Текст книги "Сказка о двух крылатых (СИ)"

Автор книги: Елена Кулешова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кулешова Елена Анатольевна
Сказка о двух крылатых

СКАЗКА О ДВУХ КРЫЛАТЫХ

(татарская сказка)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Жил-был на свете один батыр. Имени своего он никому не говорил – да и забыли со временем, а в народе прозвали его Тимур, что значит – «железный». Жил батыр один в доме, со своей матерью, и, хотя и близился тридцатый год с тех пор, как он издал первый крик, не спешил привезти домой жену. Очень печалилась его мать, просила: «Приведи любую девушку – слова поперек не скажу. Недолог мой век, хочу хоть перед смертью внуков понянчить, на ноги поставить» Ничего не отвечал батыр матери – уходил из дома, бродил в одиночестве по лесам, смотрел долго на воду... Много девушек встречал он, многие хотели войти в его дом и родить ему сыновей – но ни одна не приглянулась воину.

Однажды мудрый Айбулат, старейшина селения, позвал батыра к себе. – Почему ты не берешь в свой дом жену, о, Тимур? Многие девушки сохнут по тебе. Моя внучка Айсылу, красивая как лунный месяц, не сводит с тебя глаз. Ей пошел шестнадцатый год – чем не подруга тебе?

Погрустнел батыр, глянул в глаза Айбулату:

– Пять лет тому назад, возвращаясь с войны, встретил я девушку на коне. Была она одета как воин, и говорила открыто и смело. Назвалась дева Тахарраг, что означает: "Та, которую желаешь" Недолго проговорили мы с ней... с тех пор даже имени ее я не слышал.

Удивился Айбулат:

– Чем же хороша эта дева, что сражается вместе с батырами? Ни дом вести, ни за скотом смотреть, ни прясть, ни ткать, ни готовить... Ты и сам батыр: тебе нужна жена послушная как шелковая нить, мягкая как масло, белая как снег, полная как луна. Чем нехороша Айсылу?

Рассердился батыр, всё как есть сказал старику:

– Нет в твоей дочери силы, и ни в одной девушке нашего селения. От слабой женщины рождаются слабые дети, а мужья уходят искать счастья в битве и крови врагов. Я уезжаю на поиски Тахарраг.

Сказал так, сел на коня, попрощался с матерью и уехал на закат.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Долго ехал Тимур: устал сам, конь утомился. Решил батыр остановиться на ночлег. Вдруг, смотрит – стоит в степи махонький шатер, рядом коза привязана белая. Подъехал батыр поближе: и вправду, маленькая старушка собирает что-то в траве – сама чёрная, как копыта коня, сморщенная, а одежда на ней белая-белая,и грязь к ней не пристает. Понял батыр, что не простая это старушка, с коня слез, в пояс поклонился:

– Здравствуй, добрая женщина.

Молчит старушка, не отвечает, батыра не видит – всё в траве что-то ищет. Тронул её Тимур за рукав:

– Что потеряла, бабушка, может, помочь найти?

Обернулась старушка – слепая:

– Глаза я потеряла, сынок. Найди мне их, помоги – и я тебе советом помогу. А то совсем ничего не вижу: ни козу подоить, ни вход в шатер найти... Выклевал мне глаза злой ворон Карабек.

– А где искать его?

– Иди по дороге из лошадиных черепов. И своего коня мне оставь – а то и его съест колдун.

– Нет, коня оставить я не могу. Погибнем – так вместе. Жди меня, бабушка...

Поехал батыр дальше, видит – дорога началась, белая, страшная: каждый ряд из пяти лошадиных черепов выложен. Захрапел богатырский конь, на задние ноги приседает, пятится... Слез Тимур с седла, взял верного коня под уздцы и вдоль дороги пошел. Долго ли, коротко ли, а завиднелась вдали огромная юрта: из черного войлока, с двойным пологом. На шестах вокруг конские бунчуки из хвостов развешаны. Пасутся вокруг табуны чёрных коней да вороны летают...

Подошел богатырь к юрте и крикнул громко:

– Есть здесь ворон Карабек? Пусть отдаст то, что ему не принадлежит, а иначе вызываю его на смертный бой!

Вышел из юрты красивый юноша: волосы чёрные как смоль до пояса падают, ремешками перевиты, лицо белое, ясное, глаза решительные:

– Я – Карабек. Чего ты хочешь, батыр из рода человеческого?

– Верни глаза старой женщине, что украл ты, вор-ворон!

– Не женщина то, а убыр-старуха злобная! – исказилось лицо юноши гневом. – Ты сам пришел по дороге из лошадиных черепов. Это она ее вымостила. Долгие сто лет держала меня убыр в заточении. Убивала коней чёрных, быстроногих, съедала, а черепами дорогу выкладывала от моей юрты до своей. Тридцать три черепа ей не хватило, а закончила бы проклятая дорогу – навечно быть бы мне в заточении!

– Кто же спас тебя? – спросил батыр ворона. – Или ты сам хитростью сумел вырваться?

– Сестра моя, Тахарраг, вызволила меня из плена. Но сама попала в силки убыр-старухи, хоть и сильна, и ловка сестра!

– Как простая женщина смогла победить убыр-старуху? – заволновался батыр, услышав им Тахарраг, но вида не подал.

Ворон рассмеялся:

– Не простая она девица, а юха-кыз, дракон в женском обличье!

Побледнел батыр, с лица спал. Ворон это заметил:

– Что с тобой, богатырь? За убыр-старуху хотел на верную смерть пойти, а сестры моей испугался?

Хотел батыр смолчать, да губы сами сказали:

– Люблю я твою сестру, ворон, больше жизни. Отправился я за ней на край света, потому что ни одна другая женщина мне не нужна. Я пойду и спасу её.

– Я бы помог тебе, батыр-тимур, да нельзя покидать мне пастбище: приползут змеи джиланы, убыр-старухи помощники, убьют моих коней. Убьют коней – я силу потеряю. Как последний конь умрёт – тут и мне конец. Вот тебе мой наказ: засыпая, имя моей сестры повторяй. На третий день она тебе явится и скажет, что делать надо. И всю дорогу до темницы мяса тебе есть нельзя. Иначе силу потеряешь.

Указал ворон на север:

– Там остров есть в море, на острове тюрьма, где убыр держит Тахарраг. На берегу моря увидишь ты женщину, волосы расчесывающую. Подари ей вот это зеркальце и этот гребень из чистого золота. Поклонись ей трижды, и молча подарок вручи. Это су-анасы, Водяная Мать, всех водяных родительница. Если ей понравится подарок, она тебе поможет переправиться на остров. Если нет – ничто тебя не спасет.

По дороге обратно встретишь ты белого змея, джилан-падшасы. Он людей любит, зла им не делает. Но остерегайся обидеть хоть одну его дочь, чёрную змею. При чёрных змеях, джиланах, об убыр-старухе не говори, Тахарраг по имени не называй, лицо ей платком узорчатым прикрывай. А зови ты её Райхан: мол, невеста твоя – немая да незрячая, и на лицо уродлива – потому в платке ходит. Всё ли запомнил?

Кивнул батыр, поклонился ворону, подарки для Водяной Матери взял и на север отправился.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

На севере ветра суровые стонут, батыру одежду рвут, за лицо кусают, по глазам бьют. Слезы у Тимура на губах стынут острыми льдинками, грива конская гребнем стоит. А тут и степь кончилась. Задними копытами конь в ковыле стоит, передние – в море мочит. Видит Тимур: сидит на круглом камне женщина, длинные волосы спутанные пальцами расчесывает, песню поет – как собака рычит. Достал батыр зеркальце и гребень золотой, подошел к женщине, поклонился молча и протянул подарок.

– Откуда ты, богатырь? – спрашивает она и улыбается. Собрался уже Тимур ответить, да пригляделся и увидел, что кожа у женщины зеленая, чешуйками покрыта, зубы острые и длинные как шилья, а спины и вовсе нет – насквозь просвечивает. Вспомнил он наказ красавца-ворона, и смолчал. А женщина улыбается страшно, язык черный показывает, довольна. Поманила Тимура ближе, когтистой лапой его руку сжала и в ладонь положила красный камушек, на воробьиное яйцо похожий:

– Кинь его в воду, смелый юноша, покатится он по волнам, а ты сзади иди как по дорожке – да назад не оборачивайся. Обратно так же пойдешь, камень мне отдашь. А за подарок Карабеку спасибо, да и тебе тоже, батыр.

Кинул Тимур камушек в воду, он зашипел и по волнам побежал – а за ним дорожка как лунный луч, прямая да гладкая. Стреножил батыр коня и по дорожке пошел, назад не оглядывается. Вот ступил он на берег острова, подобрал красный камушек, в кошель сунул.

Идет по дороге, видит – стадо овец пасется, все белые, одна – черная. Схватил он было черную овцу за руно, и тут исчезло все стадо. Идет он дальше, видит: дастархан накрытый. Все блюда из золота, а одно серебряное, с пловом. Руку богатырь протянул и хотел было пясть риса взять, и тут же пропало все, как и не было. Пошел Тимур дальше, видит: сидят на поляне девушки, песни поют татарские, тюбетейки бисером вышивают, бусинками унизывают. Загляделся батыр. Вдруг видит: чуть поодаль девушка одна острой саблей рубит шелковый платок. Подбросит, да лезвием дамасским на две, четыре, восемь частей его рассекает. Но только лишь коснется платок земли – сразу целым снова делается.

Засмеялась одна из вышивальщиц:

– О, глупая Тахарраг! Никогда за один раз не разрубить ей платок на сто частей. Никогда ее не выпустит с острова убыр-старуха. А коль скоро опустится от усталости рука Тахарраг, тут-то мы ее, сёстры, и съедим! Говорят, вкусно у дракона мясо, говорят, съешь его и бессмертным станешь!

Захихикали визгливо остальные красавицы, и тут увидел Тимур, что не девушки это вовсе, а змеи-джиланы черные. Сторожат они узницу по приказу убыр-старухи, речами злобными испугать пытаются. Не выдержал батыр, переполнилось сердце его любовью к Тахарраг, обидой и горечью за судьбу ее нелегкую. Вытащил он меч, и срубил змеюкам головы. Распластались по изумрудной траве жирные черные тела, разлилась ручьем вонючая синяя кровь. С криком бросилась к батыру Тахарраг:

– Что наделал ты, неразумный! Бежим, пока море не взбунтовалось и не поглотило остров вместе с нами! Это же дочери джилан-падшасы, и если б не ты, вечно бы он оставался моим и твоим другом!

Бросились они по дорожке красного камня, а сзади волны берег глодают, хоронят тела дочерей джилан-падшасы. А по берегу мечется Водяная Мать, злая, глаза красным горят, зубы точит на Тимура и Тахарраг. Когда осталось до берега три шага, кинулась су-анасы на преступника, да промахнулась: во мгновение ока обратилась юха-кыз в лазурного дракона, схватила батыра в когти и взметнулась в небо. Только зубами с досады клацнула Водяная Мать, пошла и в море утопилась – всё равно ей, мертвой, ничего не сделается.

Долго ли, коротко ли, полетала Тахарраг в поднебесье и рядом с конем опустилась, обличье девы приняла. Хотел ее Тимур на коня посадить, да отказался верный конь ношу такую нести – дракон он дракон и есть, как бы ни выглядел. Достала вечный свой плат Тахарраг, лицо укутала, идет рядом – молчит, ничего не говорит. Много людей повстречалось на пути батыра, и всем говорил он, что ведет домой невесту свою – немую да незрячую, на лицо уродливую, а зовут Райхан.

Жалели люди батыра, да что ж тут поделаешь – сам себе такую долю избрал. Шли они шли, и дошли уже почти до дома Карабека, как тут видят – ползет им навстречу змея, толщиной в коня, длиной – все селение окружить, и то хвост останется. Ползет и кричит от горя, Тимура проклинает.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Увидела Райхан белого змея, джилан-падшасы, пальцы разжала – и упал узорный плат с ее лица. Закричал белый как снег джилан человеческим голосом:

– Эй, дева, не Райхан тебе имя, а Тахарраг! Глаза твои лучатся как звезды, а лицом ты подобна солнцу! Дети мои, джиланы! Берите Тахарраг, ведите ее в моё логово!

Схватил Тимур меч, вздыбил коня вороного:

– Ах, коварный червяк! Клялся ты помогать мне, а сам – убыр-старухе пол подметаешь, за ее котом плошку вылизываешь, да еще тем и хвастаешься! Не отдам тебе невесту мою, лучше сам умру в бою с дочерьми и сыновьями твоими. Плакать тебе по ним долго, да уж лучше так, чем предателю покориться!

Повернулась Тахарраг к своему спасителю, глаза, слез полные, вверх подняла:

– Ты прости меня, спаситель мой. Не могу я быть твоей невестой. Не для себя хочет отобрать меня джилан-падшасы, а отвезти меня к тому, кому я слово дала быть женою. Это чудо из чудес земное: в человеческом обличье – юноша мудрый и отважный, в волшебном – волк белый крылатый, джилану-падшасы племянник родной. Пять лет назад, когда мы с тобой в степи повстречались, он тяжко передо мной провинился. В сердцах прокляла я его, и он, себя не помня, в горе крылья свои отгрыз. Кровью истекая, бросился волк в чащу, а я, в горе великом от предательства его, погнала коня в степь. Чаяла в бою пасть, или замерзнуть в буране – да защитила меня высшая сила и любовь брата моего Карабека... Ты прости меня, храбрый Тимур, не твоя я судьба.

Помутилось у батыра в глазах, дыханье он потерял. Однако же справился с собой и так Тахарраг молвил:

– Будет пусть по слову твоему. Не могу я неволить ту, что мне жизнь спасла, и что для меня ярче солнца, дороже земли татарской, милее матери. Лети к своему суженому, а мне судьба, видно, искать жену среди дочерей человеческих.

Протянул руку, схватил плат узорный, которым Тахарраг лицо прикрывала, за пазуху сунул – развернулся конь, и поскакал в родное селение. Долго ли коротко ли, хоть и притомил Тимур коня, а доскакал до дома. И сразу – к старейшине кинулся:

– Отец, прости меня за слова дерзкие и в дом прими как сына. Стану я Айсылу мужем хорошим, а внукам твоим – отцом.

Усмехнулся Айбулат:

– Неужели теперь нужна тебе не та дева, что мечом врага поражает, а та, что послушна как шелковая нить, мягка словно масло, бела словно снег и прекрасна как луна?

Помрачнел Тимур, встал с колен:

– Прав ты, аксакал. Не избыть мне любви к Тахарраг в сердце своем, не уничтожить память о ней в душе. Пусть найдет себе Айсылу мужа другого, а мне, видно, не жить счастливо на свете этом...

Достал Тимур плат узорный, к губам прижал – и упал замертво. Только из уст его выпорхнула тень, да к солнцу метнулась. И увидел старый Айбулат как кружит над домами большой орел и тут же с ним рядом ворон появился. Сделали они три круга и улетели вдаль. Долго плакала Айсылу на могиле любимого, долго пели грустные песни друзья Тимура. А когда погас в селе последний огонек, пришли под могильный валун белый волк и лазурный дракон. Поклонились три раза и исчезли. А в селении с тех пор мальчиков Тимурами часто называют, а вот девочек Тахарраг – никогда.

КОНЕЦ

2