Текст книги "Зюзюка и другие"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Конечно! Зачем мне в офисе сонные тетери? Рабочий день, если нет ничего срочного, до полседьмого, если нужно уйти пораньше, всегда договоримся. Вот такие пироги!
– Спасибо, Ира!
– Кушайте на здоровье! Как там мама?
– По-моему, прекрасно, мы уже нашли общих знакомых, и твоя мама знала мою...
– Я рада, что мать там не одна, ой, только не думай, что из-за этого я не буду посылать тебя в командировки.
– А я и не думаю, я просто рада, у меня, кажется, началась хорошая полоса.
Господи, как же мне повезло! Я проработала в фирме почти месяц, и у меня ни разу не возникло даже тени разочарования. Конечно, мои языковые познания были востребованы далеко не каждый день, и в свободное время я просто делала то, что нужно в данный конкретный момент, и вникала в детали, которые, казалось бы, не должны меня касаться. Но так работали все! И никаких склок, никаких перешептываний. Сама Ирина тоже вкалывала будь здоров, не просто наравне со всеми, а едва ли не больше всех. Как-то я спросила ее:
– Ир, а у тебя никогда никаких скандалов не бывает?
– Ну почему, всякое бывает, нервы у людей сдают, но в принципе я разбираюсь в людях, просто на уровне интуиции, ну и опыт какой-никакой есть. Если возникает вдруг зависть, ревность, я быстро избавляюсь от таких сотрудников. Ну и стараюсь учитывать интересы каждого, когда коллектив небольшой и сплошь бабский, это не так уж трудно. А тебе по секрету скажу: я тобой довольна, даже очень. Через месяц едем в Милан. Замутим там новое дело... Ты шить умеешь?
– Шить? Умею, но не люблю. А что?
– Нужно, чтобы у тебя был какой-то туалет с мухлынскими кружевами. Я всегда на себе демонстрирую, и это производит впечатление. Хочешь – закажем, хочешь – сама сшей, но вещь должна быть европейского уровня.
– А есть кому заказать?
– Конечно. Давай, выбери кружева. Между прочим, тебе понадобятся вечерние платья, как минимум два, и хорошо бы одно с нашими кружавчиками.
– У меня ни одного нет, сроду вечерних платьев не носила.
– Ладно, завтра поедем к портнихе, ты извини, но я пока тебя не так хорошо знаю и хочу присутствовать, это же лицо фирмы...
– Прекрасно, а то я насчет вечерних туалетов не очень, я и носить их не умею.
– Ты имеешь в виду длинные юбки? Это не обязательно.
На другой день мы отправились в ателье к подруге Ирины и заказали там для меня два платья – одно черное, облегающее, с юбкой миди и с безумной пеной белых кружев на одном плече, а второе темно-зеленое, с цветком бледно-зеленых кружев. Цветок крепился на задрапированном поясе.
Кстати, я уже знала, что изначально мухлынские кружева были только белые, черные и суровые, а цветные – это уже нововведение Ирины, которое бурно поддержали заказчики. Я была в полном восторге.
– Ты почему зеленого не носишь? – спросила вдруг Ирина. – Рыжим, как правило, зеленое к лицу.
– Да я рыжая недавно, не освоилась еще, – призналась я.
– Только не вздумай перекрашиваться, это твое!
– Что ты! Этот цвет приносит мне удачу...
И только тут я вспомнила, что псевдопростолюдин так ни разу мне больше и не позвонил. Выходит, права была Зюзюка? Как давно я с ней не общалась, она уж наверняка обиделась. Но ведь у нее аудиенция раньше полуночи не начинается, а я в последнее время так устаю, что просто не доживаю до полуночи. Но завтра суббота, и я непременно сегодня с ней побеседую, я даже соскучилась по старой ворчунье, хотя поводов для разговора как-то не наблюдается. Видимо, у меня так не бывает, чтобы и с работой ладилось, и с личной жизнью. Впрочем, то же самое и у всех девочек в нашей фирме – личная жизнь не слишком задалась. У двух есть дети, а мужей они прогнали – за ненадобностью. Случаются иногда любовники, и все.
...У подъезда я столкнулась с Егором и обрадовалась, мы давно не виделись. Он, кажется, тоже обрадовался.
– Привет, соседка, как дела?
– Грех жаловаться!
– С работы?
– Да.
– Ужинала?
– Нет!
– Приходи через сорок минут, накормлю... Я новый соус освоил и хочу на тебе опробовать. Рискнешь? Ко мне еще один коллега подвалит, а без красивой женщины, сама понимаешь, будет вульгарная скучная пьянка.
– Ну что ж, я с удовольствием! От меня что-то нужно?
– Ничего, кроме красоты.
– О! Хорошо, буду через час, сам понимаешь, красота после рабочего дня требует некоторых усилий.
– Да какие там усилия, и так хорошо.
– А будет еще лучше!
...Интересно, что бы это значило? Скорее всего, хочет подсунуть меня своему коллеге или наоборот, коллегу мне? Да какая разница, зато сегодня уж точно будет о чем поговорить с Зюзюкой. Егор мне должен как-то пригодиться... Может, он пригодится именно сегодня, и его гость окажется именно тем, кого мы с Зюзюкой ждем? Посмотрим...
Я побежала в душ, навела красоту и достала из шкафа старую зеленую блузку, раньше я ее не любила, а теперь она вдруг так мне понравилась... Блузка была дешевенькая, но сидела идеально. В конце концов, на макароны, пусть и с новым соусом, в такой блузке пойти не стыдно, и ни одна собака, даже умнейший Себастьян, не подумает, что я вырядилась. Да, надо взять с собой Зюзюку, но как-то глупо идти в соседнюю квартиру с сумкой... Я вытащила пудреницу, а саму Зюзюку попыталась сунуть за пояс джинсов, но это было очень некрасиво. Тогда я просто сунула в Зюзюку мобильник, уж его-то я точно возьму с собой, и никто не удивится, мало ли какие сейчас у баб чехлы на телефонах. Посмотрим. Я все-таки взяла из буфета коробку испанского шоколада, которую мне привезла Ирина. Неудобно, даже к соседу, на ужин идти с пустыми руками.
Дверь мне открыл Егор в смешном фартуке с рыбками.
– Молодчина, через три минуты все будет готово.
В прихожую вышел Себастьян и улыбнулся.
– Привет, мой хороший.
Пес протянул мне лапу.
– Да что ж это делается, Даша!
– Просто, он чувствует, что я в него буквально влюблена, а в тебя нет, следовательно, ничем ему не угрожаю.
Он посмотрел на меня с еще большим интересом.
– А почему это ты в меня не влюблена?
– А разве обязательно? – рассмеялась я.
– Да нет, но... Наверное, ты права, он у меня умный пес. А ты занятная, мне вообще кажется, что рыжие женщины – это всегда интересно. Хотя, конечно, исключения бывают. Что мы тут стоим, проходи, ты ж у меня еще не была? Хочешь посмотреть квартиру?
– С удовольствием.
Квартира была трехкомнатная, просторная, но какая-то слишком журнальная, что ли. И чувствовалось, что женщины тут только бывают...
– Ладно, Юрка опаздывает, пошли, гретые спагетти – это грех! Я его предупреждал! Садись. Вина выпьешь? Настоящее итальянское...
– А что ты делал в Италии? Мне, возможно, тоже придется какое-то время работать в Италии...
– Здорово! Я там пытался тренировать, но не могу, у меня не хватает терпения, я совсем не педагог, собаку вон нормально воспитать не сумел... Но Италия – это суперская страна. Отдыхать езжу только туда, у меня там друзья. Ты не была?
– Нет, но скоро поеду!
– Мне Эмилия говорила, что ты с ее дочкой работаешь.
– Егор, а для чего глубокие тарелки?
– Ты что? Спагетти принято есть из глубоких тарелок, а ты вообще их есть умеешь? Нет? Смотри, берешь вилку, вот так, наматываешь, можешь помогать себе ложкой, смотри!
– Вкууусно!
– У тебя получается. А правда вкусно! Я молодец!
И тут раздался звонок.
– О, вот и Юрка!
Он побежал открывать, а Себастьян и ухом не повел.
Интересно, что за Юрка?
...– Зюзюка, проснись!
– Да я уж жду! Знаю, знаю, довольна, небось?
– А ты как думала!
– И чему радоваться? Он нам не подходит!
– Ну, это я и без тебя давно поняла! Но как у него морда вытянулась, когда он меня узнал! Сукин сын! Глазам своим, говорит, не верю! Ах, как я рад, Дашенька! Сволочь! Хотя, знаешь, Зюзюка, я ему даже благодарна: если бы не он, может, я бы долго еще не решилась продать квартиру... и жила бы, как никчемная старая дура! С прошлым надо расставаться весело! А я сегодня повеселилась!
– Ну-ну!
– Чем ты недовольна опять?
– Время теряешь! Вон месяц целый – никого даже на горизонте нет! Как ужасно жить, зная, что помрешь!
– Да так все живут!
– Так-то люди, а я-то Зюзюка! У меня долгий век, я могла бы еще хоть двести лет жить, но ты тратишь время на какие-то тряпки, а скоро и вовсе родить не сможешь, куда это годится? Ладно уж, так и быть, переспи с Егором, если никого другого на примете нет. Он красивый, девочка наша тоже красивая будет!
– Погоди, Зюзюка, что-то я тебя не пойму... А если я не хочу спать с Егором?
– Захочешь!
– Ну, допустим, а если даже я забеременею, но это будет мальчик?
– Тогда плохо!
– Значит, так, спать с Егором я не буду, мы с ним просто хорошие соседи и все! Слушай, а почему Герман пропал, ты не знаешь?
– Нет. И не думай о нем, он больше не появится!
– Почему?
– Попробуй в зеркальце заглянуть. Кстати, ты больше в меня телефон свой не запихивай!
– Почему?
– Это вредно для здоровья, я по радио слышала!
– Для чьего здоровья? – полюбопытствовала я.
– Для моего, конечно!
– Зюзюка, твоему здоровью, кроме моли и моей бездетности, ничего угрожать не может.
– Откуда я знаю, мало ли... – проворчала она. – Вообще, ты мне не нравишься!
– Почему?
– Что ты все заладила – почему да почему! По кочану!
– Ты чего грубишь, старая варежка?
– Я старая варежка? Это ты старая варежка! Никому не нужная баба, сорок лет, бабкой уж могла бы быть, а у тебя даже постель согреть некому, фу, видно, и вправду конец света скоро, и ладно, не хочу я так жить – вымаливать девочку, смотреть на этих теток без мужиков... Я когда у тебя на работе в сумочке лежу – диву даюсь! И чего вам всем надо! Тебе ж с этим Юркой спать нравилось, вон даже кровать сломала! Если с Егором не хочешь, так его верни, кровать-то у тебя сейчас новая, крепкая, да и вообще, что за дела, на ней еще ни одного мужика не было, а говорила – блудить хочу, чего ж не блудишь?
– Позволь, но ты же только что сказала, что он нам не подходит?
– В мужья – не подходит, а чтоб ребеночка отпрыснуть – сойдет!
– Отпрыснуть? – засмеялась я.
– Ну, чтоб отпрыск был!
– Старая я уж ребеночка без отца заводить! А жить мы на что будем? У меня бабушек нет, ты, что ли, воспитывать будешь? Ты воспитаешь!
– Все, я обиделась! Пока мужик на этой кровати не поспит, я с тобой и разговаривать не стану!
– Ну и не надо! Ворчишь, как полоумная старуха, несешь всякую хрень...
– Дура, я о тебе забочусь!
– Да нет, ты о себе заботишься! Спи, как-нибудь в другой раз поговорим.
Я сунула пудреницу в Зюзюку, а ее в ящик комода. Не буду я больше ее с собой таскать, не вписывается эта вязаная безделушка времен Очаковских и покоренья Крыма в наш сумасшедший век. Она еще хуже Хоттабыча. У того все-таки интересы были много шире Зюзюкиных.
В субботу я отдыхала – встала поздно, читала, смотрела телевизор, болтала по телефону и с почти неприличным удовольствием вспоминала вытянувшуюся морду знатока Эдгара По! И как он весь вечер увивался вокруг меня! Однако я была вежлива, даже приветлива, но холодна и неприступна. Кажется, он решил, что у меня роман с Егором, особенно его наводило на эти мысли доверие и нежность Себастьяна. Ах, какой пес! Когда я заглядывала в его невозможно голубые глаза, мне казалось, что он понимает каждое движение моей души... А Егор даже ревновал. Он славный малый, этот Егор, с чувством юмора, добрый, словом, прекрасный... сосед. И все, и все! Кстати, вчера пообещал, что поможет мне купить машину. Хорошо бы.
После обеда мне позвонила Кристинка и потребовала, чтобы я непременно приехала к ним в гости – на плов. Ее муж Вадим родом из Самарканда и готовит плов фантастически, вкуснее не бывает! Отказаться я была не в силах. Разумеется, от таких ужинов – спагетти, плов – фигура может пострадать, но голос желудка в данном случае полностью заглушил голос разума. И я поехала, хотя подозревала, что дело не только в плове. Наверняка там заготовлен какой-нибудь старый холостяк или вдовец для меня. Вадим уже давно негодует, как это я могу жить одна. Увидев меня в новом обличье, он довольно мрачно заявил.
– Мда, шансов у бедного Темки нет...
У Темки действительно не было ни одного шанса, но плов, как всегда, был выше всяких похвал.
– Слушай, – шепнул мне на ухо изрядно поддавший Вадим, – можешь мне объяснить, чего, собственно, тебе надо?
– Да ничего... Разве что большой любви...
– Возьми слона и вымой в ванне! – вдруг разозлился он.
– Ты что-то спутал, Вадя, – невозмутимо отозвалась я. – Я ж не говорила, что мне нужен чистый слон...
– Дурища ты!
– Почему? Ты забываешь, я два раза была замужем. Больше не хочу...
– Самостоятельная, да?
– Да.
– А кто стакан воды подаст?
– Не желаю я думать об этом идиотском стакане! Рано мне еще! Я, если хочешь знать, начала новую жизнь, и она мне нравится...
– Дура, такую квартиру продала...
– А что мне было с ней делать? Ложиться костьми? Моей зарплаты даже на унитаз не хватило бы. И вообще, там были тени прошлого. Дом на Набережной, сам понимаешь... Отвяжись, Вадик, хочешь устроить мне несварение желудка? После сказочного плова все это слушать вредно.
– Да ну тебя!
Домой я поехала на такси. И решила, что завтра с самого утра займусь уборкой квартиры. Среди ночи я проснулась от странных звуков. Похоже, выла собака. Себастьян? Я подбежала к двери, заглянула в глазок. На площадке никого не было. Но вой доносился из квартиры Егора. Говорят, собаки воют к несчастью. Какое несчастье почуял Себастьян? Я подошла к окну, выходящему во двор, и увидела, как въезжает машина Егора. Слава богу! Бедный пес, наверное, просто хочет выйти. Сейчас Егор его выведет, и тот успокоится. Живот у него болит, наверное. Егор не спеша вылез, на нем была короткая куртка. Какая у него сексапильная фигура, как-то отвлеченно подумала я. И вдруг откуда-то на него налетели два парня, одного он отбросил, но второй сбил его с ног, и они принялись дубасить его ногами. Что на меня нашло, не знаю, но я выскочила на балкон с цветочным горшком в руках, швырнула его в дерущихся и не своим голосом заорала: «Милиция, милиция!» Парней как ветром сдуло! Во многих окнах стал зажигаться свет. Егор лежал на грязной мостовой. Я накинула пальто прямо на пижаму и в тапках на босу ногу помчалась вниз.
– Егор! Егор! Ты жив?
– Да жив, Даш, это ты кричала?
– Я. Встать можешь, а то холодно!
В этот момент из подъезда выскочил какой-то мужчина в тренировочном костюме.
– Егор, что случилось? Вставай, опирайся на меня, – командовал он. – Дамочка, вы слишком легко одеты, марш в подъезд.
В самом деле, у меня уже зуб на зуб не попадал. Я вбежала в подъезд, но подниматься не стала, хотела понять, что произошло с Егором, мне вдруг стало страшно, что называется, задним числом. Но вот уже Егор, слегка пошатываясь, подошел к лифту. Он был весь грязный, лицо в крови.
– «Скорую» надо! – заявил мужчина.
– Ничего не надо! Все нормально, спасибо, Виталий Маркович!
– Говорил я, бабы до добра не доведут, особенно в таком количестве!
– Правы, сто раз правы, – улыбнулся Егор. – Виталий Маркович, не в службу, а в дружбу, на пять минут выведите моего Себастьяна, а то бедняга...
– О, это с удовольствием. А может, пока зайдешь к нам, Анна Георгиевна промоет физиономию-то...
– Да нет, спасибо, и так уж всех напряг, вот познакомьтесь, моя новая соседка Даша, это она крик подняла. Спасибо, ты настоящий друг...
– Себастьян завыл, я проснулась и в окно глянула.
– А ты какую-то бомбу из окна кинула!
– Да не бомбу, а горшок с азалией. И заорала не своим голосом.
– Молодчина, не растерялась, – одобрил меня Виталий Маркович. – Егор, я сейчас оденусь и поднимусь за собакой.
Мы с Егором вошли в лифт.
– Вид у меня плачевный?
– Ничего, довольно даже героический!
– Ни фига себе герой, с какими-то хануриками не справился, хрупкая женщина спасла, стыд и срам...
– Ничего, передо мной можно не геройствовать, я соседка, к тому же кормленная спагетти... Но раны твои я промою, а то ты и не увидишь ни черта, вон как глаз заплыл...
– Согласен. Хорошо, у меня завтра нет записи...
Себастьян уже не выл, просто подошел к хозяину и ткнулся носом ему в колени.
– Сейчас, сейчас, мальчик, придет Виталий Маркович, он с тобой выйдет...
И почти тут же в дверь позвонили.
Себастьян взял в зубы поводок и подал Виталию.
– Это не собака, это Шопенгауэр!
С этим словами он взял Себастьяна и вышел на площадку.
– Даш, а можно я сперва быстренько приму душ, а потом уж ты мной займешься?
– Давай, где у тебя все необходимое, я пока приготовлю?
– В ванной, я принесу. Я буквально мигом управлюсь.
– Егор, а милицию вызвать не надо?
– Да боже упаси!
– Это были братья какой-нибудь юной девы?
– С юными девами я стараюсь дел не иметь.
– Значит, муж с ассистентом?
– Они не представились, сразу бить стали. Ладно, спасибо тебе, могло быть хуже, я неудачно упал, сильно треснулся, но мне не привыкать... Какие у тебя руки легкие...
Он погладил мое запястье.
– Егор, давай сразу договоримся. Мы только соседи, может, друзья, но не больше.
– Что может быть больше дружбы? Хотя ты, наверное, права, лучше оставить все как есть, – как-то чересчур интимно произнес он. – Слушай, все хотел тебя спросить, что у тебя вышло с Юркой?
– Отвечу вопросом на вопрос, можно?
– Валяй!
– Что бы ты сделал, если бы в доме твоей... женщины под вами сломалась кровать?
Он фыркнул.
– А что сделал Юрка?
– Нет, скажи, что сделал бы ты?
– Это что, тест?
– Вроде того.
– Купил бы новую кровать, в чем проблема? Так что Юрка-то сделал?
– Не буду ронять его в твоих глазах.
– Вот даже как! Ой, щиплет!
– Ничего, тебе не привыкать.
– Это правда. Что-то Виталий Маркович загулялся с Себастьяном. А, между прочим, Юрка, по-моему, решил, что у нас с тобой роман.
– Пусть, мне не жалко.
– Ты его любила?
– Да нет, это было так... от одиночества...
Вернулся Виталий Маркович.
– Он хорошо погулял, все дела сделал, утром можно не спешить на прогулку. Ладно, я вижу, ты под надежным присмотром, Егор.
– О да, но это не то, что вы подумали, Даша просто мой друг.
– А я уж хотел спросить, не оставить ли Себастьяна на площадке.
– Кошмар! – засмеялся Егор, – из-за этого пса весь подъезд в курсе моей личной жизни.
Славный дядька ушел.
– Ладно, Егор, вроде все нормально, я пойду. Хорошо, что завтра воскресенье.
– Спасибо, подруга, я рад, я очень рад, что у меня такая соседка. Еще раз спасибо за все.
Он встал, чтобы меня проводить, и уже в прихожей вдруг громко вскрикнул и схватился за меня.
– Что случилось?
Я на секунду даже подумала, что он притворяется, чтобы все-таки затащить меня в постель, но мне тут же стало стыдно. Он побледнел, на лбу выступил пот.
– Что, Егор, что?
– Спина! Старая травма... Прости... Боль жуткая...
– Егор, «скорую» вызвать?
– Да нет, они не помогут. Достань, пожалуйста... Хотя нет, сперва я должен лечь... Помоги мне.
Я помогла ему дойти до кровати. Она была не слишком широкой и ничем не напоминала ложе разврата, скорее какой-то одр, жесткий, как доска. Он лег, едва сдерживая стон.
– Даш, пожалуйста, дай стакан воды. И достань из того ящичка красные таблетки в баночке.
– Эти?
– Да... Ох черт, как не вовремя... Я должен ехать в Инсбрук... Какая, к черту, поездка, плюну... Боль жуткая... Сволочи... Жалко, ты им башку не разбила своей азалией...
– Егор, может, все-таки вызвать кого-то?
– Ночью? Нет. Завтра я позвоню своему другу, он классный хирург... Ему свято верю, а пока... Ничего, сейчас полегчает, таблетки сильные... Да, мне-то повезло с соседкой, а вот тебе с соседом...
– Ничего, бывает...
– Небось думаешь, а каково его бабам на таком жестком ложе...
– Егор, поверь, я о твоих бабах вообще не думаю. И если б ты о них меньше думал, жил бы спокойнее.
– Ты права, но... Ничего, время так быстро летит! Не успею оглянуться, как уже старость, импотенция...
– Кто о чем, а вшивый о бане! Знаешь, мне недавно рассказали анекдот, он довольно длинный, но суть его, собственно, в одной фразе. Разговаривают мальчик и девочка, лет пяти. Девочка хвастается: «А мне купили новую куклу!» Мальчик отвечает: «Зато у меня есть пиписька!» И чем бы девочка ни хвасталась, мальчик неизменно отвечал: «Зато у меня есть пиписька!» На мой взгляд, это очень точно передает вашу мужскую суть!
Он поморщился от боли, но все-таки рассмеялся.
– Ты не до конца рассказала... Девочка ведь, в конце концов, отвечает: «Подумаешь, вот вырасту, у меня этих пиписек будет сколько захочу!» И это в известной степени отражает женскую сущность.
– Что ж ты молчал, что знаешь анекдот?
– Хотелось послушать твое толкование.
– Тебе полегче?
– Да, ты умеешь заговаривать зубы... Ладно, иди, ты уж с ног валишься...
– Утром вывести Себастьяна?
– Посмотрим, может, и сам смогу... Спасибо, ты золото, не зря я всегда любил рыжих...
Я теперь всегда буду рыжей, решила я.
Дома я вспомнила о Зюзюке. Интересно послушать ее комментарии в пятом часу утра.
– Привет!
Зюзюка молчала.
– Зюзюка, ты спишь? Что скажешь?
– Скажу, что ты дура!
– Почему?
– Мужчины не любят, когда женщины их спасают.
– А что, лучше было бросить его на произвол судьбы?
– Это бабы всегда влюбляются в своих спасителей, а мужчины нет.
– Но ведь Егор нам все равно не подходит.
– Ну, ребеночка сделать сгодился бы...
– Зюзюка, тебе не стыдно? Ты должна обо мне заботиться, а ты все о себе.
– Я о тебе и забочусь, чтобы у тебя мужчина был, а ты все время попусту тратишь, с девками своими на работе лясы точишь! Вот взять Алину вашу, что это такое: «Ни за что мужика в дом не пущу, чтобы и духу его в моем гнездышке не было, а переспать у него можно, а если нет, в гостинице». Это куда мир катится? Это на что похоже? И ты не лучше... третий месяц постель пустая, а время твое идет...
– Ладно, разберемся. Мне не к спеху!
– К спеху, к спеху, ты что себе думаешь? В мое время в сорок лет помирали уж, внуков имели, а ты только жить собралась? Ты бы к доктору, голуба, сходила, может, и деток-то поздно заводить, может, и стараться незачем... Ишь ты, не к спеху ей!
– Зюзюка, ты с ума не сошла?
– А мне не с чего! Где у меня ум-то, а? Это ты вон умная, только ничего не понимаешь! И чего ты меня в такой час потревожила? Скоро уж петухи...
– Слушай, Зюзюка, а ты вообще кто?
– Зюзюка.
– Нет, я имела в виду – что ты такое: нечисть, добрый дух, домовой?
– Я Зюзюка, а ты дура!
И она больше не отвечала на мои вопросы. Ну и пусть, устала я от нее.
Утром я увидела в окно, что Себастьяна выгуливает Виталий Маркович. Значит, Егору не лучше. Как глупо, я не знаю его телефона, а он моего. А звонить в дверь – только тревожить. Не буду. И я занялась уборкой. Какое удовольствие убирать новую квартиру, как вспомню свое отчаяние в родительских хоромах, превратившихся в результате в дом Эшеров... А тут полтора часа – и готово. И права, бесконечно права Алина – не надо пускать в дом мужиков, ох не надо! Но я уже чувствовала какую-то ответственность за Егора. И позвонила Эмилии.
– Дашенька, – обрадовалась она. – Как ваши дела?
– Спасибо, благодаря вам прекрасно. Мне так хорошо работается с Иришей.
– Она тоже на вас не нарадуется, говорит, что вы очень пришлись ко двору.
– Эмилия Казимировна, я хочу спросить, у вас есть телефон Егора?
– Разумеется! Но я...
– Дело в том, что его вчера избили у нас во дворе, вроде все обошлось, но потом у него прихватило спину. Я хотела бы узнать, не нужна ли ему помощь... – отчего-то смутилась я.
– Даша, это безумие, нет, верх безумия!
– Что? – не поняла я.
– У Егора столько женщин...
– Ну и на здоровье, но... он, наверное, удивляется, что я не звоню, а я просто не знаю телефона.
– Дашенька, но если он сам не дал вам своего телефона... Как же я могу? Это как-то неприлично.
– Хорошо, тогда прошу вас, позвоните ему и спросите, как он себя чувствует и не надо ли ему чего. Вряд ли он хочет в таком состоянии показываться своим бабенкам, а я просто соседка!
– Вы влюбились в него, Дашенька? Немудрено...
– Да боже меня упаси!
Странно, что она не стала выпытывать подробности избиения Егора и его чудесного спасения, она – как Зюзюка, все больше об амурах волнуется. Старая школа!
Через десять минут она позвонила.
– Даша, почему ж вы не сказали, что спасли Егора? Он просто в восторге от вас! И сам попросил у меня ваш телефон. Вы позволите?
– Господи, конечно!
– Тогда он через пять минут вам перезвонит, я только сообщу ему ваш номер.
Да, вот это воспитание! Цирлих-манирлих!
Через пять минут действительно позвонил Егор.
– Даш, привет!
– Как спина? Я видела в окно Виталия Марковича.
– О прогулках пока и думать не могу, по квартире с трудом передвигаюсь. Но во второй половине дня должен приехать мой друг, хирург, тогда и разберемся.
– Ты не голодный, тебе ничего купить не надо?
– Да нет, спасибо, заезжал муж моей сестры, все привез и забрал Себастьяна.
– Бедный Себастьян!
– Ничего, он любит у них бывать. Они за городом живут, он там целый день на воздухе, в снегу валяется... Даш, еще раз спасибо тебе.
– Да ладно. Надеюсь, твой доктор тебя скоро на ноги поставит. Пока!
В пять часов я с чувством исполненного долга уселась смотреть «Свою игру». Вдруг в дверь позвонили. Кого черт принес?
В глазок я увидела какие-то цветы.
– Кто там?
– Откройте, пожалуйста, я от Егора...
Я открыла. На пороге стоял мужчина и держал в руках... здоровенную кадку с фантастической бело-розовой азалией!
– Ох, вот это да!
– Куда поставить? Горшок тяжеленный! Целый куст! – Он занес кадку в гостиную. – Послушайте, надо, наверное, под него что-то подставить, давайте, пока я здесь, а то вам не поднять.
Я вспомнила, что у меня есть огромное блюдо для плова, которое когда-то мне привез в подарок Кристинкин муж. Я никогда им не пользовалась. Вот теперь оно пригодится!
– Ой, спасибо, я сейчас!
– О, это подойдет! Где будете ставить, азалия не любит тепла.
– Я знаю, вот тут лучше всего!
Он поставил кадку на блюдо, отряхнул руки, и только тут я на него взглянула. Что-то в его лице показалось мне знакомым...
– Даша? – вдруг ахнул он. – Ты стала рыжей, я сразу и не признал...
– Ромка, ты?
– Я, Дашка, я!
Это был мой одноклассник, Ромка Лосев, безнадежно влюбленный в меня в последних классах школы.
– Откуда ты взялся, Ромка? – вдруг страшно обрадовалась я.
– Да вот Егор позвонил, что спина болит, рассказал, что соседка спасла его с помощью азалии, и просил по дороге найти самую большую азалию. Даша, как я рад, ты стала еще лучше...
– Так ты хирург?
– Да.
– Я даже не знала, что ты поступил в медицинский.
– Ты никогда мной не интересовалась. А я вот знал, что ты училась на филфаке, а потом замуж вышла...
– Ромочка, это было так давно, а ты изменился, такой стал... матерый, что ли...
– Дашка, тебе идет быть рыжей... – он вдруг протянул руку и коснулся моих волос. Я вздрогнула. Его карие, чуть навыкате глаза, близоруко прищуренные, смотрели на меня с такой нежностью...
У меня вдруг тревожно застучало сердце.
– Что мы так стоим, заходи, Ромка, хочешь чаю или кофе?
– Хочу, конечно, хочу, но сперва надо осмотреть Егора, я же к нему приехал...
– Да, да, конечно, но потом обязательно приходи.
...С ума сойти, как меняет людей жизнь! Ромка в школе был тощим, некрасивым, правда, умным и развитым парнем. С ним никогда не было скучно, однако девчонки взрослеют раньше, и я никогда не влюблялась в одноклассников. А теперь это сильный сорокалетний мужчина, определенно очень интересный, с легкой сединой на висках и печальными карими глазами. Почему-то я разволновалась.
Егор тебе пригодится, предрекала Зюзюка. Может имелся в виду Ромка? Нет, что же это за наказание – все время жить ожиданием любви? Я хочу любви... Но не той, о которой трындит Зюзюка, а настоящей, как в книгах моего детства, романтической, может, даже жертвенной, а что, я могу... мне еще не поздно... вон, Зюзюка рассказала, что бабушке было за пятьдесят, а мне только сорок, и не зря я стала рыжей! А встреча через столько лет с человеком, о котором я и не вспоминала...
Может, я от отчаяния уже вообразила, что Ромка мне понравился? Да нет, вон Егор мне тоже нравится, и вроде даже я ему нравлюсь, но душа молчит, а тут такая вибрация... Нет, все не случайно в этой жизни, и, наверное, мы должны были встретиться с Ромкой, чтобы я наконец оценила его. А вдруг он просто обрадовался встрече с прежней школьной любовью? А теперь... У него же наверняка есть своя жизнь, и вполне вероятно, что в ней не будет для меня места? Вот не нашлось для меня места в жизни худородного дворянина Германа. И вдруг в памяти снова всплыли слова Зюзюки, сказанные в ночь нашего с ней знакомства. Дословно не помню, но она тогда сказала, что я без ее подсказки упустила что-то важное в юности... Вот сегодня я уж точно с ней пообщаюсь!
Ромки не было часа полтора. Ну сколько может опытный хирург осматривать больного? Меня уже трясло от нетерпения. А может, он ушел, решил не ворошить прошлое, зачем ему какая-то школьная любовь, к тому же безответная? В первый момент обрадовался, а потом решил – ну ее к бесу, эту задаваку Дашку, зачем мне сдалась сорокалетняя баба? Я то и дело подходила к двери, смотрела в глазок, прислушивалась, не открывается ли дверь Егора, но все было тихо. Неужели ушел? И в какой-то момент я перестала ждать. С ума я, что ли, спятила, Ромка Лосев мне понадобился! Дура набитая, хорохоришься, а сама готова даже в Ромке Лосеве увидеть мужчину своей мечты... Бред, бред!
Я ушла в спальню. И вдруг зазвонил телефон.
– Алло!
– Даш, это Егор! Слушай, Ромка все рвется к тебе, а я считаю, это свинство – бросать раненого в горьком одиночестве, может, ты придешь к нам, а? Даш, пожалуйста, приходи, я так рад, что ты знакома с моим лучшим другом... Надо за это выпить...
– А тебе-то пить можно? – спросила я, не зная, радоваться или огорчаться такому повороту.
– Один бокал доктор разрешил. Даш, ну пожалуйста! Ты теперь за меня в ответе, ты ж меня приручила, а скажи, какая азалия?
– Азалия сказочная, но если тебя опять будут бить у меня под окном, она тебя уже не спасет, я ее просто не подниму! Ладно, приду через пять минут. Что-нибудь нужно?
– Ничего, только прекрасная рыжая женщина.
И я загадала – если Ромка не скажет Егору, что я вовсе не рыжая, то у нас что-то получится...
Дверь мне открыл Ромка.
– Даш, ты не обиделась?
– Нет, что ты...
– Понимаешь, чтобы спорить с олимпийским чемпионом, нужно иметь стальные нервы.
– При чем тут олимпийский чемпион? – удивилась я.
– Знаешь, какое нужно упрямство, сила воли, напор, чтобы...
– Роман, кончай издеваться, идите сюда! – позвал Егор из кухни. Он стоял у плиты.
– О, какой прогресс! – обрадовалась я.
– Я говорил – приедет мой друг, он поможет! Кстати, если не дай бог что, он гений!
– Ладно тебе, Егор, скоро твои макароны будут? Я с голоду помираю, – сказал Ромка.
– Еще три минуты – и порядок. Накрывай на стол!
– Может, лучше я?
