Текст книги "Красный броневик"

Автор книги: Елена Хабарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава пятая. ВСМПВНБ Красный Броневик

Если бы в темном предбаннике внезапно появился жираф, Миша удивился бы не в пример меньше. Странный пароль, полученный ими на КПП, сработал и в этот раз. Правда дверь не распахнулась, а бесшумно въехала в нишу в стене и встала на место сразу же, как только они вошли.

Яркий свет на мгновение ослепил, но как только зрение восстановилось, друзья замерли на месте, сраженные открывшимся видом.

Огромные люстры освещали исполинский холл, высотой в несколько этажей. Многочисленные галереи, переходы и лестничные марши делали его похожим на замысловатый лабиринт, а красные ковровые дорожки и резные дубовые балясины придавали ещё больше монументальности. Под самым потолком красовались гигантские буквы «Слава КПСС». Чуть ниже – уже знакомая Мише картина – Ленин на броневике. Правда репродукция на КПП во много раз уступала по габаритам этому чудовищному порождению соцреализма. Под здоровенным, в три человеческих роста, «Ильичем» от стены до стены растянулся лозунг: «Вперед в коммунистическое будущее на Красном Броневике!». И только на уровне первого этажа скромная, но лишь по сравнению со всем остальным, вывеска гласила: «ВСМПВБ Красный Броневик. Вход по пропускам».

Миша первым вышел из ступора. Почесал в затылке. Перегнулся через перила (темный коридор вывел их на одну из множества галерей, опоясывавших холл), посмотрел вниз, влево, вправо, под ноги. Снова почесался и вопросительно глянул на Сазонову:

– Лесь, а что такое ВСМПВБ?

Олеся посмотрела на него, как на идиота, и фыркнула.

– А пропуска у нас есть?

Секретарша фыркнула снова и угрюмым взглядом скользнула по бесчисленным вереницам дверей.

– Пошли, – скомандовала она. – Надо отыскать выход, пока я тут не состарилась. И туалет, пока я тут не…

– Ладно, пошли, – Миша решительно двинулся вперед, на ходу размышляя, в какую такую совдепию их занесло.

Глава шестая. «Призрак коммунизма»

Двери, двери, двери и несть им числа. Массивные и хлипкие, с табличками и без, из металла, дерева и пластика, с замысловатыми ручками или совсем гладкие – каких только нет! Миша и Олеся стучали в каждую, дергали ручки, в надежде найти выход или хоть кого-нибудь, кто этот выход поможет найти. На некоторых дверях им встречались непонятные аббревиатуры. Например, ход, из которого они проникли на «Красный броневик» обозначался: «Зона Альфа. Иск. № 37». Что это могло значить, оставалось только догадываться.

Друзьям хватило сил лишь на половину этажа. Потерпев очередную неудачу, Миша крепко выругался, а Олеся уселась прямо на пол, прислонилась к стене и, облегченно вздохнув, вытянула ноги. Неестественная, густая тишина окутала их. Толстые стены поглощали звуки. Клонило в сон.

– Бесполезно, – прервал Миша затянувшееся молчание. – Тут никого нет…

Он устало опустился рядом с подругой и обнял ее за плечи, мысленно благодаря Леську за то, что она не пилит и не обвиняет его во всех их злоключениях. Но стоило ему на мгновение смежить веки, как тишину нарушил звук шагов. Еле слышный, но вполне отчетливый. Топ-топ-топ-топ. Кто-то быстро и суетливо шел по одному из коридоров.

Миша вскочил, приложил ладонь ко рту ковшом и громко крикнул:

– Эй! Кто там? Отзовитесь!

Ответа не последовало, но шаги на мгновение замерли, а потом…ускорились, словно человек перешел на бег. Единственный, но весьма существенный минус был в том, что звук удалялся, и Мише не составило труда понять – человек бежит не к ним, а от них. «Да что за дела!», – разъярился Белов и, схватив Олесю за руку, кинулся туда, где только что слышал шаги.

Поворот, коридор, лестничный марш. Тут и там мелькают красные флаги, бюсты Ленина и Сталина, разлапистые фикусы и пальмы в здоровых кадках, давно забытые советские лозунги и нелепые плакаты с идиотскими надписями, типа: «Товарищ! Зашел в лабораторию – вымой руки!» или «Не болтай! Враг рядом!».

Миша мчался, как безумный, Олеся на силу поспевала за ним. Они бежали на звук. Звук бежал от них. Казалось, вот-вот они настигнут неведомого обитателя этого странного места, но каждый раз он ловко уходил от преследования.

Миша поднажал из последних сил, оставляя далеко позади Сазонову. Чертыхаясь и выкрикивая проклятия, он повернул на очередной развилке, и тут же громко хлопнула дверь, спрятав за собой неуловимого аборигена совдепии. Дверь… Но какая? Миша резко остановился и принялся скрести затылок. В стене перед ним красовалось четыре абсолютно одинаковых массивных дубовых двери без каких-либо опознавательных знаков – ни тебе таблички, ни номера.

– К-куда о-он п-побежал, а-а? – спросила подоспевшая Олеська, задыхаясь. Одну руку она прижимала к боку, другой придерживала растрепавшиеся медные волосы, почти такие же красные, как висевшие на стенах флаги.

– Не знаю, – прохрипел Миша в ответ. Липкий пот заливал ему лоб и глаза. Мучительно хотелось умыться. – Я не успел… Не увидел куда.

– Ну-у-у, – ободряюще протянула Олеся и лукаво улыбнулась, – четыре двери – это тебе не сто двадцать четыре! Выбирай, куда пойдем, Михаил Анатольевич.

– Спорим на «Дербент», закрыто? – Миша без всякой надежды на благополучный исход взялся за ручку ближней к нему двери. Приветливо скрипнув, она распахнулась.

– С тебя коньяк, папаша, – подмигнула Сазонова зеленым глазом и шмыгнула внутрь.

Глава седьмая. Добрый доктор

Очередной коридор оказался мрачным. Не темным, а именно мрачным. Вместо нарядных пафосных люстр его освещали унылые длинные лампы, вроде тех, что обычно бывают в больницах. Холодный белый свет дрожал, некоторые лампочки мерцали и, издавая неприятный дребезжащий звук, гасли, чтобы через секунду вспыхнуть вновь.

Миша кашлянул, прочищая горло:

– Кхммм… Как то здесь неуютно, да?

Но Олеся не слышала его… Она двигалась вперед, словно зомби. Миша проследил за ее остекленелым взглядом и наткнулся на лист формата А4, аккуратно приклеенный к стене скотчем. Надпись гласила: «Туалет 30 м прямо и направо». Белов усмехнулся и ускорил шаги.

«Как мало нужно человеку для счастья!», – подумал Миша, застегивая ширинку. Он подошел к рукомойнику, включил воду и осторожно подставил под струю палец. А то мало ли! Вода оказалась приятно-теплой. Миша принялся остервенело умываться, фыркая и отплевываясь. Прополоскав как следует рот, он вскинул голову и встретился взглядом со своим отражением в мутном заляпанном зеркале. Ну и рожа! Под покрасневшими глазами мешки, как у запойного алкоголика. Весь опухший, осунувшийся и бледный, будто мертвец.

– Мда-а-а, – протянул Миша, пытаясь пригладить торчащие во все стороны русые вихры. – Да вы просто чамо какое-то, Михаил Анатольевич!

На весь марафет у Миши ушло не более пяти минут, и он с ужасом думал о том, сколько ему предстоит ждать Олесю.

Женский туалет всегда казался Белову сакральной территорией. Он даже под страхом смерти не рискнул бы зайти туда, поэтому деликатно постучался.

– Лисёныш, ты там как? Скоро?

– Минут пять-шесть! Не дольше! – донеслось из-за закрытой двери.

Миша нахмурился, почесал в затылке и отправился бродить по пустому коридору. Надо же как-то скоротать часок-другой.

Он брел вдоль неизменной вереницы дверей (здесь они, кстати, все были из пластика), периодически дергая случайные ручки – а вдруг какая откроется? Он уже настолько привык к тишине и пустоте этого странного места, что пронзительно-резкий звук напугал его так, что сердце закололо…

– Вжжжииииииии-и-и-и-и вжжжуууууууу-у-у-у-у!

Наипротивнейшее жужжание, напоминавшее бормашину стоматолога, вырвалось из-за двери, до которой оставалась буквально пара шагов.

От испуга Миша покрылся холодным потом, но любопытство оказалось сильнее страха. Белов двинулся вперед. Звук стал громче. Жужжание зашло на новый вираж и к нему добавились тихие стоны и перешептывания, невнятное бормотание и смешки.

«Наконец-то, люди!», – облегченно вздохнул Миша и потянулся к ручке заветной двери. Но не успел даже дотронуться, как дверь чуть приоткрылась сама собой, словно от сквозняка. Миша заглянул внутрь и… остолбенел. Двое мужчин в белых халатах, стерильных шапочках и масках, вооружившись скальпелем и неизвестной Мише жужжащей машинкой, похожей на миниатюрную бензопилу, потрошили живого ещё человека, распятого на крестообразном вертикальном держателе. Несчастный дрыгался, бился в конвульсиях и мычал – рот его был предусмотрительно заклеен скотчем. Нестерпимо воняло формальдегидом. Кошмарные «врачи», по локоть в крови, поочередно ковырялись во внутренностях своей жертвы и мило болтали: один рассказывал другому о пользе голодания.

Миша почувствовал в горле ком и прижал руку ко рту, сдерживая рвотный позыв. «Бежать!», – кричала каждая клетка его тела, каждая извилина мозга, но он словно врос в землю. Страх сковал ледяными цепями, мешая сделать даже один единственный шаг…

– А вот ещё случай был, – разглагольствовал между тем один из «врачей», меняя окровавленный скальпель на длинные щипцы с изогнутыми краями, – Логвин из отдела аномалий отказался даже от жидкой пищи. Вы представляете, Айртюн Гургенович? Так вот, он даже… Эй! – парализованный страхом Миша не сразу сообразил, что «Эй» относится к нему. Зато это понял подопытный. Он полоумными глазами вперился в замершего на пороге Белова, задергался пуще прежнего и взвыл дурниной. Миша вцепился в косяк – ноги подогнулись, перед глазами поплыли круги, когда сторонник лечебного голодания с блестящими щипцами в руках двинулся к нему.

– Вы что тут делаете? Вас не должно здесь быть!

Прежде чем Белов успел что-либо сообразить, врач вытолкнул его в коридор и захлопнул дверь. Щелкнул замок и неспешная беседа, сопровождающаяся душераздирающими стонами, возобновилась…

Ничего не соображая, Миша неуклюже попятился назад и вскрикнул, наткнувшись на преграду. Ей оказалась очередная кадка с огромным фикусом. Туда-то и отправилось скудное содержимое Мишиного желудка…

Глава восьмая. Джеймс Анатольевич Бонд

Миша шел по коридору. Его трясло. Шатало. Ватные ноги с трудом несли тяжелое тело. Длинные лампы танцевали перед глазами. Свет прыгал, дрожал, дребезжал. Потолок кружился. Все это, вкупе с мерзким привкусом рвоты во рту, вызывало новые и достаточно сильные приступы тошноты. Сознание отказывалось понимать происходящее. Одна мысль особенно терзала: почему врачи-мясники пощадили его? Не схватили, не убили, а отпустили? Может быть, он ошибся, и в кошмарном, на первый (да и на второй) взгляд, зрелище не было ничего предосудительного? Так или иначе, одно Белов знал наверняка: надо забирать Лису и драть отсюда когти, пока не поздно. Лучше всего возвратиться в тот огромный холл и попробовать спуститься на самый нижний уровень.

Собравшись с силами, он ускорил шаг и устремился к женскому туалету. Несмотря на закостенелые предрассудки, Миша нажал на ручку, влетел внутрь и яростно зашептал: – Сазонова! Кончай прихорашиваться, уходим немедленно!

Но Сазоновой в туалете не оказалось. Как собственно, и самого туалета: ни кафельных стен, ни зеркал, ни рукомойников, ни кабинок. Вместо этого – длинные столы, заставленные какой-то техникой. Миша чертыхнулся – он банально ошибся дверью. В этом проклятущем месте немудрено заблудиться! Белов навострился уже выскочить обратно в коридор, опасаясь встречи с новыми «добрыми докторами», но машинально скользнул взглядом по оборудованию, нагроможденному на лабораторных столах, и застыл…

– Японский леший! Да это же Instron три тысячи шестьсот девяносто девять! – Миша не удержался, подошел к испытательной машине, точь-в-точь такой же, как у них с Леськой на кафедре, и принялся рассматривать. – С ума сойти! Ну нифига себе!

Изумлению Миши не было предела. Помимо инстрона в комнате он обнаружил огромное количество самого нового сверхсовременного лабораторного оборудования: металлографические и электронно-ионные микроскопы, лазерные комплексы, микротвердомеры последнего поколения, высокотемпературные печи, не знакомые Мише генераторы и молекулярные преобразователи частиц, бесконтактные профилометры, спектрометры и многое, многое другое.

Миша ахал, охал, цокал языком и качал головой. Как же? Откуда? Откуда же на этой совковой базе такое богатство?

Ответ не заставил себя ждать. Рассматривая очередной новомодный микроскоп, Миша разглядел на его гладком хромированном боку надпись: «Сделано в СССР».

Белов так и сел. Благо, высоких лабораторных табуретов здесь было в избытке.

– Нет ну это ересь какая-то, – пробубнил он, скребя в затылке. Да неужели это чудо техники собрали ещё до тысяча девятьсот девяносто первого года? Или когда там Союз развалился? Да ну… Бред, да и только!

С этой мыслью Мишка вскочил на ноги и принялся тщательно осматривать остальные прибамбасы. Нет. Все верно – везде, рядом с аккуратно наклеенными инвентарными номерами, точно такие же гравировки: «Сделано в СССР».

– Бред… – повторил Миша свою мысль вслух и двинулся к единственному столу, не занятому аппаратурой.

А стол этот словно только и ждал его. Рядом с кипой исписанных синими чернилами бумаг лежала одинокая пачка сигарет. Миша взял ее в руки. Покрутил. «Наша марка»… Что за «Наша марка»? Да пусть хоть что! Пачка почти полная, а ему так мучительно сильно хочется курить! Но что это? Взгляд сам собой зацепился за чертежи и схемы, нарисованные от руки на пожелтевших листах. Было в них что-то до зубовного скрежета знакомое. Родное. И в то же время непостижимое. Белов взял в руки лист, потом другой, третий…

– Матерь Божия… – одними губами прошептал он. То, над чем трудились физики разных поколений было здесь… То, что вызывало самые острые споры в современном научном мире, было доказано здесь, на этих заляпанных чернилами листах! Подробное описание экспериментов и порядок их проведения, формулы, расчеты, итоги, возможные ошибки и результаты – бери да делай! Становись новым Эйнштейном, Курчатовым, Кюри, Ван-Дер-Ваальсом! Прямо-таки нобелевская премия на блюдечке с голубой каемочкой…

Миша заскрежетал зубами и огляделся. Леська там одна… И «добрые доктора» совсем рядом… Но… Но…

Без малейших колебаний Белов выхватил смартфон из внутреннего кармана пиджака. Зарядка ещё держит. Связи по-прежнему нет, зато работает все остальное. До чего полезный телефон!

Белов принялся тщательно фотографировать каждый лист, каждую схему, каждый кособокий рисунок и чертеж. Миша чувствовал себя тайным агентом. Эдаким Джеймсом Бондом, который, рискуя жизнью, похищает сверхсекретную информацию.

Ему понадобилось не меньше получаса, чтобы сделать снимки. Скоммуниздить подлинники Миша так и не рискнул, хотя мысль такая была. Подозрительный шорох за дверью заставил его порывисто выпрямиться. Что-то щелкнуло. Миша замер с телефоном в руке. Снаружи кто-то осторожно нажал на ручку двери, и та бесшумно приоткрылась…

Глава девятая. Новый поворот

За короткие секунды вся жизнь промелькнула перед глазами: крохотная комнатушка в коммуналке, ласковая мамина улыбка, первый велик, школа, первый поцелуй и первая драка, университет и первая сильная влюбленность – в науку, аспирантура, защита, Олеся…

Миша дрожал. На лбу выступила испарина. К горлу подкатил ком. Белов уже чувствовал, как сильные пальцы тисками сжимаются на запястьях, и «добрые доктора» в забрызганных кровью халатах, волокут его, вопящего и брыкающегося, по мрачному коридору. Он ощущал прикосновение холодной стали к своей плоти, видел хищный блеск в глазах врачей-мясников, слышал их перешептывания… Дверь открылась ещё на дюйм… На пороге возникла Сазонова…

Полтора часа в туалете рыжая секретарша провела с явной пользой: смыла раскисшую косметику, расчесала сбившиеся в колтун волосы и собрала высокий хвост.

– Ты где бродишь? – сердито зашипела она и зацепилась взглядом за телефон, зажатый в Мишиной руке. – Ты что тут делал?

Миша стушевался и почувствовал, что краснеет. Минуту назад он был тайным агентом, а теперь ощущал себя двоечником, которого учитель поймал со шпаргалкой в руке. Что за бред! Надо сказать ей. Сказать правду! И он скажет. Просто не сейчас. Позже.

– Я… – протянул он, сконфуженно переминаясь с ноги на ногу. – Я…

– Ты звонил Зубру? – болтушка Олеся сама подсказала ответ.

– Да.

– Ну? – Лиса уперла руки в бока и нетерпеливо уставилась на него.

– Связи нету, – буркнул Миша и двинулся к выходу. – Пошли отсюда.

– То есть как – пошли? А как же…

– Пошли я говорю! – сказал Белов неожиданно резко. Так или иначе, рассказывать Леське о странных живодерских опытах, невольным свидетелем которых он стал, Мише не хотелось. Они на кафедре и так слишком часто забывали, что она все-таки – женщина, которую надо беречь…

– Ты уверен, что мы пришли отсюда? – тараторила Сазонова. – Точно? Сто процентов? Может, повернули не туда?

Миша флегматично почесался. Повернули-то они туда. И пришли туда. Только вот… не помнил он этой развилки в самом начале мрачного коридора. Не помнил, хоть ты тресни! И Леська тоже не помнила. И от этого становилось не просто страшно, а жутко.

Белов нервно сглотнул и взялся за ручку дубовой двери, той самой, которая привела их сюда. ещё немного и они вернутся в ярко-освещенный холл. Вернутся и непременно найдут выход. Дверь поддалась, отворилась и… Ба-бац!

– Ай! Ах, ты ж… твою ж мать! – вскрикнул Миша, запоздало отскакивая в сторону.

Сверху на него, с лязгом и грохотом, рухнуло блестящее жестяное ведро вместе со шваброй-ленивицей. От жестянки Миша ещё успел увернуться, а вот древко швабры пребольно заехало по лбу.

– Что за блядство? – риторически поинтересовался Белов, потирая уже не затылок, а ушибленный лоб.

За дверью, вместо украшенного флагами и плакатами коридора, оказалась тесная и темная кладовка, «под завязку» забитая бесполезным барахлом. Чего там только не было! Пустые картонные коробки громоздились рядом с пятилитровыми баклажками, засохшие грязные тряпки торчали из замызганных ведер и ярких пластмассовых тазиков, лохматые веники угрожающе топорщились, гирлянды кучерявых металлических губок празднично переливались, намекая на близость самого долгожданного праздника…

Сазонова прыснула со смеху. Смех этот казался неуместным и неестественным в окружающей их гулкой пустоте. Мишу передернуло.

– Говорю же, – утирая выступившие слезы, проверещала Лиса, – свернули не туда. И развилка эта была, просто мы её не заметили и всё тут!

– И всё тут… – эхом повторил Белов. – И всё тут… И что ты предлагаешь?

– Ну… выбор-то у нас не велик, – Олеся отступила назад на пару шагов и оказалась как раз на появившейся из ниоткуда развилке. – Либо туда, – указала она в темноту загадочного коридора, – либо обратно, к туалету.

К туалету… Нет, к туалету Мише возвращаться совсем не хотелось. В ушах до сих пор раздавались леденящие душу стоны и завывания несчастного подопытного вперемешку с жужжанием адской разделочной машины.

Миша вздохнул и угрюмо кивнул в сторону незнакомого поворота…

Глава десятая. Минотавр Лукич

Эхо играло со звуком. Каждый осторожный шаг превращался в топот сотни ног, каждое слово – в многоголосый хор. Высокие потолки уходили в темную бесконечность. Редкие, аскетического вида, светильники сиротливо мерцали на серых стенах. И – ни одной двери! Жутко. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что зря они не вернулись к туалету. Миша мотнул головой, пытаясь оправдать себя – при любом раскладе они всегда могут повернуть назад.

– Опять направо, – устало констатировала Сазонова. Поначалу она бодрилась и даже шутила, вспоминая, как они в позапрошлом году ухитрились заблудиться в МГУ, но теперь заметно приуныла.

Коридор петлял, навевая мысли о сказочных лабиринтах, из которых нет выхода.

– Теперь налево… – глухо пробубнил Миша. – У тебя случайно нет мотка ниток?

– Конечно есть! Всегда ношу с собой! – раздраженно фыркнула поникшая Леська. – А мое второе имя – Ариадна!

Миша грустно усмехнулся:

– Надеюсь, минотавры нам тут не встретятся. Все-таки редкий зверь… Хотя кто знает?

– А наши теперь уже и горячее съели… Интересно, что там сегодня подавали на горячее? Валя говорил, рыбу хотели… Как ты думаешь, нас будут искать?

Белов тут же остановился. Положил руки на тонкие Леськины плечи, заглянул в блестящие зеленые глаза и самым серьезным тоном, на который только был способен, сказал:

– Непременно.

– Ты уверен?

– Да, – Миша понял, что необходимо срочно сменить тему. – Кстати, давно хотел тебя спросить…

– Мм?

– А что у тебя с Пономаренко?

– С Пономаренко? А что с ним?

– Ну… – Миша замялся. Он не любил сплетни. – Говорят, ты ходила с ним на свидание в четверг.

– С этим прыщавым самодовольным сосунком? – возмутилась Олеся. – Ты что, Белов, совсем с дуба рухнул? Он меня бесит донельзя! Кроме спеси – так, один пшик.

Миша улыбнулся и дружески приобнял Сазонову. Как чудесно, что их донельзя бесят одни и те же люди, что им нравятся одни и те же фильмы, что пьют они исключительно «Дербент», а выпив – хором поют «Наутилуса»… Почему, ну почему они до сих пор просто друзья? «Наверное, потому, что я – идиот», – грустно подумал Миша, очередной раз свернул направо, и тут же врос в землю…

– Ты чего? – недоуменно уставилась на него Лиса.

– Дверь.

– Какая дверь? Нет никаких дверей, – Сазонова так отчаянно закрутила головой, что рыжий хвост хлестнул по побледневшим Мишиным щекам.

– Там, – Миша поднял руку. – Наверху. Дверь…

Каким-то непонятным, нелогичным образом дверь оказалась именно наверху. Никак не ниже трех метров от пола. Никаких лестниц – ни пожарных, ни приставных, ни веревочных – вокруг не наблюдалось. В другой раз Миша посмеялся бы, сфотографировал это чудо и выложил в сеть с надписью, типа: «Эту страну не победить», но теперь было не до смеха…

Раздался тихий щелчок, и ручка двери медленно повернулась…

Миша сгреб Лису в охапку и, предусмотрительно зажав ей рот ладонью, оттащил за угол.

В темном проеме появилась голова. Мужская. Блестящую лысину обрамляли короткие седые волосы. Косматые белые брови хмурились. Глаза прятались за толстенными линзами монументальных очков в роговой оправе. Роскошным усам незнакомца мог позавидовать даже Чапаев. На этом сходство с человеком заканчивалось – вслед за головой появилось тело… Шесть длиннющих рук (не лап, не щупалец, а именно рук) ловко перемещали старика по отвесной стене, нарушая законы гравитации, а вместо ног болталась пара втиснутых в подвязанные брючины обрубков. Монстр был в синей спецовке. На груди поблескивал пластиковый бейджик: «Лукич».

От страха у Миши закрутило в животе. Олеся дернулась в его руках, но не издала ни звука.

Старикан зыркнул в одну сторону и, ещё больше нахмурив седые брови, в другую. Как раз туда, где они с Лисой притаились.

Белов нервно сглотнул: пропали! Заметил!

Но Лукич не спешил бить тревогу. Он крякнул, неторопливо почесался, и одна из его многочисленных рук отправилась за пазуху…

Миша закусил губу. Сейчас… сейчас… Что там у этого паука? Бластер? Рация? Пэ эм в конце концов? Всё им конец! Белов обреченно зажмурился.

Чиркнула спичка, и вспышка заставила Мишу открыть глаза. Из внутреннего кармана Лукич извлек… пачку Беломорканала. Прикурил папироску. Смачно, аппетитно затянулся и пустил дым кольцами. Одно, второе, третье… Они уплывали вверх и растворялись в темноте.