Текст книги "Сыны Каина. Капкан на любовь (СИ)"
Автор книги: Елена Амеличева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Да что ты будешь делать! Я стиснула зубы. Аппетит пропал.
ГОРАЙ
Тоскана, Италия
Дорога была долгой. Многое успел обдумать за это время, но ни к каким выводам так и не пришел. Понятно только одно – у меня нет ровным счетом никаких доказательств того, что мои руки не запятнаны кровью Орхия. Могу надеяться лишь на то, что Каин это поймет.
О нем, нашем Отце, хотя по факту скорее прапра…деде, ходили разные слухи. От самых нелепых – что он пьет кровь, как вампир, до вполне правдоподобных, как, например, о его вспыльчивости и привычке в гневе крушить все вокруг. Говорили, что мужчина колдун и долгие годы ворожит, пытаясь найти Авеля – брата, который предал его, но безуспешно. Вероятно, именно так Каин разыскал меня – колдовством.
Стражи не так часто удостаивались чести лицезреть Отца лично, но видит бог, я бы отказался от этой привилегии. Годами мне удавалось увиливать, чтобы не попасть к нему в лапы, потому что своих Сынов Каин делал рабами – они жили для того, чтобы беспрекословно служить ему. Но теперь удача оставила меня, увяз в делах Семьи так, что и ушки не торчат.
Самолет приземлился, мы пересели в машины. За окнами замелькали прекрасные пейзажи Тосканы – каждый словно из путеводителя. Но глаза будто и не видели их, внутри поднималось тяжелое, сдавливающее желудок волнение.
Возможно, тем Стражам, которые прожили не одну сотню лет, свойственно с мудростью относиться ко всему, что происходит. Меня же беспокоила и собственная участь, и то, что будет с моей семьей – настоящей, состоящей из жены и троих сыновей. К тому же, должен признаться, не меньше волнует судьба зеленоглазой занозы, Магды. Надеюсь, ей, как и моим друзьям, удастся избежать последствий знакомства со мной.
Машины миновали ворота с постом охраны и остановились у трехэтажной белой виллы. Солнце ласково укутало теплом, когда выбрался из ледника, в которое кондиционер превратил салон автомобиля, и почувствовал себя мамонтом, который вылез из вечной мерзлоты и угодил в хорошо протопленную сауну. Может, мои сопровождающие думают, что в холоде лучше сохранятся?
Толчок в спину не дал разглядеть дом и прилегающую территорию. Низкие белые ступеньки привели в холл в черно-золотистых тонах. В нем мы тоже надолго не задержались – очередная лестница вела на третий этаж в просторную гостиную. В ней было прохладно, но в настоящем, не бутафорском камине потрескивали горящие поленья. Задернутые плотные шторы мешали рассмотреть мужчину, что стоял около него.
– Нашли ее? – спросил он, развернувшись.
– Пока нет, Отец, – ответил Страж рядом со мной. – Уверен, скоро…
– Оставьте нас! – перебил Каин. – Живо!
Его церберы поспешили ретироваться. Интересно, он всегда такой или сегодня по какой-то причине особенно не в духе? Хотя, как ни крути, мне в любом случае не повезло.
– Горай. – Так и хотелось сказать – молвил он, подойдя ко мне. Темнота в гостиной не позволила рассмотреть его, сумел отметить лишь очевидное – мужчина высок и крепок, волосы до плеч.
– Приветствую тебя, почтенный Отец. – Само сорвалось с губ давно заученное приветствие. Помню, как настоящий папа вдалбливал это в мою голову в один из тех редких моментов, когда приезжал навестить. Я был тогда еще совсем пацан и даже не грезил когда-нибудь стоять лицом к лицу с прародителем своего вида.
– Страха в тебе не чую, – продолжил Каин, склонив голову набок. – Почему? Руку поднял на брата, на Старшего посмел покуситься, жизнь его забрать осмелился и спокойно в лицо мне глядишь?! – сильные руки вцепились в мою рубашку и как следует встряхнули.
– Не повинен в том, Отец! – невольно переняв стиль речи, воскликнул я.
– Ты ударил его! – Каин сжал мое горло. – Глазам своим мне прикажешь не верить, ведь видел то ими, когда обряд провел! Кровь показала мне! Будешь лгать, что не было этого?!
– Нет, отрицать не буду, ударил. Но не убивал!
– Оставь мальчика в покое, – вокруг нас поплыл томный женский голос. Зацокали каблуки, взвизгнули шторы, в комнату хлынул яркий свет. Ужалив в глаза, он заставил меня отвернуться.
– Чертовка! – прошипел Каин, испытывая, видимо, те же ощущения.
– Повежливее! – возмущенно фыркнула она. – Равнять меня с чертями? Я демоница, тебе ли не знать, дорогой!
Она… Лилит?!
Глаза открылись, несмотря на боль. В мое лицо смотрела, улыбаясь, потрясающе красивая женщина: фигура итальянки с осиной талией, пышными бедрами и грудью, умопомрачительно длинными и стройными ножками, точеным безукоризненным лицом с красивым пухлым ртом и огромными зелеными, как у Магды, глазами. Черные волосы кудрями ниспадали на плечи, сияя так, словно были посыпаны алмазной крошкой. Вот как выглядит совершенство!
– Смотрит на тебя, как влюбленный щенок, – Каин усмехнулся. Я перевел взгляд на него, опасаясь разгневать пуще прежнего, но он горделиво усмехался – так, как это делают обычные смертные, женатые на красавицах, видя, как другие мужчины вожделеют их супругу.
– Приятно, – Лилит вздохнула с улыбкой, подошла ближе и провела ладонью по щеке. – Так вот ты какой, Горай. – Глаза затуманились. – Похож на своего отца. – Она задумчиво прищурилась, потом в ход снова пошла маска веселья и беззаботности. – Ну, что ты еще от него хочешь, Каин? Видишь ведь, он ничего не знает об убийстве. Или собственной ворожбе не веришь?
– Кровь не показала мне убийцу, – мужчина нахмурился. – Лишь тот момент, когда он, – последовал кивок в мою сторону, – ударил Орхия по голове, а потом кулак его обрушился в лицо тому.
– Честно говоря, мне и самой периодически хотелось ему по роже съездить, – пробормотала женщина, отведя глаза.
– Потому что он тебе сбегать без спроса мешал. – Каин язвительно усмехнулся. – Как недавно. Где была на этот раз?
– Не скажу, – зеленые глаза довольно заблестели, улыбка заиграла на устах. Мужчина стиснул зубы и кулаки, на щеках заходили желваки. – Так, пойдемте отсюда, – Лилит беззаботно расхохоталась и, ухватив меня под локоть, потащила к двери. – Прочь, прочь из этого погреба! Холода напустил, дрова зря извел, сидит в темноте, упырь! – она вывела меня из комнаты и подтолкнула вниз по лестнице. – Внизу направо.
Я вышел на веранду, в нарочито грубоватом стиле выложенную из серого булыжника, и замер, залюбовавшись видом на зеленую долину, что убегала к горизонту, который уже наливался красками заката.
Одну половину занимали виноградники, другую поля, расчерченные полосами, похожими на следы от огромной расчески. Пели птицы, гудели какие-то насекомые, воздух так восхитительно пах цветами и травами, что хоть прямо сейчас разливай его по бутылкам.
Каин и Лилит уселись на стулья около грубо сколоченного – под старину, стола. Прислуга, словно угадав желания хозяев, уже заполняла его тарелками с сырами, помидорами, золотистой брускеттой, фруктами и неизменными королями любой трапезы в Италии – оливковым маслом и вином.
– Угощайся, – женщина изящно повела рукой в сторону стола. – Уверена, им не пришло в голову тебя покормить.
– Его только привезли, – пробурчал Каин, плеснув в объемный бокал красное вино. – И он здесь не в гостях. – Мужчина поднял бокал за тонкую ножку и придирчиво рассмотрел содержимое, что колыхалось на дне.
– Говорю же, упырь! – Лилит положила мне на тарелку брускетту, сыр, помидоры и спрыснула маслом. – Попробуй все вместе, объедение. – Она подмигнула мне и шепнула, – а вино пробовать не рекомендую.
Я последовал ее совету и прикрыл глаза от удовольствия. Она была права – хрустящий хлеб, насыщенный вкус помидор, оттененный кислинкой сыра, и связавшая все в единый букет горчинка оливкового масла, восхитительно!
Каину повезло меньше – он сунул в бокал свой большой нос, шумно втянул воздух и сделал глоток. Тут же скривился, сплюнул в сторону, выругался на неизвестном мне языке и с силой запустил бутылкой в стену. Битое стекло сползло по камням кровавым крошевом.
– Говорю же, не любит тебя земля, – Лилит усмехнулась и откусила кусочек брускетты, политой маслом. – Все никак не успокоится, винодел. И что тебя так на этом замкнуло?
Мужчина промолчал, видимо, уже привык к подколкам… Жены? Любимой? Матери своих сыновей? Даже не знаю, как официально именуют Лилит. Но то, что отношения у них явно непростые, вижу.
Кстати, теперь могу рассмотреть и самого Каина. Темная короткая борода скрывает половину лица, но даже под ней угадываются мощные челюсти и квадратный подбородок. Губы полные. Глубоко посаженные карие глаза кажутся еще меньше из-за кустистых бровей.
– Не красавчик, да? – не упустила случая Лилит, от которой не ускользнул мой интерес. – Хорошо, что сыновья по большей части в мамочку пошли.
– Наелся? – тяжелый взгляд Отца лег на меня. – Иди в отведенную тебе комнату. Проводи, – он махнул мужчине, что стоял поодаль, – поговорим завтра. Сегодня имеются другие планы, – Каин ухмыльнулся, глядя на Лилит.
Она отвернулась. Руки крепко сжали подлокотники. Разрумяненные солнцем щеки побелели. На веранду начал заползать холодный воздух.
ЭВЕР
Иерусалим, Израиль
Изготовление витражей – непростое занятие. Это древнее искусство. Все начинается с эскиза. Он превращается в схему-кальку, на которой отмечено положение каждой детали, вырезаемой с помощью стеклореза. Их обтачивают и соединяют в единую композицию с помощью олова и паяльника.
Мне всегда нравилось это занятие. Мастерская с выходом в сад – место, где на моих губах играет улыбка. Пока руки трудятся, многочисленные ежедневные проблемы, которые в достатке поставляет должность главы Хранителей, отходят на задний план. Мозг и душа получают в это время долгожданное отдохновение.
Сегодня мне удалось выкроить для любимого занятия несколько часов. Надеясь, что никто не потревожит, я подошел к верстаку со световым столом. Соседняя поверхность была накрыта калькой с макетом будущего витража – Древо жизни с золотыми ветвями. Давно вижу его во снах, как и женщину со светлыми волосами – лицо ее всегда скрыто, но от нее идет такое сияние, что хочется преклонить колени, ибо она несет прощение этому миру.
Ствол дерева уже был собран, я приступил к ветвям. Работа сложная и трудоемкая, но результат принесет удовлетворение. Сегодня мне хотелось закончить с нижней частью кроны. Уже вырезанные и обработанные кусочки стекла я обматывал тонкой лентой из медной фольги и соединял. Оставалось только обезжирить швы флюсом и спаять. Потом можно кислотой обработать уже паяные светлые и блестящие швы – они станут блеклыми и темными. Это называется патирование, состаривание.
Все, как в жизни – Господь создал мир, словно прекрасный витраж, но совершенное творение было опрокинуто и вдребезги разбито людьми. Кусочки разлетелись по всему свету, большие и совсем крохотные.
Хранителям достался огромный кусок, но им не понравилось то, что они увидели. Искуснейшее божье творение покрыли трещинами и со временем разбили, а потом собрали заново, исказив картину мира в нужную, удобную им, сторону. Одни стали проводниками воли Господа, а другие гонимыми и подлежащими истреблению.
Когда это произошло? В какой момент мы перестали быть пастырями воли Его и превратились в палачей? В средние века, когда из недр церкви на свет выползло ужасное вечно голодное чудовище – Инквизиция? Или еще раньше, когда мы помогали Охотникам истреблять санклитов? А может, в те времена, когда потомки Авеля возгордились и провозгласили себя руками Господа, коим дозволено казнить и миловать?
Мы забыли Его заповеди и то, что главным испокон веков являлся баланс, ведь жизнь дана всем в равной мере – и людям, и санклитам, и Стражам, и даже демонам. Наша задача – научиться уживаться, даже если порой одни становятся жертвами других, ведь львы поедают газелей, от этого никуда не деться.
Я не знаю ответов, но всю жизнь кропотливо собираю этот «витраж», потому что уверен – то, что сломано, не может работать правильно. Мир нуждается в ремонте. Мне остается лишь уповать на то, что мои усилия – тот крохотный кусочек от общего витража, который соберет златовласая, которую с детства вижу во сне.
Ее сияние станет Светом, который необходим для рождения чуда. Он пройдет через «витраж», как солнечные лучи сквозь соединенные кусочки цветного стекла, и мир засияет, как в первый день Творения.
Задумавшись об этом, я порезал палец. Капельки крови капнули на стекла. Ничего, красота стоит того. Обмотать ранку кусочком пластыря и все хорошо, заживет.
Что за звуки? Кажется, это из сада. Я вышел из мастерской. Выжженная солнцем бледно-зеленая трава газона пружинила под ногами, похрустывая. Я завернул за угол дома. Отраженное от озера солнце ужалило в глаза и на мгновение показалось, что какая-то тень скользнула за беседку.
– Азария? – я подошел к сыну, который, опустившись на корточки, бездумно водил рукой в воде. – Ты слышишь меня, Азария?
– Что? – он вздрогнул и рассеянно посмотрел на меня.
– С кем ты говорил?
– Ни с кем. – Он встал.
Неужели послышалось?
– Папа, – к нам подошла Аврора. – Привет.
– Привет. – Я вгляделся в ее лицо. Сколь безжизненными были глаза сына, тем переполненнее эмоциями был взгляд дочери. – Что случилось?
– Ничего. – Она резко дернула плечами. – Просто с балетом покончено!
С моих губ сорвался вздох. Дети так быстро растут! Они уходят в этот поломанный мир, и он начинает коверкать их под себя. Так хочется помочь вчерашним малышам, хоть чем-то. Но они должны все сделать сами – выпасть из гнезда, расправить крылья и научиться летать. По-другому никак.
ЛИЛИТ
Ненавижу закаты. Кровь, стекающая по небосводу, будит те воспоминания, которые рвут душу даже спустя много столетий. Вроде бы давно пора оставить прошлое в темноте позади. Но не получается, ведь впереди все та же темнота, у которой цвет глаз Каина.
– Идем. – Он поднялся.
Я вздрогнула от противного скрипа ножек стула по полу.
– Идем, сказал. – Мужчина больно ухватил за локоть и заставил встать.
– Отпусти!
– Никогда не отпущу, сама знаешь.
Сколько же раз сбегала от него? Я попыталась припомнить, пока ноги преодолевали ступеньки. Три сотни? Пять? Наверное, больше.
– Что, шуточки кончились? – усмехаясь, осведомился Каин, когда мы вошли в спальню. Здесь тоже было холодно и темно, шторы наглухо задернуты. Камин догорел, лишь между углей пробегала оранжевая искорка, когда потоки воздуха залетали внутрь.
– Чего ты хочешь? – устало пробормотала я, не вникая в то, что спросила.
– Ты прекрасно знаешь, – он притянул меня к себе. – Но можем сначала поговорить, если желаешь. Даже тему предложу – где ты была, Лилит?
– Мне нужен был глоток свободы, – я раздраженно отмахнулась и, сбросив его руки с талии, отошла к окну. Раздернула шторы и скривилась – алое небо вызвало тошноту.
– Вопрос был о том, где, а не почему. – Каин встал сзади. – Твоя придурь со свободой не волнует меня давно. Иногда даже ослабляю поводок, дабы ты могла погулять.
– Отпусти! – я рванулась, но его ладонь сжала мое горло.
– Не забывай главного – как бы далеко ты не убежала, сучка, поводок в моих руках! И ты всегда должна говорить, куда направляешься и спрашивать разрешения у своего хозяина, поняла?!
– Этого не будет! – прохрипела я.
– Только так и будет! – припечатал он. – Одного раза, когда твой загул кончился сама знаешь, чем, хватило! – его рука потянула вверх подол платья.
– Каин, только не так, прошу!
– Снизошла, надо же, – он рассмеялся. – Проси лучше, Лилит! Тогда продолжим на кровати, медленно и нежно, как ты любишь. Умоляй! Ну?
Я молчала, стиснув зубы и глотая слезы.
– Как пожелаешь, женушка!
Пытка длилась бесконечно. Он может делать со мной все, чего пожелает, всю ночь, знаю. Остается только терпеть и ждать.
– Что притихла? Думаешь, так легко отделаешься? Нет, дорогая, слишком простым было бы такое наказание.
Я похолодела, поняв, что он задумал.
– Не надо, – прошептали искусанные в кровь губы. – Пожалуйста, не делай этого! – секундная заминка. – Каин, умоляю!
Он намотал мои волосы на кулак.
– Не надо! – я попыталась вырваться, но хватка была железной.
– Скажи, где была. Акора на хо га ра. – Колдовские слова повисли в воздухе. Я физически почувствовала, как они забираются внутрь меня через ноздри и уши, также бесцеремонно, как и колдун, отдавший им приказ, вторгаясь в мое тело против воли. – Чувствуешь?
Они поглощали меня, подчиняя себе волю и разум, устанавливая свои правила.
– Чувствуешь, – он рассмеялся. – Нравится?
– Ненавижу! – взвыла я.
– Так каким будет твое решение? Скажешь, где была?
– Нет! – с трудом ворочая языком, я вытолкнула это слово изо рта.
– Сильная, сучка! – он выругался и коротко выдохнул, отменяя колдовство, – ра хо.
Тело вновь стало моим. Как и боль.
От нее мутился разум, накалилась каждая клеточка, но ему было хорошо – связь, колдовская нить, которой он навеки связал нас, пульсировала внутри его наслаждением. И от этого было еще противнее – что может быть более мерзким, чем ощущать удовольствие своего насильника?
Я снова забилась в его руках – моральные попытки вытолкнуть его из моего сознания перешли в телесные судороги. Ненавижу его! Но связана с ним навсегда.
– Мне нравится, когда ты сопротивляешься, – дыхание Каина обожгло мою шею, а слова душу. – Как в первый раз, когда я взял тебя, помнишь?
Тошнота резью полоснула горло. Сколько бы столетий не прошло, никогда не забуду, как он изнасиловал меня – в первую ночь на земле. Юная, невинная и беспечная, я была переполнена радостью из-за побега из ада. Иссушенный яростью и горем Люцифера, потерявшего свою единственную возлюбленную, Риэру, мой мир был ужасен. А земля, зеленая и живая, казалась такой прекрасной! Здесь вода падала с неба!
Я танцевала под дождем, хохоча, пока не натолкнулась на жадный взгляд Каина. Его глаза скользили по моему телу, бесстыдно облепленному мокрым платьем. Что-то насторожило меня, но оснований бояться поклонника, такого нежного и внимательного до этого, не имелось. Он и раньше так смотрел на меня, когда ласкал там, где ни один мужчина до того не смел дотрагиваться, но обещал, что будет ждать, когда я стану старше и смогу принять его как мужа.
Но дождь еще не успел закончиться, а Каин уже прижал меня к стволу дерева и без церемоний начал задирать подол платья. Привыкшая к нежности и заботе, я не сразу решилась сказать, что мне не нравится такое обращение. Когда же эти слова прозвучали, мужчина лишь пробурчал что-то невразумительное, уронил в грязь и навалился сверху.
Мной завладел ужас. Я требовала, умоляла не делать этого, но он остался глух к мольбам. Пытка продолжалась бесконечно долго.
– Не реви, – Каин слез с меня и вернул подол на место. – Все женщины через это проходят. Ничего страшного не произошло. Привыкай, так будет каждую ночь, и не один раз, учти. Учись ублажать мужа, Лилит, а не лежать бревном. – Он встал и протянул мне руку. – Вставай. Или хочешь спать в грязи?
Я ничего не ответила ему, не в силах дышать от ненависти и боли, которые переполняли душу. Над моей головой бунтовал закат, распиная небо, которое было похоже на мое сердце – израненное и обливающееся кровью.
В ту ночь я, все еще юная, но утратившая и невинность, и беспечность, сбежала от Каина в первый раз.
АЗАРИЯ
Иерусалим, Израиль
Я открыл глаза. Темно. Но в комнате кто-то есть! Что-то зашипело, вспыхнул огонек, один, второй, третий. Стало светлее. Канделябр с двумя свечами. Откуда он в моей спальне? Хотя куда важнее, кто стоит рядом.
Мужчина в черном костюме. Дрожащий свет путается в его волосах – кажется, они рыжие. На лице усмешка.
– Кто ты? – моего голоса почти не было слышно.
– Какая разница? – незнакомец пожал плечами. – Ведь это же сон!
– Сон. – Повторил я. Стало легче.
– Знаешь, в чем прелесть сна? – рыжий подставил под язычок пламени ладонь, склонил голову, глядя, как оно лижет плоть. – Во сне можно делать все, что хочешь! Вот тебе чего сейчас хочется? Девушку? Машину? Нет? А может, убить кого-нибудь?
– Убить?
– Да. Кого угодно – от хомяка до Иисуса! – он расхохотался. – Угадал? Угадал! Так кто это будет?
– Учительница сестры! – выпалил я, вспомнив, как старая курица изводила Аврору, все время повторяя, что учить ее балету – значит издеваться над искусством.
– Отличный выбор! – мужчина одобрительно кивнул, подошел к кровати и протянул мне руку. На ладони не имелось и следа от ожога. Ну да, это ведь всего лишь сон. – Идем!
Я кивнул, сжав его руку. Огоньки свечей заметались и погасли.
Снова темно.
– Потому что ночь. – Услужливо подсказал незнакомец. – Можем включить свет.
– Не надо. – Я попятился, увидев в коридоре ту самую преподавательницу. Худая, она двигалась так, словно жердь проглотила, плавно двигая руками – будто на сцену вышла и сейчас начнет танцевать.
– Как вы здесь очутились? – спросила женщина, щурясь. – Кто вы? – она нацепила на нос очки. – Азария? Как вы посмели вломиться в мой дом?!
К хозяйке подбежала мелкая псина и, глядя то на нее, то на меня, залилась лаем.
– Убирайтесь! – учительница потрясла крохотными кулачками и топнула ногой. – Я все расскажу вашему отцу, негодяй!
Собака бросилась ко мне и попыталась ухватить за ногу.
– Это лишь сон, помнишь? – прошептал на ухо рыжий.
– Сон. – Повторили мои губы.
Я пнул псину, она ударилась о стену и затихла. Старуха прижалась к стене. Мои руки сомкнулись на ее шее. Такая тощая, на самом деле куриная! Приятно было сдавливать ее, наблюдая, как женщина хрипит. Выпученные глаза вываливались из орбит. Лицо почернело.
Затихнув, она обмякла и повисла на моих руках. Такая легкая, вес вообще не ощущается. Я отпустил ее, и тело сползло по стене вниз.
– Понравилось? – осведомился рыжий.
– Да! – Выдохнул я.
– Тогда до скорой встречи!
Я открыл глаза и улыбнулся. Вот это сон! Как наяву все было. Только о таком никому рассказывать нельзя, а то и до психушки недалеко.
– Азария! Хватит дрыхнуть, полдень уже! – в комнату ворвалась Аврора. – Смотри, тут такое! – она плюхнулась на кровать и сунула мне под нос планшет.
Глаза пробежали по строчкам – «Убита преподавательница танцев…» и замерли на фотографии. Тело у стены, рядом дохлая собачонка. Та самая учительница. Та самая псина.
Я перевел взгляд туда, где ночью стоял рыжий незнакомец. На столе стоял подсвечник с двумя огарками.
Это был не сон!
Глава 2 Арест
ГОРАЙ
– Скучал? – Магда улыбнулась и подошла ко мне. Черное платье облегало фигуру и приоткрывало ложбинку в декольте. Волосы были уложены в высокую прическу, лишь несколько завитков ласкали шею.
– Очень скучал, – признался я, притянув ее к себе. Демон внутри довольно замурлыкал, признав свою любимицу.
Она, улыбаясь, запрокинула голову и посмотрела в мое лицо, потом привстала на цыпочки и поцеловала.
По телу прошла горячая волна. Девушка льнула ко мне, дразнила кончиком языка, посасывала нижнюю губу. Прическа рассыпалась, я с урчанием запустил руку в роскошные пряди, слегка прикусил ее шею. Стон заставил меня, взведенного до предела, уронить зеленоглазую в кровать и одним движением снять с нее платье.
– Какая ты! – потрясенно выдохнул, любуясь ею, обнаженной. Одновременно хотелось и смотреть, и поцелуями покрыть нежно-розовую кожу, поцелуями спуститься к впадинке пупка и попробовать Магду на вкус там, еще ниже…
Вздрогнув, я проснулся. В комнате было темно, но у окна кто-то стоял. Глаза впились в черный силуэт. Он двинулся ко мне, и на мгновение показалось, что это Магда. Демон встрепенулся с надеждой, мечтая воплотить недавний сон в явь. Но к постели подошла Лилит.
– Какие сладкие сны, – промурлыкала она, присев на кровать и снова погладив меня по лицу. – Рождение влечения, так приятно. Что ты чувствуешь к этой малышке? – ее палец лег на мою грудь и медленно пополз вниз.
Я лежал, едва дыша, не в силах шевельнуться, под гипнозом ее зеленых омутов. В голове замелькали воспоминания – лицо Магды, томление внутри, когда прижал ее к себе, аромат волос. Ощущение ее тела подо мной, нестерпимый жар желания.
Мой демон снова выпустил коготки, смакуя те мгновения. Тоскует по этой Хранительнице. Хандрит с тех пор, как мы расстались. Да что в ней такого, в этой юной зеленоглазой занозе?!
– Она тебя еще удивит! – прошептала Лилит. – А теперь спи.
Ее ладонь коснулась моего лица, и глаза сами собой закрылись.
Сколько я здесь? Вторая неделя пошла. Уже привык, открывая глаза, видеть грубо сколоченные балки потолка, укутанные розовым светом рассвета, потягиваться, встав с кровати, и смотреть в распахнутое настежь окно на «открыточный» пейзаж – зелень холмов, длинные ряды кривоногих виноградных лоз и серый прямоугольник на горизонте – винодельню. В ней Каин мучил матушку-природу, лелея мечты создать отменное вино.
После разговора в первый день, когда нас прервала Лилит, Отец не удостоил меня и словом. Покидать виллу и прилегающую территорию он запретил, посему я слонялся по окрестностям и наслаждался природой. С другими Стражами сталкивался редко. Лилит в первые дни тоже избегала общения, была грустной и словно больной. Но потом мы несколько раз пересеклись на прогулке и немного поговорили – ни о чем.
Я вышел на веранду и увидел ее с бокалом вина в руке. Женщина куталась в серую шаль, глядя вдаль на туман, уползающий с холмов.
– Холода наступают, – тихо сказала она, когда я подошел ближе. – Налей себе, – Лилит кивнула на бутылку, что стояла на столе. – Не беспокойся, это нормальное вино, даже хорошее.
Лилит была права – темно-красный напиток растекся во рту терпким вкусом с легкой горчинкой, которая подчеркнула сладкое фруктово-ягодное послевкусие.
– Смакуешь? – она усмехнулась, покосившись на меня. – Я уже разучилась. А ведь когда-то умела.
Ее тоска эхом откликнулась в моей душе. Нам обоим тут не место. Мы словно угодили в капкан, как маленькие планеты, попавшие под притяжение огромной – Каина, и вынуждены теперь оставаться на орбите, не смея распоряжаться своей жизнью.
– Можно спросить, Лилит?
– Конечно. – Прародительница рода Стражей лукаво улыбнулась и добавила, – только не о моем возрасте!
– Хочу узнать, почему у нас рождаются только мальчики?
– Каин нахимичил. – Женщина нервно передернула плечами. – Это страшная история, Горай.
– Расскажете?
– На «ты», будь любезен.
– Как скажешь.
– Что ж, тогда слушай. – Она поплотнее запахнула шаль. – Каин и Авель враждуют с самого рождения. У каждого из них своя правда, не будем вдаваться в детали. Но в итоге они так надоели даже Господу, что и после смерти он вернул их обратно на землю – забавная, кстати, была история, но о ней в другой раз. Теперь братья обречены на вечное противостояние. Поэтому они озаботились проблемой своей безопасности. – Лилит скривилась. – Авель оказался весьма ушлым, завел гарем и наплодил много потомства в короткий срок – с удовольствием совместил.
– Так появились Хранители?
– Хранителями они стали потом, в самом начале у них была одна задача – охранять Авеля любой ценой. А Каин пошел другим путем. Зачем обзаводиться простыми смертными детьми, если можно создать новую расу сильных, долго живущих и послушных твоей воле существ?
– Стражи. – Я кивнул.
– Да. Он обманом выманил меня – сильную демоницу, из ада, выкрал, можно сказать. – Ее голос задрожал. – И заставил производить на свет своих детей.
– Если тебе больно об этом…
– Переживу! – резко перебила Лилит. – Но Каину и этого было мало. Нашего первенца он принес в жертву, сразу после рождения. Вырвал из моих рук, воткнул нож в сердечко и полил кровью алтарь. – Бокал хрустнул в ее руке, женщина отшвырнула его прочь. – Тогда Каин был еще неопытен в колдовстве, что-то пошло не так, в итоге из-за произнесенного заклинания у нас стали рождаться только мальчики.
– Только мальчики, – повторили мои губы.
– Знал бы ты, как он бесится из-за того, что его сыновьям приходится искать простых смертных, чтобы спариваться с ними и продолжать род! – губы Лилит исказила злая усмешка. – Разбавлять кровь Стражей простой людской для него унижение! И поделом ему!
– Спасибо, что рассказала.
– И тебе, что выслушал. Давно не говорила ни с кем вот так, просто по душам. – Зеленые глаза внимательно посмотрели в мое лицо. – Ты не такой, как они, Горай. Тебе не место здесь.
– Уже поздно, Орхий втянул меня в свою игру.
– К счастью, он мертв. Не считай меня бездушной, но к большей части своих потомков я любви не питаю. А что касается игры, то она у каждого своя. Ты угодил в банку со скорпионами, мальчик. Каин и Хранители ведут переговоры.
– О чем ты? – я напрягся.
– Внутри Хранителей никогда не было сплоченности. Одни жаждут Святой войны, чтобы истреблять всех – Стражей, санклитов, ведьм, другие ратуют за мир, третьи лавируют между этими двумя. Все сложно, Горай.
– Понимаю.
– Когда-то потомки Авеля изгнали из своих рядов тех, кто проливал реки крови, вместе с семьями. Их называют Изгнанниками. Теперь, по прошествии веков, эти Изгнанники мечтают вернуться, но не покорно склонив голову, а взяв власть в свои руки. Они хотят реванша. Трон под Эвером Гором уже качается. Назревает внутренняя война. И догадайся, кого Изгнанники хотят сделать главной военной силой и использовать против своих же?
– Сынов Каина! – потрясенно выдохнул я.
– Именно. Стражи – идеальные убийцы. Когда зло подчиняет их себе, никто против них не выстоит. Они способны убивать всех без разбора – от беззащитных младенцев до немощных стариков.
– Но зачем это Каину? – я с трудом сглотнул горький ком, вставший в горле.
– Про Троянского коня слышал? Так вот Стражи – тот самый конь. Каину нужно внедриться в Хранителей, а уж потом он уничтожит их, изнутри.
– Лилит, – мне оказалось сложно такое произнести, но это был главный вопрос, – почему ты рассказала мне?
– Горай, – она беспечно рассмеялась, – женщины так болтливы, сам знаешь! Это все вино, оно прекрасно развязывает языки испокон веков!
– Вряд ли это относится к тебе.
– Почему же? – она зло усмехнулась. – Я хоть и демоница, но по сути обычная несчастная баба!
– Тогда почему ты до сих пор с Каином?
– Потому что должна! – отрезала Лилит. – Именно это и есть взрослая жизнь, малыш, мы делаем то, что обязаны, а не то, что хотим.
– Ты права, – я усмехнулся. – Можно еще вопрос?
– Спрашивай.
– Кто убил Бориса Лукьянова, Хранителя? Около 9 лет назад.
– Какого дьявола ты спрашиваешь об этом именно меня?! – зеленые глаза полыхнули молниями и налились демонической чернотой.
– Ты сама разрешила.
– Все мужчины таковы – дай пальчик, норовят руку по локоть откусить! – она резко дернула концы шали. – Достаточно вопросов!
Женщина быстро ушла с веранды, оставив меня в раздумьях. Интересная реакция, очень интересная.
МАГДА
Лукьян избегал меня уже вторую неделю. Обида? Может, и так. Вот только не она одна. В его глазах я видела мстительный огонек, который зажигался каждый раз, когда мои попытки помириться или хотя бы просто нормально поговорить разбивались об него, неприступного и ледяного. Хранитель наказывал меня. Хуже того – ему это нравилось.
