Текст книги "Убийство Ледяного Короля (СИ)"

Автор книги: Эль Бомонт

Соавторы: Кэндис Робинсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

А потом она сдалась, смирившись с тем, что такой, видимо, будет ее жертва.

11. Морозко

Девять дней – это слишком уж долго. Действие крови Морозко должно было пройти на второй день максимум, а то и вовсе на первый. Он никогда не видел такой сильной реакции, как у Эйры. Кровь всего лишь должна была вывести на поверхность то, что скрывалось в ее глубине, ту самую магию, что являлась ему в мутных видениях… Так что было не так с этой смертной? Морозко нахмурился и ущипнул себя за переносицу, стоя посреди коридора возле своих комнат. Ксезу пришел отчитаться о важной локации – части леса у подножия горы – именно там, как казалось Морозко, происходило действие его видения. Он понятия не имел, насколько важное значение играло то место, но оно все время приходило ему на ум.

– Я не понимаю, почему она болеет, – процедил Морозко. Он до этого уже давал свою кровь нескольким людям, но не так часто, чтобы знать все возможные варианты наверняка. Все это было игрой в угадайку, а его единственной подсказкой – то, что являлось ему во вспышках небольших видений.

– Она человек, ваше величество. Мы… не похожи на демонов и поправляемся медленнее, – ответил Ксезу, бросив взгляд вдаль по коридору. – А что касается ее поведения, проявите понимание к ситуации, ваше величество. На нее столько всего свалилось в последнее время.

– Я рассказал ей, что связан с землей. – Морозко опустил взгляд на свои руки и подцепил ноготь на большом пальце.

Ксезу не дрогнул, но открыл было рот, чтобы заговорить, несколько раз, прежде чем ограничиться коротким вопросом:

– Могу я спросить зачем?

Морозко с мрачным смешком согнул пальцы в кулак:

– Она попыталась меня зарезать.

– Опять, ваше величество? – устало вздохнул Ксезу.

Нахмурившись, он пожал плечами:

– Есть у нее на меня такая реакция.

Король оттолкнулся от стены. Иногда он и забывал, что его распорядитель – человек. Они не были друг другу как родные, но все же он всецело доверял ему. Только чужеродные черты его лица и рост вечно напоминали Морозко, кто он такой. И все же он был благодарен Ксезу за напоминание о смертной хрупкости.

– Это никак не меняет того, зачем она здесь, – прошипел он. И вообще, ее эмоциональные переживания были совсем не его проблемой. Он не был обязан заботиться о ее комфорте сверх того, что он и так уже ей любезно предоставил. Поведя челюстью, он стиснул зубы. Недавнее видение медленно, но верно порождало в нем смятение.

Он закрыл глаза, позволяя картинке снова возникнуть перед глазами.

Сжав губы в тонкую линию, Эйра смотрела на него. Ее темные волосы были покрыты грязью, из уголка губ стекала кровь, а в ресницах блестели слезы. Морозко стоял на коленях на земле, держась за пульсирующий бок. Сквозь его пальцы текла теплая липкая жидкость.

– Морозко. Прошу тебя, – хрипло сказала она.

В тот момент было яснее ясного, что ее страх и горе были предназначены ему. Но какое ей было дело, умрет ли он от ранений, поглотит ли его очередная волна перевертышей?

– Морозко!

Ее нужно просто убить и покончить с этим. Все эти попытки расшифровать видения только откладывают неотвратимое. Эйра или Фростерия. Один свет не важнее всего королевства.

И все же его видения никогда раньше ему не врали. Они говорили правду, и, как бы ни менялось будущее от их решений, итог никогда не уходил далеко от того, что он видел. Так почему же птичка горько плакала по нему, почему произносила его имя так, что от одного звука трескалась ледяная броня его проклятого сердца? И это та самая смертная, которая, он уверен, дышала бы огнем, если бы могла. Он видел в ней нотку нежности, когда она раскрашивала своих кукол и говорила о том, почему это делает, но чтобы эта эмоция касалась напрямую его? Да он и не заслужил такого.

Когда его имя прозвучало вновь, Морозко распахнул глаза. Оно эхом отдавалось в голове, словно в нее вонзили нож. Морозко. Морозко. Морозко. Не говоря ни слова, он пошел прочь от Ксезу. Громкое стаккато его шагов эхом отдавалось от стен, напоминавшее больше бег, чем обычный шаг. Его собственное имя выедало его голову изнутри, и он стиснул зубы, чувствуя, что оно ведет в комнату Эйры. Дойдя до двери, он распахнул ее, врываясь внутрь, но не нашел ее ни в кровати, ни на балконе. Каждый мускул напрягся, ледяное сердце еще быстрее застучало.

Широко распахнув глаза, он учуял в воздухе запах можжевелового мыла и ринулся в купальню, к ванне, в которой мерно покачивалась вода. Его тело среагировало быстрее, чем он успел понять, что она даже не шевелится. Морозко поднял Эйру на руки, прижав к себе, словно неразумного ребенка.

Ее голова упала на его плечо под неудобным углом, все тело безжизненно повисло, неподвижно, быстро остывая.

«Только не так, Эйра. Только не так!»

– Ты не погибнешь так, Эйра из Винти! – его голос взлетел, достигая почти визгливой ноты. Он отнес ее в кровать и положил на матрас, быстро оценивая ее состояние. Ее грудь не вздымалась, кожа была серой и холодной на ощупь. Как давно она была там? Вода в ванне, к счастью, еще не успела остыть.

– Проклятье, – прошептал он. – Ну же, Эйра, очнись. – Он прижал ладони к ее холодным щекам и нахмурился. Морозко бы предпочел увидеть на ее лице привычный оскал, но только не это выражение смерти. Но ведь он был предвестником гибели. И никем другим.

Он зашипел, разрываясь между тем, что нужно было сделать, и тем, чего не сделать он просто не мог. Без единого колебания он прижал губы ко рту Эйры. Тот открылся, но дело было сейчас совсем не в поцелуе и не в нотке корицы на ее губах. Он отказывался позволять ее искре жизни угаснуть. На его условиях. Она должна была умереть только на его условиях.

С резким выдохом его ледяное дыхание ворвалось в ее легкие. Прижавшись к ее боку, он шептал ей на ухо заклинания, приказывая смерти разжать ледяные пальцы, шептал своей крови работать не против нее, а в ее пользу.

Он оторвался от нее лишь затем, чтобы найти сухое полотенце и вытереть ее, а потом накинул на нее теплое одеяло. В тот момент, как она оказалась под меховым пледом, ее спина внезапно выгнулась дугой. Ее глаза, обычно такие темные и блестящие, распахнулись и оказались морозно-голубого цвета, под стать ему. Она жадно втянула в себя воздух, и он ответил тем же.

Морозко отвел темные пряди с ее лица.

– Ты же боец, Эйра. Так борись, – прошептал он.

Эйра подняла вверх ладонь, словно пытаясь до чего-то дотянуться. Морозко провел пальцами по ее руке и почувствовал под ними электрический ток. Что-то чужое коснулось его силы, и он вдруг поежился. Ощущение было пьянящим и пугающим одновременно.

– Эйра, проснись! – рявкнул он, и ее глаза снова открылись, но стали вновь карими, как и раньше, и задержали взгляд на нем лишь на секунду. Она поперхнулась, потом еще раз, и он перевернул ее на бок, после чего из ее рта вырвался поток воды.

Морозко стучал ее по спине, пока судороги не прошли, а потом, нахмурившись, отстранился, чтобы снова оценить ее состояние. Щеки раскраснелись от натуги рвоты, а лицо снова нахмурилось, когда она подняла на него заметно рассеянный и испуганный взгляд.

– Ты чего такой растрепанный? – прохрипела она, тут же поморщившись.

А он был растрепанный? Рядом не было зеркала, в которое он мог бы посмотреть, чтобы оценить справедливость оценки девушки, но, учитывая, через что они только что прошли, он бы даже не удивился правдивости ее слов.

Он хмыкнул, снова осмотрев ее, а потом повернулся к двери. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он ворвался в комнату и начал шуметь, но Ксезу и Кусав смотрели на него – на них, – разинув рты.

– Ксезу, пусть Ульва заварит Эйре свежий чай. И, пожалуй, бульон тоже, – приказал Морозко.

– Как скажете, ваше величество. – Ксезу, все еще тараща глаза, поклонился и быстро выскочил из комнаты.

– А ты, Кусав, возвращайся на пост и закрой за собой дверь. Вам тут не представление, я ясно выразился? – Морозко выразительно посмотрел на стражника.

Кусав стукнул себя кулаком по груди.

– Да, ваше величество. – Щелкнув каблуками, он вернулся на свое прежнее место снаружи, послушно закрыв за собой дверь.

Когда другие мужчины ушли, Морозко снова переключил все свое внимание на Эйру, которая успела сесть. Одеяло свалилось к ее талии, и он, не сдержавшись, проследил за ним глазами, а потом, поднимая взгляд обратно вверх, ненадолго задержался на округлом очертании ее грудей – ее соски напряглись от холодного воздуха.

Эйра, кажется, резко пришла в себя, потому что она подтянула одеяло обратно на себя и тут же оскалилась.

– Ты что сделал?

Морозко фыркнул и отбросил волосы с лица.

– Я? Я спас тебе жизнь.

– Чего? – Ее губы скривились в непонимании.

Он подошел ближе и бросил на кровать халат.

– Позволь, я освежу твои воспоминания. Ванна, неспособность дышать под водой… – Морозко наблюдал за тем, как на ее лице проступило осознание произошедшего. Сложно было сказать, что напугало ее больше: то, что она чуть не утонула, или то, что он возился с ней, пока она была голой и без сознания.

– Не стану рассказывать тебе, почему не стоило мыться без помощи служанки. Ты, пожалуй, и сама уже поняла, что это было глупо. – Он вскинул бровь, ожидая знака, что она действительно это осознала. Ее щеки вспыхнули то ли от раздражения, то ли от смущения. Так или иначе, было приятно снова видеть на ее лице жизнь.

Скрестив руки на груди, он отвернулся, дожидаясь, пока она наденет халат. Раздалось шуршание ткани, а когда оно стихло, Морозко снова развернулся к Эйре лицом. В этот момент раздался стук в дверь.

– Входите, – приказал Морозко.

Дверь открылась, и на пороге появилась Ульва с подносом, на котором стоял хрустальный кувшин и тарелка с горячим бульоном. В нос Морозко ударили смешанные запахи соленого бульона и мятного чая с зимними ягодами. Ульва торопливо подошла к кровати, поставила поднос и налила Эйре чашку чая. Замерла было на секунду, словно намереваясь что-то сказать, но Морозко бросил на нее взгляд, от которого она тут же вылетела за порог.

– Спасибо, Ульва, – торопливо выпалила Эйра, когда женщина закрывала за собой дверь.

Как только они снова остались одни, Морозко принялся снова внимательно изучать Эйру. Ее очнувшееся тело дрожало от напряжения, и он знал, что любая издевка сейчас может ее вымотать. Но он не собирался подначивать или шутить. Он пришел узнать… почему?

Видение. И звук его имени, который чуть не расколол его череп надвое?

– Чего ты так на меня смотришь? – пробормотала Эйра, протягивая руку к подносу. Ее ладонь тряслась так сильно, что, если бы она взяла в руки чай или тарелку, все содержимое бы немедленно оказалось на ней.

Морозко шагнул вперед и поднял поднос, чтобы опустить его на кровать рядом с Эйрой.

– Не глупи. Ты едва сидишь, есть ты сама еще точно не готова. – Он взял ложку и набрал в нее немного бульона. Морозко был готов к протестам, но заметил лишь нотку небольших колебаний. Когда он поднес ложку к ее губам, Эйра немного отпила.

– Я пришел тебя проведать, и очень вовремя, потому что ты была в ванне без сознания. – Он покачал головой, поднося ей очередную полную ложку. Морозко утаил часть правды. Он все еще пытался понять, что вообще значили его видения. Его пальцы покалывало там, где их коснулся чужеродный и неведомый пульс.

– Ты что-то мне недоговариваешь. – Эйра оттолкнула ложку, но не стала сжимать зубы. Проклятые темные глаза изучали его черты, заглядывая слишком уж глубоко.

Морозко не нравилось, что она его читает. Эйре было здесь не место – главное, чтобы они оба это понимали.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Так расскажи же мне, спаситель, расскажи. – Ее голос был полон сарказма, что это даже вызвало у него прохладный смешок. – Ты хотел принести меня в жертву. Сегодня это почти произошло. Наша чудесная сказка чуть не завершилась.

Морозко опустил ложку и отметил, что кожа Эйры почти вернулась к ее обычному загару. Даже губы снова стали розовыми. Он обдумал ее слова, спросил себя, что винтийцы еще знали, а что было давно уже утрачено. Как же легко люди забывали. Все, о чем они не сочиняли историй или предостерегающих легенд, оказывалось бесповоротно утеряно.

Но ледяной демон был обречен вечно пом– нить.

– А чего тут знать? Я холодный, безжалостный король. – Он провел языком по кончику острого клыка. Морозко не хотел сейчас копаться в прошлом, но ему было интересно, что она подумает о его правде. Появится ли в ее глазах сочувствие или же только жалость? – Одно из моих первых воспоминаний – это мужчина, который был соратником моего отца. – Он не сводил взгляда с ее глаз, желая видеть каждое легкое изменение в чертах ее лица.

– Я знаю об этом только потому, что Лаку, тот мужчина, так мне сказал. Это было накануне сезона метелей, и Лаку обронил, что знал моего отца. Он сказал тогда: «Внешне ты, может, и похож на мать, но сердце у тебя отцовское». Ну, я и спросил его, а где он, мой отец. Я никогда его не знал. Даже не слышал о нем никаких историй.

– На следующий день весь замок гудел, готовясь к моему шестилетию, но я не сводил глаз с Лаку. Он сказал мне, что мой отец был начальником стражи и что моя мать использовала его удовольствия ради. А еще с его помощью она утвердила свои позиции во Фростерии, заведя наследника. Я еще даже родиться не успел, когда она убила его, так как он стал ей больше не нужен. И тех, кто был к нему близок, тоже убила. За исключением Лаку.

В комнате было так тихо, что Морозко, казалось, мог слышать, как колотится сердце Эйры. Когда ее взгляд смягчился, в нем не было жалости, за что он был ей благодарен.

– Лаку погиб позже, когда она узнала о его предательстве. Во время праздничного обеда она привела его ко мне и на моих глазах оторвала ему голову. Чудесный подарок для ребенка был, не так ли?

С одной стороны, Морозко понимал, почему его мать так поступила. Кто-то выбился из-под ее контроля, и ей было нужно утвердить свои позиции, показать придворным, что бывает, когда кто-то смеет ослушаться Ледяную Королеву. Но существовала некая грань, которую она переступала снова и снова.

Эйра нахмурилась.

– Я слышала истории о ее жестокости, но никогда в таких деталях. – Она пожевала нижнюю губу, словно раздумывая, что ей нужно сказать. А что тут было говорить?

– На сегодня, пожалуй, хватит тебе страшилок на ночь, птичка. – Он вздохнул. Ресницы Эйры затрепетали, словно она была готова уснуть. Если ему повезет, она забудет эту жуткую историю, как хотелось бы забыть ему. – Нравится тебе это или нет, но тебе нужно отдыхать. – Он потянулся было забрать поднос, но она схватила его за запястье. Он опустил взгляд на ее пальцы, комкающие льняную рубашку, но не стал стряхивать ее руки.

– Я уже на целую жизнь вперед выспалась. Со мной просто… что-то не то. Оно волнами накатывает… я чувствую себя очень странно.

Морозко протянул руку, и Эйра позволила ему провести костяшками пальцев по ее щеке. Под кожей Морозко почувствовал тот же самый пульс, что и раньше, и он стиснул зубы. Понятия не имел, что делает, но это было и не важно. Главнее всего для него было то, что она была теплой и ее больше не лихорадило.

Ему не стоило на нее давить, но что-то на задворках сознания не давало ему покоя. Видение, вопросы и потребность знать, что же в этой смертной было такое особенное.

12. Эйра

– Мне надо переговорить с Ксезу. Попробуешь не помереть за это время? – Морозко вскинул бровь, не сводя ледяных голубых глаз с лица Эйры.

– Я бы и не умирала, если бы ты своей кровью меня не напоил. – Она скрестила руки на груди. Накатили воспоминания из-под поверхности воды – невозможно пошевелиться, нереально вдохнуть, полная беспомощность. Там, под водой, она смирилась с тем, что такова ее жертва, но на самом деле ей совершенно не хотелось умирать. Она хотела продолжать дышать. И Морозко спас ее, несмотря на то, что она должна была погибнуть от его руки, невзирая на все ее попытки его прирезать, он вернул ее из небытия.

– Моя кровь не убивает тех, кто ее пьет. Это что-то другое. – Морозко поднялся с края кровати. – Если снова приспичит помыться, в следующий раз я сам тебе помогу. – И, словно не в силах удержаться, он добавил: – Или можем наконец-то искупаться вместе у меня, если появилось такое желание.

Эйра закатила глаза, игнорируя вспыхнувший в груди огонек:

– Ну не начинай опять козлить.

– А я разве заканчивал? Ну надо же, теряю хватку. – Он усмехнулся.

Ее губы дрогнули, но она сдержала улыбку. Кажется, она начинала привыкать к этим его раздражающим шуточкам. Впрочем, ее мысли тут же вернулись к той темной части его прошлого, которую он ей открыл. О том, что он был маленьким мальчиком, когда – на его день рождения, на секундочку – его собственная мать обезглавила дорогого ему человека на его глазах. Королева истинной тьмы. Морозко никогда не знал отца, а о жестокости его матери ходили легенды, но Эйра и не подозревала, что она была так же сурова даже к собственному сыну. В животе свернулся комок от мысли о беспомощном маленьком принце, истязаемом родной мамой. Чем больше она узнавала о короле, тем сильнее начинала сомневаться, что ей вообще стоит искать другие способы избавить от него Фростерию. В памяти всплыли слова Ульвы о том, что у него были весомые причины для жертвоприношений. Теперь она уже начинала в это искренне верить…

– Попозже зайду тебя проведать. Не вылезай пока из кровати, – сказал Морозко непреклонным тоном.

– Не вылезу, но только если ты подашь мне сюда пару вещей. – Эйра с улыбкой наклонила голову набок.

– Куклу Морозко? – промурчал он.

Отрицать было бесполезно, Эйре нравился глубокий тембр его голоса и то, как слова катались на его языке. Приходилось напоминать себе, с кем она разговаривает и почему находится в этой постели.

– Нет, он пока ждет своей очереди, – протянула она. – Мне бы пару кусков дерева да инструменты для вырезания. Начну работать над шкатулкой.

Морозко опустился на пол на колени, роясь в разложенных там предметах, а потом наконец протянул ей несколько инструментов и стопку деревянных брусков.

– Когда закончишь, я бы послушал.

Сначала она подумала, что он пытается отвесить шутку о звуках всех тех барышень, что он ублажал, и уже собиралась было отвесить саркастичный комментарий в ответ, но его лицо было серьезным и даже немного меланхоличным в своей задумчивости. Возможно, он все еще вспоминал прошлое и все то, что рассказал ей о своей родной матери.

– Значит, заведу ее для тебя, – мягко ответила Эйра.

Удивленно подняв брови, он едва заметно кивнул и развернулся. Бросив последний короткий взгляд через плечо, он удалился, оставив ее одну.

Эйра взяла в руки инструменты. Силы понемногу возвращались к ней. Опустив взгляд на халат, она вздохнула, снова вспомнив, что король видел ее голой и таскал ее на руках, пока она была в отключке. И о том, как с нее свалилось одеяло, на несколько секунд выставив ее грудь напоказ.

Никто из мужчин ее раньше такой не видел. Румянец поднялся по шее и залил щеки.

– Да все нормально, Эйра. Король сотни девушек видел обнаженными. Да нет, даже тысячи. Твое тело для него совсем не особенное. Да и для кого-нибудь другого тоже. – Неужели и правда тысячи?

Она ущипнула себя за переносицу, пытаясь перестать представлять себе, как он снимает платье с какой-нибудь девушки, а еще лучше, как он спускает халат с ее плеч. Впрочем, было кое-что, о чем она забыть не могла – когда их кожа соприкоснулась, внутри ее словно отозвался спящий электрический ток. Раньше от его касаний такого ощущения точно не было.

Отгоняя от себя эту мысль, Эйра наклонилась вперед и уставилась на падающие снежинки за стеклянной дверью. С Адаиром у нее тогда тоже возникло странное манящее чувство, не такое сильное, как с королем, но какое-то совершенно иное… Так много странных ощущений и так мало ответов.

Белоснежного филина не было видно – она хотела было ослушаться Морозко и встать, чтобы выйти на балкон, но ей не очень-то хотелось снова падать. Потеряв сознание снаружи, она легко могла замерзнуть насмерть, и тогда уже и сам король мог бы не успеть прийти ей на помощь.

Сделав несколько глотков чая, Эйра приступила к шкатулке. Большую часть дня она провела, вы– резая внешний контур коробочки и узоры на ней.

Вскоре дверь открылась и в проеме появилась Ульва, несущая тарелку горячего мяса с овощами и стакан воды.

– Это все я виновата, – сказала она. – Нужно было остаться и помочь вам с ванной.

– Ничего подобного. Я просто чересчур упрямая. – Эйра отложила долото и нахмурилась, встревоженная внезапно пришедшей на ум мыслью. – Король же не бил вас?

Ульва покачала головой и выпрямилась, поставив блюдо и стакан на прикроватный столик.

– Нет, его величество никогда себе такого не позволяет. Да, он может повысить голос, когда мы напортачим, но он никогда не поднимает руку на слугу. Если только они его не предадут.

Эйра выдохнула, расслабляясь:

– Рада слышать.

– Я сегодня буду шить пару платьев. Хотите что-нибудь конкретное?

Слова Ульвы ее удивили – никто, кроме родителей и Сарен, никогда не делал ничего лично для нее. Все же немного омрачала мысль о том, что ее могут принести в жертву раньше, чем будет готово платье, но она выдавила улыбку.

– Что-нибудь новенькое. Может, даже не платье, а тунику с брюками. А я смастерю вам ответный подарок.

– Ну как отказаться от такого обмена. – Ульва развернулась, чтобы уйти, но помедлила. – Если захотите принять ванну или что-то еще, дайте Кусаву знать, меня кто-нибудь позовет.

– Обещаю. – Эйра сомневалась, что ей до конца дня захочется делать что-то еще, кроме как работать над шкатулкой. Да, выйти на улицу все еще было бы неплохо, но она решила отложить все дела на потом.

Стоило Ульве выйти за порог, как Эйра взяла в руки кусок красного дерева и принялась выводить глубокие узоры по темной поверхности. Сосредоточившись на деле, она не отвлекалась от него, пока пальцы не начало покалывать. Она сжала и разжала ладонь, думая, что это чувство появилось от непрерывной работы, но колючее ощущение поднялось вверх по рукам и разлилось под кожей. По всей длине ее рук начали проклевываться и распускаться белые перья.

Широко распахнув глаза, Эйра заверещала так, что все стекло в комнате лишь чудом не треснуло. Распахнув дверь, в комнату ворвался Кусав, с ужасом уставившийся на нее и на ее меняющиеся руки с отвисшей челюстью.

– Зови Морозко! – закричала она.

Все вокруг кружилось и становилось таким большим, словно сама она стремительно уменьшалась. Опустив глаза вниз, вместо человеческих ног она обнаружила тонкие темно-оранжевые лапы с загнутыми когтями. Ее руки превратились в крылья, все тело покрылось белыми перьями, а при попытке заговорить в комнате было слышно лишь громкое уханье.

Сердце бешено колотилось, ее неистово затрясло. Эйра не знала, что ей делать – она превратилась в настоящую птицу.

Секунду спустя в комнату влетел взлохмаченный Морозко.

– Где она? – прорычал он, не обращая на нее внимания.

Вбежавший следом Кусав остановился рядом с королем.

– Кажется, вон, – сказал он, указывая пальцем на Эйру.

Она снова попыталась заговорить, но у нее вырвалось лишь совиное уханье.

«Да что же происходит?» – подумала она.

– Эйра? – прошептал Морозко, подходя ближе.

«Понятия не имею, что твоя кровь натворила на этот раз, но ты только посмотри на меня. Верни все обратно!»

– Я тебя слышу, – завороженно сказал Морозко, садясь на кровать и жестом отсылая Кусава. – Стой на страже, пока я тебя лично не позову.

Кусав кивнул и оставил их в комнате наедине.

Тяжело дыша, Эйра поймала взгляд короля.

«Не понимаю, как ты можешь меня слышать?»

– Сам не знаю. Лучше расскажи мне, как это вообще получилось.

Она поведала ему, как трудилась над шкатулкой, как ни с того ни с сего начало покалывать руки, как ранее тем днем что-то отозвалось в ней, когда он ее коснулся.

– Это я тоже почувствовал. – Он прикусил губу.

«Дай мне зеркало». Ей нужно было посмотреть на себя и на то, во что она превратилась.

– Какая самовлюбленная птичка, – хмыкнул он.

Видимо, Морозко услышал тот рык, которым она ему мысленно ответила, потому что он взял овальное серебряное зеркало из одного ящика прикроватного столика и протянул ей.

Эйра моргнула, глядя на свое отражение и борясь с рвущимся из клюва воплем. Она была не просто птичкой, она была крупной совой под стать Адаиру – даже сошла бы за его близнеца, только чуть-чуть поменьше размерами.

И всего этого бы не произошло, если бы не Морозко с его кровью.

«Верни меня обратно».

– Не надо на меня так обвиняюще смотреть. Моя магия девушек в животных не обращает.

«Да хоть что-нибудь сделай!» Ее захлестнуло волной страха. А если она останется птицей до конца своих дней, пусть они и так уже были сочтены? Она даже не сможет взять в лапы инструменты и закончить шкатулку. Ей придется сидеть и ждать смерти, не делая абсолютно ничего. Ух, если могла бы, уменьшила бы короля и самого его запихнула в музыкальную шкатулку!

Вихрь синей магии сорвался с пальцев Морозко и щекоткой прошелся по ее коже, но ничего не случилось – она осталась совой.

– Идешь со мной. – Как обычно не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки и вышел за дверь. – Скажи Ксезу, чтобы зашел ко мне немедленно, – приказал он Кусаву.

Эйра молчала, пока король нес ее по коридору, украшенному деревянной резьбой. Когда Морозко остановился у одной из дверей и открыл ее носком сапога, она могла лишь предположить, что это были его покои. На стенах были развешаны стеклянные звери, в углу стоял огромный голубой шкаф, а на широкой кровати лежали одеяла из синего меха. У другой стены стоял аккуратный рабочий стол, рядом с камином.

Раздались тяжелые шаги, и в комнату поспешно вошел Ксезу, запустив руку в темные волосы.

– Она сова, – хмуро сказал Морозко.

Ксезу, задумчиво потирая подбородок, осмотрел Эйру.

– Я так понимаю, ваша магия обратно превратить ее не смогла?

– Я попытался, но нет, не вышло.

«А может, надо было сильнее пытаться», – ядовито подумала Эйра.

– Я свою магию знаю, – нахмурился он еще сильнее.

– Вы ее слышите?

– Да. Скажи спасибо, что ты не слышишь. – За это Эйра попыталась его клюнуть, но он быстро убрал руку подальше от нее.

Ксезу покачал головой и даже позволил себе закатить глаза в ответ на вторую половину сказанного.

– Ледяные оборотни обычно перекидываются по собственному желанию. Возможно, ей нужно просто захотеть.

– Но она не ледяной оборотень, она человек. – Морозко посадил Эйру на кровать, и она с бешено колотящимся сердцем продолжила слушать их странный разговор.

– Видимо, ваша кровь что-то спровоцировала внутри ее.

«А я что сказала», – нараспев подумала Эйра.

Морозко жестом показал Ксезу уходить:

– Будем разбираться. Дай мне подумать, увидимся утром.

Ксезу кивнул и закрыл за собой дверь.

– Похоже, сегодня ночью ты все же спишь в моей постели, – пошутил Морозко, но на этот раз улыбка не отразилась в его глазах.

«Еще чего».

Он наклонил голову:

– Принести тебе клетку, чтобы поставить рядом? Уверен, в погребе найдется одна.

Ее кровь вскипела.

«Хватит козлить. Кровать так кровать. Пока что».

Он сложил меховое одеяло и положил его поверх одной из шелковых подушек, а потом посадил ее сверху.

– Попробуй обратиться. Сосредоточься на том, кем хочешь стать, и позволь телу сделать все остальное за тебя.

Эйра зажмурилась, дрожа, и, сосредоточившись, умоляюще попросила свое тельце откликнуться. Открыв глаза, впрочем, она обнаружила себя все в том же положении, все так же покрытую белыми перьями.

– Ты слишком стараешься, птичка. – Он лег рядом с ней и погладил ее по голове, коснулся ладонью морды. – Поспи пока. У тебя был трудный день. Наберешься сил, а завтра вместе разберемся, как все исправить.

Сложно было спорить с тем, что Эйра жутко устала. Повинуясь его большому пальцу, гладящему ее по перышкам, она закрыла глаза. Невольно становилось интересно, каково бы было лежать в его постели в человечьем обличье. Эту ужасную мысль она немедленно прогнала, прекрасно зная, что ей светило лишь стать очередной девчонкой, которую он потом выбросит… или же жертвой.

* * *

Что-то мягкое коснулось лица Эйры, и она разлепила веки, тут же столкнувшись со взглядом ярко-голубых глаз. Ей не стало страшно или даже неловко, но только ровно до того момента, когда она попыталась пошевелить рукой… и обнаружила на ее месте крыло.

– Ты все еще сова. – Морозко поджал губы.

Внутри нее снова вспыхнула паника, набатом повторяющая, что, наверное, она теперь останется птицей навсегда.

«Попробуй еще раз магией?»

Он закрыл глаза, и от него полилось бледно-голубое свечение. Оно проникло под ее кожу, влилось в кровь, и что-то ответно забилось с ним в едином ритме.

Морозко нахмурился:

– Попробуй превратиться вместе со мной.

Сжавшись в комок, она изо всех сил сосредоточилась на попытках покинуть этот чертов облик.

– Ты даже не пытаешься, – проворковал он.

«Еще как пытаюсь, дурак!»

– Нет, не пытаешься. – Он провел пальцем по нижней губе. – Я чувствую что-то внутри тебя. Словно ты тронута магией. Можно приказать своему телу измениться, а можно пытаться заставить его силой. Это тонкая грань.

Магией? Да не могла она носить в себе никакой магии, кроме как той, что была в его крови. Тем не менее она закрыла глаза, пытаясь прикоснуться к своей неведомой силе.

Ничего не произошло, и Морозко вздохнул.

– Давай выйдем на улицу. У меня есть идея. – Она даже ничего сказать еще не успела, как он уже усадил ее к себе на плечо. Она незамедлительно впилась в него когтями, но он даже не поморщился, прогулочным шагом направляясь на улицу, словно никогда в жизни не чувствовал себя расслабленнее.

«Козел».

– Я все слышу, – мурлыкнул он.

Эйра плотно захлопнула клюв и щурилась всю дорогу наружу. Там их встретил сильный ветер, но она почти не почувствовала пронзающего холода.

«И что мы тут забыли?» – спросила она, когда он подошел к лесной опушке с небольшими рядами тощих деревьев.

– Тебе надо попытаться полетать.

«Ну уж нет! Хочешь, чтобы я шею себе свернула?»

Не обращая внимания на ее ругательства, он снял ее с плеча и подкинул в воздух. На чистом инстинкте она захлопала крыльями, взлетая все выше и выше. Только чтобы тут же начать падать ниже и ниже, в мягкий снег.

«Ну ты сволочь!» – завопила она, дрожа, и крылья с легким покалыванием исчезли, словно бы спрятавшись обратно под кожу. Все ее тело безболезненно вытянулось в размерах, покрытое халатом, который был надет на ней вчера днем.

– А вот и та птичка, которую я знаю. – Он подхватил ее и понес обратно к замку, словно бы ничего такого только что не произошло. – Нам о многом надо поговорить, а тебе надо поскорее в тепло.

Снова подул ветер, но она даже не поежилась.