Текст книги "Большая книга ужасов – 16"

Автор книги: Елена Усачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Танька сжала кулаки, из горла у нее вырвался не то стон, не то писк. Видимо, в ее лице было что-то странное, потому что Макс, прижав к себе блюдо, словно щит, стал пятиться назад.

– Не подходи, – крикнул он. – Я умею справляться с буйными психами!

– Если ты сегодня же не уедешь, ты не уедешь уже никогда! – Слова сами сорвались у Фроловой с языка.

Она развернулась и зашагала к своему дому. Видеть Макса она больше не могла.

Танька так и топала к подъезду, сжав кулаки и чеканя шаг, словно репетировала смотр конкурса строя и песни. Лишь когда ее перестало трясти от бешеного раздражения, она смогла расслабиться и почувствовать…

Фролова в панике подняла руки к глазам и начала быстро сгибать и разгибать пальцы. Мизинец на левой руке не отставал от соседей ни на секунду.

– Кошечка моя родная! – завопила Танька, прыгая от восторга на месте. – Подействовало!

Чудо свершилось! Третья вода подействовала! Мизинец вновь стал нормальным! А это значит, что у Таньки есть верное средство против всех ее врагов!

Теперь в ее распоряжении две кошки, с которых можно будет сколько угодно собрать третьей воды. И пускай только эти мертвые короли и королевы попробуют к ней подойти. Она окропит им восковые головы водичкой! Посмотрим, что с ними после этого станет!

Фролова оглядела себя. Одежда успела немного подсохнуть, из нее уже ничего не выжмешь.

Танька сделала несколько шагов в обратную сторону, собираясь немедленно идти к Ирке, и начать экспериментировать с очередной кошкой, но вовремя остановилась. Занудный Макс все еще был у своей ненаглядной, а встречаться с ним Таньке сейчас совсем не хотелось.

– Подождем, – решила Фролова, поднимаясь в свою квартиру. – До ночи время есть.

Она была убеждена: до того, как сядет солнце, Карл не появится. Танька почему-то решила, что принцу для перемещения по городу нужна темнота – восковые фигуры боятся солнца, да и видок у Карла не совсем обыкновенный, чтобы просто так на людях показываться.

Как же Танька на его счет ошибалась! А когда поняла свою ошибку, было уже поздно.

Мамы дома не оказалось. Ленка о чем-то шушукалась со своей любимицей.

– И о чем вы тут секретничаете? – ехидно осведомилась Фролова, картинно останавливаясь в дверном проходе.

Младшая сестра тут же спрятала куклу себе под юбку.

– Ни о чем, – с вызовом произнесла она. – Кукла Таня хочет, чтобы я ей сшила новое платье.

– А она не хочет, чтобы ей голову открутили? – вкрадчиво спросила Танька. – Если бы ты знала, с кем ты тут секретничаешь! Это же убийца!

– Таня хорошая! – заканючила Ленка.

– Это я хорошая, а кукла плохая, – Танька попыталась отнять игрушку у сестры, но Ленка ловко увернулась, вскочив с ногами на кровать. Фроловой достался только кукольный ботинок. – Вот отправит она тебя на трамвае покататься, будешь знать, какая она хорошая.

Фролова швырнула в сестру ботинком и ушла, хлопнув дверью.

– Хорошая! Нет, вы слышали? – возмущалась Танька, вышагивая по своей комнате. – Кукла хорошая, а сестра нет! Ну, я с куклой ночью разберусь! Мы еще посмотрим, кто хороший, а кто плохой!

В дверь поскреблись.

– Не буду я с тобой мириться, – проворчала Танька, останавливаясь у окна. – Ты глупая и ничего не понимаешь!

Но Ленка не ответила. Она продолжала водить ногтем по двери, шевельнула ручку.

– Я с тобой не разговариваю! – отрезала Фролова.

Пусть знает, что со старшей сестрой нельзя так себя вести.

Ленка и не собиралась разговаривать. Настойчивый стук в дверь повторился, и Таньку начало это злить.

– Ты что, язык проглотила? – выкрикнула она, выходя из комнаты.

Стоящий на пороге гость был немного выше Ленки, поэтому Фроловой пришлось перевести взгляд с ажурного воротника на лицо, чтобы увидеть бледную улыбку и тусклые серые глаза.

– Пойдем, – легко сказал Карлуша, протягивая восковую руку.

– Куда? Как? – Танька бросилась обратно, распахнула штору. – Не подходи! Я выпрыгну!

– Это будет хороший выход, – еле заметно кивнул принц. – Давай, я подожду.

Фролова глянула в окно и обомлела. По воздуху, негромко позвякивая, плыл разрисованный трамвай. На месте машиниста виднелась широко улыбающаяся зеленая морда.

Это было до такой степени невероятным, что Танька сползла с подоконника и поскорее задернула штору.

– Карета подана, – Карлуша склонился в галантном поклоне.

– Да ты что! – замахала руками Фролова. – Еще не ночь. Я не сплю. А потом – у меня дел полно. Меня кошки ждут!

Не прекращая мило улыбаться, принц выслушал бессвязную Танькину тираду, покачал головой и произнес:

– Нам пора! А спишь ты уже давно – посмотри.

Танька глянула на кровать и увидела саму себя, лежащую поверх одеяла, в куртке и джинсах. Она спала, подсунув под щеку кулак, и на губах у нее играла блаженная улыбка. Видимо, прошедшая ночь ее сильно утомила, раз она уснула, даже не заметив этого.

За спиной раздался оглушительный грохот. На полном ходу трамвай врезался в окно и, разбрызгивая стекла, влетел в комнату.

«Голубой вагон бежит-качается…» – донеслось до Фроловой, прежде чем железная махина накрыла ее.

Но даже в эту секунду она продолжала смотреть сама на себя. Девушка на кровати продолжала спать. Грохот ее не разбудил.

Глава V
Девочка с седыми волосами

В этот раз Мари была не такой приветливой. Она сидела за чайным столом и недовольно ковыряла ложечкой кусок торта.

«Снова старик пошел к морю, неспокойно синее море», – процитировала Танька, поднимаясь с пола.

Теперь справляться с телом было легче.

– Ну, и где же твои друзья? – бровки мадам Тюссо были сомкнуты на переносице. – Кажется, мы договаривались? И что это за фокус с водой?

– Химический эксперимент, – соврала Танька. – Говорят, кошки после себя оставляют воду, в которой медь растворяется. Хотела попробовать. Я же не знала, что на воск она тоже действует. Думала, на него только огонь действует.

– Думала она! – Маленькая ладонь опустилась на стол так сильно, что чашки подпрыгнули. – Здесь за всех думаю я! А те, которые пытаются думать сами, лишаются головы! Можешь у Марии-Антуанетты спросить.

Изящная дама с высокой пышной прической поклонилась и ласково улыбнулась Таньке. На ее открытой шее был отчетливо виден глубокий рубец, словно голову сначала отрубили, а потом приставили обратно. Фролова непроизвольно потянула руки к горлу.

– Так где они? – Мари отодвинула от себя растерзанный торт и встала. – Я не могу больше ждать! У меня для вас уже есть дело.

Она кивнула себе за спину. Там вдоль стен на низкой банкетке стояло несколько голов. В первую секунду Таньке показалось, что это настоящие отрубленные головы и сейчас хозяйка Музея заставит ее снимать маски с покойников. Но приглядевшись, она заметила, что это все-таки воск, и мысленно выдохнула.

– Вы должны будете украшать свежесделанные головы волосами. Каждую волосинку вставляют отдельно. Тысячи, миллионы волосков! И все должны быть на своем месте. Это достойная работа. И заметь – лысых среди моих подопечных нет! Но тебе нужны помощники. Когда ты их приведешь? А то ведь заставлю работать одну!

Перспектива возиться с чьими-то волосами Фролову не очень радовала. Тем более с помощниками. Да еще с такими, каких ей навязывали, – с Килькой и Тихомировым.

Но тут по полу простучали шаги, и из-за длинных юбок дам вынырнула кукла Таня.

– Предательница, – гордо бросила ей Фролова. Сколько бы Ленка ни плакала, сколько ни просила, эта кукла не жилец на свете. Уж Танька придумает ей достойную расправу.

– Как наши дела? – повернулась к кукле Мари. – Хоть ты скажи мне что-нибудь приятное.

Кукла что-то пискнула хозяйке Музея и потянула ее за юбку в сторону.

Столпившиеся фигуры расступились, и перед изумленной Танькой показалась Ирка Веселкина с Глафирой на руках.

– Как интересно, – пропела Мари, чье настроение мгновенно улучшилось. – Кажется, кошек мы еще не делали.

– Она ничего не знает! – кинулась вперед Танька, а вернее, сделала несколько неуклюжих шагов. – Ее можно отпустить. Она все равно ничего не сможет рассказать!

– Она знает достаточно, чтобы здесь оказаться, – отмахнулась от фроловских криков хозяйка.

Килька топталась на месте, не в силах сдвинуться или хоть что-нибудь сделать со своим телом.

– Отпустите ее! Она должна уехать! – не унималась Танька. – Совсем уехать, в другой город.

– Деточка, – ласково похлопала ее по щеке мадам Тюссо. – От нас нельзя скрыться.

– Но она же ничего не сделала! – продолжала настойчиво защищать одноклассницу Фролова. – Она вся из себя положительная! Ее не за что убивать!

– Дитя мое, – на лицо Мари вернулась ее извечная улыбка, – если бы у нас убивали только по делу, то не случилось бы и половины казней. Что бы мне тогда пришлось делать? Оставаться безработной? Вспомни, я всегда жила за счет смертей!

– Нашла чем гордиться, – пробурчала себе под нос Танька.

– Это все дело привычки. – С хорошим настроением к Мари вернулась словоохотливость. – Что же, остался еще один.

– Вот уж Макса вам сюда ни за что не притащить! – убежденно произнесла Фролова.

Услышав знакомое имя, Килька забеспокоилась, начала двигаться быстрее.

– Мак-сим? – Веселкиной удалось разлепить губы.

– Еще ни одному человеку не удалось избежать смерти! Так что и ваш отличник Тихомиров в конце концов у нас окажется.

– Этот конец наступит лет через шестьдесят, – проворчала Танька. – Что же, нам теперь сидеть и ждать его?

– Сидеть не надо, – разрешила Мари. – Ты отправишься обратно, а твоя подруга останется. Так ты будешь более сговорчивой.

– Ага, – Танька уже давно не боялась всей этой разряженной компании, – а вы пока ее распилите на части и начнете делать восковую фигуру.

– Зачем? – Мадам Тюссо обошла вокруг замершей Ирки. – Девушка ехала на трамвае, а он сам делает копии. Ну, ты же знаешь эту легенду про трамвай вне расписания?

– Теперь знаю, – проворчала Танька, соображая, что бы еще такого придумать, чтобы вытащить отсюда бестолковую Кильку. В голове вертелось только одно – кукла.

– Вот и умница, – потрепала ее по голове Мари. – А теперь иди на выход за Карлушей. Мы будем с нетерпением ждать твоего возвращения.

Танька поплелась за принцем. Проходя мимо Кильки, она ободряюще шепнула:

– Держись, Веселкина, мы что-нибудь придумаем.

Карл ждал ее около лестницы.

– Почему ты не хочешь помогать Мари? – Он явно не спешил, собираясь немного поболтать. – Она хорошая. Она так много для нас делает. Она дает нам вторую жизнь, делает нас бессмертными. Ты сможешь жить сколько захочешь!

– Я и так буду жить сколько захочу! – буркнула Танька, сбегая по ступенькам. Но сколько она ни бежала, лестница все удлинялась и удлинялась, а Фролова так и оставалась на ступеньку ниже Карла.

– Но если твоя судьба умереть послезавтра? – Слова принца были такие же бледные, как и он сам. – Почему ты ей противишься?

Танька перестала бежать и остановилась, уперев руки в бока.

– Это вы хотите, чтобы я послезавтра померла! – возмущенно заговорила она, поднявшись на один уровень с принцем. Под ногами Карла тут же выросла новая ступенька, которая снова разделила его и Таньку.

– Другие тоже могут быть судьбой, – невозмутимо продолжал Карл, чем стал жутко напоминать занудного Макса. – И эту судьбу надо принимать, а не убегать от нее.

– Тоже мне, великий учитель! – фыркнула Фролова. – Да тебя под ногами не видно, а туда же, поучает. – Танька развела руками, словно в упор не видит принца. – Да еще неизвестно, настоящий ли ты! Мари рассказывала легенду, по которой принцу помогли сбежать, а вместо него подложили недавно умершего мальчика. – Карл отвел глаза, Танька тут же заметила это. – Ага, – торжествовала она, – молчишь! А говоришь, судьба. Кто-то, кажется, попытался ее избежать?

– Иди.

Ступеньки под ногами принца стремительно сложились, и он вместе с Фроловой оказался на площадке перед дверью. Не произнеся больше ни слова, Карл распахнул дверь и чуть не вытолкнул Таньку на улицу.

На остановке ее уже поджидал трамвай.

Предусмотрительная кукла не стала переодеваться контролером – ее место около перегородки кабины водителя было свободно.

 
«Каждому, каждому
в лучшее верится…»
 

Другой песни в репертуаре бегемотика, видимо, не было.

Танька плюхнулась на сиденье, вагон качнуло – машинист резво взял с места в карьер. От очередного толчка Танька чуть не полетела на пол. И только встав на ноги, она заметила свою мучительницу – кукла удобно устроилась на заднем буфере.

Фролова снова подпрыгнула, но теперь уже от негодования. Проникнуть сквозь стекло, чтобы схватить обидчицу и проучить, возможности не было. Поэтому оставалось только мечтать о том, что она сделает с гадкой игрушкой, когда доберется до нее. Но замыслам ее не суждено было осуществиться.

Трамвай услужливо довез ее почти до дома и высадил на остановке. Танька спрыгнула на землю, собираясь догонять тут же юркнувшую в подворотню куклу, как вдруг увидела Макса. Он садился в трамвай.

– Стой! – завопила Танька, забыв и про куклу, и про то, что бежать навстречу трамваю гиблое дело – вагон первым не свернет.

Тихомиров на секунду замер, но увидев, что это всего лишь его сумасшедшая одноклассница, пожал плечами и легко вскочил в салон. Двери захлопнулись, чуть не прищемив тихомировскую куртку.

На месте машиниста появилась довольная зеленая морда, готовая вот-вот разразиться известной песенкой.

Танька заколотила кулаками по разноцветному боку трамвая.

– Открывай! Я с вами! Он без меня не доедет!

Но равнодушная махина дрогнула и покатилась по рельсам. Через секунду вагон исчез. А вместо него приехал обыкновенный, желто-белый, с облупившейся краской. И Танька машинально села в него.

Мысли лихорадочно скакали в ее голове, но ни одной толковой не приходило.

Макс скоро окажется в Музее, а значит, следующий приход Карлуши будет для нее последний. Она может обложиться со всех сторон кошками, улиться водой, порубить на мелкие кусочки огромное количество кукол – ей уже ничего не поможет.

И Таньке стало жалко себя, свою коротенькую бестолковую жизнь. Стало жалко, что она постоянно ругалась с сестрой и обижала маму, что не читала, не училась, а все больше злилась и раздражалась. И имя у нее такое хорошее – Танечка, Танюша, Татьянка. Это вам не Оля, не Лена и не Маша, которых пруд пруди. Даже Карин у них в классе было две. А Таня одна, Фролова.

И неужели ее, такую уникальную, убьют?

Танька опустила лицо в ладони и заплакала. Ей было обидно за себя, за родителей, за глупого Макса, который купился на такую подставу, и за весь мир за компанию, который скоро может лишиться такой классной девчонки, как Танька Фролова.

Танька шмыгнула носом, подняла глаза и крякнула от удивления.

На обочине перед тротуаром стоял разрисованный трамвай. Около его переднего колеса сидел зеленый бегемотик и лениво обмахивался своей фирменной фуражкой, хотя на улице было совсем не жарко, а, наоборот, прохладно, да к тому же все еще моросил противный дождь.

Фролова заметалась по салону. Ей нужно было срочно выйти, но вагон только что отъехал от остановки, и следующая у него была не скоро.

– Подождите!

Разрисованный трамвай медленно проплывал за окном. Танька бросилась к кабине машиниста и, не добежав до нее, увидела красный рычаг стоп-крана. Не раздумывая, она схватилась за него. В голове всплыл старческий голос: «Будешь рвать рычаг», и она потянула стоп-кран на себя.

Кто-то ругался, кто-то кричал, кто-то осуждающе качал головой. Из-за перегородки выглянул недовольный машинист. Но Таньку это все уже не волновало. Она увидела, что открылась единственная створка двери спереди, и ринулась к ней. Она даже не притормозила, когда навстречу ей пошел разъяренный водитель. Он поднял руку. Фролова успела присесть и проскользнуть под рукой. Тяжелая ладонь опустилась ей на голову. Вернее, она должна была опуститься, Танька даже увидела эту ладонь у себя надо лбом. Но машинист, видимо, промахнулся, потому что Фролова ничего не почувствовала и побежала дальше.

Разрисованный трамвай все еще стоял на обочине. Не было бегемотика. Зато его ноги торчали откуда-то с крыши. И оттуда же неслось знакомое: «Может, вы обидели кого-то зря…»

– Вас обидишь, – проворчала Танька, заглядывая в салон через окно.

Макс в гордом одиночестве стоял посредине вагона и с удивлением оглядывался. Его никто и не подумал выпустить. Танька обежала вокруг трамвая и изо всех сил стукнула по двери кулаком. Не ожидавшая такого бесцеремонного с собой обращения дверь распахнулась. Но Тихомиров даже не сдвинулся с места.

– Что у тебя с головой? – ахнул он.

– Неужели она стала квадратной? – ухмыльнулась Фролова. – Давай, выходи отсюда. Некогда мне с тобой объясняться.

– Но ты вся белая… – Макс сделал долгожданный шаг в ее сторону.

– А ты и не подозревал, что я белая и пушистая? – продолжала ёрничать Танька, начиная злиться на Тихомирова, который выбрал неподходящее время для шуток. – Выходи скорее! После поговорим. Этот дурацкий трамвай скоро поедет.

– У тебя парик?

На Танькиной памяти Макс впервые был таким тупым и неповоротливым.

– Нет, это я поседела с горя, что ты куда-то намылился без меня, – в голос заорала она. – Какого лешего ты полез в этот трамвай?

Только после этого крика Тихомиров сдвинулся с места и, продолжая с удивлением рассматривать Танькину голову, по ступенькам спустился на землю.

Они благополучно прошли мимо занятого починкой трамвая бегемотика и побежали в обратную сторону. Макс не выдержал и коснулся Танькиной головы.

– Какие-то они у тебя странные, – пробормотал он, переходя на шаг.

– Что ты ко мне привязался? – разозлилась Фролова. – Шути над кем-нибудь другим. Ну, не причесалась я. Как встала, так и пошла. Вообще не люблю все эти расчески, заколки, резинки, ободки…

Танька тряхнула головой и для верности провела пятерней по волосам, желая показать, что надежней расчески не придумаешь…

Под пальцами хрустнул нейлон.

– Мамочка! – ахнула Фролова. Колени подкосились, и она плюхнулась прямо на дорогу. Глаза у нее оказались как раз напротив зеркальца машины, припаркованной на обочине.

Она отлично помнила, что до недавнего времени волосы у нее были невразумительного темно-русого цвета, росли они как попало, ни в какую прическу не укладывались, предпочитая торчать во все стороны. Сейчас же на голове у нее было нечто пепельно-белое, аккуратно уложенное, с кокетливой челочкой.

Танька присвистнула и снова пощупала это нечто у себя над головой. Волосы были искусственные и чуть похрустывали при касании. Да и сама кожа головы была… восковой.

– Мама! – Танька схватилась за щеки, готовая впасть в истерику.

– Ты у мамы парик стащила? – «догадался» Тихомиров. – Не беспокойся, тебе не идет. Можешь отдать обратно.

– Отдам, – мрачно пообещала Фролова, поднимаясь с асфальта. – И не только это.

Танька задумчиво отряхнула испачканные джинсы.

И все из-за этих двух дураков!

– Вот ты умный? – накинулась Танька на одноклассника. – А раз умный, скажи, куда ты ехал на этом дурацком трамвае?

– Ира пропала. – Максим сейчас выглядел растерянным, что для него было необычным и даже невероятным.

– А зачем ты ее отпустил? – не унималась Фролова. – Вы же должны были в дорогу собираться? Вот и собирались бы себе по-тихому, вещички складывали в чемодан. Зачем по улицам бегать?

– Да Глафира эта… – От досады Тихомиров даже стукнул кулаком о ладонь. Такого проявления чувств Танька за ним не помнила. – Ты ушла. Кошка поканючила, а потом взяла и в форточку выпрыгнула. Ирочка побежала на улицу. И тут этот трамвай. Останавливается, двери открывает. Кошка и забежала внутрь. Ирочка за ней. Трамвай тут же поехал. Я чуть в окно не вышел, увидев это. И главное, Ирочка даже рукой мне помахала. Я на улицу выбежал, а там уже никого. И на остановке ни одного человека – спросить не у кого, какой номер был. Я туда, сюда. И вижу – такой же трамвай. Думаю, поеду. На какой-нибудь остановке Иру увижу.

– Тоже мне, Ромео, – проворчала Танька.

Макс выглядел на удивление слишком расстроенным. На него даже ругаться не хотелось. Да, влюбленные действительно становятся заметно глупее.

– Доехал бы до конечной, встретил бы свою ненаглядную, – вздохнула Фролова, имея в виду, что конечный пункт трамвая – Музей, где сейчас сидит восковая Ирка.

– Тогда надо возвращаться! – засуетился Макс.

– Туда ты еще успеешь, – развернула его Танька в другую сторону.

Но Макс рвался обратно; тогда Фролова почесала свой искусственный затылок и начала рассказывать.

Поначалу Макс недовольно морщился – первую часть рассказа он уже слышал. Но когда Танька напомнила ему про кошек, мизинец и деда, Тихомиров перестал ухмыляться.

– Складно получается, – согласился он под конец. – Но все равно, чушь собачья-я-а! – На последнем звуке Макс поперхнулся, потому что Танька тряхнула перед ним искусственными волосами.

– Третья вода – и ты во все поверишь!

– Ладно! – Тихомиров поднял ладонь, отгораживаясь от одноклассницы. – Допустим, в нашем городе есть Музей восковых фигур. Может, он недавно появился. Я просто еще не в курсе. Возможно, там сумасшедшая хозяйка, которая выдает себя за мадам Тюссо, у нее есть друзья, которые любят наряжаться в театральные костюмы и пугать посетителей. Допустим, кто-нибудь из них обладает способностью гипноза, чтобы внушить тебе всю эту чушь. А Ирочка-то тут при чем?

Танька тяжело вздохнула. А вроде умный, на пятерки учится и даже иногда сообразительный. Но во все остальное время такой…

– Ничего ты не понял! – начала накаляться Фролова. – Они хотят всех превратить в восковые фигуры! И чтобы им никто не мешал, они в первую очередь уничтожают свидетелей. Я вам случайно все рассказала. Вы свидетели, которых они убирают. И этот дурацкий трамвай у них средство передвижения. Может, они вообще не в нашем городе, а где-нибудь в Африке. Только на трамвае реально туда доехать. И Ирка в этот трамвай села. Вернее, кошка ее туда затащила. Значит, кошки тоже их сообщники!

– Да какие они сообщники? – Макс все еще отказывался верить своим ушам. – Глупые животные!

– Все у тебя глупые, – Танька порядком устала говорить с непробиваемым одноклассником. Такому пока не покажешь – ни за что не поверит. – Один ты… Короче, тебе нужно срочно уезжать туда, где трамвай тебя не найдет.

– Нет, – Тихомиров решительно одернул на себе курточку. – Ты показываешь мне, где этот Музей, я забираю Иру, и только после этого мы уезжаем.

За их спинами звякнуло. Отремонтированный трамвайчик простучал по рельсам, перевалился с боку на бок и остановился. Скрипнули двери.

Танька вцепилась в Максима и покачала головой.

– Не смей! – прошептала она. – Я тебя туда не пущу. Если ты хочешь помереть, помирай один. Без меня. Но сначала я должна избавиться от этого проклятья. А тогда хоть с обрыва головой вниз прыгайте.

Но Тихомиров вырвал свою руку и схватился на поручень.

– В наше время за просто так никто никого не убивает, – торжественно проговорил он, поднимаясь по ступенькам в салон. – Всему должно быть логическое объяснение. Твой рассказ – это чья-то злая шутка. Я…

Двери закрылись.

 
«Скатертью, скатертью
Дальний путь стелется…»
 

Танька от досады попробовала почесать в затылке, запуталась в синтетических волосах и чуть не расплакалась от глобального расстройства.

Такого с ней еще не бывало. Из любой ситуации хоть какой-нибудь выход, но находился. Не готова к контрольной, не читала учебника, проспала школу, разорвала новые джинсы… Все это было как-то не смертельно. Через день-два мама забывала, двойка исправлялась, наступали выходные. В конце концов от всех проблем можно было просто спрятаться: закрыть дверь, упасть на кровать и врубить телевизор.

А теперь жди, что какая-нибудь машина задавит тебя, на голову свалится подъемный кран или прилетит огромный гриф и утащит в Гималаи.

На Таньку накатила страшная апатия.

Все бессмысленно. Можно, прячась по подворотням, добраться до дома. А там на пороге ее будет ждать Карлуша и, галантно извиваясь, проводит к гильотине. А помогать ему будет дубина Макс, уже превращенный в восковую фигуру.

«Куклу, что ли, у Ленки стащить?» – мысли с трудом шевелились в Танькиной голове. – «Или пойти кошек искупать?»

Но ключей от Килькиной квартиры у нее не было. Так что кошки обречены погибнуть мучительной голодной смертью, если Иркины родители не соизволят вернуться пораньше. Куда они там у нее укатили? В Египет?

Фролова медленно брела по улице. Теперь мелкий дождик не мочил ее. Капельки сбегали с восковой головы, оставляя волосы сухими.

«Наверное, я странно выгляжу со стороны, – вяло подумала Танька. – В грязных джинсах, старой куртке и начесанная, как Мэрилин Монро».

Ей снова стало страшно жалко себя. Фроловой не хотелось умирать. Ей нравился этот город, этот дождь, эти мрачные люди на улицах. Ей нравилась школа, одноклассники и ее имя. Она на самом деле любила сестру и маму. И ей ужасно не хотелось, чтобы у всех в памяти она осталась как ругачее озлобленное существо, которое ненавидит все на свете.

Ведь на самом деле все не так! Это она так шутила!

На самом деле…

Танька шла, размазывая слезы по щекам. От безысходности она готова была упасть на асфальт и окаменеть. Лишь бы не слышать этот сухой шелест восковых ладоней, не видеть пустых глаз. Неужели оставшиеся тысячу лет до конца света ей придется вкалывать волосинки в чью-то лысину?

– Нет, нет, не хочу! – Фролова помчалась сквозь дождь. Ей стало уже все равно – будут ее сбивать или падать сверху. Она не намерена бездеятельно ждать своего конца.

Решив в последние часы своего существования быть необыкновенно хорошей, Танька нацепила себе на лицо приветливую улыбку и вошла в свою квартиру.

Но дома никого не оказалось.

От досады, что никто не узнает ее с другой стороны, Фролова чуть не выругалась. Но вовремя вспомнила, что ей это теперь не к лицу.

В первую очередь надо переодеться. Хватит ходить в старой куртке и рваных джинсах. Что, у нее одежды нет?

Под новую прическу Танька подобрала себе пеструю легкую блузку и однотонные бежевые брюки. К ним узкие туфли-лодочки. Махнула по губам помадой.

Неожиданно ей понравилось то, что она увидела в зеркале.

«Танюша» вывела она губной помадой на зеркале. По телевизору так часто делали героини, чтобы оставить о себе какой-нибудь след или улику.

Написала и застыла.

Перед этим за полчаса она развила такую деятельность, перебирая и перемеряя свои наряды, что не видела и не слышала ничего. Ей даже понравилось это занятие. Если она выпутается…

В соседней комнате говорили. Ленкин голос что-то бубнил на одной ноте, то приближаясь, то удаляясь.

Танька медленно закрыла помаду и бесшумно выглянула в коридор.

На кухне лилась вода. Видимо, пока Фролова «бушевала», мама с Ленкой вернулись.

Голос сестры звучал отчетливо. Вряд ли Ленка говорила по телефону – делать это она пока не могла. Сама с собой Ленка тоже не стала бы разговаривать. Значит, в ее комнате кто-то был… Кто-то, кому можно было долго о чем-то рассказывать.

Танька живо представила Карлушу, сидящего на Ленкином детском стульчике и умильно слушающего ее трескотню. Они бы точно понравились друг другу.

Фролова прижала ухо к двери.

– …побежим, как только она уснет, да? – весело щебетала Ленка. – А потом, может быть, ей расскажем, да? Только чтобы она не сердилась. Я так не люблю, когда она сердится! И трамвай пускай будет, и бегемотик. Жаль, что я его не видела… Он, наверное, забавный.

Услышав что-то знакомое, Танька приоткрыла дверь.

По центру комнаты на том самом маленьком стуле сидела кукла Таня. Ленка скакала вокруг нее, возбужденно взмахивала руками и без остановки трещала:

– А Таня мне кошку обещала подарить. И не одну, а целых пять. Ту, что она приносила, Глафирой зовут. Только она ее унесла куда-то. Я просила оставить, а она не послушалась.

«Да она жалуется кукле! – догадалась Танька. – Она все ей обо мне рассказывает! Так вот почему эти музейные работники за меня взялись! Ленка наябедничала, и кукла побежала выполнять прихоть маленькой хозяйки. Так, значит, желание, чтобы я умерла, исходило от моей родной сестры?»

Когда до Таньки дошел трагический смысл происходящего, она медленно выпрямилась и толкнула дверь.

Еще несколько секунд Ленка совершала свой ритуальный танец вокруг куклы, а потом заметила сестру.

– Предательница! – выдохнула Фролова в испуганное личико. – Наглая лгунья! Убить меня хочешь? И из-за кого!

В этот раз Танька оказалась быстрее. Она схватила куклу и снова запустила ею в открытое окно. Прямо в дождь.

– Она же тебе помогает! – Ленка совершила прыжок, в надежде перехватить летящую игрушку, но промахнулась, встретившись со своим стулом.

– Знала бы ты, какая от нее помощь! – завопила Фролова, выскакивая из комнаты.

Зря она выбросила эту чертову куклу. Нужно было что-то сделать: разобрать на запчасти или надежно спрятать. А так она оказала игрушке услугу – отпустила. И теперь кукла натворит дел!

Танька была в ярости. Она метнулась к Ленкиной двери. Оттуда раздавался рев и крики:

– Она помогает, помогает!

Из кухни выглянула мама. Увидев Таньку с необычной прической на голове, она открыла рот от удивления. Но Фролова не стала ничего объяснять.

Она решила проверить, куда делась кукла. Если она лежит под окнами…

Танька спустилась на первый этаж, распахнула дверь подъезда.

Во дворе стоял разрисованный трамвай. Огни в нем были потушены, электрические усы опущены. Словно трамвай затаился и ждал чего-то. Или кого-то.

«За мной приехали, – догадалась Танька. – Ждут, когда я усну».

Она даже не удивилась, что трамвай оказался в ее дворе, где сроду никаких трамвайных путей не было, куда даже машины не заезжали, до того он был узкий и неудобный для любого вида транспорта, кроме велосипеда.

Но трамвай стоял, неминуемый как смерть. А умирать Фроловой сейчас совсем не хотелось.

В первую секунду она попятилась, собираясь спрятаться от этого кошмара в доме. Пускай попробуют ее найти!

Вдруг трамвай ожил. В салоне загорелся свет, зазвенели веселые колокольчики.

«Медленно минуты уплывают в даль…» – понеслось над тихим двором.

Таньку кто-то дернул за штанину. Это была кукла.

– Вот ты-то… – начала Фролова.

Но кукла сделала предостерегающий жест ручкой и показала, чтобы Танька немедленно уходила отсюда. И первая побежала за дом.

– А ну, погоди! – Танька бросилась за игрушкой, и та ловко отвела ее в сторону.

В ту же секунду, когда Танькина яркая рубашка исчезла за поворотом, из дверей трамвая вышел Карлуша. Он внимательно оглядел притихший двор, задрав голову, глянул на окна Танькиной квартиры и плавной походкой пошел к подъезду. Он это делал так долго, что Фролова успела обежать дом вокруг и появиться с другой стороны. Кукла бежала перед ней. Она что-то пискнула и бросилась к вагону.

– Ага! – кровожадно крикнула Танька. – К своему убежищу рванула?