Текст книги "Чёртова дюжина"
Автор книги: Елена Городецкая
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
1
О маме
Посвящается моей бабушке
Маликовой Валентине Ивановне
– Мам, я хочу к матери съездить. Отец не пускал, а ты отпустишь?
– Да езжай. Но знай, что тут твой дом.
Папа умер две недели назад. Они развелись с матерью, когда мне было пять. С тех пор свою настоящую мать я не видел. Отец всегда был против нашей встречи. Почему? Не знаю.
1.0.1
* * *
– Женьк, иди померь эту рубашку, – позвала меня мама, когда мы были на базаре. – Тут и брюки вон неплохие. Давай одевайся.
– Мам, дорого это. Там я подешевле видел. Пошли туда.
– Да ёлки-моталки! Я кому говорю! Одевайся мигом! – Мама всегда ругалась, когда её не слушали. – Оборванцем хочешь матери показаться? Скажет, что я у тебя последний кусок отбираю и сама сжираю!
– И вообще у меня есть, в чём ехать же. Зачем всё это?
– Женьк, ты охренел что ли? Мы для чего сюда приехали? Скотину девки сегодня и выгоняли, и загонять будут. Я на работу не пошла, чтоб одеть тебя, а ты тут ещё концерты закатываешь!
Я молча надел рубашку и брюки. Как влитые! Ещё и с подтяжками! Но покупать за такую цену было ужасно стыдно. Мы жили не сказать, что совсем бедно, но всё-таки так себе. Ещё и отец теперь умер. Мама осталась одна с нами пятерыми. Мне двадцать, и я самый старший. Сёстрам четырнадцать, тринадцать и одиннадцать. Брат совсем мелкий ещё. Как теперь будем?
– Может, мне и не ехать?
– Прекращай давай. Раз собрался, значит езжай. Захочешь вернуться, двери для тебя открыты.
Мама купила эти брюки с подтяжками и рубашку. А ещё туфли к брюкам. Теперь я весь – с иголочки!
1.0.2
* * *
– Мам, я пошел у скотины убирать, – сообщил я сразу, как только переступил порог дома.
– На карде уже всё вычищено! – встретила меня Танька, старшая из сестёр.
– А у свиней?
– Туда не лазила. Пригнали коров, подоили и убрали на карде. Ни до чего больше пока руки не дошли.
– Значит я пошёл в свинарник.
– Таньк, есть что есть? – мама была голодной. – Устала я как собака!
– Я щи сварила. Ешь да ложись отдыхай. Мы уберёмся.
1.0.3
* * *
Утром чуть свет я оделся и пошёл на автобус. Путь предстоял неблизкий. К вечеру только должен был приехать.
– Куда это ты так вырядился? – спросил идущий навстречу сосед.
Я шёл гордый и ничего ему не ответил. Только улыбнулся. Все оглядывались на меня. Но никто не знал, куда я собрался. А гордый был больше от того, что, наконец-то, исполнится моя мечта и я увижусь с матерью.
С края села я увидел избу. Маленькое село, разваливающаяся избушка. Стало немного страшно от предстоящей встречи. Даже промелькнула мысль развернуться и уехать обратно домой.
Подошёл ближе к дому и увидел всю красу: завалинка осыпалась, некоторые ставни окон уже отвалились, некоторые набекренились. Ворота и забор почти лежали на земле. И здесь живёт моя родная мать…
Когда открыл дверь в дом, на меня пахнуло мочой. Сквозь оконные стёкла едва пробирался свет. Занавески висели не на всех окнах, да и занавесками их назвать было сложно. Тряпки какие-то. Порванные и замусоленные. Полы усыпаны землей.
Прошёл в дом, не разуваясь. В средней комнате на кровати спала мать, рядом с ней какой-то мужик. Перегар стоял страшенный: хоть топор вешай.
Прошёл в переднюю комнату и прилёг на диван. Понял, что приехал зря. Но уже темнело, а автобус только утром.
Чтоб не помять рубашку и брюки, снял и повесил рядом на стул. В шкафу нашёл какое-то старое покрывало, накрылся и быстро уснул.
Проснулся от грохота. Сначала ничего не понял и не сразу сообразил, где нахожусь. Мужик упал на пол, а мать над этим очень громко ухахатывалась. Оказалось, это она его столкнула, чтоб тот проснулся. Я хотел одеться, но не обнаружил своих вещей: на их месте лежали какие-то рваные штаны, старая майка, непонятный пиджак, а вместо новых кожаных туфель стояли галоши.
– Где мои вещи?! – заорал я.
– А ты чего припёрся сюда? – ответила мне мать.
– Тебя увидеть хотел.
– Отец же тебя не пускал!
– Он умер.
– Да ладно?! Значит дом – мой!
– Какой дом?
– Который он построил. Мы ж с ним женаты до сих пор. А я наследница.
– Отдай мои вещи. Мне их мама покупала специально, чтобы я сюда приехал.
– Ма-ма… А их тю-тю. Ушли они! За десять минут ушли!
– В кармане брюк были деньги!
– Денег тоже нет. Тю-тю, мой мальчик.
Я увидел, что на трюмо лежат деньги – остаток от её выручки. Быстро оделся в то, что лежало, схватил деньги и побежал к выходу. Мать пыталась меня схватить.
– Отдай деньги! – орала мне вслед.
Мужик не успел даже встать с пола, я перепрыгнул через него, увернулся от матери и выскочил на улицу. От дома я бежал, не оборачиваясь, но затылком чувствовал, что она гналась за мной что было сил, пока не поняла, что ей меня не догнать.
1.0.4
* * *
Домой я вернулся почти ночью. Все спали. Постучал в окно.
– Женька? Ты чего это так быстро вернулся? – Первая спросила Танька. – Что это на тебе?
Мама смотрела на меня и ничего не говорила.
У порога я всё с себя снял, и сразу лег на свою кровать, отвернувшись лицом к стене. По щекам текли слёзы.
2
В бору
Когда мы с мамой и папой ехали по лесной дороге, разыскивая сладкое местечко, где можно было бы собрать грибов, вспомнила я старую байку:
– «Люблю осенним погожим денёчком побродить по лесу с ружьишком…
– На охоту?
– По грибы! Бывало, подойдёшь так и просто скажешь «ух, сколько грибов набрали…», а грибники врассыпную…
Папа засмеялся.
– Странно, почему в Бузулукскому бору так много песка? – быстро переключилась я с байки на размышления.
– Бор защищает нас, – ответил папа. – Если вдруг все деревья исчезнут, всю округу заметёт песком, и будет пустыня. Татарстан, Башкортостан, Оренбургская, Самарская области – всё исчезнет под барханами от малейшего ветерка.
– Ого! Серьёзно? Даже представить это боюсь. – Не была я в бору несколько лет, пока училась в университете. Приехав в гости к родителям, ужасно захотела свежих жареных грибов.
Бродить по лесу я всегда предпочитала с папой: мама обычно не отходит далеко от машины, а с папой за пару часов можно несколько километров обойти и набрать уйму грибов. Главное – не отставать от него.
– Пап, почему сосны растут рядами? – Первая наша остановка – в соснах. Ходить было просторно, между соснами – по несколько метров. Сосёнки молодые тянулись к небу. Поднимая голову вверх, ощущаешь себя будто лабиринте – даже солнца не видно, только свет сквозь деревья слегка пробивается.
– Потому что их сажали лесники. Поэтому и рядами.
– Зачем сажали?
– Старые вырубали, очищали лес, а потом сажали молоденькие. Когда я был ещё школьником, нас сюда даже возили поливать только высаженные деревья. – Он шёл впереди, я чуть сзади в стороне, чтобы грибы искать самой. Прошлись маленько и поняли, что кроме мухоморов ничего тут нет. Все лесные просторы я фотографировала на телефон и краем глаза увидела, что в бору сеть не ловит.
Дальше папа поехал в чернолесье: мы не оставляли надежду набрать грибов хотя бы на жарку. Объезжая огромные лужи, которые веками не пересыхают, довольно быстро приехали в другую часть бора, где был смешанный лес.
– Да тут ни грибов не видно, ни земли! – ахнула я, выйдя из машины. – Листья всё усыпали, аж в глазах рябит! Как же грибы-то искать?
– А вот и маслята! – Папа уже срезал целую семью грибов, которые разрослись вокруг дерева рядом с лесной дорогой. На другой стороне дороги мама тоже что-то собирала. Оглянулась вокруг и заметила, что остановились мы на полянке маслят, и кинулась с азартом их собирать. Голова аж закружилась от их множества!
– Пап, ты почему маленькие не собираешь? – убирая от глаз ветки и раздвигая кусты, я догнала ушедшего уже далеко папу. Глаза привыкли и могли легко отличать опята от листьев.
– Чтоб рот радовался! А эти даже на зуб не попадут!
– Ты что? Они же самые вкусные! – со знанием дела комментировала я, собирая следом за ним только появившиеся грибочки. – Фу! Ненавижу паутину.
– Если паутины много, значит, ещё долго тепло будет. Значит ещё не раз приедем за грибами, – казалось, у папы есть ответ на всё.
– Это, конечно, хорошо, только почему она мне на лицо липнет?
– А ты не подставляй своё лицо. Зачем подставляешь? – Папа успевал и мне отвечать, и грибы собирать, и идти так быстро, что мне приходилось почти бежать за ним. Как дети маленькие, когда идут рядом со взрослыми. При этом я старалась обойти все кустарники, упавшие деревья, заросли крапивы – в общем все места, где могла зацепить белую липучую пакость.
Над головой застучал дятел.
– Пап, смотри как долбит! Папа… – я замешкалась. – Я с тобой посоветоваться хотела…
Папа остановился, обернулся и внимательно на меня посмотрел.
– Что-то случилось?
– Нет. Только у меня просьба. Не говори пока маме. Она точно будет против.
– Хорошо. Так что у тебя?
– Я денег почти набрала. Хочу в Москву переезжать. Сейчас жду, когда меня пригласят на работу. То есть я как бы уже всё решила, но всё-таки мне важно твоё одобрение.
– Одобряю. Если что-то нужно, всегда помогу.
– Спасибо, папочка! – Я подбежала к нему, обняла и поцеловала.
– Тшшш… Аккуратнее. Грибы уроню, заново собирать придётся. – Папа улыбался.
– О! Вот они!
– Червивые не насобирай там!
– Пап, а ведь у них всё как у людей. Вот они растут все вместе, и если взрослые грибы здоровые, то и совсем маленькие здоровые. А если взрослые червивые, то даже зародыши сразу становятся червивыми. Но если хотя бы один грибочек-сыночек начинает расти чуть поодаль, то он вполне может быть здоровым! Или наоборот. Семья вся здоровая, а один отщепенец – червивый! И вроде бы недалеко растёт от своей здоровой семьи, а всё равно!
Мы уже направлялись в сторону машины, набрав грибов, а опят встречалось всё больше и больше. Моя корзина была наполнена до краев, я сняла куртку и стала складывать маслята в неё. Увидев впереди чёрную насыпь, решила её обойти, чтоб не утонуть в земле. В один миг увидела, что на этой чёрной насыпи лежит, свернувшись клубком, чёрная, с красивым серебристым рисунком змея. Взвизгнув, я отскочила в сторону и побежала куда глаза глядят: никогда раньше я с ней не встречалась. Когда остановилась, поняла, что не вижу и не слышу папу.
– Паааааап! Пааааааап! Ты гдеееееее?
Он не отзывался. Только эхо раздавалось.
– Па-па! Па-па! Па-па! – Кричала, что есть мочи, но он не слышал меня. В панике я побежала обратно, чтобы хоть немного приблизиться к нему, чтобы он меня услышал.
– Па-па! Па-па! Па-па! – Бегала я из стороны в сторону и старалась ещё громче кричать:
– Пааааа-па! Паааа-па! Паа-па! Кто-нибудь! Кто-нибудь меня слышит?!
Лес будто бы вздохнул, но никто не ответил.
Я села на землю и тихонько заплакала. Посмотрела в телефон: пятнадцать сорок три. Связи так и не было. Позади меня зашелестели листья.
– Папа?
Обернувшись, я увидела мышку. Взвизгнув, подпрыгнула на месте и отскочила в сторону. Меня трясло. Вытряхнула грибы из куртки и оделась. Трясти не перестало.
Корзинку оставила на месте и пошла по лесу в поисках хоть какой-нибудь дороги: папа всегда говорил, что любая дорога куда-нибудь приведёт. Где-то неподалёку что-то шелохнулось. Я вздрогнула. Но тут же поняла, что это лишь птица сорвалась с ветки и взлетела: с дерева посыпались листья.
Ноги уже идти не хотели. Под ложечкой засосало. Телефон был на последнем издыхании и показывал двадцать тридцать семь. Надежда покидала меня. Вспоминала, как в школе учили ориентироваться: искала муравейники, разглядывала мох на деревьях, пыталась найти столбики с номерами – папа рассказывал, что весь бор разделён на кварталы. Но ничего не помогало. Снова села и разрыдалась ещё больше. Сколько раз я останавливалась и плакала, со счёту сбилась. Все глаза уже выплакала. Но каждый раз какой-нибудь шорох заставлял срываться с места и бежать от него подальше.
Среди сосен идти стало гораздо свободнее, больше ни кустарников, ни ветвистых деревьев, ни крапивы, даже паутину встречать перестала, только это означало, что я ухожу вглубь леса. А так ведь можно и неделю здесь бродить, а потом выйти где-нибудь под Самарой. Или вообще не выйти. Умереть здесь от жажды или голода, или, что ещё хуже, лось или кабан разорвёт. Ладно хоть волков здесь не водится. Хотя и в это мне уже не верилось. Надежда меня покидала с каждой прошедшей минутой. Тем более, начинало темнеть. Повернулась, чтобы разглядеть, где остался смешанный лес. Дальше чем на пятьдесят метров ничего не было видно. Пошла обратно. Дойдя до границы сосен и чернолесья, стала придерживаться этой полосы, которая очень сильно петляла.
Желудок стонал от голода, ноги заплетались, руки не поднимались: я совсем обессилела и сдалась. Глаза хоть и привыкли к темноте, но всё равно вокруг плохо что-то различали. Я нашла лежачее дерево и присела на него. Даже плакать уже не могла. Клонило в сон. Где-то начала ухать сова, от чего стало жутко.
Вдруг вдали я увидела яркий огонёк. Сначала подумала, что задремала и мне это приснилось. Протёрла глаза руками и снова посмотрела. Правда что-то светится! Подскочив с дерева, я ринулась со всех ног в эту сторону. Мгновенно забыв об усталости, страхах, мешающих бегу ветках и кустарниках, метров пятьсот по лесу я преодолела минуты за две. Подбегая ближе, я увидела фонарь. Его лесник зажег на вышке. Не дошла до неё совсем чуточку. Выбираясь из чащи леса на дорогу, увидела заплаканную маму и бледного как полотно папу.
– Ой! Нашлась! Господи, спасибо! Ты услышал мои молитвы! – сквозь слёзы запричитала мама. Рядом с ними были какие-то люди, которые, как оказалось, прошли вдоль и поперёк этот участок леса, но мы почему-то ни разу не пересеклись.
– Как же ты это так?! Больше от меня никогда на шаг не отойдешь! – закричал папа.
Домой ехали молча. Было уже далеко за полночь, а этот день вымотал нас всех. Уже дома я попросила маму:
– Пожаришь утром грибы с картошкой?
3
Не всё учли
– Мам, мы расписались. Теперь ты со мной будешь разговаривать? Можно заканчивать играть в молчанку.
– А дети?
– Завтра всех усыновлю.
– Ну слава богу. Квартиру получили?
– Почти. Она ещё строится в новом доме. Как достроится, делаем ремонт и переезжаем.
– Виталик, я тебя очень прошу, не делай больше ничего подобного, я этого не переживу.
– Хорошо. Сегодня вечером ждём тебя в гости. Друзья придут, немного отметим воссоединение семьи.
3.0.5
* * *
– Проходите, гости дорогие, – Люба сделала подобие реверанса, приглашая Андреевых и Кузьминых к столу пока ещё в однокомнатной квартире. – Скоро нам будет просторнее, а пока довольствуйтесь тем, что имеем.
– Сейчас пиццу и роллы привезут. Пиво уже можно открыть, думаю, – поддержал новоиспечённую жену Виталий Дмитриевич.
– Предлагаю тост, – начал Артём Кузьмин, когда пиво было уже разлито. – За большую семью Чуйковских! Желаю вам расти и процветать! – Артём залпом осушил бокал. – А теперь расскажите, пожалуйста, как вам это удалось?
– Надо признаться, сам бы я до этого никогда б не додумался, – Виталий работал заместителем начальника городского управления молодёжной политики. – Это мне предложил Андрей Петрович. Вызвал меня однажды, Люба тогда была сыном беременна, дочкам было восемь, шесть и четыре, и говорит, чего вы ютитесь в однушке…
В дверь позвонили.
– О! Роллы! – переключился Виталий.
– Я открою. Рассказывай. – Люба отправилась получать заказ.
– И вот. Я не знал, как это устроить. С моей-то зарплатой… Но Андрей Петрович, как оказалось, всё продумал. Он же давно занимается субсидиями для молодых семей. И за очередью сам всегда следит. Он тогда объяснил, что матерям-одиночкам деньги получить проще. Я даже не сразу понял, к чему он клонит. Когда он мне сказал, что нужно развестись, я обалдел. Говорю, жену люблю, детей тем более, бросать их не собираюсь ни под каким предлогом. Он пояснил, что это только формально. Что мне от них даже уходить не придется.
– Раздвиньте тарелки, пожалуйста, – в комнату вошла Люба с пиццей. – Давайте растащим по тарелкам, а коробки я отнесу. Там роллы ещё.
– Мы оформили развод. Даже суд был! Так меня и родительских прав лишили. Об этом никто и не знал, только родители. Мама вон со мной даже разговаривать перестала. Целый год словом не обмолвилась!
Люба тем временем расставляла на столе роллы разных видов, раскладывала васаби, разливала соевый соус, раздавала палочки.
– Да потому что вы как хотите, так и живите, но зачем детей в это впутывать?! – возмутилась мама, входя в комнату.
– О! Мама! – Виталий подбежал к матери. – Давай вот сюда. – Он отодвинул стул. – Понимаешь, если бы мы просто развелись, по закону я бы должен был выплачивать алименты. А с моей официальной зарплатой, Люба может не работать и легко содержать себя и четверых детей. А нам нужно было обмануть закон, чтобы на халяву расширить жилплощадь.
– Слава богу, что всё закончилось.
– Продолжай, что там дальше-то было? – Внимательнее всех слушала Маша Андреева, будто брала на заметку, как бы провернуть подобную аферу.
– Дальше уже дело техники. Она – мать-одиночка. Собрала бумаги, подтверждающие, что у неё трое детей, четвёртым на сносях, что нет ни мужа, ни отца детей, никакой поддержки – декрет, однокомнатная квартира, официально без работы… Встала на очередь, в которой сразу же оказалась четвёртой по списку: таких было ещё несколько – одна с пятью детьми и две по четверо. И вот, через год она получила субсидию на расширение жилья, оформила её как первоначальный взнос ипотеки. Когда получит трёшку в строящемся доме, эту квартиру продаёт и гасит ипотеку.
– Квартиры обе её, получается?
– Конечно. Я бомж. Прописан у матери в квартире и никакого отношения к её жилью не имею, – Виталий Дмитриевич довольно улыбался.
– Будешь плохо себя вести, выгоню! – смеялась его жена. – И на детей ты никаких прав не имеешь!
Остаток вечера шутили про матерей-одиночек и одиноких мужчин, которым детей не доверяют.
3.0.6
* * *
Утром Виталий отправился в ЗАГС восстанавливать права отцовства.
– Вы не можете восстановить права на детей. Вас суд лишил родительских прав, поэтому и восстановить может только суд. И только в том случае, если Вы докажете, что бросили пить, интересуетесь жизнью детей. Суд должен понимать, что Вы исправились.
– А четвёртого я могу признать без суда? Жена родила, когда мы были в разводе.
– С этим проще, но нужно, чтобы она написала заявление на установление отцовства. По возможности нужно доказать, что именно Вы отец ребенка. Сделайте на всякий случай ДНК-анализ на родство с ребёнком. Он, может быть, и не понадобится, но лучше, чтобы он был. И если это будет доказано, то мы выдадим новое свидетельство о рождении ребёнка, где Вы будете указаны отцом.
Виталий Дмитриевич ничего не сказал Любе. На следующий же день он обратился в частную клинику, заключил договор на проведение ДНК-теста и сразу оплатил. Врач-лаборант выдал ему пробирки с ватными палочками и объяснил, как делать соскоб защёчного эпителия. Рано утром до водных процедур Виталий Дмитриевич сначала поводил палочкой у себя за щекой, а затем вскрыл вторую пробирку и, смеша сына разными гримасами, просунул ему в рот палочку и провёл ею по внутренней части щёчки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
