Текст книги "Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы"
Автор книги: Элеанор Херман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Элеанор Херман
Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней.
Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы
Владимиру Кара-Мурзе, российскому активисту, журналисту, который пережил две попытки отравления, чем подтвердил, что этот королевский обычай не умер в эпоху барокко, а существует и сегодня – в век цифровых технологий
Благодарности
В течение 20 лет, начиная с 1995 года, я с нетерпением читала новости о ежегодной Исторической клинико-патологической конференции, проводимой Университетом Мэриленда, где эксперты исследовали медицинские загадки, связанные с известными мертвецами. Врачи превращались в сыщиков, пытаясь понять: правда ли, что царь Ирод Великий, живший в 4 году до н. э., скончался от гангрены половых органов, что Моцарта в 1791 году погубили отравленные свиные отбивные, а Авраам Линкольн мог бы пережить покушение, будь в 1860 году машины скорой помощи и современные клиники.
Эта конференция была детищем доктора Филиппа А. Маковиака, специалиста по инфекционным заболеваниям. Ранее, в те времена, когда Школа медицины Университета Мэриленда благодаря гранту имени Каролин Фрэнкиль и Селвина Пассена смогла пригласить его преподавать историю медицины, Маковиак написал две великолепные книги: «Посмертное заключение: Раскрывая величайшие тайны в истории медицины» (Post Mortem: Solving History's Great Medical Mysteries) и «Диагностируя великих: загадочные диагнозы 13 пациентов, которые изменили мир» (Diagnosing Giants, Solving the Medical Mysteries of Thirteen Patients who Changed the World). Доктор Маковиак – это фактически Шерлок Холмс медицинского мира, специалист по части «в ком причина» или (в случае естественных смертей) – «в чем причина».
Начав писать эту книгу, я осознала, что мне необходим эксперт, подлинный специалист в постановке диагнозов тем, кто уже давно почил, – а кто может быть лучше доктора Маковиака? Нетрудно найти электронный адрес врача, но никогда не знаешь, ответит ли он тебе согласием (да и ответит ли вообще). К счастью, доктор Маковиак отозвался на мою просьбу с энтузиазмом и оказал неоценимую помощь при создании книги. Он не только прошерстил всю рукопись на предмет неточностей по части медицины, но даже исправил грамматические ошибки.
Также я безмерно благодарна профессору Донателле Липпи из Пизанского университета, которая с готовностью ответила на все мои вопросы по поводу ее выводов об отравлении мышьяком в расследовании смерти великого герцога Тосканы Франческо де Медичи и его жены, Бьянки Каппелло. Спасибо и за те научные статьи и фотографии, которыми вы меня снабдили!
Большое спасибо профессору Йенсу Веллеву из Орхусского университета в Дании, который эксгумировал и исследовал останки знаменитого астронома Тихо Браге. Он прислал мне подробный отчет о своих находках и прояснил многие противоречивые выводы в отношении смерти Браге.
Было очень приятно работать с сотрудниками межбиблиотечного абонемента им. Клода Мура в библиотеке Университета Вирджинии. Эти ребята помогли мне отыскать малоизвестные статьи в медицинских журналах об эксгумации королевских особ в наши дни и шокирующих результатах, которые показало вскрытие их останков.
Большое спасибо моей подруге Ларисе Трейси, профессору средневековой литературы Лонгвудского университета, за то, что позволила прочитать раннюю версию ее сборника «Убийство в Средние века и Новое время» (Medieval and Early Modern Murder). Особенно полезной оказалась глава «Отравление как средство политического убийства в Венеции Нового времени» Мэттью Любина из Университета Дьюка и Университета Северной Каролины, Чапел-Хилл.
И, как всегда, тысяча благодарностей моему терпеливому мужу Майклу Дайменту, который в период написания этой книги наслушался подробностей о чудовищных болезнях, вскрытии заплесневелых гробов и различных экспериментах с гниющими костями и ужасающими мумиями – часто прямо за ужином. Ты понятия не имел, во что ввязываешься, когда женился на мне, не так ли?
Введение
1670 год, сверкающий двор короля Людовика XIV. Прекрасная двадцатишестилетняя принцесса Генриетта, герцогиня Орлеанская, выпивает из чашки цикориевую воду, хватается за бок и кричит: «Меня отравили!» Фрейлины раздевают ее, укладывают в постель; принцессу рвет, она пачкает простыни. Непрекращающаяся боль – словно тысяча раскаленных ножей, режущих и обжигающих ее внутренности. Она корчится на пропитанных потом простынях, крича. Она умоляет Бога прекратить это. Она стонет, стенает и наконец – замолкает.
После девяти ужасных часов смерть принцессы можно считать милосердием. Учитывая ее симптомы, несомненно, имеет место быть отравление. И кто же предполагаемый убийца? Ее муж Филипп, герцог Орлеанский, мстительный брат короля, который был зол на жену за то, что та отправила в ссылку его любовника.
Я читала книги о королевских интригах и была потрясена многочисленными историями о молодых, красивых, талантливых и сильных, которые погибли задолго до своего срока. На протяжении веков почти каждую смерть относительно молодого короля слухи объясняли отравлением. Но был ли то яд? Или все они умерли от естественных причин?
Я решила обратиться к этой увлекательной теме, которая так удачно сочетает мою любовь к криминалистике со страстью к прошлому. Вскоре я оказалась по локоть в жутком, удивительном, трагическом и смешном. Я научилась проводить вскрытие и бальзамирование так, как его делали в XVI веке, – занятие не для слабонервных. Широко распахнув глаза, я читала книги рецептов красоты времен Ренессанса, где в качестве ингредиентов предлагалось использовать ртуть, мышьяк, свинец, фекалии, мочу и человеческий жир. Я с головой ушла в современные научные работы по эксгумации королевских тел, которые свидетельствовали о присутствии в останках различных токсичных материалов. Наконец, я обнаружила сложные – и смешные с нашей точки зрения – протоколы предотвращения отравления при королевских дворах.
Кто бы мог подумать, что книги рецептов красоты времен Ренессанса содержат поистине ужасные вещи?
Углубившись в этот мир, я осознала, что в стенах королевских дворцов присутствовало множество различных ядов; часто – не в смертельных дозах и отнюдь не предназначенных для убийства. Глядя на великолепные портреты прошлых веков, мы не видим, что скрывается под бриллиантовыми королевскими одеяниями: зловоние немытых тел; вши, пирующие на скальпах, в подмышках и в интимных местах; смертельные бактерии из загрязненной воды и плохо приготовленной пищи; мучительные опухоли, разъедающие жизненно важные органы. Мы не можем учуять тошнотворный запах переполненных ночных горшков или пропитанных мочой лестниц, где придворные обычно справляли нужду. Мы не видим варварских методов лечения, более опасных, чем сама болезнь, или косметических эликсиров, которые зачастую не столько украшали, сколько убивали.
Чтобы погрузить вас в этот мир возвышенной красоты и убогой грязи, прежде всего мы исследуем дворцовую культуру профилактики отравлений, сложные протоколы различных бытовых процедур и противоядия. Затем идут главы о смертельной косметике, врачах-убийцах и нездоровых условиях жизни королевских особ. Затем я рассматриваю двадцать случаев отравления (по крайней мере тех, которые по слухам были отравлением). Мы поговорим о знаменитостях, о Наполеоне и Моцарте, а также о персонах малоизвестных, таких как итальянский военачальник XIV века и королева Наварры XVI века, – их истории переходили из уст в уста среди современников, но к нашему времени оказались забыты.
В то время как дворцовые врачи часто были совершенно сбиты с толку, когда дело доходило до определения причин болезни и смерти, современная наука в состоянии пролить свет на то, что действительно произошло с вышеупомянутой несчастной принцессой и многими другими, чья смерть была окружена завесой тайны. Я изучила их жизнь, смерть, результаты эксгумации и проведенных анализов, если они имели место. Если же нет – пробовала провести дифференциальный диагноз и сделать предположения о причинах их смерти.
Что я могу сказать абсолютно точно – так это то, что люди, жившие под страхом быть отравленными, на самом деле ежедневно травили себя лекарствами того времени, косметикой и самими условиями жизни. В ослепительных королевских дворах Европы под фасадом из драгоценных камней скрывались болезни, невежество, грязь и – иногда – убийства.
В заключение надо отметить, что отравление как средство устранения соперников – удел не только прошлых веков. В последней главе я покажу, что в некоторых странах яд и сегодня используется крупными политическими группировками столь же успешно, как и в зловещих королевских дворах эпохи Возрождения.
Часть 1
Яды, повсюду яды
Глава первая
Ядовитые вещи: от королевской пищи до королевских подштанников
Представьте себе короля, бросающего взгляд на пиршество из жареного мяса, соусов, глазированных медовых пирожных и прекрасного вина. Несмотря на то что желудок у него урчит от голода, король напрочь теряет аппетит, ведь эта пища может стать причиной его скоропостижной мучительной смерти.
Были ли его опасения беспричинными? Неужели причина всех тех смертей молодых аристократов – не яд, а болезнь, не диагностированная сбитыми с толку врачами? Увы, нет. Хотя слухи ошибочно приписывали многие королевские смерти яду, однако дошедшие до наших времен записи доказывают, что страх перед отравлением не был просто дворцовой паранойей.
Италия была страной ядов. Правящая в Тоскане династия Медичи и Венецианская республика создали фабрики, где яды производились и тестировались на животных и заключенных. В отличие от древних римлян, которые для убийства имперских наследников и ворчащих свекровей использовали токсины растительного происхождения, отравители эпохи Возрождения прибегали к помощи тяжелых металлов – смертельной четверке из мышьяка, сурьмы, ртути и свинца.
В четырех миллионах документов флорентийского архива Медичи встречаются многочисленные упоминания ядов. В 1548 году герцог Козимо I инициировал заговор с целью убийства Пьеро Строцци, военачальника, который выступал против правления Медичи. Яд был подмешан в пищу или же в воду. В феврале того же года анонимный корреспондент прислал Козимо зашифрованное сообщение: «Обычно в течение путешествия Пьеро Строцци останавливается по нескольку раз, чтобы утолить жажду». Далее он просит «что-либо, что можно подмешать в воду или вино, а также инструкции, в каких количествах необходимо использовать яд».
Смертельная четверка эпохи Возрождения: мышьяк, сурьма, ртуть и свинец. Италия была страной ядов.
В 1590 году сын Козимо, великий герцог Фердинандо (которого подозревали в том, что тремя годами ранее он устранил своего старшего брата Франческо с целью заполучить трон), написал своему агенту в Милане: «Вам посылают яд, и посланник расскажет, как его использовать… и мы обещаем три, а то и четыре тысячи скудо[1]1
Скудо (экскудо – в Испании и Португалии, экю – во Франции) – ходовая денежная единица государств в Средние века и Новое время, выражаемая золотой или серебряной монетой. (Здесь и далее – прим. пер.)
[Закрыть] тому, кто подмешает яд в пищу. Того, что вы получите, достаточно, чтобы отравить целый кувшин вина. Яд не имеет ни запаха, ни вкуса, и очень силен; его нужно лишь как следует смешать с вином. Если же хотите отравить только один стакан, то достаточно половины унции[2]2
Унция – мера веса, сегодня равная 28,35 г. В различных странах и в разные исторические периоды унция колебалась от 25 до 35 г.
[Закрыть], однако лучше больше, чем меньше».
Таинственный Совет десяти – один из главных руководящих органов Венецианской республики с 1310 по 1797 год – заказывал убийство «тайным, осторожным и ловким способом» – эта формулировка четко указывает на яд. В ходе недавнего исследования Мэттью Любин из Университета Дьюка и Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл выявил 34 случая политических отравлений в период с 1431 по 1767 год. Все они спонсировались Венецианским государством. Одиннадцать попыток провалились, девять – увенчались успехом; в двух случаях предполагаемые жертвы, по-видимому, умерли от естественных причин до употребления яда, а в двенадцати случаях результаты не регистрировались. По всей вероятности, случаев было гораздо больше, чем зафиксировано.
Для создания ядов Совет нанимал ботаников из соседнего Университета Падуи. В летописях Совета можно найти два подробных рецепта ядов, которые применялись в 1540–1544 годах. Для создания использовались следующие ингредиенты:
• сулема (ядовитые белые кристаллы хлорида ртути II);
• мышьяк;
• реальгар (природный минерал, моносульфид мышьяка оранжево-красного цвета);
• аурипигмент (кристаллический трисульфид мышьяка желтого цвета);
• соль аммония (хлорид аммиака, он же нашатырь);
• каменная соль;
• ярь-медянка (синий или зеленый порошок, получаемый путем окисления меди);
• дистиллят листьев цикламена (растение, которое цветет в Венеции в декабре).
Широкое распространение яда продолжалось вплоть до XVII века. Вплоть до своей казни в 1659 году, женщина по имени Джулия Тоффана в течение пятидесяти лет продавала яды в Неаполе и Риме (в основном потенциальным вдовам), убив, по оценкам, около шестисот человек. Она создала то, что стало известно под названием аква-тофана, или неаполитанская вода (Aqua Toffana) – токсичное варево из мышьяка, свинца и белладонны, бесцветное, безвкусное и легко смешиваемое с вином. Неаполитанскую воду активно использовали долгое время после казни Джулии. Чтобы обмануть власти, она маскировала яд под святую воду (разливая отраву по стеклянным флаконам с изображениями святых) или же под косметику.
В 1676 году сорокашестилетняя Мари-МадленМаргарита д'Обре, маркиза де Бренвилье, была казнена в Париже за то, что использовала аква-тофану для убийства своего отца и двух братьев, желая унаследовать их поместья. Во время допроса она заявила: «Добрая половина вовлеченных – люди высшего круга, и я могу разрушить их судьбы, если скажу хоть слово». И действительно, три года спустя в Париже и окрестностях по этому делу были арестованы 319 человек, включая многих аристократов. Тридцать шесть обвиняемых суд приговорил к смерти за убийство путем отравления.
Смертоносная королевская кухня
Достаточно одного человека, чтобы подсунуть что-нибудь в королевскую еду. А во времена Генриха VIII на кухнях в Хэмптон-Корте работало двести человек: повара, посудомойки, лакеи, точильщики, носильщики, пекари, мясники, садовники, дворецкие, хлебодары (слуги при кладовой) и посыльные, которые ощипывали, рубили, варили, пекли, носили, украшали, покрывали, стирали и выполняли поручения. Королевские кухни были фабриками еды, производящими в день по сотне блюд, в то время как лакеи сновали туда-сюда, унося их наверх, к столу.
С учетом такого количества рук, через которые проходила пища, какие шаги предпринимали короли, чтобы избежать отравления? Самый ранний совет исходит от великого еврейского врача, философа и ученого Маймонида, который в 1198 году написал трактат на эту тему для султана Саладина (Салах ад-Дина) владыки Египта и Сирии. Он не советовал употреблять блюда «с неровной текстурой», такие как супы и рагу, или с сильным ароматом – все это могло замаскировать запах или вкус яда.
«Следует также проявлять осторожность в отношении продуктов <…> кислых, острых или с ярко выраженным вкусом, – писал Маймонид. – Это относится и к блюдам дурно пахнущим… или тем, что приготовлены с луком или чесноком. Подобные блюда лучше принимать от безукоризненно надежного человека, потому что яд можно незаметно подмешать лишь в те блюда, которые скрывают ядовитый вкус и запах, а также внешний вид и консистенцию яда».
По словам Маймонида, яд в вине особенно опасен и его трудно обнаружить. «Подобный трюк легко проделать, смешав яд с вином, – писал он, – потому что вино, как правило, скрывает внешний вид, вкус и запах яда и ускоряет его путь к сердцу. Тот, кто подозревает, что его намерены отравить, и при этом продолжает пить вино – определенно сошел с ума».
Министр Испании Гаспаро де Гусман, герцог Оливарес, имевший большое политическое влияние в конце XVI века очевидно, хорошо осознавал опасность отравленного вина. Согласно флорентийским архивам Медичи, в Валенсии во время обеда Оливарес, «сделав первый глоток и ощутив весьма неестественный аромат вина, в ярости вскочил из-за стола, потребовав принести ему противоядие…
Виноторговец же, услышав, что происходит, заверил его превосходительство, что дурной вкус является результатом того, что он не ополоснул бутыль после того, как вымыл ее с уксусом и солью. Лишь когда распорядитель сам отхлебнул напитка, он [Оливарес] наконец успокоился».
Джироламо Рушелли соглашается с Маймонидом. В 1555 году он написал книгу «Секретные архивы магистра Алексиса Пьемонтского, содержащие рецепты лекарств от ран и других неприятностей, а также описание способов перегонки, создания парфюмов, конфитюров, красителей и сплавов», которая распространилась по Европе во множестве переводов и списков. В разделе «Как уберечься от отравления» он замечает: «Вам не должно есть пищу с сильным запахом или вкусом, поскольку резкость и зловоние яда требуют благоухания и сладости или остроты блюда, дабы при смешении быть скрытыми».
В безвкусной пище яд не спрятать. А вот ароматные блюда с кислинкой, луком или чесноком – идеальное прикрытие.
Амбруаз Паре, служивший лекарем при четырех королях Франции, писал в своем «Трактате о яде» 1585 года: «Распознать яд крайне сложно… поскольку при смешении со сладкой ароматной пищей его наличие не заподозрит даже опытный распорядитель. Потому те, кто охвачен страхом быть отравленным, должны отказаться от искусно приготовленного мяса, а также от блюд очень сладких, соленых, кислых или обладающих иным резким привкусом. Как бы ни мучили их голод и жажда, им не следует пить или есть чересчур поспешно, но должно проявить тщательное внимание к тому, что попадает им в рот».
Тысячи лет правители держали при себе дегустаторов[3]3
В средневековой Англии эта роль часто отводилась мажордому.
[Закрыть], которые проверяли каждое блюдо, прежде чем оно достигало королевского рта. Однако даже огромная доза мышьяка не обязательно действует мгновенно. Вопреки тому, что показывают в фильмах, жертва отравления не хватается за горло и не падает на пол замертво, стоит только яду попасть в рот. Время появления первых симптомов (боль в животе, рвота, диарея) сильно варьирует в зависимости от роста, веса, генетики, общего состояния здоровья и количества пищи в желудке (которое обладает способностью замедлять усвоение яда организмом).
Один из наиболее ярких примеров, иллюстрирующих эту разницу, произошел в 1867 году, когда группа из двадцати человек, обедавшая в отеле «Иллинойс», отравилась печеньем, по ошибке испеченным не из муки, а из мышьяка. Один из гостей почувствовал недомогание, стоило ему только встать из-за стола, в то время как прочим стало дурно спустя несколько часов, хотя они обедали в одно время. У всех жертв наблюдались тошнота и диарея; другие симптомы (жгучая боль в животе, ларингоспазм, судороги и конвульсии) проявились не у каждого отравленного. Один страдал от тяжелой диареи и трудностей с мочеиспусканием в течение нескольких недель, однако никто не умер.
Разумеется, королевская семья не стала бы ожидать за столом час или два после того, чтобы увидеть, если у дегустатора начнутся рвотные позывы – ведь к этому времени их блюда остынут до неприличия! Короли и придворные лекари явно не догадывались о возможной временной задержке и полагали, что дегустатора, отведавшего яд, начнет рвать в ту же секунду. Они также целиком полагались на распорядителей в вопросе необычных ароматов и вкусов.
По словам Маймонида, предпочтительно, чтобы распорядитель (или хозяин, которого король подозревал в недобрых намерениях) не просто деликатно отведал блюдо, но съел изрядную порцию. «Если кто хочет защититься от кого-то другого, в ком сомневается, – писал философ, – то не должен прикасаться к своей пище, пока подозреваемый не съест достаточное ее количество. Не следует довольствоваться одним только глотком в присутствии короля, как это делали королевские повара, которых я видел».
Чтобы предотвратить отравление своего сына и наследника, будущего Эдуарда VI, Генрих VIII заставлял дегустаторов до отвала набивать животы молоком, хлебом, мясом, яйцами и маслом молодого принца, прежде чем мальчик хотя бы брался за ложку.
К Средневековью дегустация королевской пищи превратилась в сложный набор протоколов, ритуалов и предосторожностей. Начиналось все на королевской кухне. Вот как это описано в отчете о банкете 1465 года по случаю вступления в должность Джорджа Невилла, архиепископа Йоркского: «Тем временем дегустатор направляется в подсобное помещение, – рассказывает автор, – и пробует каждое блюдо, а затем дает лакею и повару отведать всякий соус, который попадает на стол… и понемногу от каждого блюда тушеного, жареного, вареного или запеченного… а затем по кусочку от прочих блюд, таких как десертные крема, пироги или желе».
Если блюдо было с корочкой (например, мясной пирог), дегустаторы ломали корочку, макали хлеб в начинку и пробовали ее. К тому времени, когда монарх получал тарелку, это месиво становилось из горячего теплым, и к тому же больше походило не на ужин короля, а на завтрак королевской собаки.
Помпезное шествие лакеев несло проверенные блюда в королевскую столовую, где ставили их на креденца – специальный буфет, получивший свое название из-за различных «доверительных» процедур (от итал. credenza – уверенность, вера). Каждый лакей должен был съесть немного от блюда, которое он нес, а вооруженная стража следила, чтобы никто посторонний не подходил к еде.
Разумеется, все, что пил король, будь то вода, вино или эль, также проверялось. Дегустатор наливал несколько капель напитка в «проверочный кубок» и выпивал. Также он проверял воду, которой король омывал руки до и после еды, наливая немного из королевского сосуда для омовения на свои руки, чтобы увидеть, не возникнет ли боль, зуд или жжение.
Проверка касалась не только еды и питья. Слуги целовали королевскую скатерть и подушку для сидения, и если их губы не зудели и не опухали, то предполагалось, что предметы не содержат яда.
Проверке подвергалась даже соль на королевском столе. Слуга, отвечающий за хлеб, зачерпывал немного соли и передавал ее лакею для пробы. Слуга, приносивший королевскую салфетку из бельевого шкафа, делал это, повязывая ее вокруг шеи, чтобы убедиться, что в складках не скрывается яд. Вот что мы находим в записях, датируемых 1465 годом: «Слуга снял салфетку со своей шеи, поцеловал ее, дабы продемонстрировать отсутствие яда, и передал королю…» С учетом многочисленных поцелуев, которые перепадали каждому предмету быта, более вероятно, что его королевское величество получало не мышьяк, а чужих микробов.
По данным Etat de la France (которое представляло собой своего рода ежегодный административный отчет) за 1712 год, в последние годы жизни при Людовике XIV работали 324 человека для обслуживания королевского стола в Версальском дворце. Король обычно предпочитал обедать в час дня в своих покоях. Будучи единственным, кто принимал пищу, он был далек от уединения. Помимо слуг, непосредственно обслуживавших трапезу, в покоях присутствовали наблюдатели из числа придворных и послов. Иногда король разделял обед с королевским двором и другими членами королевской семьи. На банкете, где протокол был еще более удушающим, представителям общественности разрешалось шествовать мимо, наслаждаясь зрелищем жующего монарха.
Перед тем как Людовик XIV входил в столовую, «слуги Кубка» проверяли на яд скатерти, салфетки, бокалы, тарелки, столовые приборы и зубочистки, целуя их, протирая ими кожу и, в некоторых случаях, протирая предмет кусочком хлеба и затем съедая его. Слуга даже мочил тонкую льняную салфетку, предназначенную для короля, и вытирал ею руки, прежде чем аккуратно свернуть и положить обратно на стол. Как ни странно, король всегда пользовался грязной влажной салфеткой.
В это же время «слуги Королевского рта» на кухне проверяли королевскую еду. Затем каждый брал блюдо и вставал в ряд, чтобы убедиться, что никто не приблизится к еде. Эта процессия начинала свой долгий путь к королевской столовой. Оставив королевскую кухню, она пересекала улицу, входила в южное крыло дворца, поднималась по лестнице, миновала несколько длинных коридоров, пересекала верхний вестибюль Лестницы Принцев, проходила Салон Изобилия, Салон Марса, верхний вестибюль Мраморной лестницы и Караульный зал. Только после этого шествие добиралось до первого аванзала королевских покоев.
Таким образом, можно предположить, что блюда на королевском столе были в лучшем случае теплыми. На протяжении трапезы лакеи, служившие у стола для проверки, продолжали отрезать и съедать небольшие порции королевских блюд.
Как и Людовик XIV, Тюдоры обычно трапезничали в своих частных апартаментах, наслаждаясь более спокойной атмосферой, меньшей помпезностью и отсутствием огромного количества необходимых условностей. Но в отличие от того, как это было устроено в Версале, маленькие кухни строились прямо над королевскими покоями Тюдоров, так что блюда не нужно было нести через холодный внутренний двор. Кроме того, это снижало риск быть отравленным, так как к еде имела доступ лишь небольшая горстка доверенных слуг.
Во всех королевских покоях слуги в течение дня обновляли декантеры с вином и графины с питьевой водой. Если монарх желал омочить губы, то «слуги Кубка» проверяли напиток на яд непосредственно перед ним. Если король хотел устроить пикник на охоте, те же слуги дегустировали закуски и напитки. Ничто (кроме лекарств и Святого Причастия) не попадало в монаршие уста, пока кто-то другой не удостоверится, что оно не отравлено.
У домашних слуг были веские причины беречь короля от возможного отравления или даже подозревать злой умысел, когда на деле монарх просто страдал от расстройства желудка. Если яд, миновав слуг, добрался бы до короля и причинил ему хоть малейшее неудобство, его величество мог подвергнуть ужасным пыткам любого или всех слуг разом. В муках даже самый невинный человек, вероятно, сознался бы в преступлении, а как только из него раскаленными клещами вырвут признание, то отравитель подлежит ужасной казни: повешению, потрошению и четвертованию[4]4
Вид казни в средневековой Англии, применяемый к преступникам, обвиняемым в государственной измене.
[Закрыть] – или же разрыванию на части четырьмя лошадьми.
Некоторые отравители, осведомленные о сложной процедуре дегустации, подходили к вопросу с большей изобретательностью. 26 мая 1604 года, когда король Франции Генрих IV открыл рот, чтобы принять от священника просфору для причастия, его собака внезапно схватила зубами королевское пальто и потянула назад. Генрих снова потянулся, но пес повторно оттащил его. Король предположил, что животное хочет его о чем-то предупредить, и приказал священнику съесть просфору. Тот попытался отказаться, однако монарх настоял.
Согласно описанию этого случая, оставленному современником из Венеции, «стоило священнику съесть просфору, как он распух, и тело его разорвалось пополам». Поскольку ни один из известных ядов такого эффекта не вызывает, можно предположить, что автор преувеличил негативные последствия отравления – рвоту и диарею, которые могут вызывать сходные ощущения. «Так заговор был раскрыт, – заключает автор, – и некоторые из причастных к нему дворян поныне пребывают в Бастилии».
Отравленные предметы
Монархам приходилось волноваться не только о том, что они употребляют в пищу: также они боялись прикасаться к предметам, которые могли быть отравлены токсинами, проникающими в тело через кожу. Королевский лекарь при французском дворе XVI века Амбруаз Паре писал: «Яды теперь убивают не только при попадании в тело, но и от наружного применения».
Проверке подвергался любой предмет интерьера или часть гардероба, которой монарх мог коснуться. Подушка на ночном горшке, простынь, одеяло, королевское исподнее – все проходило проверку.
Слуги, заправлявшие по утрам постель короля Генриха XVIII, должны были поцеловать каждый участок простыни, подушки или одеяла к которым прикасались, дабы доказать, что белье не покрыто ядом. Кроме того, король переживал, что враги могут попытаться отравить одежду его сына. Принц никогда не надевал нового платья, полученного непосредственно из рук портного: прежде одежду стирали и сушили перед камином, чтобы уничтожить малейшие следы потенциального яда. Перед тем как надеть какой-нибудь предмет одежды на Эдуарда – будь то чулки, рубашка или камзол, – слуги сначала терли его о голую кожу (как с лицевой стороны, так и выворачивая наизнанку), либо надевали этот предмет одежды на мальчика комплекции принца и ждали, не закричит ли он, что его кожа горит огнем.
Также Генрих постановил, что никто не смеет притрагиваться к августейшей особе принца без специального разрешения. Те немногие, кому дозволялось поцеловать руку мальчику, прежде должны были пройти «священную пробу», то есть поцеловать руку слуги – после чего все присутствующие внимательно вглядывались в кожу на месте поцелуя, ожидая, что она покраснеет или покроется волдырями от яда, которым целующий смазал губы.
Проверке подвергалась даже подушка на ночном горшке Эдуарда – хотя затрудняюсь сказать, как именно проходила проба. Быть может, кто-то из слуг сидел на горшке голой задницей в ожидании момента, когда его щеки вспыхнут и начнут гореть огнем.
В 1560 году государственный секретарь, а позднее лорд-казначей Елизаветы I Уильям Сесил, обеспокоенный, что католики могут устроить заговор с целью отравить новую протестантскую королеву, принял дополнительные меры предосторожности – в отношении не только пищи, но и одежды. Сесил издал указ, по которому Елизавете не разрешалось принимать традиционные подношения – надушенные перчатки и рукава. Никто посторонний не имел права приближаться к гардеробу королевы.
Королевское исподнее и «всевозможные предметы, кои могут касаться любой части обнаженного тела Ее Величества» должны были подвергаться тщательной проверке, а также осмотру непосредственно перед одеванием. Что касается нижнего белья, то можно только задаваться вопросом, действительно ли фрейлины Елизаветы целовали его, обтирали им руки или даже примеряли, чтобы увидеть, не начнут ли гореть и чесаться интимные части тела. Дамы также пользовались подаренными королеве духами и косметическими средствами, прежде чем вручить флаконы ее величеству.
На протяжении жизни Елизавету в самом деле неоднократно пытались убить, в том числе путем отравления. В 1587 году французский посол в Англии барон Шатонёф-сюр-Шер[5]5
Сведений о личности отравителя история почти не сохранила. В то же время название Шатонёф-сюр-Шер носит коммуна в центральной Франции – видимо, именно здесь когда-то находились владения барона.
[Закрыть] замыслил отравить одно из платьев Елизаветы. Судя по всему, яд так и не применили, хотя маловероятно, что он причинил бы хоть какой-то вред, учитывая количество предметов нижнего белья, которое обязана была носить знатная леди в XVI веке.
