Текст книги "Золотой свисток или Вояжи писателя Ахманова"
Автор книги: Элен Берр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Вмещай свое Ка, не сомневайся, – молвил Ахманов. – А с тем, чтобы вышло, проблемы не будет. У нас, писателей, своя метода – не просто выйдет, а бегом побежит!
Вернулся Ахманов из Египта вместе с женой, папирусом, статуэткой Тота и безымянным Ка. Только вернулся, сразу сел строчить роман "Страж фараона" из древнеегипетской жизни, и с помощью Ка сотворил его за две недели. И тут же решил: напишу теперь книжку про русскую мафию, и будет в ней труп на каждой странице, пытки клещами и паяльной лампой, насилие над малолетними и расчлененка в полный рост. Лишь подумал он об этом, и Ка содрогнулось в страхе, ментально взвыло и ринулось вон. А как вышло оно из Ахманова, сразу застучали кости, завоняло мертвечиной, и на ковер в его кабинете свалился безымянный фараон.
Сколько потом было возни, чтобы устроить его в Эрмитаж! Сколько собрано справок, сертификатов качества и заключений экспертов! Ахманов не одолел бы этой рутины, но помог доцент. И папирус пришелся кстати – на нем составили прошение эрмитажному начальству, все в иероглифах и с именем фараоновой мумии в картуше. Доцент точно выяснил, что это мумия Джосера Двадцать Первого, сына Ра, победителя ливийцев, иудеев и кушитов. Под такой табличкой и лежит ахмановский приятель в Эрмитаже, в славном городе Питере.
А московские египтологи грызут от зависти локти.
ВОЯЖ 11. СЛУЧАЙ В МОНАКО
В Монако писатель Ахманов приехал на Евроскон. Это такой конвент критиков, издателей, писателей-фантастов, а также фанатов этого жанра. Можно сказать, почти шабаш – все ходят с косыми глазками и с головой на боку, а временами пытаются взлететь с балкона или, скажем, с крыши, но без метлы. Евроскон проводят каждый год в каком-нибудь из европейских городов, и в этот раз пришел черед Монако. Славное это княжество лежит между Францией м Средиземным мором: территория – два квадратных километра, население – 32 тысячи человек, из них монегасков (то есть монакцев, подданных князя) – примерно тысяч шесть, а прочие французы да итальянцы. Если искать город Монако на карте, то будет он справа от Ниццы и слева от Монте-Карло. Кстати, Монте-Карло тоже принадлежит Монако и приносит изрядный доход. Однако ясно, что страна эта маленькая, и потому шабаш фантастов был не очень многолюдным – всего-то человек шестьсот. Из России приехал один Ахманов, да и то лишь потому, что маялся неизбывной тягой к странствиям.
В первый день открывали конвент, радовались жизни, пили и закусывали. Во второй день раздавали премии, а затем играли в рулетку и тоже пили и закусывали. На третий день, облегчив карманы в казино, просто пили (на закуску уже не хватало), а утром четвертого, последнего дня, в номер к Ахманову ворвался Ришар де Понсон-Терайль, коренной монегаск и и писатель-фантаст. Был он возбужден и красен, что Ахманов отнес за счет трехдневных возлияний.
– Мсье! – выкрикнул Ришар. – Выручайте! Молю о содействии, мсье!
– А что случилось? – спросил Ахманов, поигрывая висевшим на шее золотым свистком. – Не революция ли у вас? Не ведут ли князя на расстрел? Если так, готов предложить ему политическое убежище в России.
– До революции дело еще не дошло, несмотря на тлетворное французское влияние, – ответствовал Ришар, обильно потея. – Другая у нас напасть, мон ами: дракон объявился в холмах, в ущелье за городом. Самый настоящий, огнедышащий! Жрет овец и пугает крестьян.
– Так в чем проблема? Отправьте туда полицейских, и пусть прикончат гадину.
– Никак нельзя, партия «зеленых» возражает, – отдуваясь, пояснил Ришар. – Хреновы защитники животных! Дракона им жаль, а овец, понимаете, нет!
– Ну а я-то тут при чем? – резонно поинтересовался Ахманов.
– О, мон ами! – Ришар трагически всплеснул руками. – Все дело в нашем министре по чрезвычайным ситуациям. Этот паршивец дал князю совет: дескать, дракон – явление фантастическое, пусть с ним фантасты и разбираются! А князь что?.. Князь выпил мартини, закусил устрицей и послал меня! К дракону!
– Почему же вас? – спросил Ахманов.
– Потому, что в Монако я единственный фантаст и подданный князя, – отозвался Ришар, вновь заламывая руки. – О, что делать, что мне делать?.. Дракон наверняка меня сожрет! Или дыхнет огнем и превратит в головешку! – Тут он с надеждой уставился на Ахманова. – И вот я подумал, мон шер, и пришел к вам с покорной просьбой мне сопутствовать. Вдвоем мы как-нибудь справимся.
– Отчего же ко мне? – удивился Ахманов.
– А к кому еще? К трусливым лягушатникам и макаронникам? Или к бошам с бритами? Так они все пьяным пьяны, на ногах не стоят! А вы, вы трезвый представитель самого отважного народа Европы! Вспомните, мсье, про Сталинград, Бородино и Куликовскую битву! Вспомните, и пойдем на дракона!
– Вспомнить не могу, я в тех битвах не участвовал, – сказал Ахманов. – Но помочь коллеге всегда рад. Пойдем!
И они пошли. Но когда очутились на улице, Ахманов притормозил и заметил:
– Безоружными и безлошадными на драконов не ходят. Сообрази-ка, друг Ришар, винтовку и такси. Можно БМП с пулеметом, если такое найдется в Монако.
– Винтовку! – воскликнул Ришар. – А как же наши "зеленые"?
– А я на них клал, на ваших "зеленых", – отозвался Ахманов. – Без винтовки нам никак нельзя. Винтовка, даже без патронов, вселяет уверенность.
Они заглянули в оружейную лавочку и взяли напрокат ружье для охоты на слонов. Солидная штука: два ствола, и в каждый можно палец засунуть.
– Такси где? – спросил Ахманов, снова оказавшись на улице.
– Не понадобится нам такси, – ответил Ришар. – Дракон сидит в холмах на северной границе – той, что с Францией.
– Далеко?
– Нет. Метров триста.
Пока шли к границе, Ахманов пытался вспомнить, что же такое написал Ришар де Понсон-Терайль. Вроде бы о первой монакской экспедиции к Марсу… И еще о том, как спецслужбы Монако ловили пришельцев с Альфы Центавра, а может – незаконных эмигрантов с Украины… Так ли, иначе, но с драконами Ришар не сталкивался даже за письменным столом. А это означало, что в качестве драконоборца Ахманов может полагаться лишь на себя самого.
Вскоре они добрались да ущелья в холмах, где дракон завтракал упитанной овцой. Заметив писателей, зверюга ринулась им навстречу, распахнула пасть размером с чемодан, взревела и дохнула пламенем.
– Ну-ка осади назад! – сказал Ахманов, выставив ружье. – Назад, не то башку снесу!
– Полегче, приятель, – рыкнул дракон и попятился. – Чего пугаешь? Сперва давай побеседуем.
– Мама миа! Он еще и говорящий! – пискнул Ришар за спиной Ахманова.
– Говорящий, – подтвердил дракон. – Говорю и читаю на двенадцати языках и новости смотрю по ящику. Вот узнал, что здесь конвент фантастов, и прилетел. Вы из них будете?
– Из них, – молвил Ахманов, не опуская, однако, ружья. – А прилетел откуда?
– Из Китая. Претензия у меня к фантастам.
– Он к нам с претензией! – возмутился Ришар. – Жрет наших овечек и права качает! Вот в Китае бы и предъявлял!
– В Китае нет фантастов. Выбили в эпоху культурной революции как чуждый элемент, – сообщил дракон. – А претензия у меня в части авторских прав. Я неизменный персонаж романов фэнтези, и к тому же описан в них в самом неприглядном виде. А где гонорар? Где компенсация морального ущерба? Где, наконец, извинения, господа?
– Ну и чего же ты хочешь? – спросил Ахманов, решивши, что слова зверюги отчасти справедливы.
Дракон задумчиво почесал когтем задней лапы нижнюю губу. Потом промолвил:
– Хочу в еврах, но можно в долларах.
– Не туда ты прилетел, – произнес Ахманов. – Это страна маленькая и бедная. Опять же кризис в игорном бизнесе! У князя даже на мартини с устрицами не хватает. Так что насчет выкупа с ним не столкуешься.
– Я на князя и не рассчитываю, князь романов не пишет, – возразил дракон. – Я полагаю, что скинуться должны виновные. Весь ваш трахнутый конвент.
Ахманов ухмыльнулся.
– Опоздал ты, братец! Ты бы еще через месяц заявился! Три дня пьем, всю валюту пропили! Если что и осталось, так только у поляков.
– Вы что за бред несете, мон ами? – буркнул за его спиной Ришар. – Чтобы у поляков да осталось! Нонсенс!
Услышав это, дракон было приуныл, но вдруг оживился и уставился на золотой свисток, висевший у Ахманова на шее. Свисток с цепочкой от «Люфтганзы» жена выдавала Ахманову только для зарубежных вояжей, чтобы он выглядел презентабельней в глазах своих коллег.
Дракон облизнулся и молвил:
– Можно обсудить другие способы расчета. Золото, оно и в Китае золото!
– Не мылься, бриться не будешь, – произнес Ахманов. – У меня, знаешь ли, с тобою дел не больше, чем у князя. Был бы ты пришельцем из космоса, другой вопрос, а про драконов я не пишу. Но с любым из вашей братии готов рассчитаться! – Тут он поднял ружье, нацелился в лоб дракону и заметил: – Свинец, он и в Китае свинец.
Видя такую неуступчивость, зверюга совсем опечалилась. Ахманову даже жалко стало.
– Вот что, оставь свой адресок, – предложил он. – Вернусь домой, потолкую с коллегами, с теми, кто про драконов писал. Вдруг посодействуют материально! Рублями возьмешь?
Тут дракон чуть не заплакал. Потом матюгнулся на китайском и сказал:
– Рублями не надо. Лучше девицу дайте. Хоть какую-нибудь!
– Не думаю, чтобы девица из Монако согласилась выехать в Китай, – промолвил Ахманов. Но Ришар зашептал ему в ухо:
– Соглашайтесь, мсье, соглашайтесь! Будет девица, непременно будет! У нас на коне этих девиц как пчел на банке с медом! На любой вкус! Писательницы есть и поэтессы, редакторши и литагентши и просто фанатки! Найдем!
Так и порешили. А когда вернулись в отель и бросили клич, набежала целая толпа девиц. Ахманов прямо изумился: в очередь встали к китайскому дракону и чуть в волосья друг дружке не вцепились. Даже позавидовал, но потом разглядел, что девицы все больше за пятьдесят и весьма стервозной внешности.
Наплыв был огромный, так что пришлось на морского бросать. Выпало счастье одной из фанаток, горячей финской девушке. Ахманов лично проводил ее в холмы, и больше о ней и о драконе в Монако не слыхали.
А писателя Ахманова князь хотел пожаловать в рыцари, да не получилось – во всем Монако не нашли ни шпор, ни шпаги. Что говорить! Маленькая страна, бедная! Собрались было выписать клинок из Парижа, но у Ахманова кончилась виза. Пришлось ехать домой без шпор, без шпаги и без благородного звания.
Зато свисток остался цел.
ВОЯЖ 12. КОЛОСС РОДОССКИЙ
Спит залив. Эллада дремлет.
Под портик уходит мать
Сок граната выжимать…
Зоя! нам никто не внемлет!
Зоя, дай себя обнять!
Козьма Прутков «Новогреческая песнь»
На греческом острове Родосе писатель Ахманов и его жена отдыхали во второй половине июня. Восхитительное место! Пальмы, бананы, попугаи, греки, гречанки и, разумеется, море. Даже два: Средиземное справа, Эгейское слева, если обратиться носом к северу. В течение трех недель супруги вкушали скромные греческие радости: пили вино, ели мусаку и танцевали сиртаки. Жена Ахманова подружилась с синьорой Анастасией из Болоньи и аниматорами итальянкой Барбарой и французом Энтони и, несмотря на различие в языках, вела с ними содержательные беседы за жизнь. Сам Ахманов любил сидеть на балконе и разглядывать плававших в бассейне девушек-топлесс. Особенно ему нравилась фемина в сиреневых трусиках с оборочками.
Остается добавить, что Ахманов выбрал для отдыха отель «Пегас», что вполне гармонировало с его писательским занятием. Администрация отеля даже обещала установить при входе памятную доску из позолоченной бронзы, чтобы отметить в веках пребывание писателя Ахманова на их территории.
Но все хорошо не бывает, и на Родосе тоже возникла проблема: комары. Они появлялись вечером в отельных номерах и всю ночь кусали писателя Ахманова, его жену и прочих постояльцев. Комары были свирепые – едва не отгрызли ногу гиду Наташе, которая возила Ахманова с супругой на экскурсии. Кусали они всех, кроме, возможно, греков, но особенно им нравилось попить российской кровушки.
На третьи сутки жена Ахманова не выдержала и послала мужа за фумигатором. Ахманов купил прибор в сувенирной лавочке отеля, заодно выяснив, что на английском фумигатор называется "mosquito mashine". Следующей ночью супруги выяснили, что на местных комаров это устройство не действует и даже побуждает кровопийц к мстительной активности. Комары нагло пели песни над телами Ахманова и его жены, словно заявляя: кусали, кусаем и будем кусать.
Утром супруга Ахманова обследовала фумигатор и выяснила, что он греческого производства. Высказав ряд критических замечаний в адрес мужа, она вновь отправила его в лавочку, где он приобрел финский фумигатор, стоивший вдвое дороже. Увы! Комары лютовали по-прежнему, и эту проблему пришлось обсудить с Барбарой, Энтони и синьорой Анастасией. Посовещавшись впятером, они решили, что дело связано с европейской политесностью: европейцы в зоне евро полагают, что комарам тоже нужен шанс для выживания и травить их крепким ядом негуманно. Затем Барбара сказала (разумеется, по секрету), что попадают на Родос контрабандные израильские фумигаторы, и вот они – самое то! Израильтяне, как известно, люди суровые и не привыкли чикаться с комарами.
Пришлось Ахманову идти в таверну "Грек Зорба", которую содержали Янаки, Ставраки и Папа Сатырос, слывшие на Родосе контрабандистами. Там ему продали за приличную сумму израильский фумигатор, походивший видом на небольшой миномет. В прилагаемой инструкции утверждалось, что прибор истребляет комаров с гарантией при помощи высокочастотных колебаний торсионного поля.
Увидев этот агрегат, супруга Ахманова перепугалась и заявила, что отправляется спать в ванную, где комары были ею уничтожены подручными средствами, полотенцем и свернутой газетой. Еще она сказала, что если Ахманов останется жив, а комары передохнут, то следующей ночью она, так и быть, вернется в супружескую постель. Но сейчас у нее нет желания подвергаться торсионным колебаниям, о которых ходят разноречивые слухи.
Ахманов, будучи по прежней своей профессии физиком, торсионного поля не боялся и уснул под писк издыхающих комаров. Израильский прибор хоть и кусался в еврах, но цену свою оправдывал вполне. Но было у этой технической новинки и побочное действие – то ли непредусмотренный изобретателем эффект, то ли некая хитрость, свойственная потомкам Моисея. Так ли, иначе, но заснул Ахманов на Родосе в двадцать первом веке, а проснулся там же, но за два с лишним столетия до рождества Христова – как раз в те годы, когда возводился Колосс Родосский. Точнее, статую еще не возвели, но уже наняли скульптора Хареса из Линдоса, и в данный момент ваятель размышлял над грандиозным проектом.
Он занимался этим вместе со своими учениками в таверне на морском берегу, в гавани Мандраки. Реял прохладный бриз, сияло солнце, покачивались на волнах пузатые торговые кораблики, а Харес ел мусаку, пил вино и, задумчиво морща лоб, царапал стилосом по сосновой доске. Примотревшись, Ахманов решил, что ваятель похож на контрабандиста Янаки и выглядит жуликоватым, а его ученики – просто сущие разбойники. Один из них напоминал критика Г., с которым у Ахманова были контры.
Проект колосса обсуждался на греческом, но – странное дело! – Ахманов понимал все от слова и до слова. Место для статуи уже выбрали – в конце мыса, обрамлявшего гавань, – и теперь мастер с подмастерьями соображали, как им возвести гигантский монумент.
– Из камешков выложим и бронзой облицуем, – наконец решил Харес.
– Все из камешков нельзя, тяжеловато будет, – сказал Ахманов на чистом древнегреческом. – Из камня три опорных столба сделай, а внутренний каркас – из железных балок.
– Хмм… из железных… – Харес призадумался. Потом зачерпнул мусаку двумя пальцами, прожевал, отпил вина и поднялся. Ученики тоже встали. Поганец, напоминавший критика Г., засвистел на дудке, а остальные начали плясать вместе с мастером сиртаки. Ахманов не удивился – знал, что греки для просветления мозгов пьют и танцуют, отличаясь в этом от славян, которые только пьют. Прицепившись к крайнему ученику, он обошел со всей компанией таверну девять раз, по числу муз, и слегка запыхался. Харес тоже дышал с присвистом, но по хитрому блеску глазок было понятно, что мысль ваятеля не дремлет.
– Значит, три каменных столба и железные балки… – пробормотал он, озираясь на Ахманова. – Так годится?
– Годится, – подтвердил Ахманов. – Толстые балки пустишь поперек на уровне плеч и пояса, а из брусков потоньше соберешь каркас. На него бронзу навесишь, и будет все тип-топ.
– А ты откуда это знаешь? – полюбопытствовал ваятель.
– Знаю, голубь мой, знаю, – сказал Ахманов. – Я, видишь ли, Гермес, посланец богов. Командирован папой Зевсом тебе в помощь.
Ваятель почесал темечко, покосился на золотую цепь у Ахманова на шее (правда, без свистка, но солидной толщины) и склонил голову.
– Хайре, благой бог! Ну, раз ты велишь клепать каркас из железа, так и поступим. Кто я такой, чтобы спорить с олимпийцами?
– Ты и не спорь, – посоветовал Ахманов. – Делай, что говорят, и прославишься в веках.
Глазки у Хареса заблестели еще сильнее.
– Прославлюсь? Ты обещаешь, посланец богов?
Ахманов с важным видом поиграл цепочкой и произнес:
– Будет творение твое, о Харес из Линдоса, чудом света наравне с египетскими пирамидами. Но простоит недолго.
– Недолго – это сколько? – встревожившись, спросил ваятель.
– Лет пятьдесят, – сообщил Ахманов, не помнивший точной даты. [Колосс Родосский был воздвигнут в 292–280 гг до н. э. и простоял до 224 г. до н. э. Разрушен в результате сильного землетрясения. ] К его удивлению Харес вовсе не опечалился, а хлопнул себя по коленке и воскликнул:
– Пятьдесят так пятьдесят! Достаточный срок, чтобы пропить гонорар и упокоиться в славе. А там хоть олива не расти!
– Кстати, о гонораре, – произнес Ахманов. – Вспомни, Харес, что я – покровитель торговли, и на кривой меня не объедешь. Ясно?
– Ты о чем, благой бог?
– О том, что не худо бы оплатить мою помощь. Десять процентов меня устроят. В афинских драхмах, разумеется.
– Пять! – попробовал сбить цену Харес, но Ахманов грозно уставился на мошенника:
– Это кто у нас спорит с олимпийцами? В Тартар захотел?
Сверкнула молния, зарокотал гром. Харес, а за ним ученики, бухнулись на колени.
– Помилуй, божественный вестник! Будет, как велишь! Десять процентов в афинских «совах»! [Афинская или аттическая серебряная драхма весила 4,36 г. На ней изображалась сова, птица богини Афины, поэтому эти драхмы часто называли "совами".] Клянусь и обещаю!
– То-то же, – молвил Ахманов и проснулся.
Некоторое время он лежал не двигаясь, слушая, как похрапывает в ванной жена, и глядя на израильский агрегат, испускавший торсионные волны. Потом слез с кровати, выключил москитную машинку и пробурчал:
– Какой забавный сон! Лишнего я вчера хлебнул что ли?.. А может…
Тут он споткнулся о мешочек, валявшийся на полу. Мешочек был увесистый, и когда Ахманов его поднял, в мешке зазвенело. Вдохновленный этими звуками, он распустил завязки, и на постель ручьем хлынули монеты. Однако не серебряные драхмы, а греческие евро с лупоглазой совой. Их оказалось штук пятьдесят [Похоже, гонорар Хареса составил пятьсот драхм, что было в античные времена крупной суммой (более двух килограммов серебра). Но писатель Ахманов не исключает, что мошенник Харес его нажег, заплатив не десять, а пять процентов. В этот случае гонорар ваятеля равен тысяче афинских драхм. ], но этот новодел не мог сравниться ценностью с древней афинской валютой – драхмы были раритетом, а евро всего лишь деньгами.
– Мошенник этот Харес! – злобно буркнул Ахманов и пересыпал монеты обратно в мешок. Их хватило на две порции креветок в таверне "Грек Зорба" и бутылку коньяка «Метакса». Креветок Ахманов съел с женой, а коньяк подарил своему другу писателю Балабухе.
ВОЯЖ 13. АТЛАНТ ИЗ ГИМАЛАЕВ
Можно сказать, что писатель Ахманов попал в Гималаи, выполняя спецзадание. Случилось так, что, будучи в Москве, познакомился он у своих издателей с главным редактором журнала «Знание – жизнь». Некогда журнал был именит и славен, печатал фантастику и популярные статьи по всем наукам, но теперь оскудел, захирел и с миллионных тиражей свалился на жалкие двенадцать тысяч. Что подтверждает латинскую пословищу: nil permanet sub sole – ничто не вечно под солнцем.
Встретив Ахманова, редактор завел с ним научную беседу как с большим знатоком прошлого и будущего Земли. Но разговор получился не очень содержательный: редактор, экспансивный мужчина, перескакивал с пятого на десятое и, наконец, обрушился на "Аргументы и факты", где печатали отчеты о гималайских странствиях доктора Мулдашева, чудодея из Уфы.
– Атлантов он, понимаете, нашел! И лемуров, наших прародителей! – брызгая слюной, возмущался редактор. – Представьте, мой драгоценный, будто бы дрыхнут они в пещерах сорок миллионов лет, дожидаясь конца света! Чушь, бредни, ерунда! Жалкие перепевы мадам Блавацкой!
Ахманов слушал и согласно кивал, иногда выражая свое мнение о докторе Мулдашеве язвительной ухмылкой. Ухмылка получалась кривоватая, с оттенком зависти – как-никак, тиражи у Мулдашева были много больше, чем у писателя Ахманова.
Редактор вдруг хлопнул себя по лбу.
– Идея! Вы, голубь мой, человек здравомыслящий и подкованный в науках… Почему бы вам не съездить в Индию, в Гималаи эти, с заданием от нашего журнала? Пройдете в точности по следам Мулдашева и развенчаете его галиматью! Думаю, ничего вы в этих пещерах не найдете, кроме мокриц и летучих мышей! Зато путешествие будет интересным, а мы поднимем тираж журнала.
– Путешествовать я люблю и в Индии с Гималаями еще не был, – произнес Ахманов, выслушав редактора. – Однако тугрики нужны. Или рупии. Или хотя бы доллары, сокол мой ясный.
Редактор скис.
– С тугриками у нас напряженно, – пробормотал он. – Но вы, кажется, получили у издателей солидный гонорар?
– Получил, – со вздохом признался Ахманов. – До Индии и обратно хватит, но ведь еще и подарки нужны! Бакшиш! Без бакшиша местные гуру в пещеры не пустят.
– Ну, с бакшишем мы решим вопрос, – приободрившись, сказал редактор. – Подарите подшивку нашего журнала за прошлый год. Даже две подшивки! – Тут он плотоядно облизнулся и добавил: – Итак, ждем первую статью, мой драгоценный. Чао!
– Чао, – отозвался Ахманов и следующим утром вылетел в Дели. Затем, руководствуясь книгами Мулдашева, он добрался до гималайских гор точно в том месте, где находилась пещера с атлантами и лемурами. Доктор утверждал, что они лежат в каменных саргофагах в состоянии сомати, и что в атлантах три метра роста, а в лемурах целых пять. Или, возможно, семь – этого Мулдашев не выяснил, так как в пещерах было темно, а дальше порога его не пустили. Там имелся ментальный барьер для отсева недостойных – прежде всего, врунов и конъюнктурщиков.
Итак, двигаясь по стопам предшественника, Ахманов прибыл в горную деревушку, где в маленьком, продуваемом ветрами святилище обосновались хранители пещеры. Было их двое: один – старый, а другой – совсем старый. Но старички оказались бодрыми, практиковали йогу, ели целебные травки и кое-как понимали английский.
– В пещеру, – сказал Ахманов, передавая увесистые подшивки журнала. Их приняли с благодарностью – в этих суровых краях топливо очень ценилось.
– В пещере только глядеть, фото нет, – сказал старый гуру.
– Глядеть издалека, – добавил совсем старый.
– Глядеть сначала, – молвил Ахманов. – После внутрь идти.
– Не моги, – возразил старый гуру.
– Они не пускать, – уточнил совсем старый.
Ахманов вытащил красный билет члена Союза российских писателей и веско произнес:
– С этим пускать везде и бесплатно. Пошли!
Старый гуру пожал плечами, и они зашагали к расселине в скалах. За нею было обширное полутемное пространство под каменными сводами. В дальнем конце этого подземелья смутно виднелась дыра неопределенных очертаний, полная загадочного мрака. В общем, все было так, как описано в книгах Мулдашева, и не приходилось сомневаться, что по крайней мере до этих мест уфимский доктор добирался.
Они подошли к дыре, и тут гуру промолвил:
– Здесь закрыто. Не миновать никак, если нечистый помысел.
– Сюда приезжали из России, целый экспедишн, – сказал Ахманов. – Кто-нибудь побывал во второй пещере?
Старик замотал головой.
– Нет. Суетный люди, недостойный! Пялиться с порога.
– Потом писать много глупостей, – пробормотал Ахманов и шагнул в дыру.
Никакого сопротивления! Он еще услышал, как гуру икает от изумления, и в тот же миг кромешная тьма сменилась неярким светом. Камера, в которую попал Ахманов, была похожа на внутренность раковины, выстланной перламутром, испускавшим серебристо-розовое сияние. В потоке этого мягкого жемчужного света стоял сероглазый юноша в потертых джинсах и футболке с надписью "I lave you" и глядел на гостя с благожелательной улыбкой.
– Атлант? – осведомился Ахманов. – Или лемур?
– Не имею чести, – ответил сероглазик на русском. – Пича Вомба, Наблюдатель категории «Би», служебный номер пятьдесят три дробь семь.
– Это как понимать? – с легким удивлением полюбопытствовал Ахманов.
– Так и понимайте, – ответил Пича Вомба. – Сорок миллионов лет назад мы облучили ваш мир прогрессирующей радиацией. С тех пор наблюдаем. – Тут его улыбка сделалась печальной. – Наблюдаем и ждем, когда вы поумнеете, созрев для контакта.
– Боюсь, это случится не скоро, – вздохнул Ахманов.
– Увы! Я здесь уже пятую тысячу лет и подумываю о том, не облучить ли вас вторично. В Галактике это был бы уникальный случай. Всем прочим хватило одного раза, даже сирианским свинорылам.
– Я всегда считал, что Земля – заповедник недоумков и редкостных кретинов, – с грустью признался Ахманов. – Представить только – у меня тиражи меньше, чем у Мулдашева! Возмутительно!
– Согласен с вами. Но среди недоумков встречаются и вполне разумные персоны. – Сероглазик отвесил Ахманову вежливый поклон. – Так что надежда на прогресс, пусть скромный, нас все еще не покидает. Хотя эти бредни о лемурах и атлантах… – Он скривился.
– Простите великодушно за доктора Мулдашева, – сказал Ахманов. – Приношу извинения от лица земной цивилизации и особенно от ее докторов. Обещаю, что мы постараемся прогрессировать побыстрее. Все, от мала до велика!
– Всем не обязательно, – молвил Наблюдатель Пича Вомба. – Например, доктора Мулдашева мы не включаем в категорию прогрессируемых. Знаете, временами эволюция делает странные зигзаги и даже поворачиваясь вспять, от хомо сапиенс к австралопитекам и троглодитам.
– А не облучить ли доктора Мулдашева отдельно? – предложил Ахманов. – Так сказать, в порядке личной реморализации?
– Отдельно – слишком дорогой эксперимент. Мы не может тратить на это ресурсы Галактики, – возразил Наблюдатель. – Опять же проблема не в одном Мулдашеве. Вспомните о Денникене, Лобсанге Рампе и остальных шарлатанах! Вспомните о ваших лжеакадемиках, астрологах и чудотворцах! Вспомните, наконец, о пресловутом Ангаре-18!
Осведомленность Пичи Вомбы удивила Ахманова, но Наблюдатель пояснил, что может получить любую информацию ментальным способом, а также прямо из компьютерных сетей.
Прощаясь, они вступили в физический контакт, пожав друг другу руки, и Ахманову почудилось, что он коснулся не ладони, а гибкого теплого щупальца. Возможно, подумалось ему, Наблюдатель – не гуманоид, его человеческий облик лишь видимость, а на самом деле Пича Вомба – разумный осьминог?.. В таком случае, байки Мулдашева об атлантах и лемурах для него вдвойне оскорбительны.
С другой стороны, размышлял Ахманов по пути домой, было бы совсем неплохо, если бы разумные земляне произошли от головоногих. Писателям, скажем, прямая выгода: можно творить в восемь рук, и все они близко к голове. Гораздо ближе, чем у доктора Мулдашева.
