Текст книги "Вася Красина и Бюро Изменения Судеб (СИ)"

Автор книги: Елена Асвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Плохой день, хорошее утро ч. 2

Алия вся напряглась. В груди заныло от предчувствия надвигающейся беды, от стихии, которую остановить невозможно, только лишь переждать, а еще лучше спрятаться в какое-нибудь укромное место. Только вот не спрятаться, не убежать. В кухне он и она, закрыт выход.

– Бибка плачет, успокоиться никак не может. Что-то случилось? – попыталась отвлечь внимание. – Её кто-то обидел?

Пауза. Слишком долгая. Отвлечь не получилось. В воздухе повисла тяжестью.

– Ты где так долго шлялась, Алия?

– Что?

– Мне что? Дважды повторять?

– Я купила мясо и тыкву на манты и сразу же пошла домой.

– Тебя не было два часа.

– Что? – не поверила Алия. – Быть такого не может. Я посмотрела на часы, когда ушла. Была… Половина одиннадцатого.

– А теперь посмотри на часы еще раз.

Последовала тихая рекомендация, предвещающая молниеносную вспышку, если ответ будет неверным. Но другого ответа и не было, кроме единственного на этот раз. Да и как узнать какой ответ Тимуру понравится? Это всегда как по минному полю, когда у него нет настроения, если оно чем-то или кем-то испорчено.

– Без четверти двенадцать, Тимур. Меня не было один час и пятнадцать минут.

– До магазина идти десять минут. Десять минут обратно. В магазине ты максимум полчаса. Где ты была, Алия? Что ты от меня скрываешь? Ты решила найти себе нового мужа?

Короткий шаг к ней и его рука коснулась её затылка, пальцы схватили за волосы, обхватили их как можно крепче, потянули так, что пришлось отклониться назад. Возможностей сопротивляться сильному мужчине не было никаких. Да и как сопротивляться, если от страха пробирает до костей, если душу жжет почерневший от злобы взгляд. Если от силы, которая должна защищать, веет непреодолимой опасностью. Лучше не провоцировать. Так будет лучше. Поддаться. Показать свою беззащитность.

– Дрянь! Смотри мне в глаза. По ним вижу, – и гораздо медленнее уже через паузы, – пока… я… сижу… с детьми… моя жена пользуется моментом, чтобы найти себе нового мудака и сбежать? А может уже нашла? Ходишь, ему улыбаешься? Еще и домой приводила?

Резкий рывок в сторону и Алия потеряла равновесие, закачалась, но упасть не смогла. Кажется, волосы рвались вместе с корнем, но они же и удержали от падения на пол. Больно, очень больно, но непонятно, что больнее – физическая боль или раздирающая от обиды в груди, когда очередные надежды разбились. Растворились, как пустынный мираж, в диком приступе мужниной ревности. Беспричинной. Внезапной. Она всего лишь задержалась. На каких-то пятнадцать минут. Её не было не два часа, а он… всё перевернул. Одним махом.

– Тиму-ур! – слезы самовольно выступили из глаз. – Отпусти! Мне же больно! Я тебя люблю, у нас дети. Никого я не приводила! Что ты…

– А ведь очень удобно? Бросать мужа с детьми, а самой бежать на свидание. Трахаться с ним тайком. Где? Со мной не хочешь, а с другим всегда готова, да? Как его зовут?

– Тимур?! Что ты несешь?

– Где ты была, Алия? – ещё жестче последовал вопрос, еще тише прозвучал голос. – С кем ты сегодня была?

Он её не слышал. Она будто уперлась в стену. Вот только совсем недавно, казалось, поднималась по лестнице, ведущей в новую жизнь. Широкие светлые ступени надежды. Раз, два, три, десять. Последний шаг, но вместо прохода в будущее – серый, обшарпанный, запачканный грязью бетон. И ступени уже сзади узкие, и поднялась невысоко. Так. Вдруг. Обманулась.

Губы Тимура искривились, предвещая новую вспышку, и Алия заговорила. Быстро, искренне, оправдываясь, чтобы только отстал, чтобы отпустил и поверил, чтобы вдруг не ударил.

– Я задержалась, потому что встретила одну женщину с собакой. Мне же сон снился сегодня, я рассказывала. Вот такая же собака. Она дорогу перегородила, разлаялась, я испугалась сильно-сильно, а женщина сказала, что собака совсем дружелю-юбная, – всхлипнула неожиданно, – он мне лапу дал, мы поболтали немного.

– Врёшь!

– У меня в кармане визитка! Она мне оставила зачем-то. Свой телефон.

Хватка резко ослабла, пальцы разжались, последовал новый толчок. Её оттолкнули так, будто она прокаженная, вся больная, убогая, что ей можно запачкаться. Вот только утром дарили розу, что стоит в узкой вазе на кухонном круглом столе. Алия смотрела на красные лепестки, но они размывались в слезах. У каждой розы есть острые шипы, эта роза не исключение.

– Бюро изменения судеб? Серьезно? Моя жена общалась со сбежавшей из психбольницы психичкой? Ты – дура, Алия? Моя жена полная дура?

Тимур вернулся, держа пальцами белую карточку с серебряными вензелями. Он присвоил её личную вещь, и судьба визитки теперь зависела от разозленного её задержкой мужа. Стоило попробовать вернуть всё в доброе русло, как-то затушить ссору, любовью успокоить мужчину.

– Теперь ты видишь, что я честна с тобой? – дружелюбно произнесла Алия, не обратив внимание на оскорбления. Ну как не обратила? Слова жгли, как порезы ножами, но цель помириться важнее. – Я люблю только тебя, Тимур. И наших деток.

Но Тимуру что-то не нравилось. Он не хотел успокаиваться, но и причина продолжать ссору исчезла. Алия на это очень-очень надеялась, внимательно следя за визиткой. Муж крутил её в пальцах и не планировал отдавать. И отчего-то Алие не хотелось визитку вдруг потерять. Отчего-то вдруг показалось, что в этой картонке спрятано что-то сакральное.

Тимур прищурился, а потом улыбнулся. Недобро так, многозначительно. Подошел к столу, взял в руки спички.

– Тимур, не надо! – взмолилась Алия. – Это же моя вещь!

– Ты собираешься общаться с психичкой?

– Она не сумасшедшая. Она нормальная.

– Да у нее даже имя тупое.

– Редкое просто. И работает она там недолго.

– Кто она такая, Алия? Ты собираешься общаться с незнакомой бабенкой?

– Нет, но… Визитка моя!

– В этом доме все мое. Ты. Твои визитки. Все. Запомни это, Алия, – самодовольно произнёс Тимур, а потом зажег спичку.

Картонка вспыхнула в одно мгновение, заставив Алию снова расплакаться. Она, может, и не позвонила бы Василисе, но теперь, когда Тимур решил всё по-своему, стало обидно вдвойне. Почему он с ней так поступает? Даже в таких мелочах!

На лице Тимура не было ни тени сомнений, ни тени раскаяния. Он равнодушно смотрел на слёзы, что стекали по её щекам, в глазах горело удовлетворение собой, своей властью. Тимур ей упивался сейчас. Царь и бог в семье. Самый главный.

– Ты еще знай, Алия, – добавил он. – Если я узнаю, что ты с кем-то встречалась, я вырву внутренности из твоего живота и скормлю их дворовым собакам.

– Тимур!

– Закрой рот. И заткни своих спиногрызов. Я устал, и мне надо поспать. Я тебя предупредил, поняла?

Он оставил её одну, ушёл в спальню. Конфликт себя исчерпал. Испорченная визитка тлела в кухонной раковине. Алия вскинулась, бросилась к ней, открыла кран, пытаясь спасти то, что осталось. Взяла в руки обугленный кусочек картонки и увидела, что ничего не осталось, кроме пары букв «Б» и «Ю», и цифры восемь и снова расплакалась. Горько, по-бабьи, тяжко так. От несправедливости мужа, от разрушенных надежд, от растоптанных чувств из-за грубости любимого человека. Она все для него, а он… Совершенно ее не ценит, считает за свою вещь, которой вправе распоряжаться по своему усмотрению. За окном светило осеннее, все ещё теплое солнце, но даже оно растворилось в сумерках плохого дня. Её личного плохого дня. Её несчастья. Вместе с ней всё еще плакала Бибка.

Не всякая неудача является поражением, но может стать волшебным пинком

Бракса вернули домой, а после Буров привез меня в офис. Пока ехали обратно, начальство всю дорогу молчало, несмотря на мои неуклюжие попытки хоть как-то завязать разговор. Радость об удачном знакомстве разбивалась о равнодушную стену, а максимумом из сухой тишины стала одна лишь фраза, в общем-то не лишенная смысла и остудившая мой пыл получше ледяного дождя. Михаил сказал: «Не говори «гоп» и не забывай про откат, который с высокой вероятностью совсем скоро случится».

Ох уж этот откат! Вот что еще за откат? Алия выглядела вполне себе довольной жизнью. Да, немного загруженной бытовыми делами. Еще бы не быть ей загруженной! У нее две малышки, сама беременная, муж и хозяйство. Забот невпроворот, объяснимо. Не то что я – бобылиха. Ни мужа, ни детей, одна слюнявая счастливая собака и небольшая квартирка, доставшаяся по наследству от бабушки.

– Приехали, – констатировал Буров на парковке возле здания 87 на Верховенской. – Пообедай, потом поднимайся. Алене скажешь, чтобы проверила Шурзину.

– А вы?

– Без меня.

И куда-то уехал. Поэтому минут через сорок я вернулась на работу одна. Андреевна встретила меня самодовольной ухмылкой, предвещавшей интересное времяпровождение в сфере моих непосредственных обязанностей будущего секретаря. Предчувствие не обмануло...

– Нагулялась? Теперь разбери и выброси лишние письма из папки «Спам», – распорядилась она, выдав мне записанные на бумажке пароли от почты и достав откуда-то из-под полы ноутбук. – И проверь входящие.

– Входящие новые могу проверить, но причем здесь спам? Ведь это вы передаете мне свои обязанности? Вот и наведите порядок на корпоративной почте перед уходом.

– А я, как посмотрю, наглость – второе счастье?

– Однозначно. Особенно, если люди не умеют отказывать.

Да-да, с меня, как от козла молока не дождешься, особенно, когда обесценивают. Просить надо по-человечески, тогда с высокой вероятностью и помощь придет. Хотя даже это не точно, если есть дела поважнее.

Андреевна смерила меня недовольным взглядом, недвусмысленно дав понять, что отказывается считать себя проигравшей. Чему я вовсе не удивилась. Мастера перекладывать свою ответственность на других людей никогда не любят признавать свои ошибки, находя для оправданий любые причины. Секретарь Бурова не была исключением, я ей не слишком нравилась, но оснований для таких чувств не находилось. Разве я ее чем-то обидела? Всего-то отстояла свои границы, на что имела полное право.

– И как же ты будешь определять, какие письма заслуживают быть удаленными, а какие нет? – спросила ехидно она.

– Это станет понятно, когда я увижу, что именно в спаме осталось, – ответила ей. – До того момента, как вы перенесете отобранные письма в основной раздел. Но и даже там будут видны отправители.

– У нас в офисе кофе заканчивается, – процедила она, сменив тему. – Сахар, молоко, крекеры тоже надо проверить. И канцелярские. Узнать у всех, что кому надо. Или скажешь, что это я тоже делать должна?

– Могу узнать, заказать, конечно. Просто дайте мне список поставщиков или сайты.

– В черном блокноте, – опять сменила тон Андреевна, показав на книжку, стоявшую в держателе для документов, и уже елейно продолжила: – Надеюсь, ты с этим самостоятельно справишься. А то здесь много любителей дергать меня по пустякам. Вечно лезут с вопросами. Глупыми.

– И что для вас является дерганием по пустякам? Хочу понять, в какой момент ваши коллеги становятся глупыми.

Моя дружелюбная улыбка ввела Андреевну в ступор. Она сначала задумалась, а когда поняла смыслы, заложенные в моих словах, то раздула ноздри и подчеркнуто-уважительно фыркнула:

– Занимайтесь делами. Мне некогда.

Ахах, дошло! Пренебрежение к другим людям может вылиться и в подобный конфуз. Ответить на подобное нечего, только если не хочешь еще сильнее себя закопать. Я еле удержалась от смеха, а что касается кофе, продуктов, то не обязательно спрашивать сколько и чего заказать. Для этого достаточно попасть на кухню, оценить остатки, а затем на сайтах посмотреть, что и сколько раньше заказывали. Но даже если не найду информацию, то всегда есть отчет в бухгалтерии, где содержатся чеки и суммы. Если Андреевна и рассчитывала своим поручением устроить мне испытание, то тут она просчиталась. То же и с канцелярией. Главное, уточнить у коллег, что нужно каждому из них дополнительно к основному заказу. Организационная деятельность меня никогда не пугала, в ней я чувствовала себя как рыба в воде.

Другой вопрос – Шурзина Алия. Тайна покрытая мраком, шлейф опасности смерти, щекочущий нервы любого, кто соприкоснется с историей. Я искренне сопереживала этой молодой женщине с детьми, особенно после приятного и спокойного знакомства в парке.

Поэтому первым делом я отправилась к Петровиченко. Во-первых, с Аленой мне нравилось общаться, во-вторых, хотелось знать о результатах знакомства, изменилось ли что-то на графиках эмоций. В-третьих, о, да, канцелярия! Даже о таких мелочах не следует забывать.

В дверь кабинета на этот раз я постучала, а затем тихо вошла. Алена оторвалась от компьютера, и на её лице я увидела настоящую гримасу страдания, смешанную с непониманием.

– Что случилось?

– Шурзина. У нас проблемы.

Слова Алены ввели меня в легкий ступор, заставив замереть возле дверей для осмысления. Её вердикт разнился с моими ожиданиями, с радостью, что знакомство состоялось, и Алия взяла визитку. Шансы выросли на благополучный исход и вдруг… проблемы. Я до последнего надеялась, что никакого отката не будет, что Буров ошибся. Но, как бы не так.

– Алена?

– Не понимаю, – произнесла она, глядя на меня как на человека, у которого хотят найти поддержку. – Только утром все было в порядке. Стал тусклым видеоряд, эмоции Алии успокоились. Все будто стало налаживаться и вдруг… Все изменилось за каких-то полчаса. Стало намного хуже. Я не понимаю.

– Что случилось? Чем я могу вам помочь?

– Сама посмотри... Посмотрите.

– Можно и на «ты», – поддержала я переход. – Мне так будет приятнее. И проще.

Приглашением Алены я незамедлительно воспользовалась и через несколько минут сидела рядом с ней с таким же каменным мрачным лицом. То, что я увидела, (а увидела я ни много ни мало, но запись будущего самоубийства, пусть и несколько размытую), впечатлило не на шутку. Как впечатлили эмоции Алии, превратившие экран монитора в буйство красных и тёмно-серых оттенков. Я не хотела верить глазам, но правда жгла каленым железом. Буров был прав. Откат случился, и я, по его словам, оказалась виновницей перемен. Под ложечкой засосало от возникшей тревоги.

– Утром Алия была нормальной, мы познакомились, заговорила я. – Прошло с момента нашего знакомства… два часа. Почти три. Не понимаю.

– Что-то произошло.

– Откат. Так сказал Михаил. Утром.

– Что за откат?

– Я была в надпространстве.

Потом я рассказала Алене о своей медитации и о том, что там натворила. Еще об утренней беседе с начальством, о поездке к дому Алии, встрече в сквере, знакомстве. Алена внимательно слушала, и я не видела ни осуждения, ни недовольства на ее лице. Она думала. Заговорила позже.

– То, что вы познакомились, это чудесно, – произнесла она. – Визитка тоже хорошо. Теперь у Алии есть прямой выход на бюро. К тебе. Может, и позвонит. Это существенно упростит нам работу. Чтобы вытащить ее из лап аята, нужно решить проблемы в реальности. Какими могут быть причины трагедии? Ведь Алия выбросится из окна своей квартиры. Первая – Алие и детям причинят зло. Вторая – помутнение рассудка. Например, у Шурзиной разовьется шизофрения. Третья – Алия окажется в безвыходном положении, уверует, что не с кем оставить детей. Ну или не захочет их оставлять. Любая из версий плохая и требует тщательной проработки.

– Синяк на руке, который увидел Максим. Может быть, Тимур ее бьет. А что если он виновник?

– Ничего нельзя исключать, – неожиданно согласилась Алена. – Глеб выяснил, что Шурзин Тимур служит в аэропорту на досмотре. Проверяет ручную кладь и багаж пассажиров. Работа ответственная, требует внимательности, выдержки. Силы, быстроты реакции, определенной доли бесстрашия, потому что в каждом из проходящих проверку может скрываться преступник.

– Значит ли, что ее муж не абьюзер?

– Нет, это ровным счетом ничего не значит. Мы еще многого не знаем.

Получив нужную мне информацию, в том числе просьбу заказать пару новых тетрадей, я отправилась дальше. В кабинет к Глебу и Ирине Мелких я зашла без четверти три. Ирины не было, Глеб же откинулся в кресле и удовлетворенно потер руки. Счастливая улыбка так осветила его лицо, что я не удержалась и улыбнулась в ответ. Меня рады видеть? Забавно.

– Минута в минуту, – произнес он.

– Что «минута в минуту»?

– Зашла ко мне, как я с прогнозировал.

– Ты знал, когда я приду? Откуда?

– Я умею прогнозировать будущее, – подтвердил Глеб. – Вероятность, что ты придешь ко мне без четырнадцать сорок пять составляла девяносто процентов.

– То есть десять процентов на ошибку?

– Ты бы чуть задержалась. Минут на десять.

– Тебе что-то нужно из канцелярии?

– Нет. Но что-то нужно тебе. Вопрос. Что-то тебя очень волнует.

– Всё-то ты знаешь.

Я улыбнулась. Приятное спокойствие, легкость Глеба передавались на расстоянии, выливаясь в непринужденность в общении. С ним, кажется, можно говорить обо всем. Такой важный, необходимый друг, к которому обращаешься по любому поводу, чтобы обсудить… любую тему. Посмеяться, поплакаться в жилетку и снова над всем посмеяться.

– В бюро я Говорящий Оракул, – наигранно-важным тоном произнес он и театрально продолжил: – Итак, я слушаю вас, уважаемая Василиса Прекрасная! Вопрошайте же!

Чуть-чуть не прыснула от смеха от такого представления, удержало пронзительное желание узнать, когда позвонит Алия. Если Глеб знал, когда я приду, то он вполне способен ответить на более важный вопрос:

– Шурзина. Я ей сегодня визитку оставила. Когда она мне позвонит? Или напишет?

– Минуточку, леди…

Глеб переключился от созерцания моей персоны на свой компьютер, что-то там сосредоточенно колдовал, не забывая время от времени делать пассы руками. Я тихонько хихикала, вспоминая циркового фокусника, и представляла коллегу в черном цилиндре и фраке. Рыжие вихры, выбивающиеся из-под головного убора, курносый нос, белые перчатки, голуби и разноцветные платки замечательно дополнили бы образ. Еще терпеливо ждала результата, пока не услышала то, от чего по спине пробежал холодок:

– Вероятность звонка в ближайшие две недели составляет десять процентов. Вероятность того, что напишет… Менее одного.

– А потом?

– А потом… выбросится из окна с вероятностью девяносто девять процентов.

Глеб произнес это будничным, спокойным тоном, как вдруг осознал, что сказал, быстро посмотрел на меня растерянно, взглядом полным неверия в собственный жуткий прогноз. Кажется, мы думали одинаково, поэтому не говоря ни слова больше, он снова погрузился в расчеты, что-то там щелкал мышью, печатал, сопел и хмурился, поглощенный процессом, а когда, наконец, оторвался, то оказался расстроенным:

– Ошибки нет. Десять процентов – это очень и очень мало. Это никогда, Василиса.

– Может быть, что-то случилось?

– Это мне неизвестно. Мне жаль, – сказал Глеб. – Обращай внимание на знаки. Если Вселенной угодно тебе сообщить о чем-то, что можно и нужно изменить, она подскажет. Обязательно подскажет. Инструменты есть у всех, но не все ими правильно пользуются.

Ответ Глеба сильно огорчил и меня. Вероятность связаться с Алией почти нулевая, нужно ловить какие-то знаки, чтобы понять, как действовать дальше. И как эти знаки ловить? Я ведь не на рыбалке, на намеки информационного поля раньше вообще никакого внимания не обращала. Мне катастрофически не хватало веры, зато скептичности было в избытке. Кроме, пожалуй, в одном. Не получалось подвергнуть сомнениям неутешительный прогноз по клиентке. Таким уж точно не шутят. Это не веселая развлекательная игра и не проверка, не учеба меня как стажера.

– А твои прогнозы как работают?

– Это астрологическая модифицированная программа с дополнительными опциями, рассчитывающая вероятности наступления событий в процентах и моделирование вариантов будущего за счет изменения поведения человека в сфере его активных планет. Там все сложно, поверь.

– Конечно, я все поняла, – невесело разворчалась я. – Надежда в хлам, проблема усугубилась, усилия оказались бесполезными. Я должна что-то делать дальше. Ну и знаки искать.

Глеб приподнял брови с улыбкой, мол, ничего не поделаешь. Поблагодарив его за помощь, я покинула кабинет и приступила к проверке почты. Открыла браузер и в правом углу вылетел рекламный баннер: «Печать визиток быстро и качественно», еще чуть ниже «Если вы потеряли вещь, обращайтесь в бюро находок». Еще ниже женская грудь в красивом нижнем белье.

На грудь я засмотрелась. Никогда не было такой у меня. Идеальная троечка, аккуратная. А потом приступила к письмам, проверяя, кто их написал. Из нового я нашла приглашения на ретриты, семинары, различные тренинги и курсы по психологии и эзотерике, немного мусора, не имеющего никакого отношения к деятельности бюро, пара рекламных предложений для покупки новых компьютерных программ, как выяснилось, астрологических для моделирования вероятности. Это открытие повергло меня в мягкий ступор. Выходит, бюро не единственное в этом мире способное что-то менять? Есть еще организации, которые не только меняют, но даже делают программное обеспечение для таких как Буров, Алена и Глеб?

А еще… Вдруг поняла нечто важное. Знаки! Они работают, да.

– Мне нужен телефон Бурова, – обратилась я к Андреевне, сидевшей напротив меня.

– Его не следует беспокоить по пустякам.

– Вы хотите лично у Михаила узнать насколько важным будет для бюро мой звонок?

Я была категоричной и этого не скрывала. Когда необходимо проявить жесткость характера, чтобы получить желаемое или защитить собственные интересы, жесткость проявлять необходимо. И Андреевне пришлось уступить. Спустя несколько минут я набирала номер из троек и семерок, чтобы услышать начальство.

– Говорите, Василиса.

– У Алии больше нет визитки, она не сможет нам позвонить.

– И что?

Сухой безразличный тон, которым был задан вопрос, заставил меня поморщиться. Мне были не рады, даже дело Шурзиной оказалось не важным, а какой-то пустышкой. Теперь стала понятна ухмылка Елизаветы, с которой она передавала бумажку с контактными данными шефа. Тем не менее, сдаваться я не собиралась.

– Завтра хочу взять Бракса и гулять с ним столько, сколько потребуется, чтобы встретиться с Алией еще раз.

– Не нужно столько гулять, – с ленцой отказал Буров, смягчился. – Алия завтра утром поведет детей на кружок и у нее будет свободного времени час. Даже два. Точное время и адрес скину позже. Там ее и поймаешь.

– Спасибо, Михаил, – произнесла я в мобильный, уже слыша гудки.

Буров сбросил связь, едва завершив предложение. Что ж. Это супер! Я снова почувствовала прилив сил и бодрости, в очередной раз удивившись способности шефа знать наперед о людях, с которыми он работал. Клиентах, сотрудниках. По всей вероятности, Михаил был отличным телепатом или провидцем. А может и тем, и другим. Человек паранормальных способностей, по-другому не скажешь.

Остаток дня я занималась рутиной. Заказала кофе, сахар, молоко в офис, а еще канцелярию, уточнив у отсутствующих коллег в мессенджере, что им необходимо. А еще пребывала в ожидании сообщения шефа.