Текст книги "Керюшка"

Автор книги: Елена Кршижановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Елена Ивановна Кршижановская
Ке́рюшка

Пятая жилица

Мы переехали в новую большую и светлую комнату. Мама радовалась и говорила:

– Квартира у нас должна быть чистая, как стёклышко! Всего четверо жить будем. Мы с тобой, да полковник с женой на днях переедут. Ты, смотри мне, попробуй тут грязь развозить, неряха!

А я и не буду. Когда паркет так блестит, – ноги точно сами вытираются о коврик и сорить как-то неудобно…

Раз я вернулся из школы, а наша дверь на лестницу открыта и вносят в квартиру всякую мебель. Значит, приехали новые жильцы. Я вошёл в кухню отнести хлеб, да так и остановился.

На полу сидело что-то мохнатое, чёрное и смотрело на меня блестящими глазами.

– Не бойся, мальчик, собака не укусит. Кери! – позвала высокая женщина, входя за мной на кухню.

Собака встала, и я рассмеялся. До чего потешная! Голова большущая, с половину туловища. Острые ушки и хвост морковкой – торчат вверх. Шерсть над глазами фонтанчиком падает на длинный нос. Лапы – короткие и толстые столбики. Когда сидит собачка, – на медвежонка похожа. Встанет, – не знаю, на кого… И вдруг я вспомнил:

– О! Я же видел её в цирке! Это Манюня. Клоун Каранд’Аш с ней выступал!

– Нет, не Манюня. Просто такая же порода, – сказала женщина. – Ты мой сосед, наверное? Давай познакомимся. Меня зовут Мария Петровна.

– А я Володя. Это щенок или взрослая собака?

– Ей шесть месяцев.

Я хотел погладить Кери, да она поджала хвост и спряталась за Марию Петровну.

Мама знакомится с собакой

Когда мама пришла с работы, Кери выбежала в переднюю. Мама, как увидела её, даже кошёлку уронила и говорит:

– Фу-ты, что за леший такой!

Кери залаяла, и белые клыки стали видны. Мама подняла кошёлку и повторила:

– Прямо леший чёрный. И на собаку не похожа. Замолчи ты!

Мария Петровна вышла и забрала Кери в комнату.

А мама весь вечер расстраивалась:

– Вот и пожили в чистоте! Натирала пол, старалась! Уже всюду наследила эта собака. Теперь грязи не оберёшься.

Маму не переспоришь. А по-моему, собака замечательная! Только имя не нравится. Странное какое-то – Кери.

Первая прогулка

Просил я Марию Петровну пустить меня вдвоём с Кери погулять. Она не соглашалась:

– Нет, еще отпустишь поводок, она под машину или троллейбус попадёт.

А с Марией Петровной идти не хочу. Ребята со двора засмеют, скажут: „Маленький, с тётенькой и собачкой гуляет“. Вот с полковником я бы сразу пошёл. Мне бы все завидовать стали. У полковника много, много боевых орденов! А над бровью глубокий шрам. Мария Петровна говорила, что его ранили, когда он Сталинград защищал от немцев.

Но полковник сам никогда не ходит с Кери. Наверно, потому, что сильно занят. Много работает и еще пишет какую-то научную книгу. Некогда ему собакой заниматься.

Старался я подружиться с Кери. Я к ней подойду, она подожмёт хвост – и от меня! Мария Петровна рассказала, что один мальчишка на улице подшиб Кери камнем. Оттого она всех детей боится.

Наконец я не выдержал и как-то пошёл с ними в сад недалеко от нас. На белом снегу Кери ещё чернее казалась. Мария Петровна отпустила поводок, подняла щепку и бросила. Кери понеслась за ней, я перехватил щепку, и пошла возня! Мы бегали, веселились. А я крикнул:

– Ке́рюшка!

– Как славно! Ке́рюшка. Так и будем звать её, – сказала Мария Петровна.

После этой прогулки Керюшка перестала меня бояться, но я чуть не испортил всё.

Не бей собаку!

Я был в плохом настроении. Ещё бы! Вчера завозился с Керюшкой, не приготовил урок, а сегодня по арифметике двойку получил. И, конечно, был сердит на Керюшку. Она что-то не послушалась меня, и я замахнулся на неё. А Мария Петровна сказала:

– Никогда не бей собаку, я тебе уже говорила. Она станет злой и трусливой. Старайся уговорить лаской. Не поможет, – покричи на неё. Только не бей. Видишь, как меня слушается Керюшка? А я ни разу её не ударила.

Караси

Мария Петровна принесла карасей из магазина, положила их в таз, а рыбы проснулись и поплыли. Нельзя их жарить теперь! Я решил снести их в школьный уголок юннатов.

А пока мы пустили карасей в ванну. Керюшка волновалась, прыгала. Да не заглянуть ей за борт ванны. Мала. Я подвинул ей стул, чтобы она могла видеть, как плавают рыбы.

Керюшка подняла уши. Смотрит, хвостом-морковкой виляет. Потом перегнулась… Старается лапой карася достать. Заскользила… хотела удержаться… Как плюхнется в воду! Барахтается, брызги кругом летят.

Рыбы в другой угол забились.

Даже мама смеялась. И не ругала меня за мокрую куртку. Когда я Керюшку из воды тащил, – весь перепачкался.

Керюшка слушает

Пока у Марии Петровны варился обед, она садилась на табуретку, а Керюшка – возле её ног. Мария Петровна спрашивала:

– Кто сегодня хотел укусить щенка?

Керюшка отворачивалась, на пол смотрела.

– Ну хорошо, не будем ссориться. Я вижу, тебе стыдно.

И Мария Петровна начинает разговаривать, ласково так. А Керюшка наклонит большую голову набок, поднимет острые ушки и слушает. Скосит чёрные глаза на Марию Петровну, и станут видны белки. Блестящие, как шёлк.

Очень нравятся Керюшке такие разговоры. Она долго может сидеть и слушать. А спросит Мария Петровна:

– Где жили караси?

Керюшка сразу в ванную бежит.

Дальние прогулки

Мария Петровна стала пускать нас вдвоём. Почти каждый день после школы мы уходили с Керюшкой гулять. Ходили мы по разным улицам. Я смотрел, как строят дома, проводят газ.

Когда нужно было переходить дорогу, я оглядывался по сторонам и говорил:

– Побежали!

И мы неслись, чтобы нас не задавили.

По панели Керюшка идёт ровненько. Уши прижмёт назад, хвост опустит, торопится. Сразу какая-то длинная становится. Иногда я окликну её. Она повернёт голову, мелькнут белки… и Керюшка ещё быстрее засеменит лапами-коротышками.

Дети, а иногда и взрослые не давали нам покоя. Почти никто не проходил равнодушно. Вот, например, что говорили:

– Смотрите, собаке чужую голову приставили!

– Что это? Цигейка?

– Мальчик, зачем ты собачке ноги подрезал?

– Вот урод!

– Какая хорошенькая собачка!

А одна девочка спросила:

– Мальчик, скажите, пожалуйста, это у вас чернобурая лисица?

Когда кругом смеялись, Керюшка лаяла так, что задыхалась. Будто она понимала и обижалась. А я терпел и молчал. Полезешь в драку с каким-нибудь мальчишкой – куда собаку денешь? Еще ей попадёт. Нельзя!

А в общем, нам было хорошо.

После таких прогулок она ни за что не хотела идти в парадную, упиралась изо всех сил и тянула меня назад.

Умная голова

Я любил смотреть, как Мария Петровна печатала на машинке для книги полковника. У неё так быстро пальцы бегали! Интересно.

Раз я слышу – она печатает. Стучу в дверь, вхожу, а Керюшки нет. Куда же она делась? Иду в кухню и вижу: мама обедает, а Керюшка на полу что-то ест.

– Как, мамочка, ты лешего кормишь? – удивился я.

– Что же, и лешему есть хочется… ну, хватит, иди прочь, – заворчала на Керюшку мама.

А Керюшка вскочила на стул, заглянула в мамину тарелку и тявкнула.

– Это что? дай, мол, ещё? – засмеялась мама, – вот так леший! Умная голова!

Керюшка помогает мне готовить уроки

Вечерами Мария Петровна часто уходит заниматься на курсы.

Полковник ездит по командировкам, а когда он работает дома, Керюшка всё равно не сидит с ним.

К полковнику и моей маме Керюшка относится одинаково: вежливо повиляет хвостом, но старается обойти их подальше.

В комнате под моим столиком постелен половик. Когда я вечером готовлю уроки, Керюшка ложится на половик, кладёт голову мне на ноги и засыпает.

Я уже сделаю уроки, а Керюшка всё греет мои ноги и спит…

Мне жалко её будить. Я ещё раз повторю стихи, проверю задачи. Мне тепло и самому не хочется двигаться…

А Керюшка тихо так спит… Лапы и хвост подобрала – не видно. Лежит мохнатый круглый комочек и ровно дышит.

Потом уж и устану сидеть на месте, а посмотрю на Керюшку – не могу её потревожить. Она так доверчиво прижалась к моим ногам…

И вот, из-за Керюшки я и приучился хорошо делать уроки. В третьем классе это не так просто!

Научилась плавать

В этом году июнь был очень жаркий. Мы часто ходили к речке, но я никак не мог заставить Керюшку влезть в воду. Кину палочку, сам возле берега шлёпаю. Не идёт! Только лает или протяжно так и тоненько скулит. Мария Петровна говорила, что Керюшка не скулит, а свистит. И правда. Особенно, если слушать издали. Совсем как будто свистит.

В воду Керюшка, наверно, боялась лезть после того случая с карасями, когда она плюхнулась в ванну.

В воскресенье один знакомый пригласил полковника покататься на машине. Конечно, Мария Петровна взяла меня и Керюшку.

Мы поехали на Карельский перешеек к озеру Красавица. Керюшка всю дорогу смотрела в окно и лаяла на коров и коз.

Озеро действительно очень красивое. Большое, с разнообразными берегами – то низкими, то обрывистыми.

Я полез купаться. Плаваю я не особенно хорошо, зато умею нырять. И вот, я поплыл немножко и нырнул.

Потом высовываю голову из воды, а Мария Петровна кричит:

– Володя, скорей обратно! Смотри, Керюшка плывёт к тебе. Еще потонешь!

Полковник уже раздевается, спешит к нам на помощь.

Но мне ближе до Керюшки добраться.

Уже стоять, оказывается, можно. Вода мне по плечи.

Плывёт Керюшка, лапами коротышками работает. Тяжело ей – голова большая. Пригнула ушки, фыркает, задыхается.

Я схватил её, прижал к груди. Глупая ты моя!

Спасать меня кинулась!

А Керюшка трясётся, дышит тяжело. Видно, наглоталась воды. Шерсть намокла, обвисла. Какая-то худенькая стала Керюшка. Дружок мой хороший.

Не всем можно

У нас с Керюшкой была игра. Я возьму её за нос, а она рычит, мотает головой. Вырвется, схватит мою руку зубами и осторожно так покусывает.

Как-то пришёл к Марии Петровне её племянник, Генка. Противный такой мальчишка, толстый. Воображает. Одет здо́рово: в пиджаке с хлястиком и в жёлтых полуботинках.

Мне с ним разговаривать неохота. Стал я с Керюшкой играть. Бегаю, за нос её дёргаю.

Генке завидно стало. Он подошёл и схватил Керюшку за нос. Храбрость свою показывает. Как он смеет её трогать! Точно это его собака!

Керюшка молчит, не вырывается.

Я хотел отогнать Генку, да он сам отпустил нос.

А Керюшка мигом как цапнет его за большой палец!

Генка хоть и большой, – рёв устроил невозможный.

Конечно, ему все кинулись ранку перевязывать. Пошли тут бинты, иод. Кровь капает.

Так ему и надо. Нечего к чужой собаке лезть.

Потом я слышал, как Мария Петровна жаловалась маме, что она со своим братом из-за Генки ссорится. Что Генку очень балуют. Если так будет продолжаться, – не станет он настоящим советским человеком.

Отъезд

Полковника назначили на новую работу, и ему надо было уезжать очень далеко. Мария Петровна ехала с ним. Керюшку они не могли взять с собой. Что делать?

Я так просил маму оставить Керюшку у нас! Но мама ни в какую. Раскричалась ужасно. Да и Мария Петровна говорила:

– Нет, что ты! Твоя мама занята, – за собакой уход нужен. Меня просит брат отдать ему Керюшку. Придётся так и сделать.

Я был в отчаянии. Мария Петровна меня утешала:

– Правда, брат далеко живёт, но ты будешь по воскресеньям навещать Керюшку. Обязательно мне всё подробно пиши.

А я решил ни за что не ходить. Не хочу смотреть, как этот Генка будет распоряжаться Керюшкой!

Когда брат Марии Петровны приходил за Керюшкой, я ушёл из дома.

И не поехал провожать полковника на аэродром. Я не мог.

Я не знал, чем заняться в нашей опустелой квартире. В кухне я нашёл забытую алюминиевую миску, из которой ела Керюшка, и чуть не разревелся, как девчонка.

Мама даже забеспокоилась. Звала меня в кино. Я ничего не хотел.

Никогда не думал, что на свете может быть так скучно.

Телеграмма

Прошла неделя. В школе занятия еще не начались, а дома было так плохо! Каждая вещь напоминала прежнее весёлое житье…

Как-то вечером я вышел в переднюю почистить сапоги. Вдруг слышу где-то близко свист… ещё и ещё…

Не может быть! Я подбежал к двери, открыл – и в переднюю ворвалась Керюшка!

На дворе шёл дождь, и Керюшка была ни на что не похожа. Грязная шерсть висела сосульками, глаза слезились, лапы-столбики дрожали.

Я боялся, – что скажет мама! А она поднесла Керюшке миску тёплого супа! Я хотел налить ещё, но мама сказала:

– Сразу нельзя. Собака, наверно, нас долго искала. Не ела, может, два дня. Голодный желудок нельзя перегружать.

Потом мама засучила рукава и сказала:

– Владимир, принеси мне корыто из ванной.

– Зачем, мама? Неужели ты будешь так поздно стирать бельё?

– Не бельё, а твоего лешего. Вон, грязнущий какой!

Мы вымыли Керюшку. Вытирая её простынёй, я спрашивал маму:

– Что теперь будет? Неужели отдать Керюшку? Она ведь сама нашла нас, бежала через весь город одна…

– Нечего собаке взад и вперёд мотаться! Пусть здесь живёт! – сердито ответила мама.

Я крепко расцеловал её. Но вскоре я снова огорчился:

– А брат Марии Петровны узнает и потребует отдать ему Керюшку!

– Ты напиши Марии Петровне, чтобы она тебе оставила собаку. Адрес у тебя есть?

– Да, но письмо долго идёт…

Мама достала из сумки деньги и сказала:

– Ладно уж. Пошли ей утром телеграмму.

– Мамочка, миленькая! Я сейчас сбегаю!

– Нет, сейчас поздно.

– Почта напротив, я мигом. Разреши. Ты сегодня такая хорошая!

На почте мне помогли составить телеграмму. Я волновался и не мог соображать.

Мама постелила Керюшке кусок старого одеяла на полу. Мы все улеглись, мама потушила свет. А Керюшка прыгнула ко мне на кровать и тихонько поползла к моему лицу. Я обнял её большую голову, и мы заснули.

На другой день пришёл ответ Марии Петровны.

Я прочёл и хлопнул телеграммой Керюшку по носу. Она схватила её зубами.

– Осторожно, не порви, – сказал я, – это важная бумага. В ней разрешено не расставаться нам с тобой никогда.