Текст книги "Пещерное ретро"

Автор книги: Елена Кароль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Без проблем. Командуй.

Настрой у него был правильным, то есть рабочим, и мы споро разобрали обе мои сумки, которые он привез вчера. Кое-что из косметики отправилось в ванную, кое-что из вещей – в спальню, но большинство устроилось в кабинете. Как и я. Не забыл Слааф и о перевязке. Смазал чуть припухлую лодыжку мазью, которую дал Кирилл, позволил ей впитаться, а затем перебинтовал новым эластичным бинтом.

– Спасибо. Дальше я сама.

– То есть мне уйти? – Его вопрос был добродушным, но когда я кивнула, он разочарованно выдохнул. – Ладно, как скажешь. Я пока съезжу в клуб, проверю, что и как. Заеду к Никифорову и скажу, чтобы не дергали тебя по мелочам, и к обеду вернусь.

С удивлением выслушав его план на день, я в некотором ступоре кивнула. Я слегка не понимала, зачем он мне это говорит. Сказал бы «по делам» – и все. А уж когда он шагнул ближе и склонился, чтобы поцеловать, я снова растеряла все мысли. Почти целомудренный поцелуй неожиданно перешел в столь страстный и жаркий, что из груди вновь вырвался тот самый стон, который намекал на желание скорейшего продолжения.

Я снова его хотела! Господи, я нимфоманка…

– Мм. – Рывком отстранившись, Слааф посмотрел на меня слегка невменяемым, но при этом радостно-шальным взглядом. – И рад бы, но дела. Потерпи до вечера.

И ушел.

Что значит потерпи? Я? То есть это я тут одна такая больная?! Черт! Страсть жалобно захныкала, требуя вернуть объект, но гордость грозно шикнула. Еще чего не хватало! Я не безголовая малолетка, чтобы терять разум от одного поцелуя и забывать о делах!

Да, дело. Дело прежде всего.

Я покрутилась в кресле, внимательно осмотрела кабинет. Затем старательно разложила свои рабочие «инструменты» и снова покрутилась.

Дико захотелось курить. Надо, иначе только и буду об этом думать. Залезла в сумку, которую предусмотрительно захватила из кухни, и недовольно нахмурилась. Пачки не было. Как и зажигалки. Та-а-ак. А вот это мне уже не нравится. Что за самоуправство?

– Норри, мне кажется или нами пытаются манипулировать? – Иногда лучше думалось вслух, и тогда я разговаривала с кошкой.

– Мя-а-у?

– Тебе тоже так кажется? – Похлопав себя по бедру, дождалась, когда дымчатая красавица запрыгнет мне на ноги, и почесала ее за ушком.

Кошка решила, что за эти сутки ей недодали ласки, и сейчас урчала, как трактор, требуя продолжения поглаживаний и почесываний. В кои-то веки балуя любимицу вниманием, потихоньку успокоилась и сама. А может, и правда, нормально все? Розовые очки и зашкаливающий гормональный уровень. Влюбленность и все такое.

Решив разобраться прежде всего в себе и в том, что меня смущает, начала рисовать. Но не эскизы, а невнятные хаотичные завихрения. Есть я, и есть он. И есть его влюбленность, которая толкает его на безумства. Ну, это так, если отстраниться от конкретных людей и взять за пример фэнтезийных персонажей. Я ему нравлюсь, ему хочется всего и сразу. Умный, сильный, богатый, властный, решительный. Список положительных качеств стройным рядком встал рядом с огромным вихрем справа. Внутри вихря едва проглядывало удивленное женское лицо. А еще он что-то скрывает. До сих пор скрывает. И мне до жути хочется пообщаться с Алиской.

Да! Набрала номер ресепшен нашего бизнес-центра и через два гудка услышала дружелюбное приветствие:

– Бизнес-центр, секретарь Алиса. Слушаю вас.

– Алиса, это Потапова, привет.

– Катюша? Ой, привет. – Радостно защебетав, отчего я сразу поморщилась, Аляска уже тише добавила: – Кать, твой шеф снова злой пришел. Что у вас там? Ты по этому поводу звонишь?

– Нет, там уже все в порядке. Слушай, я по личному вопросу. – Я прекрасно понимала, что уже в обед моя просьба станет достоянием общественности, но удержаться не смогла. – Ты меня вчера с клиентом видела. Знаешь, кто он?

– Конечно. Младший Медянский.

– Рассказывай. Все, что знаешь.

– О-о-о, он классный! Просто супер! – Следующие пятнадцать минут я слушала восхищенные охи и вздохи, перемежаемые скудной информацией.

К сожалению, фактов Алиса знала очень мало, в основном – слухи и домыслы, но для нее было важно другое – сногсшибательная внешность и то, что Медянский был богат до безумия, и это с учетом того, что являлся единственным наследником состояния как отца, так и дяди, у которого вообще детей не было. Это, кстати, было давно известно, еще когда Медянский только засветился в сфере управления около пятнадцати лет назад. Ему прочили большое будущее, великолепные перспективы, но лет пять назад он неожиданно пропал, и пошел слух, что он решил уехать из страны на родину матери, куда-то в Европу. Однако слухи не подтвердились, он лишь начал постепенно отстраняться от руководящих должностей тех предприятий, которые принадлежали семье, перераспределять активы, вкладывать средства в акции и интересоваться сферой развлечений.

С любовницами у него, кстати, было негусто, за всю его карьеру был замечен лишь с двумя, и то мельком. Видимо, предпочитал проводить время с женщинами там, где его не могли спалить.

Естественно, Алиса была полна надежд стать той самой, третьей, и навсегда.

Все. Больше информации не было.

– Алиса, спасибо большое, буду должна. Пока, меня тут работой завалили по самую крышу. Увидимся на днях. – Отключившись до того, как наше «Информбюро» успело задать мне хоть один встречный вопрос, я откинулась на спинку кресла.

Ну и что мне это дало? А ровным счетом ничего. Печально.

Карандаш поставил огромный знак вопроса над вихрем. Расспрашивать его? Где гарантии, что он ответит правду? Кстати, вопрос об аллергии мы так и не разобрали. Внимательно осмотрела руку, но не нашла ни следа от пятен. Как не бывало.

Слева подписала: «Аллергия?» – и чуть ниже: «Сигареты!» Это меня заставило вновь недовольно поджать губы. Я не потерплю подобного самоуправства. И если брошу, то сама, а не по его указке.

В целом же особых причин нервничать не было. Милый, заботливый, воспитанный. И естественно, никак не сбросишь со счетов то, что он богат и красив. Не слащаво, а мужественно красив. Идеально.

Под «сигаретами» неуверенно вывела: «Замуж?»

Это меня очень смущало. Просто не верилось. Почему не просто в любовницы? Почему так категорично? Или у него по этому поводу какие-то свои мысли? Пресловутое воспитание? А как же те, предыдущие? Нет, это тоже надо уточнить. Обязательно.

Ладно, хватит ерундой заниматься, пора и поработать. Старательно разложив эскизы, поняла, что стоит озадачиться полноценным планом клуба и фотографиями, чтобы с точностью до миллиметра проработать все без исключения детали. Решив не откладывать важное дело, вновь потянулась к телефону и, найдя в сумке листок с номером Медянского, позвонила.

– Слушаю.

– Это я, Катя.

– Да, Катюша, говори. – Бархатный бас вогнал меня в краску, причем ни с того ни с сего. В этот момент я была искренне рада, что он меня не видит. – Что-то понадобилось?

– Да, мне нужны строительные чертежи клуба и фотографии всех без исключения помещений. Я хотела сделать их сегодня, но сам понимаешь…

– Без проблем, я все сделаю. Фотографии нужны какие-то особенные?

– Да-а-а… – Не зная, как объяснить, я не очень уверенно предложила: – Может, заедешь к нам в офис и попросишь Татьяну? Она знает, что и как.

– Хорошо, так и сделаю. Не скучай, скоро буду. Целую.

Смущение глупо хихикнуло, страсть прошептала:

«Жду», – а здравый смысл покрутил пальцем у виска.

Пока не забыла, тут же позвонила Татьяне.

– Танечка, только не кричи! Я все знаю и искренне раскаиваюсь, – зачастив, услышала на том конце вздох. – Тебе Света сказала? Я ей звонила утром.

– Да, уже сказала. И теперь давай как на духу. Ты с ним? Ты понимаешь, о чем я.

– Тань… – Досадливо потерев лоб, тихо призналась: – Я вчера подвернула ногу, он свозил меня к врачу, а потом в ультимативной форме заявил, что я буду жить у него, пока не понравлюсь. А потом… В общем, да. Все да.

– Кать, я не буду говорить, что это глупо. – Татьяна тихо вздохнула. – Но тебе виднее. Только аккуратнее. Если что, звони, помогу.

– Спасибо, – шумно выдохнув, почувствовала невероятное облегчение. – Ой, да! Я ведь что звоню-то! Мне нужны фото объекта, хотела сегодня, но я пока неходячая. Я Медянскому сказала и попросила воспользоваться твоей помощью. Поможешь?

– Должна будешь. – Ворчливо согласившись, Татьяна хмыкнула. – Как земля колхозу.

– Буду! Спасибо, пока.

– Пока.

Вот и отлично! Теперь и правда можно за работу.

Вчера он так и не позвонил отцу и сейчас решил поехать к нему лично. Да и десяток пропущенных от него и дяди вызвали усмешку. И ведь что интересно – ни он, ни она звонков не слышали. Ваарр, больше некому.

Слааф снова усмехнулся и качнул головой. Имелись у него кое-какие подозрения на этот счет, потому что воспоминания о вечере и последующей ночи были подернуты странной дымкой, но одно он помнил четко. Она сказала: «Да».

Конечно, зря он так поторопился… Как бы не обиделась, когда узнает. Эх, Катюша…

Проснувшись утром и обнаружив ее рядом, да еще такую довольную, он элементарно не удержался. Снова. Кажется, она не была против, хотя потом очень смущалась.

Как бы привести ее к мысли, что она у него будет жить не только эту неделю? Помягче бы…

Осмотрев клуб и сделав всего пару замечаний по существу, он отправился в банк. Тянуть с новостью не стоило.

– Приветствую. Времени у меня немного, так что буду краток.

Родственники нашлись там, где он и подозревал. Что отец, что дядя были насторожены, но тут зазвонил телефон, и, лишь глянув на номер, Слааф не удержал улыбки.

– Слушаю.

– Это я, Катя.

– Да, Катюша, говори. – Улыбка расплывалась еще шире, а уж вытянувшиеся лица родни так и вовсе были как бальзам на душу. – Что-то понадобилось?

– Да, мне нужны строительные чертежи клуба и фотографии всех без исключения помещений. Я хотела сделать их сегодня, но сам понимаешь…

Она была немного смущена, но уверена в своих словах и в том, что это необходимо.

– Без проблем, я все сделаю. Фотографии нужны какие-то особенные?

– Да-а-а… – Чуть-чуть замялась, а потом предложила: – Может, заедешь к нам в офис и попросишь Татьяну? Она все знает, что и как.

– Хорошо, так и сделаю. Не скучай, скоро буду. Целую.

Он буквально увидел, как она покраснела, и до него донеслось смущенное:

– Жду.

Сбросил вызов, снова широко улыбнулся в первую очередь бате и категорично заявил:

– Поздравляй, я женился. Маме позвонишь или я сам?

ГЛАВА 11

За любимым делом время летело незаметно. Немного раздражала чуждая обстановка, но и на нее я перестала обращать внимание, когда с головой ушла в детальную проработку. Из процесса меня, как ни странно, вырвал чей-то пристальный взгляд. Подняла голову, проморгалась… Слааф.

Причем начисто выбритый и одетый не в домашнее, а в темно-серые брюки и светло-серую рубашку. А еще в его руках был шикарный букет из алых роз. Не меньше сотни.

– Уже вернулся? Так быстро?

– Вообще-то уже третий час.

– Правда? – глянула на часы и удивленно кивнула. И правда, почти пятнадцать минут третьего. – Ты уже все сделал?

– Если ты о фото, то да, все сделал. Татьяна Иннокентьевна была настолько любезна, что не только проехала со мной на объект, но и сфотографировала каждое помещение не меньше чем в десяти ракурсах. Сказала, что отправит фотографии тебе по электронной почте через пару часов, когда отберет оптимальные снимки.

– Отлично. – Новость была прекрасной, но я уточнила: – А план? Есть?

– План есть. – Его улыбка была такой широкой, что я стала подозревать: мы имеем в виду разные планы.

Шагнув ближе, он лишь мельком глянул на мои рисунки, удовлетворенно кивнул, положил на край стола папку с документами, а затем…

Встал передо мной на одно колено и протянул букет.

– Слааф? – Растерянно приняв невероятно крупные наисвежайшие розы, я не представляла, что он задумал. Точнее представляла, но это казалось из области фантастики. – Что?

– Прекрасная Екатерина… – Его улыбка была такой располагающей, а тон – таким многозначительным, что мне стало чуть-чуть страшно.

За свои догадки.

– Ты наверняка решишь, что я слишком тороплюсь, но я просто не могу иначе. Великие поэты во все века воспевали это возвышенное чувство, великие художники запечатлевали его на своих полотнах, а великие композиторы писали бессмертную музыку, проходящую сквозь века. Я не хочу, чтобы ты сомневалась в моих к тебе чувствах, потому что сам я в них не сомневаюсь. – С каждым его предложением мои глаза становились все больше, а его улыбка – все шире. А уж когда из кармана появилась бордовая бархатная коробочка с «тем самым» кольцом, я поняла, что так и до обморока недалеко. – Катюша, я тебя люблю, выходи за меня замуж.

– А-а-а…

Никогда не лезла за словом в карман, но сейчас меня парализовало.

Открыла рот, закрыла. Беспомощно сморгнула, но он терпеливо ждал и лишь самую капельку снисходительно улыбался.

– А может, не надо?

Мой жалобный вопрос его рассмешил.

– Надо.

И пока я пыталась найти хоть один аргумент в защиту «не надо», он решил за меня. Взял руку и надел на «тот самый» палец «то самое» кольцо. Если не ошибаюсь, белое золото с россыпью сапфиров и бриллиантов.

– Ну, вот видишь, не так уж все и страшно. – Теплые губы поцеловали каждый пальчик, пока смеющиеся глаза наблюдали, как краска заливает мое лицо. – Правда же, здорово?

– Эм… наверно. А когда?

– Что?

– Когда свадьба?

На этом вопросе он почему-то криво усмехнулся, зачем-то покрепче перехватил мою руку и ответил:

– Вчера.

– Вче… Как это?!

Если он хотел меня удивить, то у него получилось. Если он хотел пошутить, то шутку я не оценила.

Он же встал, взял меня на руки и отправился на кухню.

– Ты хорошо помнишь вчерашний вечер?

Смущаться было не время, и я хмуро качнула головой.

– Нет, не очень. Какой именно момент?

– Когда я задал тебе вопрос. Во время… – хмыкнув, он кивнул. – За секунду до того, как мы приступили к более активным действиям. Я тебя спросил: «Да?» И ты ответила: «Да».

– Ну… – Меня снова усадили в кресло, забрали цветы, чтобы поставить их в широкую вазу, но я так и не могла соотнести эти два «да» и замужество. – И что?

– Я не человек. – Он предусмотрительно отошел подальше, причем сильно подальше, за барную стойку, к холодильнику.

– И?

– Полуорк. Немножко шаман.

– И?!

– И мы уже женаты.

Ага.

Хмуро сложив руки на груди, я недовольным взглядом буравила слегка смущенного полуорка. Сейчас он не лгал. Не знаю как, но я это чувствовала. Внутри бушевало столько всевозможных эмоций, что стоило пока помолчать, чтобы не ляпнуть что-нибудь не то. Самостоятельность вместе с гордостью точили кинжалы и рисовали на лицах боевую раскраску, осторожность пыталась их утихомирить, а романтичность пищала от восторга. Самоуважение скрипело зубами, а мечтательность томно вздыхала.

К чему склониться, я пока не знала, но очень хорошо понимала, что стоит чуть-чуть подождать и не пороть горячку.

А вообще было обидно. Просто обидно.

– Почему ты мне не сказал?

– Прости. – Поставив передо мной тарелку с разогретым супом из курицы с лапшой, Слааф покаялся. – Я просто не успел. Понимаешь…

– Нет.

– Я был слегка не в себе. Думаю, ты тоже.

– Тогда тем более не понимаю. – Самоуважение взяло верх, и я недовольно поджала губы. – Ты взрослый состоявшийся мужчина. Умный и наверняка ответственный. А этот поступок – крайне безответственный!

– Я знаю. – Он был смущен и раздосадован, но тем не менее признал мою правоту. – Катюша, я знаю, как ты себя чувствуешь. Тебе обидно. Мне правда неловко и неприятно, что так получилось, что ты согласилась, не зная, на что соглашаешься, но сделанного не вернуть. Я не жалею о случившемся, но мне… Да, мне стыдно, что я в какой-то мере воспользовался твоим незнанием. Но ты ведь меня простишь?

Стыдно, говоришь?

Смерив его недоверчивым взглядом, насупилась. Сейчас он не лгал. Мысль озадачила. Почему я так остро ощущаю, лжет он или нет? Или это игры подсознания?

– Слааф, а тебя не смущает то, что я тебя не люблю?

Мой вопрос его не смутил. Абсолютно. Он просто улыбнулся и тихо уточнил:

– Совсем-совсем?

Честность почему-то смущенно потупилась.

Он же, немного подождав, но так и не дождавшись моего ответа, налил супа себе, подвинул ближе тарелку с нарезанным хлебом и добавил:

– Катюша, если бы я тебе не нравился хотя бы до уровня «заинтересована», то ритуал бы не состоялся.

– Ритуал? – взяв ложку, я приподняла брови.

Ругаться желания не было, да и обида потихоньку уступала место любопытству.

– Дай руку. Правую.

Ложка отправилась в тарелку, и я протянула ему ладонь. Обхватив ее пальцами одной руки, пальцами второй Слааф провел по коже от запястья до локтя по внутренней стороне руки, и я удивленно охнула. Там, где он вел, расцветала татуировка.

Господи…

– Что это?

– Брачная татуировка.

– Так это она утром чесалась!

– Да.

– Слааф! – Возмущенно рявкнув, я стукнула свободным кулаком по столику, да так громко, что даже сама слегка испугалась. – Ты сказал, что это аллергия!

– Ну да, пятна были от аллергии. Аллергии на проявление родовой магии. – Моя рука была отпущена, и я с утроенным вниманием начала рассматривать цветной рисунок. – Такое часто бывает у тех, кто раньше ни разу не сталкивался с магией, но я снял симптомы и на время приглушил внешнее проявление. Сейчас убрал морок. Катюша, не злись.

– Так, – откинувшись на спинку кресла, я сложила руки на груди. – Никто никуда не пойдет и ничем заниматься не будет, пока я не узнаю все!

– А может, сначала пообедаем?

Предложение было здравым, так что, с досадой вздохнув, я признала, что он прав. Отдав должное обеду и запив его ароматным чаем с последним кусочком ягодного пирога, я сама не заметила, как подобрела, и мысленно восхитилась его предусмотрительности.

И сама ведь прекрасно знаю, что все важные разговоры стоит начинать после еды, а никак не до, но его категоричность в этом вопросе действительно достойна уважения.

Прежде чем начать, мы «перенеслись» в зал с телевизором, причем меня одну на диван не отпустили, а снова оставили у себя на руках. Не удержалась, спросила:

– Тебе совсем-совсем не тяжело меня так часто носить?

– Нет. Мне нравится. Очень. Тебя раздражает?

– Нет, совсем нет. – Смущенно почесав нос, призналась: – Мне это нравится. Ты первый, кто вообще поднял меня на руки. Непривычно просто, что тебе не тяжело. Я ведь далеко не худенькая…

– И хорошо. Худая – от слова «худо», так что даже не вздумай худеть, поняла? – Грозно нахмурившись, он тут же ухмыльнулся. – Мне нравится абсолютно все, особенно твои объемы. Везде. Так, а теперь о том, что тебя интересует. Что тебя, кстати, интересует?

– Для начала – татуировка. Как, почему, что значит. – Я положила руку себе на колени татуировкой вверх. – Рассказывай.

– Итак, начнем. – Слааф расположил палец на моем запястье, в самом начале татуировки. – Коричневая вязь указывает на принадлежность к Медянским, древнему и очень уважаемому роду гномов. Темно-зеленая уточняет, что я наполовину орк и владею определенными силами, что позволило мне лично провести обряд. Кстати, этот обряд невероятно древний и имеет несомненную силу в нашей, нечеловеческой среде, так что можно даже не регистрироваться официально. Естественно, мы обязательно поженимся и по законам этой страны, но чуть позже. Допустим, через месяц, чтобы отпраздновать событие в нашем клубе. Как думаешь?

Неуверенно кивнула. Мне было все равно. Я пока еще не осознала всего этого.

– Хорошо, тогда решено. Так, дальше. – Палец начал путешествовать по моей руке, обводя особенно крупные завитки. – Руны защиты. Кстати, разводов у нас не существует. Эти бутоны, – палец остановился на пухлой точке, которая завершала завиток, – сила твоих чувств. Я понимаю, что поторопился и надо было дождаться, когда ты меня полюбишь…

Вздохнув, он развел руками, и выражение его лица в этот момент было покаянным, а затем склонился и поцеловал меня в кончик уха, попутно шепнув:

– Но я буду стараться. Ты ведь позволишь?

Смущение шаркнуло ножкой, и я кивнула. Затем взяла себя в руки и уточнила:

– Эта татуировка ведь магического происхождения?

– Да.

– А она у меня только на руке?

– Да.

– А у тебя?

– Брачная тоже на руке, вот. – Расстегнув пуговицу, Слааф закатал рукав и предъявил мне почти идентичный моему рисунок, только цветы, похожие на махровый шиповник, на ней были уже раскрывшиеся, ярко-алые и невероятно крупные, с пятирублевую монету, может, чуть больше.

О-о-о…

Сглотнув, перевела на него потрясенный взгляд. Значит, величина чувств, да?

Он же смотрел на меня с мягкой улыбкой, и неожиданно внутри стало так тепло… аж в носу что-то засвербело. Невероятно приятно знать, что кто-то тебя любит. И не просто мифический «кто-то», а самый настоящий, который так близко, только руку протяни…

Сморгнув, собралась с мыслями. Романтика романтикой, но слишком уж много вопросов, еще пребывающих без ответа.

– А на спине у тебя что?

– Татуировка клана матери. Гномы редко наносят на тело татуировки, обычно так поступают орки.

– А твоя мама… у тебя есть ее фото?

– Да, конечно. Тебе зачем?

– Глупый вопрос. – Фыркнув, я пояснила: – Никогда не видела чистокровную орчанку. Интересно же!

– О, ну тут я тебя разочарую, – с улыбкой качнув головой, Слааф выудил из нагрудного кармана телефон, нашел папку с фото и показал мне. – Это ма.

Эх. Действительно, самая обычная женщина. Может, лишь немного монголоидной внешности. И даже не монголоидной… Нет, не пойму. Просто не европейка. Смуглая кожа, темно-карие глаза с лукавым прищуром, черные волосы и радостная белозубая улыбка. Очень симпатичная. Даже и не скажешь, что ей уже за пятьдесят. Лет сорок на вид, не больше.

– Очень красивая. Мне кажется, ты на нее похож.

– Я в деда пошел. – Кивнув, Слааф пролистнул фото. – А это моя сестра, Дарина. Они с мамой сейчас в Испании, у нас там вилла. Даринке здесь неподходящий климат, так что они живут там, мы с отцом к ним периодически приезжаем.

Славная девчушка, причем вся в маму. Те же лукавые темные глазки, те же потрясающие черные волосы и открытая улыбка. Очень красивая и счастливая девочка.

– Сколько ей?

– Недавно двенадцать праздновали.

– Почти девушка. – Вернув телефон хозяину, я поинтересовалась: – И чем тогда орки отличаются от людей? Если гномы – ростом и бородой, то орки?..

– Внутренней энергетикой и умением общаться с миром. В основном. Некоторые кланы действительно внешне сильно отличаются от людей: высокий рост, темно-коричневая, с прозеленью кожа, массивные челюсти, ярко выраженные верхние клыки. Но их все меньше, и можно назвать их вымирающими видами. – Невесело пожав плечами, Слааф добавил: – Прогресс не стоит на месте, и необходимо либо мимикрировать под окружающую среду, либо сменить ее. Некоторые ушли в иные миры, некоторые породнились с людьми и стали намного больше походить на них внешне.

– Иные миры?!

– Катюша, это неактуально. Немногим магам доступно открытие порталов, так что даже не думай, нам с тобой и Земли хватит.

– Да нет, я не в том смысле! Это же иные миры! Магия! Фантастика!

– Ну да. Только там все точно так же, как у нас. Где-то получше, где-то похуже, но в целом – так же.

Он говорил об этом так буднично, что мне стало обидно. Для него это, может, и в порядке вещей, как та же магия, а для меня это самая настоящая сказка, к которой мне позволили прикоснуться!

– А Кирилл? Он тоже не совсем эльф?

– Почему? Эльф. Чистокровный.

– А почему выглядит как человек?

– Потому что не дурак. – Слааф тихо рассмеялся, когда я недовольно надула губы. – Катюша, если бы он выглядел не как человек, он бы давно был на столах человеческих хирургов в закрытой лаборатории. Ни один нечеловек этого не желает, так что либо прячется, либо выглядит как человек.

– Ладно, уговорил. Так… – Задумавшись снова, потому что новость об иных мирах увела меня в сторону, я нахмурилась. Что там было в моем списке? – Где мои сигареты?

– Я их выбросил, – и таким суровым взглядом он меня придавил, словно это были наркотики. – Катя, это не обсуждается. Вообще. Моя жена и мать моих детей не будет травить свое тело.

Э-э-э… Да. Как говорится, озадачил. Глобально!

Наверное, он был прав. В смысле, он был безоговорочно прав. Но он был прав неправильно! Нельзя так деспотично решать за меня!

– Мне не нравится твой тон. – Я могла бы начать и с другого, но выбрала именно это. – Меня не устраивают твои диктаторские замашки.

– Да?

– Да.

– Привыкай.

Вот так поворот. Возмутившись до глубины души, я даже пальцем его в грудь ткнула. Правда, чуть этот самый палец не сломала, но это мелочи.

– Это свободная страна!

– А я и не отрицаю. – С непонятной ухмылкой качнув головой, Слааф посмотрел на меня, как на дитя неразумное. – Катюша, я знаю, что это свободная страна. Я знаю, что ты совершеннолетний полноправный член общества. Но, кроме всего прочего, ты моя жена, и некоторых вещей ты еще не знаешь или знаешь, но не то. Я не собираюсь учить тебя рисовать или готовить, но кое-что, допустим, то же курение, продаваемый в магазинах алкоголь или некоторые продукты я буду тебе запрещать. Не потому, что я самодур, а потому что это яд. Понимаешь?

– Вот это я прекрасно понимаю. И не надо мне запрещать, достаточно просто сказать один раз и объяснить, а не начинать с запрета. Сказать, а не запрещать. Понимаешь?

Кажется, мои слова его удивили. Он несколько секунд сидел молча, смотрел словно в никуда, а затем поморщился.

– Извини, кажется, я действительно перегнул палку. Ты права.

Супер!

– А что с тещей?

– В смысле?

– Та тетка в банке. Ты сказал, что она твоя несостоявшаяся теща и это она виновата в том, что я оступилась. Кто она?

– Ведьма.

Я приподняла бровь, молчаливо требуя продолжения.

Слааф вздохнул, попытался изобразить нежелание объяснять, но я нахмурилась.

– Это долгая история…

– А мы никуда не торопимся.

– И не очень красивая.

– Я переживу.

– Ты упрямая.

– Да, мама говорила, что это хорошо.

Хмыкнув, он кивнул:

– Ладно. Все началось около пяти сотен лет назад. Мой прапра… прадед перешел дорогу ведьме. Она его прокляла. Сильно. Прокляла так, что проклятие до сих пор преследует всех мужчин рода. Если до тридцати пяти мы не женимся и не заведем ребенка, заметь, он должен родиться обязательно в браке, то после тридцати пяти это невозможно.

Ага. Сурово.

Кивнула, показав, что внимательно слушаю, пока мотала на ус.

– Несколько лет назад, когда матроны всех мастей и сословий поняли, что из всех неженатых кандидатов я чуть ли не самый лакомый кусочек, на меня открыли охоту. Преимущественно мамаши из различных гномьих кланов и их разномастные дочки. Проблема в том, что… – Его рука скользнула по моему бедру, отправилась вверх по талии и собственнически легла на грудь. – Гномки не так восхитительны, как ты. Все. Либо маленькие и тощие, либо маленькие и толстые, либо полностью искусственные. Я про силикон. Это длилось три последних года. Я терпелив… очень. Но вчера она меня взбесила. Я слегка вспылил, за что она меня прокляла.

О господи! Еще?

Я даже о его руке на своей груди забыла, хотя первые секунды было неловко.

– Как?

– Она знала о том проклятии и слегка его усугубила. – Большой палец словно невзначай погладил сосок через футболку, и он моментально отреагировал, затвердев. – Проклятие звучало следующим образом: ни одна женщина, кроме той, что первая войдет в двери кабинета, не сможет родить от меня ребенка.

Ага. Стоп! Озарение почему-то не было радостным.

– В смысле, это я?

– В смысле, я был очень счастлив, что это ты. Ти-и-ихо! – Я попыталась возмущенно дернуться, но он без труда меня остановил, а затем вообще опрокинул на спину и навис сверху. – Катя, не бузи. Я не договорил. Если бы проклятия не было, я бы все равно на тебе женился. Я решил это раньше, еще позавчера. И на мое счастье, первой вошла ты, хотя такого в принципе не могло быть. Это судьба. Потому что, если бы вошла не ты, я бы предпочел уехать в горы и стать шаманом, чем жениться на ком-то другом. Понимаешь меня?

Я его слышала, но была снова обижена. Сильно.

А потом я тихо уточнила:

– А когда тебе исполнится тридцать пять?

– В конце сентября, – и, когда мои глаза округлились, он подтвердил мои подозрения: – Этого года.

– Я против!

– Против чего? – Он искренне удивился моему воплю.

– Против беременности в ближайшие три месяца!

– Ка-а-атя… – Он посмотрел так осуждающе, что мне почти стало стыдно.

– Я вообще замуж в ближайшие три года не планировала! И слезь с меня!

– Успокойся.

– Я с-с-спокойна, – процедив, я с угрозой повторила: – Слезь.

Слааф вздохнул, но сел, тогда как я осталась лежать.

– Катя, я не собираюсь на тебя давить. Но это… – С досадой потерев лоб, он пожал плечами. Затем с такой непередаваемой грустью на меня посмотрел, что мне стало его искренне жаль. – Почему ты против детей? Я понимаю, это неожиданно… но тебе ведь уже далеко не восемнадцать. Почему нет?

Здравый смысл требовал все взвесить и не торопиться с ответом, а упрямство настаивало на своем. Мною хотят воспользоваться. Расправившая плечи паранойя ехидно шепнула: «Я же говорила!» А надежда очень хотела поверить, что это просто нелепое стечение обстоятельств.

– Извини. Это очень неожиданно. Мне надо прийти в себя. – Отведя взгляд, я тихо добавила: – Если ты не против, я вернусь в кабинет. Мне надо поработать.

Молча кивнув, но при этом откровенно расстроившись, он натянуто улыбнулся и подхватил меня на руки. По пути в кабинет мы тоже не разговаривали, как и в самом кабинете. Я лишь тихо поблагодарила и попросила не беспокоить до вечера. Слааф кивнул вновь и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Черт! Что за белиберда со мной творится? А просто хорошим мужиком мироздание не смогло меня одарить? Обязательно с подвохом надо?! Работать не было никакого желания. Больше всего хотелось сигарету.