Текст книги "У меня живет жирафа"

Автор книги: Екатерина Вильмонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Клянусь!

– Хорошо. – Она принесла из другой комнаты четыре толстых тетради.

– Вот, держите.

– Вы от руки писали? – крайне удивился он.

– Разумеется. Но у меня хороший почерк, вот взгляните.

Почерк и в самом деле был разборчивым.

– Мария Евграфовна, спасибо вам за доверие. Можно я пойду? Мне не терпится начать читать.

– А как же яблочный пирог?

– Он до завтра доживет?

– Вы полагаете, что до завтра успеете прочитать?

– Я в этом абсолютно уверен. Я быстро читаю. И завтра в это же время, если не будет форс-мажора, я примчусь к вам.

– Ну что ж, друг мой, ступайте с богом!

Владислав Александрович почти бежал к своей машине, прижимая к груди заветные тетради. У него было чувство, что он держит в руках свою новую жизнь. Эти тетради могут в корне ее изменить… Но вскоре он попал в пробку и с раздражением сказал себе: идиот, а может, все это гроша ломаного не стоит? Хотя нет, вряд ли. Старуха слишком умна. Что бы там ни было, но жизнь ее и в самом деле тянет на авантюрный роман, даже того, что мне уже известно, хватило бы на цикл интереснейших передач… И моя интуиция мне подсказывает, что это может быть прорыв в какую-то новую сферу деятельности. Да ладно, поглядим, не будем замахиваться на глобалку. Кто широко шагает, скорее штаны порвет…

Войдя в квартиру, он подумал: как хорошо, что я живу один. Никто не помешает читать. Он сварил себе кофе и взялся за первую тетрадь.

И не отрывался, пока не прочел ее. С ума сойти, какие, оказывается, страсти раздирали эту женщину и как ей при этом удавалось сохранять холодный ум. Кажется, я ничего интереснее сроду не читал. Это надо бы издать, получится бестселлер, хотя кое-какие факты вряд ли можно уже публиковать. И написано отлично, правда, несколько старомодно, но в этом есть свой шарм. Она, по-видимому, в молодости была неотразима. Да это и сейчас иногда чувствуется. А какой сериал можно на этом материале сделать… Собственно, если поменять некоторые имена и выдать это за художественное произведение, даже ГРУ ни к чему не придерется. И если позвать в компанию Володьку Сурина, вдвоем мы напишем отличный сценарий. Но это все плохо согласуется с концепцией телевизионной передачи. Хотя надо сперва прочесть все до конца, а потом пораскинуть мозгами. И, конечно, согласовать все с Ниной. Нет, сначала надо уложить все в голове, а потом уж привлекать к делу кого-то еще. Он взял вторую тетрадь и отправился в соседнее кафе обедать. И там тоже читал не отрываясь. Иной раз ему казалось, что старуха кое-что привирает, но это на нее не похоже, молчать она всегда умела, умалчивать о многом тоже, но вот во вранье никогда не была замечена. Да и зачем ей?

Он закончил чтение глубокой ночью, но спать не мог. Это была фантастическая судьба! Для реальной женщины почти немыслимая. Конечно, ей иной раз невероятно везло, но, как говорится, везет тому, кто везет… Какая там Мата Хари… Мата Хари все-таки плохо кончила, а Мария Евграфовна – нет! Он вдруг ощутил странную гордость от того, что она доверилась именно ему. Надо уговорить старуху напечатать эти мемуары… Пусть у нее будет «минута славы».

Ровно в час дня он позвонил в дверь. Мария Евграфовна сама ему открыла.

– Ну, что скажете? – спросила она, не дав ему опомниться.

Он молча склонился к ее руке.

– У меня нет слов. Это… я в восторге!

И это, помимо всего прочего, великолепно написано!

Она порозовела.

– Вы правду мне говорите?

– Безусловно. Я мог бы наговорить вам кучу комплиментов по другим поводам, ни словом не упомянув о литературных достоинствах, но они несомненны, дорогая моя Мария Евграфовна.

– А мне показалось…

– Вам показалось. Да, это написано чуточку… как бы поточнее выразиться…

– Старомодно?

– Да, именно, однако это придает всему повествованию аромат подлинности, это достоинство, а вовсе не недостаток.

– Влад, друг мой, вы на машине?

– Да. Вам надо куда-то поехать?

– Нам надо.

– Не понял?

– Мы сейчас поедем к нотариусу, я уже договорилась.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы вы были моим душеприказчиком. Квартира и все, что у меня есть, достанется Кире, а вот то, что нынче принято называть интеллектуальной собственностью, я завещаю вам. И не вздумайте возражать. Я хотела сделать это без вас, но оказалось, что в таких случаях принято являться с тем, кого ты намерен сделать своим душеприказчиком, это нельзя сделать без вашего на то согласия. Вы согласны?

– Я польщен и, разумеется, согласен.

– Так поедемте. В машине поговорим о мемуарах более детально. А когда вернемся, будем обедать и пить чай с пирогом.

– Я в вашем распоряжении.

– Как приятно это слышать в девяносто лет от такого интересного мужчины, – рассмеялась она. – А как поживает ваш жирафенок?

– Я ее больше не видел.

– Почему?

– Да зачем я ей нужен? Она замужем. Для меня это всего лишь воспоминание о прелестном подростке. А взрослая замужняя женщина… Зачем?

– Какие нынче неромантичные мужчины! Гадость просто.

– Виноват, но вряд ли исправлюсь уже.

А вот вы меня потрясли до глубины души… Как вам удалось не просто выжить, а так сохраниться, прожив такую жизнь… Это поистине чудо.

– Видимо, меня хранил Господь.

– Мария Евграфовна, вы верующая? – поразился он.

– Так нельзя сказать. Конечно, я не верю в старика на небе. Но в ангела-хранителя верю.

– Как это по-женски… – улыбнулся он.

– А как не поверить, когда мне иной раз просто сказочно везло. Сколько раз я была, что называется, на краю бездны… Тоже старомодное выражение, да?

– Пожалуй.

– Теперь бы сказали – слишком пафосное?

– Вот именно, – рассмеялся он.

На обратном пути Мария Евграфовна вдруг попросила:

– Влад, вы говорили, ваш жирафенок шьет свадебные платья?

– Ну да.

– И еще вечерние?

– Кажется. А что? Вы замуж собрались?

Я бы не удивился, честно говоря.

– Боже сохрани! Но вот вечернее платье мне необходимо. Причем самое модное.

– Опа! Можно спросить, зачем?

– Можно. Через две недели отмечается юбилей одного моего «боевого товарища». Тоже девяносто лет. Я приглашена и хочу всех поразить не платьем из сундука, а модным, как теперь говорят, прикидом!

Он взял ее руку, поцеловал.

– А вы хотите сочетать приятное – покупку нового платья с полезным – удовлетворить свое любопытство?

– Именно. Не стану скрывать. Вы знаете, где ее салон?

– Нет. Но узнать не проблема.

– И вы меня туда отвезете?

– Разве я могу вам в чем-то отказать?

– Отлично! Сегодня четверг, завтра я занята, потом выходные дни, понедельник тяжелый день. Значит, поедем во вторник. Сможете?

– Во вторник, увы, не смогу. Должен отправить родителей и сына в Испанию. Помочь собраться, отвезти в аэропорт и так далее. Это наверняка займет целый день, а вот в среду я в вашем распоряжении.

– Хорошо, в среду так в среду.

– Мария Евграфовна, простите, но могу я задать вам один, быть может, дурацкий вопрос?

– Задавайте!

– Раньше он у меня как-то не возникала вот по прочтении ваших мемуаров вдруг возник…

– Да не мямлите, задавайте ваш вопрос!

– Скажите, вы были такая идейная? Вы за идею совершали ваши чудо-подвиги?

– Да как вам сказать… Поначалу, по молодости и глупости, да, пожалуй, была идейная, но постепенно моя идейность как-то тускнела, я начала понимать, что все вовсе не так прекрасно в нашей стране и все победные реляции в огромной степени просто пропаганда. А еще… эта история с Егоршиным, ну, вы же читали… Человек вернулся с задания с фантастическими результатами, добыл совершенно бесценную информацию, чудом уцелел, а его быстренько посадили именно за то, что уцелел… Мол, не должен был уцелеть, а он, мерзавец такой, уцелел. Значит, враг! И такие истории были сплошь и рядом. Хочешь не хочешь, а прозреешь… Сейчас об этом и пишут, и кино снимают, а тогда… Так что я была не слишком идейной. Но уйти к немцам я органически не могла, а после войны… Был соблазн, не скрою, сбежать на Запад, но у меня оставались тут заложники. Мама, сестра… Их бы не пощадили. И к тому же я была… Я уже не могла обходиться без этой работы. И еще я понимала, что, если уйду на Запад, с меня там потребуют выдачи своих. А это мне претило. Так что, друг мой, у моей судьбы три составляющих – авантюризм, страх и везение.

– Вы забыли еще одну составляющую, Мария Евграфовна.

– Какую же?

– Талант, а может, даже гениальность.

– О! Как теперь выражаются, это круто, друг мой! – рассмеялась она.

– А может, программу о вас так и назвать? Гений разведки?

– Ни в коем случае! Я ведь еще жива!

– Тем более!

– Нет, дорогой вы мой, у нас сейчас слова «гениальный» и «великий» до такой степени девальвированы, что просто иной раз стыдно слышать… Если, предположим, артист очень старый, его называют великим, а если уж помер, то гениальным. И неважно, что при жизни он был вполне посредственным, а то и вовсе плохим артистом. Или поэтом-песенником. Так что придется вам обойтись в случае со мной без этих двух эпитетов.

– Да, вы правы. Я дал маху. Сам иной раз готов на стенку лезть от этой девальвации слов. И, кстати, слово «любовь» тоже здорово девальвировано.

– Слово – да, а вот чувство – нет! Просто зачастую любовью называют чувства, не имеющие к ней ни малейшего отношения. Знаете, что, на мой взгляд, может быть, главное в любви?

– И что же? – улыбнулся он.

– Доверие. Понимаю, вы небось думаете, сидит девяностолетняя старуха, годится мне в бабушки и рассуждает о любви.

– Ничего подобного я вовсе не думал. Я с вами полностью согласен. Доверие – это так важно… Но это редкость, вернее, даже раритет. В наше время.

– Это грустно, друг мой, очень грустно.

– Ий, скажи, тебе нравится мой брат? – спросил Роман.

– Да, очень.

– А чем?

– Ну, я не знаю, но мне кажется, что он какой-то настоящий, что ли…

– Эдакий мачо, да?

– Нет, не в этом дело. Просто он… ничего из себя не строит, он честный с самим собой и с другими тоже. Ну, вот как-то так… А ты почему спросил?

– Просто из любопытства. А как ты считаешь, он интересный мужчина?

– Ну, наверное… Я с этой точки зрения на него не смотрела, но девчонки у меня в салоне очень даже высоко его оценили. Только он какой-то неприкаянный.

– Ты его жалеешь?

– Ну, немножко… Просто он мне нравится. А мне всегда хочется, чтобы людям, которые мне нравятся, было хорошо.

– Старица Софья по всему миру сохнет, – проворчал Роман.

– А ты почему злишься? У тебя неприятности на работе?

– Что за чепуха! У меня все прекрасно на работе.

– Ты в последнее время стал какой-то раздражительный, нервный.

– Будешь нервный с этими московскими пробками.

– Все дело в пробках? – не поверила Ия.

– Ну, я же сказал, кажется, все это понимают. Хорошо тебе на твоем скутере, в любую щель пролезешь.

– Ну заведи себе тоже скутер.

– Я не могу себе этого позволить! Начальник на скутере – это неприлично. Да и модный дизайнер тоже, между прочим.

– Дизайнер может себе позволить такую вольность, а чиновнику, конечно, не пристало! – рассердилась наконец Ия.

Роман ушел, хлопнув дверью.

Чего он бесится? А может, интрижку завел? Совесть мучает? Противно засосало под ложечкой. Вот знаю же, что мужчины верными крайне редко бывают, а Ромка красивый, успешный, на него наверняка немало охотниц, только выбирай… А все равно больно. Еще как больно. Но, может, все это только мои подозрения, может, и нет ничего, а я уже страдаю? Но выяснять что-то просто ниже моего достоинства. Пусть все идет как идет. А может… Ее посетила совсем новая догадка. А может, он ревнует меня к Мише? Потому и злится? Потому и расспрашивал сегодня, как я к нему отношусь? Да, кстати, это больше похоже на правду, обрадовалась вдруг Ия. Такой вариант ей куда больше нравился. Она же знала, что у нее совесть чиста. Хотя чувствовала, что нравится Мише. Но он не из тех, кто станет приставать к жене брата. Исключено. Значит, собственно, все хорошо. Она облегченно вздохнула и отправилась в салон.

День выдался трудный, у одной клиентки, заказавшей очень сложное и дорогое платье, сорвалась свадьба, она приехала в салон отказываться от него, рыдала, даже билась в истерике, требовала назад деньги, грозила судом, а когда Ия сказала, что может вернуть ей означенную в договоре сумму только в два приема, закричала, что ославит ее салон на всю Москву. Тоже мне, модное заведение, а сами нищие и т. д. и т. п.

В результате за ней приехал отец, извинился и увез несчастную. Но нервы у всех были на пределе.

– Знаешь, Ийка, – сказала Аня, – она когда выбрала это навороченное платье, я сразу почему-то подумала, что свадьба у нее сорвется.

– Почему? – удивилась Ия. – Я и посложнее заказы выполняла, и ничего…

– Не знаю. Интуиция, наверное.

– А у меня с интуицией как-то слабо, – призналась Ия.

– Жареный петух еще не клевал, – заметила Аня.

– Да нет, интуиция – это штука врожденная…

Едва все успокоились, приехал жених одной из заказчиц забрать платье, так как сама она подвернула ногу, и с места в карьер начал приставать к Ане, да так, что той пришлось облить его водой из стакана. Он оскорбился и стал кричать, что нечего мол из себя целок строить, все знают, чем в этих самых салонах занимаются.

– Молодой человек, вы что-то напутали, – ледяным тоном проговорила явившаяся на шум Ия. – Это не салон эротического массажа! Вам, вероятно, туда надо было. Я сейчас позвоню вашей невесте и узнаю, куда она вас отправила.

Он испугался и поджав хвост ретировался.

– Нет, ну бывают же такие дни… – перевела дух Аня. – Но бог любит троицу, будет что-то еще, до кучи.

Однако до конца рабочего дня все было спокойно. Но Ия находилась в таком взвинченном состоянии, что идти домой не хотелось, а то непременно поругается с мужем после утренней разминки. Она позвонила домой и предупредила, что задерживается.

– Поужинай сам.

– Ладно, ко мне тут Михась зарулил, мы немножко дернем по случаю пятницы. Вот Михась спрашивает, не надо ли за тобой зайти.

– Да нет, не нужно. Сейчас светло допоздна, а тут два шага.

– Только дворами не ходи, иди по улице.

Вот и хорошо. Там Миша, пусть посидят без меня, а я поработаю. Надо раскроить два сложных платья и лучше всего это делать, когда никто не мешает. И она с удовольствием взялась за дело.

– Слушай, Михась, тебе нравится моя жена? – спросил изрядно подвыпивший Роман.

– Конечно.

– А как она тебе нравится?

– Не понял?

– Как женщина?

– Ты что, ревновать вздумал? – улыбнулся Михаил.

– Неважно. Мне интересно, она, по-твоему, привлекательная баба?

– А то! Очень даже, но ты живи спокойно, я на жену брата никогда не посягну. Да и она не из тех.

– Миш… А если я тебя попрошу?

– О чем?

– Ну… это… посягнуть?

– Чего? – ошалел Михаил.

– Посягнуть… на жену брата?

– Ромка, ты чего несешь? – добродушно рассмеялся Михаил.

– Михась, а ты бы мог на ней жениться?

– Ничего не понимаю!

– Слушай, брат, помоги! Понимаешь, я к Ийке прекрасно отношусь, я по-своему даже люблю ее, но мне представился такой шанс, не передать… Я все равно от Ийки уйду…

– Какой еще шанс?

– У меня баба завелась… такая… Но дело не в этом. Баб кругом до черта. Просто такой шанс выпадает раз в жизни, и если я его упущу…

– Что, дочка какого-нибудь олигарха? – недобро прищурился Михаил.

– В самую точку, брат. И она по мне помирает! Она красавица, умница.

– А ее папаша не будет возражать против зятя практически босяка? Что в сравнении с олигархом какой-то чиновник «Аэрофлота», отставной летун?

– В том-то и дело! Папаша сам в прошлом летун, и он берет меня на должность директора своей новой авиакомпании.

– Ты скажи какой, чтобы я никогда не летал ее самолетами.

– Почему это?

– Потому что директор с такими моральными принципами – это опасно для многих жизней.

– Брось, Мишка, какие, на фиг, принципы?

– Да ведь ты только что предложил мне свою жену. Хочешь уйти, уходи, ну поплачет Ия, а потом найдет себе другого, может, не такого урода… Ты ведь, сволочь, что выдумал, что я поведусь на твое предложение, ты нас застукаешь и уйдешь якобы оскорбленный? Так ты не только полное говно, ты еще полный идиот. Да ты мизинчика Ийкиного не стоишь! Вот не думал, что брат у меня такая мразь! На, получи!

И Михаил с удовольствием врезал брату под дых.

– Совсем спятил? – прохрипел тот и попытался дать сдачи. Но у него это плохо получилось.

– Значит так, сволочь, ты сию минуту собираешь манатки и выматываешься отсюда. Давай-давай, торопись к своей олигархической крале. Живо!

– Это, между прочим, моя квартира!

– Между прочим, братик, приличные мужики, уходя от жены, оставляют квартиру ей, и я уж прослежу, чтобы так и было. Кстати, думаю, олигархическая краля не одобрила бы тебя, если б узнала, что ты поступил иначе. И ее папа тоже. Ты хотел, чтобы я тебе помог? Вот я и помогаю! Катись отсюда! Давай, торопись, пока Ия не пришла.

А ведь неплохо получилось, мелькнуло в голове у Романа, смылю сейчас, и не надо никаких объяснений… Здорово, ни слез, ни упреков!

Он быстренько покидал в дорожную сумку самое необходимое и выскочил на лестницу, чтобы, не дай бог, не столкнуться с женой. Уже сидя в машине, он позвонил.

– Кристина? Это я. Все. Я ушел. Сейчас еду к тебе.

– Ромка! Какой ты молодец, я не ожидала, что ты так быстро решишься… Люблю тебя!

– И я!

Ох, черт, получилось «Ия», с досадой подумал Роман. И тут же увидел, что Ия идет к подъезду. Он счел за благо сползти на сиденье. И не без злорадства подумал: вот сейчас Мишка хлебнет! И едва жена скрылась в подъезде, он вырулил со двора. Свобода, блин, свобода, блин, свобода!!!

Когда Ия вошла на кухню, Михаил мыл посуду.

– Привет, Миша! А Ромка где?

– Его нет.

– А где он?

– Иечка, сядь.

– Миш, что случилось? Он же был дома, я с ним говорила.

– Был, но… сплыл.

– Миш, что значит сплыл? Куда сплыл?

– Ну, насколько я понял, куда-то в сторону Рублевки.

– Что это значит? Миш, с ним что-то плохое случилось? Его «скорая» увезла?

– К сожалению, нет. Послушай, Ия… – Михаил совершенно растерялся от ее присутствия. Пока он ждал ее, ему казалось, он просто скажет ей все, как есть, но сейчас у него язык не поворачивался.

– Вы поссорились?

– Было дело.

– Из-за меня?

– Ну… в общем, да.

– Тогда почему он ушел, а ты остался? Он что, приревновал меня к тебе?

Он понял, что не выдержит больше.

– Нет, Ия, он ушел от тебя. К другой. Дочке олигарха.

– Миша, ты врешь!

– Нет, Иечка, я не вру. Просто мне тяжело передать тебе то, что он говорил мне…

Она страшно побледнела.

– Говори. Все как было! Хотя подожди! – Она достала из буфета коньяк и налила в стакан. Залпом выпила. – А теперь говори!

Он сказал. Она молчала. Глаза были сухие, только голубая жилка на длинной нежной шее обозначилась резче и руки слегка дрожали. Если бы она плакала, он бы знал, как ее утешать, но сейчас он вконец растерялся. Ему было ее нестерпимо жалко.

– Я не хочу тут жить, – с трудом проговорила она. – Я перееду к сестре.

– Но ты же говорила, что собираешься сдавать ее квартиру. И к тому же этот усосок в площади вряд ли будет нуждаться, я объяснил ему, что приличные мужики оставляют квартиру жене…

Она вдруг улыбнулась.

– Ты объяснил ему это только на словах?

– Нет, я ему врезал…

Она вдруг протянула руку и погладила его по щеке. Он задрожал.

– Спасибо, Миша! Но он же твой брат, а я тебе никто… Почему ты это сделал?

До нее еще не дошло… она еще не понимает… Это шок, наверное.

– Почему я это сделал? Потому что мне стало стыдно за родного брата.

– Ну надо же… Неужели в наше время еще есть такие мужчины? Вступиться за женщину… Я не ожидала… Это красиво…

– Ийка, ты почему не плачешь?

Она подняла на него измученные глаза.

– Не получается, – прошептала она. – Внутри все болит, ужасно больно…

У него сердце сжалось от сочувствия. Он подошел к ней, поднял со стула, обнял.

– Иечка, маленькая, поплачь… Тебе будет легче. Черт с ним… Он твоего мизинчика не стоит… Ничего, может, и хорошо… Зачем тебе этот подонок? Ты такая прелестная девочка, одна не останешься, у тебя есть дело в жизни, ты не пропадешь, и на меня всегда можешь положиться… Ну, что ты, маленькая?

– Я не маленькая, я жердь…

– Это кто тебе такую чушь сказал, а?

– Мама, – вдруг совсем по-детски жалобно проговорила она. – Я сама слышала, как мама говорила подруге: «Алинка у меня красавица, а Ийка жердь жердью». А в школе меня вообще жирафой прозвали… – И тут вдруг она громко всхлипнула и, наконец, разрыдалась.

Слава богу, подумал Михаил, не разжимая объятий и продолжая нашептывать ей ласковые слова. А она доверчиво прижималась к нему. Но вдруг подняла зареванное лицо.

– Миша, а почему… Тебя меня просто жалко или…

– Или! – ответил он твердо. – Я люблю тебя, Ия, – неожиданно даже для себя проговорил он.

– Любишь? Или просто хочешь?

– Люблю и хочу. Но, главное, люблю. С первого взгляда. Вот как ты дверь мне открыла, я посмотрел… и пропал. Думаешь, почему я в Москве торчу?

– Тогда ты должен радоваться, что Ромка меня бросил?

– Дурочка! – нежно улыбнулся он. – Как я могу радоваться твоему горю? И потом, ты-то меня не любишь?

– Наверное, смогла бы…

И она вдруг поцеловала его в губы. Он задохнулся, сжал ее что было сил и вдруг рванул молнию у нее на спине. Она каким-то неподражаемо грациозным движением выскользнула из платья.

– Ты потом не пожалеешь? – прошептал он.

– Потом будет потом.

Больше слов им не потребовалось.

Владислав Александрович встретился с Ниной, чтобы обсудить с ней новую концепцию программы.

– Поймите, Ниночка, программ о разведке на телевидении существует не так уж мало.

– Что верно, то верно. Но мы же в принципе уже все придумали и получили добро, а теперь…

– Поймите, Нина, когда я предлагал тот вариант, я еще много не знал о нашей героине. Это просто фантастика, невероятная история.

Я когда прочитал, просто обалдел. Нельзя лишать зрителей такого захватывающего повествования. Вот, посмотрите, я прикинул, тут можно сделать цикл передач, коротких, не больше двадцати минут, и каждый раз заканчивать так, чтобы всем хотелось как можно скорее узнать, что будет дальше. Вот тут я сделал прикидки, ужал все до минимума, собственно, сохранил только основные моменты… Короче, посмотрите.

Он передал ей флэшку.

– Я прямо сейчас взгляну, чтобы не терять время.

– О, это совсем хорошо! И еще, я подумал, что… Короче, я расписал текст на двоих…

– То есть?

– По-моему, многое следовало бы рассказывать женщине… Какие-то ее любовные признания… А я возьму на себя политическую и событийную составляющую.

Нина недовольно поморщилась.

– Нет, Владислав Александрович, мне это не нравится. Вы предлагаете то, от чего мы с вами именно хотели уйти, то есть своего рода реконструкцию. Не надо этого.

– Я просто подумал, что зрителям надоест на меня смотреть.

– Это вряд ли. Вы здорово харизматичный человек. Мужская аудитория будет вам верить, а женская… Помимо того, что поверит вам, будет еще и увлеченно следить за вами. Такие интересные и значительные мужчины, которые к тому же рассказывают столь занимательные вещи, не так уж часто возникают на экране. А какая-нибудь актрисуля все только испортит и подорвет доверие. Нет, в кадре будете только вы. Да, а в каком виде эти мемуары?

– Это четыре толстенные тетради.

– Вот их-то мы и покажем. И еще фотографии молодой героини. И двадцать минут – это не формат. Двадцать шесть. И по две минуты рекламы, до и после. Прерывать рекламой ваш рассказ, пожалуй, не будем. Хотя, боюсь, это вряд ли получится.

– Да уж, куда нынче без рекламы. И вы думаете, что моя говорящая голова не обрыднет зрителю?

– Посмотрим. Но думаю, нет. И вот что, Владислав Александрович, я посмотрю, что вы тут написали.

– Подождите, Нина, не стоит, я же имел в виду еще женщину…

– Ничего, как-нибудь соображу. Дайте мне полчаса.

– Хорошо, а я пока смотаюсь на бензоколонку.

– Прекрасно. Но не задерживайтесь. Мне хватит получаса.

– Мне тоже, заправка тут недалеко.

Действительно, через полчаса он вернулся.

– Это и впрямь фантастика, – встретила его Нина. – Я просто не понимаю, как ей удалось уцелеть в те жуткие времена?

– Она сказала, что в ее судьбе было три составляющих – авантюризм, страх и везение. А я добавил еще одну – редкий талант.

– Да, это невероятно захватывающая история… Вот что, Владислав Александрович, давайте-ка поступим так… Во вторник…

– Нина, во вторник я ничего не могу, я провожаю родителей и сына в Испанию, это займет целый день.

– Тогда в среду.

– А что, собственно, в среду?

– Я хотела записать пилотную программу и буду предлагать это руководству.

– А в котором часу?

– Вы в среду тоже заняты?

– Да. Я обещал нашей героине отвезти ее в салон свадебных платьев.

– Шутите? – вытаращила глаза Нина. – Она что, в девяносто лет собралась замуж?

– О нет. Просто там шьют еще и вечерние платья, а Мария Евграфовна собирается на юбилей своего коллеги и хочет там всех убить.

– Обалдеть! Вот это я понимаю! Я в восторге. А кстати, неплохо было бы, предваряя ваш рассказ, как-то упомянуть об этом.

– А что, можно! Например, я войду в кадр чуть запыхавшийся, извинюсь и скажу, что только что возил нашу героиню в модный салон…

– Только нельзя называть салон, это будет рекламой.

– Да это я понимаю. Знаете, Нина, с вами приятно иметь дело. Вы все хватаете на лету.

– Спасибо, Владислав Александрович.

– Да нет, просто Влад.

– Отлично, Влад. А в четверг вы свободны?

– Как ветер, и весь в вашем распоряжении.

– Даже хорошо, что все немного откладывается, я все более тщательно подготовлю, в среду приходит из отпуска наш лучший оператор… Я достаточно суеверна, но мне сдается, что все у нас получится. Но вообще-то сам бог велел сделать из этой истории хороший сериал, увлекательный, с первоклассными артистами…

– Боюсь, вся история может здорово опошлиться.

– Это не исключено, вопрос в том, кто будет это делать. Сценарий должны писать только вы. У вас есть личное отношение к героине, к ее истории, и вы не допустите пошлости.

– Я-то, может, не допущу, но вы же знаете, что сценарист существо довольно бесправное.

А с каким отношением подойдут к материалу режиссер и, главное, продюсеры… Тут никаких гарантий нет. Таких понимающих продюсеров, как вы, Нина, я еще не встречал.

– Не преувеличивайте, Влад. Просто если напишете сценарий, не отдавайте его кому попало, найдите все-таки понимающего продюсера. Они иногда встречаются.

– О, до этого далеко. Еще надо написать сценарий, а я ведь этого никогда не делал, не умею. Конечно, не боги горшки обжигают, но лучше найти напарника-единомышленника.

У меня есть кое-кто на примете.

Ия проснулась и в первый момент ничего не поняла. Сквозь приоткрытую дверь спальни доносились шаги, пахло кофе. Странно. Ромка встал раньше меня и варит кофе? Невероятно! Но тут она все вспомнила. Боже, что я наделала! Зачем переспала с Мишей? Хотя это было прекрасно… Куда лучше, чем с Ромкой… Какая же он сволочь! Ну ничего, я ему немножко отомстила. И все равно, он законченный подлец! Трус! А Миша… А Миша настоящий мужик. Таких теперь не делают. И наверное, хорошо, что все получилось именно так, как получилось… Я сегодня же позвоню Ромке и потребую развода. Жаль, я не видела, как Миша врезал ему… Хотелось бы это видеть… Ах, какое ничтожество… Продался… Но ведь хорошо, что это случилось сейчас… И у нас нет ребенка… Наверное, я теперь буду с Мишей… Он меня, кажется, действительно любит… И какое счастье, что он был здесь… Каково бы мне было пережить такое одной?

– Проснулась? Кофе будешь? Я смотрю, ты улыбаешься?

– Да. Я буду кофе. Спасибо, Миша.

– Тогда одну минутку!

И действительно, через минутку он появился с подносом, на котором стояла чашка кофе, стакан воды со льдом и веточка цветущей герани в рюмочке.

Ия невольно рассмеялась.

– Ничего, что я цветочек сорвал? Розы не было.

– Мишка, какой ты хороший… Спасибо тебе. – На глаза навернулись слезы.

Он сел на кровать.

– Иечка, знаешь что, а давай ты переберешься ко мне? Это, конечно, не так близко от твоего салона…

– В том-то и дело. Столько времени терять на дорогу… Миша, а ты… ты сколько еще пробудешь в Москве?

– Еще пять дней.

– А потом? Я не хочу, чтобы ты уезжал.

– Ничего, маленькая, мы что-нибудь придумаем. – Он обнял ее и стал целовать. И она отвечала ему. Ей было хорошо с ним. Надежно. И нестрашно. Мысль о том, что скоро, совсем уже скоро она останется одна, была непереносима.

– Иечка, – сказал он ей накануне отъезда, – я завтра уеду.

– Я знаю, – потерянно проговорила она.

– Но я вернусь, я решил… Я возвращаюсь в Москву. Я даже подыскал себе работу.

– В Москве? Работу? Какую?

– В МЧС.

– Боже! И кем ты там будешь работать?

– Ну, на первых порах спасателем, у меня большой опыт, а там видно будет. Я же все-таки горный инженер, и это тоже кое-что значит… могу и в метро работать.

– Но ты… ты же говорил, что не хочешь жить в Москве?

– Это было раньше. До тебя.

– Но это же очень опасная работа!

– Не более опасная, чем многие другие. Ты только скажи, ты будешь со мной? Одно твое слово – и я москвич!

Ей вдруг стало страшно. Я же еще не знаю… люблю ли я его или просто прислонилась к нему, когда муж меня бросил? А он уже готов поменять в корне свою жизнь. А вдруг я не смогу соответствовать? И буду чувствовать себя виноватой?

– Я понял. Ты пока сомневаешься. И это естественно. И правильно. Я, как всегда, погорячился. Давай сделаем так: я пока не буду перебираться в Москву. Давай подождем, проверим твои чувства…

– Только мои? – испуганно спросила она.

– Только твои, маленькая. И не думай, я вовсе не обижаюсь. Если хочешь знать, мне даже нравится, что ты не кидаешься ко мне очертя голову, от обиды на Ромку.

– А разве я уже не кинулась?

– Это не в счет. Это вообще не главное в жизни. А я не хочу на тебя давить. Вдруг ты встретишь кого-то другого…

– Брось, Миша!

– Да почему? Вот я уеду, ты остынешь, разберешься в своих чувствах, определишься, как тебе жить дальше. Сама. И если тогда сочтешь, что я… что я подхожу тебе… Ну, тогда… Тогда мы будем вместе. Но уже осознанно. Как и подобает взрослым людям.

Она смотрела на него во все глаза.

– Ты что так на меня пялишься? – улыбнулся он.

– Потому что… я думала, что таких мужчин в жизни просто не бывает. Только в книгах и в кино.

– Каких это?

– Настоящих.

– О, я польщен. Но, уверяю тебя, они все-таки есть. Только вы, девчонки, не там ищете.

– А где же надо искать? В МЧС?

– Ну, разговор перешел в теоретическую плоскость, – рассмеялся он. – Но твои слова вселяют в меня надежду, а это очень важно, когда расстаешься с любимой женщиной. А вообще, жизнь такая странная, абсолютно непредсказуемая штука. Вот, например, когда я шел к вам в пятницу, я даже отдаленно не мог себе представить, что Ромка смылит от тебя и все примет такой оборот. Я сознавал, что влюбился в тебя по уши, но твердо знал, что мне ничего не светит, я никогда в жизни не стал бы… не смог бы обнаружить свои чувства к жене брата… И вдруг… Поэтому я и уеду. Сейчас все еще слишком горячо, как говорится, с пылу, с жару…