Текст книги "По ту сторону Солнца. Часть первая(СИ)"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Дарья все еще смотрящая на загнутые носки сапог перундьаговца тронулась вслед за ним, лишь после того, как со второго ряда кресел к ней подступил Прашант. Он вновь ухватил ее под правый локоть и весьма грубо потянул к проходу.

Движения старшего ссасуа в этот раз были резкие, жесткие, точно он был раздражен или злился. Может оттого, что ее посадили подле ассаруа, или потому как предложили стать его баловнем. Спустившись по лестнице, Даше даже не дали оглядеться. Хотя она все время пыталась вскинуть голову или хотя бы сдвинуть капюшон плаща. Да только Прашант, идущий подле, неизменно пресекал такие манипуляции, тянул полу капюшона вниз или дергал ее локоть в бок.

Впрочем, Дарья смогла разглядеть площадку, на кою спустились с лестницы. Это была огромная в размерах площадка серого цвета, по структуре напоминающая металл. Она находилась, вероятно, на какой-то возвышенности, потому как когда ее миновали, ступив на узкую дорожку, каменную с голубоватым отливом поверхности, ощутимо начерталось ее наклонное положение. Дорожка ограничивалась с двух сторон низкими бордюрами с плавно-округлыми линиями, также, видимо, каменными в лучах Рашхат поигрывающих бело-серебристыми огоньками, словно сигнальными маячками.

Они остановились тогда, когда позади послышался свистящий звук двигателей отбывающего с Велесван вайтэдрома. Девдас застопорил свой ход столь внезапно, что Прашант шагающий рядом с Дашей, едва успел ее придержать.

– Необходимо разуться, – указал авгур, впрочем, его повеление не носило роль команды. Вспять того оно звучало умягченно, очевидно, он не раздумал назначить юного велесвановца собственным баловнем, потому сейчас пытался повлиять на него только словесно, располагая к себе. Девдас неторопливо развернулся, и, сняв с головы Дарьи капюшон дхаты, очень нежно огладил края ее ноздрей, тем движением проверяя состояние всего этого юного тела. Засим, он также медленно провел кончиками пальцев по векам правого, левого глаза, и, изогнув нижний край рта, улыбнулся. Девдасу и впрямь приглянулся новый его воспитанник, и с правящей в нем теплотой он не мог справиться, наглядно ее демонстрируя даже при старшем ссасуа. Возможно, таким образом, устанавливая определенное поведение Прашанта.

Ассаруа несильно качнул головой, и, следуя за ее движением, Даша оглядела местность, где оказалась. Как правильно она дотоль догадалась, сейчас они находились на возвышении. Нельзя было сказать, что данная приподнятость рельефа относилась к горной местности, скорее к насыпному валу, хотя и весьма широкому в своем основании. Расположенный на достаточно ровном плато, густо поросшем лесными массивами, в вершине вал представлял собой посадочную площадку, в виде круглой металлической поверхности. Вдоль по склону пролегали вниз до пяти каменных дорожек, подобно той на которой сейчас стояли велесвановцы. Они расходились уже вне бугра в разных направлениях и терялись в лесных массивах, покрывающих всю зримую область и создающих сплошной сизовато-серый покров из собственных крон, входящих в саму голубо-белую полосу горизонта.

Впрочем, более всего поразило Дашу сияние звезды, освещающей планету. Диск Рашхат, как и четко проступающие восемь широких полос, оставленных лучами, были почти белого цвета с легким лазоревым оттенком. В основном светло-синие тона присутствовали на стыке с самим небосводом, каковой, однозначно, смотрелся бледно-голубого цвета или сизым в соприкосновении с кронами деревьев. Потому что цвет Рашхат был близок к белому, вся наблюдаемая кругом местность чудилась пасмурно-голубой, с отдельными линиями белого, лазоревого и даже серого, не имеющей привычной для Земли яркости, насыщенности красок. Легкий дымок, создающийся в сочетании падающего света на кроны деревьев, и вовсе придавал состояние мороки, непродолжительного ненастья. Вместе с тем нельзя было сравнивать сей вид света с пасмурностью земного хмурого дня скрываемого небосклона под плотными серо-стальными облаками. Дабы яркость самого Рашхат была столь очевидна, с поразительной совсем чуть-чуть слепящей глаза искристостью поигрывающих бликов, отражающихся в многочисленных широких руслах синих рек разрезающих лесные пространства, и раздвигающих их в стороны корытообразных глянцево-лазурных озер. Взгляд Даши также потряс нависающий справа огромный шар, точно подпирающий саму поверхность планеты, зрительно входящий в нее своими вспученными, белыми, представленными в виде дымчатых паров объемами. Вроде рыхлая по своему окоему планета Перундьааг не просто заслонила небосвод справа, она, очевидно, придавала и всей остальной его поверхности тот самый блеклый свет, в сочетание с лучами Рашхат погасив какую-либо возможную синеву.

– Ого! как красиво! Обалдеть, да, и только! – наконец, выдохнула из себя Даша, не только любуясь таким удивительным видом, но и поражаясь этому новому этапу в ее жизни.

– Разувайтесь, – чуть слышно дыхнул, склонив голову, ей в ухо Прашант и опять дернул за руку немного вниз.

– Бл..! заканчивай меня дергать! – достаточно грубо откликнулась Дарья, не менее раздраженно выдергивая из удерживаемой хватки руку и несильно толкая Прашанта локтем в расположенный напротив живот.

Толчок ее локтя был, видимо, довольно-таки сильным, а может только неожиданным, потому вызвал из уст Прашанта однократный возглас боли или удивления. Бурсак в том не успел разобраться, ибо стоящий подле вполоборота Девдас, внезапно развернувшись к нему, резко выкинул вперед руку. Большой палец правой его руки, предположительно являющийся отдельным органом движения, мгновенно уткнулся Даше в закругленный конец подбородка, резко подняв вверх. Сейчас авгур поднял вверх не просто голову Дарьи, а все ее тело, так, что оно прямо-таки взлетело. И лицо бурсака замерло напротив глаз ассаруа. В его бирюзовых радужках черные, овально-растянутые вдоль век зрачки мгновенно возросли в собственном диаметре, будто отразившись от белых тонких полос, проходящих по краю вывернутых век, в том сиянии всколыхнув в Даше тоску, чего-то утерянного, однозначно, не связанного с ее прежней жизнью на Земле, а являющейся чем-то изначальным. Потому юный велесвановец широко отворил рот, и судорожно дернув головой, тягостно вздохнул. И тотчас внутри головы выборочно, отрывочно поплыли мысли, слова, фразы, фрагменты воспоминаний. Наполненные лишь болью, слезами и пережитым горем, они выплескивали в диэнцефалон отдельные звуки, выражения, запахи, не просто болезненные, а прямо-таки непосильные для восприятия. Отчего Даша гулко, с дрожью в голосе закричала: "Прекрати! Прекрати сейчас же!"

А секундой спустя, все еще пытаясь преодолеть напряжение в голове, она вскинула вверх руку и махнула ею, намереваясь ударить Девдаса по щеке, и тем освободить себя от этой зрительной сцепки. Впрочем, мгновением спустя, ее рука, так и не достигнув лица ассаруа, стремительно упала вниз, а перед взором возникла оранжевая туманность наполненная скоплениями газов, плазмы, пыли. Имеющая форму выпуклого кольца, туманность внутри представляла собой волокнистую структуру, в виде отдельных вытянутых струй, спиралей и значительно более мелких глобул, в основном темно-синего или черного, глянцевитого сияния. Выступив участком, напоминающим огромный человеческий глаз, каковой был вроде как прикрыт оранжевыми парами со всех сторон. Плоская форма глаза имела вздетые, значительно вытянутые уголки. Слегка вывернутыми были подвижные складки вокруг него, без ресниц и устья желёз, с розовой тонкой полосой, проходящей по самому краю, без склеры. А особой волной волнения, похоже, сказалась лиловая радужка с находящимся внутри овально-растянутым синим зрачком, не столько близким, сколько вроде своим.

– Прекратить ругательства! – наполнило диэнцефалон четко выданное указание Девдаса, разрушающее такое родное, словно собственное лицезрение глаза.

И тот же миг ассаруа скинул с пальца удерживаемый подбородок Даши. И она резко полетела вниз, приземлившись не на ноги, а упав на правый бок, болезненно ударившись щекой о каменную поверхность дорожки, с тем окончательно изгоняя увиденную оранжевую туманность и растворившийся в нем глаз, а также выдворяя какую-либо родственность, тоску об ушедшем.

– Днесь и впредь никаких более ругательств. Слушать меня. И исполнять все указанное мною, и переданное через старших ссасуа Прашанта и Сохана! – также стремительно врезался голос Девдаса в наступившую серую видимость глаз Даши, возвращая свет, и вспенивая множественность царящих кругом запахов, тончайших, напитанных сладкой пыльцой меда, леденящими струйками воды и кисловатым аромат цветущих хвойных деревьев.

Надрывистой судорогой данному новому осязанию ответило все тело юного велесвановца, а перед глазами возникла голубоватая поверхность дорожки, наблюдаемая особенно четко правым глазом. Ее гладкость, и как оказалось, при ближайшем рассмотрении, изъеденность мельчайшими трещинками, вроде прокопанных нор, зримо качнулась, намереваясь в тех местах, похоже, лопнуть.

Глава двенадцатая.

– Поднимайтесь! – тихо и торопливо проронил Прашант да присев подле лежащей Даши на корточки, принялся помогать ей вставать. Его руки обхватили плечи бурсака, и немного потянув на себя, подняли с поверхности дорожки, сначала посадив, а после с собственным подъемом с присядок поставив на ноги. Он оправил на ней полы плаща сзади и ласково (именно ласково) огладил ударенную щеку, вложив в сам жест мягкость, точно пожалев. В голове все еще гудело, и не столько от звуков и картинок, вызванных Девдасом или его указанием, сколько от тоски почему-то ушедшему, невозвратному, тому без чего и не хотелось существовать, впрочем, сейчас к изумлению Дарьи не связанному с ее детьми, или жизнью на Земле. Поторапливаемая молвью Прашанта, Даша принялась неторопливо снимать с себя плащ и мокасины.

Девдас, между тем, энергично развернулся, и, сделав наблюдаемо для своих ссасуа несколько шагов вперед по дорожке, не наклоняясь, снял со стоп белые мокасины. Продемонстрировав не только длину собственных рук, но и подвижность суставов ног, а после рывком кинул их на поверхность голубоватой дорожки.

– Скорей! Скорей, бурсак! – проронил над Дарьей старший ссасуа, вырывая из ее рук плащ и снятые мокасины, сворачивая их на ходу в сверток и подталкивая вслед авгура. – От ассаруа Девдаса нельзя отставать. И более не ругайтесь, будьте послушны, не спорьте. Иначе ассаруа всяк раз будет вызывать в вашем диэнцефалоне поток мыслей, искусственно заставляя подчиняться. Очень плохо, что ассаруа решился на это, понеже сие может принести заболевание и применяется на Велесван весьма редко.

Старший ссасуа вновь подтолкнул (слегка разворачивая) юного велесвановца в спину, вкладывая в сей толчок не грубость, а мягкость, точно и сам испугался действ Девдаса, еще ниже дополнив:

– И подберите две ассаруа. Он указал нести ее вам.

Дарья было открыла рот, чтобы возмутиться и проведенному над ее диэнцефалоном насилию, и тому, что заставляют нести обувь-две Девдаса, но Прашант точно упреждая данное возмущение досказал:

– Не надобно днесь противоречить решению ассаруа, иначе вас накажут. И сие не только вызов потока мыслей в диэнцефалоне, но и привычное на Велесване прохождение наказаний, в виде долгого срока нахождения в изоляции или лишения права общения с велесвановцами. И поверьте мне, бурсак, вы весьма близки к такой изоляции, поелику никто не станет терпеть ваше своеволие, даже ассаруа, коему вы приглянулись. Будьте, благоразумны.

Прашант добавил последнюю фразу ощутимо ласково, стараясь повлиять на младшего ссасуа и с тем убедить не противиться воли старшего, не уточняя, его ли или ассаруа. Даша, уловив ту полюбовную интонацию, немедленно взяла себя в руки. И резко шагнув вперед, обреченно замерла возле мокасин Девдаса, с тоскливой болью осознавая, что даже встать и хлопнуть дверью, как дотоль она позволяла себе на Земле, сейчас не может. А миг спустя, скручивая в рулон собственную гордость, стремительно опустилась на корточки, и, подхватив пальцами правой руки под язычки две Девдаса, также резко выпрямившись, направилась по дорожке. Внутри собственного диэнцефалона точно пережевывая посланную ассаруа установку, поучения Прашанта и тоскливое состояние при виде оранжевой туманности. Старший ссасуа вскоре нагнал Дарью и очень мягко подтолкнув в спину, низко молвил:

– Бурсак, побыстрей. Мы не должны отставать от ассаруа Девдаса, он будет серчать. И две ассаруа соедините подошвами и подсуньте подмышку.

Теперь в его касаниях, указаниях плыла только теплота, а голос став низким, старался приободрить, будто он считал себя виновным в произошедшем с младшим, и хотел загладить собственный промах. Слабость в ногах, не столько привычно в коленях, сколько в голени, однако, не дала возможности Даше прибавить шагу, еще и потому как само туловище и голова слегка раскачивались вправо-влево. При всем том она, не мешкая, выполнила указание ссасуа по поводу обуви, и, сложив их подошвами, подсунула подмышку правой руки.

Минут пятнадцать спустя, того неторопливого хода, дорожка стала многажды ровней, и, спустившись с посадочного вала, безотлагательно вступили в раскинувшийся подле его подножия густой лес. Деревья здесь смотрелись зачастую высоченными великанами, достигая в длину сорока-пятидесяти метров, и поражали взгляд либо формой кроны, либо чудным видом листвы. Они как-то враз прикрыли небосвод своими кронами, впрочем, не заслонив самого Рашхат, пробивающегося белыми с голубоватым отливом лучами сквозь ветви, и создающего внутри леса парящую сероватую дымку. По большей частью деревья, растущие тут, с толстым стволом не менее полутора-двух метров в диаметре, с черной, трещиноватой корой имели несомкнутую, раскидистую крону, крепкие ветви, которые покрывали тонкие, длинные серо-голубые листья, закручивающиеся на концах и висящие густыми причудливыми прядями, подобно земному мху. Эти плотные лохмы тончайших, словно нитей листьев, не просто свисали с веток, они их опутывали, притом создавая в самих кронах витые сети, порой смотрящиеся скрученными, свисающими вниз комками. Иные из деревьев хоть и были менее рослыми, выделялись своими толстыми (с синеватым отливом) ветвистыми стволами, в диаметре вдвое или второе превосходящие соседей. Их ветви, весьма корявые, короткие, росли перпендикулярно стволу, и завершались короткими пучками кожистых удлиненно-пластинчатых листов. Каждая из таких ветвей имела множество более коротких веточек, опять же удерживающих на кончиках пластинчатые буро-коричневые листочки с выделяющимися на их поверхности крупными красными жилками. Среди этих гигантов не редкостью хоронились приземистые, молодые деревца, с изогнутыми, тонкими зелено-серыми стволами и длинющими кожистыми листами, более походящими на коричневые кожаные ремни. Такие листья дотягивались до почвы и на концах столь сильно расщеплялись, что своим видом напоминали большие, лохматые шевелюры.

Почва под деревьями, покрывала плотная поросль растений, с низкими стебельками, опушенными маханькими шаровидными головками пепельно-голубых листочков. К удивлению, совсем мало даже в глубине леса было упавших веток, еще меньше поваленных стволов, их всего-то из долгого, вероятно, двухчасового пути Даша увидела два или три. Создавалось такое ощущение, что за лесным массивом кто-то следил, в положенный срок, срезая сухие ветви, высаживая молодую поросль. Потому как мощные великаны деревья вроде полосами иногда перемежевали их более юными собратьями. Говоря же о дорожке, по каковой шли велесвановцы, так на ней также не имелось опавшей листвы, а нависающие ветви, переплетаясь с побегами соседствующих деревьев, созидали нечто в виде сводчатого перекрытия. Лишившаяся своих сигнальных бордюров, дорожка теперь завершалась отвесными краями, которые входили в почву, имеющую опять же по месту стыков сизый отлив.

Догнать Девдаса удалось минут через десять, и лишь потому как он сам немного снизил ходкость шага, вероятно, "выпустив из себя пар",– как подумала Дарья. Еще не более получаса, время которое юный велесвановец поколь соизмерял с земным, шли молча.

Оглядывая этот иной мир, другой, чужой планеты, Даша подметила достаточное однообразие, хоть и непривычных растений. Едва лишь представленных ранее описанными видами деревьев, и всего-навсего изменяющими окраску шаровидных листочков растений ползущих по почве начиная с пепельно-голубого вплоть до темно-синего. Вместе с тем на данной планете удалось различить множество запахов, вроде обоняние Дарьи усилилось или стало работать значительно сильней. Потому получилось отметить сладкий аромат чего-то цветущего (словно перемешанного с духом свежести, оставленной после прошедшей грозы) и отдельно пришедший кислый запах скошенной травы, а может даже вскопанной земли.

Звуки в основном воспринимались странными, хотя лес наполняли отдельные трели, схожие с пение земных птиц. И привычное кле-кле, тиу-тиу, цик-цик, чак-чак всегда звучавшее на Земле высокой нотой, здесь разносилось весьма низко, переплетаясь с не менее низким скрипом, стрекотом, хрустом и даже отрывистым клекотом. Порой и вовсе этому глухому многозвучию вторил долетающий откуда-то издалека протяжно-хрипящий стон, точно жалующегося на судьбу создания. Он начинался очень высокой фонацией, и степенно изменяя сам тембр, переходил на прерывистые хрипы. Даше все время хотелось спросить, кто это так тревожно скулит, но после пережитого перемешивания ее мыслей, пропало стремление как-либо говорить с Девдасом.

На ветвях деревьев порой можно было увидеть птиц, в основном размером с земного голубя или даже ворона. Зачастую тела таких птиц были покрыты перьями, ярких (для общей бедности красок Велесван) цветов. Посему они блистали оранжевыми, красными, синими и даже зелеными брюшками, а их широкие распушенные хвосты переливались золотыми, белыми полосами. Густые красные гребни топорщились на округлых кожистых, белых головках птиц с почти пурпурными клювами и мощными того же цвета лапами. Впрочем, у неких из этих птиц хвост состоял из отдельных, очень длинных и, одновременно, тонких синих перьев, на конце увенчанных каплевидными белыми уплотнениями, точь-в-точь повторяющих форму и цвет их глаз. Пару раз Даша увидела и вовсе огромную птицу, тяжело перелетающую с ветки на ветку. Лишь частью тело этой птицы покрывали короткие темно-серые перья, с небольшими крыльями. Сама голова, брюшко, ноги и даже хвост имели кожистый и весьма сморщенный белесый вид. Ярко окрашенный в желтые и зеленые цвета треугольной формы клюв, был огромным, занимая собственным основанием треть головы и свешиваясь вниз длинным концом.

Изредка на ветвях, листьях, стволах деревьев висели тонкие в палец голубые, бурые и даже синие с длинными плоскими, гладкими телами и множеством тонких, дугообразных ножек, животные, напоминающие змей. Едва заметно мелькали мимо голубовато-прозрачные паучки с маленькими крылышками. И крупные почти в палец бирюзово-глянцевитые жуки, с размашистыми округлыми крыльями. Впрочем, как пришла к выводу Дарья, животный и растительный мир, смотрелся на Велесван, достаточно однотипным, повторяющим общие формы живых существ, и отличающихся в основном окраской.

– На нашей планете, – внезапно заговорил Девдас, даже не оглядываясь, точно и так понимал, что теперь его слушать будут более внимательно. – Обитают только теплокровные, яйцекладущие животные, насекомые и рептилии. И если вы приметили, сам растительный мир не слишком пестрит многообразием, поелику в свой срок Велесван населяли принудительными методами. Сим в частности занимались тарховичи и ерьгловцы, посему здесь вы не увидите многообразия, кое можно наблюдать на так называемых естественно развивающихся планетах.

В этот раз ассаруа говорил более четко, почти не делая промежутков между слов, словно прислушался к подмеченному в его речи недостатку, который сделал Даша. Видимо, для Девдаса оставалось важным, чтобы юный велесвановец его понимал. Голос его теперь звучал ровно, растеряв всю властность, лишь источая насыщенную плавность, несомненно, авгур этой теплотой гасил дотоль проявленную грубость, демонстрируя, как он может быть нежен со своим младшим ссасуа.

А местность между тем почти и не менялась. Впрочем, сейчас досель встречающиеся приземистые деревца, с изогнутыми, тонкими зелено-серыми стволами и длинющими кожистыми листами как-то разком набрали росту. Теперь их стволы, большей частью похожие на толстые бочонки, округлые в серединке сменили цвет коры на почти сизый, а дотягивающиеся до почвы и на концах расщепленные листья стали темно-коричневыми. Распластанные по земле концы образовывали и вовсе здоровущие в размерах рыхлые комки, переплетаясь одиночными полосами с растущими на земле стебельками, опушенными шаровидными серо-голубыми листочками из центра коих выглядывали заостренные соцветия. Некие из соцветий были приоткрыты, и тогда демонстрировали розоватые трепещущие зубчатые лепестки. В воздухе все сильней ощущалась влажность, ноне не просто оставленная сероватой дымкой от проникнувших в недра леса лучей Рашхат, а будто подымающаяся из самой почвы.

Из монотонного монолога Девдаса, Даша поняла, что Велесван был не просто искусственно населенной планетой, ее еще и искусственно создали, нарочно для расы велесвановцев. Когда-то ее подарили его превосходительству негуснегести Аруну Гиридхари тарховичи. И лишь потом степенно на ней налаживали быт существующих растений и животных ерьгловцы, в обязанности каковых до сих пор входит уход за лесными массивами и водными источниками. Сейчас на Велесване находилось более двадцати крупных поселений, называемых слободы с собственным старшим, боизой, назначаемым Аруном Гиридхари. В слободах были построены неприхотливые деревянные жилища, они опять же, как и дорожки и посадочные полосы, в свой срок возводились перундьаговцами. Центральной слободой на планете считалась Вукосавка, где и проживал сам негуснегести. Слобода, в которой жили Девдас и его ученики, именовалась Далибора и в ней боизой, естественно, был назначен он.

Арун Гиридхари, со слов ассаруа, оказался единственным и полновластным правителем Велесван. Он также был единственным, кто имел возможность передавать необходимые информационные компоненты для появления новой плоти велесвановцев. Негуснегести, в отличие от старших велесвановцев (в число коих входил и Девдас) не брал воспитанников, хотя в свой срок вырастил четырех авгуров, обладающих особыми способностями диэнцефалона. Рассказывая о самой планете, ассаруа пояснил, что день на ней длится двадцать часов, а ночь двенадцать. А сам колоход, вращение Велесван вокруг Рашхат, занимает шестьсот восемьдесят суток.

За время своего словесного изложения Девдас так ни разу, и не оглянулся, вероятно, будучи убежденным, что его слушают внимательно. Сама же Дарья, хоть и слушала ассаруа, неизменно наблюдала за удивительным миром Велесван. С любопытством отметив для себя трех птиц, сидящих в рядок на одной из ветвей дерева. Это были небольшие птицы, чуть больше воробья с рыжеватым опереньем тела и маленькой ярко малиновой головой, на которой находился хохолок из шипообразных длинных наростов. Очень длинные оперенные ноги, с загнутыми когтями, придавали птицам достаточно нелепый, если не сказать уродливый, вид.

В данной части леса все чаще и чаще стали появляться маленькие с ноготок бабочки. Желтой или синей расцветки, данные насекомые обладали количеством крылышек вдвое, а то и втрое превышающие тех, что имели их земные собратья. Потому со стороны бабочки смотрелись какими-то порхающими шариками.

И на своих удивительных крылышках они словно принесли смену и самому лесу, где теперь появились с раскидистой кроной и сизовато-черной корой мощные деревья. Их ветви были покрыты серо-зелеными листочками, тонкими клиновидными, точно сделанными из шелковой ткани (легчайшими на вид), и потому, даже при малом дуновение ветерка машущими, как флажки на параде. Также сменилась и растительность на земле, уступив место плотным полотнищам мха с голубоватым отсветом. Создавая нечто в виде ровного слоя ковра, подходящего впритык к стволам деревьев, окутывающего их чуть выступающие округлые корневища и даже наползающие на низко-нависающие ветви. Не редкостью тут были крупные зеленые с черными прожилками камни, иногда овально-растянутые, а изредка круглые, будто нарочно раскиданные на земле.

Влажность здесь сменилась на сырость так, что стало трудно дышать, а в небольших углубления мха теперь просматривались лужицы с голубоватой водой, где поверхность воды почасту рябила, очевидно, из-за возникшего слабого ветерка. Вдобавок Рашхат отправился на покой. Его свет не то, чтобы стал гаснуть, просто много сильней посмурело само небо, подобно тому, как его заслоняют на Земле грозовые тучи, только не бурые, а фиолетовые. Рашхат опустился значимо в сравнении с идущими и теперь его белые лучи, слегка вбирающие сизый отсвет крон деревьев, пробивались меж стволом да точно лежали на поверхности голубых мхов. С тем побледнела и дотоль рыхлая поверхность планеты Перундьааг. И если, раньше подпирая Велесван, она вроде придавала его верхнему слою блеклый свет, то сейчас став и вовсе прозрачной явила лиловую синеву небосвода.

Глава тринадцатая.

Когда Рашхат опустился настолько, что его лучи лишь издалека подсвечивали мхи, прорезая на них отдельные мельчайшие стебельки, а небо полностью стало сиреневым, Девдас остановился. Справа от дорожки, несколько в углубление леса лежал и вовсе мощный валун с выступающими вперед стенами и нависающей крышей, образующий небольшой грот. Это был цельно спаянный камень, без каких либо стыков, точно изнутри его, образуя пещеру, очень ровно выплавили кусок.

– Думаю, пора остановиться на ночлег, – пояснил свои действия ассаруа. – Ибо Рашхат скоро зайдет за кругозор. – Он, наконец, развернулся в сторону стоящих ссасуа, и нескрываемо нежно взглянул сверху вниз на Дашу, с теплом в голосе дополнив, – завтра дойдем до Вукосавки. Понеже по традициям велесвановцев обязаны представить нового члена расы его превосходительству негуснегести Аруну Гиридхари.

Его взгляд исследовательски прошелся по лицу Дарьи так, что последней показалось, он ею любуется, подобно милым чадом, рождение которого долго ждал. Когда же авгур, вскинув руку, снова огладил перстами края ноздрей и нижнее веко, поняла, что это ей не почудилось. Девдас, вероятно, сейчас старался снизить напряжение, оставленное в бурсаке от собственных действ, а может только утверждал его статут среди собственных ссасуа.

Он еще не более минуты оглаживал подушечками пальцев лицо Дарьи, а после стремительно развернулся, и, приподняв края парео вверх, зараз ступил с дорожки в покрывала мхов. Все с той же величавой торопливостью, ассаруа довольно-таки быстро направился в сторону каменного грота, каждый раз опираясь на мшистую поверхность данной почвы только пальцами и слегка вздевая вверх саму пятку. Даша также медлила чуть-чуть, да так и не дождавшись каких-либо распоряжений от Прашанта, шагнула вслед за ассаруа, поставив на голубоватые его слоевища сначала правую подошву стопы, а потом и левую. И также мгновенно почувствовала под ногами вязкое движение верхнего слоя мха, будто расходящегося в стороны и с тем всасывающего ее в собственные (видимо, бездонные) глубины, сперва по щиколотку, погодя по колено, а секунд через пять почитай по пояс.

– Ох! – испуганно вскрикнула Дарья, ощущая мощную хватку на бедрах, и медленное движение вниз в целом всего тела. Отчего перестали восприниматься не только стопы, голени, но, похоже, и сами бедра. Резкая боль внезапно прорезала кожу ног, словно внутри этой сероватой, вязкой субстанции разком, появились, внедрившись в ее кожу до сотен мельчайших иголок.

– А...! а! – теперь Дарья закричала в голос и, не мешкая, дернулась вперед, вслед идущего ассаруа, раскидав в стороны руки, выронив с подмышек обувь. А трясина, произведя очередной значимый хлюп, втянула ее в себя почти по грудь, потому сами пальцы внедрились в еще укрывающие местность слоевища мха.

Девдас уже достигший грота, немедля повернулся, да в три шага покрыв расстояние до своего младшего ссасуа, крепко ухватил его за руку. Единым и достаточно резким движением он вскинул вверх руку Даши и также мгновенно выудил всю ее, вплоть до стоп, из вязкой субстанции, безотлагательно пустившей по своей сероватой глади маленькие пузырьки. А вытянутое из плена тело юного велесвановца тотчас покинула боль, будто из кожи единым махом выдернули иголки, оставив только неприятное нытье давешней раны.

Продолжая удерживать за простертую вверх руку Дарью, благоразумно или только интуитивно поджавшую ноги, Девдас развернувшись, направился к гроту. Во время ходьбы он опять же опирался на мхи всего-навсего передними пальцами, и тем стал ассоциативно схож с балеруном. Впрочем, таким своим шагом ассаруа очень быстро достиг каменного убежища, и, пристроив младшего ссасуа на мягкое полотно мха (пепельно-синего цвета) внутри него, слегка встряхнув ногами, вроде смахивая с них зазевавшиеся вязкие капли, строго спросил:

– Что вы так кричите? И разве вам было дано указание идти за мной?

Теперь он и сам вступил в грот, пригнув голову, и выпуская из левой руки, все еще приподнятое парео, правый край которого тем не менее немного вымок, да воззрился на Дашу.

– Я! Я! – всполошено продышала Дарья, впервые, очевидно, не зная как ответить и с тем ощущая мощную волну негодования, – да, вы уже меня заманали! – все-таки выкрикнула она. – Сколько можно! Я вам чё тут, бл... сопливая девчонка! Чтоб меня это... это...

Даша враз смолкла, словно захлебываясь собственным гневом и речью, и прерывисто вздрогнула всем телом, потому как ее внезапно пробил озноб. Стоявший напротив Девдас промеж того еще сильней согнул шею, свесив вниз голову и вроде зондируя взглядом собственного воспитанника, молвил не столько вопрошая, сколько утверждая:

– Видимо, вы снова ругаетесь? – однако, вопрос его прозвучал не уверенно, по-видимому, он не желал задеть, обидеть ссасуа, тем самым накалив и без того разгоряченную обстановку. – Понеже я не понял ничего из вашей речи. Кроме отдельных слов, в основном я, можно и девчонка. Выражайтесь, бурсак точнее, абы имелась возможность понять и как-либо отреагировать.

– Ладно, проехали, – сбивчиво отозвалась Дарья, враз опуская голову и упирая сам взгляд в поверхность пухлого, точно мохнатый ковер, мха, осознавая, что если сейчас попытается что-либо пояснить, вновь будет наказана за произнесенное ругательство.