Текст книги "Здравствуй, груздь!"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Совершенно верно. Так все-таки в чем дело, Денис Геннадьевич?
– О, я польщен, вы запомнили мое имя-отчество, несмотря на стресс.
– Простите, о каком стрессе речь?
– Ну приход представителя правоохранительных органов всегда некоторый стресс даже для законопослушных граждан.
– Может, вы все-таки объясните, что, собственно, привело вас ко мне в такую рань?
– В соседнем подъезде вчера утром была ограблена квартира. Похищено много ценных вещей, а главное – несколько дорогих картин.
– Но, если мне не изменяет память, вы сначала сказали, что преступление было совершено в нашем подъезде?
– Извините, замотался, ночь не спал, долго опрашивал людей в соседнем подъезде, где было совершено ограбление, вот и оговорился. Это раз. А во-вторых, есть подозрение, что грабители уносили награбленное через ваш подъезд.
– Бред какой-то! Говорю же, меня не было в Москве, и я ровным счетом ничего не могу знать!
– А вы ключи никому не оставляете?
– Нет!
– А кто у вас цветы поливает?
– У меня в доме только кактусы, их не надо часто поливать!
– А вы знаете, что по фэн-шую кактусы держать в доме не рекомендуется.
– Извините, это тоже дело милиции? Фэн-шуй и прочая абракадабра?
– Нет, это я просто по-человечески посоветовал.
– Вы увлекаетесь фэн-шуем?
– Да нет, мне некогда… – вздохнул майор. – А скажите, Ангелина Викторовна, вы не в курсе, в вашем подъезде живут какие-нибудь подозрительные люди?
– Понятия не имею! По крайней мере, у меня лично никто никаких подозрений не вызывал. Да я и мало кого тут знаю.
Она начала терять терпение.
– Тогда еще один, последний вопрос. А вы случайно не в курсе, есть тут у вас какая-нибудь любопытная бабушка, знаете, из тех, кто раньше на лавочке сидел и все про всех знал?
– Нет, поскольку нет лавочки. А вы бы у участкового справились. Если такая бабушка имеется, то он наверняка ее знает. С кем же ей делиться своими наблюдениями?
– Это вы правильно заметили. А подростков-наркоманов в подъезде не наблюдается?
– Опять-таки лучше спросить участкового. Это его круг интересов.
– Ну что ж, пожалуй, у меня больше нет вопросов.
– Слава богу!
– Хотя один еще есть. Но уже сугубо частный.
– Да?
– Почему, скажите, такая потрясающе интересная женщина живет одна?
– Тогда я вам отвечу тоже в сугубо частном порядке: это не ваше дело! – вышла из себя Ангелина.
– Согласен! Простите, ради бога. И будьте здоровы.
– Вашими молитвами!
– Не сердитесь! И еще позвольте сказать…
– В частном порядке?
– Исключительно!
– Тогда не позволю! Я по вашей милости уже опаздываю на работу!
– А хотите, я вас подвезу?
– Благодарю покорно, я как-нибудь сама! И потом, вам же надо еще других жильцов опрашивать, насколько я понимаю?
– Правильно понимаете, – тяжело вздохнул майор. – Просто в присутствии такой женщины голова немножко закружилась. До свидания, Ангелина Викторовна.
– Прощайте, Денис Геннадьевич.
– Кретин! – выругалась Ангелина, запирая за ним дверь. Интересно, как он с такими умственными способностями до майора-то дослужился?
А хорошо все-таки, что я директор и мне не перед кем оправдываться за опоздание.
В лифте она столкнулась с соседкой.
– Геля, что за интересный мужик выходил от тебя недавно? Я мусор выносила, видела.
– Мусор!
– Что – мусор? – не поняла соседка.
– Это был мусор! Мент, понимаешь?
– И чего хотел?
– Да вроде кого-то ограбили в соседнем подъезде, картины какие-то сперли.
– Да? А я ничего не слышала. Картины? Странно. А почему же, интересно, он ко мне не зашел?
– Действительно – почему?
– Тем более я с ним встретилась, когда мусор выносила, должен был бы хоть что-то спросить, правда?
– Черт его знает.
– Слушай, а может, он не мент, а только притворяется ментом?
– С какой целью?
– Может, прикидывает, кого бы еще ограбить.
– И нацелился на меня?
– Вполне возможно, ты же бизнес-вумен, у тебя шикарная машина.
– Не такая уж шикарная, «тойота» не «мерседес» и не «бентли».
– Знаешь что, а ты позвони в милицию и спроси, есть ли у них такой мент. Ты его фамилию запомнила?
– Да, Стрешнев.
– Вот и позвони. Если есть, то успокойся.
– А если нет? Тогда что?
– Тогда оставь заявление, голова садовая! Мол, приходил какой-то подозрительный тип. Он тебе документы показывал?
– Да, но через глазок.
– Понятно! Через глазок можно любую туфту принять за подлинник. Геля, позвони в милицию, очень тебе советую! Он, кстати, не назвал номер ограбленной квартиры?
– Нет.
– Очень подозрительно все, Геля! Очень! Я, например, ничегошеньки не слышала ни о каком ограблении! Помнишь, когда ограбили Красновых, весь дом гудел как улей. А тут все тихо.
– Приеду на работу, сразу позвоню! Но знаешь, он не похож на грабителя.
– Похожи на грабителей сами грабители, и то не всегда, а он наводчик!
– Ой, Ленка, ты меня запугала.
– Это хорошо, внимательно отнесешься к этой истории.
Подъезжая к дому, где располагалось ее издательство, она увидела новенький серый «рено», откуда выскочила Мака и пулей бросилась в подъезд. Она здорово опоздала на работу. За рулем сидел Головин и почему-то не отъезжал. Ангелина посигналила ему, он занял ее постоянное место. Головин выглянул в окошко и, вместо того чтобы отъехать, вылез из машины и направился к ней:
– С добрым утром, Ангелина Викторовна!
– Здравствуйте! – почему-то смутилась она.
Вид у него был усталый. Ага, он переспал с Макой, сообразила она и утром после бурной ночи привез ее на работу. Да, вряд ли сегодня от Маки будет толк. Ему-то что, поедет сейчас домой и завалится спать. Хотя какое мне до всего этого дело? Пусть сами устраиваются как хотят, а мне надо в милицию звонить. Все это вихрем пронеслось у нее в голове. – Федор Васильевич, вы не будете так любезны…
– Что? – словно очнулся он.
– Отъехать в сторонку не соизволите? Обычно я тут ставлю машину!
– Ох, простите, минутку! – И он бросил на нее такой же изумленно-восторженный взгляд, как и вчера.
Сволочь, подумала Ангелина, какая редкостная сволочь! Провел ночь с девчонкой, а утром позволяет себе так смотреть на меня! Скотина.
Он отъехал, пропустил Ангелину на ее обычное место, но не спешил покинуть двор. Смотрел, как она вылезает из машины. Какие красивые у нее ноги, лодыжки стройные, прелесть. И вообще… Кажется, я свалял грандиозного дурака, подумал Головин. А вечером предстоит знакомить Маку с Дусей. Но Мака ведь тоже прелесть, хоть лодыжки у нее не такие… Да черт с ними, с лодыжками, не в лодыжках счастье, а в чем? Понятия не имею, да и есть ли оно вообще? Наверное, но для этого надо быть цельной натурой, а это не про меня. И он уехал.
– Белла, будь добра, позвони в мое отделение милиции и выясни, есть ли у них майор Стрешнев, Денис Геннадьевич. Если да, то просто поблагодари за информацию, если нет, то… Тогда соедини меня с дежурным. Поняла?
– Да!
– Отлично! Ну, что тут без меня было? Корреспонденция есть?
– Да, вот пожалуйста, Ангелина Викторовна. А еще вас тут добивался Трущенко, требовал номер вашего мобильника.
– Ты, надеюсь, не дала?
– Что вы, Ангелина Викторовна, конечно нет!
– Ладно, позови ко мне Марину.
Ангелина занялась делами, а поскольку она совмещала обязанности директора и главного редактора, то дела были многочисленны и разнообразны. Примерно через час секретарша Белла сообщила, что майор Стрешнев действительно служит в их отделении милиции. Ну и слава богу, с облегчением вздохнула Ангелина и напрочь выкинула из головы эту историю.
Теперь ее куда больше занимал вопрос – должна ли она как-то предостеречь Маку? В конце концов, девочка не просто работает в ее издательстве, она еще и дочь ее приятельницы. Но в чем, собственно, она может упрекнуть Головина? В том, что он как-то не так на нее смотрит? Но это же курам на смех! И не только курам, а индюшкам, уткам, и кто там еще бывает на птичьем дворе. Да и потом, наверное, ей просто мерещится. Нет, я еще не сошла с ума, мне ничего не мерещится. И с какой бы стати мне что-то мерещилось в связи с Головиным? Он мне вовсе не нравится. А я, похоже, нравлюсь ему. Ну и на здоровье!
«Несвоевременные мысли» Ангелины прервал приход художника, с которым она намеревалась обсудить оформление новой серии «Поэты эмиграции». А потом к ней заглянула Мака. Ангелина окинула ее любопытным взглядом. Мака сияла как начищенный медный таз.
– Довольна жизнью? – спросила Ангелина.
– Не то слово! – воскликнула Мака и залилась краской.
Как легко рыжие краснеют, с сочувствием подумала Ангелина.
– Ангелина Викторовна, можно я сегодня уйду на часок пораньше?
– А что, не выспалась? – довольно жестко осведомилась Ангелина. Она терпеть не могла отказывать людям в подобных просьбах, но считала, что в данном случае это нахальство: не успела выйти на работу – и уже отпрашивается.
Мака еще больше покраснела, потупилась, но выдавила из себя:
– Нет, что вы, просто сегодня Федор Васильевич собирается познакомить меня с сестрой. Я бы хотела переодеться и привести себя в порядок…
– Ладно, ступай с богом! А у вас все всерьез, я смотрю?
– Ой, да! Я так счастлива!
– Съезжаться будете?
– Пока нет. Я думаю, он пока переедет ко мне, а у него в квартире надо сделать ремонт, там так все запущено…
– Холостяцкая берлога?
– Ой, да! А после ремонта ее можно будет сдать, она в центре, это дорого стоит… А лишние деньги не помешают, правда?
– Я не думала, что ты такая практичная! – улыбнулась Ангелина. – А ты ему свои соображения уже изложила?
– Нет еще.
– И пока не спеши излагать.
– Почему?
– Мужчины не очень любят, когда ими так явно руководят. А впрочем, как хочешь!
– Спасибо за совет! – ответила Мака, а сама подумала: много ты в мужчинах понимаешь! Понимала бы, не пришлось бы одной куковать на старости лет.
Ангелина словно на мониторе прочитала ее мысли. Бедная девочка, ей кажется, что мужик на аркане – это невесть какое счастье. Да еще на аркане ли? В данном случае это весьма сомнительно.
– Ладно, иди, и дай тебе Бог счастья!
…А Федор Васильевич ехал домой и лениво думал о том, что жениться, конечно, нужно на Маке: молодая, хорошенькая, толковая, влюблена как кошка, очень мила в постели, а с Ангелиной неплохо бы завести роман. О, тут такие черти водятся… Аж в дрожь бросает. И после безумного свидания с такой бабой было бы приятно вернуться домой, к Маке… Она явно жаждет вить гнездо, вот и пусть вьет, да и птенца можно будет завести, пора, наверное, по крайней мере, сейчас будет что положить ему в клювик. Хорошо бы, это был парень… Что-то вроде Иваныча… Мы бы с ним ходили на лыжах, играли в футбол… А как красиво и элегантно Ангелина вылезает из машины! Как кинодива! А эти лодыжки, обалдеть можно. Интересно, сколько у нее любовников? Она из породы мужеедок! Ну, положим, съесть себя я не дам, но кусочек может откусить. Это было бы занятно. Некрасивые, конечно, мысли для жениха, но… Шикарный бабец! А Мака моя уютная, милая… Ах, хорошо… Владя был влюблен в Ангелину… Вот бы трахнуть ее… Владька когда-то отбил у меня Светку, я, правда, был не против, но все равно… Надо бы отплатить ему той же монетой, пусть все будет справедливо. Разумеется, я ему ничего не скажу, если это получится, но справедливость восторжествует. Наверное, все-таки не зря я нашел ее сережку… И если бы не вообразил себе пухленькую рыженькую, то, вероятно, положил бы глаз на Ангелину, хотя она совершенно не тот тип… Мака куда ближе к моему идеалу. А впрочем, черт с ней, с этой Ангелиной-Дьяволиной. Не стоит тратить на нее силы, время и нервы. Я все-таки уже не в том возрасте, когда всем руководит пенис… Или еще в том? Интересно, до какого возраста он осуществляет свое руководство? Наверное, всегда, до смерти, просто если в юности это жесточайшая тирания, в моем среднем возрасте уже вполне умеренная диктатура, то в более пожилом – абсолютный либерализм… Он сам засмеялся своим мыслям и решил при случае обсудить тему с кем-нибудь из приятелей. А впрочем, мысль, наверное, не слишком оригинальная и, возможно, отраженная в литературе. Даже наверняка. Интересно, есть еще какие-то соображения, не отраженные в мировой литературе? Вряд ли, особенно в том, что касается пениса.
Но не сексом единым жив человек. Надо все-таки попытаться написать ту лирическую повесть, о которой он давно уже думал, устав от мужественных героев. Хотелось чего-то грустного, щемящего, но страшно было в то же время браться за новое, еще не изведанное. А вдруг не получится? Вдруг он усомнится в своих способностях? Так трудно было в них поверить, утвердиться в этой уверенности, и что теперь, вновь потерять себя? К тому же долгосрочный договор, который он подписал под давлением издателей и обстоятельств, вынуждал его работать над тем, что уже апробировано, что приносит гарантированный доход и ему и издательству. Но хотелось страшно. Он так и видел своего героя, грустного человека, потерявшего давно свою любовь, Веру… И вот он находит сережку… Что-то подобное уже возникало в мозгу, но что же будет дальше с этой сережкой? А дальше все будет как в жизни. Он вообразит себе женщину, хозяйку сережки, встретит именно такую, а хозяйкой окажется другая, но уже будет поздно, он наделает глупостей, женится на той, которую вообразил, и это станет непоправимой ошибкой, потому что полюбит он ту, другую… Бред, Федор Васильевич! Он полюбит другую… Он, а не ты! Ты любишь молоденькую, веселую Маку, прошлое которой укладывается в две строчки… Зачем тебе женщина с прошлым, по-видимому нелегким, у тебя самого нелегкое прошлое. К тому же роман писателя с редактором вещь приятная и даже удобная, а вот роман с издателем… Некрасиво! Все будут считать, что я волочусь за ней с корыстными целями, а другие подумают, что я потому и имею успех, что моя женщина – издатель. Как будто в постели можно добиться коммерческого успеха! Стоп, какая постель, о чем это я? Мне вовсе не нравится эта тощая, немолодая баба. Я даже не очень понимаю, о чем с ней говорить… Такое ощущение, что она смотрит на меня как на пустое место… То ли дело Мака! Интересно, как они сойдутся с Дуськой? Теоретически Мака должна ей понравиться. А Дуська просто по определению не может не понравиться. Так что сегодня нечего беспокоиться. Хуже будет в пятницу, когда предстоят смотрины в семье у Маки. Мама, бабушка, еще, кажется, тетка с дядькой… Хорошо, хоть папаши сейчас нет в Москве. Черт, в каком это фильме была фраза «Жениться надо на сироте!»? Кажется, в «Берегись автомобиля». Ерунда, родственники – это даже неплохо. По крайней мере, если родится ребенок, они помогут, Мака ведь и сама еще ребенок… Черт, детский сад какой-то получается. А историю с сережкой надо все-таки попытаться написать… Только это не должен быть роман, нет, маленькая повесть, маленькая грустная повесть. Ее так и назвать можно будет «Маленькая грустная повесть». А что, хорошо. Просто и без претензий. «Маленькая грустная повесть». Он поехал домой и сразу сел за компьютер. Первые полторы страницы он написал на одном дыхании. Герой еще не нашел сережку, но он уже был живым, по крайней мере Федору так показалось. Разумеется, никакого Франкфурта, никакой книжной ярмарки… Но ведь он хотел назвать повесть «Вино из яблок». Это лучше, чем «Маленькая грустная повесть». Грустную не всем захочется читать, а «Вино из яблок»… Надо подумать, может быть, перенести действие в любой другой город Германии, вряд ли яблочное вино есть лишь во Франкфурте. А какие все-таки у нее лодыжки…
Дусе Мака понравилась.
– Милая девочка, – сказала она на другое утро, беседуя с братом по телефону. – И тебя, кажется, любит. Но уж больно молоденькая. Тебе не страшно?
– А чего бояться? – легкомысленно отозвался новоиспеченный жених. – Рога мне наставит?
– Не исключено, между прочим.
– Ну пока об этом еще рано думать, лет через десять…
– Почему – через десять? – засмеялась Дуся.
– Ну на десять лет ее любви должно хватить.
– А твоей-то хватит на десять лет? Рога ведь наставляют не всегда оттого, что любовь к мужу прошла. Если муж разлюбил, тоже неплохой повод.
– Да ну тебя, Дуська, терпеть не могу эти разговоры о любви.
– Вот и чувствуется в твоих книгах, что ты о любви мало что знаешь.
– Ерунда, я сейчас пишу повесть о любви, если хочешь знать! – ляпнул он и тут же пожалел о сказанном.
– Федя, правда? – обрадовалась сестра. – Это из-за Маки?
– Отвяжись! И не вздумай хоть одной живой душе проболтаться!
– Хорошо, я понимаю! Но это здорово, я даже не ожидала, что ты когда-нибудь за такое возьмешься.
– И на старушку бывает прорушка! – радостно засмеялся он. Вчера утром он написал еще пять страниц, и ему ужасно нравилось написанное. А потому настроение было великолепным.
– Феденька, ты завтра идешь свататься?
– Да, а что?
– Насколько я поняла из разговора с Макой, это такая патриархальная семья…
– Ну уж и патриархальная! Ерунда!
– Ну, может, я не так выразилась… Просто я хотела сказать, что ты должен купить цветы ее маме! Обязательно! А хорошо бы еще и бабушке.
– И тетушке тоже?
– Если там будет тетушка… Хотя нет, достаточно трех букетов, а то глупо получится.
– Трех? А третий кому?
– Как кому? Маке, разумеется!
– Ну нет, таким идиотом я туда являться не намерен. Я что, торгую цветами? Хватит одного букета на всех!
– Дело твое! Но надень, пожалуйста, костюм, рубашку с галстуком и побрейся как следует.
– Дуська, ты не рехнулась, часом? – расхохотался он.
– Ты же обожаешь ходить небритым, а теперь это еще и модно…
– Да нет, я не собираюсь там никого шокировать! А что, получилась бы барышня-крестьянка наоборот… А может, и вправду? Отпустить щетину, хватануть водки с пивом, чтоб разило перегаром, надеть тот свитер, что ты мне связала… Мол, полюбите нас черненькими, а?
– Нет, Федечка, для таких штук ты уже стар. Безнадежно стар. Тебе уже надо выглядеть с иголочки, респектабельно.
– Дуська, что бы я без тебя делал, а?
– Пропал бы, – вздохнула Дуся.
– Это как пить дать!
Мака безумно волновалась. То есть она была твердо уверена в том, что Федор родным понравится, тут сомнений быть не может. А вот понравятся ли они ему? Ну с бабкой они контакт найдут, она тоже богемная штучка, но мама… Мама ведь ровесница Федора, ее это смущает, она уже говорила. Ничего, Федя такой обаятельный… Мама его полюбит, а к тому моменту, когда вернется папа, вся семья уже будет его боготворить…
– Мака, а ты не думаешь, что следовало бы позвать в гости Гелю? – прервала ее мысли мама. Они вдвоем готовили торт для завтрашнего ужина.
– Зачем?
– Ты не хочешь?
– Почему? Я просто не подумала.
– Но ты же говорила, что она очень тепло отнеслась к тебе… и потом, Федору Васильевичу, вероятно, будет легче, если тут окажется еще одно знакомое лицо. Наверное, в сорок четыре года не слишком приятно чувствовать себя женихом, на которого лупятся какие-то совсем чужие люди.
– О, мама! Ты права! Позвони ей и пригласи!
– Хорошо.
И она немедленно взялась за телефон:
– Гелечка, привет, у тебя такой утомленный голос!
– Да, я что-то действительно устала как пес. Ты, наверное, насчет предстоящей свадьбы?
– Нет, – засмеялась Мария Дмитриевна, – пока еще насчет смотрин.
– Каких смотрин?
– Да у нас тут завтра намечается мероприятие… Может, тоже придешь? Мы с Макой твой любимый торт делаем, приходи, правда, ты ведь имеешь самое непосредственное отношение… Если бы ты не взяла Маку на работу, а потом во Франкфурт…
– Ага, а если у них что-то не сладится, виновата тоже я буду? – улыбнулась Ангелина.
– Нет, разумеется, как всегда в таких случаях, виноват будет мужик! Так что, придешь?
– Не знаю пока.
– Геля, пожалуйста, не ломайся, если не сможешь прийти к семи, приходи позже, мы в любой момент будем тебе рады.
– Ну в таком случае, скорее всего… Понимаешь, у меня завтра в семь важная встреча.
– Свидание?
– Прекрати, какое свидание! Деловая, скучная встреча. Но я постараюсь вырваться пораньше. А если не получится, уж не взыщи.
– Геля, если ты чего-то хочешь, у тебя все получится, я тебя знаю.
Вопрос в том, хочу ли я, подумала Ангелина. Она вовсе не была уверена в том, что ей стоит туда идти. А впрочем, может, как раз надо пойти. Проверить себя, не мерещится ли ей все, а если нет, то Маруся непременно тоже что-то заметит и предостережет дочь… Интересно, выйдет что-нибудь из этого скороспелого романа? Дай Бог, чтобы вышло, я искренне желаю Маке добра. А разве я знаю, что в данном случае добро для нее?
В дверь позвонили. Ангелина вздрогнула. Она никого не ждала, и ей вдруг почудилось, что это явился Головин.
– Кто там?
– Геля, открой, это я, – узнала она голос соседки Лены.
И не могла бы дать голову на отсечение, что не ощутила никакого разочарования. Не могла бы!
– Привет, заходи!
– Я на минутку. Слушай, ты узнавала насчет того мента?
– Узнавала. Есть такой, а что?
– Нет, ну если есть…
– Да в чем дело?
– Понимаешь, в том подъезде никто об ограблении не слышал. Но разве так бывает?
– А ты что, опросила всех подряд?
– Нет, конечно, но ты же понимаешь, о таких вещах слухи мигом распространяются.
– Ну мало ли…
– А вдруг этот майор «оборотень в погонах»?
– Но если даже и так, то при чем тут я?
– Вот и я думаю, при чем тут ты?
– Чаю хочешь?
– А у тебя того беленького ликерчика не осталось?
– Осталось, это хорошая мысль – выпить немножко ликера.
– Гель, я, конечно, не хочу тебя пугать, но мне это не нравится.
– Да ну, ерунда какая-то. Даже если ограбления не было, то вполне возможно, этот мент вынюхивал тут что-то совсем другое… Может, ищут какого-нибудь рецидивиста, которого кто-то видел в нашем подъезде. Может, у него тут баба живет…
– У мента?
– У рецидивиста!
– А он тебе какие-нибудь такие вопросы задавал?
– Я уж не помню, вроде нет, а впрочем… Вопросы мне показались глуповатыми, но… Как известно, в милиции работают в основном не гении.
– Это уж точно. А тебе не страшно?
– Ты что, пришла меня пугать на ночь глядя?
– Боже сохрани, Гелечка! Твое здоровье! Ах, вкусная пойла!
– Не пойла, а пойло! – привычно поправила Ангелина.
– Да, блин, какая разница! Гелька, вот скажи, у тебя в издательстве мужики-то работают?
– Работают, но мало. Женщины надежнее.
– Почему?
– Не знаю, просто они исполнительнее, точнее, усерднее, что ли.
– А как же бабьи дрязги в коллективе?
– У нас как-то обходится, все делом заняты, штат-то у меня маленький. И потом, руководящих должностей всего две, и обе занимаю я, а притом еще и хозяйка, так что претендовать на повышение никто и не думает. А мужики у нас такие, из-за которых никаких дрязг и склок по определению быть не может. Один «голубой», а второй еще «голубее».
– А они между собой не…
– Насколько я знаю, нет. А даже если…
– Это ты нарочно так?
– Да нет, случайно, а в результате хорошо вышло. А к чему ты это?
– Да так… Просто что ты все одна да одна, без мужика…
– Мне не надо!
– Так не бывает!
– Бывает, – засмеялась Ангелина. – Мне тут на машине слово из трех букв нацарапали, так я…
– Какое слово?
– Догадайся с трех раз!
– А, поняла!
– Так, поверишь, я не сразу и вспомнила, что это такое!
– Шутишь? Смотри, дошутишься! Тебе уж скоро сорок!
– Ничего, как-нибудь. Твое здоровье!
– Но я все равно не поверю, что на такую шикарную бабу мужики не западают.
– Почему? Западают, но это их глубоко личное дело.
– Первый раз, кажется, встречаю женщину, до такой степени сексуально не озабоченную.
– А мне в свое время прививку сделали, – сухо ответила Ангелина. Она переехала в этот дом через два года после своей трагедии и никогда никому об этом не рассказывала. Начала новую жизнь и не хотела, чтобы ее прошлое стало предметом обсуждения соседей.
Соседка тактично промолчала. Она прекрасно знала, что произошло у Ангелины, но понимала, что говорить об этом не следует, зачем бередить такую рану?
Когда соседка наконец удалилась, Ангелина от усталости уже ни о чем даже думать не могла и просто рухнула в постель. Однако утром она сразу вспомнила, что вечером звана в гости на «смотрины». Не пойду, решила она. Зачем мне туда идти? Изображать «старшее поколение», благословляющее «молодых»? А что, это даже забавно. Нет, пойти надо обязательно, именно чтобы дать понять этому наглецу, что я из поколения родителей. Да глупости все, никто ничего не понимает, если не хочет понять… А почему, собственно, меня вообще это как-то волнует? Из-за этих взглядов, в которых неприкрытое желание? Ну смотрят на меня иногда, и что? Ничего, а тут почему-то тревожно… Или это из-за Маки, из-за идиотским образом возникшего соперничества? Но я ей не соперница, мне этот Головин сто лет не нужен. Это я ему, по-видимому, нужна. И чему я удивляюсь? Этим скотам всегда одной женщины мало, даже если есть молоденькая невеста. Хорошо, что мне ничего не нужно. И никого. Но как он смотрел на меня… С ума сойти… И он наверняка имеет успех у женщин. А мне-то что? Разве я теперь женщина? Я издатель, я уж давно не живу обычными бабьими интересами, а сколько пришлось вытерпеть… И бандитские наезды, и подлости коллег, и хамство чиновников. А разве можно в такой ситуации расслабиться хоть на минутку? А поразительная осведомленность конкурентов о планах издательства? Тут недавно один автор удивлялся, что ему звонили из конкурирующего издательства и предлагали купить у него права на старые книги, которые принадлежат нам. Он удивлялся, откуда они могут знать, что у нас выходят права? А чему удивляться? За сто баксов можно купить любую информацию. Если мне понадобится доступ в базу данных моих конкурентов, то за сто или двести долларов я куплю их как нечего делать. Я своим сотрудникам хорошо плачу, но все же не столько, чтобы не нашелся кто-то, готовый за сто – двести баксов заглянуть в базу данных для конкурентов… В России все секрет, но ничего не тайна… Кто же это сказал? Черт возьми, у меня уже склероз начинается. Нет, не хочу! Никаких мыслей о любви, даже чужой.
Приняв это мудрое решение, она стала собираться на работу.
– Ангелина Викторовна, можно к вам?
– Заходи! Что у тебя? – не слишком приветливо спросила она.
– Мама просила узнать, вы сегодня придете, не забыли?
– А, нет, не забыла, но я уж сказала маме, что не знаю, у меня в семь встреча.
– Ангелина Викторовна, ну пожалуйста, приходите! Мне это очень важно!
– Важно, да почему? – удивилась Ангелина.
– Я суеверная! Вы так искренне пожелали мне счастья там, во Франкфурте, и бусы подарили тоже на счастье, и буквально в тот же день все сбылось… Пожалуйста, приходите!
– Сядь, Мака.
Мака села на краешек стула.
– Послушай, ты уверена в том, что это счастье?
– Да! Конечно!
Ангелина хотела сказать ей, что не стоит спешить, что лучше бы подойти поосновательнее к такому важному шагу, а потом решила – не стоит! Разве можно объяснить этой девочке, что счастье штука призрачная, что счастливой можно чувствовать себя какое-то время, да и то лишь тогда, когда ты готова к разочарованию, ждешь его, а оно не наступает… Но этого объяснить нельзя, тем более когда в глазах у девчонки такое сияние.
– Ну и хорошо. Я еще раз желаю тебе счастья. От всей души. А теперь скажи, когда сдаешь верстку?
– Юрьева? Уже сдала.
– Умница! Тогда иди.
– Но вы придете?
– Я постараюсь.
…Федор Васильевич был раздражен до крайности. Он всегда раздражался, если ему предстояло какое-то мероприятие, куда необходимо надевать рубашку с галстуком, а Мака слезно просила его одеться именно так, поскольку бабушка и мама придают этому значение. Да и вообще, роль жениха на смотринах казалась ему донельзя глупой. Но как говорится, назвался груздем… А он сам этим груздем назвался, никто не неволил, и вот теперь, Федор Васильевич, извольте лезть в кузов. Вы же не Подколесин, в конце-то концов, чтобы в окошко выпрыгивать. Во всем виновато яблочное вино, черт бы его побрал. Это Владька, сволочь, посоветовал идти в тот кабак… Может, если б не это вино, ничего бы и не было. Жил бы себе спокойно, приударил бы за Ангелиной с ее дивными лодыжками… Тьфу! Что за мысли! Он вспомнил восторженные, сияющие глаза Маки, и ему стало стыдно. Такая прелестная девочка, из нее выйдет отличная жена. Ничего, надо просто обаять сегодня будущую тещу, найти верный тон – и порядок. В конце концов, даже галстук можно как-то обыграть и снять его, к чертовой бабушке; вы же умеете, Федор Васильевич, Бог вас не обделил чувством юмора, и если будущие родственники окажутся тоже не лишены этого чувства, то все сойдет отлично. Там, правда, есть еще какой-то папа, но это все потом. Будем переживать неприятности по мере их поступления, а неприятность в виде Макиного папы поступит к нам еще не скоро, папа строит туннель в Испании, кажется. Вот и хорошо. А теща моя ровесница, мы найдем общий язык. Мака говорила, что мама обожает Битлов. Я в юности тоже отдал дань битломании, вот и отлично, споем с тещей «Йестердэй», и хорошо! И прекрасно! Надо еще купить цветы, Дуська настаивала… Но разумеется, один букет! А что, может, все сложится удачно, и скоро я стану солидным, женатым человеком, и жена у меня будет милая, хорошенькая, молодая. У нее куча достоинств, а недостатков я пока не разглядел, разве что лодыжки толстоваты…
– Мака, прекрати метаться, – потребовала бабушка Жанна Эдуардовна. – Придет твой жених, никуда не денется!
– Понимаю, баб, но я же волнуюсь…
– Волноваться – это теперь твой удел! Выходишь замуж за живого классика, – с легкой насмешкой произнесла Жанна Эдуардовна.
– Бабушка!
Но тут позвонили в дверь – и Мака бросилась открывать. Это пришла ее лучшая подруга Алина, суперсовременная девица. Под экстравагантной внешностью – волосы лилового оттенка, стоящие дыбом, разной длины рукава и штанины, и маленькие металлические очочки на хорошеньком носике – скрывалась нежная, интеллигентная девушка, которую в семье Маки все любили.
– Боже мой, Алина, что с твоими брюками! – всплеснула руками бабушка. – Это так надо?
– Конечно, Жанна Эдуардовна! Видите, левый рукав и правая штанина короче. Асимметричная симметрия или симметричная асимметрия, как вам больше нравится.
– Это что, так модно?
– Если пока немодно, то скоро будет! – Алина была начинающим модельером и предпочитала авангардные идеи. – Но клево же, согласитесь?
– По крайней мере, занятно, – рассмеялась Жанна Эдуардовна. – А ты-то замуж не собираешься?
– Да кто возьмет замуж такую асимметричную девушку? – хихикнула Алина. – Да и зачем мне замуж? Инстинкты удовлетворять можно и в свободном полете.
– Боже мой, я живу на свете почти восемьдесят лет, и, сколько себя помню, разговоры об инстинктах велись всегда, а потом самые ярые приверженцы свободной любви взрослели, стремились создать семью, завести детей – и это прекрасно. Ты тоже, поверь, лет через десять с восторгом будешь нянчиться с детишками.
– Через десять лет? Возможно, ведь тогда я уже буду старухой…
– Не могу слушать эту ахинею! Старухой она будет! Вот что, чем болтать чепуху, разложи лучше салфетки на столе.
