Текст книги "Мир, где нет тебя"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Мир, где нет тебя
Екатерина Риз
Дизайнер обложки Екатерина Риз
© Екатерина Риз, 2017
© Екатерина Риз, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4485-3371-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Странно, но особой горечи не чувствовалось. Лана понимала, что это неправильно, и, наверное, с ней что-то не так, видимо, сама судьба над ней смеётся, ведь именно сейчас рушится её второй брак, а она зла, а не огорчена. Зла на мужа, зла на себя, на жизнь, за то, что всё повторяется. Вот только ей уже не двадцать, чтобы развестись и искать повод радоваться своей свободе, и к тому же она планировала прожить со Славой всю оставшуюся жизнь. Именно планировала, но, по всей видимости, только планов мало. От планов люди устают. И сейчас она может лишь наблюдать за тем, как мрачный пока ещё муж расхаживает по просторной гостиной их дома. Слава подбирает слова, но тоже злится и выходит у него не слишком хорошо. Настолько, что Лана решила ему помочь. В конце концов, они прожили вместе семь лет, она успела его узнать. Что-что, а подмечать мелочи поведения и характера людей она научилась. Но, как выясняется, это совсем не помогало ей в жизни, потому что она предпочитала отмахиваться от того, что видела, и надеяться на лучшее. А лучшее если и приходило, то на время. А потом случалось вот такое.
– И кто она? – спросила Лана, рискуя попасть под серьёзную раздачу. Слава злился, а её тон прозвучал едва ли не равнодушно. Какому мужику это понравится, правда? Он, видите ли, собирается её «убить и уничтожить» своим уходом, а ей безразлично. Но безразлично Лане не было, но и задыхаться от огорчения и безысходности она не собиралась. В данный момент она старательно анализировала происходящее.
Вячеслав Игнатьев, преуспевающий в своей области столичный бизнесмен, остановился и глянул на жену с претензией.
– Тебя только это интересует?
– На данный момент, да, – не стала она спорить. – Должна же я знать, кому проиграла.
– Лана, перестань, – невежливо оборвал он её. – Все ваши женские штучки…
– Наши женские штучки, Слава, придуманы и существует для вас, драгоценных.
– Мы скандалим?
– Нет. – Она головой покачала. – Кажется, ты меня бросаешь.
Он поморщился от её прямоты. И снова к жене присмотрелся, старался разглядеть в её лице намёк на отчаяние. Но Лана смотрела на него прямо и открыто, во взгляде вызов, а лицо, как майская роза. Если честно, то в этот момент Вячеслав усомнился в своём решении. Вдруг вспомнилась их первая встреча, когда он увидел молоденькую девочку с на удивление серьёзным взглядом, и застыл перед ней. На самом деле заинтригованный и поражённый. И, надо признать, что за годы брака, а их было не так уж и мало, целых семь, внешне Лана ничуть не изменилась. Всё также прекрасна и свежа. А он от этого устал?
Но её замечание по поводу «бросаешь», заставило его занервничать. Игнатьев странно повёл шеей, а от жены отвернулся. Лана же печально улыбнулась, пользуясь тем, что муж её улыбки видеть не может.
– Наверное, нужно было прислушаться к гулу толпы, – проговорила она негромко. – Или к шёпоту за спиной. Но ты учил меня никогда этого не делать, и я, видимо, слишком хорошо усвоила урок. Зря.
– А что, говорили?
– А ты не замечал? Слишком увлечён был?
Он обернулся.
– Кто говорил?
Она едва заметно пожала плечами.
– Ты знаешь.
– Столичные сплетницы! – разозлился Слава.
– Это твой круг общения, милый.
– Не говори так, не говори со мной тоном, словно я тебя в пруд с крокодилами бросил.
– Не буду. Хотя, сравнение довольно точное.
Игнатьев глянул насмешливо.
– Вот только ты, родная, не возражала.
Лана руками развела. Кивнула.
– Я алчная. И сама разбавляю круг столичных сплетниц. Ты же знаешь.
– Вот-вот.
– А ты, видимо, нашёл себе полевой цветок. Невинный и чистый. Кто она, Слава, модель? Актриса?
Игнатьев упёр в неё тяжёлый взгляд. Затем сказал, вроде как с недоумением.
– Ты злишься на меня.
– Ты меня бросаешь! – возмутилась Лана. С кресла поднялась, намереваясь уйти, но Игнатьев встал у неё на пути.
– Нам нужно поговорить.
– О чём? Ты говоришь какими-то недомолвками, ничего рассказывать ты не желаешь, а от меня ждёшь… чего? Сочувствия, поддержки?
– Я жду от тебя искренности, Лана. Заметь, уже семь лет жду.
Она старательно подавила вздох, на секунду внутреннее напряжение дало о себе знать, и Лана отвела глаза в сторону. Это было ошибкой, а Слава и вовсе расценил, как признание вины.
– Именно об этом я и говорю, – процедил он сквозь зубы, обрадовавшись тому, что появился достаточный повод обвинить её.
– Я всегда была с тобой честна, Слава. У тебя нет причин винить меня во лжи или в том, что наш брак не так идеален, как тебе бы хотелось.
– Я не хочу идеальности, любимая. Хотелось бы хоть изредка видеть огонь в твоих глазах. А ты прекрасна и также холодна.
– Ну, хоть прекрасна, – проговорила Лана еле слышно, аккуратно обходя мужа.
– Считаешь, что я не прав?
Лана успела дойти до двойных дверей, но, услышав вопрос мужа, обернулась. Не могла ничего с собой поделать, захотелось ответить. В пылу чувств даже развела руками, взглянув на мужа с обвинением.
– По-твоему, я холодна? Я не понимаю, в чём это заключается. Я плохая жена? Я недостаточно тебя любила, заботилась о тебе? О нашем доме. Думала о благополучии и репутации семьи. Слава, твои родители всему этому меня учили, как ты сам говорил: ты взял в жёны молоденькую провинциалку, и они старательно лепили из меня подходящую для тебя жену. А теперь ты недоволен результатом? И, по всей видимости, решил найти мне замену, чтобы самому создать нечто отличающееся, но зато идеальное. Флаг тебе в руки, дорогой! Заведи себе новую игрушку, она будет вешаться тебе на шею, облизывать, и не будет холодна!
– Хочешь сказать, что я виноват во всём?
– А ты хочешь сказать, что я?
Игнатьев в раздражении выдохнул, упёр руки в бока. А потом взял и задал самый глупый вопрос, который может задавать взрослый мужчина. Лана искренне так считала. Он взял и спросил:
– Ты меня любишь?
Она выдержала секундную паузу, после чего сказала:
– Ты не должен меня об этом спрашивать.
– Вот именно, – разъярился он. – Я не должен тебя об этом спрашивать, я должен это знать! Просто знать, понимаешь?
– А ты не знаешь? – Лана вернулась к нему, подошла совсем близко. – Что такое любовь, Слава? Бесконечные поцелуи, слова, обещания? Или это то, что я делаю для тебя изо дня в день? Делаю всё так, что тебе завидуют все твои приятели и партнёры по бизнесу. Когда я помню и знаю всё, что ты любишь, предугадываю каждое желание, каждое твоё действие. Когда ты появляешься на людях, тебе завидуют и с тебя берут пример. Ты никогда не задумывался, почему так происходит? Потому что я, как ты говоришь, прекрасна, но холодна? Я не девочка из деревни, Слава, не восторженная дурочка. Я жена солидного, преуспевающего человека. – Лана выдохнула и покаянно кивнула. – Но, как я понимаю, почти бывшая. Но я это переживу.
– Не сомневаюсь.
– И не сомневайся.
Очень захотелось дать мужу в лоб. Или сделать ещё что-нибудь, столь же дерзкое и глупое. Как когда-то. До брака с Игнатьевым Лана могла позволить себе быть безрассудной, порой взорваться и, как говорили, умела скандалить. По крайней мере, первый муж её в этом уверял. А жизнь со Славой сделала её уравновешенной и вдумчивой. В первые годы брака свекровь её откровенно дрессировала, скажем прямо, была недовольна выбором сына, так и не смогла простить Лане её провинциальности, которую видела в каждом её жесте и слышала в каждой фразе. Отношения с любимой свекровью были сложные, изначально не склеились, но, оглядываясь назад, Лана понимала, что ей есть за что сказать «спасибо». Она стала идеальной женой преуспевающего столичного бизнесмена. Это понимали и спешили оценить все их знакомые. Но, как выясняется, все, кроме любимого мужа. Ему она угодить так и не смогла. А ведь когда-то Слава отстаивал свой выбор и свою любовь, как лев. Лана поднималась по широкой лестнице на второй этаж, а подумав про льва, оглянулась, на мужа посмотрела. Оценивающе и изучающе. Если сегодня Слава и был похож на льва, то мечущегося в клетке. И несколько потрёпанного. Нет, за годы брака он не стал выглядеть хуже, не потерял форму, люди его полёта редко некрасиво седеют, лысеют и обзаводятся пивным животом. Они за собой следят, с таким же вниманием, как и за своими капиталами. Это имидж и репутация. Но, надо признать, что Лана за шикарной львиной гривой и повадками давно разглядела недостатки и бесконечные сомнения. Была у мужа такая черта, неприятная и для Ланы непонятная: он всегда и во всём сомневался, даже в мелочах. Правда, ему это помогало в бизнесе, Слава всегда был осторожен, продумывал каждый шаг.
А она его поддерживала. Семь лет. Выслушивала, поддерживала, давала совет, если он просил. Но никогда не лезла вперёд. Она ведь идеальная жена, и свекровь учила её именно этому: мужа уважать, безмерно, и не забывать им хвастаться перед подругами. Потому что в их окружении друзей нет. Есть только партнёры по бизнесу.
Наверху лестницы встретилась с молоденькой домработницей. Та смотрела на неё заискивающе, теребила передник. Явно слышала, если не сам разговор, то повышенные тона хозяев.
– Светлана Юрьевна, ужин подавать в обычное время?
– Поинтересуйся у Вячеслава Дмитриевича, Маша. Если у него аппетит не пропал, то ужин можно подавать. Я буду у себя в комнате, и прошу меня не беспокоить.
– Принести вам чай?
– Нет!
Срываться на прислуге точно не дело.
Лана заставила себя сделать вдох, свернула в коридор и замедлила шаг. Шла по ковровой дорожке и оглядывалась. Если честно, пыталась представить свою жизнь без этого дома. Почему-то никогда не думала о том, что их со Славой брак окажется под угрозой. Она столько сил вложила в их отношения, была довольна их браком, выстраивала и планировала совместное будущее. И радовалась тому, что они в самом начале семейной жизни научились договариваться друг с другом. Как выяснилось, брак – это не так сложно, нужно лишь хотеть разговаривать с любимым человеком, слышать его и находить компромисс. Даже если тебя саму что-то не устраивает, порой необходимо уступать. В своём первом браке Лана этого не знала. Мама не объяснила, а, скорее всего, сама эту науку так и не постигла, и дочери не объяснила, и та по молодости и глупости успела наделать ошибок. Которые очень старалась не повторить. А теперь, совершенно неожиданно для себя, осталась у того же разбитого корыта. И это обескураживало. Любимая почившая свекровь наверняка бы такому исходу если не порадовалась, то выдала бы нечто сакраментальное о том, что от судьбы не уйдёшь. А её судьба – провинция. Столица не слишком добра к приезжим.
– Ты представляешь? – Лана всё же позволила себе выдохнуть в негодовании, правда, в телефонную трубку и понизив голос. Вернулась к двери супружеской спальни и повернула ключ в замке. Видеть мужа в ближайший час желания не было. – Он фактически дал мне отставку!
Фрося, в миру Афродита, именно под этим именем её знали поклонники её певческого таланта, кстати, их было не так мало, её последний хит уже которую неделю крутили все радиостанции, зловеще хмыкнула.
– У меня есть визитка хорошего адвоката. Из элиты. Но лучше наймём киллера.
Шутить у Фроси не получалось, никогда, но она наотрез отказывалась признавать этот факт. Да и сейчас она не шутила, скорее, переживала за Лану, и та это ценила. Приятельниц в Москве у неё было немало, в основном, это были жёны друзей и партнёров по бизнесу Славы. С ними приятно было встречаться за обедом, сплетничать, смеяться, ходить по магазинам, но среди них точно не было таких, кому можно было бы позвонить в трудную минуту и пожаловаться на жизнь. Просто потому, что они все были в одинаковых условиях, и обязаны были поддерживать репутацию именно своего мужа, а личную информацию могли использовать против тебя же. Лана никому из них не доверяла, даже тем, с кем прилюдно обнималась и называла лучшими подругами.
Фрося не была ничьей женой, никому ничего не была должна, на мир смотрела через тёмные очки, а не через розовые, и даже своего продюсера люто не любила. Именно так она говорила: люто не люблю. И не только его. Могла ткнуть пальцем в знакомую физиономию в ресторане и заявить:
– Пересадите нас подальше, люто не люблю того типа.
И так выходило, что Фрося в Москве была единственным человеком, кому Лана стопроцентно доверяла. И от идеи с киллером решила отговорить, подруга всё-таки.
– Нас посадят, Фрося.
– Глупости. Мы найдём хорошего.
Лана присела на постель, на несколько секунд прикрыла глаза. Вдруг ощутила насколько устала.
– Не хочу я его убивать. Фрося, я даже не расстроена. Я просто не понимаю, как это случилось.
– А как это обычно случается? Появилось свежее мясо, покрутило задницей, похлопало длинными ресницами…
– Я сразу представила пастбище, – перебила её Лана.
– Не буду спорить. Но Славочка, конечно, дурак. Променять тебя на какую-то тёлочку. Он давно на себя в зеркало смотрел?
– Он каждое утро на себя смотрит, и могу тебя заверить, себе нравится.
Фрося фыркнула, мрачно и пренебрежительно.
– Меня это не удивляет. Мужчины – существа самовлюблённые и бесполезные. Мой предпоследний муж обожал смотреть на себя в зеркало. При этом был волосат, как обезьяна. Ты помнишь Артура?
– Конечно, я помню Артура, – отозвалась Лана. – Ты развелась с ним год назад.
– Ах да. Прошёл год. – Фрося выдала печальный вздох, после чего поинтересовалась: – Что мы будем делать, воевать?
– Я хочу её видеть, Фрося. Я хочу знать, кто она.
– Ого. – Подруга, кажется, впечатлилась. – В твоём голосе я слышу угрозу всему человечеству.
– Фрося, через несколько недель мне исполнится тридцать.
– Трагическая дата. Я её пережила, ты знаешь.
– И знаю, и помню. И не хочу переживать также. У меня семья, в конце концов. И я довольна своей жизнью. Почему я должна что-то менять из-за того, что Славе шлея под хвост попала?
– Ему не под хвост попало, дорогая, а под другое место.
– Мне всё равно!
Словно подслушав или на расстоянии почувствовав, что говорят о нём, Игнатьев постучал в запертую дверь. Постучал довольно настойчиво.
– Лана, мы не договорили!
– Слышишь, – негромко пожаловалась она в трубку, – мы с ним не договорили.
– А до чего он собирается с тобой договориться?
– Судя по всему, до развода.
– Мерзавец. Лана, хочешь, я приеду? Приеду и всё ему выскажу!
– Я и сама всё ему выскажу. – Лана вздохнула, поглядела на дверь, которая вдруг начала сотрясаться под кулаком мужа. Надо же, сколько страсти и нетерпения. За годы брака она такого и припомнить не могла.
С Фросей пришлось проститься, с кровати поднялась и прошла к двери. Повернула ключ в замке. А у мужа строго поинтересовалась:
– В чём дело?
Игнатьев в спальню вошёл, огляделся, будто ожидал какого-то неприятного сюрприза. Не дождался, и тогда обратил взгляд на жену.
– Я не хочу ругаться, – сказал он.
Лана удивлённо вздёрнула брови, но Слава этого, слава богу, не заметил. Продолжал нервно озираться. Даже захотелось спросить у него, что именно он высматривает. В собственной спальне.
– Это хорошо, – решила согласиться она. – Я тоже ругаться не хочу.
– И что ты предлагаешь?
Впору было рассмеяться.
– Я предлагаю? Милый, ты пришёл ко мне и сказал, что спишь с какой-то молодой красоткой, а выход предлагаешь найти мне? Что ж, если тебе так будет легче, я могу дать тебе своё благословение.
– То есть?
Лана недовольно поджала губы, присела в кресло и повела напряжёнными плечами.
– Если у тебя период влюблённости и сексуальной активности, я могу закрыть на это глаза. Развлекись.
Игнатьев замер перед ней, обдумывал, после чего моргнул. Выглядел ошарашенным. Затем поинтересовался:
– Ты мне это так спокойно говоришь? Что я могу идти по бабам, а ты подождёшь меня дома?
– А ты собираешься по бабам? Всё так серьёзно?
– Лана, хватит! Думаешь, я не понимаю, что ты сейчас издеваешься надо мной? С Фроськой поговорила, она тебе подсказала, как выгоднее мужика на бабки кинуть?
– Ты о чём?
– Ты прекрасно знаешь о чём! Чтобы вся Москва узнала, что я тебе изменяю, чтобы ты меня потом в суде раздела догола?
Лана резко вскинула голову.
– В каком ещё суде?
– Мы говорим с тобой о разводе! – Игнатьев даже выругался, а вот Лана вскочила.
– Мы не говорим с тобой ни о каком разводе! Мы говорим о том, что у тебя крыша поехала, от новых впечатлений!
– А я говорю, говорю о разводе! И говорю, как есть, честно!
Она качнула головой.
– Ты сошёл с ума.
– Я уже говорил с адвокатом, – тише оповестил он. И они замерли друг перед другом, глядя в глаза. Слава ждал её реакции, а Лана понятия не имела, как отреагировать. Ещё полчаса назад, когда муж первый раз намекнул на развод, она разозлилась. Разозлилась, но не поверила, они скандалили, предъявляли друг другу претензии, но такое уже было в их семье. За семь лет бывало многое, но без упоминания о разводе. И сегодняшнее казалось лишь развитием событий, не таким уж и серьёзным. Но вдруг выяснилось, что Слава говорил с адвокатом. Их семейным адвокатом. То есть, ей предстоит найти для себя другого?
Но проблема в том, что ей не нужен адвокат.
– Слава, тебе не кажется, что ты торопишься?
Муж упрямо покачал головой.
– Нет. Я всё решил.
– Ты решил? А меня спросить не забыл? Я не хочу разводиться с тобой.
После этих слов Игнатьев самоуверенно усмехнулся. Правда, поторопился отвернуться от Ланы, но она эту усмешку успела заметить. Стало неприятно, обидно, и она опять же не сразу нашлась, как отреагировать и что сказать в ответ. И, наверное, из-за этого на какой-то момент выглядела жалко. Это было хуже всего: быть в чьих-то глазах жалкой. Пусть и в глазах мужа, можно сказать, родного человека, с которым прожила много лет.
Отвернулась, снова села. Сложила руки на груди. Слава понял, что она молчит слишком долго, и обернулся. К жене внимательнее присмотрелся.
– Я не шучу, Лана.
– Конечно, не шутишь. Ты заблуждаешься.
Он головой качнул.
– Сейчас ты говоришь, как моя мама. Даже тон точно такой.
Замечательно. Она стала для мужа олицетворением его матери. Дожили. Лана поднялась, прошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Из зеркала на неё смотрела, без всяких сомнений, молодая женщина, натуральная блондинка, правда, взгляд голубых глаз был раздосадованным. Но хотя бы не печальным или отчаянным.
Она подняла руку и поправила волосы, собранные в небрежный узел на затылке. И ровным тоном проговорила:
– Слава, я обдумаю всё, что ты мне сказал.
Игнатьев откровенно закатил глаза, руки в бока упёр.
– С тобой сложно, Лана.
– Интересное замечание. Хотелось бы посмотреть на женщину, которая с благодарной улыбкой согласилась бы на развод после семи лет брака.
– Дело не в разводе. С тобой всегда было сложно.
– И как ты, бедный, жил? – проговорила она с явным намёком на издёвку. – Мне тебя жаль.
Слава в тон ей хмыкнул, ещё секунду сверлил жену взглядом, после чего из спальни вышел. А Лана выдохнула, как только за ним закрылась дверь. Руки опустила, и некоторое время стояла, приглядываясь к своему отражению. Без всяких мыслей в голове. Вроде бы их должен был быть целый ворох, а на самом деле пустота. Только одно слово: развод.
Внизу послышался шум шин по гравию, Лана прошла к окну и увидела, как автомобиль мужа выезжает через открытые ворота. Уехал и не простился. Можно было бы снова позвонить Фросе, ещё пожаловаться, попросить совета (хотя, Фрося человек действия, у неё советы все, как на подбор – задавить морально, уничтожить, развестись и отобрать через суд всё, что будет возможно), но в данный момент Лана не хотела ни с кем говорить. Хотелось тишины, всё обдумать и понять, что же ей делать дальше.
Дело в том, что она вполне искренне не рассчитывала на развод. Их отношения со Славой казались незыблемыми, их брак был спокойным, уравновешенным, и даже если они ругались или скандалили, то довольно быстро приходили к общему решению. Лана давно привыкла к образу жены предпринимателя, Игнатьевы вели определённый образ жизни, ещё до того, как она вошла в их семью. И ей пришлось вникать и вливаться в общую атмосферу, искать подход и подстраиваться под поведение, характеры и привычки. Родители Славы были людьми с несколько авторитарным подходом к семейной жизни, сына воспитывали в строгих рамках, и ещё поэтому Лана была уверена, что муж о разводе никогда не помыслит. Его родители в браке состояли больше тридцати лет, до смерти его отца. А сейчас, оставшись без родительского контроля, Слава, по всей видимости, решил забыть о всякой морали и броситься в омут с головой. Мария Николаевна, мать Славы, скончалась год назад, муж сильно переживал и страдал, но вскоре стал меняться, Лана отметила перемены в характере мужа. Он почувствовал себя хозяином положения и своей жизни. И вот к чему ощущение свободы привело. Он задумал оставить семью, нашёл новую любовь. Дома, рядом с ней, ему стало тесно и душно.
А ей предстояло осознать степень катастрофы, лично для себя. Она теряет мужа, теряет стабильность, привычный круг общения. А это, без сомнения, произойдёт. Так уж устроена столичная жизнь. Стоит покачнуться, и на тебя начинают показывать пальцем, мало найдётся людей, которые в трудной ситуации покажут себя твоими настоящими друзьями и товарищами, и поддержат. Лана была уверена, что ей рассчитывать на кого-то не приходится. Кроме Фроси. Но Фрося… Она не помощница в таком вопросе. Фрося начнёт гневаться, скандалить, прилюдно крыть Игнатьева всеми нехорошими словами, которые знает, а знает она их очень много, и всё это нисколько не улучшит положение Ланы. Слава взбесится и окончательно поставит крест на их браке и отношениях, очень жирный крест. А Фрося, в итоге, посоветует ей найти себе нового мужа, как всегда поступает сама. Для более конкретных, обстоятельных действий у неё есть продюсер, и совсем неважно, что она его периодически от души ненавидит. Тот же на ненависть и недовольство внимания не обращает, пока Афродита приносит ему деньги. Все устраиваются, как могут.
А вот у Ланы никакого продюсера нет. И у неё больше нет мужа, судя по всему, и даже адвоката нет. Только перспектива оказаться неудел от своей привычной жизни. А всё потому, что Слава вступил в фазу кризиса среднего возраста. И что-то ей подсказывает, что он не согласится на семейную психотерапию. Толка от неё Лана и сама не видела, но это дало бы им лишних несколько месяцев на обдумывание ситуации. Мужу, возможно, прочистили бы мозги (он, кстати, весьма податливый в этом плане, просто от неё за годы брака устал и как прежде не реагирует), расписали бы все последствия необдуманных решений на фоне взлёта фантазий и сексуального возбуждения на пике кризиса среднего возраста, и он бы испугался, задумался, а со временем и успокоился. Но всё это требовало времени, которого Слава ей давать не хотел. Скорее всего, понимал, что она обязательно найдёт выход из ситуации, или чувствовал, что сам перегорит и разводиться передумает. Но, по всей видимости, он на самом деле решил от неё избавиться.
А что делать ей?
Как не прискорбно это признавать, но у неё за душой ничего нет. По крайней мере, сейчас Лана расценивает это, как «ничего». Когда она приехала в Москву девять лет назад, не считала себя приезжей девочкой, которая мечтает стать современной Золушкой, и из грязи выбиться если не в королевы, то в принцессы. Она не приехала с маленьким чемоданчиком, с накопленными парой тысяч рублей в кармане и не искала хоть какую-то работу. Она перебралась в столицу из Нижнего Новгорода, большого города, и не ходила по московским улицам, открыв рот от удивления. Если честно, она даже не особо стремилась в столицу, но первый брак закончился неожиданно, развод дался трудно, а ей было двадцать, и она искренне переживала и страдала. Как никогда до того, да и после. Из Нижнего захотелось убежать, чтобы что-то изменить, забыть о случившемся, и Лана собрала вещи и уехала в Москву, к престарелой тётушке. Та заведовала кафедрой в театральном ВУЗе, особой слыла экстравагантной, и с ней было весело. И, надо сказать, что отнеслась она к Лане с куда большим вниманием и интересом, чем её собственная мать, которая в тот момент была чрезвычайно занята своей личной жизнью. А на развод дочери отреагировала с недовольством и печалью. И отговаривала, как могла. Лана была уверена, что сговорившись с её первым мужем и его родителями.
Вспоминать о том времени было неприятно, даже сейчас. Лана невольно поморщилась, и посоветовала себе не думать о первом браке, как поступала все прошедшие годы. Она была молода, глупа, наивна, и Иван Сизых попросту ею воспользовался. Его мало волновало, чего хочет она от их брака, да и от него лично. Мужчины семьи Сизых отличались тем, что умели и любили командовать. Особенно, своими женщинами. При этом занимаясь и внимая лишь своим потребностям. Лана, по наивности своей, в то время не смогла ни смириться с этим, ни найти подход, и ранний брак оказался хоть и страстным, но столь же скандальным и бурным. Они с мужем бесконечно выясняли отношения, а пару раз даже подрались. То есть, это Лана на мужа нападала, не в силах сдержать гнев и возмущение, а Ваня лишь мрачно щурился и грозил ей пальцем. Правильно, он её никогда не бил и даже не помышлял. Понимал, скорее всего, что ему не потребуется больших усилий, чтобы выбить из миниатюрной жены весь дух. Он принимал её буйный нрав, как неизбежность. Он всё в ней принимал, как неизбежность, что, в итоге, и послужило причиной для развода. Лана это понимала, ещё тогда. А вот Ваня нет. Он злился и вопрошал, а Лана не могла ему объяснить. В двадцать лет у неё не хватало слов и опыта, а быть приложением к мужу и его семье не хотелось. Когда каждое твоё действие воспринималось детской шалостью, чем-то несерьёзным, а в ответ на каждый вопрос следовал совет заняться, наконец, мужем, а не ерундой, это довольно скоро порождало в душе чувство неполноценности.
Именно поэтому в качестве второго мужа, Лана выбрала полную противоположность первому супругу. Слава был спокойным человеком, по крайней мере, казался таким в период их знакомства и развития отношений. В семье Игнатьевых повышать голос считалось дурным тоном, а если необходимо было решить спорный вопрос, Мария Николаевна всегда советовала сесть и всё обсудить. И это помогало! Лана могла припомнить множество ситуаций, когда они со Славой садились друг напротив друга и обсуждали что-то неприятное и беспокоящее. Поначалу Лане подобное казалось диким, она чувствовала себя неуютно, особенно, если свекровь наблюдала за ними или прислушивалась к разговору, но сам факт того, что её не мучили вспышки ярости, и ей не хотелось вцепиться мужу в волосы, как бывало в первом браке, её радовал. Она пугала сама себя, когда начинала кричать и топать ногами. Она ни разу не топала ногами за последние девять лет, не принимала в себе этого, и старательно гнала все эмоции, которые не в силах была сдержать или контролировать. У неё были не слишком хорошие отношения со второй свекровью, но за разумность и воспитание Лана её безмерно уважала. И после смерти Марии Николаевны ей не хватало ощущения спокойствия и уверенности в каждом своем действии, которые исходили от неё. Они оставили их дом, и Лана всеми силами старалась их вернуть, взрастить в себе. И пока она хотела стать благоразумнее и строже, муж начал меняться в другую сторону, пытаясь убежать от контроля. И они со Славой разминулись. Видимо, так.
Это было обидно.
Всё-таки она мужа любила. Она сказала себе, что любит, в тот день, когда дала согласие выйти за него замуж. И всегда была верна этому решению. Любила Славу, ставила его интересы превыше своих, заботилась и старалась быть женой, о которой он мечтал. У него были определённые мечты и желания, Лана была о них прекрасно осведомлена и всеми силами старалась соответствовать. А первые годы брака ей пришлось учиться, причём, всему. Но ему всё равно не хватило. Он назвал её холодной, равнодушной и обвинил в том, что не чувствовал её любви. Обидно.
Господи, как же обидно!
И пожаловаться некому. Хотелось зажмуриться, зажать уши руками и забыть о том, что Слава ей сегодня наговорил. Конечно, семь лет брака – это много. Они привыкли друг к другу, успокоились, их отношения превратились больше в дружеские, но ведь это неплохо? Мария Николаевна говорила, что это и есть гармония. Когда муж и жена не просто супруги и любовники, а настоящие друзья. Тогда почему её сын не хочет дружить с женой, а хочет новую игрушку в свою постель, которая не будет с ним дружить, а будет устраивать ему встряски – психологические и сексуальные?
А что делать ей?
В который раз за последний час она задаёт себе этот вопрос? И, признаться, он её пугает. Отношение и решение мужа обижает, а то, что из этого следует – пугает. Как ни прискорбно это признавать, но все её достижения и заслуги – это умение ухаживать за мужем и следить за домом. Ну, и ещё выглядеть и держать себя, как и положено жене преуспевающего человека. Воспитание, внешность, умение общаться, улыбаться и быть обаятельной. И внушать всем окружающим зависть. Многие скажут, что это никакая не заслуга, и уж точно не достойно уважения, и не поверят, сколько времени занимают её усилия. Это настоящая работа. Причём, работа руководителя хоть небольшой, но действующей, как часы, компании. На этой работе не делают поблажек и не дают больничных, ты всегда должна выглядеть безупречно и должна быть готова ко всему. Ко всему, кроме развода.
Совсем скоро ей исполнится тридцать, и она не умеет ничего, кроме как заботиться о семье и доме. У неё два высших образования, два диплома, которые абсолютно никому не нужны, и ни дня рабочего опыта. Её безупречный английский и тяга к литературе девятнадцатого века никому не интересны. Слава прекрасно об этом осведомлён, но его это не волнует. Он уже говорил с адвокатом о разводе. Он говорил с адвокатом о разводе, а у них брачный контракт! Захотелось застонать в голос, от безысходности, но Лане вдруг почудилось, что за дверью кто-то притаился, возможно, прислуга, и она сдержалась. Закрыла глаза и откинула голову на высокую спинку кресла. Необходимо успокоиться. Успокоиться и прийти к какому-то решению.
Решить действовать или сдаться.
Вот так просто сдаться?
И никаких слёз.
Лана поднялась, прошла к двери и распахнула ту. За дверью никого не оказалось. Она выглянула в коридор, после чего позвала:
– Маша! – оставила дверь открытой и вернулась в спальню. Вошла в гардеробную. Проворная Маша заглянула в комнату уже через пару минут. Лана на неё оглянулась. – Маша, Вячеслав Дмитриевич не сказал, он вернётся к ужину?
