Текст книги "Олег Ефремов"

Автор книги: Елена Черникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Часть первая. Двадцатые и тридцатые

«Господь послал вам малютку»

«НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

ОТДЕЛ АКТОВ ГРАЖДАНСКОГО СОСТОЯНИЯ

АР 1538 452

Гр. Ефремов Олег Николаевич родился Первого октября… о чем в книге записи актов гражданского состояния о рождении за 1927 год 11-го числа октября месяца произведена соответствующая запись № 5301.

Он родился в субботу 1 октября 1927 года. Арбат, роддом имени Грауэрмана, палата № 8. День теплый, рабочий. Впереди ноябрь, тоже теплый уникально: к празднику революции даже погода выдаст рекорд: 12 градусов тепла. Хорошо было в Москве в те дни, ласково. Вся осень как подарок. Он и сам – подарок родителям, потерявших первенца, маленького Юру.

Взволнованный Николай Иванович пишет жене в роддом: «Моя милая, родная страдалица Аня! Молитву нашу Бог услышал и сократил тебе часы страдания. Целую тебя крепко, крепко и поздравляю с сыночком. Молю Всевышнего, чтобы все в дальнейшем пошло благополучно во всем и вся. Как мне хочется тебя обнять нежно и тепло, чтобы ты почувствовала всю ту благодарность за дорогой подарок и мою неописуемую радость… если позволят, расцелуй… имя этой крошке еще не придумал…» И как рады соседи, которые ничего не знали, но мама не удержала в себе свою радость.

Ко времени, когда родился Олег, прекрасный особняк, бывший доходный дом, был уже, разумеется, многолюдной коммунальной квартирой, но дух и антураж сохранились вполне, и взрослый Ефремов при любой возможности заглядывал в свой прежний двор. Подышать той атмосферой, зачастую – перед спектаклями. Рассказывать друзьям об арбатской коммуналке часами, в лицах, высокохудожественно – милое дело. Все мемуаристы сделали записи об этом: Арбат, коммуналка.

В Москве 1927 года было хорошо. Еще стоял Сретенский монастырь. Еще звонил там в колокола «сумасшедший какой-то профессор» – а в 1928-м колокольню снесли, но звон остался в воздухе: гудел над Москвой Константин Сараджев, самый уникальный звонарь в мире. На людях отражается год рождения, порой больше, чем все прабабушки, вместе взятые. Год (моя доморощенная теория) и даже родителей некоторые дети выбирают сами. Не все – преимущественно гении, пришедшие на служение.

А вот из 1927-го то, чего знать современники не могут. Крошечная торопливая записка из роддома: Анна Дмитриевна пишет – разобрать буквы нелегко – мужу и матери, что родила сына в пять утра. Все утро она провела в той же родильной палате, поскольку в послеродовой не было мест. Видно, 1927 год похож по демографическому взлету на 1987 год, когда поверившие в перестройку бабы все кинулись рожать, и была точно та же обстановка в тех же родильных домах на той же улице. И это я уже видела своими глазами – даже родила.

Сестра Николая Ивановича Мария, узнав о племяннике, в тот же день пишет из Самары в Москву, поздравляет с тем, что «Господь послал вам малютку», спрашивает: «Когда предполагаете сделать крестины?» По контексту кажется порой, что родня Николая Ивановича не знает, что это уже второй ребенок. Хотя фраза «с удовольствием бы посмотрела ваших малышей и понянчила» говорит о множественном числе малышей. Что же такое? Они не сообщили о своей первой драме? Скрыли беду? Мария пишет о своих бедах со здоровьем в таких выражениях: «Мне во всем помог только Страдалец я Его просила и Он услышал мою молитвы и избавил от всяких последующих напастей. Только к Нему надо всегда обращаться…» Семья Ефремовых набожна, тверда в вере. Все – и родители, и дети. Напротив, в письмах Анны Ефремовой такого порыва не чувствуешь. Она другая.

На следующий день, 2 октября 1927-го, муж пишет жене: «Дорогая Репка! <…> Вот какая ты у меня молодец – родила сынка-богатыря!.. Спасибо, роднулечка, и еще раз крепко целую и обнимаю…» В девичестве Анна Дмитриевна была Репина, отсюда и Репка. Нежное прозвище. Он очень заботливый и нежный, чудесный отец новорожденного – Николай Иванович. Пишет жене, как весть о сыне облетела все торговое управление Мосгорисполкома, где он работал, и всю субботу на него сыпались поздравления. Торговое управление – раскаленный участок советской жизни в 1927-м. С одной стороны, СССР уже пять лет, с другой – все еще нэп. Финансы в переломные времена. Попробуйте представить себе уровень ответственности финансиста в торговом управлении молодой страны!

2 октября Анна Дмитриевна – ей уже легче – живописует обстановку в роддоме: целый день раздавался крик, и только акушерки успевали принимать, «и больше % мальчики». Неоткуда было ей знать, что так бывает перед войной. «Акушерки этой лечебницы очень хорошие. Акушерки опытные, поэтому разрывы редкий случай, акушеркам за это влетает. Недостаток – это нет хорошего белья и в достаточном количестве». Такие вот недостатки в центральном городском и самом знаменитом роддоме, ныне закрытом. В те годы он уже славился. Акушер-гинеколог Григорий Грауэрман сделал его образцовым. Потом дом стал элитарным. Вообще родиться там – это не просто удача: знак судьбы, не меньше. (Добавим: когда в декабре уже 1944 года там же, на Арбате, в роддоме Грауэрмана, родилась Анастасия Вертинская, кучу детей перезаразили стафилококком, а это вам не мало хорошего белья. Это пострашнее. Мне известна тогдашняя обстановка в этом роддоме по семейному обстоятельству: в той же палате родился мальчик, за которого я впоследствии вышла замуж. Соответственно, моя свекровь и мать Вертинской были соседками по палате. И рожать уже свою дочь я в 1987 году поехала на метро «Багратионовская», гордо промчавшись на такси мимо Грауэрмана. Как сложился 1987 год в жизни граждан нашей страны – мы еще вспомним; именно тогда разделился МХАТ, возглавляемый мальчиком, который родился за шестьдесят лет до того в роддоме Грауэрмана.)

2 октября 1927 года молодых родителей письмом из Самары поздравил дедушка, Иван Абрамович Ефремов. Судя по почерку, мужчина был солидный, с характером обстоятельным; расположенный к словам торжественным, величественным – по всему тексту слова начинаются с прописной буквы. Иначе никак. Ведь он поздравляет с Сыном и Всем Желает помощи Господа Бога. Целует Новорожденного Внука. (Пока не увидела автограф, я не представляла, каков был Иван Ефремов, самарский дед. Он первым ставит вопрос: «Когда Будет Его Омовение в Купели Крещения Во имя Господа». То есть загадку можно уже не разгадывать: речь о крещении младенца пошла от деда на второй день пребывания новорожденного на свете.) 7 октября Иван Абрамович написал поздравление снохе – «милой дорогой душеньке». Точнее, Милой Дорогой Душеньке. Хорошие они, Ефремовы, душевные люди. От писем оторваться невозможно. Я читала их осенью 2019 года, почти плача от умиления и еще какого-то горячего чувства, похожего на восторг.

Свекр благодарит сноху, что она продолжила род Ефремовых. Судя по ласково-тревожному тону, продолжение рода было под вопросом, а теперь – все счастливо разрешилось, и старший Ефремов благодарит Бога. Господа нашего Иисуса Христа. Без малейшей нарочитости в тоне письма всех Ефремовых полны доверия к Тому, Кто видит все.

Ефремовы – все верующие люди, крещеные. Они чувствуют Бога как родню. Мальчик Олег родился в семье, полной мистико-практических ощущений. Наполнение его души началось внутриутробно.

Однако те годы для верующих уже были опасными. Мало кто помнит сейчас слово лишенцы, надо напомнить. Из статьи о. Владимира (Вигилянского):

«Так называли в СССР тех, кто был лишен избирательных прав по Конституциям 1918 и 1925 гг. К ним относились эксплуататоры, частные торговцы, бывшие служащие в полиции, офицеры царской армии, рантье, душевнобольные, зажиточные крестьяне, преступники и самые для меня интересные – монахи и духовные служители религиозных культов.

Кроме лишения избирательных прав, власти не позволяли лишенцам получать высшее образование, быть поручителями, опекунами, членами профсоюзов, руководителями предприятий и организаций. Им не выдавались продуктовые карточки, и они были обложены дополнительными налогами. Кроме того, эту категорию людей если не арестовывали по разным предлогам, то подвергали выселению из Ленинграда и Москвы. По переписи 1926 года монахов и священников было более 158 тысяч человек. Если учесть, что многие российские жители не пережили Первую мировую, две революции, Гражданскую войну, к тому же некоторые из тех, кто наверняка были бы поражены в политических правах, эмигрировали, то эта цифра могла быть намного больше. <…>

В 1927 году к числу лишенцев были прибавлены члены их семей. Детей арестованных или высланных исключали из школ и не давали поступать в вузы, жен (или мужей), а также родителей лишали жилплощади. Таким образом, количество лишенных всяческих прав среди священнослужителей и монахов за счет членов их семей увеличилось до 252 тысяч человек».

Ефремовы не были священнослужителями – но верующими были настоящими. Письма их передают общий тон и дух общения. Николай Иванович предлагает жене список имен на выбор: Владислав, Игорь, Алексей, Владимир, Борис, Глеб (именины – уточняет молодой отец – в мае и июле), Михаил, Сергей, Нестор, Орест, Евгений, Анатолий, Марк (апрель), Кирилл (май), Петр, Александр. В списке еще нет того имени, которое будет, но обратим внимание: отец планирует имя в согласии со святцами. Он просит жену определить, пока она еще в роддоме, какое имя больше подходит малютке и какое больше тебе нравится. Ну всего-всего хорошего, моя половинушка, страдалица. Храни тебя Бог!

Ответные записки Анны Дмитриевны мужу непохожи на его лиричные, молитвенные послания к ней. Она ему о важном: про температуру (всегда нормальная), купить и принести кусочек того-сего, ножницы, мыло, а 3 октября «сыночек наконец меня обрадовал – поел как следует». До того сыночек спал и отдыхал от трудов.

Всю жизнь потом сыночку придется отчитываться перед матерью, сколько и что именно им было съедено. Она жить не могла без отчетов о физиологии сыночка, и тут была не просто материнская забота: тут был впитавшийся в кровь ужас. Потеряв первого ребенка, Анна Дмитриевна навсегда сделалась словно хворой, взвинченной, опасливой. Лечили таблетками, но не всегда помогало.

Все-таки, мне кажется, родне мужа не сказали, что первенец Юра умер, поскольку в поздравительных письмах от 1 октября 1927 года и Мария Ивановна Ефремова шлет из Самары в Москву матери письмо-поздравление о втором внуке, и все так говорят о настоящей бабушке, то есть – их слово – двухвнучной, что, видимо, Анне Дмитриевне довелось не только похоронить первенца, но и временно скрыть этот факт от родни мужа. Сестры Надя и Лиза тоже пишут матери в Москву, что она второй раз стала бабушкой «Ефремчика», и ни звука об уходе первого. Новому малютке тетя желает колыбель из молочных белых лилий, пусть мотыльки веют над ним, а цветы дарят аромат; пусть природа наградит его своей красотой, а Всевышний дарует мудрость!

Самарские родичи – каждый – поздравили молодых родителей. Дали и общую телеграмму от всех Ефремовых – точно так, как в мае 1949-го поздравили Олега с окончанием студии и званием артиста, а в 1967-м все прислали пожелание вместе встретить 40-летие Олега. И тут нюхом, пальцами, порами чуешь, что суть его личности – в семье. Он обласкан, он дышит сообща со своими. Хотя шалит. Он у них шалунишка. Зато учился хорошо. Грамотен с дошкольных лет. Табель успеваемости за первый класс «Е» 1935/36 год, ветхий подлинник рассматривать страшновато – есть похвальная грамота.

Отличник и в первом классе средней школы № 9 ФОНО.

И во втором-третьем классе школы № 70 Киевского р-на.

И в четвертом – это учебный год 1938/39.

И в пятом тоже грамота: та же школа № 70.

Шестой класс – это 1940/41. Наступает лихолетье. Никто еще не знает, как все изменится через полгода. Все пока прекрасно: в меру трудное, но в целом счастливое детство. Он – в едином духе огромной дружной семьи, где все вместе – с молитвой – делают общее дело: любят друг друга и помогают. Не в советском коллективизме тут дело. В божественном единении. Всякое толкование Олега должно учитывать а) год, когда за советскую легенду взялись гениальные мастера кино, б) дух семьи, в которой в Бога веровали, а себя мыслили единым целым.

Запомните: Олег Ефремов вырос в большой семье, где молятся друг за друга Богу. И в ноябре 1969-го Колю и Аню все поздравляют с успехами Олега. Он всегда под присмотром рода. Он изначальный счастливчик, как выяснилось по чтении писем. Я пишу выяснилось, поскольку письма хранятся в архиве, где их мало кто читал. Я прочитала.

Николай Иванович Ефремов пишет жене в роддом ежедневно, и каждое письмо как молитва. Горячая, любовная, нежная. Каждое заканчивается храни тебя Бог – и приветами от всего дома и всех родственников: он всех оповестил немедленно. Он пишет ласково. Слова находит самые возвышенные. Подобные письма желала бы получать любая женщина. В них острое чувство миссии. Оно не выражено вербально, но слышно в музыке текста. Николай Иванович будто сам стал и матерью, и отцом, и всем родом Ефремовых-Репиных.

Пока не выбрано имя, отец в следующем письме формулирует просто и логично: «Очень рад, что Ефременыш начал кушать». Также доволен, что он пока не «нахал», а «выдержанный» и вежливый паренек. «Вчера ему купил…» Тут трогательное перечисление гардероба, список примет немыслимого счастья. Все это можно было купить.

4–5 октября малютка уже «смотрит умненькими глазенками». Впрочем, пора, Николаевич. На тот момент еще не Олег, а Ефременыш. Николаевичу пора осмотреться. Он уже четыре дня живет на свете. Пора, пора.

На пятый день пухлятка похудел (вообще-то так и должно быть), но мать вне себя, жалуется врачу. Персонал роддома, судя по всему, хорошо разбирался в детском здоровье: младенца матери приносили в одной пеленке, развязанным, со свободными руками. Она же кидалась щупать «холодные ножки», не понимая, что ребенка закаливают по правилам. Вряд ли ей это объясняли. Вряд ли ей вообще можно было объяснить что-либо. Она всегда все знала лучше всех. Анна Дмитриевна отличалась сильным характером.

В четверг 6 октября врачи разрешили ей ходить и пообещали выписку. «Сегодня уже 6-й день», – пишет она. Вспоминает, что у мужа скоро отпуск. И вдруг – редчайшее для нее слово: «Надо молить Бога, чтоб сынка был здоровый и спокойный». Судя по стилю и орфографии, муж и жена не очень совпадали по уровню образованности; социальное происхождение тоже чем-то отличалось. Стиль, словечки, образ мысли, мелодика фразы, – они принципиально разные люди.

7–8 октября Анна еще в палате, но увеличена матка и пошаливает сердце, ее не выписывают, «настроение скверное». За окном теплая осень 1927-го. В Гагаринском переулке соседи ждут новенького Ефременыша как принято – всем миром. Дух особый. О коммунальной квартире взрослый уже Олег рассказывал часами. Все вспоминают, как он любил свою коммуналку. Верю. Там на него надышаться не могли.

* * *

Дух времени в 1927 году сгущен, но еще не сперт. Уже десять лет как свершилась революция. Люди, рождающиеся в СССР, с молоком матери впитывали время как право на светлое будущее и обязанность его строить. Им всегда, до последнего дня будет о чем поговорить с современниками.

Люди 1927 года пришли в рай, где расцветал нэп. Одежда и еда в относительном изобилии, икру в магазинах черпают ложками, в рабочих клубах читают газеты и благопристойно играют в шахматы; томные женщины в платьях со спущенной талией поют об отцветших хризантемах; комсомолки спортивны, клянутся идти ленинской дорогой, московская промышленность полным ходом производит товары народного потребления, ткачих снимают на кинокамеры, на новых заводах кипит сталь, а на фабрике «Ява», согласно кинохронике, безмятежные работницы шустро упаковывают тысячи сигарет в пачки, в детских домах полно свежих малышей, на знаменитой «Трехгорной мануфактуре» со станков стекают километры полотна, граждане с удовольствием ходят в кинематограф, великий Эйзенштейн абсолютно вовремя завершает свою бессмертную трилогию – «Стачка», потом «Броненосец Потемкин» и «Октябрь». Будущий режиссер, только что родившийся на Арбате, словно ловит этот дух времени в сгущенном до предела воздухе. Словно учится жить в стране, где легенда правит миром.

Культурный миф о революции бронзовеет благодаря гениальным кадрам Эйзенштейна: залп крейсера «Аврора», штурм Зимнего дворца – победа проснувшихся для социального творчества неимущих масс. «Октябрь» (производство «Совкино») прямо посвящен пролетариату. Трилогия о революции – недосягаемая по стильности и пафосу киноинсценировка событий Великой Октябрьской социалистической революции, как это событие называлось до 1991 года. Говоря языком другой социальной группы, катастрофа Российской империи.

Фильм «Октябрь» открывается честными титрами «По заданию Юбилейной комиссии при Президиуме ЦИК СССР». И что интересно, простой человек (простите за употребление этого штампа) как не знал никого из создателей фильма «Октябрь», так и не знает, что операторами его были Владимир Нильсен, Владимир Попов, Эдуард Тиссэ. Имена композитора Эдмунда Майзеля и художника Василия Ковригина ничего не говорят никому, равно как директора фильма Аркадия Алексеева. Остался, как обычно, один Эйзенштейн. Теперь в Москве есть улица его имени. Пешеходы не догадываются, что так называемый штурм Зимнего, картинный залп крейсера «Аврора» и прочее об Октябрьской революции им известно из кино. Художественного, не документального.

В истории смешиваются причины и следствия, а историки тех лет материалистично утверждают, что одно вытекает из другого. На мой взгляд, история импрессионистична. Погружаясь в историю Ефремова, я еще раз убедилась в этом, да так убедилась, что никак не вернусь в этот Год театра. Новый, 2020-й – для меня год памяти Ефремова, год двадцатилетия его ухода. А к памятной дате следует выпрямить силовые линии правды. (Самая соблазнительная ложь на свете: мы за правду!)

Мальчик, выросший и творивший в густо легендированные времена, тоже подхватил вирус современничества, но с особенностью: рвался к правде. К тому, как оно на самом деле. Родившийся среди легенд как заведенный рвется к правде? Что с ним такое? И как заведенные, о правдолюбии Ефремова говорят доныне все до единого его мемуаристы. Чуть включишь телепередачу об Олеге Николаевиче, так услышишь, как «Отче наш», что он всегда стоял за правду. И это так – но что такое правда?

* * *

В январе 1928 года ребенок чем-то заболел, началась междугородная переписка с раздачей домашних рецептов и советов; все были расстроены, нервничали. Анне Дмитриевне в том году исполнялось 30 лет, и по канонам того времени она так называемая старородящая. Как умеют запугать женщину шаблоном возраста, я застала и через шесть десятилетий. Все, кто старше 25 лет, относились к группе риска даже в 1987-м, а уж представить, что с их воображением делали в 1927-м, – страшное дело. Анна Дмитриевна места себе не находила от ужаса: первый ребенок умер, второго рожает как старородящая, под тридцать. Случись что с новым Ефременышем, не видать ей ни детей, ни смысла, ни счастья. Смысл и счастье сливались в один ручеек в русле детей. Муж как причина счастья женщины – согласно дурной традиции – рассматривался в контексте.

Ребенок, полученный в душевных муках, был обречен на вечно повышенное внимание матери. Повезло сыну, который вовремя понял, что у матери своя правда. Но не все сыновья понимают матерей как женщин. Чаще для них, особенно в те времена, мать – это бывшая женщина, а ныне мать и только мать. С нею сладу нет, перед ней надо отчитываться, таиться, хулиганить – даже напоказ. Одним словом, приходится самоутверждаться. Мать нужно обходить, обстановку в семье – режиссировать. Можно письменно. Олег рано выучился писать…

Ко времени рождения мальчика, который возглавит главный театр СССР на целых тридцать лет, в этом театре благодаря Немировичу-Данченко и Станиславскому уже создали профессию режиссера. Актерский театр остался в XIX веке. В нашем, XXI, расцвел продюсерский театр, а ХХ век – это режиссура, но не только в театре. Француз Ги Дебор в 1967-м назвал новые отношения «обществом спектакля», La Société du spectacle. Термин вошел в научный оборот. Сейчас его упоминают нечасто, поскольку больно.

МХАТ в 1927 году выпускает спектакли «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Сестры Жерар» и «Бронепоезд 14–69». В сознании родителей Олега эти события занимали такое же место, как запрещение рабства – в том же году – в Сьерра-Леоне или заключение советско-персидского договора о ненападении. Главное событие – сын – породило новый смысл жизни. Еще и потому, что предыдущий сын умер, и теперь надо было родить и вырастить живым другого. Так радикально меняется задача; я знаю, как нагружают нового ребенка долгом за предыдущего, ушедшего маленьким, только-только давшим надежду своим родителям.

Из-за эмоциональной перегрузки, павшей на Олега, в его душе вырастет отчетливый протест: доказать всем, что я хороший. В дневнике он сначала написал, что цель его жизни – стать хорошим человеком. Потом зачеркнул хорошего и подчеркнул человека. Высшая справедливость для времени его юности заключена в человеке, и полнота требований к высшему в человеке непонятна без особых комментариев. Что означало стать человеком в объеме представлений о человеке Олега Ефремова, москвича, из семьи служащих, то и определило впоследствии и театр «Современник», и его – ефремовский – МХАТ.

В октябре 1927 года вся страна готовилась к юбилею революции. То же самое страна делала в каждом году с цифрой 7 на хвосте – никогда не пропускала. Не заметить очередное празднование Великого Октября было невозможно. Причем плюс-минус год тоже обрастал ракушками, будто днище лайнера на приколе. (Напишешь в 2019 году слово прикол и думаешь: объяснять или не надо?)

Родиться на Арбате и умереть на Тверской – это надо уметь. Даже если ты коренной москвич из центра, ты можешь при неких градостроительных раскладах оказаться в глухом замкадье. Но и те, с кем этого не случилось, кажутся порой «пацанами с окраины». Ефремов некоторым казался именно таким.