Текст книги "«Нет памяти о прежнем…»"

Автор книги: Елена Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Елена Павловна Карпова
«Нет памяти о прежнем…»

«Вы что думаете, в ЦК дураки сидят? Ночью полетите!»

(народное)

Утро выдалось особо мглистое.

Год поворачивал на зиму, ночи становились длиннее, и острова за ночь успевали погрузиться глубже, чем им удавалось взлететь за день, поэтому утренний туман становился все плотней и плотней с каждым днем. Уже скоро исчезнет из виду Итера – большой, похожий на сыр, архипелаг в трех перелетах внизу, а когда погаснут редкие огоньки Гирры – это будет означать, что зима в самом разгаре. Зимой только и видно, что Ватару, где Тём живет… ну, и пару-тройку островов, что повыше нас…

Я вздохнула, сидя на краю острова и болтая ногами. Зиму я не любила: в постоянной серой мгле, в которую превращались дни, время текло долго и муторно. Кроме того, когда острова опускались глубже, потоки иары вокруг них становились сильнее и шире, в светлой иаре появлялись темные прожилки, отзывающиеся на то темное и неосознанное, что есть у каждого человека в сердце…

– Йо! – занятая своими мыслями, я даже не услышала, как появился Тём.

– Привет, – меланхолично ответила я, – свет скоро… вниз улететь не боишься?

– А, мне теперь все равно, – Тём печально махнул рукой, – ты Марьку третью не видела нашу?

– Нет. А что случилось?

– Да… пристегнул я ее плохо вчера, похоже. Она ночью отвязалась и вшш, – Тём поднял глаза вверх и описал рукой полукруг, – батя мне голову оторвет.

– У нас ее не было. Может, на Селене?

Я поглядела вверх. Высоко в небе, окруженный темными точками, парил остров Селена, уже ясно различимый на фоне светлеющего океана. Видны были даже черные линии канатов, соединяющих камни-спутники с большим островом.

– Летать сами по себе у нас на острове только козы умеют, – вздохнул Тём и сел рядом со мной, – скоро подниматься начнем, на Селену теперь не попасть.

И верно. Тело потихоньку наливалось тяжестью: остров замедлял свое падение… еще пара десятков вздохов – и он, остановившись на мгновение, начнет двигаться вверх. А тогда другого пути, кроме как вниз, не будет. Для нас, по крайней мере – лодки Верхних-то и днем летают.

– И что делать станешь?

– Ах, что ж мне делать, – Тём закатил глаза и прижал ладонь к сердцу, – не лучше ли прямо сейчас прыгнуть в неизвестность? Как считаешь? Я умру, и никто никогда не упрекнет меня в том, что я упустил эту летучую тварь… разве что батя мой, и то по зиме, когда вспомнит о том, что ее пора зарезать.

– Вот клоун, а…

– Клоун не клоун, а Старикан наш говорит, что Ватара перегружен, взлетает плохо. Догадайся, на кого первого при этом косо смотрят.

– Да у вас людей меньше, чем у нас!

– Зато какие люди! Хотя бы вот дядьку Орса взять… так он двоих с вашего острова точно стоит. А если хорошо поест – так и троих.

– То Орс. Ты на себя посмотри.

– А что я? – Тём выпятил грудь и постучал по ней кулаком, – красавец мужчина, ни одному острову не обуза. Выходи за меня замуж, улетим вместе в туман. А?

– Неа.

– Так я и думал.

– Чтобы все говорили, что это я из жалости к убогому? Оно тебе надо?

Тём не ответил.

– И вообще. Так просто ничего не бывает. Надо… что-то героическое совершить. Спасти, скажем, принцессу из лап дракона.

– Или дракона из лап принцессы.

– Ну хотя бы.

– Только видишь, какое дело… Прежде, чем я отправлюсь искать дракона, мне совершенно необходимо найти Марьку третью. Иначе…

– Батя тебе голову оторвет.

– Точно. А зачем тебе рыцарь без головы?

Тём улегся на спину, подложив руки под голову, и закрыл глаза. В океане, тем временем, возникла светлая точка, плывшая вниз, прямо к нашему острову.

– Тёмка, глянь, кто-то уже вниз летит.

– Это возвращается моя коза, осознавшая всю низость своего поступка, – пробормотал Тём, не открывая глаз, – не забудь проверить бирку, а то вдруг она все-таки не моя… может нехорошо получиться.

– Тём, да погляди ты, – я пихнула его кулаком в бок, – это лодка. Похоже на лодку.

Мы такой посудины, как та, что спускалась на наш остров, в жизни не видели. Белая, с круглым блестящим носом, весело горящими позади огоньками и какими-то дурацкими крылышками – слишком маленькими для того, чтобы поддерживать в океане такое маленькое суденышко. И ни руля, ни паруса…

– Верхние, – авторитетно сказал Тём. – Учитывая то, что внизу такого ужаса точно не делают…

– Чудная лодка.

– Да уж, – Тём хмыкнул, – это тебе не тростниковые тазики – картошку на базар возить.

– У нас, между прочим, баржи останавливаются… иногда, – надулась я.

– Ага. И королевская яхта.

Я было хотела сказать ему что-нибудь обидное в ответ, но тут Верхний вышел из лодки. Точнее, выпал. Я это мельком увидела, потому что не слишком быстро на колени и локти, как подобает, плюхнулась.

Мы с Тёмкой полежали немного, не поднимая голов, и слушая тишину, потом Тём мне шепнул:

– Видишь что-нибудь?

Я чуть-чуть голову повернула, один глаз приоткрыла, и в ответ шепнула:

– Лежит.

– Где?

– Возле лодки. Может, с ним плохо?

– Пошли проверим.

– А не вломят? Этим… дискатором.

– Дисфокатором, деревня. Раз лежит – наверное не вломит, да?

В общем, потихоньку, полегоньку, мы к Верхнему подползли.

Верхний лежал лицом вверх и никому вламывать не собирался. Глаза у него были закрыты, красивая белая блестящая одежда перепачкана в нашей черной плодородной грязи. Но он все равно был очень, очень красивым. И не намного старше нас с Тёмом, похоже.

– Симпатичный, – неожиданно для себя сказала я.

– Ничего особенного, – Тём скривился, – мужик как мужик, даром что Верхний.

– Ну не скажи. Смотри, лицо какое темное, загорелое… Светло там, должнобть, наверху-то.

– Ясно, светло, – Тём почему-то стал еще мрачнее, а потом протянул руку и довольно бесцеремонно ткнул Верхнего пальцем в плечо:

– Эй, дядя, просыпайся, приехали!

Верхний открыл глаза. Ой, мамочки… не бывает таких глаз у людей, я точно знаю! У всех наших – черные или коричневые, а у Верхнего глаза были… как прозрачный камушек, что у моей мамки в шкатулке за топчаном хранился. Как поток иары, из которой светлячков лепят. Как ледяные сосульки, вырастающие зимой на деревьях…

– Где я? – спросил Верхний и сел, подтянув ноги и прислонившись спиной к стенке своей лодки.

Мы с Тёмом снова бухнулись на колени и лица спрятали.

– Психи какие-то, – сказал Верхний, – как отсюда выбираться?

– На лодке, господин, – тихо ответил Тём, не поднимая головы. Я хотела было незаметно пнуть его, но не дотянулась.

– Они встанут вообще? – спросил Верхний непонятно, у кого, – а грязные-то какие…

– Звиняйте, господин, не помылись, – Тём неожиданно сел и нагло почти посмотрел на Верхнего, – а вы нас дисфокатором плющить не будете?

Я решила, что хуже уже не будет, и тоже поднялась с земли.

– Это он сказал? – снова спросил у кого-то Верхний.

– Это он сказал, – подтвердил Тём, – он – это я. Иногда Тёмал зовут. Есть еще она, она – Йормар.

– Девица?

– Да, господин, – я смутилась.

Верхний пробормотал что-то неразборчиво, а потом ткнул в себя пальцем и громко проговорил, смешно растягивая рот:

– О-лек.

– Здрав будь, господин О-лек, – синхронно отозвались мы с Тёмом положенной вежливой фразой.

– Как они это делают? – спросил О-лек.

Мы молчали, не зная, что ему ответить и надо ли отвечать вообще.

– Не поняли, – удивился Верхний, – Как. Вы. Это. Делаете.

– Простите, господин, что делаем? – тихо переспросила я.

– Говорите. В моей голове. Внутри. Мысли.

– Мы… всегда так говорим, – ответил Тём, – так удобнее и слышно дальше. Но если господин изволит, мы можем и громко.

– Вслух?

– Если угодно господину.

– Господину… а как теперь думать-то?

Верхние все-таки странные.

– Чтобы думать, надо иары не касаться, – пояснила я, – особенно оранжевой – она лучше всего отвечает.

– Чего не касаться? – непонимающе вылупился на нас Верхний. Похоже, он меня не понял.

– Вы, господин, на ней сидите, – очень вежливо и так спокойно, что мне снова захотелось его треснуть, сказал Тём, – на жиле оранжевой.

Верхний осмотрелся, но, судя по его выражению лица, ничего не увидел.

– Ерунда, – сказал он и добавил, – все-таки психи.

Океан посветлел уже настолько, что исчезли все тени. Лица сделались плоскими и будто нарисованными, и стало еще сильнее видно, какие мы с Тёмкой бледные, а Верхний – загорелый.

– Мне нужно вниз, – сказал О-лек.

Тём пожал плечами:

– Самое время. За день можно далеко спуститься, особенно на лодке.

– Моя лодка… не летает, – Верхний развел руками, – отлеталась. Для того мне и надо вниз. Там есть… корабль. Большой. Слишком глубоко вниз упал. Но отвечает.

Он постучал пальцем по какой-то странной коробочке. Коробочка мерцала зеленым, а с одной стороны по кругу бегал крохотный огонек, точно пойманный в стекляшку светлячок.

– Ты когда-нибудь был внизу?

Тём сощурил глаза.

– На Итере был… а дальше ничего интересного нет.

– А ты? – Верхний повернулся ко мне и своими глазами-сосульками в меня впился. А я ведь была. Совсем внизу – там, где шахты, и еще ниже, где в серых развалинах древних городов ветер метет пыль, где туманы столь плотны, что иногда даже днем приходится зажигать огонь… Давно только это было… когда был жив отец, да и жили мы совсем не здесь.

– Была, глубоко – ответила я и отвела взгляд.

– Дорогу покажешь? – мягко спросил О-лек.

– Нет никакой дороги. Падаешь и падаешь. Когда устанешь падать – будут придонные острова.

– А дно?

– А дна не бывает.

– А если я скажу, что возьму вас наверх? Обоих. И тех, кого вы с собой пригласите.

Наверх…

Там свет океана меркнет лишь на короткое время. Там плавают сотни маленьких островков, на которых растут яблони и вишни… Там живут счастливые красивые люди, не знающие о долгих зимних ночах.

Тём кашлянул. Картинка цветущих яблонь, окруженных светом, рассыпалась, а вместо этого на меня смотрели две пары глаз. Темные, знакомые – с ожиданием, светлые, чужие – с интересом и почему-то с вызовом.

– Я пойду, – ответила я.

Author: Олег Дабышевский

Entry number: 124

Category: бортжурнал

Subject: «Колония-2»

Entry tags: официально, рапорт

Status: отправлено

В связи с поломкой капсулы поиски приостановлены. Причина поломки не выяснена: диагностика не показывает никаких неисправностей, при этом двигатель не развивает мощности, необходимой на удержание машины в воздухе. Надеюсь на то, что с шаттлом все-таки все в порядке.

Совершив вынужденную посадку на одном из камней-спутников, случайно познакомился с двумя колонистами. Девушка Йормар и юноша Тёмал. Возраст обоих, на вид, от восемнадцати до двадцати пяти условных лет. Поколение, скорее всего, второе. Не уверен, возможно ли называть их колонистами: совершенно очевидно, что они не осознают того, что являются частью колонии. Вероятно, правильнее было бы называть их аборигенами. Уровень жизни низок (исходя из сведений, изложенных в записи 119, обитатели этих уровней являются низкоквалифицированной рабочей силой и стоят на одной из низших ступеней социально-кастовой лестницы), знания о принадлежности к колонии, исходя из косвенных сведений, утеряны полностью, как и представление об устройстве окружающего мире. Однако, обнаружилось подтверждение части 13–30 рапорта Анджея Р. Карда о «нетривиальных способах общения части обитателей колонии». И юноша и девушка достаточно легко считывают поверхностные эмоции. Сознание у данных индивидуумов затемнено местными суевериями, поэтому внятно объяснить свой дар они не способны. Планирую взять их с собой для исследования, для этого уговорил обоих спуститься со мной к шаттлу.

За штормовым разрядом треск ломающегося дерева был почти не слышен. Просто легкий толчок, хлопок ткани – и конец левого крыла затрепетал на ветру, как живой огонь.

– Земля забери, – выругался Тём, тщетно пытаясь выровнять лодку, – как чувствовал, что этому болвану двухголовому верить нельзя, – Йо, ослабь второе крыло, мне до узла не дотянуться.

Я отвязала корд и отпустила его на несколько локтей, позволив правому крылу провиснуть красивым полукругом. Снова разряд, порыв ветра… лодку тряхнуло, нос угрожающе накренился. Сидевший впереди О-лек вцепился в перила так, что костяшки пальцев побелели.

– Мои предки, – Тём перекинул канат через плечо и уперся ногами в борт, пытаясь натянуть вздувшийся пузырем руль высоты, – водили красивые удобные корабли сквозь это… забыл. А у меня – только эта скорлупа, которой сто лет в обед, и тяги прогнили. Ну разве это справедливо, а? Такое падение. Прадеды летали к этим… как их…

– Звездам, – подсказала я.

– Вот именно, – он намотал канат на штангу и взялся за руль, – А я их даже не видел ни разу. Да… про падение. Слишком светло, скорость растет, мне не удержать лодку… будем садиться. Прямо сейчас.

О-лек повернулся и странно посмотрел на меня.

– Что ты сказала? – поинтересовался он.

«Плакса», которая уже давно тихонько подвывала, чувствуя близость тверди, разразилась громким воплем. Внизу, и правда совсем близко, проступили очертания острова – большого, темного, незнакомого. Канаты стали дрожать на ветру, им вторило гудение натянутой до предела ткани крыльев. Я закрыла глаза, поймала зеленую волну и зашептала «эй-кайо-тавари-до», тормозя лодку.

– Всем держаааться! – голос Тёма перекрыл гудение снастей и даже рев «плаксы». – Крылья, ай, крылья…

Хруст, треск, панг-банг рвущихся кордов, скрежет дна по камням – и неожиданная тишина.

– Приехали, – Тём нервно фыркнул, почесал в затылке и сел на одну из уцелевших скамеек, – Йо, брось ты эту веревку, все равно от нее толку нет.

Я посмотрела на корд правого крыла, который так и держала в руках, и шмыгнула носом.

Примерно за день до этого, мы ступили на Итеру. Остров славился самой большой в наших краях торговой площадью и самыми бессовестными торговцами. На Итере мы расчитывали купить лодку. Бороздить глубокий океан без защиты было слишком опасно. К тому же наш Верхний оказался некудышным летуном, зато с деньгами.

– Что это за шары? – спросил он, едва коснувшись земли.

– Капли, – ответил Тём, не оборачиваясь. Он был зол на О-лека, потому что последнюю треть пути до острова нам пришлось почти тащить его на себе.

– Вода, – объяснила я, – запасы воды.

– А веревки зачем?

– Чтобы ночью не улетели. У вас не так разве?

– У нас вода… в бочках. Или в прудах.

– Глупо, – фыркнул Тём, – она так остров ночью вниз тянет. А когда в капле – наоборот, вверх.

Лодку нам сторговал суровый дядька, у которого одна голова смотрела влево, а вторая – прямо. У «левой» головы не хватало глаза, да и вообще она казалась какой-то дефективной. Зато «прямая» тараторила так, что даже Тём начал запинаться. Лодка, по словам торговца, просто блеск, все новенькое и надежное. И за скромную цену, как подержанное.

Вот и подержались. Ясное дело, обвели вокруг пальца, как последних лопухов.

– Есть что-нибудь от Карда?

– Нет, Вячеслав Павлович… все по-прежнему.

– Так… а Дабышевский что говорит?

– Ничего.

– То есть?

– Последнее донесение было вчера в семнадцать тринадцать, с тех пор Дабышевский на связь не выходил.

– Маяк?

– Маяк шаттла Карда работает, личный маяк Олега мы пока тоже слышим, но, по прогнозам, должны его потерять в ближайшие сутки. Вячеслав Павлович…не волнуйтесь, это из-за затухания сигнала в атмосфере. Личные коммуникаторы просто слишком слабы, а Олег уже спустился достаточно низко. Вполне возможно, что мы не сможем с ним больше связаться до того момента как он доберется до шаттла.

– Карина, вы понимаете, зачем мы тут?

– Так точно, понимаю. Чтобы выяснить обстоятельства, при которых прервалась связь с колонией.

– Вот именно. С колонией. А не затем, чтобы терять личный состав. Черт-те что тут творится.

Капитан первого ранга Вязников взглянул на экран, на котором расплывчатым пятном висела планета, которая во всех официальных документах именовалась Тефида, а вслух обычно называлась Эреб. Самое странное и самое неподходящее место для жизни, опровергающее все законы астрономии, физики и биологии… и вот поди ж ты! Немногочисленная исследовательская колония не только прижилась на Эребе, но и потихоньку превратилась в какую-то странную автономную единицу. Долгое время считалось, что колония погибла: она как-то резко перестала выходить на связь, плюс к этому потихоньку заглохли все навигационные маяки. Пятнадцать лет о Тефиде не вспоминали. А потом вдруг нашлись средства с возможностями, и с большой помпой под подходящий выверт большой политики снарядили корабль для расследования причин гибели колонии и гипотетического заселения Тефиды по-новой. И тут-то оказалось, что никакой гибели не было. Люди точно так же жили на кусках камня, плавающих в плотной газовой атмосфере. Только, судя по всему, о существовании Земли, равно как и непосредственного и вышестоящего начальства, колонисты забыли напрочь. Будто не нуждались больше ни в межзвездных перелетах, ни в посудомоечных машинах, скоростных лифтах, электрокарах… да и вообще ни в одном благе цивилизации.

Шаттл под командованием Анджея Карда спустился в верхние слои атмосферы Эреба условный месяц назад. Команда Карда неутомимо лазала по крохотным кусочкам камня, отлавливала бывших колонистов и осторожно расспрашивала их, вытягивая информацию о колонии. То, что они рассказывали, было удивительным. На Эребе царило махровое и окончательное средневековье с образцово-показательной феодальной раздробленностью. Верхние клочки тверди заселяла знать, внизу жили плебеи. Знать восседала в крошечных дворцах с миниатюрными садиками – плебеи пахали обширные поля, запрягая коров и коз. Меж островов летали деревянные и тростниковые корабли с парусами и крыльями. Никакой техники сложнее лебедки, никакого электричества, ноль информационных технологий. Как до такой жизни можно было докатиться меньше, чем за одно поколение – для Вязникова было загадкой. Кроме того, хотя среди обитателей Тефиды было немало людей возраста от среднего до пожилого, ни одного обитателя первоначальной колонии найти не удалось: все утверждали, что родились и выросли на этих островах. То, что все происходящее – не кошмарный сон, и аборигены действительно имеют отношение к пропавшей колонии, подтверждали лишь… деньги. На островах в ходу были разные монетки, но среди многообразия золотых чеканок часто попадались иридиевые бляшки с логотипом компании «Парадизо», которая была знаменита тем, что пятнадцать лет назад крепко сидела на правительственных заказах, строила станции на колониальных планетах, а потом, после купола на Сегине-13, разрушение которого повлекло за собой несколько тысяч жертв, с шумом и треском обанкротилась.

Постепенно всем стало ясно, что искать ответы на все эти загадки нужно внизу: где-то там, на больших и казавшихся первым колонистам наиболее стабильными островах находились старые поселения – сейчас, должно быть, заброшенные.

Шаттл спустился и сел на одном из крупных островов. После этого от команды Карда пришло несколько сообщений, и все. Личные маяки заглохли, пищалка шаттла исправно бибикала в пространство, но на вызовы в эфире никто не отзывался. Невозможно было даже сказать, в какой момент исчезла группа: сигнал в атмосфере планеты затухал столь сильно, что в непрерывном режиме батареи личных коммуникаторов садились за сутки, поэтому общение шло исключительно в пакетном режиме со штатными выходами на связь каждые четыре часа, плюс восьмичасовой ночной перерыв. И однажды Кард просто не связался с кораблем.

Вязников еще тогда, безрезультатно прождав несколько дней, хотел заслать рапорт и развернуть корабль. Но Дабышевский убедил командира, что за восемь с половиной месяцев в одну сторону, проплаченные из кармана налогоплательщика, а теперь выброшенные псу под хвост, их никто по голове не погладит. И он же предложил использовать капсулы. Была только одна проблема… точнее, две: капсулы могли нести лишь одного человека, и еще, после исчезновения троих членов экипажа, на «Сильфе» оставалось пятеро, в то время как «пилотный минимум» катера составлял четыре человека. Поэтому Олег полетел один.

И вот теперь у Вячеслава Павловича возникло примерно такое же нехорошее ощущение, как тогда, когда штатный выход на связь пропустил Кард.

Author: Олег Дабышевский

Entry number: 130

Category: бортжурнал

Subject: «Колония-2»

Entry tags: официально, рапорт

Status: готово к отправке, ожидание

Прибыли на безымянный остров. При посадке аборигены разбили лодку, теперь до починки с места не тронемся: юноша сообщил, что в глубоком океане перемещаться с острова на остров слишком опасно. Судя по уровню сигнала, до шаттла осталось совсем немного.

Аборигены говорили о звездах. Они их не могут помнить: оба слишком молоды. Попытаюсь выяснить, откуда им известно то, чего не знают жители верхних уровней.

О-лек досадливо посмотрел на свою коробочку и постучал ею о ладонь.

– Вот хреновина высокотехнологическая! Накрылась что ли?

Он опять вляпался в оранжевую иару, поэтому его мысли мы слышали отлично. И я даже уже поверила в то, что он ее вообще не видит.

Тём поднял голову.

– Слуш, Йо… а тебе не кажется, что наш Верхний не очень-то на Верхнего похож?

– В смысле?

– В смысле, ты где видела такого Верхнего, чтоб про иару не знал?

– Да я вообще Верхних мало видела… А кто он, по-твоему?

Тём придвинулся ко мне и шепнул в ухо:

– По-моему, он вообще не отсюда. Он Предок.

– Да ну, – я посмотрела на него, как на сумасшедшего, – с чего бы?

– А с того, что ни один Верхний в здравом уме и трезвой памяти с нами с тобой не связался бы. А если бы и связался, то не сидел бы, как пень, а призвал толпу ифритов, которые нам бы быстро тут все починили.

– Так он тоже калека.

– А давай у него спросим.

– А давай.

– Только, если я прав, ты мне должна…

– Еще чего!

– Между прочим, уже полгода должна, жестокая женщина.

– Дурак невозможный!

– Пошли выяснять.

Олег сидел на камне и снова и снова пытался отправить пакет. И уровень сигнала поднял, и модуляцию поменял, и диагностику прогнал… не отправлялось, хоть тресни. Весь в расстроенных чувствах, он не заметил, как подошли его спутники.

– Господин О-лек, – вежливо спросил Тёмал, – у нас с Йо спор вышел, с какого вы острова. Не разрешите?

Мысли Олега заметались… как назло, все названия из читанных-перечитанных рапортов команды Карда мгновенно выветрились у него из головы. Поэтому он не нашел ничего лучше, чем брякнуть:

– С «Сильфа».

Что они, впрямь знали все острова и островочки, что ли?

Парочка повела себя странно. Они переглянулись и встали друг напротив друга… Олег уловил отголоски мыслей… словно девушка и юноша общались вполголоса:

– Я выиграл.

– Тогда мы влипли.

– Я тебя отсюда вытащу. Долг?

Девушка кивнула, и тут эти психи вдруг принялись целоваться. Олег чуть со своего импровизированного табурета не свалился от неожиданности. Всю дорогу до этого гребанного острова они то ругались, то вели себя как брат и сестра, а теперь вдруг парень шагнул к девушке, обнял ее и неумело, но старательно стал целовать в губы. Олег не знал, куда деваться от смущения.

Он кашлянул – и парочка, к счастью, оторвалась друг от друга. Йормар, кажется, смутилась, а вот Тёмал – как раз наоборот, смотрел смело, и даже с каким-то вызовом. Олега смех разобрал: да ведь он, похоже, свою чумазую Джульетту ревнует. Какие ж эти Верхние, должно быть, неразборчивые…

– У вас тут что… так принято? – спросил он.

– У Верхних мало женщин, – серьезно сказал Тёмал, – девочки рождаются только внизу.

– Я опять сижу на этой вашей иаре? – обреченно спросил Олег.

Йормар кивнула.

На ночлег мы устроились в лодке. Тём, нахал, заявил, что вдвоем под одним одеялом теплее. Странно, О-леку он одеяло разделить не предложил, и Предок мерз в одиночестве на носу нашей посудины.

В океане бушевала очередная гроза, над нами хлопала на ветру парусиновая «крыша», по которой то и дело ударяли капли. Даже светляк, казалось, качался на ветру, и от его движения по нашим лицам пробегали тени.

– Тёмка, – он и вправду был теплый, – мне страшно.

– Оттого, что О-лек оказался вовсе не Верхним? – Тёмка погладил меня по плечу. – Это я болван. Следовало догадаться еще когда мы его еле-еле до Итеры дотянули… Не бойся. У нас есть лодка.

– Вся попереломанная. Стоит в глубоком океане на вечном приколе на куске камня, где даже занюханная ромашка не растет.

– Йо соскучилась по ромашкам, – заявил Тём насмешливо, – гляньте на нее.

– Будешь издеваться – уйду.

– Ну нет, – Тём прижал меня к себе, – моё! Сокровище – моё! Никому не отдам. Ни Верхним, ни предкам с прозрачными глазами.

– Тёмка, пусти, дурак! Отстань вообще! Зануда. Поцеловал один раз – думаешь, теперь все можно, да?

– Мне казалось, тебе тоже понравилось. И вообще, думаешь мне легко быть образцом целомудрия, когда ты так близко?

– Ой, Тём, – к горлу вдруг подкатил ком, и я разрыдалась, неожиданно сама для себя.

– Ну ты чего? – Тём опешил. – Да буду я, буду образцом! Живым женским идеалом буду – большой, теплый и не пристает. Только не плачь, а?

– Дурак, – сказала я сквозь слезы, – я не потому плачу. А потому что по-дурацки все у нас с тобой как-то… надо было и вправду за тебя замуж выйти.

– Так еще не поздно. Стоп. А как же «зануда», «дурак» и прочие нелестные отзывы?

– Ну, знаешь… любовь зла…

– Точно, – Тём вздохнул. – А моя – самая злая. Спи, зло мое.

Он погладил меня по волосам, поцеловал в лоб и затушил светляка.

Author: Олег Дабышевский

Entry number: 131

Category: личное

Subject: аборигены

Entry tags: дневник

Status: сохранено

Местная молодежь продолжает радовать. То звезды и межгалактические полеты вспомнят, то целоваться на моих глазах начнут, будто я не живой человек, а мебель. А Тёмал сегодня ввернул в разговоре словечко «парадоксальный» и совершенно не понял, когда я на него вылупился, как на восьмое чудо света. Он же козопас, елки-палки. А допер до того, что я – не из их островного рая, как дважды два.

Я из них душу вытряхну, но домой не отпущу. Нехрен. Дайте только до шаттла добраться. Да этих феноменышей оборванных на Земле с распростертыми объятьями все психологические светила встретят. И мне повышение, между прочим, тоже совершенно не помешает…

Утром мы снова взялись за молотки, гвозди и веревки. А О-лек принялся бродить кругами, на коробочку глядя. Дошел до края острова, встал и вниз смотрит. Смотрел-смотрел, а потом как заорет:

– Идите сюда! Вон он, я его вижу!

Мы молотки побросали – и к нему.

Океан сегодня был ясным-ясным, почти прозрачным. Ни следа от вчерашних облаков и ночной грозы. Поэтому было очень хорошо видно, как под нашим куском скалы медленно плывет большой остров. Я такие огромные наверное когда-то видела, но то давно было… Больше и Итеры, и Ватары, и моего родного Агота вместе взятых. И не так уж далеко до него. Если бы не изменчивость погоды в этих широтах, можно было бы просто так спрыгнуть, на воздушке. А в сером нагромождении скал виднелось какое-то неправильное пятно. Синее вроде… и с металлическим отблеском.

– Это мой корабль! – радостно сказал Предок. – Туда ведь просто попасть можно? Без лодки? Как мы на эту… Итеру летели?

– Опасно, – Тём покачал головой, – нижний океан. Если за время полета ветер изменится и сдует нас мимо острова – можно упасть так глубоко, что уже не получится вернуться.

– А лодку вы почините?

– Не раньше завтрашнего дня. Из Йо заклинатель гравитации уж больно некудышний.

О-лек ничего не ответил, только посмотрел на Тёмку так, будто у того третий глаз на лбу неожиданно выскочил.

Мы дошли до лодки, но работа не пошла. У меня, по крайней мере.

– Тём, – наконец сказала я, – ясно.

– Угу, – угрюмо ответил он, прилаживая на место очередную деревяшку, – и безветренно к тому же.

– Мы ведь можем помочь!

– А можем и не помочь… Считаешь, мне тут слишком легко и надо спуститься пониже?

– Тёмка… но ведь совсем чуть-чуть!

– Чуть-чуть, ага… чуть-чуть ближе к тому, чтобы сойти с ума.

– Ты как хочешь, а я пошла делать воздушку.

Тём встал.

– Я против. Но тебя одну не отпущу.

– Ничего не понимаю, – Олег пролистывал журнал, – почему у них такие странные даты? Сбой часов?

– На этом вы летаете к звездам? – Тёмал сидел на полу, полуприкрыв глаза, и был как-то необычно вял. Морская болезнь одолела, что ли?

Девицу Олег загнал в душ, предупредив, что антисанитарию на своем корабле разводить не даст.

– Летаем, – машинально протянул Олег, наткнувшись на запись о том, что шаттл поднимался на орбиту. По датам выходило, что делал он это примерно четыре года назад. А в папке с сообщениями нашелся ворох неотправленных рапортов, свидетельствующих о том, что команда Карда безуспешно пыталась связаться с катером на протяжении двух недель, а после оставила попытки и шаттл.

– Твою мать, – в сердцах высказался Олег. Картина рисовалась какая-то фантасмагорическая, – куда, куда они могли деться?

– Скорей всего, их кто-то снял с острова, – ответил юноша, – здесь должны останавливаться рудовозы.

– Но нахрена?

– Отчаялись.

Олег хотел спросить у него, откуда козопасу так хорошо известно, кто отчаялся и почему, но Йормар наконец закончила плескаться, вышла из душа, и юноша поднялся и ушел из рубки.

Комбинезон девице был явно не по размеру и висел на ней мешком.

– Дай, ремни подтяну, – сказал Олег и шагнул к девице, отметив про себя, что если ее отмыть, то очень даже ничего выглядит. Бледная только очень… дитя подземелья.

– Я сама, – девушка отступила и схватилась за ремешки.

– Как хочешь, – Олег пожал плечами.

Цаца какая, скажите пожалуйста. Ничего, впереди восемь с половиной месяцев. Успеет еще понять, кто есть кто. Это, конечно, посложней будет, чем с покладистой и одинокой Кариной, но тем еще и интереснее.

Он вернулся к записям и журналам. По всему выходило, что топлива в шаттле оставалось в обрез на то, чтобы подняться на орбиту и добраться до корабля. Куда ж ты летал-то, Анджей, и почему мы тебя не видели? И почему не получили твои сообщения?

Пальцы коснулись сенсоров, вызывая программу подготовки к старту. По рубке побежали цветные цепочки огней, отражая прогресс диагностики систем. Шаттл вздрогнул, а пол едва заметно завибрировал: заработали в предстартовом режиме двигатели.

– Посмотришь на звезды, – Олег улыбнулся Йормар, которая забралась с ногами в кресло и настороженно наблюдала оттуда за ним.

Теперь отправить весточку командиру. Олег слил свои сообщения с коммуникатора и подтвердил отправку.

Корабль снова вздрогнул, но на этот раз это оказалось неожиданным. Пол качнулся под ногами, точно на острове началось землетрясение, и шаттл завибрировал. Дрожало все: кресла, экраны, переборки… да что корабль – Олег ощутил себя так, словно его сейчас размажет. Зубы выбивали дробь, а мясо, по ощущениям, планировало немедленно отделиться от костей. Все это длилось буквально несколько секунд, и прекратилось так же мгновенно, как и началось.