Текст книги "Найти друг друга"
Автор книги: Елена Чалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Итак, Марк ехал на конференцию. Он расположился в купе в приятной компании, из сумок был извлечен запас продуктов и выпивки, необходимый для того, чтобы поездка прошла успешно, за окном мелькали родные осинки, колеса поезда выстукивали что-то веселое. Ночь летела мимо вместе с сонными полустанками, никто не обращал внимания на время. Марку даже удалось подавить то гнетущее чувство, которое грызло его в последнее время. В какой-то момент он вывалился в тамбур покурить. Тут было гораздо свежее, чем в битком набитом купе, мужчина ссутулился и, покачиваясь в такт движению поезда, смотрел в темное окно. «Велика все же земля наша, – думал он отрешенно. – Сколько едем – и темно так: ни города, ни деревни. Впрочем, вот на горизонте огоньки. Интересно, кто там живет? И как им живется? – Марк потер ладонями лицо. – Я порядочно пьян, – признался он себе. – Надо бы поосторожнее, а то завтра никакой буду». Он с удовольствием думал о завтрашнем дне. И, инстинктивно желая чувствовать себя счастливым как можно дольше, принялся размышлять. «Вот, ведь мы приходим в этот мир одни и одни из него уйдем. Удел человека – быть с самим собой. Разве не так? Тот путешествует быстрее, кто путешествует один. Приходят и уходят попутчики и попутчицы, но от этого ничего не меняется: в какой-то момент ты все равно оказываешься один. И так ли это плохо? Вот мне сейчас разве плохо? И так ли уж темно и холодно я жил, пока не появилась в моей жизни Лана? До нее было много женщин и много будет после. Почему нет? В этом есть определенный кайф. Потому что каждая новая женщина – это как новое открытие, как путешествие в неизведанное. Я люблю путешествовать и открывать новые дали и горизонты, – говорил себе Марк. – Зачем же я чувствую себя несчастным от мысли, что семейная кабала может не состояться?
Завтра этот поезд привезет меня в новый город, в город, где я никогда не был. А потом поезд моей жизни привезет меня туда, где я встречу новую женщину».
Поезд тряхнуло, и Марк ударился плечом о стенку. Мимо прошла проводница, подозрительно притормозила, присматриваясь к клиенту.
Марк улыбнулся и сказал:
– Добрый вечер. Вернее, уже ночь.
– Добрый, – пробормотала тетка, инстинктивно поправив сожженные бесконечными окрашиваниями бесцветные волосы. – Шли бы вы спать.
– Спасибо, что-то не спится.
Проводница вновь окинула его цепким взглядом и пошла в соседний вагон, убедившись, что пассажир вменяем и вроде как не собирается ни прыгать с поезда, ни пачкать тамбур.
А Марк стал думать о том, каково это – быть проводником поезда. Наверное, это странно – жить на колесах, когда пол все время покачивается и каждый день мимо мелькают лица многих людей. Впрочем, это ему так кажется, а для привычных людей, наверное, работа как работа. Ну, съездит она в рейс (или надо говорить «сходит»? Кажется, это про моряков так говорят). А потом возвращается домой к мужу и ребятишкам. Он вздохнул. «Кого я пытаюсь обмануть? Мало кто путешествует один по доброй воле. А я уж точно не из таких. Я так давно искал свою женщину, свою семью, что устал и почти отчаялся. Да, пусть человек уходит из этого мира одиноким, но, наверное, не так страшно покидать его, если существует человек, рядом с которым тебе было тепло. Если существует ребенок, которого ты вырастил. Всем нам иногда хочется вырваться из дома, уйти в одиночное плавание, побродить по чужому городу – безумно соскучиться по тому, кого ты оставил дома. И какое счастье бывает вернуться, когда с порога тебя обнимают знакомые запахи и теплые руки и ты понимаешь: я вернулся домой… – Он прислонился лбом к холодному стеклу. – Я не отпущу ее. Или так нельзя? Разве можно удержать женщину против ее воли?»
– Марк?
Он обернулся. Полиночка смотрела на него встревоженно:
– Вам нехорошо?
– Нормально, – пробормотал он. – Вы покурить?
– Нет, я не курю. Просто мы вас потеряли и я пошла…
– Искать заблудшую душу? Спасать меня от серых волков? Ах, какая храбрая у нас доктор! Пойдемте, моя Жанна д’Арк, а то вы замерзнете и превратитесь в Снегурочку. – Он подхватил Полину под ручку, и они вернулись в купе, где играла гитара и негромко пели про то, что «один говорил – нам свобода награда, мы поезд куда надо ведем. Другой отвечал – задаваться не надо, как сядем в него, так и сойдем».
Поезд привез всю компанию на станцию под названием Арзамас-16 ранним утром. Люди толпились на короткой платформе, поглядывали по сторонам и судорожно зевали. Большая часть окружающего мира терялась в тумане, и кто-то пошутил, что туман – наследие советских времен, когда Арзамас был закрытым городом. Мол, туман разработали специально, чтобы он скрывал окрестности и никто ничего не видел.
Не прошло и пяти минут, как из загадочной белизны вынырнул весьма импозантный молодой человек, окинул прибывших внимательным взглядом вполне ясных глаз и громко объявил:
– Уважаемые гости научно-практической конференции, прошу вас следовать за мной, вас ждет автобус, мы отъезжаем буквально через пять минут!
Все вереницей потянулись за ясноглазым молодцем. Марк подумал, что юноше сам бог велел работать в турбизнесе: льняные локоны, свежее лицо, радушная улыбка располагали к нему чрезвычайно. Впрочем, юноша оказался не так прост. Дождавшись, пока все гости расселись в теплом и негромко урчащем автобусе, он объявил, что зовут его Михаил Юрьевич (нет-нет, к сожалению, не Лермонтов), он отвечает за встречу и размещение гостей и потому сейчас они поедут в санаторий, на базе которого и проводится нынешняя замечательная конференция. Гости смогут отдохнуть, а ему, Михаилу Юрьевичу, сегодня встречать еще два поезда, а потому просьба быстренько достать свои командировочные удостоверения. Он их прямо сейчас соберет. Нет, нет, передавать не надо, держите в руках.
Буквально через пять минут удостоверения были собраны в аккуратную папочку, а двое мужичков, которые надеялись на халяву проехать до нужной им деревни, твердой рукой ясноглазого Михаила были выдворены из автобуса, после чего все наконец поехали.
Всю дорогу молодой человек добросовестно исполнял обязанности гида, хотя за туманом окрестностей не было видно категорически. Он все же ознакомил приезжих с основными особенностями края, не забыв упомянуть несколько раз, что цель их сегодняшней поездки – прекрасный санаторий, оснащенный новейшим медицинским оборудованием, – принадлежит Газпрому.
– В рамках работы конференции вам будет предложена интересная культурная программа. Всю информацию вы получите на ресепшене вместе с ключами от номера. Огромная просьба не затягивать с принятием решения и как можно скорее поставить устроителей в известность, что именно вы хотели бы посетить: Серафимо-Дивеевский монастырь, город Арзамас, Болдино или все эти увлекательные места без исключения.
К тому моменту, как гости добрались до санатория, туман почти рассеялся и все смогли увидеть прекрасные сосны, между которыми размещались здания.
Марк получил ключи от номера и папку с материалами конференции, остался комнатой вполне доволен, принял душ и завалился спать: ночь выдалась шумная, а до открытия было еще три часа. К началу пленарного заседания он был уже выбрит, одет в костюм и вращался в обществе, то бишь тусовался среди коллег.
«Если уж ты поехал на конференцию – отрывайся», – всегда говорил себе Марк. И он отрывался по полной: удачно выступил с докладом, послушал выступления тех, чьи научные интересы были близки его собственным, и доклад завотделом, просто потому, что нельзя же не пойти на доклад собственного начальства. Он сходил в сауну, в бассейн, побродил по обширной, благоустроенной и весьма живописной территории. Съездил в Арзамас, обалдел от собора на центральной площади – тот словно парил на краю холма и внутри был покрыт прекрасными неяркими росписями. Сам город оказался провинциально уютен старой частью и промышленно безлик новостройками. Марк сыграл в волейбол в команде докторов наук против кандидатов (они проиграли) и в преферанс (остался при своих). Подвергся вполне профессиональному массажу, после которого проспал два часа как младенец. Подумать только, сколько всего было пережито и переделано за какие-то три дня! Само собой, он звонил домой, скучал, с нетерпением ждал торжественного ужина, после которого тела его и некоторых других участников конференции Михаил Юрьевич клятвенно обещался погрузить в автобус и доставить к поезду.
– Марк, старый греховодник, ты без баб не можешь, – подначил его Армен, глядя на Полину, которая призывно махала Марку с танцпола.
– Да ладно, – хмыкнул Марк. – Это не то, что ты думаешь. Я ведь практически женат. Так что у нас чисто дружеские отношения.
Армен хрюкнул, но навязываться не стал. Марк поставил стакан на бар и пошел танцевать. Самое смешное, что отношения действительно сложились вполне дружеские. Они с Полиной оказались за одним столиком в ресторане, потом играли в волейбол – правда, Полина была в команде кандидатов. Марк не мог не видеть, что статная и миловидная девушка не обделена вниманием присутствующих мужчин. Она, однако, явно старалась держаться к нему поближе, и Марку ничего не оставалось, как отвечать на ее внимание: он не привык бегать от женщин, но твердо пообещал себе, что вечером мягко объяснит девушке, что к чему, и не станет портить себе и ей жизнь. Вечером после ужина тоже были танцы. Полина с удовольствием отрывалась на танцполе, и Марк видел, что мужчины буквально вьются вокруг нее. Однако она все время находила Марка взглядом и после танцев возвращалась к нему, повергая в ярость или отчаяние – в зависимости от темперамента – своих поклонников.
В конце концов случилось то, что назревало с начала конференции. Марк заметил, как к нему решительно направляется высокий блондин, с первого дня уделявший Полине особое внимание. «Кажется, он из Питера», – подумал Марк, взглядом отыскивая охранника и мысленно прокладывая короткий путь к двери. Однако выйти он не успел.
– Эй, мужик, ты ей муж? – На плечо легла тяжелая рука. Блондин пытался то ли произвести впечатление, то ли сохранить равновесие – сразу определить оказалось затруднительно.
Полина спряталась за Марка и злобно смотрела на непрошеного ухажера.
– Мы коллеги, – отозвался Марк, пытаясь пристальным взглядом вывести охранника из комы, в которой тот пребывал.
– Оставьте меня в покое, – подала голос Полина. – Я вам повторила сто раз, что я не одна и не хочу с вами знакомиться! Я тут с друзьями!
Но мужик уже сконцентрировал внимание на цели и теперь просто дозревал до драки. Рядом неожиданно нарисовался еще один персонаж, этот, кажется, был из Новгорода, мельком отметил Марк.
– Полиночка, пойдемте, я вас отсюда уведу, – сказал мелковатый мужичок, цепко прихватывая девушку за локоть. – Пусть молодые люди поговорят, вам тут быть не нужно.
– Еще чего! – Полина с негодованием отняла руку и сверху вниз взглянула на плешь защитника из Новгорода. – Почему вы от меня не отстанете? Что, девушке нельзя просто потанцевать?
– Можно! – рявкнул питерец. – Но со мной!
Он потянулся к ней, и испуганная Полина завизжала, перекрывая оглушительный шум музыки. Марк понял, что избежать драки не получится, и толкнул мужика, понадеявшись, что он завалится и им с девушкой удастся сбежать. Первая часть плана удалась – блондин рухнул на пол, но, когда Марк развернулся к двери, подлый плешивый тип подставил ему ножку, и Марк Анатольевич покатился по полу прямо под ноги очнувшемуся охраннику. Тот перепрыгнул через него и оказался лицом к лицу с поднявшимся вертикально питерцем.
– Бежим, Марк! – Полина тянула его за руку.
– Да, черт, ногу подвернул, кажется.
Прихрамывая, он все же встал. Девушка подставила ему плечо, вдвоем они вывалились за дверь. Вместо того чтобы идти к лестнице, Полина потянула его в темный коридор.
– Э, мы куда? – насторожился Марк.
– Здесь аварийный выход на улицу. Наш корпус прямо напротив.
В дверь за спиной что-то тяжело ударило, и Марк решил, что небольшая порция морозного свежего воздуха не помешает.
Через три минуты они уже сидели в его номере, тяжело дыша и глядя друг на друга круглыми глазами.
Потом на них напал нервный смех, потом Марк налил себе и Полине коньяку, исключительно в профилактических и лечебных целях, потому что ее туфли промокли и через улицу они бежали без верхней одежды, а на дворе все-таки было начало мая. Отсмеявшись, Марк подумал, что, пожалуй, заслужил награду за свои подвиги, да и вообще – грех разочаровывать девушку. А Лана… где она, Лана? И дело даже не в расстоянии между Арзамасом и Москвой – не в километрах дело. Дело в доверии, а его-то в последнее время так не хватало в их отношениях.
Между тем Полина что-то говорила. Марк, занятый своими мыслями, слушал ее краем уха, но последние слова докторши заставили его подпрыгнуть в кресле.
– Что, простите?
– Видите ли, я лесбиянка, – повторила та, милым жестом поправив роскошные темные волосы. – Но не хочу афишировать свои пристрастия, по крайней мере пока, я ведь еще и года в клинике не работаю. Ну, вот и решила держаться к вам поближе: все говорили, что вы девушку не обидите, но и навязываться не станете… Вы ведь меня не выдадите?
Марк покачал головой. «Ну вот за что мне это? Такая красивая, я только собрался согрешить – и вот вам, прошу покорно, подарочек. Лесбиянка она, видите ли…» Он вздохнул. Перебесится, наверное, но вряд ли прямо сейчас.
– Жаль, – искренне сказал он. – Вы уверены, что я не мог бы вас переубедить?
Девушка встала, подошла к его креслу и опустилась на ковер, снизу вверх заглядывая мужчине в глаза:
– Если вы хотите – я смогу… это не так уж ужасно, а я вам действительно очень благодарна!
Он молчал, разглядывая ровную кожу, свежий рот и нежные плечи. В глазах Полины мелькнуло беспокойство, губы чуть плотнее сжались. «Она боится, что я соглашусь», – понял Марк.
– Нет уж, – сказал он. – Из благодарности, да еще, не дай бог, вам не понравится – на такое я не могу решиться.
– Тогда давайте дружить, хорошо? – Молодая женщина с облегчением рассмеялась, поднялась с пола и уже крутилась перед зеркалом.
– Давайте, – без особого энтузиазма согласился Марк. – Только завтра, хорошо? А то сегодня уже поздно, и танцевать я больше не хочу.
Они распрощались, Полина выскользнула из его номера с таким подозрительным и распутным видом, словно они тут черт знает чем занимались. По крайней мере, по лицу горничной, которая неспешно шествовала по коридору, было очевидно, что она именно так и думает.
Потихоньку терпение Марка Анатольевича начало подходить к концу. «Я очень терпеливый, – уговаривал он себя. – В конце концов, сыны Израилевы всегда славились выдержкой. Рабство терпели, исход, по пустыне Моисей водил… человек, защитивший две диссертации, приучен не гнать лошадей. Но всему есть предел». Он вернулся с конференции и застал все то же: бледную, напряженную, как струна, Лану, которая плакала по ночам, но на все вопросы отговаривалась глупостями типа головной боли и тяжестью должностных обязанностей.
Душа Марка все больше покрывалась мраком сомнений и страхов. Что, если так все и кончится? Лана будет молчать, недоговаривать, становиться чужой. А потом скажет, что сердцу не прикажешь, она уходит к другому. «Мне было хорошо с тобой, Марк, но…» И он опять останется один. Ему стало тоскливо – так тоскливо, что челюсти свело: то ли от желания завыть, то ли оттого, что он вцепился зубами в маркер. Выплюнув фломастер, он встал и пошел в комнату к Насте. На ком надо срывать плохое настроение? Правильно – на детях! Кто, собственно, делает чертов проект по биологии? Почему все женщины – включая двенадцатилетнюю малявку – вьют из него, дурака, веревки и совершенно беззастенчиво пользуются его добротой?
– Анастасия!
Ха! Ни одной Насти в квартире не обнаружилось. Хрюшка какая! Смылась, а его бросила делать биологию. Так подлизывалась мастерски: «Марк, миленький, помоги хоть чуть-чуть! Нам с Лизкой задали проект, а мы рисовать не умеем, да и как эта чертова клетка выглядит… да-да, я прочитаю. Но рисовать – это совсем другое! Ну и что, что я хочу стать художницей и занимаюсь с пяти лет… Это же совсем другое, понимаешь? Это тебе не букет нарисовать и не портрет даже. Надо иметь научный склад ума, а я что? А про клетку я все знаю: ядро там, ваки… вули… точно: вакуоли! Ну нарисуй, чтобы аккуратно было, пли-из. А то мы уже два листа испортили, все вкривь и вкось получается. А у тебя рука твердая, ты же у нас врач…»
И в результате последний час Марк, высунув от прилежания кончик языка, чертил разноцветным фломастерами на ватмане интимные подробности из жизни растительных клеток, а две малолетние нахалки улепетнули куда-то. Марк зарычал и пошел к двери. Ну, на улицу они не пойдут – поздно уже; а вот к Лизке вполне могли смыться.
Он спустился на пару этажей и позвонил в дверь, очередной раз подивившись фантазии Лизиных родителей: на этот раз звонок пел соловьем. Неделю назад это был басовитый лай собаки, а до этого – песенка «Бони М.». А до этого, кажется, «Танец с саблями». Самый большой прикол случился зимой, когда из-за двери мужской голос ревел сердито: «Кого черти несут опять?» Настя тогда еще хихикала и говорила, что это они поставили специально к приходу гостей. И не лень ведь каждый раз что-то менять.
Обитая кремовой кожей дверь распахнулась, и Циля, мама Лизы, заулыбалась, демонстрируя безукоризненно сделанные виниры.
– Марк Анатольевич! Здравствуйте, здравствуйте! А я как раз собиралась к вам за Лизонькой. Совсем девочка заучилась, разве так можно. В наше время столько не задавали, так детей не мучили, однако дураками мы не выросли, и я просто не понимаю, зачем столько информации впихивать в бедные детские головки. Занятия, факультативы, теперь еще придумали: мастер-классы! Вы слышали?
Марк кивал, время от времени издавал сочувственные звуки и даже не пытался вклиниться в плавную речь. Лизина мама была известна тем, что даже представителей ЖЭКа смогла уболтать до такого состояния, что они вне очереди сделали ремонт в подъезде и привезли песок на детскую площадку. Однако девчонок здесь, похоже, не было.
Марк не успел встревожиться отсутствием малолетних нахалок: в кармане запел мобильный. Извинившись, он приложил трубку к уху и услышал голос тети Раи:
– Марк, мальчик мой, девочки пошли по домам. Я дала Насте с собой пирожков, съешь сегодня, пока теплые.
– Да, тетя.
Тетушка проживала в этом же подъезде, а потому не успел Марк выключить телефон, сзади загремели шаги, и Лиза прошмыгнула мимо него в квартиру, прижимая к груди кулек с пирожками. Настя нацелилась было нырнуть за подругой, но Марк изловил ее за плечо, попрощался с Лизиной мамой и легким пинком направил девчушку в сторону родной квартиры.
– Ты чего? – Настя обиженно надула губы.
– Того! Почему ты ешь пирожки, когда я делаю проект?
– Так они потом остынут! Но я тебе тоже принесла.
Они вернулись в дом, и Марк со вздохом принял в ладони теплое полотенце с пирожками. Некоторое время он сидел в кухне, слушал, как Настя восхищается проектом и звонит Лизке, чтобы сообщить, что «пять баллов гарантированы, стоматологи веников не вяжут, картинки – зашибись!». Пирожки оказались вкусные. Впрочем, у тети Раи все всегда было вкусно.
Марк всегда был благодарен провидению за тетю Раю и дядю Мишу. Их дом стал для мальчика той тихой гаванью, где всегда можно было покушать, поговорить и просто посидеть на теплой кухне, где пахнет корицей – если тетя печет пирожки, или рыбой – если она готовит обед. Здесь было тепло и уютно, тикали смешные часы; деревянные, громоздкие, они стояли на специальной полке, и на вопрос мальчика, почему нельзя купить современные и красивые, тетя пожимала плечами, а дядя назидательно говорил: «Мой мальчик, не спеши, старые вещи иной раз стоят больших денег». Только через много лет Марк удосужился взглянуть на часы не как на рухлядь, а как на антиквариат и за пыльным стеклом разглядел затейливую надпись с ятями: «Павел Буре». Полная тетушка, неизменно облаченная в яркий шелковый халат с экзотическими птицами или драконами, легко двигалась от плиты к шкафу, что-то солила, пробовала, бормотала себе под нос, иной раз она проходила мимо, и ее теплая ручка касалась волос мальчика. И хотя Марк хмурился и выныривал, но все же ему было приятно, что тетя помнит, что он здесь. Ведь это чертовски важно, чтобы кто-то думал о тебе и помнил, что пришла осень, нужны витамины и теплые носки. Потом приходил с работы дядя Миша, и они втроем ужинали, слушая дядины рассказы о том, как прошел его трудовой день. Дядя Миша трудился стоматологом, и Марк с интересом выслушивал истории о сложных случаях медицинской практики и интригах, неизбежных в любом коллективе, да еще если люди прилично зарабатывали. Дядя был человеком сдержанным, но Марк знал, что он гордится племянником, который твердо решил пойти по его стопам. Вечером Марк возвращался к себе – они с мамой жили недалеко от родственников, буквально на соседней улице. В их квартире никогда не пахло рыбой. И пирожками тоже не пахло. Мама давно приняла вегетарианство и ни мяса, ни рыбы не ела и не покупала, объясняя сыну, что все полезные элементы можно получить из молока, сыра, бобовых, грибов и овощей. Марк ненавидел овощи и бобовые. Если бы не тетушкины обеды и ужины, он нажил бы себе гастрит или язву, а так мальчик просто сосуществовал с мамой в одной квартире – и все. Мать никогда особо не интересовалась им, впрочем, она заботилась о ребенке как положено, и одет-обут он был не хуже других. А когда Марку исполнилось шестнадцать, мать уехала в Израиль, чтобы выйти там замуж, принимать активное участие в политике и вообще зажить новой интересной жизнью, в которой для него совершенно не было места. Марк пережил это спокойно, можно даже сказать, что вскоре пришло чувство огромного облегчения. Действительно, все устроилось как нельзя лучше: у него были тетя с дядей, а также свободная квартира – мечта любого молодого человека, автоматически превратившая Марка в одного из самых популярных людей на курсе. Дядя умер, когда Марк уже окончил ординатуру, и с тех пор он трогательно заботится о тетушке. А тетя Рая продолжала баловать любимого племянника и его семью своими кулинарными шедеврами.
Мысли о еде настроили Марка на мирный лад, и он не стал ругаться с Настей. Потому как, если уж рассуждать объективно, умение заставить кого-то трудиться на себя – это тоже талант, и глубоко нелишний в наше время. Однако, когда он доедал второй пирожок, вернулась Лана, и, взглянув на ее осунувшееся замкнутое личико, он опять расстроился.
Вот где она была? Наверняка ведь с мужиком встречалась. Тогда почему такая безрадостная? И такая невиноватая? Потому что она с ним еще не спит? Мысли эти напугали его, Марк, будучи человеком взрослым и достаточно трезвомыслящим, осознавал, что он любит Лану больше, чем она его. Что ж, пусть пока так. Но он надеялся, что все придет и они станут по-настоящему близкими и родными, просто ей нужно время. Однако теперь она отдалялась, и, не понимая, что происходит, он обнаружил в себе желание рвать и метать. А также нежелание быть обманутым и прощать измену.
Они поужинали: кое-как, потому что Настя наелась у тети Раи и, выудив из холодильника кефир, ушла к себе со словами: «А я больше не могу». Марку кусок в горло не лез. Лана сидела за столом, крошила хлеб и жевала салат.
– Лана…
– Да?
– Лана, я так больше не могу.
– Как?
– Ты ходишь и молчишь. Почти ничего не ешь. Думаешь о чем-то… или о ком-то? Я знаю, ты встречаешься с мужчиной.
– Откуда ты знаешь?
– Не надо держать меня за идиота.
Она молчала. Марк закрыл дверь, чтобы Настя не слышала их разговор, сел напротив, глядя в лицо любимой женщины. Она была бледна, глаза лихорадочно блестели, губы обветрены. Он подавил в себе жалость, потому что больше всего ему хотелось сейчас подхватить ее на руки, прижать к себе, успокоить, убаюкать, пусть она поплачет на его плече, потом ей будет легче.
– Решай сейчас, – сказал он чужим голосом. – Если ты влюбилась – скажи, я уйду. Я не хочу жить с тобой, когда ты думаешь о другом.
– Нет-нет. – Она вцепилась в край стола побелевшими пальцами, по щекам потекли слезы. – Не бросай меня! Я… я пропаду без тебя, слышишь? Я не люблю его, поверь мне! Когда-то – да, но это было давно. А теперь, теперь он пугает меня, я не понимаю, почему он вернулся, что ему нужно. Он требует встречи с Настей… Зачем? Я не верю, что она ему хоть сколько-нибудь дорога, не тот он человек…
– Погоди, погоди. – Марк встал, сунул руки в карманы, чтобы не дать себе обнять ее, вытереть слезы. – При чем тут Настя? О ком ты говоришь?
– Вадим, ее отец, требует, чтобы я познакомила его с дочерью. Он, видишь ли, хочет принимать участие в ее воспитании.
Она закрыла лицо руками и заплакала. Марк стоял, приоткрыв рот.
– Минуточку, как Настин отец? Я думал, он умер.
– Нет…
– Ну ладно. – Осознать это было нелегко, Марк решил обратиться к другому: – Но почему ты его боишься?
– Он такой… отчаянный. – Она встала, подошла к раковине, сполоснула лицо холодной водой. Тушь растеклась в тени под глазами, теперь Лана выглядела еще более измученной. – И раньше мог совершить любую глупость. Но все же я чувствовала, что особенная для него. А теперь… он очень изменился. Это холодный, расчетливый, недобрый человек.
– Прогони его.
– Не могу. Он отец Насти. Сказал, что хочет ее видеть.
– С чего это? После стольких лет – такой ренессанс родительских чувств!
– Он хочет получить деньги.
– Какие деньги? При чем тут деньги? Лана!
Она подняла на него полные слез глаза.
– Прекрати реветь! Будь умницей, расскажи мне как следует: чего хочет от тебя этот человек.
– Ты не поверишь… Такая история дурацкая. В общем, Вадим… он потомок князей Мещерских и еще каких-то аристократов. Он всегда гордился этим: мол, голубая кровь и все такое. Перстень носит с гербом, это фактически все, что осталось от отца. Отец, оказывается, умер в начале этого года. Он был человек небедный, но с тяжелым характером, отношений с сыном фактически не поддерживал. Имелись у них какие-то реликвии, но отец отдал Вадиму только перстень, а остальное, кажется, проиграл. И вот недавно он умер. Перед смертью сказал Вадиму, что просит его разыскать брата Василия, то есть дядю Вадима. Причем он ему даже не родной брат, а двоюродный, кажется. Вадим сказал – кузен. И живет этот самый дядя где-то в Италии. Мол, они сто лет назад рассорились, то ли жену он у брата соблазнил, то ли невесту, я не поняла. И теперь он хотел, чтобы Вадим за него попросил у Василия прощения.
– Черт знает что, мелодрама какая-то, – бормотал Марк, наливая воду в высокий стакан.
Лана жадно выпила, по-детски вытерла ладошкой губы, продолжила:
– Вадим стал искать и нашел дядю довольно быстро.
– Каким образом, интересно?
– Через Интернет. Есть, оказывается, специальные сайты, где прослежены родословные дворянских семей. Ну, по крайней мере аристократических, с титулами. А дядя имеет титул князя и живет в Италии. Он уже совсем старик, одинокий и сказочно богатый. При этом у него имеется сайт, а он активно переписывается с другими потомками знатных родов, живущими во Франции, Швейцарии… Еще Вадим каким-то образом узнал, что у старика прекрасная коллекция живописи. Он говорит, коллекция стоит миллионы.
– Что ж, это звучит заманчиво, и я понимаю стремление этого типа стать наследником. Но при чем тут Настя?
– Как я поняла, Вадим не хочет ехать к дяде один. Они незнакомы, Вадим чертовски похож на отца, старик может и не проникнуться к нему родственными чувствами. А вот Настя… По словам мужа (Марк вздрогнул), она очень похожа на дочку этого князя Василия. Девушка умерла совсем молодой… Вадим говорит, ее портрет кисти какого-то известного художника есть в каталоге картин на сайте князя.
– Короче, он хочет предъявить Настю старику, чтобы тот проникся родственными чувствами?
– Да… он говорит, Василий очень стар. Если он признает родственников и завещает деньги Вадиму, тот клянется обеспечить Настю. А если старик захочет оставить все Насте… Вадим станет распоряжаться состоянием, пока ей не исполнится шестнадцать… или двадцать один? Надо посмотреть, что-то я итальянское наследственное право совершенно не помню.
– Минуточку! Если этот князь Василий завещает деньги Насте – при чем тут Вадим?
– Марк, я не сказала тебе…
Марка охватили дурные предчувствия. Некоторое время он молча смотрел на женщину, которая ломала пальцы и уже даже не плакала. Ну вот что делать с ней, а? Еще какой-то сюрприз ждет его, и, судя по всему, неприятный. Он взял ее ладонь в свои руки, поглаживая пальцы, велел:
– Говори, я готов.
– Я не разведена. Так что Вадим по документам по-прежнему отец Насти.
– Но как же? А вот мы ездили за границу, там надо было разрешение… вспомнил! Ты приносила копию свидетельства о смерти! Но…
– Я потеряла паспорт и потом сделала себе чистый, без штампа. А справку о смерти… черт, да я ее купила давным-давно! Так было проще жить, потому что я даже не знала, где его искать, чтобы развестись!
– Однако, госпожа юрист… ты и учудила!
Некоторое время они оба растерянно молчали. Настя, на четвереньках стоявшая под дверью, не дышала.
– Я его боюсь и не хочу отпускать с ним ребенка, – выпалила наконец Лана. – Но с другой стороны… это состояние. Деньги, которые ни ты, ни я никогда не заработаем. Если князь признает Настю наследницей, она будет очень богата. Имею ли я право лишить ее шанса стать богатой? Сам знаешь, в наше время деньги – это прежде всего комфорт и возможность выбора. Она сможет учиться, где захочет. Жить в любой части мира. Я знаю, что не в деньгах счастье, знаю! Но все же, согласись, такой шанс…
Марк кивнул. Что тут скажешь? Конечно, он готов работать и по мере сил радовать своих женщин. Но разве можно сравнить скромные возможности стоматолога с реальным богатством, которое даст девочке шанс увидеть мир и не раздумывать, хватит ли у нее денег на самолет?
Настя осторожно ползла по коридору к двери своей комнаты. От долгого стояния на коленках девочка замерзла, ноги затекли, но она не чувствовала даже иголочек, которые кололи изнутри. Голова кружилась и словно распухла от невероятных вещей, которые Настя узнала, пусть и не совсем праведным путем. Наконец она забралась в постель, прижала к себе плюшевого зайца и уставилась в темное окно широко раскрытыми глазами. Вот это да! Оказывается, ее отец – потомок князей Мещерских! Тогда кто она, интересно? Княгиня? Нет, кажется. Девочка долго мучилась, извлекая из памяти нужное слово. Княжна! Точно. Ох, Лизка умоется! Все ее генеалогическое древо отдыхает. Даже если этот дед Василий не захочет ее признать, фиг с ним: дерево-то останется! Хотя хорошо бы он ее признал. Она станет богатой! Настя зажмурилась. Несмотря на безбедную жизнь, она прекрасно понимала, что миллионы – это совсем другая история. Впрочем, в миллионы ей верилось слабо. Настя еще немного полежала, прислушалась к тому, что делается в квартире. Марк успокаивал маму. Ну, теперь они помирятся и он перестанет бояться, что она сбежит к другому. Бедный Марк, надо же так влюбиться… Потом Настя опять стала думать о деде и решила, что непременно нужно увидеться с дядей. Мама сказала, он совсем старый. Умрет еще, жалко будет. Она все пыталась представить себе князя Василия, и почему-то уже в полусне он виделся ей в камзоле, с пышными кружевами на рубашке… и в валенках.
