Текст книги "Любимая кузина (СИ)"

Автор книги: Екатерина Осеннова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Любимая кузина ==========

Комментарий к Любимая кузина

**Фрик** (англ. freak) – уродец, а также фанатик, человек, помешанный на чём-либо. В современном сленге употребляется в значении человека, отличающегося ярким, необычным, экстравагантным внешним видом и вызывающим поведением и/или обладающего неординарным мировоззрением в результате отказа от социальных стереотипов. Также фриками часто называют людей, кто сильно, сверх меры увлечён чем-либо. А ещё так могут называть человека, имевшего большое количество половых связей. Многозначность термина обыгрывается в тексте со всех сторон.

**‎Эдмонтон** – столица провинции Альберта.

**Атабаска** – река в Канаде. Берёт своё начало из ледника Колумбия в национальном парке Джаспер в канадской провинции Альберта, на высоте приблизительно 1600 метров, и протекает в северо-восточном направлении, впадая в одноимённое озеро.

**Риверстоун** – вымышленный городок у Скалистых гор в долине реки Атабаска в провинции Альберта.

**Хинтон** – городок в долине реки Атабаска на западе провинции Альберта.

**Варадеро** (исп. Varadero) – курортный город на Кубе.

**Сандзару** (яп. 三猿) – устойчивая композиция из трёх обезьяньих фигур, закрывающих лапами глаза, уши и рот, которая символизирует идею недеяния зла и отрешённости от неистинного. «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него».

**Джаспер** (англ. Jasper) – специализированный муниципалитет в провинции Альберта и коммерческий центр одноимённого национального парка.

**Ридж** (англ. ridge) – горный хребет

16 июня 2007 года, Шарлоттаун, Остров Принца Эдуарда.

– Мэйси! – снова позвал он, торопливо вылезая из машины. Бесполезно.

Кузина, в клетчатой серо-голубой юбке и белой блузке с короткими рукавами, определённо не расслышала, продолжая понуро брести в противоположную от ворот сторону – к скамейкам у главного входа. Неряшливая, непривычно тихая и грустная. Синие гольфы сползли гармошкой к башмакам, смятый форменный пиджак на пару с малиновым школьным рюкзаком волохался по земле. Светлый хвост на макушке съехал на бок, растрепался и теперь свисал неаккуратными прядками.

– Маргарет Бруклин Дарлингер! – громче крикнул Мейсон.

Сработало. Мэйси вздрогнула, обернулась. Несколько секунд удивлённо таращилась на него, щурясь от яркого солнца. Потом неуверенно оглянулась назад на каких-то школьниц, стайкой рассевшихся прямо на широких бетонных ступенях. А те – четыре пигалицы лет пятнадцати в такой же невразчной, как у кузины, школьной форме – без стеснения разглядывали его.

– Это мой парень! – донёсся до Мейсона важный возглас Мэйси.

– Да ладно врать-то, – загалдели вскочившие девчонки и с утроенным любопытством вытянули шеи. – Парень, ага! Как же! Не заливай нам тут!

– Не верите?! – взвизгнула кузина. И прежде, чем Мейсон успел опомниться, подбежала к нему.

Он машинально подхватил её. В лицо пахнуло апельсиновой жвачкой, и почти сразу руки Мэйси обвили за шею. Горячий рот неожиданно завладел его губами, пропихивая между ними язык – неумело, по-детски.

От нелепости происходящего Мейсон замер столбом.

В следующую минуту Мэйси уже тянула его за собой обратно к машине. Молча, избегая встречаться с ним взглядом, первой залезла на переднее сидение. Захлопнула дверцу и, бросив назад рюкзак с пиджаком, деловито пристегнулась.

Наверное, надо было что-то сказать. Или сделать. Хотя бы спросить.

– Что это сейчас… было?.. – вопроса умнее у Мейсона не нашлось.

– Ничего, – едва слышно буркнула Мэйси и отвернулась к окну. Спросила с запинкой: – А что… что ты тут делаешь? Где мама?..

– У… – Он закашлялся, вспоминая поцелуй. Было странно. Не хорошо, не плохо. Просто странно. И совсем не мерзко. Что само по себе странно. Нет, лучше не думать. Не анализировать. Ничего не случилось, все живы. Подумаешь, какой-то глупый поцелуй. – У неё… кажется, какие-то дела. Попросила отвезти тебя к бабушке в Саммерсайд. – Мейсон поспешно повернул ключ зажигания. И всё же не удержался, съязвил: – Интересно, чему ещё вас учат в католической школе.

Пунцовая Мэйси встретилась с ним глазами. Виновато промямлила, краснея сильнее:

– Только не рассказывай ничего бабуле, ладно?

– Я не самоубийца, – Мейсон окинул её ироничным взглядом. Он тоже хорош. Подумаешь, просто детская шалость. Уже завтра они оба об этом забудут. – Сама не вздумай кому-нибудь ляпнуть.

23 июня 2016 года, Риверстоун, Альберта.

Рейс задержали на час и сорок минут, все ночные вылеты сдвинули, видимо, решив, что безопасней отложить до утра – после невыносимой трёхдневной жары в Фредериктоне разразилась жуткая гроза. Потом ещё долго мурыжили в самолёте, катая по лужам и мокрым дорожкам в предрассветных сумерках. Так долго, что Мейсону окончательно расхотелось спать, хотя он планировал дрыхнуть до Альберты.

Не то чтобы Мейсон вообще был в восторге от этой поездки. Всё произошло слишком быстро. Он даже не сумел до конца разобраться, как на самом деле относится к свадьбе троюродного брата: то ли искренне радуется, то ли ужасно завидует.

Может, влюбляться в юных «сестрёнок» – у них семейное? С той лишь разницей, что между Брэдли и его невестой нет кровного родства. А вот Мейсона угораздило без памяти втюриться в младшую кузину. В кузину, которая должна была лететь с ними на эту чёртову свадьбу. В кузину, которая взяла и не полетела. И теперь умудрялась портить ему настроение, находясь за тысячи километров.

Зато Эдмонтон приготовил аж два приятных сюрприза: ясное небо и Джеймса Трупера в простеньких потрёпанных голубых джинсах и белой футболке, неторопливо прогуливающегося по полупустому залу ожиданий. Мейсон с самого начала предлагал взять такси, но его даже слушать не стали. Заверили, что кто-нибудь из Риверстоуна обязательно встретит их в аэропорту, а затем отвезёт в гостиницу. «Кем-нибудь» оказался отец невесты.

Заметив «святое семейство», он приветливо помахал им рукой и бодро зашагал навстречу. Бедняга! Наверняка задолбался ждать – шутка ли, встать ни свет ни заря, ехать в столицу два с лишним часа, чтобы бестолково подпирать бетонные колонны столько времени. Всё-таки солидный адвокат и супруг пусть бывшего, но мэра, а не какой-то развозчик. Тем более в день, когда младшая дочь выходит замуж, ему точно было, чем заняться, кроме утомительных поездок туда-сюда за гостями.

Папа тоже заметил Джеймса и ринулся к проходу, едва не завалив металлические столбики-ограждения багажной тележкой. Остальные, не сговариваясь, гуськом потянулись за ним. Первой шествовала нарядная мама – в шляпке, солнечных очках, с большим красным кофром от Heys и с не меньшим достоинством; следом плелась сонная сестра с «мраморным» чемоданчиком на колёсах, пытаясь на ходу сдёрнуть с себя джинсовую куртку. Хлои вышагивала за ней с таким же, только чёрным – на последнее Рождество Мэйси одарила всю родню дорогущими чемоданами из новой коллекции бренда, которую сама же и рекламировала прошлой зимой.

Мейсон, лениво перекинув спортивную сумку на левое плечо, замыкал шествие. Его «рождественский подарок от любимой кузины» остался дома в кладовке и дожидался более подходящего случая выкатиться в свет. Тащиться с чемоданом через всю страну на два неполных дня не было смысла: ковбойские сапоги, джинсы, клетчатая рубашка, ещё пара шмоток и сменное бельё много места не занимали.

– Рад вас видеть! Спасибо, что смогли выбраться, – возбуждённо тараторил Джеймс, обмениваясь рукопожатием с отцом и тут же обнимая маму. Затем, отступив назад, с изумлением уставился на Мейсона и Лив. – Ну ничего себе! Совсем взрослые! Я бы вас ни за что не узнал, если б встретил на улице. Прошёл бы мимо! – рассмеялся он, виновато разводя руками.

Ещё бы не прошёл. Последний раз Мейсон пересекался с ним лет восемь назад. Джеймс в то время выглядел моложе – ему и пятидесяти ещё не исполнилось, – но очень паршиво. Причины были: его старшего сына, тоже адвоката, зарезали на каком-то пустыре, убийцу так и не нашли, хотя весь город с окрестностями перевернули вверх дном раз сто.

Сестру он и вовсе видел лет семнадцать назад, ещё подростком.

– Это Хлои… Хлои Стюарт, моя девушка, – поспешно и зачем-то слишком официально представил Мейсон, когда взгляд Джеймса задержался на ней. – Эт…

– Джеймс Трупер, отец невесты и немного жениха. Знаю, звучит странно, но так уж получилось, – подхватил тот, продолжая приветливо улыбаться. Наверное, первое, чему учат адвокатов – быть достоверно любезными со всеми, даже с теми, до кого им в принципе нет дела. За тридцать лет Джеймс успел отшлифовать навык. – Добро пожаловать в Альберту, мисс Стюарт. Главное, чтобы с погодой повезло. Надеюсь, ливня, как у вас, не будет. По крайней мере сегодня погода старается быть милой.

– Очень рада знакомству, – защебетала в ответ Хлои, кокетливо поправляя свисающие на лоб тёмные пряди и явно стараясь быть милой не меньше альбертинской погоды. Мейсон терпеть не мог её такой: слащавой и фальшивой. – Спасибо за приглашение.

– О, это всё Ирэн! Мы бы никогда бы до такого не додумались. Я даже не знал, что на свадьбу можно устроить сюрприз-вечеринку. Так, что же мы стоим? – засуетился Джеймс. – Пойдёмте скорее к машине. Ещё столько ехать, а вам надо передохнуть с дороги.

Отдыхать не хотелось – хотелось курить. Мейсон вытащил из кармана сигареты и первым зашагал к переходу на парковку.

***

Выехав на Йеллоухед Хайуэй, семиместный малиновый Hyundai Grand Santa Fe уверенно набирал скорость. Эдмонтон остался далеко позади, впереди ждали двести с лишним скучных километров по прямому шоссе. Красивой Альберта становилась где-то на середине пути, когда вместо бескрайних просторов по обе стороны дороги начинался лес. Чуть дальше, после Марлборо, на горизонте уже маячили горы, а на подъезде к Хинтону можно было разглядеть и Атабаску.

Семейство во главе с Джеймсом энергично развлекали себя разговорами – в основном о планах молодожёнов и подготовке к свадьбе. Хлои так вообще не замолкала ни на секунду, будто поставила целью разузнать малейшие подробности про жизнь людей, о существовании которых три дня назад даже не подозревала. Слава богу, ей хватило ума сесть вместе с Лив и мамой во втором ряду – отец, конечно же, вальяжно развалился на переднем сидении около водителя. Мейсона по негласной традиции усадили на последний: в юности ему казалось, что там удобнее и шире кресла. Если брали с собой Мэйси, она всегда забиралась туда же – рядом с ним, – и обязательно притаскивала чипсы со вкусом кленового сиропа. Став старше, осмелела и позволяла себе другие шалости: снимала обувь, залезала на сидение с ногами, сворачивалась там клубком и опускала голову Мейсону на колени, подкладывая под щёку ладошку и незаметно для остальных поглаживая его ногу. Или утыкалась макушкой ему в пах и невинно улыбалась, глядя прямо в глаза.

Сегодня соседнее кресло пустовало.

Речь снова зашла об Ирэн, и Мейсон перестал прислушиваться.

Он познакомился с ней той же весной, когда убили сына Джеймса. Троюродному брату пришлось мчаться в Риверстоун, прервав двухмесячный трек по Long Range Traversе. Мейсон зачем-то увязался следом, хотя понимал, что вряд ли сумеет по-настоящему поддержать Брэдли, потерявшего близкого друга. Тот ведь дружил с погибшим с пелёнок, они закончили одну школу, потом университет, играли в одной хоккейной команде, а с тех пор, как Брэдли остался сиротой, жили в одном доме.

Мейсон хотел и пытался помочь ему справиться с новой бедой – не получалось. Правильные слова не то что застревали в горле комом, их вообще не удавалось подобрать. Наверное, потому что никак не выходило по-настоящему представить, что же чувствует человек, потерявший близких. Снова.

В его жизни такого не случалось. Дарлингеров всегда было слишком много на квадратный метр: родители, старшая сестра, Мэйси, кузены-близнецы, их родители, мать Мэйси, её младший брат, их друзья, знакомые, знакомые знакомых, дальние родственники, бабушкин пунктик собирать всех вместе, хотя они и так жили один в заднице у другого. Порой казалось, что если кто-нибудь из них умрёт, остальные даже не заметят.

В Риверстоуне жили совсем другие люди. Там, словно в проклятом городе, буквально каждый от мала до велика успел хлебнуть горя, Ирэн Бэк – в том числе. В юности потеряла родителей, а затем и любимого мужа, оставшись вдовой с двумя детьми. Ещё через несколько лет разбились родители Брэдли, с которыми она дружила с самого детства. Да и погибший сын Джеймса был для неё вовсе не чужим. Но в тот момент Ирэн оказалась единственным адекватным взрослым в окружении Мейсона, кто заметил, как он маялся среди убитых горем Труперов, и просто увезла его оттуда: сначала к себе, а потом – в аэропорт. Мейсону тогда едва перевалило за двадцать, он только-только закончил первый курс и кроме Брэдли никого в Риверстоуне толком не знал. Потому был рад поскорее убраться домой в Сент-Джон и жалел лишь об одном – что отпуск для настоящих мужчин оборвался так рано.

Мейсон до сих пор ругал себя, что слишком поздно узнал о новых несчастьях, свалившихся на Ирэн в прошлом году, и что безмятежно грелся на белом песочке Варадеро с друзьями вместо того, чтобы приехать в Риверстоун хотя бы на похороны её старшего сына. Поэтому, когда она позвонила пять дней назад, сразу же согласился помочь. И только потом, закончив телефонный разговор, осознал, в какую авантюру ввязался. Радовало только одно – среди всех Дарлингеров, которых Ирэн радушно звала в Альберту на свадьбу, Брэдли обязательно захочет увидеть Мэйси, а значит у него есть веский повод набрать её номер тоже. Правда, начать Мейсон решил с кузенов-близнецов. Просто чтобы собраться с духом – он и так знал, что они вряд ли смогут приехать: старшая кузина улетала на выставку в Нью-Йорк, а её брат пахал за двоих в ювелирном магазине. Приглашать их родителей не было смысла – они виделись с Брэдли от силы пару раз и никогда не интересовались его делами. Своим, в том числе сестре и Хлои, Мейсон собирался рассказать про свадьбу в последнюю очередь. Особенно Хлои – в тайной надежде, что у неё обнаружится какая-нибудь причина остаться дома, а времени, чтобы переиграть, уже не будет.

Не повезло. Хлои оказалась абсолютно свободной и не имела ничего против спонтанного путешествия на другой конец страны. Мейси, наоборот, отказалась. Вернее, в начале она просто сбрасывала его звонки, вынуждая раз за разом выслушивать нахальное «бесполезно наговаривать сообщения, автоответчик их не сохраняет и ничего мне не передаёт», но потом в ответ на смску всё-таки прислала лаконичное «прости, у меня другие планы на выходные» и как издёвку в конце – сандзару. Маленькая дрянь! Умела куснуть побольнее. Это ведь он предложил первым «не видеть, не слышать, не знать» друг о друге.

В ярко-голубых как дельфиниум на бабушкиных клумбах и таких же ядовитых глазах притаилась угроза.

– Ты правда надеешься, что легко переживёшь моё отсутствие в своей жизни, Мейсон?

Он не собирался отступать. Цинично хмыкнул, пожимая плечами:

– Ну пережил же я как-то твоё присутствие в ней. Если подумать, тоже был не пикник с друзьями. У меня всё получится, Мэйс.

– Ага, скажи ещё, будем дружить семьями.

– Разнообразия ради будем просто кузенами. Спи с кем хочешь, больше никаких претензий. Ты же этого всегда хотела?

Мейсон проводил взглядом аккуратные серые крыши Линксайда, отгоняя назойливое воспоминание. Передёрнул плечами, как тогда – без малого два года назад, – и прислушался к разговору.

– Моя дочь не оставила нам выбора, – со смехом рассказывал Джеймс, – заявила, что в их случае регистрация брака – обычная формальность, а не повод красиво одеться и вкусно поесть, поэтому они, как есть – в джинсах и рубашке, – придут в мэрию и скажут своё «да» друг другу. И пусть весь мир отдохнёт.

– Слушайте, а она ведь шарит! – одобрительно присвистнула Лив, наконец-то ожившая после второго кофе. Пихнула локтём сидящую рядом Хлои. – Вы с моим братцем тоже должны так сделать.

– Сразу после тебя, – усмехнулся Мейсон. Совсем охренела? У Хлои без неё хватало дурацких идей, чтобы подавать ей новые. – Папу осчастливишь, – он придвинулся ближе, сложив руки на спинку кресла между окном и головой сестры. Опёрся на кулак подбородком, шепнул ей на ухо, чтобы не слышали остальные: – И его протеже заодно.

– Сволочь ты, – не осталась в долгу Лив.

– Ты первая начала.

– В кои-то веки твой брат прав, Оливия, – не оборачиваясь и, как и предполагалось, с воодушевлением подхватил отец с переднего сидения. Прекрасно разбираясь в людях, он почему-то настойчиво не желал замечать очевидного, когда речь шла о собственной дочери. А может, именно поэтому. – Не знаю, чего ты выжидаешь. Тебе скоро тридцать.

– И что? – невозмутимо хмыкнула сестра, давно привыкшая к папиным нотациям на тему замужества и потомства.

– А то, что организм не молодеет. Твоя мама, например, родила тебя в двадцать два…

– Сейчас он и бабушку вспомнит, – еле слышно хихикнула Лив.

– …а моя меня – в девятнадцать.

– Хватит уже! Сколько можно?– вмешалась мама. – Не порть всем настроение. Вот приедем домой, будешь дальше воспитывать.

– Воспитаешь их с тобой, как же. Я жду не дождусь, когда стану дедом. А моя благоверная даже думать не хочет о внуках, – пожаловался Джеймсу отец. – Как будто внуки – это сразу старость. Скажи, твоя жена тоже так реагировала, когда ваша старшая собралась рожать?

– У нас… у нас была немного иная ситуация. Но знаешь, главное ведь, чтобы они сами хотели становиться родителями, – философски заметил Джеймс. – И чтобы были счастливы в итоге.

Мейсон со вздохом откинулся назад и безучастно уставился в окно. Наверное, всё-таки хорошо, что они с Мэйси расстались. Вряд ли они были бы счастливы. И вряд ли когда-нибудь решились на детей.

***

В отличие от соседнего Хинтона, разделённого скоростным шоссе ровнёхонько на две части, Риверстоун стоял в стороне от Йеллоухед Хайуэй – аккурат между трассой и Атабаской, которая в этом месте была гораздо шире и мощнее. На востоке, сразу за городом, начинались лес и Скалистые горы; а на западе, как раз там, где 40 Хайуэй делал петлю, располагалась их гостиница. Вернее, огромный кемпинг: с коттеджами, охотничьими домиками, зелёными лужайками для палаток, оборудованными стоянками для караванов и туристических прицепов.

Мейсон помнил это место и, казалось, знал, хотя никогда здесь не был – троюродный брат часто заводил о нём разговор, называя золотой мечтой. Которая, как выяснилось на днях, уже сбылась. Пару-тройку лет назад бывшие владельцы, открывшие «Олд Энтрансе» в том самый год, когда погибли родители Брэдли, выставили кэмпинг на продажу, и брат, конечно же, не стал упускать такой шанс. Выкупил, отремонтировал, перестроил, заодно увеличив и разнообразив предлагаемые трейлы и маршруты. Даже конюшню свою отгрохал.

Затея окупилась с лихвой: теперь сюда съезжались со всей Канады круглый год. Оно и понятно: не то чтобы в окрестностях Йеллоухед Хайуэй не хватало мест для отдыха, но в Хинтоне не было гор и такой красоты, а в Джаспере стоимость за сутки подскакивала в два, если не в три раза. Мейсон невольно расхваливал себя, что не стал уговаривать всё многочисленное семейство лететь с ними на свадьбу. Сейчас, в конце июня, в самый разгар сезона свободных номеров в «Олд Энтрансе» практически не было, разве что кто-то отменял заказ в последний момент.

Им повезло. Или нет. Мейсон до сих пор не понял. Родителей поселили в главном коттедже – в отдельном просторном номере с балконом и видом на Атабаску. А их втроём втиснули в крохотную хижину с гордым названием «Ридж» – тоже с балконом на реку и даже с холодильником и микроволновкой. Однако изюминкой «номера» бесспорно стала кровать. Во-первых, одна на троих в прямом смысле. Во-вторых, она оказалась двухэтажной: с местом для одного наверху и двуспальная снизу.

Было бы пикантно как минимум, если бы Мэйси всё же согласилась поехать. Ночку в одной постели с родной сестрой, любимой девушкой и кузиной-любовницей Мейсон запомнил бы надолго. Но Мэйси предпочла остаться в Фредериктоне, а он от души веселился с Хлои и Лив, наперебой обсуждая, кто из них и почему должен спать на «втором этаже». В итоге решили, что лезть наверх придётся ему. И потому что он самый здоровый, и потому что вернётся из бара последним, раз вызвался помочь Ирэн. А ещё потому, как авторитетно заявила сестрица, что секса ему всё равно ночью не светит, но пьяным он может об этом забыть и своей похотливой вознёй обязательно разбудит её, и тогда ещё одна свадьба в семье Труперов завершится жестоким убийством.

В остальном их хижина выглядела на удивление цивильной для заведомо деревенского стиля: с вайфаем, огромной плазмой и кабельным телевидением. Не то чтобы у них было на всё это время, особенно у него. Через час надо было сменить приятеля Брэдли, сторожившего неподозревающего ни о чём жениха в его же берлоге, помочь ему собраться и к трём привезти на свадьбу. И если бы не понадобилось делить ванную с сестрой и подружкой, каждая из которых посчитала своим долгом проторчать там по сорок минут, не пришлось бы сейчас спешить.

Мейсон зажмурился, подставляя намыленную голову под тяжёлые струи. Шум воды заглушал все звуки, но не собственные мысли.

С Мэйси они хотя бы мылись вместе. Удобно и не скучно.

Вот же проклятье! Интересно, он ещё долго будет сравнивать Хлои с ней? Пора бы уже завязывать. Сколько можно? Два года, как не вместе. И вряд ли Мэйси думает сейчас о нём. Он тоже не должен. Он ведь всё решил сам. Сам! Это был его выбор, единственно верный и возможный. И он его сделал.

А может, у неё и нет никого? Сестра вроде бы говорила, что Мэйси с головой ушла в работу. Что-то там с ночным клубом, который собирается открывать в следующем году. Да ладно! Когда ей работа мешала находить любовников? Тьфу ты, чёрт! Нет, так нельзя. Он достаточно ревновал её до того, как они расстались, чтобы ревновать и после. Хватит.

Мейсон торопливо закрыл смеситель. Вышел из душевой кабинки, на ходу обвязывая здоровое махровое полотенце вокруг бедёр, и прямо босиком прошлёпал в комнату.

Хлои в одиночестве кружилась у зеркала, то пряча длинные волосы под ковбойскую шляпу, то распуская обратно. Красная клетчатая рубашка, завязанная на пузе небрежным узлом, ей удивительно шла. Делала ярче, стройнее, что ли… А синие джинсы в обтяжку, наоборот, соблазнительно подчеркивали сбитую как орех попку, напоминая, почему именно Хлои задержалась в его постели на целых два года. И её он не ревновал. Ни к кому. Ни разу. Не возникало повода и, если честно, желания. Это, между прочим, тоже было чертовски удобно.

– Где Лив?

– Пошла за родителями, – Хлои перехватила его выразительный взгляд в отражении. – Даже не думай. И не подходи! Ты меня намочишь! – она вскинула направленный на него указательный палец. – Эми уже едет сюда.

Он послушно отступил. Прямо так, полуголый и замотанный в полотенце, вышел на балкон. Каменный пол на солнце нагрелся и теперь приятно припекал влажные ступни.

– Кто такая Эми? – спросил Мейсон, опускаясь в плетёное кресло и закуривая.

– Сестра невесты. Кажется, средняя.

– Ясно.

– Я думала, ты их всех тут знаешь, – Хлои приблизилась, встала рядом, подпирая плечом дверь. Кивнула на пачку.

Мейсон протянул ей зажжённую сигарету, прикурил новую.

– Не всех. Дочек Джеймса только по фотографиям и рассказам троюродного брата.

– А сыновей Ирэн?

– Видел один раз. Лет восемь назад.

– И убитого тоже?

– Тогда он ещё был живой, – усмехнулся Мейсон, затягиваясь.

– А мужа её… ну второго… того, который убийца. Его видел?

Он нахмурился, кивнул.

– Выглядел вовсе не психом, если ты об этом. Нормальный такой мужик. Импозантный, вежливый. Скорбел вместе со всеми. Никогда бы не подумал, что он способен кого-нибудь пырнуть насмерть.

Хлои насмешливо фыркнула.

– Думаешь, у таких на лбу написано «маньяк»? Кстати, ты же в курсе, что Эми вышла замуж как раз за его сына. Ну… того, что потом уехал и бросил её.

– В курсе.

– Ты с ним тоже знаком?

Мейсон опять кивнул, передёрнул плечами. Не то чтобы он когда-нибудь всерьёз размышлял, как выглядят убийцы, но отлично помнил собственное оглушительное недоумение на грани неверия, когда узнал, что и сына Джеймса, и его бывшую невесту, и первого мужа со старшим сыном Ирэн, и ещё кого-то убил её же второй муж. Уважаемый в городе человек, мировой судья. Вполне вменяемый или, по крайней мере, казавшийся таким долгие годы, раз никто из знакомых и родных ничего не заподозрил. Что все они чувствовали, когда всплыла правда, Мейсон даже боялся представить. От такого точно легко слететь с катушек. Неудивительно, что сын предпочёл убраться из Риверстоуна куда подальше.

– Вообще его можно понять.

– Хм… – Хлои задумчиво выдохнула струйку дыма в деревянный рубленный потолок. Пристально посмотрела на Мейсона. – Ты бы тоже уехал вот так? Бросил жену? Ну, на его месте?

Он не знал, что надо отвечать. Почему-то в вопросе чувствовался подвох. Вряд ли Хлои спрашивала буквально. Не считает же она отца или кого-то из их семьи способным на убийство? Нет, тут явно другое. Неужели подозревает что-то про них с Мэйси? Может, нашла что-нибудь… такое… какую-нибудь фотографию у них дома. Да нет. Он всё уничтожил давно.

– Слава богу, я не на его месте, – Мейсон глубоко затянулся. Попытался невозмутимо улыбнуться. – И не женат. Но бросать никого не собираюсь в лю… любо… ом, – совершенно некстати сигаретный дым попал не в то горло. Мейсон запнулся, беспомощно хватая ртом воздух и пытаясь откашляться.

Из глубины комнаты послышалась мелодия мобильного Хлои.

– Это Лив. Ладно, я побежала, – затараторила она. Ткнула недокуренную сигарету в пепельницу тлеющим кончиком, наклонилась. Смазано скользнула по щеке Мейсона сухими губами. – Пока, милый. Увидимся в баре.

– Угу, – кивнул он, вытирая слезившиеся от кашля глаза.

– Будь паинькой.

– Обязательно.

Конечно, он будет паинькой. Встанет, оденется, поедет сейчас за Брэдли. Мэйси всё равно здесь нет, а с ней – и причин для неподобающего поведения.

***

Мейсон восхищённо присвистнул, сбавляя скорость. Новый дом троюродного брата оказался просто огромным. Мейсон помнил предыдущий, который Брэдли построил на месте старого охотничьего шале, принадлежавшего ещё его деду. Этот был точно раза в два больше и нисколечко не напоминал уютную берлогу: массивный, прочный замок из натурального дерева посреди дремучего ельника, рассчитанный на пять медвежьих поколений, живущих вместе и постоянно выясняющих отношения.

Дела определённо шли в гору, раз за год Брэдли успел отгрохать такую махину. Неудивительно, что теперь решил жениться – в одиночестве тут легко заблудиться. Самое время подумать о массовке: верной медведице и наследниках-медвежатах.

Мейсон остановил одолженный у сына Ирэн чёрный Dodge Ram около тёмно-серой Honda Civic, отключил навигатор, открыл дверцу. Зажав в руке сотовый, неуклюже приземлился на пружинящий гравий – он всегда предпочитал спортивные автомобили с низкой посадкой, а здесь пришлось прыгать да ещё в ковбойских сапогах на каблуке. Подумав, решил оставить соломенную шляпу в машине. Он и без неё наверняка выглядел потешно: весь этот кантри стиль с незастёгнутой рубашкой в клетку, торчащей из-под неё майкой, дурацким шейным платком и мешковатыми джинсами шёл ему, как корове седло. Мейсон предпочитал в одежде элегантное удобство: однотонную футболку, свободный пиджак и классические брюки. Но сегодня – не его свадьба, и правила тоже не его. Пару дней можно было и потерпеть.

Его уже ждали. Дверь распахнулась, и на крыльцо выскочил незнакомый молодой мужчина, в два прыжка преодолел десяток ступенек и торопливо направился навстречу Мейсону.

– Привет! – Вблизи он оказался высоким худощавым парнем с обезоруживающей улыбкой и цепким, внимательным взглядом. Одет был примерно так же, как Мейсон, только в белую с позолоченными заклёпками и бахромой на рукавах рубашку. – Том, – представился он, протягивая правую руку, а левой снимая шляпу и приглаживая без того идеальный русый ёжик на голове. – Добро пожаловать в Альберту. Мейсон, правильно?

– Угу, – он ответил на крепкое рукопожатие.

– Значит, план такой. Логан сейчас наверху.

– Кто? – Мейсон на мгновение нахмурился, потом вспомнил, что друзья брата с детства называли его по фамилии. Улыбнулся. – А, ну да. Для нас он просто Брэдли.

– Тогда просто Брэдли, – со смехом подхватил Том, – сейчас наверху. Одевается и скоро должен спуститься. Он ничего не знает про вечеринку в баре. Мы сказали, что после регистрации едем кататься на лошадях, а оттуда – на праздничный ужин к Бэкам.

– Ясно. Во сколько нам с ним надо явиться? Ну, к Труперам.

Том деловито глянул на часы.

– Судья приедет к трём. Но вы можете немного опоздать. Пусть передохнёт с дороги.

– А невеста уже там?

– Нет, ждёт в доме у сестры. Это недалеко. Джеймс привезёт её сразу, как вы будете на месте.

– Замётано, – кивнул Мейсон, взглянув на часы в телефоне. У них ещё оставалось минут двадцать, не считая дороги.

– Отлично. Тогда до скорого. Если хочешь, можешь подождать его в гостиной. Или поднимайся сразу к нему. Третья дверь налево от лестницы, – Том направился к машине, но задержался у дверцы водителя. – Если что, в холодильнике полно пива. Главное, не стесняйся.

– Не буду, – Мейсон не стал дожидаться, когда он уедет, и сразу пошёл в дом.

Внутри медвежий дворец выглядел ещё внушительней, по крайней мере прихожая с гостиной и убегающие наверх широкие деревянные ступени. Кругом – паркет, натуральные отделки, шикарная новенькая мебель, два огромных тёмно-зелёных дивана буквой L, большущий камин. Ничего даже смутно напоминающего его двухкомнатную квартирку в даунтауне.

В коридоре на втором этаже Мейсон замедлил шаг, стараясь разобраться в лавине нахлынувших чувств. Неужели волнуется? Похоже на то. Разве что руки не дрожат, в остальном – будто сам собирается под венец. А ещё он неожиданно осознал, что искренне рад за брата. Пожалуй, впервые так отчётливо. Брэдли, как никто, заслужил быть счастливым. А настоящее счастье возможно только, если тот, кого действительно любишь, находится рядом и чувствует так же. Всё остальное – жалкое притворство, удел фриков, как он.

– Ну и хоромы ты себе отгрохал, братец! – Мейсон не стал стучать, без колебаний ворвался в комнату, бывшую, судя по величественной двуспальной кровати, спальней.

Брэдли, крутившийся возле зеркала точь-в-точь, как совсем недавно Хлои, и почти в таком же прикиде, застыл у раскрытой дверцы шкафа. Несколько секунд глазел на отражение Мейсона с открытым ртом, потом резко развернулся на каблуках и бросился к нему.