Текст книги "Время верить в чудеса"

Автор книги: Елена Усачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 2
Рецепт Крошки Енота

В сказках за все хорошее герою полагался приз – скатерть-самобранка, цветик-семицветик, говорящий волк или волшебный клубок. А вот за черные дела нехорошим людям причиталась всякая бяка – им подсовывали мертвую воду вместо живой, яблочко на тарелочке показывало не ту картинку, а вредной царице волшебное зеркало говорило одни гадости.

Иринка, по своему глубокому убеждению, делала не просто хорошее дело, а как минимум подвиг совершала. Причем каждый день. И какая ей за труды благодарность? Сестра ушла из школы одна, даже не предупредив, и теперь еще наверняка маме нажалуется. Ну, за что ей все это?

Не успела она вечером сесть за кухонный стол, как сбылись ее самые страшные предчувствия. Мама сбросила с доски в миску с салатом порезанный огурец и повернулась к дочерям. Иринка придвинула к себе пустую чашку и стала с любопытством изучать дно с застаревшими чайными разводами. Вот эта завитушка похожа на скалу, а другая как морской прибой, все в пене, в пене…

– Ира! Я не понимаю, что происходит!

– Чаю хочу, – буркнула Иринка и покосилась на младшую сестру. Аленка сидела с красным носом и опухшими глазами. Наверное, она хотела похвастаться маме, как здорово провела два часа около мусоропровода, сколько стихов успела выучить, а в ответ схлопотала большой нагоняй. Теперь пришла Иринкина очередь.

– Неужели так сложно вместе с сестрой дойти от школы до дома?

– Мама! – Иринка сделала трагическое лицо. – Ма-ма…

– Ой, – схватилась за сердце мама. – Что еще?

– Жизнь не удалась. – Иринка опустила глаза и силой заставила свои губы собраться в ниточку, а то они все норовили расплыться в улыбку.

– Что такое? – Мама на всякий случай оперлась о край столешницы.

– Он меня не любит! – Ирина резко опустила голову на сложенные руки, пуговички на кофте звонко цокнули, встретившись с поверхностью стола.

– Кто кого не любит? О чем ты? – засуетилась мама.

Из-под локтя Иринка глянула на сестру. Аленка довольно скалила щербатый рот – первоклашка как раз сейчас переживала период буйного выпадения молочных зубов. Ничего, эту улыбку Иринка ей тоже припомнит!

– Математик мне опять тройку поставил.

– Тьфу ты! – всплеснула руками мама, тяжело опускаясь на стул. – Я о серьезном, а ты… – Она отбросила полотенце. – Ешьте сами! С вами всякий аппетит пропадет.

Мама ушла, закрыв за собой дверь. И еще как закрыла! Шарахнула от души, так что подкова, висящая под потолком, опасно закачалась. Вот ведь счастье кому-то будет, когда она сорвется с гвоздика и встретится с чьей-нибудь макушкой!

– А папа сказал, что я молодец. – Аленка, не чувствуя за собой какой бы то ни было вины, потянулась к вазочке с вареньем – раз мама ушла, то ужин можно себе позволить нормальный: хлеб с вареньем и чай. – Что я уже совсем взрослая.

– Угу, – Иринка грызла миндальное печенье, салат есть она тоже не собиралась. – В следующий раз кое-кто взрослый точно получит от меня по шее. А лучше я договорюсь с местными бандитами, чтобы они тебя украли.

– Как украли? – Темная струйка варенья побежала из уголка приоткрытого Аленкиного рта.

– Очень просто! – Иринка придвинула к себе вазочку и прямо печеньем зачерпнула тягучей массы. – Посадят в мешок и унесут в темный лес. Там за соснами волки сидят голодные. Им бандиты и носят плохих девочек, убегающих от сестер. А бандиты – страшные-престрашные, сами лохматые, руки у них черные, ногти длинные, ходят они в рваных телогрейках и в галошах на босу ногу. Из носа у них растут волосы, а губы у них синюшные, потому что они без пяти минут мертвецы!

– Ой… – Аленка отодвинулась от стола, с опаской покосилась на темное окно. – А когда ты с ними будешь договариваться?

– Вот сейчас и пойду, – с мрачной ухмылкой пообещала Иринка. – Чай допью и пойду. В такое время они всегда около нашего подъезда сидят.

– Ой! – Аленка всхлипнула. – Не надо с ними договариваться, я теперь всегда тебя ждать буду. Честно-честно!

– Ну, не знаю… – Иринка вальяжно откинулась на спинку стула. – Я им уже обещала прийти. Волки голодные, им кушать хочется.

– Пускай они кого-нибудь другого возьмут, – жалобно попросила Аленка. – Вон у нас Вадик на пятом этаже живет.

– И не стыдно тебе? – Иринка взяла очередное печенье. – Отдашь Вадика на съедение волкам вместо себя?

Аленка вздохнула с протяжным всхлипом и ушла из кухни.

Иринка усмехнулась. Эх, мало она рассказала, надо было еще про Бабайку поведать, чтобы Аленка по вечерам боялась к окну подойти. А то распустилась – ходит где хочет, сестру ждать отказывается… Подумаешь, два часа! Иринка ее, может, больше ждала. Долгих пять лет.

В этом месте можно и заплакать. Причем, черт возьми, проникновенно. Надо запомнить.

Иринка с удовольствием доела печенье, потом подумала и подтянула к себе батон, который до этого ела сестра, и стала с неменьшим удовольствием есть варенье с хлебом, придумывая, что бы такого еще сказать Аленке, чтобы та по утрам быстрее просыпалась, а то ведь так вся личная жизнь стороной пройдет.

Мысли о личной жизни увлекли Сапожкину, поэтому она не сразу услышала, что в прихожей кто-то шебуршится.

Что такое? Все дома, и никто вроде на улицу не собирался!

Иринка выскочила в коридор.

Аленка в больших летних сапогах, в длинном отцовском плаще и с сачком стояла около двери и безуспешно пыталась ее открыть – тугая ручка не поддавалась. Услышав шаги сестры, малышка вздрогнула и медленно осела на придверный коврик.

– Не надо Вадика, – тихо заплакала Аленка. – Я сама пойду.

Ага, так это она, значит, в лес собралась… А в сачок, видимо, грибы и головы убитых волков складывать…

– Поздно, – жестко отрезала Иринка. – Съели уже твоего Вадика. Можешь раздеваться.

Тут Аленка заорала в голос. На ее трубный рев вышел папа, и девочка ткнулась головой ему в живот. Всхлипывая и глотая слова, она стала рассказывать про лес и бандитов. Но папа не слушал ее. Гладил Аленку по голове, но смотрел на Иринку.

– Что ж вы мирно-то не живете? – грустно покачал он головой. Сейчас все в нем было печальным – и большие добрые глаза в сеточке морщин, и опущенные плечи под спортивной курткой. И даже ноги в тапочках выражали полное разочарование.

– Чего не мирно? Очень даже мирно! – Иринка втихаря сбоку показала сестре кулак. – Она сама куда-то намылилась. А я говорила, что бабочки еще не проснулись.

Папа вынул из скрюченных Аленкиных пальцев сачок, стянул с плеч младшей дочери ненужный плащ.

– Есть такая сказка… – начал папа и повел Аленку в комнату.

Иринка тяжело потопала следом. Нет, все-таки младшая сестра хуже цунами!

– Сказка про Крошку Енота, – говорил между тем папа, усаживая обмякшую от треволнений сегодняшнего дня Аленку на кровать. – Мама Енотиха послала Крошку Енота за осокой. Он пошел к пруду и по дороге встретил Обезьянку. Она предупредила Крошку Енота, что надо опасаться Того, кто сидит в пруду. И Крошка Енот испугался. Он стал корчить незнакомцу в пруду рожи, грозить палкой и камнем. Тот, кто сидит в пруду, тоже корчил ему рожи, грозил палкой и камнем. Испуганный Крошка Енот побежал домой. И тогда мама посоветовала сыну снова пойти на пруд, но не брать с собой камень или палку, а просто улыбнуться.

Папа накрыл Аленку одеялом и поцеловал в лоб. А потом повернулся к старшей дочери:

– Ирина, мне кажется, ты просто не умеешь улыбаться людям. И любить их.

– Чего это я не умею? – фыркнула Иринка. – Я всех люблю. И тебя тоже!

Ей вдруг стало остро завидно, что Аленке досталось столько ласки, и она кинулась к папе на шею.

– Подлиза! – Иринке достался поцелуй в нос. – Любить надо учиться.

– Зачем учиться? – отмахнулась Иринка. – Любить все умеют. Это же как дышать!

– Даже дышать кое у кого получается не сразу. – Папа ткнул дочку пальцем в подбородок. – Ко многим умение любить приходит со временем. Но кому-то надо тренироваться заранее.

Иринке тренироваться не надо было, она и так знала, что значит любить – это значит смотреть, не отрывая глаз, ходить везде вместе, созваниваться и иметь общих друзей. В список еще что-то вполне могло поместиться, только с ходу ничего не придумывалось.

– И что надо делать? – спросила она на всякий случай. Сама-то знала точно, кому следует умение любить еще тренировать и тренировать – Пантелеевой.

– Начни за кем-нибудь ухаживать.

– За Ленкой, что ли? – фыркнула Иринка, косясь на непривычно тихую сестру. – У нее, кстати, юбка порвалась, и я ее заколола. А собаку вы мне заводить не разрешаете. Я бы ее заухаживала…

– Чего уж так сразу на других переходить? Начни с себя. – Папа оглядел их небольшую, заваленную вещами комнату. – Вон, цветы свои полей. А то они уже и не помнят, когда последний раз лейку видели.

Вслед с папой Иринка посмотрела на подоконник. Там доживали свои скорбные дни две фиалки, декабрист и почти совсем облетевший ванька-мокрый, он же бальзамин.

– А чего они, – сразу перешла в глухую оборону Иринка, – чуть что – сразу вянут.

– Люди тоже вянут, когда на них не обращают внимания. А любовь тем более, – туманно добавил папа и вышел из комнаты, потушив свет.

Пока они разговаривали, Аленка уснула.

Иринка перебралась за письменный стол, включила настольную лампу. С высокого куста ваньки-мокрого слетел очередной увядший листок.

Значит, ухаживать, говорите?

Иринка сбегала на кухню, набрала полную чашку воды и щедро ливанула под корень бальзамину. Вода, смешавшись с сухой землей, полилась через край в поддон, оттуда на подоконник. Иринка изучила пустое дно чашки, глянула на скукожившиеся фиалки. Еще раз бежать на кухню было лень.

– В следующий раз, – пробормотала она, переворачивая над цветочным горшком пустую чашку. С края упала одинокая капля и затерялась в пушистых листиках.

А тем временем в голове у Иришки уже созрел план по «ухаживанию» за Атосом.

С минуту она грела в руке телефонную трубку. Просто так Смехову Иринка еще не звонила, поэтому немного волновалась. Но раз уж она решилась, то отступать некуда.

– Привет, Матвей! – выпалила она быстрым речитативом. – Как там твой бокс поживает?

– Нашла сестру? – Казалось, что Атос не услышал Иринкиного приветствия.

– Она и не терялась, – все еще пыталась сохранить бодрый настрой Сапожкина. – Мы договорились с ней встретиться дома. Она уже давно спит.

– В следующий раз договаривайтесь лучше, – буркнул Матвей. – Ну все, пока, я тут немного занят…

– А… – начала Иринка, но трубка уже плюнула ей в ухо обидные гудки отбоя.

Вот и поухаживала! Да на этого костолома никакие знаки внимания не действуют. Поливай его, не поливай – никакого эффекта.

Иришка бухнулась на кровать с твердым намерением с завтрашнего дня Атоса вообще не замечать. Пускай живет как хочет. Ей и Грана будет достаточно. Зачем ей двое поклонников? У нее же один портфель. И подъезд в доме один. Не будет же она ходить от школы до дома два раза, лишь бы с обоими кавалерами прогуляться…

Утро все раскрасило для нее в новые краски.

Для начала вредная Штанишкина пришла в школу вместе с Атосом. И еще демонстративно дернула в сторону Иринки бровью. Мол, учись, подруга. Хотя Сапожкина руку дала бы на отсечение – Шурка все подстроила. Наверняка дождалась Атоса на улице и демонстративно либо плюхнулась перед ним в лужу, либо изобразила, какой тяжелый у нее портфель. Смехов на такое поведется в минуту, тут же кинется помогать. Они все, мушкетеры, такие, даму в беде не бросят. Доведут до ближайшей лавочки да там и оставят. Дальше пойдут своей дорогой – Анну Австрийскую выручать или Францию спасать. Дел они себе, что ли, не найдут?

Пока же Шурка праздновала победу – прошла мимо Иринки, да так, что ту сквозняком обдало.

Второй удар Сапожкину настиг в классе – верный Гран даже не подошел с ней поздороваться.

Весь первый урок Иринка хлопала ресницами, не понимая, что происходит. А что она такого сделала? Ну, заигралась, ну, забыла про Аленку. С кем не бывает? Нашлась сестра, никуда не делась! Да и что с ней сделается? Любят взрослые пугать всякими страстями. А на самом деле ничего нет. Никто в тридевятое царство не провалится, в тридесятое королевство не убежит. Сказки это все. Сказки!

Аленка уже большая, чтобы за ней ухаживать. Сапожкина лучше ваньку-мокрого лишний раз польет. Ей не тяжело, а цветку приятно.

Иринка достаточно себя накрутила, а потому встретила зашедшую к ней на перемене Аленку в штыки.

– Ну, что тебе? – буркнула она, не поднимая головы от учебника – впереди была история, о которой она, увлеченная своими личными переживаниями, дома забыла, надо было хоть сейчас что-то прочитать.

– Ира! – Аленка легла животом на парту, загородив учебник от глаз сестры. – Нам задали рассказ придумать про семью. О ком мне рассказывать?

– Приехали… – фыркнула Иринка. – С кем ты живешь, о тех и рассказывай.

– Про маму с папой? – еле слышно уточнила Аленка.

– Про них, – подтвердила Сапожкина, придвигая к себе учебник.

– А про щенка я могу рассказать? Ну, про того, которого мы летом на море кормили?

– Можешь, – отмахнулась от сестры Сапожкина, глазами разыскивая место, на котором она остановилась.

Аленка насупленно кивнула и медленно пошла из класса. Когда ее понурая спина скрылась за дверью, до Иринки дошел смысл сказанного сестрой.

– Эй, погоди! – выскочила она в коридор. – У тебя что, кроме папы с мамой, больше никого нет?

Аленка подняла на нее глаза, силясь понять, что та хочет услышать.

– Еще телевизор, – прошептала первоклашка. – Да?

– Ты что, плюшек с утра объелась? – от ярости кровь бросилась Иринке в лицо. – Я-то у тебя куда делась?

– Ой, правда, – кивнула Аленка, наивно улыбаясь. – А про телевизор можно?

– Только попробуй меня в следующий раз забыть! – показала Сапожкина сестре кулак и ушла в класс.

«Вот ведь молодежь пошла! – Она просто искрила от накрывшего ее с головой бешенства. – Ты для них стараешься, стараешься… А они тебя вычеркивают из жизни».

– Ах, какая трогательная семейная сцена, – всплеснула руками Пат, когда Иринка вернулась к своей парте. – Шуз, ты просто мать Тереза.

– А ты клоун Полунин, – отмахнулась от нее Сапожкина. – Любить не умеешь, а туда же!

– Чего это я не умею любить? – скривилась Пантелеева. – Если хочешь знать, я уже целовалась!

– Ничего подобного, – произнесла Иринка со значительным лицом. – Любить – это значит уметь ухаживать.

Шурка прыснула, повалившись на парту. На ее веселье обернулся Матвей. Посмотрев в его ясные глаза, Иринка внезапно вспомнила второе правило Крошки Енота и улыбнулась нахмуренному Атосу во весь рот.

Смехов недовольно качнул головой и отвернулся.

Иринка опешила. Не то чтобы она очень уж верила папиным словам, но очередной сорвавшийся эксперимент – это уже чересчур.

Хотя с другой стороны, Крошке Еноту было проще. Улыбался он своему отражению, а отражению всегда приятно видеть хозяина.

Весь урок истории Иринка просидела в мрачном расположении духа, судьба несчастной средневековой Европы ее не сильно трогала.

Заботиться… А это, оказывается, не так просто. Нужно, и правда, потренироваться. На сестре.

На следующей перемене Сапожкина сама нашла Аленку. Ее появление в классе у малышей вызвало настоящий переполох. Иринка почувствовала себя Гулливером, внезапно проснувшимся в стране лилипутов. Мелюзга крутилась возле нее, только что не издавая мышиный писк.

– Ну, что твое сочинение? – Иринка попыталась усесться на маленький стульчик, но для этого ей пришлось сдвинуть полряда. Да, тесновато живет молодежь.

– Меня учительница похвалила, – заулыбалась Аленка. – Сказала, что у нас очень дружная семья.

– Ну, то-то же! – снисходительно сказала Сапожкина. – Сколько у тебя еще уроков?

Ответить Аленка не успела. Ураганом летевший по проходу мальчишка толкнул Аленку, задел Иринку и маленьким ледоколом понесся дальше.

– Ой, Виталик! – захлопала в ладоши Аленка. Она, казалось, не заметила, что ее толкнули.

Ну, молодежь пошла…

– Стоять! – Иринка слегка наклонилась вперед, выуживая из разноцветной толпы белобрысого Виталика. – Жить надоело?

– А чего сразу я? – тут же стал отпираться шустрый первоклассник.

– Сейчас на атомы разберу, тогда и узнаешь чего, – грозно пообещала Иринка, сжимая кулак. Не то чтобы она была сильно драчливая, но на Виталика сил у нее явно хватало.

– Ой, не надо! – повисла на руке сестры Аленка. – Он пошутил. Мы дружим!

– Ничего себе дружба! – возмутилась Иринка.

– Он хороший! – продолжала защищать одноклассника Аленка.

Виталик быстро сориентировался и, пока сестры выясняли отношения, нырнул за дверь.

– Да чего в нем хорошего? – развела руками Иринка. – От горшка два вершка, еще и толкается!

– Ты ничего не понимаешь! – отпихнула сестру Аленка и тоже убежала в коридор.

– Ну а вы чего уставились? – накинулась на не отрывающую от нее глаз мелюзгу Иринка. – Учебники читайте.

Что же выходит? Еще вчера эта подхалимщица рыдала, что Виталик ей юбку порвал, мать дыру весь вечер штопала, а теперь она его защищает! И где тут ухаживание и забота, скажите на милость?

Мрачнее тучи Иринка вернулась к себе в класс, оглядела довольных жизнью друзей-приятелей и остановила взгляд на Атосе. Он играл в свою новую игрушку, и, судя по восхищенным крикам стоящих вокруг ребят, у него неплохо получалось.

– Слушай, Смехов, – пробралась к нему Иринка. – Что ты сегодня делаешь?

– Сегодня у меня тренировка, – добродушно улыбнулся Матвей, ставя игрушку на паузу.

– А завтра? – с нажимом спросила Сапожкина. Завтра была суббота, они не учились.

– Тренировка, – с нежностью ответил Смехов – бокс он очень любил.

– В воскресенье тоже тренировка? – снова начала злиться Иринка. Да что ж такое, все мимо…

– Не, – качнул головой Матвей, – в воскресенье у меня тренировок нет.

Иринка торжественно оглядела собравшихся – это был ее звездный час.

– Давай я тебе с уроками помогу.

– Как поможешь? – От такого предложения Атос слегка растерялся.

– Приду, и ты у меня все спишешь. – Щедрости Иринки не было предела.

– Приходи, – согласился Матвей, – а то я не все успеваю. У нас сейчас соревнования…

– И на соревнованиях я могу помочь, – неслась вперед Иринка.

– Грушей поработаешь? – пропела у нее над плечом вездесущая Пат.

– Тебя забыли спросить! – шикнула на нее Иринка.

– А чего, приходите, девочки, – разрешил Матвей. – Я вас с Семеном Ивановичем познакомлю, с моим тренером.

– Нет уж, мы как-нибудь обойдемся без тренера, – ответила за обеих Шурка. – Правда, Ирочка?

«Неправда!» – хотелось крикнуть Сапожкиной, но она решила сдержаться. У нее уже родился очередной гениальный план.

Следующая перемена была большой, и средние классы ринулись в столовую.

– Матвей! – запрыгала на своем месте Иринка. – Иди сюда, я место заняла!

Атос зашагал в ее сторону – найти место в столовой, да еще два рядом, не всегда удавалось. Сапожкиной пришлось порядком поработать локтями, чтобы успеть.

– И мне заняла? – Пат плюхнулась на место, предназначенное для Смехова. И сразу же потянулась к бутерброду, оставленному для него же.

– А ну! – потянулась к ней Иринка.

– Да сидите, – махнул рукой Атос и, быстро оглянувшись, двинулся к столу, где расположились мальчишки их класса.

Иринка тяжелым взглядом уставилась на уплетающую бутерброд Шурку.

– А чего ты злишься? – с набитым ртом прошамкала та. – Ты ж в воскресенье к нему идешь.

И было в этих словах что-то такое, что подсказало Иринке – воскресенье будет не таким простым, как кажется.

Глава 3
Вафельный тортик для уток

Шурка демонстративно чавкала, пришлепывая губами. Бутерброд был не такой уж и вкусный, чтобы изображать глобальное счастье от его жевания, но Пат очень старалась.

Иринка опустилась на лавку и стала пить безвкусный чай.

– А ты знаешь, что у Грана в субботу день рождения?

Чай плеснулся через край, залив белый Иринкин свитер.

– Как в субботу? – хрипло переспросила она. – Завтра?

Сапожкина привстала. Гран был где-то здесь, минуту назад она видела его светлую голову.

– Ой, разбирайтесь сами! – Пантелеева бросила бутерброд на стол и лениво поднялась. – Мне сказали, я передала.

Но Иринке было уже не до ворчания подруги. Гран обнаружился в самом углу, около окна с пирамидой из грязных тарелок на подоконнике, и вид имел печальный.

Сапожкина пробилась через всю столовую и упала рядом с приятелем. Грановский даже головы в ее сторону не повернул.

– Ванька, что же ты молчишь? – Иринка изобразила на лице повышенную радость.

– А что я должен говорить?

– Как что говорить! – Сапожкина придвинулась ближе. – Что с тобой?

– Со мной ничего! А вот что с тобой? – Грановский прожег Иринку испепеляющим взглядом. – Я тебе уже не подхожу? Другого друга себе завела?

От таких слов Иринку качнуло на лавке, и она забыла, зачем подошла к Ваньке.

– Ты о чем? – прошептала она.

– Шуз, ты идешь? – раздался окрик Пат.

– Да подожди ты! – отмахнулась Иринка от Пантелеевой.

– Ну, мы тогда в классе, – царственно кивнула Шурка и ушла, увлекая за собой Матвея.

Сапожкина медленно подняла голову. До нее только-только начало доходить, что произошло: Атос подошел к ней, а она сидела с Ванькой. Все, это конец…

– Так друзья не поступают, – бухтел между тем Грановский. – Я для тебя, а ты… И вообще, злая ты. Сестру свою не любишь. И никого не любишь. Даже меня. А я… И не подходи ко мне больше!

Гран выбрался из-за стола и, еще больше ссутулившись, побрел к выходу.

– Эй, погоди! Что с тобой? – окликнула его Иринка.

Она ничего не понимала. Заявление Грановского ее до того ошарашило, что мысли разбежались в разные стороны.

– Ничего, – отмахнулся Ванька. – Вон кашу ешь, я тебе взял.

Он показал рукой на стол, где остывали две тарелки каши.

И ушел.

Совсем ушел. Как уходят в море корабли. Как падают валуны со скалы. Как скатываются с небес звезды. Эффектно и безвозвратно.

– Подавись ты своей кашей! – зло бросила Иринка, глядя в тарелку.

Какое он имеет право так с ней разговаривать? Да кто он вообще такой? И куда он без нее денется? Сам прибежит, на полусогнутых!

Сапожкина рванула ручку своего портфеля. Он оказался довольно тяжелый. Почему-то раньше Иринка этого не замечала.

За порогом столовой бросила портфель на пол и вдобавок пнула его ногой – бурлящую в душе ярость надо было на чем-то выместить. Эх, была бы под рукой Аленка, она бы устроила сестре веселую жизнь… Но малышей поблизости видно не было. Ладно, будем считать, что Аленке сегодня повезло.

Сапожкина подняла свой портфель и поплелась наверх. Если бывают моменты, когда все рушится и дальнейшая жизнь теряет всякий смысл, то именно он сейчас и наступил.

А впереди было самое тяжелое испытание – войти в класс, встретиться с довольным взглядом Шурки, врезаться в холодную стену обиды Грана, пройти мимо морозного добродушия Атоса. И как с этим жить?

– Ир… Ира!

Была у Аленки такая дурная особенность – любила она подкрадываться незаметно и в самый неподходящий момент. Кнопки ей, что ли, в каблуки воткнуть, чтобы хоть какой-то цокот был?

– Чего ты тут торчишь? Звонок уже был! – накинулась Иринка на сестру.

– Ир. – Лицо Аленки выражало крайнюю степень мировой скорби, дальше уже будет только конец света. – У нас урок отменили и велели родителям звонить, чтобы они пораньше нас забрали. Ир… А мы можем сейчас домой пойти?

– Домой? – Иринка вложила в свой вопрос все негодование живой и неживой природы. – Какое домой, двенадцать часов только!

– Ну, Ир… – привычно заканючила сестра.

Сапожкина открыла было рот, чтобы высказать сестре все, что думает о ней и ее учителях, но вдруг застыла.

– А что? Пошли! – с шумом выдохнула она воздух. – Иди одевайся, я сейчас спущусь.

Иринка пулей промчалась по коридору, толкнула дверь. Математичка уже писала на доске. На посторонний шум повернулась, лицо у нее было одновременно и недовольное, и радостное. Недовольное – потому что никто не смел прерывать урока. Радостное – подвернулся удачный случай лишний раз об этом напомнить и прочитать маленькую лекцию об обязанностях ученика.

Но взгляд Иринки не выражал и капли раскаяния.

– Ой, извините… Можно я опоздаю на урок? Мне нужно срочно сестру домой отвести.

– Что-нибудь серьезное? – всполошилась математичка.

– Нет, но домой надо, – заверила ее Сапожкина.

– У нее сеструха в первом классе…

– Есть сестра…

– Ленка постоянно здесь ошивается!

Класс дружно ее поддержал, подтверждая, что да, у Иринки есть сестра и что об этой самой сестре Сапожкина очень даже заботится.

Нет, она не стала смотреть на Пат. И на Атоса она тоже не стала смотреть. Этот бой она выиграла. Никто ее теперь не упрекнет, что сестру свою она не любит. Видите: любит! И даже готова пожертвовать ради нее ценным уроком математики.

С победным видом Иринка вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Теперь можно было не спешить. У нее впереди было целых сорок пять минут, за которые в сердцах и умах всех парней шестого «Б» класса сложится ее ангельский портрет.

В раздевалке Аленка возилась с неудобными ботинками. В любое другое время Иринка накричала бы на нее, но сейчас она благородно помогла сестре застегнуть все застежки и пуговки. Даже шарф собственноручно повязала. И отправилась с Аленкой в сторону дома.

Дорога была не такая уж и длинная – всего-то пересечь школьный парк, пройти вдоль улицы, завернуть за аптеку, миновать две детские площадки и пробежать вдоль длинного серого дома. А там уже их подъезд. Третий этаж, дверь налево, нижняя кнопка. Ни выскакивающих из-за угла машин, ни опасных перекрестков, ни темных подворотен. Могла бы Аленка и сама из школы ходить. Но мама до сих пор не хочет доверять младшей дочке ключи. Даже дубликаты не делает, чтобы у старшей, Иринки, не было соблазна как-нибудь невзначай попросить Аленку добраться до дома одной. Вот и приходится Сапожкиной выполнять роль сопровождающего.

– Молочный коктейль будешь?

Иринка звякнула мелочью в кармане. Стоило немного потянуть время – если она заявится на урок через двадцать минут, должного эффекта не получится. Хотя денег было, конечно, жалко.

– Хочу.

Аленку проблемы сестры не волновали. Она просто радовалась, что идет домой, что рядом Иринка, а впереди бесконечные выходные.

Они прошли вдоль полок с лекарствами, завернули за ширму и заказали себе по коктейлю. Молочная смесь щелкала пузырьками, щекотала нос и чуть слышно шуршала. В трубочку она входила со смешным треском, словно все полезные вещества дрались в стакане, чтобы поскорее попасть в рот к девочкам.

– И булку, – облизывая молочные губы, попросила Аленка.

– Будет тебе булка, – кивнула Сапожкина.

То ли прогулка по улице, то ли вкусный коктейль подействовали, но на душе у нее стало хорошо, и она готова была расщедриться еще на парочку чудес.

В лавке они купили булку с корицей и коржик, на последнюю мелочь взяли у бабки два яблока и теперь уже без остановок потопали к своему подъезду. Дома Иринка сделала сестре чай, велела сесть за уроки, а не смотреть телевизор, а потом только побежала в школу.

Именно побежала. Теперь ей нужно было ворваться в класс сильно запыхавшейся и желательно раскрасневшейся. А добиться такого эффекта можно, если всю дорогу до школы мчаться без передышки.

Так она и сделала. Даже куртку не стала снимать. Так и влетела в класс.

– Можно?

Математичка снова смерила ее оценивающим взглядом и молча кивнула. До конца урока оставалось пять минут.

– Ну, и что там с сестрой? – протянула Шурка, которая все время, что Иринка прохлаждалась вне школы, изнывала от любопытства.

– Да так, – поморщилась Сапожкина, списывая в тетрадь задание на дом. – Кнопка в сапоге.

Пантелеева закрыла рот и отодвинулась на свой край.

На перемене с тем же вопросом к Сапожкиной подошли еще десять человек, и всем она в красках описала, как спасла сестру от неминуемой хромоты. После чего заслужила похвалу от Атоса и быстрый взгляд Грана.

Теперь-то Иринка могла вдоволь наиграться в новую игрушку Смехова. Они до того увлеклись, что выгонять их пришлось уборщице. И уже стоя на пороге школы, Сапожкина вспомнила:

– Смехов, так я к тебе прихожу в воскресенье?

Шурка у нее за спиной демонстративно закашлялась.

– Давай! – Матвей сегодня выиграл (вернее, это Иринка сделала так, чтобы он выиграл), а потому был вдвойне добродушен. – Я с утра буду тренироваться во дворе, а потом можно и за уроки сесть.

– Тогда во дворе часов в одиннадцать. Идет?

Смехов согласился, и они разбрелись каждый в свою сторону.

Иринка удобней перехватила ручку портфеля – Гран все еще дулся и провожать ее до дома сегодня не стал. Ну что же, тем лучше. Роль брошенной ей подходит как нельзя более кстати. С Ванькой же можно будет помириться и завтра. У него день рождения, по этому случаю он должен быть добрым.

Но добрым он не был. И все потому, что никакого праздника у него в субботу не оказалось…

С утра, пытаясь настроиться на мирный лад, Иринка снова полила и без того залитый бальзамин, капнула остатки воды фиалкам, разрешила сестре подольше поваляться в постели и выбралась на кухню.

– Мам, – протянула она с порога, – дай сто рублей.

– Хлеба купишь, дам. – Мама отложила нож и повернулась: – Зачем тебе сто рублей?

– Ваньке на день рождения подарок купить, – честно сказала Иринка. А чего темнить? Цель-то благородная. Зато с такой суммы сдача будет… Сколько там тортик стоит-то?

– Какому Ваньке? – удивилась мама. – Грановскому? У него уже был день рождения, осенью.

– Как осенью? – опешила Иринка. – Сегодня.

– Осенью. – Мама вытерла руки о фартук и потянулась к записной книжке. – Вот, 16 октября. Ты забыла? Мы вместе были у него в гостях. Ты еще ему какую-то программу купила. С отцом ходила выбирать…

Иринка медленно опустилась по стеночке на пол. Точно, было такое дело. Отец ее до Ванькиной квартиры провожал и с Грановским-старшим целый час на лестничной клетке проторчал, все какие-то мировые вопросы решали.

Пат, зараза! Ну, она ей сегодня устроит!

– А за хлебом? – крикнула в спину убегающей дочери мама.

Не до хлеба ей было, ох, не до хлеба…

Значит, Шурка все нарочно подстроила – сначала поссорила ее с Граном, потом сделала так, чтобы Матвей застал ее вместе с Ванькой. Хотела выставить на посмешище. Какой бы она выглядела дурой, если бы сегодня завалилась к Грану с подарком!

А почему бы и нет? Чего ей терять Грановского? Вдруг Ванька, и правда, станет великим спортсменом, Олимпиаду выиграет…

– Мама! – Иринка снова шагнула на кухню. – Давай деньги, я за хлебом пошла. И сто рублей – меня Гран в гости позвал.

– Аленку с собой возьми. – Мама зашуршала купюрами. – Кстати, купи печенье, сахар и манку.

– А еще раздобудь перо жар-птицы, волос серого волка и хвост чудо-коня… – закивала Иринка. – А также посади семь розовых кустов и перебери два мешка крупы – только тогда ты сможешь поехать на бал…

Эх, как же это было давно! Сто лет назад ей так нравилась сказка «Золушка».

– Ирин, не вредничай, – покачала головой мама. – Не сидеть же Аленке весь день дома.