Текст книги "ООО «Иной мир». Филиал ада (СИ)"
Автор книги: Елена Кароль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
– Мам, привет, – настороженно рассматривая непривычную глазу идиллию, я была готова практически ко всему. Но не к тому, что увидела. Самаэль дожаривал котлеты…
ГЛАВА 6
Немного постояла, попеременно рассматривая то маму, то Самаэля, отметила некоторую неестественность в поведении первой и абсолютное хладнокровие второго. Присела на ближайший табурет и, стараясь выглядеть непринужденно, поинтересовалась.
– Уже познакомились?
– Да, – нейтрально кивнул блондин, сноровисто снимая котлеты со сковороды в тарелку.
– Да, Оль, – напряженно кивнула мамуля, не сводя взгляда с лопаточки, мелькающей с фантастической скоростью. Повернула ко мне голову, сделала большие и почему-то возмущенные глаза, наклонилась над столом и шепотом потребовала ответа. – Где ты его взяла?! Я так сильно опешила от неожиданности, что спросила в полный голос.
– В смысле?
– Тш!
Мамино лицо выражало столько эмоций негодования, возмущения и одновременно с этим таинственности, что я как в далеком детстве вжала голову в плечи и умоляюще приподняла брови домиком. Мол, каюсь, грешна. Но в чём?!
– Он же нелюдь! – возмущенно заявила мамуля, умудряясь при этом шептать невероятно тихо, но настолько внятно, что я разобрала каждый звук.
Всё-таки двадцать лет работы учителем музыки давали о себе знать. Но не это заставило меня окаменеть. Мы смотрели в глаза друг другу не меньше минуты. Мама с возмущением, а я с потрясением. Моя ма… мамуля… Моя мамуля в курсе кое-каких тайных вещей? А почему тогда я нет?
– Ма-а-ам? – с трудом взяв себя в руки, покосилась на Самаэля, который в эту минуту ставил чайник и вновь уставилась на родительницу. Уже с недовольством. – Ты мне ничего рассказать не хочешь?
И пока мамочка искала на потолке что-то крайне увлекательное (она всегда так делала, когда не хотела отвечать на вопрос!), я вновь скосила глаза на своего коллегу– телохранителя-убийцу.
– Самаэль, надеюсь, вы не делали с моей мамой ничего такого, что применили к Зинаиде Пафнутьевне?
– Нет, – мужчина присоединился к нам, водружая котлеты на уже сервированный к ужину стол. – Я не применяю свои способности без нужды. А ваша матушка… – Самаэль достаточно прохладно улыбнулся моей маме, которая решила зачем-то схватиться за вилку, – достаточно информирована о нас и вполне способна удержать себя в руках, чтобы эта нужда не возникла. Ничего не поняла!
– Ма-а-ам! – тоже взявшись за вилку, я подождала немного, поняла, что мамуля колоться не планирует и недовольно наставила столовый прибор на ангела, беспечно приступившего к ужину. – Самаэль!
– Да, Ольга Андреевна?
– Как вы узнали, что моя мама в курсе некоторых… – я замялась, не зная, как не произнести вслух то, чего нельзя и в тоже время сделать так, чтобы все присутствующие поняли, о чем я, – ваших особенностей?
– Вы действительно хотите поговорить об этом прямо сейчас? – кусочек огурца из овощного салата пропал за недовольно поджавшимися губами.
– Да!
– Доча…
Мама попыталась встрять между нами, явно намекая на мою неуместную вспышку агрессии, но я резко вскинула руку, запрещая ей вмешиваться.
– Нет! Я хочу знать! Почему, черт возьми, на меня напал демон в моей же ванной? Почему моя родная мать знает намного больше меня и молчит, прекрасно видя, как мне не везет в жизни? И как, леший вас задери, вы умудрились встать у плиты в первый же вечер, тогда как ты, – я обличительно ткнула в потупившуюся мамулю всё той же вилкой, – никогда и никого не пускаешь на свою кухню! Даже меня!
На последнем слове голос сорвался, и я поперхнулась, начав закашливаться. Мама торопливо налила в стакан воды, подала, тем самым помогая прокашляться, а Самаэль всё это время просидел не шелохнувшись. Лишь откинулся на спинку стула и невозмутимо сложил руки на груди.
– Оля, не сквернословь, тебе это не к лицу, – заявила мама, когда я допила воду и сумела спокойно вдохнуть. – Да, я тебе ничего не говорила. И никогда не сказала бы, – мамуля сузила глаза, – если бы ты не умудрилась узнать об этом сама.
– То есть сейчас всё расскажешь? – я не осталась в долгу, помрачнев от косвенного признания во лжи.
– Всё – нет.
Мама абсолютно неуместно начала поправлять волосы, которым я всегда завидовала. Густые, длинные, каштановые и вьющиеся крупными локонами – они были моей недостижимой мечтой. Это не мои серые крысиные хвостики…
– Но кое-что…
Закончив с волосами, мама перешла к пальцам, начав их мять. Не сразу, но я поняла – моя любимая и всегда невозмутимо– спокойная мамочка нервничает так сильно, что не может этого утаить.
– Кое-что я тебе расскажу. Но это будет не быстро, – мама смотрела куда угодно, только не на меня. – Так что может, всё– таки сначала поужинаем? Кстати, что за демон? Надеюсь, он не успел тебе навредить?
– Не уверена, – я смотрела на самую родную в мире женщину и понимала, что совсем её не знаю. В это мгновение она показалась мне такой холодной и бесконечно далекой, что вновь накатило то самое чувство всепоглощающего уныния и никому ненужности, которое пыталось поглотить меня в ванной. Это было ужасно…
– Самаэль! – мама, кажется, заметила моё состояние и возмущенно вскинулась на блондина. – Разве вы не должны были её защитить?
– Маргарита Михайловна, я профессионал, – голос ангела прозвучал более чем прохладно. – Демон, посмевший напасть, уничтожен.
– А последствия от его нападения? – впервые я услышала в голосе своей всегда безупречно вежливой и сдержанной мамы злой сарказм. – Как быть с ними?
– Ольга Андреевна сказала, что она в полном порядке.
– Ещё бы она что-то другое сказала! – рассерженно бросив вилку на тарелку, мама рывком встала из-за стола и нервно отошла к вскипевшему чайнику, продолжив негодовать уже стоя к нам спиной. – Двадцать пять лет прошло, а ты так ничему и не научился!
– Неправда, – отрицание прозвучало тихо, но твёрдо, а взгляд Самаэля при этом был направлен куда-то в район центра стола. – Поверь, Марго, я стал намного терпимее… Стоп Стоп-стоп-стоп! Смысл сказанного дошел до меня быстро. Чересчур быстро! И я оказалась к этому абсолютно не готова!
– Мам… ма… – и без того пребывающие на пределе нервы грозились отказать в любую секунду. – Ты… Вы…
– Мы знакомы, – аккуратно поставив передо мной кружку с чаем, перед ангелом мама поставила вторую с неприязненным стуком, отчего несколько чайных капель выплеснулось на стол. – В молодости я совершила несколько опрометчивых проступков, о которых впоследствии долго жалела. Во время одного из них мы и познакомились. Самаэль охранял нашу группу, когда стало понятно, что нас подставили.
– Группу… – глухо повторила я, пустым взглядом рассматривая свой чай. – Ты тоже работала на демонов?
– Что? – вопль был такой силы, что я вздрогнула и испуганно посмотрела на маму. – Ты работаешь на демонов?!
Кивнула, заторможено осознавая, что что-то пошло не так. Но…
– Я никогда не работала на демонов! – отчеканила родительница, прожигая меня таким негодующим взглядом, что захотелось провалиться. В ад. Как минимум.
– Я муза! – и вновь возмущение, но на этот раз быстро перешедшее в угрюмость. – Точнее когда-то была ею… Но разговор сейчас не об этом. Мама деловито села на место и наставила на меня уже чайную ложечку, тем самым намекая на предстоящий допрос.
– Ты подписала контракт?
– Да.
– Кто твой начальник?
– Ираида Самсоновна, – я не была уверена, что эта информация не секретна, поэтому отвечала тихо и откровенно нервничая. Но мне почему-то очень хотелось высказаться. Для меня это было жизненно необходимо!
– Это ещё кто? – мама недовольно нахмурилась и повернула голову к задумчиво жующему ангелу. – Самаэль?
– Молодая, амбициозная и очень перспективная, – ответ был скучающим и ровным. – Ты её не знаешь, она из последнего поколения.
– Что им от тебя надо? – мама вновь сфокусировала требовательный взгляд на мне.
Но не успела я и рта раскрыть, чтобы постараться ответить коротко, но ёмко, как за меня это сделал блондин.
– Это закрытая информация, не подлежащая разглашению. Но можешь быть спокойна, это касается профессиональных навыков твоей дочери. Кстати, кто её отец? Не пойму…
– Не твоё дело, – зло огрызнулась мама и пошла в наступление. – А ты? Как ты мог?!
– Что именно? – последний кусочек гарнира был подцеплен вилкой и преспокойно отправлен в рот.
– Как ты мог подписать контракт у демонов?
– Легко, – прозвучало тихо и, как мне показалось, иронично. – А вот как ты стала человеком… Я бы послушал.
А уж я бы как всех присутствующих послушала! Вы не поверите! Аж сразу двумя ушами!!!
– И это тоже не твоё дело, – мамин сарказм был таким ядовитым, что мне стало откровенно неуютно. Кажется, это заметили и моментально смягчились, взяв меня за руку и легонько сжав. – Оленька, тебе я это расскажу. Прости, что всё так некрасиво получилось, просто… Мама громко вздохнула и грустно улыбнулась.
– Я просто хотела как лучше. Поверь, тот мир не для людей. А ты… ты всего лишь человек.
– Поспорю, – в Самаэле разыгралась ирония. – Присмотрись внимательнее.
– Что? – разом подобравшись, мамуля вновь изменилась, став деловой и собранной.
Встала, подошла, склонилась, взяла моё лицо обеими руками и начала пристально всматриваться, изучая так, словно впервые видела. Затем прикрыла глаза, начала что-то нашептывать, причём я не поняла ни слова, и под конец громко выкрикнула что-то вроде «Эко!». Щеки, в месте, где их касались мамины пальцы, обожгло, но терпимо, так что я лишь вздрогнула от неожиданности, всё ещё не понимая, что происходит.
– Вот ***!
Мама выругалась так экспрессивно, что я аж икнула от неожиданности. Это что ж такое творится-то?! Да мама никогда! Никогда не ругается! Да она слов-то таких не знает! Или знает?
– Я прав? – Самаэль с неприятным хлюпом отпил чай.
Мне показалось, или он ехидно посмеивается? Абсолютно бессовестный тип!
– Прав, – зло рыкнула мамуля и посмотрела на меня таким странным взглядом, словно… прощалась.
– Ма-а-ам? – я уже не знала, что и думать, так что сразу приготовилась к самому худшему. – И кто я?
– Моя дочь, – ответ был ровным, но вот сопровождающая его улыбка явно фальшивой.
– Мам!
– Не мамкай, – мамуля с раздражением поморщилась и села на своё место, начав бездумно и с раздражающим стуком размешивать сахар в кружке.
Поморщилась и я. Ни разу в жизни моя правильная и воспитанная родительница не позволяла себе говорить такие слова: грубые, исковерканные и… лживые.
– Мам, – позвала я тихо. Дождалась, когда на меня посмотрят с нескрываемой грустью и так же тихо добавила. – Расскажи. Я пойму. Я не буду тебя ни в чём обвинять, я уже достаточно взрослая, чтобы принять всё это. Знала бы ты, что со мной за этот странный день приключилось…
Смешок вышел нервным и усталым. И даже не скажешь сразу, что именно за этот день запомнилось мне больше: само письмо-приглашение, личный помощник Ираиды, живущий в ящике стола, бешеная сексуальная энергетика Люцифера, смена пола Нибраса, фантастически скоростная обстановка кабинета, обед, загадочно-жуткий Астарот, не менее загадочный и намного более жуткий Самаэль или всего лишь нападение демона в душе и его последующая ликвидация. И мама-муза. Бывшая, по её словам. Вот уж чего я совсем не ожидала.
– Хорошо.
Судя по тону, выражению лица и глаз – мама решилась. Отставила кружку в сторону, сложила перед собой руки, переплетя пальцы, и с явным усилием продолжила, предпочитая при этом смотреть не на меня, а на стол.
– Это было простое задание. Одно из тех, которые называют «текучкой». Я и ещё две музы курировали клиента, вдохновляя его на великие свершения. Всё шло по плану и вскоре на постсоветской эстраде должна была взойти новая и невероятно яркая звезда, но… – мама зло поджала губы и крепче стиснула пальцы, – но кое-кто решил иначе. Завистники наняли ещё одну группу, которая должна была нам помешать. К сожалению, мы узнали об этом далеко не сразу…
Мама устало потерла лоб и раздраженно поморщилась. Я видела, что каждое слово дается ей с трудом и переживала не меньше. Хотела сорваться, подойти, обнять, но что-то меня останавливало. Наверное, осознание того, что если сделаю это, то собью весь не такой уж и серьезный настрой и неизвестно, появится ли он вновь. Поэтому я сидела, смотрела, кусала губы и ждала.
– Их было трое и они были ангелами, – мамина улыбка вышла такой горькой, что у меня самой на глазах навернулись слёзы. – Но ангелами фальшивыми, падшими. А мы… Три юные, доверчивые дурочки!
Сбиваясь и то и дело замолкая, мама рассказала незатейливую историю о том, как на самом деле просто втереться в доверие и вскружить голову тем, чья жизнь посвящена созданию вдохновения. Красивые слова, обольстительные улыбки, романтичные поступки и всё лишь ради того, чтобы сорвать задание. Итог – самоубийство восходящей звезды из-за нервного срыва от перенапряжения, судебное разбирательство в верхах и абсолютно неожиданная беременность.
– Мне предложили выбор, – мама смотрела в стену, заканчивая рассказ глухо и с надрывом. – Я могла остаться и попытаться реабилитироваться, но для этого я была обязана избавиться от ещё не родившегося ребенка, зачатого во грехе. А могла оставить дитя, но тогда наказание стало бы полным. В этом случае я лишалась бессмертия и возможности продолжать служить на благо людей. Я выбрала тебя. Всё это было озвучено в приватном разговоре, чтобы не создавать прецедента, поэтому мой выбор не получил огласки. Для остальных я умерла, не пережив позора.
У меня и самой глаза уже давно были влажными, так что хватило лишь мгновения, чтобы первая слеза скатилась по щеке. Я…
– Мам… – ноги не слушались, но я сумела встать и подойти к той, кто пожертвовала ради меня всем. Обняла и крепко прижалась. Так крепко, что ещё чуть-чуть и мы стали бы единым целым. – Мам, не плачь… Кем бы он ни был, и кем бы теперь ни стала я, я тебя люблю. Ты самая лучшая. И неважно, муза или человек. Бессмертная вдохновительница или такая же неудачница, как я. Ты моя мама. Ты подарила мне жизнь. Это самый вели… – я не удержалась и всё-таки всхлипнула, – это самый великодушный и потрясающий поступок.
– Спасибо, – мама крепко обняла меня в ответ, пряча мокрые щеки. – Я очень-очень тебя люблю и ни разу не пожалела о своём выборе. И ты… Ты не неудачница.
Подняв лицо ко мне, мамочка грустно улыбнулась.
– Просто ты живешь не там и не с теми общаешься. Теперь это ясно точно.
– А я-то думал, куда ты так скоропостижно пропала… – задумчиво донеслось из-за моей спины. – Но раз теперь со всем разобрались, то может займёмся делом?
И так скучающе-цинично это прозвучало, что я не удержалась. Резко обернулась и гневно наставила на Самаэля палец.
– А вам, товарищ ангел, слова не давали! Неужели нельзя просто промолчать и сделать вид, что вас тут нет?!
– Хм, узнаю этот тон, – нисколько не проникшись моим резким выпадом, отметил Самаэль. – Дай угадаю, это был…
– Нет! – мамин вопль был такой силы, что я отшатнулась и оторопело уставилась на женщину, в одно мгновение превратившуюся в фурию. Перекошенное от ярости лицо, горящие гневом глаза и в них безмолвное обещание уничтожить. – Не смей!
– Точно он, – удовлетворенно хмыкнул Самаэль и тут же кивнул. – Как знаешь, ваше дело. Но я бы всё-таки порекомендовал…
– Не нуждаюсь в твоих рекомендациях и советах, – сарказма в тоне мамы было хоть отбавляй. – Они устарели на двадцать пять лет.
Момент был до ужаса неловким, так что я попыталась разрядить обстановку, сменив тему и для этого окликнув недовольно поджавшего губы блондина.
– Самаэль, а вы где планируете спать?
– Ангелы не нуждаются во сне, – покровительственной снисходительности в тоне Самаэля было хоть отбавляй. – Не беспокойтесь, я расположусь на кухне и буду бдительно охранять ваш сон и покой всю ночь.
И рада бы «не беспокоиться», но после непонятного проникновения демона в ванную, минуя коридор, что-то не получалось доверять на слово.
– А если на меня снова кто-нибудь нападет?
– Я их убью.
Это было произнесено настолько спокойно и буднично, что меня аж передернуло. Он правда ангел? Какие-то маньячные замашки.
– Оля, не бойся, – мама сжала мои пальцы. – Я поставлю на квартиру усиленную магическую защиту, и никто из демонов не сможет проникнуть внутрь. Пускай я больше не муза, но кое-что ещё могу.
– Тебе доступна магия? – я уже не представляла, чему верить, поэтому просто приняла это как должное. Но не спросить не смогла. – А меня научишь?
– Не думаю, что это возможно, – мама задумчиво отвела взгляд, при этом чуть крепче сжав мою руку. – Хотя давай. Но немного позже, хорошо? Я подумаю, что из моих собственных знаний и умений сможет тебе подойти, и мы постараемся адаптировать это для тебя. Ты ведь всё-таки не муза…
Момент был невероятно удачным, и я им воспользовалась.
– А кто я?
Замерев и затаив дыхание, я с нетерпением ждала судьбоносного ответа, но он… Он меня разочаровал.
– Человек, – ответила мамуля с грустной улыбкой и странным, трудно распознаваемым выражением глаз. – Лишенные бессмертия музы становятся обычными людьми, и их дети тоже рождаются людьми. А если ты об отце…
Мама прищурилась, испытующе всматриваясь в моё лицо и я, естественно, кивнула.
– Всё, что я могу тебе о нём сказать – это падший. Подлец и мерзавец, скрывающийся за маской благочестия. Ты унаследовала его ангельскую внешность, но на этом всё. Ты не ангел, не демон и не муза, милая. Ты человек.
– Но тебе доступна магия, – я непонимающе нахмурилась, чувствуя некоторую недосказанность.
– К сожалению, лишь тысячная её доля, – согласно кивнула мама, одновременно неопределенно пожимая плечами и разводя руками. – Людям она тоже доступна, особенно амулетная. Достаточно развивать энергетику и тренировать психику, естественно не забывая о теоретических знаниях, и тогда можно без труда защитить себя от сторонних воздействий на разум.
Мама напряженно покосилась на Самаэля, слушающего её со скучающим выражением лица, и немного язвительно продолжила.
– Да, думаю, этим мы как раз и займемся в первую очередь, ведь от физических атак недоброжелателей ты защищена лучше, чем любой президент. Идём ко мне в комнату, там будет удобнее.
ГЛАВА 7
В мамину комнату я заходила откровенно нервничая. В моём понимании магия представлялась неким собирательным образом: от взмахов волшебной палочкой Гарри Поттером до варки всевозможных ведьмовских зелий, от черчения пентаграмм до зубодробительных заклинаний. И когда мама всего лишь предложила мне сесть на ковер в позе лотоса и дать ей пальцы, которые она сжала в своих руках, на моём лице явно проступило разочарование, не оставшееся незамеченным.
– Оля, если ты рассчитывала на красочное представление с духами и прочим полтергейстом, то это не ко мне. Я не ведьма, – мамина улыбка была грустной. – И даже больше не муза. Я всего лишь человек. Да, знающий чуть больше других, но на этом всё. Сейчас я покажу тебе несколько энергетических техник, которые ты будешь делать каждое утро после пробуждения и желательно каждый вечер перед сном. Это укрепит твой энергетический каркас и позволит противостоять стороннему влиянию. Ты ведь помнишь о том, что человек – это не просто физическая оболочка?
Молча кивнула, подтверждая свои куцые знания, почерпнутые из тонн прочитанных на ночь книг. Видимо мама не просто так иногда забывала на кухне литературу по практической психологии, йоге, эзотерике и различных духовных учениях. Иногда я находила сказки и любовные романы, но намного реже, чем всё остальное. И если последними в раннем детстве и юношестве я просто зачитывалась, то остальным интересовалась поскольку постольку, не всегда понимая смысл и суть книги. Видимо, зря.
– Я знаю, их истинный смысл ещё не доступен для твоего понимания, – мне стало откровенно неприятно от снисходительности маминого тона, но я постаралась унять это несвоевременное чувство, – но, думаю, основы я до тебя сумела донести. Есть человек, как физическое тело, это знает каждый, ведь это можно увидеть и потрогать. Есть человек, как душа – в этом многие сомневаются, но тем не менее подсознательно верят. А есть человек, как энергия – это осознают весьма немногие, и ещё меньшим доступно её развивать и пользоваться в полном объеме. Но она есть у каждого, это основы основ. Человек со слабой энергетикой от рождения легко уязвим, часто болеет, занимает низшие социальные ступени и всегда ведом. Человек с сильной энергетикой от рождения – это лидер во всех проявлениях. К его словам прислушиваются, за ним идут в огонь и в воду, он окружен поклонниками, последователями и конечно же теми, кого можно назвать энергетическими вампирами. О них мы поговорим позже, но думаю, общий смысл тебе понятен. И если душа дается при рождении и неизменна до самой смерти, то физическое и энергетическое тело можно, и нужно тренировать, чтобы в самый ответственный момент не стать чей-то игрушкой, жертвой или вовсе едой.
Мама замолчала, внимательно всматриваясь в моё лицо, а затем сконфуженно поджала губы.
– Я ошиблась, думая, что бездействие и незнание истины убережет тебя от внимания нелюдей, но сейчас не время рассуждать о том, насколько я сглупила. Сейчас намного важнее обезопасить тебя от нападок недоброжелателей, а остальное, я уверена, ты наверстаешь сама и достаточно быстро. Ты умна, проницательна и настойчива, видишь суть вещей и гниль людей – а это главное. И ещё…
На этот раз молчание длилось дольше, тревоги в родных синих глазах стало в разы больше, а голос, когда мама заговорила, тише.
– Об одном прошу – не повторяй моих ошибок. Не доверяй никому, кем бы он или она тебе ни представились. Не ведись на льстивые слова и красивые жесты. Не позволяй решать за тебя. Контролируй всё сама и только сама. Поверь, в мире нелюдей никто не действует по доброте душевной, даже ангелы. Особенно ангелы. Самаэлю можно доверять лишь в рамках его договора, не больше. Он наёмник, и это говорит само за себя.
– Но…
– Я обязательно достану всю необходимую литературу по расам и дам тебе почитать, – мама властно остановила меня жестом, не позволяя сказать ни слова. – А теперь будь внимательна и постарайся запомнить всё, что я тебе сейчас покажу. Следи за дыханием.
И мы занялись… Йогой. В перерывах между основополагающими асанами мама проводила мне инструктаж того, как мне стоит распланировать свой день. Необходимо было включить в него медитации, направленные на очищение и успокоение сознания, закаливание, которое могло бы для начала заменить спортзал и естественно йогу. Кроме того, мне настоятельно рекомендовали воздержаться от близких знакомств с сотрудниками организации, куда я умудрилась устроиться на работу, первое время не ходить никуда гулять, чтобы не провоцировать недоброжелателей, и в целом продолжать вести тот затворнический образ жизни, который я до сего дня и вела. Ближе к девяти вечера, когда голова окончательно опухла от наставлений, а руки и ноги, да и всё тело тряслось так, что я ощущала себя желе, мама наконец смилостивилась.
– На сегодня, пожалуй, закончим. Всё запомнила?
– Да, – глаза закрывались от усталости, отвечала я на автомате, кивала на автопилоте, а до своей кровати дошла и вовсе в полудрёме. – Постелька-а-а!
– Почему ты ничего не сказала мне?
– И что бы это изменило?
На город уже давно опустилась ночь, но на седьмом этаже многоэтажки светилось окно кухни, с головой выдавая тех, кому в эту душную летнюю ночь не спалось.
– Считаешь, что ничего? – седой мужчина, так и не снявший кожаный камзол, казалось появившийся прямиком из средневековья, недовольно качнул головой. – Мне казалось, мы понимали друг друга. Я думал, ты мне доверяла…
– Доверяла, – предпочитая сидеть на подоконнике и смотреть в окно, бывшая муза одну за другой курила тонкие вишнёвые сигареты. Дочь не знала об этой пагубной привычке и мать предпочитала об этом не распространяться. – Я многим тогда доверяла…
– Я могу его наказать.
Если бы не тончайший слух, Марго никогда бы не услышала фантастическое из всех возможных предложений. Шокированное молчание сменилось истеричным смешком и в конце концов прозвучал ответ.
– Мне нечем оплатить эту дорогостоящую услугу.
– Это… – явно раздосадованный, мужчина недовольно скривил губы. – Ты знаешь, я далеко не всегда беру деньги.
– Нет, Самаэль, – резко вскинув руку в отрицательном жесте, женщина медленно качнула головой, не сводя напряженного взгляда с нежданного и не званного спасителя. – Я простила и отпустила. И я не желаю позволять воспоминаниям вновь портить жизнь мне и моей дочери. Хватит с нас.
– Глупо, – произнес ангел с нескрываемым осуждением. – Я сейчас кое-что скажу, а ты подумай. Он работает там. И однажды они встретятся. И тогда кто знает, чью сторону она примет, если он вдруг решит, что не против иметь такую дочь. Не человека, признай. Правда ведь у каждого своя…
– Я знаю, как убить падшего, – предпочитая смотреть в тёмное окно, тихо произнесла бывшая муза. – И поверь, если он посмеет заявить на неё права, меня ничто не остановит. Но я сделаю это сама.
На кухню опустилось молчание. Каждый думал о своём и судя по подрагивающим женским пальцам, сжимающим очередную тонкую сигарету, да пустому взгляду, обращенному вглубь себя, думы были невеселыми. Но вот и эта сигарета подошла к концу и женщина, ещё сутки назад думавшая, что навсегда распрощалась с прошлым, спрыгнула с подоконника и направилась к двери.
– Пожалуйста, выполни этот контракт хорошо. Она единственное, что у меня есть.
– Я профессионал, – недовольно прозвучало уже в одиночестве.
Расслабленно и нарочито вальяжно сидящий за кухонным столом мужчина вдруг повернул голову и чересчур пристально глянул прямо в окно, где всего минуту назад сидела его собеседница. На мгновение в белесых глазах мелькнул багровый дьявольский огонек, но тут же пропал, словно и не бывало. На ином уровне бытия раздался душераздирающий вопль шпиона, не потревоживший трехмерный мир людей, а чувственные губы презрительно скривились.
– Триста шестьдесят два. Идиоты…
Невероятно душная и безобразно короткая ночь не принесла облегчения – мамины призывы подниматься я восприняла как пожелания приступить ко второму этапу экзекуций. Перенасыщенный событиями прошлый день вылился в ночь, полную фантасмагорических сновидений. Меня похищали, допрашивали, убеждали в собственной глупости и несостоятельности, манили тирамису по-демонски и призывали перейти на тёмную сторону. Обещали истинную ангельскую внешность, толпы поклонников, круглую сумму в условных единицах, славу, почет, признание, продвижение по служебной лестнице и даже крылья вкупе с бессмертием, лишь бы я не заглядывала в личные дела, заочно одобрив их владельцев. Лишь под самое утро калейдоскоп сменился глубоким сном, но лишь для того, чтобы я услышала буквально через пять минут.
– Оля, подъем! Уже семь утра, ты ничего не успеешь!
– Успею, – только и смогла буркнуть я, чтобы в следующее мгновение перевернуться на другой бок. – Нам до работы с мистером Скорость десять минут…
– А как же завтрак? – возмутились мне прямо в ухо и бессовестно сдернули простынь, заменяющую летом одеяло. – Я сварила овсянку!
Это был шах и мат. Когда мама варила для меня свою любимую и нелюбимую мной (и она это знала!) овсянку, это могло значить лишь одно – она очень-очень взволнована. И если я не встану сию секунду и не отправлюсь завтракать, эту овсянку принесут в комнату и засунут в меня во что бы то ни стало.
– Мам? – я сумела повернуться на спину, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в мышцах, и хмуро поинтересовалась. – Что случилось?
– Ты о чём? – бессовестно фальшивя поинтересовалась родительница, копаясь в моём шкафу с одеждой. – Не то, не то… о! – обернулась ко мне, обнаружила ещё лежащей и недовольно вскинула бровь. – Оля? Время!
– Мам, мне уже не пятнадцать, – я нахохлилась и возмущенно сложила руки на груди, – и я вполне способна встать и одеться сама.
– Уверена? – в вопросе проскользнуло ехидство. Меня смерили скептичным взглядом и с вызовом предложили. – Ну попробуй. Встань.
И я попробовала…
– У-у-уй!
И рухнула обратно. Болело всё! Каждая мышца, каждая клеточка, каждый, будь он неладен, нерв!
– А теперь расслабься, – надо мной нависло взволнованное мамино лицо, которое сквозь набежавшие слёзы показалось мне откровенно демоническим и злорадствующим. – Я тебя сейчас быстренько разомну, а вечером повторим. Переворачивайся на живот!
Привычным командирским тоном отдав указание и едва дождавшись его выполнения, мама приступила к обещанному разминанию. Это было адски больно! Я никогда не увлекалась йогой всерьез, со спортом не дружила, на массаж тоже ни разу в жизни не ходила, лишь изредка делая зарядку по утрам, так что даже в самых смелых своих кошмарах не могла представить, насколько болезненны бывают последствия от первого профессионального занятия. Сначала я крепилась, стыдясь своего слабого тела и его реакции. Затем начала тихонько стонать, когда мама скручивала мышцы особо болезненно. А под конец просто выла, не выдерживая боли.
– Всё, – прозвучало где-то на периферии сознания, когда я уже перестала воспринимать реальность. – Оля?
– Ну кто ж так разминает… – осуждающе поцокали надо мной мужским голосом и, перехватив за подмышки, куда-то потащили. – Включи воду, я продолжу.
– Самаэль?! – возмущенно воскликнула мама.
– Три тысячи лет как, – проворчали совсем рядом…
И меня засунули под ледяной душ. Возмущенный вопль вырвался из моего враз очнувшегося тела, сменившись натужным кашлем, рядом витиевато ругнулись, и вода вмиг стала почти кипятком. Они моей смерти хотят? Вырываться не получалось, вопить тоже, и в итоге я могла лишь сипеть и мысленно проклинать мучителей, начавших разминать моё тело уже под горячей водой. Было настолько больно и горячо, что лишь спустя несколько минут до меня дошло, что я в одних трусиках (и те мокрые!), а меня разминает не мама, а Самаэль. Осознание стало таким шокирующим, что я замерла, как истукан и до конца массажа боялась даже глубоко дышать.
– Ну вот, так намного лучше, – меня развернули, сунули в руки полотенце и, словно всего предыдущего было мало для моих расшатанных нервов, звонко шлепнули по попе. – Пять минут на одевание, пять минут на завтрак. Не успеете – пеняйте на себя. Штрафные санкции за опоздание – половина премии.
Не задерживаясь ни на секунду, Самаэль ушел, а я с досадой прижала полотенце к груди, попутно потирая весьма болезненное место шлепка и осознавая, что меня мяли и шлепали не голыми пальцами, а в перчатках. Беспардонное безобразие! Но какой бы ни была абсурдной ситуация, в мозгу параллельно мелькали весьма кругленькие цифры премии, которые я запомнила назубок. Половина? Много. Справлюсь за треть озвученного срока! Злясь на всё на свете: маму, переусердствовавшую с первым занятием; Самаэля, нагло вторгнувшегося в нашу дружную ячейку общества; Ираиду, умудрившуюся выбрать именно меня из сотни других кандидатов; лето, за его невозможную жару и под конец своё «фантастическое» везение, утренние процедуры я завершила за три минуты. Раздражали мокрые волосы, но я решила не тратить время на сушку, просто сколов их в шишку и планируя высушить в кабинете. Одежду, выбранную мамой, я нашла на своей кровати и мысленно с ней согласилась – легкий персиковый брючный костюм со светлой блузкой без рукавов подойдет на этот день оптимально. Всё лучше, чем ехать на мотоцикле в юбке и сверкать на половину города своим нижним бельем! Завтрак я проглотила не жуя. От чая отказалась, как и от макияжа и, потратив всего восемь минут из десяти выделенных, отправилась в коридор надевать балетки, краем уха выслушивая бесконечные мамины наставления.
