Текст книги "Конкурс киллеров"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   Держа истекающую разжижившимся на солнцепеке кремом пачку долларов в вытянутой руке, как дохлую мышь, я рысцой проследовала в ванную, осторожно обтерла денежный брикет бумажным полотенцем и задумалась.

   Откуда эта гадость взялась в моей сумке и что мне с ней делать?

   Ну, откуда взялась, думаю, ясно: подбросили. А кто и зачем? Не в силах придумать ответы на эти вопросы – редкий случай, когда мое воображение спасовало! – я аккуратно замотала баксы туалетной бумагой и положила сверток на полочку в шкафчик, где хозяйственная Ирка держит запасы мыла, порошка, шампуней и все той же туалетной бумаги. Потом разберемся с этим барашком в бумажке, а пока вернемся к нашим баранам, то есть я хотела сказать, к нашим питонам!

   Чувствуя легкое головокружение, я вернулась в коридор. Тоха уже ушел, а Мурик спокойно лежал в своей коробке. Какой милый, благовоспитанный змееныш!

   – Ну, давай знакомиться! – нарочито бодро сказала я питонцу, заглядывая в коробку.

   Как его из нее вытащить, интересно? Брать увесистого Мурика голыми руками мне откровенно не хотелось, подвиг Геракла со змеями мне не повторить. Помешкав, я просто-напросто перевернула коробку, вытряхнув пресмыкающееся на пол. Мурик шмякнулся на линолеум, да так и остался лежать. Точно помню, когда-то в программе «В мире животных» показывали таких вот муриков, и ведущий говорил, что сытый удав спит, пока не переварит пищу. Похоже, Мурик недавно плотно откушал, не зря Венька говорил, что никакие корма ему не понадобятся, наверное, последней трапезы ему должно хватить на все время пребывания в гостях. Хотя кто его знает, может, на свежем воздухе у питонца проснется зверский аппетит?

   Носком сандалии я осторожно пошевелила подкидыша и присела рядом, готовая в любой момент сорваться с места, если Мурик вздумает проявлять активность. Не вздумал. Присмотревшись, я наконец разглядела, где у змеи голова. Глаза у Мурика были закрыты, похоже, и впрямь наелся и спит.

   – Значит, так, любезный, – сказала я с уверенностью, которой вовсе не чувствовала. – Ты будешь жить тут, в прихожей. Коробка твоя остается при тебе, можешь в ней спать, если захочешь. А дверь из прихожей в комнату я, уж извини, запру, нечего тебе по дому шляться.

   Я уже решила, что на время пребывания в доме Мурика буду пользоваться черным ходом, благо есть в Иркином особняке и такой.

   Чем кормить питонца, если он вдруг проголодается, я не знала. На всякий случай, насыпала ему в миску Тохиного «Вискаса» и Томкиного «Педигри» вперемешку, налила минеральной водички без газа. Посильно организовав быт удавчика, закрыла дверь из прихожей в комнаты на ключ и на время выбросила Мурика из головы. Нужно накормить Тоху и овчарку и подумать и о своей собственной жизни.

   Помогая Ирке собираться на курорт, я заметила у нее в шкафу чудесное одеяние, что-то вроде наряда бедуина из белой воздушной ткани. Свободные легкие брючки и невесомая просторная рубаха с длинными рукавами и капюшоном.

   – Это я носила лет пятнадцать назад, – со вздохом пояснила Ирка. – Когда была стройна, как кипарис…

   – Ты и теперь стройна, – утешила я подругу.

   – Да, – спокойно согласилась она. – Но теперь я стройна, как баобаб…

   – Пятнадцать лет назад? – Я дипломатично сменила тему: – А выглядит, как новенький, даже не пожелтел!

   – Это же парашютный шелк, – объяснила Ирка. – Такого в магазине не купишь, я бешеные деньги заплатила инструктору по прыжкам, чтобы он списал для меня приличный парашютик. Шила в ателье, эксклюзивная модель, ни у кого больше такого костюма нет. Фасон я сама придумала, специально для походов на пляж: и легко, и красиво, и никакого риска обгореть на солнце.

   Теперь парашютный костюм пришелся мне как нельзя более кстати: и по сезону, и маскировка отличная. Я выволокла ком белого шелка из шкафа, старательно отутюжила его и облачилась в легкую ткань, приятно холодящую кожу. Надвинула капюшон поглубже на голову, затянула завязки под подбородком и стала похожа не то на арабского кочевника, не то на хорошо экипированного участника зимней финской кампании, разве что без лыж. Ну, в трех шагах меня и родная мама не признает!

   В этом экзотическом наряде я пересекла поле, вышла к спальному микрорайону и отыскала в нем почтовое отделение, маленькое и пустое, если не считать осоловевшую от жары тетку в окошке: кондиционера в захолустном пункте связи не водилось.

   Текст телеграммы Ирке я составляла, как шифровку – на тот случай, если ее перехватят враги: «Сова, срочно приезжай. Встретимся завтра в полдень у писающего мальчика. Медведь».

   Я посмотрела на часы: времени, чтобы успеть к назначенному сроку вернуться из Сочи в Екатеринодар, Ирке хватит с лихвой, а место встречи я обозначила так, что только она и поймет.

   Тут нужно пояснить, что малоизвестной достопримечательностью нашего города является памятник Владимиру Ильичу Ленину, воздвигнутый невесть в каком году эпохи социализма у Дома культуры жиромаслокомбината. Особой художественной ценности изваяние не имеет, но обладает весьма пикантной конструктивной особенностью: правая рука вождя, против обыкновения, не указывает народу путь в светлое будущее, она выдвинута недалеко и под таким углом, что при определенном ракурсе кажется функционально задействованной в районе ширинки. В сильный дождь прихотливые линии скульптуры создают водосток, завершающийся как раз на пальцах упомянутой руки, а дальше вода низвергается по крутой дуге, и все это превращает гранитного Ленина в аналог знаменитого брюссельского Писающего мальчика.

   Очевидно, городским властям был известен этот скандальный момент, потому что в былые времена в дождливую погоду рядом с монументом стоял милиционер, препятствующий круговому осмотру памятника. От внимания широкой общественности сей факт ускользнул. Мне лично выдал эту страшную тайну знакомый комсомольский вожак, умудрившийся привезти из турпоездки в социалистическую Польшу целую гору дефицитнейшего по тем временам ширпотреба. Оказалось, молодежный лидер в качестве сувенира из России предлагал полякам собственноручно сделанные компроментирующие снимки писающего вождя – недорого, всего по десять баксов за фото!

   – Что это? – удивленно спросила телеграфистка, ознакомившись с текстом моего послания.

   Она почти высунулась в окошко, взглянула на меня, и удивленное выражение на ее лице сменилось откровенно встревоженным. С опозданием я заметила на стене рядом с окошком листовку ГУВД края, призывающую граждан проявлять бдительность и сообщать куда надо об обнаруженных ими подозрительных предметах и лицах. Да уж, подозрительнее меня найти трудно!

   Я поспешно ослабила завязки капюшона, открывая лицо, и по возможности обворожительно улыбнулась операторше:

   – Это телеграмма. Обыкновенная, несрочная, непоздравительная…

   – Но кто такая эта Сова? И кто Медведь? – не сдавала позиции бдительная дама. – Что это за клички! Телеграмма – это документ, будьте любезны, укажите фамилии!

   – Так это фамилии и есть! – находчиво соврала я. – Сова – это моя сестра. Зовут ее так: Ирина Сова. Фамилия такая. Представляете, была как человек, Ирина Чернозадова, а вышла замуж – и стала Совой! И вот, надо же такому случиться, она за Сову вышла, а я за Медведя! Вот ведь не повезло!

   – Ну, это как сказать, – отмякая, хмыкнула тетка. – Чернозадовой, пожалуй, не лучше зваться!

   – Не скажите, – возразила я, спешно соображая, что бы такого соврать по поводу писающего мальчика, а то ведь придерется сейчас, зараза! – Чернозадовы – это старинная дворянская фамилия, у нас пол-Европы в родне: двоюродный дядя в Париже, троюродная тетя в Брюсселе… Кстати, вы не были в Брюсселе? Не видели фонтан с писающим мальчиком?

   – Я бы ему, поганцу, показала, как в фонтан писать! – решительно заявила баба.

   «Да кто же его посадит, он же памятник!» – вспомнилось мне.

   – Да мальчик не настоящий, скульптурное сооружение!

   – Не была, не видела, – обиженно буркнула баба, снова склоняясь над моей шифровкой.

   С беспокойством я заметила, что она опять замерла, поджимая губы:

   – Как это, вы телеграфируете из Екатеринодара в Сочи, чтобы назначить встречу в Брюсселе?

   – Да, а что? – невозмутимо отозвалась я. – Сестра оттуда полетит, я отсюда, мальчик на месте останется – вот мы все и встретимся!

   Пожевав губами, баба не нашлась, что мне возразить.

   – Адрес укажите, – велела она.

   – Чей? Мальчика? – Я уже одурела.

   – Медвежий! – рявкнула тетка.

   Я торопливо накорябала внизу бланка адрес своей телекомпании.

   – Тридцать два рубля, – сказала операторша.

   – Да хоть гульдена, – с облегчением отозвалась я, доставая из складок маскхалата кошелек.

   И уже выйдя из отделения связи, сообразила, что гульдены – это голландские деньги, не имеющие никакого отношения к столице Бельгии Брюсселю!

   – Спрашивается, чем же я лучше пастора Шлагга? Такая же склеротичка! Чуть не прокололась на сущей ерунде! – выругала я себя, затянула потуже кулиску капюшона и потопала на свою конспиративную квартиру.

   Я позвонила главному редактору и сказала, что заболела. Вынужденное безделье мучило меня страшно. От нечего делать я приготовила обильный обедо-ужин на три персоны – свою, Тохину и Томкину. Сообразив с котом и собакой «на троих» – питонец Мурик к столу зван не был, – я вымыла посуду, улеглась на диван перед телевизором, но ни одна программа не смогла меня увлечь.

   От мексиканского «мыла» меня тошнит, а бесконечные ток-шоу раздражают вымученностью тем и патологической глупостью ведущих, по сравнению с которыми гигантами мысли кажутся даже персонажи рекламных роликов, чья жизнь идет под откос без любимого майонеза или стирального порошка. И не смотреть же, в самом деле, «Криминальный вестник» с его кровожадной манерой показывать крупным планом места преступлений и тела жертв? Этого мне сейчас и без телевизора хватает…

   Я взяла с книжной полочки первый попавшийся под руку томик в пестрой обложке, но дальше первой фразы не продвинулась: «Тамарочке очень нравился розовый цвет. В розовом ее и хоронили». Тьфу, пропасть! Нельзя ли сменить тему?!

   Желая отвлечься от грустных мыслей, я прошла в кабинет и включила компьютер. Иркины накладные-закладные и прочая бухгалтерская беллетристика меня не увлекли, компьютерные стрелялки-убивалки я, чтобы не расшатывать нервную систему, осмотрительно проигнорировала, но вовремя вспомнила о дискете, на которую записала замысловатое послание, полученное мною по электронной почте. Самое время заняться ребусом!

   Итак, что тут у нас? Квадрат, разбитый на клетки, десять на десять. Клеточки разноцветные, раскрашены, кажется, совершенно бессистемно: в одном ряду три белых подряд, в другом все клетки разных цветов… Ну и что бы это значило?

   Усилие мысли вызвало желание чем-нибудь подкрепиться. Говорят, сладкое способствует улучшению умственной деятельности…

   Не переставая размышлять, я размеренным шагом лунатика проследовала в спальню и выдвинула ящик прикроватной тумбочки, чтобы взять шоколадный батончик. Ирка, совершенно не заботящаяся о фигуре, потому как ее Моржик считает идеальным женским силуэтом большой стог сена, держит в тумбочке под рукой неиссякаемый запас шоколадных лакомств. Поглядев на россыпь конфет в разноцветных фантиках, я восторженно ахнула: тут тебе и оранжевые «Каракум», и синие «Мишки», и зеленая «Белочка», и… Ой! А ведь это мысль!

   Зажав в кулаке пригоршню конфет, я порысила обратно в кабинет, на ходу соображая: а что, если каждая цветная клеточка обозначает что-нибудь определенное? Ну, скажем, букву или цифру?

   Нет, поправила я себя, падая в кресло перед монитором, только не цифры, их, как известно, всего девять, нет, десять, считая ноль, а тут у меня куда более полная палитра. Сейчас сосчитаю, сколько цветов…

   Я тут же придумала способ, как это сделать – возможно, не лучший, но зато простой и надежный. Распечатав ребус на цветном принтере, я вооружилась ножницами, разрезала квадрат на клеточки и, немного попотев, собрала шкалу цветов. Ушло у меня на это около часа, я давно не играла в кубики и не собирала паззлы…

   Получилась «радуга» из тридцати четырех оттенков, это ненадолго поставило меня в тупик: букв-то в русском алфавите всего тридцать три! Потом взгляд мой упал на ту строку, где три клетки подряд были белыми, и я сообразила: белое может элементарно означать пробел!

   А теперь вспомним алфавит…

   Азартно сопя, я выписала на бумажке рядком тридцать три буквицы и сопоставила их с цветовой шкалой. Надеюсь, автор загадки был не настолько коварен, чтобы привязать буквы к цветам бессистемно… Нарисовав на цветных квадратиках соответствующие буквы, я начала расшифровывать ребус и справилась с задачей чрезвычайно быстро! Уже через пять минут передо мной лежал бумажный лист со столбиком из десяти фамилий.

   Однако мне здорово повезло, что все буквы алфавита от А до Я оказались задействованы в шифровке, в противном случае я так просто не догадалась бы, что к чему!

   Ну и что же все это значит? В полном недоумении я смотрела на список. Я-то полагала, что сейчас мне откроется увлекательная тайна, а тут какая-то ведомость! Зачем она мне?

   По всей видимости, это десять фамилий с инициалами, причем первые буквы имен и отчеств вписаны исключительно в восьмую и десятую клеточки по горизонтали, так что номером четвертым, к примеру, идет не прибалт Кольцоваус, а наша соплеменница, некто Кольцова У.С. – скажем, Ульяна Семеновна, очень русское имя. Прекрасно, я рассуждаю логично, но что это мне дает? Кто все эти люди?

   Я еще раз прочитала список и… нашла в нем одну знакомую фамилию! «Петров В З» – было написано в шестом ряду. Так и написано, без точек после инициалов и с двумя пробелами – очевидно, иначе ФИО не вписывалось в строку из десяти клеточек. Петровых, конечно, на свете очень много, в том числе таких, чье имя начинается с буквы В: Владимиры, Василии, Викторы… Но буковка З указывала на какое-то небанальное отчество. В самом деле, много ли мужских имен на букву З? Я могу придумать два: Зигмунд и Зиновий, и по случайному совпадению, есть у меня знакомый, папу которого звали Зиновием: это славный зверолюб Венечка Петров!

   Оттолкнув выдвижную доску с клавиатурой, я ринулась к телефону. Сейчас позвоню Веньке и спрошу, знает ли он других людей, чьи фамилии представлены в разноцветном списке. Заодно выясню, когда он заберет своего Мурика.

   Я набрала номер и некоторое время, грызя от нетерпения ногти, слушала гудки, потом раздался характерный звук и включился автоответчик.

   – В данный момент я нахожусь в отъезде и не могу подойти к телефону, – бодро отбарабанил голос Венечки. – Перезвоните, пожалуйста, шестого числа или оставьте свое сообщение после длинного гудка.

   – Венька, зараза! – рявкнула я, едва в трубке отгудело. – Подсунул мне змея, а сам смылся из города? Совести у тебя ни на грош! Как появишься, сразу перезвони мне на мобильник, иначе я с твоим удавом не знаю, что сделаю! На сумки его пущу!

   Кстати, о сумках: я вспомнила о необходимости постирать испачканную торбу. Бросив в сердцах телефонную трубку, я выключила компьютер и побрела в ванную. Интересно, хваленый «Тайд» отстирает с подкладки жирный крем?

   Распахнув шкафчик с запасами моющих средств, я придирчиво осмотрела ряд пестрых пачек и наткнулась взглядом на комок туалетной бумаги в углу полки. Ох, мамочка! Про баксы-то я забыла!

   Некоторое время в задумчивости побарабанив ногтями по краю умывальника, я закрыла шкафчик, твердым шагом вышла из ванной и прикрыла за собой дверь. Да пропади она пропадом, эта сумка! Не буду я ее стирать, лучше новую куплю. И про баксы думать не буду, во всяком случае, пока. Ну нет на это никаких моих сил!

   Я свалилась на диван перед телевизором, щелкнула пультом, и на экран крупным планом выплыла совершенно зверская физиономия насупленного Шварценеггера. Героически шмыгнув носом, киногерой поднял повыше устрашающего вида орудие и метким залпом из него разнес какую-то хлипкую постройку. Барак запылал, Шварц небрежно забросил базуку на плечо и неторопливо зашагал к пожарищу.

   Мне тут же вспомнилась любимая шуточка моего бывшего супруга: «Тебя можно убить только прямым попаданием ядерной бомбы», – говаривал любящий муж.

   Да нет, вряд ли я переживу даже выстрел из гранатомета…

   С коротким стоном я выключила телевизор, завернулась с головой в льняное покрывало и попыталась уснуть. Будущее виделось мне в самом мрачном свете. Единственным лучиком света в темном царстве представлялся скорый приезд Ирки.

   Ладно, до завтра я как-нибудь доживу…

   Завтра наступило точно по расписанию. Правду говорят, утро вечера мудренее и явно бодрее. При свете дня я повеселела, побегала по двору с мячом и собакой – точнее, за собакой, норовящей утащить мяч в свой вольер. Позавтракала, потом пообедала и, едва дождавшись урочного часа, двинулась из дома на конспиративную встречу с Иркой. На мне был все тот же белый наряд: в нем, помимо прочего, я прекрасно маскировалась на фоне белых стен домов и побеленных известью стволов деревьев.

   До остановки «Дом культуры масложиркомбината» хочешь – не хочешь пришлось ехать на трамвайчике. Не буду скрывать, с некоторых пор я очень нервничала, прибегая к этому виду транспорта. Однако все прошло благополучно, никто на меня не нападал, заточкой не размахивал, так что в условленный час я оказалась в нужном месте.

   Короткими перебежками подобравшись к окруженной старыми каштанами площади перед Домом культуры, я осторожно выглянула из-за дерева и удивленно замерла: памятников на площади было два. Зеленовато-бронзовый Ильич и еще один монумент, пониже и без постамента, своими формами навевающий воспоминание о язвительной сатире на памятник какому-то из августейших Александров: «На столе стоит комод, на комоде бегемот». За вычетом стола и комода здесь было то же самое.

   В ветвях надо мной пугающе зашебуршало, и мне на голову упал каштан. Я отмерла и поняла, что вижу перед собой бронзово-загорелую и каменно-неподвижную Ирку.

   – Ты живая или как? – незаметно подкравшись к ней сзади, поинтересовалась я.

   – То же самое я хотела знать о тебе, – живо обернулась подруга. – Ой! Да ты ли это?

   – Я, я, кто же еще?

   – Какой-нибудь латышский стрелок, – пожала плечами Ирка.

   – Почему? А, тебя мой костюм смущает, понимаю… Слушай, Ир, давай отойдем в сторонку, – я потащила подругу в аллею, обсаженную густыми голубыми елями.

   – Что, так плохо? – Ирка с сочувствием смотрела, как я затравленно оглядываюсь по сторонам.

   – Не поверишь, меня пытаются убить, – не переставая озираться, ответила я. Немного подумав, забралась под раскидистую ель, уселась на хвойную подстилку и поманила Ирку.

   Кряхтя, подруга втиснулась под елочку:

   – Подробнее можно?

   – Можно и подробнее, – кивнула я. – Значит, так. Заходим мы с Вадиком – ты его не знаешь, это наш оператор-стажер, в трамвай, а там Владимир Усов, его ты тоже не знаешь и уже не познакомишься, убили его…

   – Как, и его тоже?

   – Ну, пока только его, – нахмурилась я. – Я-то еще цела, хотя кто-то очень старается сжить меня со свету: тормоза в машине испортил, бревно на голову сбросил…

   – Попал?

   – С ума сошла?! Я похожа на человека, выдержавшего удар бревном по голове?! – возмутилась я.

   – Гм, – хмыкнула Ирка.

   – Мимо оно пролетело, к счастью. А я, тоже к счастью, пролетела мимо открытого люка. А потом в меня стреляли, но попали в манекен…

   – Перепутали? – уточнила Ирка.

   – Меня можно перепутать с манекеном?! – опять возмутилась я.

   Ирка снова хмыкнула и выразительно оглядела меня с головы до ног.

   – Нет, не перепутали, просто промахнулись. Понимаешь, я шла, а манекен стоял…

   – Это существенное отличие, – заметила Ирка.

   – Ты будешь меня слушать или нет?!

   – Буду, но не сейчас, – толстокожая Ирка мое благородное негодование проигнорировала. – В данный момент меня интересует другое. Машину мою где чинят?

   – В «Кентаврии».

   – Понятно.

   Кивнув, подруга тут же набрала номер автосервиса, выяснила, что «шестерка» уже в полном порядке, и попросила немедленно пригнать ее к ДК ЖМК – владелец мастерской Сережа Крячковский был нашим общим приятелем, и его фирма оказывала нам услуги в более широком, нежели иным клиентам, диапазоне.

   За полчаса, проведенные в ожидании транспорта под раскидистой елью, я успела рассказать Ирке почти все подробности. Умолчала только о Мурике, не желая раньше времени нарваться на скандал: то, что у нее на постое не только я, мой кот и моя собака, но и совершенно посторонний удавчик, Ирка наверняка переживет трудно.

   На стоянку у Дома культуры, сигналя и мигая фарами, вкатил наш «жигуленок», из него выпрыгнул радостно ухмыляющийся шестнадцатилетний сын владельца мастерской.

   – Привет, теть Лен, теть Ир! – скороговоркой выпалил пацан, отдавая Ирке ключи от машины.

   – Привет, Александр Сергеевич, – кивнула я. – Спасибо тебе!

   – Не, эт вам спасибо, – лучезарно улыбнулся подросток. – Если бы не вы, когда бы я еще сам по городу порулил! Тачки нормальных клиентов батя мне не доверяет!

   – Устами младенца, – вздохнула Ирка.

   Парнишка вприпрыжку умчался к троллейбусной остановке. Подруга с укором посмотрела на меня, снова тяжело вздохнула и сказала:

   – Ты, горе мое горькое, триста тридцать три несчастья! Давай, садись в машину!

   Хоронясь под елочками, я прокралась к «шестерке».

   – Куда ты лезешь, ненормальная?! – рявкнула Ирка. – За руль я сама сяду! А ты дуй на заднее сиденье, ложись там и носу наружу не высовывай, пока я не разрешу!

   Я безропотно свернулась калачиком на коротком диванчике. Ирка села за руль, тронулась с места, и мы покатили по городу, а куда именно – я видеть не могла.

   – Мы куда? – не выдержав неизвестности, через некоторое время поинтересовалась я.

   – Мы домой, – буркнула Ирка. – Куда же еще? Там спокойно, ограда высокая, ворота и двери крепкие, во дворе злая собака, у меня в кабинете газовый пистолет, так что ты будешь в безопасности. Не могу видеть, как нормальный человек крадется на цыпочках, вздрагивая от каждого шороха!

   – Насчет злой собаки ты преувеличиваешь, – подала я голос, усмотрев возможность кстати сообщить подруге о присутствии в доме Мурика. – Томка – добродушная зверюга, но у нас все-таки есть хороший сторож, по-настоящему опасный!

   – Кто такой? – спросила Ирка, сворачивая на проселок: я поняла это по тому, как меня затрясло.

   – Мурик, – ответила я, не спеша вдаваться в подробности. – Ирка, загоняй машину во двор, я не выйду, пока ты ворота не закроешь! Мало ли, вдруг за домом уже следят!

   Поставив «жигуль» в подземный гараж, Ирка вдруг вспомнила:

   – Да, а что ты говорила о стороже? Кто такой этот Мурик? Надеюсь, ты не завела еще одну собаку?

   – Ни в коем случае, – заверила я. – Насколько мне известно, такие, как Мурик, собак просто глотают!

   – Кореец, что ли? – недоумевала Ирка.

   – Скорее амазонец!

   За разговором мы поднялись на парадное крыльцо, Ирка открыла дверь своим ключом и распахнула ее передо мной:

   – Заходи, быстро!

   – Быстро нельзя, – пробормотала я, опасливо заглядывая в темную прихожку. – Говорю тебе, тут Мурик! Свет включи!

   Ирка щелкнула выключателем, прихожая озарилась ярким электрическим светом. Внимательно глядя, куда ставлю ноги, я юркнула в дом, остановилась на пустом участке пола посреди коридора и огляделась:

   – Мурик! Мур-мур!

   Интересно, а как подзывают удавов?

   – Кис-кис! Цып-цып! Гули-гули! Муси-пуси! – надрывалась я.

   – Вижу, сторож на редкость надежный, – ехидно заметила Ирка, проходя мимо меня в комнаты.

   – Просто он затаился на случай вражеского вторжения, – оправдываясь, я последовала за ней, не забыв поплотнее прикрыть дверь.

   Авось со временем Мурик и сам найдется, но разгуливать по дому ему незачем.

   Несмотря на присутствие в доме Ирки и наличие сразу двух сторожей – Томки и Мурика, спалось мне плохо. Я ворочалась в постели, то и дело придавливая заваливающегося мне под бок кота, Тоха обиженно вякал, я испуганно вскидывалась – и так всю ночь напролет. А под утро меня вдруг словно озарило: я вспомнила, что мерзкого типа, который так старается меня укокошить, ну, лже-алкаша с клумбы, я уже видела раньше на кассете с партизанской съемкой в трамвае: был там этот тип, был, точно помню! Выходил из вагона на той остановке, где мы с Вадиком садились!

   Сон меня окончательно покинул.

   Я вылезла из постели, босиком прошлепала в кухню, сварила себе крепкий кофе и с кружкой в руках побрела в кабинет, к компьютеру. Не включая машину, долго смотрела на темный экран монитора, пока наконец не придумала, чем заняться.

   Что это я упала духом? У меня в руках еще есть кончик ниточки, за которую можно попытаться потянуть! Правда, в одиночку тянуть не получится, мне явно понадобится помощь…

   – Посадил дед репку, – нараспев завела я любимую сказку своего сынишки, снимая телефонную трубку и накручивая диск. – Выросла репка большая-пребольшая. Дед тянет-потянет. Вытянуть не может. Позвал тогда дед бабку… Алло? Колюша, привет! Как я рада, что ты не спишь!

   – Абсолютно не разделяю твоей радости, – сонным голосом возразил супруг. – Ты на часы смотрела? Шесть утра!

   – Это у вас в Киеве шесть, а у нас уже семь, – возразила я. – Петушок пропел давно!

   – Какой еще петушок?! Ты откуда звонишь?

   – От Ирки. Слушай, Колюша, мне срочно нужна твоя помощь!

   – Излагай быстро, я еще хочу поспать до пробуждения Масяньца, – поторопил меня муж.

   – Излагаю. Я получила анонимное сообщение по электронной почте. Можно ли что-нибудь сделать, чтобы оно перестало быть анонимным?

   – Разбудила меня из-за такого пустяка! – посетовал муж. – Бери ручку и бумагу, записывай, что делать…

   Продиктовав мне последовательность действий, супруг душераздирающе зевнул и положил трубку, а я осталась сидеть у телефона, уважительно покачивая головой. Нет, что бы там ни говорили, а у тех, кто придумал компьютеры, головы варят как надо!

   Оказывается, неизвестного отправителя действительно можно вычислить, и это не слишком сложно сделать. Всего лишь взглянув на заголовки электронного послания, можно узнать дату и время его отправления, а также расположение сервера, которым воспользовался отправитель. Дальнейшее – дело уже не техники, но социальной инженерии, то есть способности получать информацию от людей. Ну, это я умею!

   Сервер отправки электронной почты обычно сопровождает определенный человек – системный администратор. Иногда таких людей целая бригада, ведущая круглосуточное дежурство. Имея полноценный доступ к обслуживаемой системе, они могут посмотреть специальные файлы-журналы, в которых фиксируется каждый случай отправки почты.

   Итак, моя задача – найти этих людей, сообщить им точную дату и время, когда система приняла анонимку, и уговорить помочь мне найти ее отправителя!

   Я еще раз заглянула в бумажку, на которой под диктовку Коляна записала подробный алгоритм своих действий, потом включила компьютер и просмотрела исходный текст письма на предмет выяснения даты и времени его отправления. Заодно списала название сервера.

   Следующим этапом должен был стать мой запрос в ближайший сервис о владельце сервера, название которого я уже определила, а затем элементарный телефонный звонок системному администратору, телефон которого мне сообщат, но… Но тут я столкнулась с препятствием, временно непреодолимым: Иркин компьютер не подключен к Интернету! Чтобы влезть во всемирную сеть отсюда, мне нужно, как минимум, купить модем и Интернет-карточку! Или поехать к себе домой, к нашему компьютеру, но там я рискую нарваться на своего преследователя…

   Пока я сидела и думала, что делать, дверь в кабинет с тихим скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась всклокоченная Иркина голова.

   – Что ты тут делаешь ни свет ни заря? – недовольным голосом поинтересовалась подруга.

   – Думаю, – коротко ответила я. – Ирка, ты не хочешь купить модем?

   – А что это такое? – Она вошла в кабинет и со вздохом опустилась на кожаный диван.

   – Это такая штука, которая позволяет выходить в Интернет.

   – А что это такое? – зевнув, повторила Ирка.

   – Так, с тобой все понятно, – подытожила я результаты блиц-опроса. – Больше вопросов не имею. Хотя нет, еще один: зачем тебе компьютер?

   – А что это такое? – хихикнула Ирка.

   Я понимающе улыбнулась.

   – Ты чему смеешься? – насторожилась подруга.

   – Женщины – душевно здоровый народ, они гораздо реже мужчин пленяются чудесами техники, в том числе и компьютерной, – поделилась я с подругой своими мудрыми мыслями. – Женщины склонны, как мне кажется, относиться ко всяческим «умным машинкам» абсолютно рационально и без малейшего пиетета. Вот ты видела хоть одну даму, обожествляющую свою стиральную машину, посудомойку или пылесос? А спроси женщину, что такое автомобиль, что она скажет?

   – Средство передвижения, – без запинки ответила внимательно слушающая Ирка.

   – Точно! Зато для мужчины его авто – нездоровый гибрид четырехколесного друга и дамы сердца!

   Вот и с компьютером та же история. Лично для меня он – почти идеально организованное рабочее место, которому не хватает разве что встроенной кофеварки. Масса дополнительных функций, вроде возможности резаться в дурацкие стрелялки-убивалки, играть в тетрис, смотреть фильмы и слушать музыку, мне лично кажется несущественной. Кино и по телику поглядеть можно, музыку послушать с помощью магнитофона или по радио. Никто ведь не делает утюгов со встроенным плейером с наушниками! К чему складывать все яйца в одну корзину?

   – Кстати, о яйцах и кофеварке, – перебила меня подруга, потягиваясь. – Мы завтракать будем или как? Звери твои уже выражают желание подкрепить свои слабые силы: Том гарцует в вольере, а Тоха сидит на табуретке в кухне с видом забытого родственника!

   – Завтрак – это хорошо, – возвестила я, вставая из-за стола с компьютером.

   – Завтрак – это полезно, – подхватила Ирка. – А в идеале, завтрак – это еще и вкусно!

   Придя таким образом к единому мнению, мы в полном согласии протопали в кухню, где распахнули двухметроворостый холодильник и в компании с присоединившимся к нам котом исследовали его содержимое. Поскольку в отсутствие хозяйки пополнять продовольственные запасы было некому, мы с Тохой и Томкой только добросовестно подъедали имевшийся провиант, и теперь в огромном холодильнике было пустовато. Посовещавшись, мы с Иркой единодушно отвергли овсянку, как блюдо, не соответствующее нашим эстетическим пристрастиям, и одобрили консервированные ананасы и затерявшийся в морозилке брикет пломбира.