Текст книги "С негодяем интересней (СИ)"
Автор книги: Элен Фален
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 26
Наше время
– Почему вы не ушли от него после этого случая? – психолог обхватывает поручни своего кресла, слегка раскачивая его.
– Куда? К маме на шею? А дальше что? Без професии туалеты мыть? Или в продуктовом торговать? Вы смотрели статистику разведенок, которые бросают своих новорожденных в мусорку, убивают в туалетах, а после этого вешаются? Их много. Даже слишком. А как отдают в детские дома, не справляясь с материнством? – уголок моего рта тянется вверх, – Я как и все женщины ощущала себя слабой, хочется же верить, что это буря в стакане, пройдет как только осадок осядет. И страшно ребенка одной воспитывать. Эти встречи с отцом, слезы, малышу ведь все равны. Первый ребенок в двадцать, как бомба замедленного действия. Муж – он же опора, когда ты не знаешь, как себя вести, этот человек утешит, пожалеет. Ощущение защищенности. Не было у меня нормального примера, каким должен быть мужчина. Я и уцепилась за одного, все оправдания придумывала.
– Вы думает, Влад в состоянии был утешить? – поправляет очки.
Задумавшись смотрю на пустую стену, хотелось заплакать. Покорно склонив голову я перебирала в пальцах ткань.
– Откуда такая тяжесть вины? Ведь не вы поднимали руку на него. А он.
– Домашнее насилие касается добрую половину семей. Чем я отличалась. От меня требовалось не попадаться ему под руку, и что я?
– Не надо отвечать за каждую женщину. Выбор всегда есть! И вас всегда ждут, Илона. Каждого ребенка ждут его родители. То что вы не делились со своей мамой проблемами с одной стороны хорошо, а вот с другой, очень плохо.
– Мне потребовалось около полугода чтобы понять это.
– И что стало последней каплей? Расскажите.
***
Несколько месяцев спустя…
Не спеша возвращаюсь домой из женской консультации. Будущие мамочки, сидящие в очереди к гинекологу, с интересом поглядывали на меня, там я была самая молодая и, пожалуй, самая измученная. Врач строго-настрого запретила мне работать. И желательно уже начать подготовку к прекрасному времени. Насколько оно может быть прекрасным, если я даже люльку не купила. Влад постоянно чем-то занят. Получается, что ни один из нас не готовится стать родителем.
Чем ближе день рождения ребенка тем агрессивней становится Влад. Он может швырнуть меня что-то, наорать, замахнуться, потом умоляет его простить и задаривает подарками. Ему нужен секс, а у меня тонус и все сводится к ужасным ссорам, из-за которых он уходит почти на всю ночь и возвращается под утро. Он больше не пьет, но постоянно орет. Парадокс, теперь мне вообще нельзя реагировать, закрыть свой «поганый рот» и делать как он сказал. Только молчать я устала, и поэтому получаю сполна. Я каждый раз говорю себе, что еще раз и уйду, но его перемены настроения то, как он извиняется. Хочется верить, что все будет хорошо, именно так как он обещает. Но все повторяется, я как белка или хомяк, бегущий по кругу. Мне бы денег накопить на первое время, на памперсы, смесь, одежду ребенку. Подстраховаться, поэтому я работаю и пока он спит откладываю деньги на рождение малышки. Пусть меня осуждают, говорят сама дура. Но по крайней мере я не уйду от него с дырой в кармане, Влад не тот человек, который будет помогать. Нет! Я уже давно поняла, он размажет меня по стенке, при первой же возможности задушит. О чувствах с моей стороны нет и речи. А на его больную любовь мне плевать. Это финальный забег, в котором всего один победитель.
Раздумывая над этим, вхожу в квартиру и останавливаюсь в дверях. Дома полным ходом идёт вечеринка. Пьяные парни и девушки. Что-то новенькое, до этого мы еще не доходили. Некоторые из них танцуют в зале. Пока что это всё, что я вижу. Скидываю балетки и прохожу в комнату. Надеюсь, там никого нет, но как бы не так, на нашей кровати вальяжно развалилась девица и разговаривает по телефону.
– Ну, когда ты уже придёшь? – томным голосом тянет она. – Я уже устала ждать. Я лежу на кровати, где ты меня и оставил. Народ тусит. Мне скучно, – поджимает губы и приоткрывает глаза. – Ты кто такая? – спрашивает меня она.
– Ну, видимо, я здесь живу, – спокойно прохожу мимо неё, роюсь в шкафу в поисках чего-то удобного.
– Не можешь ты здесь жить, это Влада квартира, – это лохматое недоразумение садится на моей кровати.
– Нет, дорогая, эта наша с ним квартира. И, если вы сейчас все отсюда не свалите, я вызову милицию. Заодно срач за собой уберите, – перекидываю через руку вещи и с высоко поднятой головой прохожу мимо неё, направляясь в ванную.
– Влад, тут какая-то овца нас выгоняет… – замолкает, слушая. – Я… Нет… Я… Да, я не сказала, что с тобой, – всё тише отвечает она.
Закрываю дверь и сажусь на край ванны. Опустив голову, начинаю медленно дышать через нос. Ожидаемо, что уж тут сказать. Я поняла, с кем она разговаривала. И кто её привел сюда, и чем они занимались в нашей постели. Вопрос в том, что я собираюсь делать дальше. Ответ прост: НИ-ЧЕ-ГО. Я всё равно не смогу ему доказать очевидное. И какие перспективы? К маме бежать, поджав хвост? Так я всё просрала! Учёбу, практику, да ещё и с ребёнком. Денег не так много на первое время. И меня не цепляет очевидность произошедшего, он еще и гуляет. Никакой ревности, обиды, лишь бы меня не трогал.
Поднимаю голову и смотрю в зеркальное отражение, ненавижу такую себя, люто ненавижу. Язык засунула в задницу и помалкиваю. И разгребать всё приходится тоже мне.
– Что же я наделала? Делила мир на черное и белое. Ставила ярлыки на людей, не разбираясь кто и что из себя представляет. – сразу почему-то подумала про Медведя, – Теперь тебе легче? Нравится хороший парень? – спрашиваю у себя, а в ответ на меня смотрит серое осунувшееся с синяками под глазами лицо и потухший взгляд. Не живой. – Какая тут к чёрту радость материнства. Бежать надо, и чем быстрей, тем лучше, – произношу вслух. – Бежать, прямо сейчас. Нечего тянуть! Денег много точно не будет.
Музыку не слышно, дверь то открывается, то закрывается. Гости моего дорогого супруга один за другим покидают квартиру. Дышать становится всё труднее, и я ведь понимаю, что всё закончится плохо. И по головке он меня не погладит. Как я мечтаю полежать в ванне часок другой, с пеной и солью. Тело ломит, бок, на котором я постоянно сплю, кажется, онемел. Старательно тру себя мочалкой до появления красноты. Не могу понять, откуда во мне такое равнодушие, он привёл девку в квартиру, и тем более в нашу спальню, а у меня никаких эмоций.
В дверь ванны начинают стучать. С каждым разом всё сильней и сильней. Делаю вид, что не слышу, продолжая стоять под льющимся душем. Оттягиваю неизбежное, не потому что мне противно, а потому, что боюсь.
– Я сейчас выйду, – кричу достаточно громко, чтобы он услышал.
Вытираюсь, надеваю спортивные штаны и топ. Не успеваю я открыть засов, как меня хватают за руку и тащат в спальню.
– Какого хрена ты наделала? – орёт Влад. – Это моя вечеринка. Я хотел оттянуться, перед рождением ребенка. Как и говорила моя мать, ты постоянно всё портишь в моей жизни.
– Так и живи со своей мамочкой. Иди домой и поплачься ей в жилетку, какая я у тебя плохая супруга, – огрызаюсь в ответ, сама не ведая, откуда взялись силы. Он замахивается, но не бьёт.
– Страх потеряла? Тогда поступим иначе, – начинает снимать с меня штаны и наклоняет над кроватью. – Исправим не законченное мной дело. Ты ведь моя законная жена, – ехидно произносит он.
Он наклоняется ближе к моему уху, и я чувствую от него запах алкоголя. Вонючий и едкий, от которого меня тошнит. Влад держит меня одной рукой поперек поясницы, больно придавливая к кровати. Ребёнок начинает толкаться, так как я упираюсь животом. Мокрым пальцем он проводит сзади и я сжимаюсь.
– Не делай этого. Мне без разницы кого ты приведешь, я ухожу и больше не вернусь. Не трогай меня, – тихо говорю ему.
– Сделаю, буду трогать и имею полное право, – я отказываюсь понимать и чувствовать то что сейчас происходит. Он насилует меня, самым унизительным способом. Чем больнее мне, тем больше удовольствия получает Влад. Он слюнявит меня своим грязным ртом, прижимается губами к шее. Ещё два болезненных толчка, и он отходит от меня. Отталкиваюсь от кровати, одной рукой придерживая разболевшийся живот, другой пытаюсь нащупать штаны и поднимаю их вверх.
– Приятно, чёрт возьми, быть везде первым, – говорит он, лёжа с закрытыми глазами. – Согласна, жена? Куда побежишь? В суд? Милицию? Или к мамочке? – наглая ухмылка растягивается на его поганых губах.
– Ненавижу тебя, – сквозь зубы произношу. – НЕ-НА-ВИ-ЖУ.
– Да мне насрать. А то «тонус» у нее, ничего же, не умерла. Некоторые еще и удовольствие получают и ты научишься, – ложится удобней на кровати и делает вид, что спит.
Ухожу в ванную, дрожащими руками смываю с себя его прикосновения. Всё болит и я трудом привожу себя в порядок. Что мне делать? Куда бежать? К кому обратиться за помощью? Я со всеми разорвала отношения, растворившись в нем полностью. Что я наделала?
Мне необходимо собрать его вещи и вышвырнуть себя за дверь, как когда-то поступила с отцом. Страх исчез, как и все чувства. Осталось только ненависть к нему.
Слышу звук шагов, и как открывается и закрывается входная дверь. Значит, пошёл дальше отдыхать. Может, даже к этой девке или в сауну трахать проституток. Полная апатия ко всему. А еще стыдно, так что сдохнуть хочется.
Его семейка будет как обычно обливать меня грязью, а, возможно, придумает какое-нибудь нелепое обвинение, что это не его ребёнок или что-то похожее. Я освобожу их от этих переживаний. Ребёнок только мой.
В такие моменты хочется кому-нибудь позвонить, поплакаться, но мне некому. Друзей я растеряла. От мамы я сама отстранилась, не хотела делать ей больно. Она же переживает как я, а увидев синяк или мое серое изможденное лицо наверняка будет сходить с ума. Не знаю, где были мои мозги.
Очень хочется набрать Димке, и сказать «да, ты был прав», но опять же это ничего не изменит.
Вхожу в комнату и смотрю на перевёрнутые в шкафу вещи. Странно, там лежали документы на технику и наше свидетельство о браке, но теперь здесь пусто. Это так глупо и унизительно. Никогда не думала, что он окажется таким мелочным. Уверена, до этого он бы не додумался, ему «вежливо подсказали», верней «подсказала».
Беру телефон и нажимаю повтор последних исходящих звонков.
– Смешно, – произношу вслух. – Позвонил маме, и она посоветовала забрать всё? Детский сад, честное слово!
А с другой стороны, всё так и есть на самом деле. Но мне даже в голову не приходила такая абсурдная идея, как жаловаться маме, при каждой нашей ссоре. Злюсь ещё сильней. На него и на себя.
Я не стану жертвой, «девочкой для биться. С меня хватит. Вещей как оказалось у меня не много. У меня есть дом, и там меня всегда ждут.
Глава 27
Наше время
Я в очередной раз сижу в просторном кабинете, на очень мягком кресле. Сегодня тот самый день, когда я перестала оглядываться и бояться. Совершенно спокойно я отвела мою дочь в садик, вернулась домой, привела себя в порядок. И это не просто расчесать волосы. Я их накрутила, на глазах нарисовала кошачьи стрелки, чего я не делала, кажется миллион лет и ярко накрасила губы. Стиль одежды тоже был подобран под стать моему настроению, черная юбка клеш выше колен, и укороченный джемпер, дополнила образ сапогами на высоком каблуке. Это оказалось совсем не сложно, одеться так, как я хочу. И поступать как велит мое сердце, не чувствовать себя при этом той, кем он меня обзывал.
– Как вы себя чувствуете, после того, как, наконец-то, рассказали обо всём? – интересуется психолог, сидя передо мной с открытым блокнотом. Её понимающий взгляд даёт мне надежду, на что-то такое, в чем я еще не разобралась. На будущее?
– Это мое прошлое, иногда мне кажется, что без него у меня не могло быть будущего. И, пожалуй, именно сейчас, я счастлива, – расплываюсь в улыбке. – Я почти четыре года живу со всем этим. Пора уже что-то менять.
Психолог переворачивает несколько страниц в своих записях, читает все, что я рассказала, кажется все слишком стремительно вышло. Поправляю юбку кладу ногу на ногу.
– Но вы, насколько мне известно, окончили факультет психологии. Почему не работаете по специальности? – я вижу, как она перечеркивает что-то в записях и дополняет, ее взгляд скользит по моей позе, в которой я сейчас нахожусь.
– Боюсь? Нервничаю? Мне кажется я тот самый сапожник в разорванной и расклеенной обуви. Вроде такие познания, а как их применить… Или, возможно, я не уверена, что смогу помочь человеку, если сама являюсь ходячей проблемой, – кручу кольцо на указательном пальце, его мне подарила мама на семнадцатилетние, оно тоже является напоминанием о моем прошлом. Набираю в лёгкие побольше воздуха.
– Я очень хотела сменить профиль и вообще не возвращаться на факультет. Это было слишком, но в то же время ходить сгустком плохой энергии и распространять ее на других стало невыносимым. Вообще период после развода стал одним из самых сложных, я постоянно думала о том, что хочу вернуться к нему. Когда он приезжал и просил вернуться, обещал, что все изменится. Но уже не верила ни единому его слову. Я чуть не стала одной из тех женщин, которых приручил зверь. Но романтический подтекст, которому меня учили романы исчезал, как только я вспоминала о том, что он делал. Психология стала моим спасением, тем самым глотком воздуха. Еще одним пунктом отложить на неопределенное время обучение было то, что, мы жили на крошечные родовые до года. У меня пропало молоко из-за стресса и всех этих судебных тяжб. То есть приходилось выживать.
Женщина пытается сопоставить, то, как я выгляжу теперь и, то кем я была еще полгода назад. Я вижу по ее выражению лица, что она оценила мои изменения. Из взъерошенного воробушка с торчащими во все стороны волосами на нее смотрит абсолютно другой человек.
– Я знаю, что у вас было три суда во время развода. И он хотел отобрать девочку. Затем ещё три, когда вы определяли место жительства, ограничивали его доступ к себе, и продумывали дни встреч с дочерью. Я понимаю вас, – спокойно озвучивает она. – Что происходило дальше?
– Все верно. Потом я поступила на заочное отделение, вышла на работу. Сама писала все дипломные и зачётные работы ночами, не считаю это нонсенсом. Во время практики, моя дочь была со мной, все кураторы знали, что последний стол в аудитории должен быть свободен, для моего ребенка тихонько жующего ириски пока мама сдает предметы. Никаких поблажек, – гордо отвечаю я. – На последнем курсе мы занимались детьми с диагнозом детский церебральный паралич, болезнь, при которой очень сложно, что-либо изменить. Но даже у них есть огромный шанс. Из-за этого моё сердце разрывалось. А моя мама страдала из-за меня. Именно тогда я решила, что мне нужна Ваша помощь, – закусываю губу. – Я была больше похожа на оболочку человека. Всё выжжено, понимаете? – стучу себе ладонью по сердцу. – Пусто, ничего не чувствую.
– Не правда, – она наклоняется над столом. – К дочери вы испытываете любовь и трепет. Переживаете за неё. Балуете. Она ваш стимул. С её помощью, вы нашли в себе силы идти дальше, а, значит, не всё ещё потеряно.
А ведь так и есть. Я никогда не смотрю на свою дочь, как на частичку Влада. Она моя. Мой носик, мои глазки, мамина дочь.
– Да, вы правы, – соглашаюсь с ней. – Но след, рубец от этих ядовитых отношений остался. Он будет иногда болеть, ныть на непогоду, кровоточить в определенные моменты. Но с этим можно жить.
Беру стакан воды в руки и отпиваю несколько глотков. Впервые нет отрицания. Все что она мне говорила ранее, постепенно обтачивало мой камень, омывало водами, проникало в меня.
– А ваши друзья? Где они теперь? – теперь она садится в более расслабленную позу, кладет перед собой руки. Словно в данный момент я разговариваю с доверенным лицом, может даже другом. – Я заметила в какой-то момент ваша подруга Яна, покинула вас. У вас Вас появилась совершенно в другая компания.
– Когда ты встречаешь парня, твои, казалось бы, подруги, видимо заранее признавая свой проигрыш исчезают. На твоем примере идут устраивать свою жизнь. А когда начинается семейная жизнь, сохранить друзей вообще практически невозможно. Настолько затягивает рутина, проблемы как клубок ниток накапливаются, и ты теряешь последние связи. Из моих друзей осталась только Таня, она правда переехала в другой город, но мы созваниваемся. Дамир женился и стал не достигаемой семейной личностью. Яна вышла замуж и потерялась, точно так же, как и я в своё время. В общем, все устраивают свою жизнь, а я свободна и одинока, – кривлю лицо.
– Ну, а Дима? – вижу заинтересованный блеск в глазах психолога.
– Димка? – я действительно удивлена ее вопросом. – А он просто исчез, когда был так необходим. Но знаете, иногда приходят открытки, никем не подписанные, красивые из разных городов. Я предполагаю, что они от него, – убираю прядь волос за ухо. – Даже интересно было бы сейчас его увидеть, – я хмыкаю.
– Получается, вы, и правда его не любили? – приподнимает бровь. – Мне хочется, чтобы сейчас была дружеская беседа, то чего вам не хватает, – отвечает она, когда я удивлённо приподнимаю брови.
– Нет, правда, нет. Он хороший парень и всё такое, но он лишь друг. Его друг, оговорюсь. Я очень хочу, чтобы он был счастлив, – совершенно честно отвечаю психологу. – Я никогда не воспринимала его как мужчину своей жизни, он не герой романа хорошей девочки.
Она меняет положение тела, подпирает лицо рукой.
– Странно, я видела какой-то тайный умысел в ваших дружеских отношениях. Итак, сейчас вы и ваш бывший муж видитесь? – внимательно смотрит и встаёт.
– Нет, после запрета он не может ко мне приближаться, только дочь выходит к нему. Я в какой-то момент перестала бояться его, слушать, что он говорит. Даже его претензии потеряли эмоциональную окраску. Я даже поймала себя на мысли, что мы были слишком молоды для каких-либо отношений, – уверенно отвечаю.
– Какие чувства вы испытывали в прошлом к Владу? – не могу скрыться от её прожигающего и, заглядывающего в душу, взора.
Закрываю глаза и медленно выдыхаю. В памяти всплывают хорошие и плохие моменты, которые никуда не испарятся.
– Я не знаю. Уж точно его невозможно забыть. Это больная любовь с каким-то преподношением себя в виде жертвы. Он был дан мне для того, чтобы я научилась отказывать и не жалеть. Я бы сказала, что мне всё равно, но это было бы вранье. И как бы то ни было, я обдумываю многие эпизоды. А, что было бы если…Но все меркнет, и мне уже точно меньше всего хочется думать о нем. – сцепив руки на коленях, рассматриваю маникюр.
– У Вас были отношения после него? – всё это время её ручка старательно выводит каждую букву.
– Желающие были, – смеюсь. – Но дальше объятий не заходило. Мне до этого времени казалось, я всё ещё болею им, есть какое-то чувства тоски по времени когда только все начиналось у нас. Ведь все могло быть иначе будь я более бойкой или… – замолкаю. – Может это какой-то стокгольмский синдром? А не плохая жертва из меня вышла? – искренне смеюсь над своими словами.
– Интересно, а сейчас? – она удивлена моему смеху и вообще отношению ко всему.
– А сейчас после всех сеансов с вами, я поняла, что нам даже поговорить было не о чем. Все проходило через его "контроль на линии". Обо все необходимо доложить, обязательно посоветоваться с ним, а он со своей мамой. Я была под постоянным контролем и давлением, – мне уже не так тяжело отвечать на вопросы. – Как люди читают романы с принуждением?
– У вас потрясающая улыбка, кстати, впервые вы улыбаетесь по-настоящему, не натянуто, открыто, – подчёркивает. – То, что с юмором ко всему относитесь, замечательно. Наверняка, и любви не было, не было общих тем, не было страсти. Так что же это всё-таки было?
– Такой туман в моей голове… густой и дурманящий. Вот такая первая любовь…Кто-то сбегал от нее, кому-то повезло с первого раза. А у меня был тренировочный павильон с миллионом препятствий.
– И вы его преодолели. Что особенно останавливает вас от следующих отношений? – вопрос ставит меня в тупик, я не особо над этим задумывалась.
– Наверное, я не верю в любовь. Хотя, нет, не так. Я постоянно думаю, что каждая дочь повторяет судьбу своей матери. Возможно, и я повторяю этот путь. По сути то, что происходило с моими родителями, настигло меня молниеносно. Я даже не успела среагировать. Но с другой стороны может я сама себе все надумала? Поставила «капкан» на хорошего парня и получила, что заслужила. Сейчас, я не думаю, что мужчина может любить меня такой, какая я есть. Тем более та, которой я стала, – замолкаю, обдумывая. – Не перестаю сравнивать себя с птицей Феникс. Как будто всё сгорело. Что – то надорвалось внутри и от прежнего жизнелюбия, легкого характера ничего не осталось. Я стряхнула тот живой улыбающийся образ, в помойку. Сняла слой кожи и другая я, более осторожная, теперь рассматриваю мужчин по критериям известным только мне. Они должны соответствовать слишком многому, не каждый поднимет эту ношу. К тому же я работающая мама, у меня постоянная потребность защищать моего ребенка, появились когти. Поэтому не было никаких развлечений до него, а тем более – после. Некогда, да и желания нет.
– И всё же, помимо этого есть ещё что-то? – спрашивает она меня.
Размышляю, рассказать, как есть на данный момент или в следующий раз? Хотя, сколько уже можно ходить на консультации. Я подсела на психолога, как на наркоту. Мне трудно дышать за пределами кабинета. Я уж не говорю о помощи другим людям.
– Я, как любая мать, переживаю, как другой мужчина будет относиться к моему ребёнку. Вообще как с моим опытом строить другие отношения? Я не хочу просто еще раз проходить через это. Но и степенный мужчина не будет мне интересен. Скорей всего я просто не готова, – не знаю, как еще объяснить свою позицию. – То есть я уже не жертва, я не хочу, чтобы меня жалели или защищали. Если мне надо будет дать сдачи, я с лихвой отплачу за все обиды. А делиться с каждым своей жизнью, чтобы он использовал меня, я не хочу. Отношения подразумевают доверие, которого у меня пока нет.
– Илона, вам просто надо начать жить. Встречайтесь больше с друзьями, если нет старых, найдите новых, развлекайтесь. Делайте то, что вы не делали. Вы должны понимать, что когда вам было восемнадцать, вы попали в водоворот событий. И всё, что вы увидели – не так красиво, как пишут в книгах и вещают по телевизору, – она встаёт и подходит ко мне. – Он просто не тот человек, Илона, – вкрадчиво говорит она. – Не ваш человек. Я думаю, мы с вами закончили, – она отступает от меня, закрывает легким движением руки мою папку, и маленький блокнот, я хмурюсь от ее реакции. – Вы больше не нуждаетесь в консультациях, в этом я уверена. Мне очень хотелось бы, чтобы в этот момент рядом с вами оказался человек, который подставит свое сильное плечо. Есть над чем работать, Илона, – она улыбается мне, я встаю, подхожу к ее столу и пожимаю руку. Не знаю, для чего я это делаю. Может, захотелось человеческого тепла?
Когда я направляюсь к двери, она вздыхает достаточно громко. Это похоже на тот звук, когда ты что-то забыл и срочно необходимо узнать. Поэтому я поворачиваюсь к психологу лицом.
– Илона из чисто женского любопытства, а Виталий? Что с ним сейчас? Вы так и не вспомнили, почему он вам так знаком? Мне очень интересна его судьба, – улыбается она и слегка краснеет.
– Медведь? Я бы назвала это знакомство длинною в жизнь…Он отголосок прошлого… – смеюсь я. – Все оказалось достаточно неожиданно. Мы с ним были вместе в садике, он всегда пел песню одного российского артиста и плакал. А в старших группах нас укладывали рядом на смежных кроватях, он тянулся ко мне и щекотал. Я хохотала, за это меня ругали воспитатели, а он делал вид, что спит, – смеюсь я. – Затем были танцы, он стал моим партнером до своего эпического падения и исчезновения. А дальше соседство. Предследует меня негодяй такой. Вчера ночью я получила от него запрос в друзья в социальных сетях. Странно что он меня все еще помнит.
Она довольно улыбается, а я прощаюсь с ней, уверена, что навсегда. Больше не нуждаюсь в помощи извне, я построю свою жизнь по новой. Развалю этот треснутый фундамент, каждый камень моей новой жизни будет идеально стоять на своем месте. Я не стану больше придерживаться чьих-то канонов и мнений.
Я просто мечтала о любви, такой от которой кружиться голова. Красивого парня, шикарную свадьбу. Я обычная девчонка, живущая с вами по соседству. Здороваюсь с вами каждый день, общаюсь, помогаю донести трудные сумки до вашего этажа. Кто-то знает мою историю с красивой стороны, кому-то пришлось заглянуть немного глубже, окунуться в этот хаос и драму. Мою личную драму, которую я устроила себе сама. Но разве не так мы набиваем свои шишки, наступаем на грабли, уготованные нам заранее? А потом вот из этой страшненькой куколки, превращаемся в бабочку? Благодаря опыту в первую очередь и не важно, каким путем мы ее получили. Сама суть в том, чтобы следующий раз обойти проблемы, вычислить того, кто затянет вас на дно.
Надеялась ли я на что-то большее, чем получила? Нет, мне и этого хватило с лихвой. Жалею ли я о любви? Тоже нет, она должна была произойти в моей жизни. Я поняла одно, каждому из нас уготовлена своя судьба, но мы выбираем свой путь. И именно нам решать, жить с этим дальше или бросить все ко всем чертям.
***
Изменилось ли в моей жизни что-то после того, как я вышла из кабинета психолога? Да. Я научилась улыбаться и смеяться не только над нелепыми выходками своей дочери. Каждый день придавал мне больше сил, уверенности в себе, особенно радовало осознание того, что каждый последующий день будет в разы лучше предыдущего. Главное иметь уверенность. Однажды проходя мимо бабушки, что продавала цветы со своей дачи – я купила себе букетик, просто потому что хотела порадовать себя. Я хотела сделать это только для себя.
Как, оказалось, радовать себя – это так же важно, как и делать других счастливыми. А потом я купила себе торт, который хотела я. И знаете что? Придя домой, я налила себе чай, взяла ложку и начала есть прям так, отламывая большой ложкой куски. Это был пик моего наслаждения. Думаю, что моя мама, когда пришла домой и, увидев меня в таком виде – была в явном шоке. А потом разразилась таким смехом, бросила сумки, и так же взяв ложку – принялась смаковать этот торт. Так мы и сидели, чаевничали и осознавали, что вот оно – именно этот момент и есть начало нашей новой жизни. Как бы смешно не звучало, но ровно с этого момента начали происходить изменения.
Чтобы начать новую жизнь, нужно окончательно сбросить все оковы старой жизни. И такая удача мне подвернулась, идя домой после работы, я столкнулась с Яной – ровно на той скамеечке, на которой мы проводили все время нашего детства. Заглянув в ее глаза, я поняла, что в моем пазле жизни не хватает одного кусочка – разговора с ней. Меня всегда интересовало, почему Влад боялся ее как огня. За ее острый язык? Сомнительно, крайне сомнительно. Рассказывая свою историю, Яна расплакалась, говоря, что это всегда пожирало ее изнутри. В какой-то из тех раз, когда Влад уезжал «на соревнования» – они переспали, а у подруги не хватило духу мне признаться в этом, и его оттолкнуть, уж больно красив он был. Жалко, что оно оказалось так, расскажи она – не было бы брака, боли, но возможно и дружба была загублена еще хуже, чем сейчас. Я не испытываю к ней ненависти, лишь легкую обиду и горечь, но все мы люди и живем один раз. Так что я простила ее, но общаться отказалась. Прошлое надо удалять из своей памяти, не жалея никого.
Вот тогда-то у мира и появились краски.
Думаете, мне сейчас страшно? Нет, теперь мне не бывает страшно. У меня есть маленькая защитница, которая обожает свою мамочку. А много ли нам для счастья надо?
