Текст книги "Голливудский Раджа. Луис Мейер"

Автор книги: Елена Мищенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

РОЖДЕНИЕ MGM

В начале двадцатых годов ключевую роль в киноиндустрии по-прежнему играли дистрибьютеры. От них зависел кассовый успех того или иного фильма. Самым могущественным из этих «акул кинобизнеса» был Маркус Лоув. Ему принадлежала огромная сеть кинотеатров по всей стране. В 1923 году он «стоил» 23 миллиона долларов, что было неслыханной суммой. Это был невысокий человек, с узкими плечами, впалой грудью, редеющими волосами, недостаток которых он пытался компенсировать длинными моржовыми усами. Так же как и Талберг, он страдал от сердечной недостаточности. Маркус был трудоголиком. Он проглатывал еду, поставив тарелку на кипу финансовых отчетов.

Компания Мейера Metro сбывала ему свою продукцию. Однако требования к кино росли с каждым годом, зрители жаждали все новых, более совершенных фильмов, и Лоув подумывал о том, как бы улучшить качество «мувис», как взять контроль над всей кинопродукцией. Посоветовавшись с юристами, он пришел к выводу: нужно объединить существующие крупные компании в одну, еще более могущественную. Кандидатами были Сэм Голдуин и Луис Мейер. Кто может возглавить альянс? После долгих обсуждений с членами совета директоров было решено отдать бразды правления Луису Мейеру, который зарекомендовал себя как сильный руководитель. Лоув положил Мейеру зарплату полторы тысячи в неделю, Талбергу – 650 долларов плюс оба получали всевозможные проценты от продажи картин, акций. Было принято решение разместить студию в Culver City, там где находилась Goldwyn Studio. Место было престижное, отлично оборудованное, со всеми надлежащими службами.

Название новому предприятию было выбрано без труда: Metro-Goldwyn-Mayer Studio или, как оно именуется по сию пору – MGM. Остался прежним и фирменный знак, каким его выбрал Сэм Голдуин: львиная голова, помещенная в круг с латинской надписью: «Ars Gratia Artis», что означало «Искусство ради Искусства».

Три года спустя Мейер поменял фирменный знак. С этой целью были сделаны съемки рычащих львов, а потом смонтированы так, что получился один, весьма устрашающий хищник.

Обязанностей у новой администрации, согласно заключенному договору, было немало. Среди них – производить не менее 15 фильмов в год, увеличить штат студии до нескольких тысяч, работать над новыми сценариями, выбирать для них режиссеров, словом – работы было огромное количество, и Мейер с Талбергом были в восторге. Открылись новые горизонты, к которым Л. Б. устремился с характерным для него энтузиазмом.

26 апреля 1924 года состоялось торжественное открытие Metro-Goldwyn-Mayer Studio. Это было потрясающее зрелище. Было все: парад длинноногих герлс, военноморской духовой оркестр, начищенные трубы сверкали на весеннем солнце, соперничая с ослепительными улыбками старлеток, в небе кружили дирижабли, был салют, фейерверк, горы еды, пива, фруктов и мороженого, телеграммы от знаменитостей и президента Америки Кулиджа.

Луису Мейеру вручили огромный золотой ключ от студии. В ответной краткой, но прочувствованной речи, он поблагодарил за выраженное доверие и заверил, что не пожалеет ничего для того, чтоб его оправдать. Он говорил не по бумажке, а от всего сердца. Торжественное открытие закончилось банкетом. А на следующий день в шесть часов утра Мейер был в своем рабочем кабинете.

Аббревиатура MGM вскоре стала мишенью для насмешек. Чаще всего ее расшифровывали как Mayer’s – Ganz-Mishpochen, в переводе с идиш означавшее: «Большое семейство Мейера». В этой, не обидной и даже льстящей самолюбию Мейера, шутке, была большая доля правды. Он рассматривал MGM как свою семью, в которой он был отцом, лидером. Об этом он уведомлял всех своих вновь нанятых сотрудников. Часто он бывал деспотичен, несправедлив, но, со свойственной ему эмоциональностью, вдруг начинал осыпать счастливчика царскими милостями.

Тем временем студия, ведомая железной рукой Талберга, завершила работу над эпопеей «Бен-Гурион». Премьера, состоявшаяся 30 декабря 1925 года, завершилась ошеломительным успехом. Фильм потрясает и сегодня. Трудно представить, что такие сложные съемки были сделаны в двадцатых годах прошлого столетия. Режиссер Фред Нибло, используя мегафоны, руководил тысячами людей, изображавших бедуинов, римлян, египтян. Были также задействованы войска, которыми командовали профессиональные военные. Сотни километров проводов были подведены к кинокамерам, В небе кружили аэропланы, в съемках участвовало пятьдесят лошадей, верблюды, прочие животные. Словом – был воссоздан древний мир во всем его многообразии. Публика высоко оценила работу, премьера фильма вызвала восторженные отклики. Показ прерывался аплодисментами. В конце весь огромный зал аплодировал стоя. Наутро все газеты вышли с восторженными отзывами. Успех «Бен Гуриона» укрепил веру Маркуса Лоува в Мейера и выдвинул режиссера Фреда Нибло в авангард.

Мейер, ратуя за то, чтобы его киносемья была самой мощной, привлекал к сотрудничеству лучших актеров. С этой целью он и его сотрудники путешествовали по Европе, внимательно следили за выходом новых фильмов, приглашая к себе европейских кинозвезд. Благодаря этой политике в Голливуде появились Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Ингрид Бергман и другие, не менее известные имена.

Знаменитая Грета Гарбо доставляла немало хлопот Мейеру. Она была приглашена для участия в фильме «Плоть и Дьявол», где ее партнером был Джон Гилберт. Две звезды впервые встретились на репетиции. Гилберт подошел к Гарбо и, в присущей ему американской свободной манере, сказал: «Хелло, Грета», на что она ледяным голосом ответила: «Меня зовут мисс Гарбо».

Спустя довольно короткое время их партнерство на съемочной площадке переросло в бурный любовный роман. Оба не делали секрета из их отношений, и это осложняло процесс работы над фильмом. Звезда была невероятно капризна, это сказывалось на работе, но прервать съемку Мейер не мог, – Грете Гарбо позволялось все. Ее участие в фильме приносило большие доходы. Однако настал день, когда терпению Л. Б. пришел конец.

Забыв о своем правиле никогда не выражаться нецензурно в присутствии дам, он, разозлившись, подбежал к Гилберту, схватил его за плечи, изо всей силы развернул его к себе лицом и воскликнул: «Почему ты только думаешь о том, как бы спать с Гарбо, почему ты не женишься?» Очевидцы утверждают, что он выразился намного сильнее. Гилберт был потрясен. Он схватил Мейера за шею и начал его душить. Прежде чем кто-либо его остановил, он затащил Мейера в туалетную комнату и швырнул на мраморный пол. Мейер закричал, от его очков остались осколки.

Оправившись от первого шока, люди бросились их разнимать. Мейер все еще чувствовал сильные пальцы Гилберта на своей шее. Он кричал: «Ты – покойник! Я тебя уничтожу, даже если мне это будет стоить миллион долларов!» «Тебе это будет стоить миллион миллионов!» – кричал в ответ Гилберт.

С трудом удалось успокоить обоих, дать большие взятки репортерам, чтобы эпизод не просочился в газеты. Тем не менее, роман Гарбо и Гилберта продолжался. Закончилось это тем, что Гилберт, в конце концов, попал в тюрьму. После очередной ссоры с Гарбо, он, напившись, ехал к ней домой в Санта Монику.

Приехав среди ночи, начал стучать в дверь, рваться в дом, буянить, потом, поняв, что ему не открывают, начал взбираться по водосточной трубе к окну ее спальни, однако не удержался и упал со второго этажа на траву. Он не разбился, но прибывшая полиция арестовала его и препроводила в тюрьму. Мейер уплатил полагающуюся сумму штрафа, и Гилберт был освобожден.

АМЕРИКАНСКИЕ КИНОАКАДЕМИКИ

Золотая статуэтка Оскара давно стала символом успеха, своеобразным знаком качества в кинематографе. В борьбу за него включились кинематографисты всего мира. Вручение премии превратилось в мировое событие. Получение почетной премии Американской Киноакадемии открывает большие возможности для ее обладателей, делая их звездами первой величины мировой элиты.

Когда на ковровую дорожку победителей выходят кинозвезды, продюссеры, нужно вспомнить о человеке, благодаря которому проведение церемонии Оскара стало возможным – о Луисе Б. Мейере.

В 1927-м году кинопроизводство достигло огромных размеров, превратившись в хорошо отлаженный технический процесс, в прибыльный разветвленный бизнес, в котором было задействовано множество людей различных профессий. Встали на ноги крупные кино-компании такие как MGM, 20th Century Fox, Universals, Warner Bros., Paramount, United Artists, Walt Disney.

Выпускалось огромное количество фильмов, кинорынок был насыщен. Возникла необходимость в профессиональной оценке качества кинопродукции. Этим занимались время от времени обозреватели газет, начинавший формироваться к тому времени цех кинокритиков.

Луис Мейер давно обдумывал идею создания профессиональной группы, в которую бы входили знаменитые кинорежиссеры, актеры, сценаристы, представители всех кинопрофессий. Им, а не случайным людям, должна быть доверена честь оценки кинофильмов. Над названием объединения он думал долго, советуясь с Талбергом, с Фредом Нибло, Дугласом Фербенксом. В начале января 1927 года идея окончательно созрела, было решено основать Academy of Motion Picture Arts and Sciences – Американскую Академию Кинематографических Искусств и Науки. Для обсуждения этой идеи Мейер пригласил к себе в Санта Монику крупных режиссеров и продюссеров – Конрада Нагеля и Фреда Нибло.

Л. Б. изложил им свои мысли. Цель создания Академии – поощрение кинематографистов за заслуги и выдающийся вклад в развитие киноискусства и науки. Мейер предложил, чтобы каждый год вручались премии Академии. Уж если Луис Мейер чего-нибудь хотел, он этого добивался. Так случилось и с идеей создания Академии. Благодаря упорству и целеустремленности Л. Б. уже 11 января 1927 года в отеле «Ambassador» Лос-Анджелеса собрались 36 человек (представители крупнейших киностудий), чтобы заслушать сообщение Дугласа Фербенкса о создании Американской Академии Кинематографических Искусств и Науки. Собравшиеся одобрили предложенный проект и стали, по существу, первыми официальными учредителями Академии.

В середине марта 1927 года были назначены первые официальные должностные лица Академии. Дуглас Фербенкс – президент, Фред Нибло – вице-президент, Майкл Леви – казначей, Фредерик Вудс – секретарь.

Дела пошли, как всегда у Мейера, быстро. 11 мая он приветствовал пятьсот ведущих представителей киноиндустрии на банкете в Biltmore Hotel в центре Лос-Анджелеса. Мейер изложил им программу и концепцию создания Академии. Его речь произвела огромное впечатление на присутствующих, вызвав овацию, – ему аплодировали стоя.

В конце банкета каждый из участников сделал пожертвование (100 долларов) на деятельность Академии. На первых порах Академия состояла из нескольких профессиональных групп, каждая из которых была представлена равным количеством в совете директоров. Главными были секции: продюcсерская, актерская, режиссерская, сценарная, техническая. Был назначен первый комитет по присуждению премий. В течение года, вплоть до 1928, шло обсуждение процедуры присуждения наград. Сначала этому не уделяли должного внимания – существовало огромное количество организационных проблем: создание библиотеки, поиск помещений, поэтому лишь в мае приняли решение об учреждении 12 премий по различным категориям. За годы существования Академии количество категорий принципиально не изменилось. Со временем функции Академии значительно расширились. Была собрана огромная библиотека, чтобы облегчить кастинг, раз в три месяца публиковались сведения об актерах, а также решались спорные вопросы с различными профсоюзами, вопросы труда, оплаты.

Сразу же после создания Академии Киноискусств началось обсуждение необходимости вручения награды за достижения в деле кинопроизводства. Нужен был вещественный символ, который можно было бы вручить победителям. Его создали художественный директор MGM Седрик Гиббонс и скульптор Джордж Стэнли. Это была небольшая, – около 34 сантиметров высотой, – фигурка рыцаря с мечом в руке, стоящего на кинобобине с пятью спицами, символизирующего пять кинопрофессий: актеры, сценаристы, режиссеры, продюссеры и техники. Пьедестал был изготовлен помощником Седрика – Фредериком Хоупом.

Никто с уверенностью не может сказать, откуда взялось само название статуэтки «Оскар». Наиболее распространенная версия гласит, что когда библиотекарь Киноакадемии Маргарет Херрик увидела статуэтку, она воскликнула: «Это же вылитый мой дядюшка Оскар!» В 1934 году журналист Сидней Сокольски, пишущий о Голливуде, начал использовать это имя в своих очерках. Имя прижилось, и его начали использовать вполне официально. Но это все случилось намного позже, а тогда, 16 мая 1929 года в Hollywood Roosevelt Hotel состоялась первая церемония награждения Академии.

Первые специальные награды получили компания Warner Bros. за первую звуковую картину «Певец из джаза», а также Чарли Чаплин за создание и участие в фильме «Цирк». Приз за «исключительную картину» достался фильму «Крылья», в которой два военных пилота боролись за сердце актрисы Клары Бау.

Обстановка была торжественная, зал был богато убран, его освещали китайские фонари, на каждом столике горели свечи, конфеты были сделаны в форме только что созданной золотой статуэтки Оскара. Луис Мейер и Маргарет открыли бал. Конечно, с каждым годом церемония вручения призов Академии становилась все более торжественной, появился известный голливудский шик, или, как его назвали впоследствии – glamour.

«Ревущие двадцатые» годы подходили к концу, заканчивалась эпоха джаза, роскошных авто, маленьких шляпок, яркого макияжа у женщин, идеальных проборов у мужчин. Последний, 1929-й год, стал «началом конца».

Американская пресса писала: «Вы могли говорить о чем угодно: о новом романе Хемингуэя или Скотта Фитцджеральда, о фордовском автомобиле или о новой подружке, разговор, в конце концов, всегда сворачивал на одну тему: биржа. Тут же все становились серьезными. Никогда – ни до, ни после не производилось столько биржевых махинаций, люди становились богатыми и разорялись буквально на глазах».

Компания Fox не смогла выдержать биржевого краха и после многочисленных переговоров, диспутов, консультаций с адвокатами, объявила себя банкротом. Наступило время Великой Депрессии. На улицах вытянулись очереди за хлебом и бесплатным супом, большие бизнесы превратились в руины, однако MGM выдержала непогоду, более того, вышла из кризиса с прибылью в 15 миллионов долларов.

Мейер, будучи бизнесменом от рождения, не брезговал никакими видами бизнеса, даже буттлегерством, торговлей едой – пресловутыми цыплятами и продажей мебели. «Бизнес есть бизнес», – говорил он и не упускал малейшей возможности заработать.

Мейер не мог позволить себе расслабиться, – у него было слишком много ответственности. Главным источником неприятностей были кинозвезды. Грета Гарбо была постоянной головной болью. Ее легендарная красота, гипнотическое обаяние не позволяли прекратить контракт, она находилась в постоянных конфликтах с режиссерами, актерами, техниками. Осложнились отношения Мейера и с Ирвингом Талбергом. Его продюcсерский талант вызывал черную зависть у Л. Б., но он понимал, что Талберг – главный козырь MGM, поэтому мирился с его присутствием.

Талберг был влюблен в ведущую актрису студии Норму Шерер, что вызывало немалую зависть у других звезд, которые обвиняли ее в том, что она хочет «скрутить босса». Даже когда они поженились, ситуация мало изменилась. Луис Мейер тоже не отказывал себе в плотских утехах, заводя романы с актрисами, не пропуская хорошеньких старлеток и хористок.

Маргарет спокойно реагировала на его увлечения, полностью посвятив себя семье. Дочери собирались выйти замуж, Эдит, старшая, была влюблена в 27– летнего Уильяма Гоеца, кинопродюсера. Случайная встреча завершилась свадьбой. Это была любовь с первого взгляда. Отец не возражал – он отлично знал молодого человека, его семью. Правда, его несколько шокировали анекдоты, которые Уильям рассказывал во время первого семейного обеда, но Эдит возразила, приведя неоспоримый довод: «кто выходит замуж – ты или я?» Луис ответил: «Поступай как знаешь».

Свадьба, которая состоялась 19 марта, была невиданной по роскоши и красоте. Все было доведено до совершенства: наряд невесты, заказанный у модного дизайнера, убранство зала, подарки гостей, среди которых были самые знаменитые звезды. Даже президент Америки Гувер, с которым Луис подружился еще до вступления его в эту высокую должность, прислал молодым потрясающую серебряную вазу. Сестра Ирэн была вне себя от зависти. Она кисло улыбалась в своем желтом платье, держа букет желтых роз. Но ей не пришлось долго ждать – Дэвид Селзник, который был одним из ведущих продюссеров MGM, приготовил сюрприз семейству Мейер.

Буквально сразу же после свадьбы Эдит он вошел в кабинет к Мейеру и объявил, что 29-го апреля состоится свадьба его и Ирэн. Луис был взбешен, он терпеть не мог, когда что-то происходило без его ведома или согласия. Как они могли так поступить и поставить его перед фактом? Дэвид выдержал атаку гнева и ответил, что он – мужчина и не может обходиться без женщин. Этот довод, как оказалось, возымел решающее действие. Мейер остыл и дал согласие.

Свадьба Ирэн и Дэвида была намного скромнее. Предлогом был семейный траур – недавно умер Джейкоб Мейер, отец Луиса. После праздничного ужина молодые отправились в свадебное путешествие в Европу, посетив Англию и Францию. Ирэн вспоминает в своей автобиографической книге о том, что она была разочарована мужем, свадьбой, и не раз, отправляясь на одинокие прогулки по берегу океана, обдумывала – не совершила ли она роковой ошибки. Предчувствия ее не обманули, – она не была счастлива в браке с Дэвидом.

Да и кто из служивших этому монстру – Голливуду – мог похвастаться спокойной и безмятежной жизнью?

ЖЕНЩИНЫ И «ГОЛЛИВУДСКИЙ РАДЖА»

Женщины играли в жизни Мейера особую роль Он их любил, относясь трепетно ко всему, что их окружало: тонкие и возбуждающие запахи, красивая одежда, мелодичные или слегка хрипловатые голоса. Мейер был большим знатоком женщин, ценителем их красоты. Конечно, у него постоянно случались небольшие романы и интрижки на стороне, но чтобы влюбиться до самозабвения – нет уж, – Луис всегда знал меру и мог вовремя остановиться.

Играя роль строгого, но справедливого отца для актеров, Мейер, прежде всего, провозглашал высокие моральные идеалы. В контрактах актеров было записано, что им запрещено вступать в интимные отношения. В фильмах специальные консультанты всегда следили за тем, чтобы поцелуй не длился долее трех секунд. Мейер всегда говорил: «Я выпускаю такие фильмы, которые не стыдно будет показать моим девочкам».

Но это был типичный образец двойной морали. В Голливуде процветала запретная любовь, супружеские измены считались нормой жизни, пьянки, дебоши, оргии следовали одна за другой. Главное – чтобы все оставалось «в семье», не выходило за пределы студии, не проникало в прессу.

В течение долгих лет партнером Мейера был бизнесмен, киноделец Б. П. Шульберг. Он и его прелестная жена Аделин в течение многих лет дружили с Мейерами. Семьи обменивались визитами, проводили совместные уик-энды.

Луис боялся признаться самому себе, но он давно был влюблен в Аделин. Ее тип красоты нельзя было назвать классическим, но в ней был жизненный драйв, она всегда была центром любой компании, заразительный смех и острые замечания выделяли ее из окружения. Впервые у Л. Б. начался настоящий любовный роман с тайными свиданиями, любовным томлением, шифрованными записками и всем, что полагается в таких случаях. Грехопадение случилось в его огромном кабинете, когда Аделин пришла решать деловые вопросы.

Она вошла к нему, элегантная, пахнущая свежими резкими духами Герлен, и Мейер поднялся к ней навстречу, протягивая в приветствии обе руки. Он повел ее к гигантскому кожаному дивану, сел рядом и, к ее удивлению, заключил в объятия.

Он целовал плечи Аделин, руки, грудь. Затем он расплакался – неотразимый испытанный трюк – встал на колени. Он, стареющий Ромео с круглым брюшком, просил ее сжалиться над ним. «Ты не имеешь права так поступать с Маргарет!» – воскликнула Аделин. «Мы давно не спим вместе, – спокойно сказал Мейер, перестав плакать. Будь моей, и я подниму тебя до небес! Король Луис и королева Аделина будут править Голливудом!»

Знойный роман не помешал, однако, Мейеру обращать свое внимание и на других женщин, благо, претенденток было достаточно. Остается лишь удивляться неиссякаемой энергии Л. Б., который находился в вихре событий, общественных мероприятий. Случалось так, что утром одного и того же дня его вызывали для судебного разбирательства, а вечером ему вручали награды за общественную деятельность. Он произносил пламенные речи, постоянно находился на совещаниях, обсуждая с каждым главой департамента студии его проблемы. Он не упускал случая «поухаживать» за хорошенькими актрисами и старлетками. Как вспоминала впоследствии его верный секретарь Ида Коверман, «на знаменитом диване в его кабинете побывали все звезды Голливуда».

Начавшись столь бурно, роман с Аделин стал постепенно угасать, и внимание Мейера привлекла актриса Эстер Рэлстон. Мейер предложил ей для начала 750 долларов в неделю и пообещал, что она будет играть вместе с Кларком Гейблом.

Мейер распорядился отослать ее фотографии в прессу, сделав то, что впоследствии стало называться «раскруткой». Он пригласил Эстер на один из приемов, намереваясь ускользнуть с ней до окончания бала. Почувствовав это, Эстер после того, как Л. Б. ей шепнул: «Давай вместе исчезнем!» попросила своих друзей сесть к ней в машину. Она ничего не сказала об этом Л. Б. и, когда ее шофер открыл дверцу, Мейер, к своему ужасу, увидал в машине своих сотрудников. На следующее утро он вызвал Эстер к себе в кабинет, и набросился на нее со словами: «Ты думаешь, что ты очень умная? Обманула самого Мейера? Так знай, что я могу иметь любую кинозвезду, назови кого угодно, и Джоэн Кроуфорд, и…» Эстер не дала ему завершить эту тираду, молча поднялась со стула, и сказала: «Наверное, вы можете иметь кого угодно, но только не Эстер Рэлстон».

Мейер кричал на нее, грозя тем, что разорвет контракт, и она не будет работать на студии. Так и произошло впоследствии, однако, спустя несколько месяцев, она вернулась, и Л. Б. больше не касался этой темы.

Его влюбленности всегды были бурными, он, как рассказывают, предлагал дамам своего сердца миллионы лишь за то, чтобы они вышли за него замуж. Не все из них поступали благородно, большинство использовали его щедрость и восторженность. Его сердце множество раз переживало приступы влюбленности. Он предлагал пять миллионов долларов Джин Ховард, если она выйдет за него замуж. Джин поделилась этой новостью со своей приятельницей, а та дала ей совет: «почему бы и нет? Выйди за него замуж, побудешь пару лет миссис Мейер, зато обеспечишь себя на всю жизнь». Этот диалог услышал один из приближенных Л. Б., которого тот послал пригласить обеих дам на ужин. Верный служака донес шефу услышанное, очевидно, добавив некоторые пикантные детали.

Когда приглашенные дамы вошли к нему в номер, Л. Б. был уже в состоянии крайнего нервного возбуждения. Он кричал: «Как ты могла такое сделать? Поступить так низко, цинично?» Он схватил пустой стакан, налил в него виски, осушил залпом и бросился к окну, намереваясь выпрыгнуть. Присутствующие в комнате едва удержали его, в результате борьбы Мейер сломал большой палец.

На следующий день Джин с приятельницей должны были улетать в Лондон. Мейер, который пришел в себя после случившегося, умолял ее забыть о произошедшем, плакал, говорил, что безнадежно влюблен и не представляет дальнейшей жизни без нее. Он был в отчаянии, когда самолет поднялся в воздух. Ему пришлось некоторое время провести в госпитале, где он получал большие дозы успокаивающих лекарств.

В то же время его жена, Маргарет, тоже находилась в American Hospital в Париже, доктора настаивали на ее длительном лечении. Ей стало плохо с сердцем во время деловой поездки в Европу куда она сопровождала своего беспокойного супруга. Она находилась в глубокой депрессии. Поводов было великое множество, но причина была одна – Луис Б. Мейер. Маргарет была прекрасно осведомлена обо всех его любовных увлечениях, о сумасшедших тратах на женщин, она просто уже не могла воспринимать новую информацию. «Мне довольно того, что я знаю», – отвечала она доброхотам, которые стремились рассказать ей о новых похождениях супруга. Знала она и о том, что Мейер нанял частного детектива, который следил за его пассией Джин Ховард. Маргарет была согласна на развод, – ей уже было все равно…