Текст книги "Останься"
Автор книги: Эль Кеннеди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Снайпер87:
«Надеюсь, поражение тебя не слишком расстроило»
ХТЭ:
«Естественно, сильно. Я безутешна»
Моим пальцам так и хочется напечатать в ответ: «Я бы с радостью приехал и утешил тебя»… И я бы не обманул. Мое либидо внезапно очнулось после долгого сна. Мой член и правда встает – а мы даже не говорим ни о чем сексуальном.
Снайпер87:
«Не забудь направить ту же выгульщицу завтра к десяти утра. Возможно, кое-что будет ждать ее на кухонном столе»
ХТЭ:
«О чем ты вообще?»
Снайпер87:
«Не беспокойся об этом»
Однако… дрянь. Теперь мне нужно найти способ оставить свой маленький подарок в квартире, все еще находясь в Чикаго. Я шевелю мозгами, пока, наконец, у меня не формируется четкий план. Кэти Хевитт, ликую я. У жены моего товарища по команде есть запасной ключ к моей новой квартире, и она наверняка меня выручит. Кэти – суперженщина.
ХТЭ:
«Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что что-то будет на столе?!»
Моя улыбка все еще горит на лице, и я пишу ей два коротких слова, игнорируя вопрос.
Снайпер87:
«Снов, ХТЭ»
ХТЭ:
«Снайпер, отвечай на вопрос!»
ХТЭ:
«Мы в «По пути» не любим сюрпризы»
ХТЭ:
«Снайпер? Ты здесь?!»
ХТЭ:
«Снайпер?!»
Фетиш на плечи
Хейли
Я всю ночь кручусь и не могу уснуть после того, что сказал Снайпер. Когда в половине седьмого звенит будильник, я громко мычу в потолок.
Он назвал меня милой. И не раз!
Может быть, я самая жалкая девушка в мире, но я не легла спать, пока не перечитала нашу переписку раз сто.
Не следовало мне с ним флиртовать. Но, черт побери, мне понравилось.
На улице уже рассвет, и я, в конце концов, тащу свою усталую задницу в офис. Мы с программистом обсуждаем обновления в мобильном приложении, но я то и дело посматриваю на часы.
Жду не дождусь, когда можно будет идти гулять с собакой. Вот до чего я докатилась. Собака, конечно, славная. Но тем не менее…
Когда время близится к десяти, я сворачиваю наше совещание и выпроваживаю программиста из своего кабинета. Не хочу опоздать на прогулку с Руфусом. Но, проклятье, мне приходит новый срочный запрос – Мистер Член подкинул работенку.
Я пишу Дженни, и – не успеваю и глазом моргнуть – она уже в моем кабинете.
– Что он вытворил на этот раз? – в нетерпении спрашивает она.
– Еще не открывала, я же знала, что ты захочешь поприсутствовать при этом.
– Ты лучшая! – говорит та, огибая стол, чтобы заглянуть в монитор. – Давай сходим выпить? Только завтра, сегодня у меня тренировка по роллер-дерби.
– Конечно. – Дженни нравится вытаскивать меня куда-то и искать нам достойных мужчин. Обычно ее планы не срабатывают, но лучше так, чем уныло сидеть дома. – Только выбери место с телевизором, хорошо? У наших домашний матч с «Буффало». И я думаю, у них есть все шансы выиграть. Уже не могу дождаться.
Подруга несчастно стонет.
– Не спорт-бар. Мне хочется шика, а не пивного перегара и арахисовой шелухи.
– Но там будет много мужчин, – напоминаю я.
Она задумчиво хмурится.
– Я поразмыслю над этим.
– Уж поразмысли. – Я открываю запрос Мистера Члена. Он гласит: «Мистеру Восьмидюймовому требуется одно шелковое кимоно».
– О господи! – хмыкает Дженни. – Здесь нас может поджидать что-то хорошее.
И Мистер Член нас не разочаровывает. Ему нужно мужское кимоно в размере М. «Не короче сорока восьми дюймов в длину, – уточнил он. – 100 % шелк. Цвет любой». [5]5
* 48 дюймов = 121,91 см.
[Закрыть]
Естественно, здесь есть и фотография. Он вырезал свое лицо, к нашему большому сожалению, потому что мы целую вечность мечтаем на него посмотреть. Зато тело осталось в кадре – почти голое: на нем надеты только стрейчевые ярко-голубые трусы, и его члену в них явно тесно.
Дженни хихикает, но у меня поджимает время.
На снимке мерная лента свисает с его плеча вдоль тела и заканчивается у колена. Я приближаю фото и вижу, что на ленте указано пятьдесят дюймов. [6]6
50 дюймов = 127 см.
[Закрыть]
– Как думаешь, сможешь найти кимоно? – спрашиваю я. – Можешь пользоваться моим компьютером, если хочешь. Я сейчас убегаю по кое-какому делу. – Я бросаю взгляд на часы и вижу, что время прогулки все ближе.
– Подожди-ка. Приблизь еще! Мы наконец-то можем понять, говорит ли Мистер Восьмидюймовый правду! Угол ленты не совсем подходящий, правда. Но мы можем применить тригонометрию и высчитать, равна ли гипотенуза восьми дюймам. Воспользуемся теоремой Пифагора.
– Пора бежать, – говорю я, вставая с кресла. – Я напишу тебе минут через двадцать, ладно? Если сложно будет найти кимоно, придумаем что-нибудь вместе.
Дженни шлепается в освободившееся кресло, но глазами продолжает следить за мной, пока я надеваю куртку.
– Ты ведешь себя как-то странно.
– Я просто опаздываю. Пока! – Я сбегаю, оставляя Дженни в недоумении. Надеюсь, она отыщет кимоно для богача с длинным шлангом.
И кто еще скажет, что у меня скучная работа?
Квартира Снайпера всего в паре кварталов от моего офиса, поэтому быстрым шагом я добираюсь туда за несколько минут. Сегодня на прогулку с Руфусом я выбрала обувь поудобнее. На входе в дом меня встречает швейцар в жакете с сияющими пуговицами и проводит внутрь.
– Я пришла выгулять Руфуса из квартиры 303, – говорю я.
– Он будет рад вас видеть. Я уже выводил его на улицу во время своего перерыва, но с тех пор прошло несколько часов.
Двери лифта открываются, и я выхожу. Коридор выстелен ковром, поэтому моих шагов почти не слышно.
Дверь Снайпера открывается кодовым ключом. Код – 1967. Это год, когда команда «Торонто» выиграла Кубок Стэнли.
Но это ничего не значит. Мы же в Онтарио. Здесь половина кодов безопасности будут 1967. Мы ценим своих хоккеистов.
– Гав! – Руфус вскакивает с дивана. Он довольно лает и виляет хвостом. Я наклоняюсь к нему, и он начинает обнюхивать меня со всех сторон. «Видишь, какой я хороший мальчик? Я так долго был дома один и не сгрыз папину мебель».
– Ты очень хороший мальчик, – соглашаюсь я. – Лучший. Почему бы тебе не сходить за своим поводком, чтобы мы могли пойти на прогулку.
Он уносится за поводком, а я остаюсь рассматривать безупречную кухню. На столе ничего нет, за исключением двух вещей. Фруктовой вазы, которую я выбрала в комплект к остальной посуде.
И белой карточки, сложенной вдвое.
Я пересекаю комнату, чтобы увидеть, что там написано. Чем ближе я подхожу, тем лучше различаю слова на ней.
Я хватаю карточку. Внутри два билета на завтрашнюю домашнюю игру.
В ряду D.
Я вскрикиваю от восторга и тут же вспоминаю, что за мной следит камера.
Руфус гавкает в знак солидарности. Мне становится неловко, и я скромно складываю карточку с билетами в карман куртки и застегиваю молнию.
Мы с Руфусом бежим к парку, и там я уже пишу Дженни: «Планы меняются. Завтра вечером идем на игру. Только что заполучила пару билетов».
«Ничегооооо себе, – мгновенно приходит ответ. – И как это произошло?»
«Это совершенно секретно», – я пытаюсь скрыть правду, но кого я обманываю? Она вытащит из меня все до единого слова, как только я вернусь в офис.
Серьезно, кто бы о таком промолчал?
Следующим вечером я страшно волнуюсь, кажется, будто я и в самом деле встречу Мэтта Эриксона. Но этого не случится. Скорее всего, мы никогда с ним не встретимся. Тем не менее я немного задерживаюсь в дамской комнате и тщательнее, чем обычно, накладываю помаду перед выходом. Можно подумать, я иду на свидание.
Вернувшись за рабочий стол, я отправляю Дженни сообщение: «Выхожу. Встретимся у входа через 20 минут!» Затем складываю ключи и телефон в сумку и собираюсь выходить из офиса.
Но мне нужно сделать еще один серьезный выбор. Джерси или не джерси? Вот в чем вопрос. Целый день не могу решить.
С одной стороны, преданный фанат не придет на игру без нее. И, что уж скрывать, я слегка суеверна. Единственный раз, когда я забыла свою джерси, обернулся для моих парней поражением.
Но, с другой стороны, сзади на моей джерси написано «ЭРИКСОН». И если Мэтт вручил мне билеты, чтобы проверить, приду я или нет, мне не следует выдавать себя как суперфанатку. Да, я свешиваю язык каждый раз, когда вижу его по телевизору, но мне нужно сохранять видимость профессионализма, пока мы работаем вместе.
Что же делать?
Если я буду так долго переживать, я пропущу вброс шайбы. Поэтому я запихиваю джерси в свою гигантскую сумку и ухожу из офиса, щелкая замком.
Снаружи кабинета я бегло оглядываюсь. Дион сегодня руководит ночной сменой. Он поднимает глаза, чтобы отсалютовать мне, и я повторяю его жест. Хороший знак. На Диона можно положиться, он обычно со всеми проблемами справляется сам.
«По пути» круглосуточно обслуживает своих многочисленных клиентов. Но с восьми вечера и до восьми утра наши услуги стоят дороже. В плане бизнеса это очень разумный ход. Сегодня на ночной смене пять попутчиков, считая Диона.
И поскольку сегодня четный день месяца, я на дежурстве. Боюсь, что посреди игры меня выдернут в офис решать какую-нибудь проблему. Хотя риск и невелик.
Сейчас у ребят, кажется, все спокойно, поэтому я иду к двери. Прямо у выхода замечаю полоску света под дверью Джексона. Странно, что он остался допоздна в мое дежурство. Может быть, что-то случилось?
Пара шагов по коридору, и я у его офиса. За дверью раздаются голоса.
– Прекрасное здание, – говорит Джексон. – Расположение тоже отличное. Я ходил туда с Мелиндой, и она сказала, ей нравится этот район. Там красиво.
Мое сердце сжимается. Мелинда, да? Я слышала шепотки, что Джексон с кем-то встречается. Конечно, это должно было когда-то случиться. Но теперь они вместе подбирают жилье? Уже?
Из-за своей злости я чуть не пропускаю кое-что еще. Теперь слышится голос моего тестя, и мне становится ясно, что я все неправильно поняла.
– Удобно для пешеходов, – говорит мистер Эмери. – Уровень дохода в среднем по району даже выше, чем здесь, в Йорквилле. Будете грести деньги лопатой.
– Но мы не готовы расширяться, – нерешительно говорит Джексон. – Сейчас просто неподходящее время.
– И чья это вина, сын?
Дальше наступает короткая пауза, и у меня по спине проходит холодок. Отец Джексона – самый конфликтный человек на свете. И Джексон плохо умеет вовремя давать ему отпор.
– Отец…
– Выкупи ее долю, Джек. Сделай это сейчас. Твой бизнес не сдвинется с мертвой точки, пока Хейли дергает тебя за ниточки.
Холодок превращается в арктическую стужу.
– Ты несправедлив, – мягко замечает Джексон, а я тихонько умираю за дверью. Приятно, что он вступился за меня, но от того, что они вообще завели этот разговор, мне хочется выть. – «По пути» – наш с ней общий бизнес.
– Именно поэтому она и уцепится за возможность заработать, – продолжает настаивать его отец. – С вашим положением дел у девчонки наверняка не водится много денег. Давай я одолжу тебе полмиллиона, чтобы ты откупился? Через год у тебя уже будут офисы в четырех городах!
С какой ужасной простотой он говорит о моей отставке. Мистер Эмери никогда не хотел, чтобы мы с Джексоном начинали это дело, но с тех пор, как пошли первые успехи, он все порывается стать нашим инвестором. И мы всегда отказываемся от его предложений.
По крайней мере, всегда отказывались до сих пор. Но теперь мы разведены, и Джексон сильно изменился за это время.
За дверью слышится оживление, и страх подстегивает меня двигаться. Я делаю два робких шага назад, разворачиваюсь и вылетаю наружу на всех парах.
Я мчусь по лестнице и даже не засматриваюсь на кирпичную кладку или старинные железные канделябры. Мне нравится этот офис, скрытый за многомиллионными домами Йорквилла. И мне нравится эта маленькая компания, которую мы с мужем построили.
Они не смогут выкупить мою долю. Я им не дамся.
Пока я шагаю вдоль Сколлард-стрит, внутри меня сгущается злоба. К черту тебя, мистер Эмери. Я никогда не дергала Джексона за ниточки. К черту этого старика! Я ему никогда не нравилась.
И «никогда» значит никогда. Даже когда мне было семь и я лазила с Джексоном по деревьям на заднем дворе, он постоянно поджимал губу при виде меня. С малых лет он дал мне понять, что я недостаточно хороша для его сына. Что хулиганка, которую воспитывала мать-одиночка из среднего класса, никогда не станет частью его богатого семейства.
Много раз за последние полтора года я напоминала себе, что развод в двадцать семь может нести в себе что-то хорошее, если тебе больше не нужно называть Герберта Эмери своим тестем.
Окрыленная яростью, я дохожу до метро. Но к тому моменту, как провожу картой «Метропасс» по турникету, злость совсем затихает и уступает место грусти.
В конце концов, я не знаю больше никого, кто делил бы бизнес пополам со своим бывшим мужем. Это странно. Я признаю. Мы даже не избегаем друг друга. Я каждый день вижу его на работе. Или почти каждый день. Мы больше не живем в одном доме, но я слукавлю, если скажу, что смогла все забыть.
Да и забуду ли я когда-нибудь?
В девятнадцать я вышла замуж за ближайшего в прямом смысле парня. Мы с Джексоном были знакомы с пеленок. Мы выросли в пригороде Торонто, и обоим дома приходилось непросто. Джексону – потому что его отец был слишком успешным и властным. Мне – потому что мама постоянно меня унижала, а временами и вовсе давала волю рукам.
Еще с ранних лет мы с Джексоном находили отдушину в нашей дружбе и от всех невзгод прятались в его домике на дереве.
В какой-то момент, когда мы учились в старшей школе, я перестала ходить на ночевки в домике на дереве и стала уходить, чтобы переночевать у Джексона. Спустя год мы поступили в один колледж. И когда мне исполнилось девятнадцать, во время весенней поездки в Лас-Вегас мы тайком поженились. С тех пор прошло десять лет.
Пять лет назад мы с Джексоном смотрели реалити-шоу, и у нас появилась идея для «По пути». Сначала это была просто сырая задумка. Но когда компания Джексона переехала в Ванкувер, он лишился работы. Поэтому наша идея превратилась в план. Я бросила работу в банке, чтобы помочь ему начать свое дело. На третий год компания принесла нам первый доход, и с тех пор мы не перестаем расти.
А восемнадцать месяцев назад… Мы с Джексоном пили кофе за его столом, и он деликатно заговорил о разводе. «Мы отличные друзья. У нас бомбезный бизнес. Но я не думаю, что мы сгодились бы на звание самой романтичной пары в мире», – заметил он.
Хотя чутье и говорило мне, что он прав, в тот самый момент мое сердце разбилось. И вся я словно разбилась.
Откровенно говоря, я до сих пор та еще развалина. Слова Джексона все еще жгут меня так сильно, что последние полтора года я только и делаю, что работаю как лошадь.
Джексон забрал свои вещи и оставил мне квартиру со всей мебелью. Он задумывал это как акт милосердия – мне не нужно было искать новое жилье или покупать новые вещи. Но теперь я живу в музее нашей супружеской жизни. По утрам я все еще ем хлопья из тарелок, которые мы вместе выбрали в Итон-центре. После душа я вытираюсь полотенцами того самого оттенка голубого, который нравился Джексону.
Может быть, наши отношения и не были самыми страстными. Но страсть – это же не все. Во многом мы так похожи. Прощание с кем-то настолько близким всегда оставляет за собой большую дыру.
А теперь его отец хочет и вовсе избавиться от меня.
Когда поезд подъезжает к остановке у хоккейного стадиона, я всерьез задумываюсь об идее мистера Эмери. Если я продам свою долю в компании, у меня будут деньги переехать куда-нибудь еще, начать все с чистого листа. Я могла бы осуществить давнюю мечту и попутешествовать, а потом найти новую работу.
Конечно, я думала, что неплохо было бы отстраниться от Джексона. Но черт побери! Этот бизнес наполовину мой, и он успешный. Все детство мать убеждала меня, что я никогда ничего не добьюсь. Но я смогла.
Даже если здесь только половина моего успеха.
А еще я не знала, что Джексону так не терпится открыть отделения в других районах. Раньше у нас заходила речь о расширении, но в неопределенном «когда-нибудь».
Может быть, все эти месяцы он ждал, пока я сама пойму, что мне нужно отойти в сторону? От этой мысли мне становится грустно. Зато все встает на свои места. В отличие от своего отца Джексон – хороший человек. Он бы дождался, пока я сама уйду. Он дал бы мне время понять, что пора уходить.
Мы всегда хорошо подходили друг другу. Кроме нас, я не знала ни одной пары, которая никогда не ругалась бы. И он захотел развестись. Потому что это ведь так логично. Если кто-то спрашивает меня об этом, я всегда говорю, что мы расстались друзьями и как я этому рада. Но только в первой половине ответа я не лукавлю.
К счастью, у меня всегда остается хоккей.
Я выхожу на улицу, и меня накрывает волной предвкушения перед игрой. Красные джерси роятся у турникета, и я обхожу этот счастливый хаос в поисках Дженни.
– Я здесь!
Я разворачиваюсь и вижу, что искать было бесполезно – настолько удачно ее джерси сливается с фотографиями на стене. У нее широкая улыбка и джерси, как у капитана команды.
– Давай же! – визжит она. – Вброс шайбы через пятнадцать минут. А нам еще нужно купить еду. – Я подхожу и вижу, что под мышкой она держит плакат.
– Подожди-ка. – Я окидываю взглядом картон. – Что на нем? – Дженни немного, как бы сказать, раскрепощеннее, чем я, и плакат вполне может предлагать минет за каждый забитый гол.
Она слегка разворачивает его ко мне, и я читаю: «ВПЕРЕД, ПАРНИ! ЭТО НАШ ГОД!» Слава богу. Теперь, наверное, нас не покажут по ESPN в рубрике о самых безумных фанатах вечера. [7]7
Американский спортивный канал на кабельном телевидении.
[Закрыть]
– Пойдем за сэндвичами со свининой и пивом. Я угощаю.
– Тебе необязательно платить, – напоминаю я.
– Я знаю. Но если я куплю нам поесть, в следующий раз, когда будущий мистер Хейли добудет нам места, ты обязана будешь пригласить меня снова.
– А ты все спланировала, да?
– А ты как думала? – Она одаривает меня дерзкой ухмылочкой, и моя любовь к ней в ту же секунду множится в четыре раза. Дженни была одной из первых сотрудниц «По пути», мы взяли ее прямо перед открытием. Она одна из наших менеджеров и, определенно, моя лучшая подруга. Технически я ее босс, но чаще всего мы притворяемся, что нет.
У меня бизнес пополам с мужем. Я хожу по барам с сотрудницей. Может быть, моя жизнь слегка клаустрофобная. Ну и попробуйте меня осудить.
Мы покупаем еду и спускаемся к лучшим в мире местам.
– Вау! – У меня захватывает дух от зрелища разминающихся хоккеистов.
– Вау, – повторяет Дженни, и ее глаза расширяются при виде наших идолов, скользящих мимо нас. Мы настолько близко к месту действия, что слышим, как сталь скрипит по льду. – Я близка к религиозному опыту, как никогда.
– Ты сказала то же самое на концерте U2 в прошлом году.
– Но Боно не растягивал свои мощные ноги в десяти футах от меня. – Дженни счастливо вздыхает, когда внушительная фигура нападающего Блейка Райли проносится мимо. Он улыбается и посылает воздушный поцелуй прямо в нашу сторону. Нет – кому-то прямо около нас. [8]8
10 футов = 3,04 м.
[Закрыть]
– Люблю тебя, малыш! – кричит кто-то несколькими рядами сзади.
Волей инстинкта я оборачиваюсь. Симпатичная блондинка машет Райли, а я перевожу взгляд на мужчину рядом с ней.
Затем, вполне даже естественно, поворачиваюсь обратно, а мое сердце безумствует.
– Дженни! – выдавливаю я, когда начинается национальный гимн и мы встаем. Мне приходится шептать ей в ухо, потому что зритель прямо за нами поет «О, Канада» на громкости, недоступной обычным человеческим легким. – За нами сидят семьи игроков. В том числе вторая половинка Уэсли.
Глаза Дженни выкатываются из орбит, и она пытается мельком рассмотреть Джейми Каннинга, мужа звездного игрока Райана Уэсли.
– Это невероятные места, – шепотком отвечает она. – Ты бы продолжала выгуливать ту собачку, мисси. Я хочу вернуться сюда на следующей неделе.
Тут я замечаю Мэтта Эриксона, и мой пульс разгоняется в несколько раз. Он выезжает на арену с Уэсли и Блейком, и втроем они занимают позиции для вбрасывания. Все его внимание обращено к шайбе, точеное лицо принимает серьезное выражение.
Я все напряжена, когда падает шайба, и даже не знаю почему. Они сразу же разъезжаются, и Уэсли уводит шайбу, а потом передает ее Эриксону. Я срываюсь на восторженный визг и наклоняюсь вперед.
Я девочка из Торонто, и сегодня я в родной среде. Услышьте мой рев.
– ПРИКОНЧИ ИХ, МЭТТИ! – кричу я.
– Ау! – жалуется Дженни, прикрывая ухо. – Спокойнее. На U2 было не так громко.
– Прости.
– НО ФАНАТЫ ХОККЕЯ НЕ СДЕРЖИВАЮТСЯ! – ревет женщина сзади. – ПОКАЖИ ИМ, БЛЕЙКИ! НАДЕРИ ЕМУ ЗАДНИЦУ!
– ДА! – ликую я. – ЗАВАЛИ ЕГО, КАК ДЕВЧОНКУ НА ВЫПУСКНОМ!
– Вот это да, – говорит Дженни, глядя на меня удивленными глазами. – Я знала, что ты фанатка, но не знала…
Она не успевает закончить предложение, потому что «Торонто» пробиваются к воротам. Уэсли передает шайбу Эриксону, он бьет и… Моя кровь застывает в жилах.
Ее парируют. Вратарь эффектно отражает удар краем перчатки, а защитник отправляет шайбу дальше.
– ОТЛИЧНАЯ ПОПЫТКА! – кричит Дженни на общем подъеме.
Следующие двадцать минут игра идет так насыщенно, что мы не думаем больше ни о чем. Первый тайм пролетает мощным вихрем. Наши парни не забили, но «Буффало» приходится несладко.
– Семнадцать бросков по воротам, – ворчит Дженни. – Видимо, их вратарь сходил с утра в церковь или что-то вроде того.
– Не важно, – у меня охрип голос. – Мы победим сегодня. Я это чувствую.
Мы забегаем в дамскую комнату и покупаем еще две банки пива. Камера поцелуев делает свои делишки, но я не смотрю на экран. Сегодня я не разведенка в двадцать семь. Сегодня я тусовщица с желанными билетами на лучшую игру в мире.
И в кои-то веки вселенная заодно со мной. Мы забиваем трижды во втором периоде и дважды – в третьем. Мэтт Эриксон забивает гол и зарабатывает очко за результативную передачу. Оба раза я кричу что есть мочи. «Буффало» отстают, и за три минуты до конца игры наши ведут со счетом 5:2.
Уставшая и потная, я смотрю, как мои герои выстраиваются для еще одного вброса. Они знают, что принесут домой победу, и весь стадион замирает в ожидании.
– Вау, – выдыхаю я и обмахиваю свое разгоряченное лицо. – Это так заряжает. Я уже больше года не…
– Занималась сексом? – заканчивает за меня Дженни.
– Не ходила на хоккей, – исправляю я, хотя и ее вариант подходит.
– Эй! – Дженни возвращает мое внимание к арене. Естественно, мой взгляд тянется к любимому игроку. – Эриксона удаляют за подножку.
И правда, комментатор объявляет малый скамеечный штраф. И внезапно объект моих воздыханий едет прямо на меня, выглядит он очень угрюмо. Никогда еще я не была к нему так близко. И то, как его плечи двигаются при каждом шаге, будит во мне необычный голод.
Это странно, что у меня фетиш на плечи? «Соберись», – говорю я себе, когда он опускается на скамью. Это просто его подкладки. Но от этого становится только любопытнее, как он выглядит под ними.
И в этот момент он поворачивает голову.
– Боже мой! – пищит Дженни.
То же самое думаю и я. Я в некотором роде застыла. Как какая-нибудь жертва мистера Фриза из комиксов, которые собирает Джексон. Я осознаю, что пялюсь на него и, вероятно, сижу с отвисшей челюстью. Но эти серые глаза! Такие будоражащие. Его фотографии в прессе не врут. [9]9
Персонаж вселенной DC Comics. Чаще всего выступает противником Бэтмена.
[Закрыть]
Я чувствую шевеление слева – со стороны Дженни. Но я не смотрю на нее. Все еще не могу пошевелиться.
А затем – клянусь богом – его чувственные губы складываются в улыбку, и он возвращает взгляд на лед. И мое наваждение спадает. Я поворачиваюсь к Дженни и собираюсь что-то сказать. Она все еще держит свой плакат. Нет – она держит другой плакат.
– Господи. Что ты наделала?
– Просто маленькая смешная шутка, – говорит она и прячет плакат под сиденье.
– Дженни! – Я едва дышу, пытаясь удержать ее руки и взглянуть на надпись еще раз.
«ХТЭ СВОБОДНА!» – кричит плакат.
– Что… О боже. Ты не могла этого сделать! – От стыда меня бросает в жар.
Быстро, как ниндзя, она перехватывает мои запястья.
– Дыши, ладно? Он назвал тебя милой, ради всего святого. Я просто слегка его подтолкнула.
– Он клиент!
– Мне плевать! Это твоя жизнь, Хейли. Другой не будет. Прежняя Хейли была самой уверенной женщиной, которую я знала. Верни мне ее, ладно? Перестань поджимать хвост, как обиженный щенок, и закрути роман с этим мужчиной. Умоляю тебя, ну же. Любые дрожикания того стоят.
– Любые… Что? – Дженни нравится выдумывать слова, но сегодня я слишком потрясена, чтобы разгадывать их значение.
– Волнения. Бабочки в животе. Ты от одного его взгляда почти заработала аневризму.
– Неправда. – Вообще-то, правда. – Только тогда, когда я увидела твой дурацкий плакат.
Дженни только ухмыляется. Звучит финальная сирена, и пятнадцать тысяч фанатов встают с мест, чтобы поздравить свою команду.
Что ж. Даже если я умру от стыда, когда получу следующее сообщение Снайпера87, по крайней мере, мы победили «Буффало».
