непорочность. Или его, давно утерянную?

Карпов глядел на меня странно. Как будто по-новому. То ли считал невинность в восемнадцать с хвостиком скорее недоразумением, чем достижением. То ли… Нет, других вариантов трактовки этого обжигающего взгляда у меня решительно не находилось.

– И да, я не готова обсуждать с вами этот вопрос, – смущенно закашлявшись, пробурчала я и отвернулась к окну.

Ответом мне был красноречивый демонический «хмык» и несколько шумных глотков из бокала.

…Не знаю, сколько мы так сидели. Мир замер, растянув время плавленым сыром, как на полотне Дали.

Точнее, сидела только я, поджав колени и откинувшись на мягкую спинку демонического кресла. Карпов стоял с бокалом, притулившись боком к шкафу и искоса поглядывая, как я запускаю пальчики в собственного ламбикура и жмурюсь от удовольствия. Было в этом мероприятии что-то солнечное, летнее, согревающее… Губы сами собой растягивались в мечтательной улыбке.

Неловкость сменилась ехидным спокойствием. Демон меня больше не ругал. Так что я перестала делать вид, что поправляю юбку и разглаживаю складки, и в открытую терзала лохматое пузо в цвете «баклажан»…

– Мисс Дэлориан… Вам пора… – словно из плотного тумана донесся знакомый густой голос.

Мысли уплывали. Куда мне пора? Зачем? Мое место тут. И я хочу остаться.

– Уже три часа ночи, Анна… – обеспокоенно шептал Демон над моим ухом, ласково поглаживая волосы. – Потом…

– Да-да, потом… наиграюсь… – пробормотала я и провалилась в сладкую, пряную темноту.

***

Мне снова мерещился запах полыни, сдобренный букетом прочих полевых трав, нагретых полуденным солнцем. Такой знакомый, такой родной. Чужой и мой одновременно. Осязаемый, объемный… Казалось, его можно пощупать. Прижать к себе. Потереться об него щекой…

Что я и сделала. Потерлась. Мягко. Вкусно.

Слегка приподняла веки. Сквозь занавес ресниц проглядывалась только чернота. Она была повсюду, устланная манящим ароматом, и потому не пугающая, а, напротив, умиротворяющая. Черные шторы, простыни, подушка под головой…

Я лежала на постели Андрея, чтоб к нему Джильберта месяц не прилетала, Владимировича. Прямо посередине. Даже по диагонали, я бы сказала. И, что отчаянно не радовало, совершенно одна.

Ни Мрачного Демона, ни лохматого ламбикура поблизости. Бросили одну-одинешеньку в логове монстра… Я ехидно ухмыльнулась и потянулась. На кровати вполне хватило бы места на троих. Тем более, Арчи очень компактный парень.

В кабинете было пусто и тихо. На рабочем столе Карпова и подоконнике царила феноменальная чистота. Ни книг, ни крошек, ни серебряного подноса с птичьими лакомствами, ни выдерганных перьев… Есть шанс, что Арчи остался в живых и даже был отпущен на волю.

Но уточнить не помешает.

Перед тем, как спуститься на завтрак, забежала в ученическую ванную. В преподавательскую не рискнула, хотя круглый бассейн, украшенный золотой мозаикой, манил. В дверном проеме столкнулась с «пышногрудой Сюзи». Та смерила меня недоуменным взглядом: мол, что «заучка»-дестинка делает на этаже «зазнаек»? Но потом кивнула и молча уступила проход. Даже знать не хочу, что она себе придумала.

Отражение в зеркале мне решительно не понравилось. Было в нем что-то мрачное. Неужели ночь дежурства меня так измотала?

Глаза казались моими и не моими одновременно… Лицо искривилось, на носу появилась чужая горбинка. Я словно начинала меняться под действием каких-то чар. Странное, пугающее чувство.

Но вот я сморгнула – и все в порядке. Снова помятая, бледная Анна собственной персоной. Хлопает заспанными темно-карими глазами и пытается собрать черные волосы, беспокойной копной рассыпавшиеся по плечам.

Вот это – я. А до этого – черт знает что…

Жутковато.

Я тряхнула головой и сосредоточилась на непокорных локонах. В пробудившемся «малиновом желе» каруселью кружились мысли. Отравившиеся ребята не давали покоя. Нет, не к добру все это…

Кому пришло в голову отправить первокурсников в «ядовитую» оранжерею? Дело в теплице или в самих мальчиках? Что это – дурацкая шутка, вроде посвящения в студенческое братство, или намек Карпову, что кто-то в курсе его экспериментов с опасными растениями?

Впрочем, это были просто слухи… Мало ли «страшилок» ходит по Академии про Мрачного Демона? Не удивлюсь, если половину он придумывает сам.

Слыхала я кое-какие россказни через пару дней после приезда. Про девственниц-пятикурсниц, чьи сердца он поедает в ночи, чтобы поддерживать репутацию самого сильного мага столетия. И про темные ритуалы с кровью нерадивых учениц, которые он в подземельях проводит… А потом прикапывает растерзанные тела в своих же оранжереях. Удобрения ради.

То-то глициния буйным цветом разрослась!

Что удивительно, ученицы, действительно, порой пропадали. И именно с его специализаций! Потом, правда, находились в других учебных заведениях. Не выдерживали, бедные, «пристального демонического внимания». До сих пор удивляюсь, как сама не сбежала…

Ах да! Мне же некуда.

Да и не дождется!

Мысли вернулись к отравлению… И какому! Кто мог до черноты стереть память первокурсникам? И что, если ментальная ловушка предназначалась профессору, как предположил Эйвери? Могло ли это быть предупреждением? А то и покушением?

Слишком уж много совпадений! Новая теплица – личные владения Карпова на территории Академии… Кража памяти, которую восстановить может только сильный маг-менталист… И путанный лабиринт, из которого нет выхода… Кто мог разыграть столь пугающе продуманную шахматную партию?

***

Едва я поднесла ко рту вожделенный кусок поджаренного бекона, как с оголтелым хлопком передо мной материализовался морф. Вилка выскочила из дрогнувших пальцев и с предательским звоном упала на тарелку, а самая вкусная часть завтрака улетела под стол. Гадство! И не могут они как-то потише телепортироваться?

Мохнатый почтальон блеснул на меня фиалковыми глазищами, что-то проворчал насчет спины, отзывающейся на погоду, и бросил конверт аккурат перед моим носом. Получение писем не требовало подтверждения именным жезлом, что радовало. С некоторых пор я опасалась протягивать ладошку к шерстяным лапкам вредных существ.

Письмо было от Аманды. Украдкой утащив бекон с тарелки зазевавшейся Дженивьевы – надо было заесть стресс, – я с тревожным чувством распотрошила конверт.

Памятуя о суматошном характере моей тетушки, мы с крестным приняли единогласное решение не посвящать ее в мои рождественские приключения. Иначе, велик шанс, одним опекуном у меня стало бы меньше. Либо Аманду хватил бы удар, либо она сама хватила бы ударом Артура. И, поскольку моя кровожадность так далеко не распространялась, я продолжала слать ей радостные письма. И скрипеть зубами от ее оптимистичных ответов…

Нет, ну это же надо!

«Милая Энни! На мюнхенском показе волшебных мод я познакомилась с обедневшим, но уважаемым семейством Ланге. Элиас, старший сын Аврелии Ланге, хоть и эмп, но очень перспективный юноша. Приятной наружности, спокойного нрава… А главное – в крови мальчика добрая половина Честеров. Сама понимаешь, Энни, принцы на дороге не валяются. А как звучит – Энн и Элиас Ланге…»

Легкомысленная тетушка, связанная убийственной печатью и знавшая о моей роли в грядущем упокоении целого мира, тем не менее, пыталась устроить мою личную жизнь!

Аманда была не в курсе, что на моей дороге принцы как раз укладывались штабелями. Можно консервы делать «с примесью королевской крови» и отправлять в нуждающиеся страны.

А вот это? Как понимать?!

«С Артуром я уже переговорила и убедила его, что пора подыскать малышке Энни подходящую партию. Правда, он присмотрел другого кандидата. Но я скажу: да что твой крестный понимает в мужчинах? Вот я, побывав замужем пять раз…»

Дальнейшее содержание письма было и вовсе неудобоваримым.

Нет, с принцами надо завязывать. И срочно. Пока из них из всех не остался только один.

Пророчество Лукреции, путанное и пугающее, до сих пор не давало покоя. Как сердце может биться неправильно? Над какой черной водой я должна встать?

И, главное, кто такая Она, выбравшая второго принца? Кто из них опасен для моего? Того… черноглазого, демонической наружности? Разобраться бы, пока не стало поздно.

Она…

Стервозная Джина, соединившаяся браком с Лукасом Кавендишем?

Несносная Судьба, подталкивающая ко мне Елисея Дорохова?

Взбалмошная тетушка, откопавшая в закромах Мюнхена некоего Элиаса Ланге с кровью Честеров?

Джен, Джулия, Мари, Мелисса… Кто?!

Был еще Киван… Но я не могла придумать, кто в здравом уме его выберет.

И Пит… Но этого рыжего гаденыша я надеялась никогда не встретить. Иначе синей рвотой он бы у меня не отделался!

Перебор с принцами. И еще какой.

***

Предчувствие меня не подвело. Несмотря на волнующее пробуждение на черных демонических простынях, в остальном день обещал быть паршивым. Хотя бы потому, что на уроке «Существ и сущностей волшебного мира» дриада, спорхнув с облюбованного подоконника, торжественно провозгласила:

– Тема сегодняшнего занятия – морфы! – и, не остановившись на достигнутом эффекте, продолжила: – В древние времена шерсть морфов, их сердца и прочие органы использовались для темных ритуалов. Но сегодня эти полные очарования пушистые создания признаны разумным видом и потому находятся под охраной…

Я тут же вспомнила «Санту», похитившего меня в Рождество, и закатила глаза. Не знаю, чем была наполнена его мохнатая вредная тушка, но точно не очарованием.

– Как вы знаете, Верховный Совет Эстер-Хаза опекает все мыслящие магические виды, к которым из ныне живущих относят ламбикуров, гоблинов, троллей…

Позади раздался громкий хмык: кажется, Энди Макферсон сомневался в разумности троллей. Я обернулась и не сдержала улыбки – котяра залихватски мне подмигнул. Так, как это умел только он, будто бы жмурясь на солнце.

– В былые времена морфы были компаньонами высших магов. Они великолепно ориентировались на местности и телепортировались в любую точку, таким образом спасая своих господ на поле боя… – Марта смахнула облачко изумрудной пыли с плеча и задумчиво улыбнулась. – Но войны, к счастью, окончились. И морфы утратили свою значимость в глазах магов. Кое-кто остался служить представителям древних родов, но большинство подстроилось под современные реалии. Сейчас легче встретить морфа-почтовика или морфа-банковского служащего, чем дворецкого и оруженосца…

Перемигиваться с Энди было интереснее, чем слушать о морфах. Тем более об их способностях к телепортации я знала не из учебника. Бррр!

Макферсон вальяжно «возлежал» на столе, опустив лицо на сложенные руки. После случая с гремучником я прижала дикого зверя к стенке – фигурально выражаясь. Сказала, что в курсе его потомственного дара, отблагодарила за спасение… и тысячу раз попросила обратиться в пятнистого кота и позволить мне себя погладить. Но Энди был непреклонен. Уверял, что плохо себя контролирует, и это может быть опасно.

Но ставлю голден-хаз на то, что парень просто хотел избежать неловкости. Ромул говорил, что одежда при полноценном обороте рвется. Значит, пришлось бы раздеваться… И я почти уверена, что без белой рубашки Энди так же хорош, как и в ней. А мы так некстати решили остаться друзьями… Словом – эх!

– Так вот почему они такие вредные? – пискнула вдруг мисс Вяземская с первого ряда. – Что их недооценивают?

Крошечную «зазнайку» было не видать за спинами сокурсниц, но я узнала ее по тонкому голоску.

– И еще потому, что все морфы, находящиеся в услужении у людей, связаны «Кодексом неприкосновения». Он действует с давних времен и скреплен на Высшем магическом уровне.

– Это как? – не удержалась я, и удостоилась потустороннего взгляда мисс Эмеральд, который хоть и осуждал за выкрик с места, но не сильно.

И чего врать? Эти мохнатые мерзавцы меня волновали, и еще как. Стоило познакомиться с «разумным видом» получше.