Текст книги "Патриархи и пророки"

Автор книги: Елена Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 50 страниц)

Глава 70
ЦАРСТВОВАНИЕ ДАВИДА

Эта глава основана на Второй книге Царств 5:6-25; 6; 7; 9 и 10 гл.

Как только Давид был помазан на израильский престол, он начал искать более подходящее место для столицы своего царства. Самым удобным оказалось селение в двадцати милях от Хеврона. До перехода Иисуса Навина через Иордан оно называлось Салим. Около него Авраам засвидетельствовал свою верность Богу. За восемьсот лет до помазания Давида здесь жил Мелхиседек, священник Бога Всевышнего. Салим располагался на возвышенности в центре страны и со всех сторон был окружен холмами. От этого места, находившегося на границе между уделами Вениамина и Иуды и в то же время недалеко от Ефрема, шел самый удобный путь ко всем остальным коленам.

Чтобы завладеть Салимом, евреи должны были изгнать оставшихся хананеев, живущих в укреплениях на горах Сион и Мориа. Это укрепленное место носило название Иевус, а жители его были известны под именем иевусеев. Целые столетия Иевус считался неприступным, но евреям, возглавляемым Иоавом, удалось осадить и взять его. В награду за проявленное мужество и находчивость Иоав был назначен начальником всего израильского войска. Иевус стал столицей Израиля, а вместо своего языческого имени получил новое – Иерусалим.

Хирам, владыка богатого города Тира, расположенного на берегу Средиземного моря, искал союза с израильским царем и послал Давиду строительные материалы для возведения дворца в Иерусалиме. Из Тира были отправлены послы с зодчими, рабочими, и потянулись длинные обозы с дорогой древесиной, кедровым деревом и другими ценными материалами.

Укрепление Израильского государства под правлением Давида, завоевание Иевуса, союз с Хирамом, тирским правителем, – все это послужило причиной враждебности филистимлян, и они вторглись на израильскую землю с огромным войском и закрепились в долине Рефаим недалеко от Иерусалима. Давид вместе со своими людьми ушел в крепость на Сионе и там ожидал Божественных указаний. “И вопросил Давид Господа, говоря: идти ли мне против Филистимлян? предашь ли их в руки мои? И сказал Господь Давиду: иди; ибо Я предам Филистимлян в руки твои”.

Давид немедленно вступил в бой, поразил и истребил врагов и захватил их божков, которых они взяли с собой, чтобы обеспечить себе победу. Униженные своим поражением, филистимляне собрали еще большую армию и возвратились для битвы. И снова они укрепились в долине Рефаим. Снова Давид обратился к Богу, и великий Я ЕСМЬ повел израильское войско.

Бог, наставляя Давида, сказал: “Не выходи на встречу им, а зайди им с тылу, и иди к ним со стороны тутовой рощи. И когда услышишь шум как бы идущего по вершинам тутовых дерев, то двинься; ибо тогда пошел Господь пред тобою, чтобы поразить войско Филистимское”. Если бы Давид, подобно Саулу, следовал своим путем, то не достиг бы успеха, но он сделал, как Господь повелел ему, и “поразили стан Филистимский, от Гаваона до Газера. И пронеслось имя Давидово по всем землям, и Господь сделал его страшным для всех народов” (1 Пар. 14:16,17).

Теперь Давид укрепил свою власть, и враги больше не осмеливались нападать на его землю. И тогда он решил осуществить свое заветное желание – перенести ковчег Божий в Иерусалим. В течение многих лет ковчег находился в Кириафиариме, на расстоянии девяти миль, однако необходимо, было, чтобы этим знаком Божественного присутствия была прославлена столица.

Давид выбрал тридцать тысяч человек – самых лучших людей в Израиле, – так как хотел устроить торжественную и великолепную церемонию. Народ с радостью откликнулся на приглашение. Первосвященник вместе со своими братьями по священному служению, князья и начальники колен – все собрались в Кириафиариме. Давид был охвачен святым рвением. Ковчег вынесли из дома Аминадава и поместили на новую колесницу, запряженную волами, а два сына Аминадава сопровождали его.

За ковчегом следовали израильские мужи с радостными возгласами и пением, множество голосов сливалась со звуками музыки; “а Давид и все сыны Израилевы играли пред Господом… и на цитрах, и на псалтирях, и на тимпанах, и на систрах, и на кимвалах”. Как давно Израиль не был свидетелем такого торжества! Огромная процессия, ликуя, шла по холмам и долинам к Святому городу.

Но “когда дошли до гумна Нахонова, Оза простер руку свою к ковчегу Божию и взялся за него; ибо волы наклонили его. Но Господь прогневался на Озу; и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия”. Внезапный страх охватил всех. Давид был поражен происшедшим, он сильно встревожился и в глубине души усомнился в справедливости Божьей. Он желал должным образом почтить символ Божественного присутствия. Почему же, рассуждал он, совершившийся ужасный суд превратил всеобщее ликование в скорбь и горе? Чувствуя, что будет небезопасно держать ковчег у себя, Давид решил оставить его на прежнем месте. Вскоре поблизости подыскали для этой цели дом Аведдара Гефянина.

Оза был наказан за нарушение наиболее строгого повеления. Через Моисея Господь дал специальные указания относительно перемещения ковчега. Никто, кроме священников, потомков Аарона, не должен был прикасаться к нему или даже смотреть на него, когда он непокрыт. Божественное повеление гласило: “Сыны Каафа подойдут, чтобы нести; но не должны они касаться святилища, чтобы не умереть” (Чис. 4:15). Священники должны были покрыть его, а каафяне взяться за шесты, вставленные в кольца со всех сторон и никогда не вынимавшиеся. Сынам Гирсоновым и Мерариным, в обязанности которых входила забота о покрывалах, досках и столбах скинии, Моисей дал повозки и волов для перевозки порученных им вещей. “А сынам Каафовым не дал, потому что служба их – носить святилище; на плечах они должны носить” (Чис. 7:9 – выделено автором). Таким образом, при перемещении ковчега из Кириафиарима были явно и непростительно нарушены указания Божьи.

Давид и народ собрались, чтобы совершить святое служение, и они сделали это с радостным сердцем, но Господь не мог принять это служение, потому что оно было совершено не в соответствии с Его указаниями. Филистимляне, не знавшие Закона Божьего, при возвращении ковчега Израильскому народу водрузили его на колесницу, и Господь не воспротивился этому. Но израильтяне обладали самыми ясными свидетельствами относительно воли Божьей в этом отношении, и их пренебрежение подобными указаниями бесчестило Бога. На Озу легла большая вина самонадеянности. Нарушение Закона Божьего притупило в его сознании чувство святости этого закона, нс покаявшись, вопреки Божественному запрещению, он дерзнул прикоснуться к символу присутствия Господа. Бог не может принять частичное повиновение или небрежное отношение к Своим Заповедям. Наказанием, постигшим Озу, Он желал показать всему Израилю необходимость неукоснительного соблюдения Его требований. Таким образом, смерть одного человека могла привести к покаянию народ и предотвратить гибель многих тысяч.

Чувствуя себя не вполне правым перед Ботом, Давид, видя, какое наказание постигло Озу, опасался, чтобы и его не постигла та же участь за какой-либо грех. Но Аведдар, хотя и с трепещущим сердцем, принял священный символ как залог Божьего благоволения ко всем послушным. Внимание всего Израиля было обращено на Гефянина и его дом. Все желали увидеть, что будет с ним. “И благословил Господь Аведдара и весь дом его”.

Давид глубоко осознал обличение Божье. Он, как никогда раньше, понял святость Закона Божьего и необходимость строгого повиновения. Милость, оказанная дому Аведдара, побудила Давида надеяться, что ковчег принесет благословения и ему, и его народу.

Через три месяца он принял решение перенести ковчег, но теперь обращал внимание на каждую деталь Божественных указаний. Снова были позваны начальники народа, и возле того места, где жил Гефянин, собралось огромное множество народа. Ковчег с благоговением возложили на плечи мужчин, выделенных для этого Богом, и длинная процессия взволнованных людей двинулась вперед. Прошли шесть шагов, и звуки труб повелели всем остановиться. По приказанию Давида нужно было каждые шесть шагов приносить в жертву “тельца и овна”. Страх и ужас уступили место радости и веселью. Царь сбросил с себя царские одеяния и облекся в простой льняной ефод, какой носили священники. Он совершенно не желал показать этим, что посягает на права священников, потому что ефод иногда надевали и другие. Но он хотел принять участие в этом святом служении пред Богом как равный со своими подданными. В тот день, когда предстояло прославить Иегову, Он должен быть единственным объектом поклонения.

Снова вся процессия двинулась в путь. И звуки арф, корнета, тимпанов и цитр смешивались с многочисленными голосами поющих. “Давид скакал из всей силы пред Господом”, радостно танцуя в такт песне.

Танец Давида, исполненного благоговейной радости пред Господом, многие любители удовольствий приводят в оправдание многолюдных современных танцевальных сборищ, но для такого аргумента нет основания. В наши дни танцы сопряжены с безумием и ночными пирушками. Здоровье и нравственность принесены в жертву удовольствиям. Посетители танцзалов не задумываются о Боге и не благоговеют перед Ним. Молитва или пение псалмов неуместны во время таких сборищ. Следует проявить стойкость в отношении этого испытания. Христиане не должны предаваться удовольствиям, которые ослабляют нашу любовь ко всему святому и умаляют нашу радость служения Богу. При перемещении ковчега музыка и танцы в радостном прославлении Бога не имели ни малейшего сходства с легкомысленным развлечением – современными танцами. Первые служили воспоминанием о Боге и прославлением Его святого имени, вторые – это уловки сатаны, толкающего человека к забвению и бесчестью Бога.

Торжественная процессия приблизилась к столице, следуя за священным символом своего невидимого Царя. Затем грянула песнь – повеление стражам, стоящим на стенах, открыть врата святого города:

“Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы!”

Одни певцы и музыканты спрашивали:

“Кто сей Царь славы?” Другие отвечали им:

“Господь крепкий и сильный, Господь, сильный в брани”.

И сотни голосов звучали триумфальной песней:

“Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы!”

Снова раздались торжественные возгласы:

“Кто сей Царь славы?”

И голоса множества людей, подобно “шуму вод многих”, слились в торжествующем ответе:

“Господь сил, Он – Царь славы”

(Пс. 23:7-10)

Тогда врата отворились, процессия двинулась вперед, и с благоговейным страхом ковчег был помещен в специально приготовленный шатер. Перед неприкосновенной преградой воздвигли алтари для жертвоприношений; дым мирных всесожжении и аромат курения вместе с хвалебными звуками и молитвами всего Израиля возносились к небу. Служение окончилось, сам царь благословил народ. Потом с царской щедростью он раздал всем пищу и вино для подкрепления.

Все колена присутствовали на этой церемонии, на праздновании самого священного события, отметившего царствование Давида. Дух Божий покоился на царе, и теперь, когда последние лучи заходящего солнца озаряли скинию, его сердце возносило глубокую благодарность Богу за то, что благословенный символ Его присутствия теперь находится так близко от израильского трона.

Погруженный в размышления, Давид возвращался во дворец, “чтобы благословить дом свой”. Но там был некто, кто наблюдал сцену радости с совершенно другими чувствами, чем те, которые двигали сердцем Давида. “Когда входил ковчег Господень в город Давидов, Мелхола, дочь Саула, смотрела в окно, и, увидев царя Давида, скачущего и пляшущего пред Господом, уничижила его в сердце своем”. Разгневанная, она не могла даже дождаться его возвращения во дворец, вышла ему навстречу и в ответ на его любезное приветствие обрушила на него поток едких слов. Какая язвительная ирония и резкость звучали в них:

“Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!”

Давид чувствовал, что Мелхола выражала презрение к служению Божьему, и потому сурово ответил ей: “Пред Господом, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Господня, Израиля, – пред Господом играть и плясать буду; и я еще больше уничижусь, и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и пред служанками, о которых ты. говоришь, я буду славен”. К обличению Давида и Господь присоединил Свое наказание. За гордость и высокомерие “у Мелхолы… не было детей до дня смерти ее”.

Торжественная церемония, которая сопровождала перемещение ковчега, произвела глубокое впечатление на израильтян, пробуждая в них неподдельный интерес к священному служению и заставляя с новой силой ощутить любовь к Иегове. Давид старался всеми средствами, какие только были в его власти, углубить эти чувства. Пение псалмов составляло часть религиозного служения, и Давид сочинял псалмы не только для священников, которые пели их во время служения в скинии, но и для обычных людей, чтобы они могли с пением шествовать к жертвеннику Израиля во время ежегодных праздников. Это оказало сильнейшее воздействие на людей и привело к тому, что они оставили идолопоклонство. Многие окружающие народы, наблюдая за процветанием израильтян, все чаще задумывались о Боге, Который совершил такие великие дела для Своего народа.

Скиния, построенная Моисеем, со всеми ее принадлежностями, за исключением ковчега, все еще находилась в Гизе. Давид намеревался сделать Иерусалим общенародным религиозным центром. Для себя он построил дворец и чувствовал, что не подобает ковчегу Божьему находиться в шатре. Он решил возвести для него храм, великолепие которого служило бы свидетельством того, что ираильтяне дорожат честью, оказанной им постоянным присутствием Иеговы, их Царя. Поделившись своим замыслом с пророком Нафаном, он получил ободряющий ответ: “Все, что у тебя на сердце, иди, делай; ибо Господь с тобою” (2 Цар. 1:3).

Но в ту же самую ночь Господь сообщил Нафану Свое повеление царю. Давид лишался преимущества построить храм, но милость Божья была обещана ему, его потомству и Израильскому царству: “Так говорит господь Саваоф: Я взял тебя от стада овец, чтобы ты был вождем народа Моего, Израиля; и был с тобою везде, куда ни ходил ты, и истребил всех врагов твоих пред лицем твоим, и сделал имя твое великим, как имя великих на земле. И Я устрою место для народа Моего, для Израиля, и укореню его, и будет он спокойно жить на месте своем, и не будет тревожиться больше, и люди нечестивые не станут более теснить его, как прежде”.

Так как Давид желал построить дом для Бога, ему было дано обетование: “И Господь возвещает тебе, что Он устроит тебе дом…Я восставлю после тебя семя твое… Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его на веки”.

Было также объяснено, почему Давиду нельзя. строить храм. “Ты пролил много крови и вел большие войны; ты не должен строить дома имени Моему… Вот, у тебя родится сын: он будет человек мирный; Я дам ему покой от всех врагов его кругом: посему имя ему будет Соломон [мирный]. И мир и покой дам Израилю во дни его. Он построит дом имени Моему” (1 Пар. 22:8-10).

Хотя и не суждено было осуществиться самому заветному желанию его сердца, Давид с благодарностью принял эту весть. “Кто я, Господи, Господи, – воскликнул он, – и что такое дом мой, что Ты меня так возвеличил! И этого еще мало показалось в очах Твоих, Господи мой. Господи; но Ты возвестил еще о доме раба Твоего вдаль!” – и он возобновил свой завет с Богом.

Давид знал, что возведение храма прославило бы его имя и его царство, но был готов подчиниться воле Божьей. Такая благодарность и покорность редко встречаются среди христиан. Как часто уже немолодые люди мечтают совершить что-либо великое, к осуществлению чего они не способны! Провидением Божьим им дается понять, как Он это сделал в случае с Давидом, что деяние, которое они хотят совершить, поручается не им. Возможно, они должны только приготовить путь, по которому пойдет другой. Но вместо того чтобы с благодарностью покориться Божественному повелению, многие, чувствуя себя отверженными и ненужными, опускают руки, рассуждая так: если нельзя выполнить желанную работу, значит, не будем делать ничего. Другие с отчаянной решимостью хватаются за дела, выполнить которые они не в состоянии, и тщетно стараются совершить то, к чему они не способны, пренебрегая тем, что они могли бы сделать. Из-за этого непослушания более значительная работа наталкивается на препятствия или становится тщетной.

Давид, заключая союз, клялся Ионафану, что когда обезопасит себя от врагов, то окажет милость дому Саула. Пребывая в довольстве, но помня о своем обещании, царь спросил: “Не остался ли еще кто-нибудь из дома Саулова? я оказал бы ему милость ради Ионафана”. Ему сказали о Мемфивосфее, сыне Ионафана, который был хром с детства. Во время поражения Саула филистимлянами в долине Изреельской няня, пытаясь укрыть ребенка, случайно уронила его, и он остался калекой. Давид позвал молодого человека к себе во дворец и оказал ему радушный прием. Сыну Ионафана были возвращены владения Саула для содержания его дома, и предоставлено право быть постоянным гостем царя и ежедневно обедать за царским столом. Наслушавшись врагов Давида, Мемфивосфей с предубеждением относился к нему – как к узурпатору, но оказанный царем радушный прием и его неизменная доброта завоевали сердце юноши, он сильно привязался к Давиду и, подобно своему отцу Ионафану, чувствовал, что вся жизнь его принадлежала тому, кого Бог избрал быть царем Израиля.

После воцарения Давида народ долгое время наслаждался миром. Окружающие племена, видя мощь и сплоченность Израильского государства, считали благоразумным воздерживаться от открытой вражды, и Давид, занимаясь упорядочением и благоустройством своего царства, отдыхал от военных действий. Тем не менее в конце концов он начал войну с прежними врагами Израильского народа – филистимлянами и моавитянами и, одержав победу над ними, сделал их своими данниками.

Затем против Израильского царства образовался мощный союз окружающих народов, что послужило причиной величайших войн и побед Давида и укрепило его могущество. Давид не давал никакого повода своим противникам столь решительно выступать против него. Но они сделали это из зависти к его возросшему могуществу. Этому благоприятствовали следующие обстоятельства.

До Иерусалима дошли слухи о смерти Нааса, аммонитского царя, который в свое время оказал милость Давиду, когда тот бежал, спасаясь от ярости Саула. Желая выразить признательность за доброту, проявленную в тяжелое для него время, Давид послал послов со словами соболезнования к Аннону, сыну и наследнику аммонитского царя. “И сказал Давид: окажу я милость Аннону, сыну Наасову, за благодеяние, которое оказал мне отец его”.

Но его доброе намерение было истолковано ложно. Аммонитяне ненавидели истинного Бога и были лютыми врагами Израиля. Кажущаяся доброта Нааса к Давиду была вызвана только ненавистью к Саулу, израильскому царю. Соболезнование Давида было ложно истолковано приближенными Аннона. Они сказали Аннону, господину своему: “Неужели ты думаешь, что Давид из уважения к отцу твоему прислал к тебе утешителей? не для того ли, чтобы осмотреть город, и высмотреть в нем, и после разрушить его, прислал Давид слуг своих к тебе?” Полвека назад по совету своих приближенных Наас предъявил жителям Иависа Галаадского, когда они, осажденные аммонитянами, просили мира, бесчеловечное условие. Наас потребовал, чтобы каждому из них выкололи правый глаз. Аммонитяне все еще живо помнили, как израильский царь разрушил их жестокое намерение и спас народ, который они хотели поработить и искалечить. Ненависть к Израилю продолжала жить в их сердцах. Они не имели понятия о духе великодушия, который побудил Давида к сочувствию. Когда сатана овладевает мыслями людей, он возбуждает в них зависть и подозрение, руководствуясь которыми, они будут ложно истолковывать самые лучшие намерения. Послушав своих советников, Аннон принял послов Давида за соглядатаев, насмеялся над ними и оскорбил их.

Господь допустил, чтобы аммонитяне полностью выказали злонамеренность своих сердец, чтобы Давид увидел их истинную сущность. Воля Божья состояла в том, чтобы Израиль не вступал в союз с этим вероломным языческим народом.

В древнее время, как и теперь, миссия послов почиталась священной. В силу всеобщих установлении между народами послу обеспечивалась защита от насилия и оскорбления. Посол – представитель своего государства, и всякое оскорбление, нанесенное ему, требовало надлежащего возмездия. Аммонитяне, зная, что нанесенное оскорбление непременно повлечет за собой отмщение, приготовились к войне. “Когда Аммонитяне увидели, что они сделались ненавистными Давиду, тогда послал Аннон и Аммонитяне тысячу талантов серебра, чтобы нанять себе колесниц и всадников из Сирии Месопотамской, и из Сирии Мааха, и из Сувы. И наняли себе тридцать две тысячи колесниц… И Аммонитяне собрались из городов своих, и выступили на войну” (1 Пар. 19:6, 7).

Это был действительно могущественный союз. Люди. живущие между рекой Евфрат и Средиземным морем, заключили союз с аммонитянами. С севера и востока Ханаан был окружен вооруженными врагами, которые объединились, чтобы уничтожить Израильское царство.

Евреи не стали дожидаться, пока противник вторгнется на их землю. Израильские войска под командованием Иоава перешли Иордан и продвигались к аммонитской столице. Полководец, ведя воинов на поле битвы, старался ободрить их, говоря: “Будь мужествен, и будем твердо стоять за народ наш и за города Бога нашего, – и Господь пусть сделает, что Ему угодно” (1 Пар. 19:13). Объединенные силы противника были разбиты в первом бою. На следующий год враги снова начали войну, надеясь одержать победу. Сирийский царь собрал свои войска, угрожая Израилю многочисленной армией. Давид, понимая, как много зависит от исхода этой войны, сам руководил сражением и, благодаря помощи Божьей, полностью разгромил врага, так что сирийцы – от Ливана и до Евфрата – не только проиграли войну, но стали данниками Израиля. Давид успешно воевал с аммонитянами, пока наконец их крепости пали, и вся земля перешла в руки Израиля.

Опасность, которая грозила гибелью всей нации, благодаря провидению Божьему явилась тем самым средством, с помощью которого Израильское царство достигло невиданного могущества. В память об этом выдающемся избавлении Давид пел:

“Жив Господь и благословен защитник мой! Да будет превознесен Бог спасения моего, Бог, мстящий за меня и покоряющий мне народы, и избавляющий меня от врагов моих! Ты вознес меня над восстающими против меня и от человека жестокого избавил меня. За то буду славить Тебя, Господи, между иноплеменниками и буду петь имени Твоему, Величественно спасающий царя и творящий милость помазаннику Твоему Давиду и потомству его во веки”.

(Пс. 17:47–50)

Все псалмы Давида пронизаны убеждением, что Иегова – опора и освободитель народа. Эта мысль запечатлелась в сознании израильтян:

“Не спасется царь множеством воинства; исполина не защитит великая сила. Ненадежен конь для спасения, не избавит великою силою своею”.

(Пс. 32:16.17)

“Боже, царь мой! Ты тот же; даруй спасение Иакову. С Тобою избодаем рогами врагов наших; во имя Твое попрем ногами восстающих на нас. Ибо не на лук мой уповаю, и не меч мой спасет меня; но Ты спасешь нас от врагов наших, и посрамишь ненавидящих нас”.

(Пс.43:5–8)

“Иные – колесницами, иные – конями, а мы именем Господа, Бога нашего, хвалимся”.

(Пс. 19:8)

Теперь для Израильского царства исполнилось обетование, данное Аврааму и впоследствии повторенное Моисею. “Потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата” (Быт. 15:18). Израиль стал могущественным народом, которого боялись и который уважали все окружающие племена. На своих подданных Давид оказывал сильнейшее влияние. Управляя царством, он пользовался любовью и преданностью своего народа, чего удостаиваются лишь немногие правители. Он прославил Бога, а теперь Бог прославлял его.

Но в благополучии всегда таится угроза. В момент наивысшего триумфа Давид подвергся самой большой опасности и потерпел самое унизительное поражение.