Текст книги "Соло Белой вороны (СИ)"

Автор книги: Екатерина Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

И – над компом – приколотая кнопками фотография: Рогволд с аквалангом, с болтающейся на шее маской мотнул головой – мокрые, размазанные в движении волосы, летят брызги… Фоном – сочное, почти синее небо.

Эдик:

– Это Красное море. Египет.

…Как он все-таки с ним носится. Почему?!

Было девять вечера. Нас было трое в пустом офисе, от которого у Эдика были ключи. На экране соседнего компа (черный, роскошный, какое-то жуткое быстродействие и монитор двадцать один) летели, переворачиваясь, разноцветные кубики и брусочки – заставка «тетриса». Рогволд глядел сосредоточенно, будто в жизни «тетриса» не видел. Эдик был весел и зол; среди прочего я узнала, что папа Пичакчи пропил деньги, отложенные на могильную оградку, а машинист отделался легким испугом – местные менты оказались осведомлены о репутации места происшествия. Машиниста всего лишь уволили с работы. Да вычли с него за нарушение графика движения. Следствие остановилось на варианте «несчастный случай». Как электричка в шести метрах от трупа.

– А вот интересно, – сказал Эдик – задумчиво. – Поезд уцелел, люди не погибли… Вот интересно – от этого еще что-нибудь в истории изменилось или нет?

…Он догадался первым – но тогда мы этого еще не поняли.

(…А я не Пикачу, чтобы со мной на плечах прыгать под какую-нибудь «Би-2». И не Рогволд, чтобы слать мне на мобилку эсэмэски «Privet solnichko» (своими глазами видела). И Эдик меня не любит. И так ему и надо, если я все напишу с настоящими именами.

Имена-то потом исправлю. Ладно уж. Все равно никто не поверит. Дописать бы…

Ладно. Сказано вам – фантастический рассказ.)

…Был конец октября. Воскресенье. Синий «опель» бибикнул мне возле площади Восстания.

– Типа у нас проблема, – с кривой усмешкой сказал Эдик, распахнув передо мной дверцу.

…В этот раз Пикачу не позвала нас с собой. Она уехала одна – на электричке, обрадовав ближайших знакомых электронными письмами. В случайно прочитанном онлайн-интервью с каким-то экстрасенсом она наткнулась на фразу о, видите ли, «закрытии» самой знаменитой паранормальной зоны России. Дышите глубже, граждане, – ДОБРОЙ зоны, места чудесных исцелений и вещих снов – где, если верить церковникам, чуть ли не святые являлись побеседовать с избранными…

Я сама уронила клавиатуру, прочитав эту статью.

…Торчала трава – мертвая уже, переломанная дождями, желто-зеленая. Над травой торчала голова – флюоресцентно рыжая, позавидует любой апельсин. Пикачу перекрасила волосы.

– Они все врут, – заявила она, увидев нас. – Не может быть, чтобы это… Из-за того, что один дурак под поезд бросился… и история перевернулась, да? Было плохо – стало хорошо… Что, доброе дело сделал, да? – выкрикивала она, колотя кулаками по мокрой траве – летели брызги. – Поезд спас с углем! Ненавижу!

– Да, – сказал Эдик, беря ее подмышки – поднимая. – Типа думаешь, истории много надо? Скажи спасибо, что нас не задело… Вставай, пошли отсюда.

У нее были мокрые джинсы. И грязные – особенно на заду. Она поджимала ноги, норовя плюхнуться обратно. Трава хрустела, сминаясь.

– Он тогда гов…рил – разор…вать цепь, – бормотала Пикачу, заикаясь от слез. – Он разорвал, что ли, получается? И чего?!

– Он еще говорил – типа молиться тут надо, – сказал Эдик – непонятно, с насмешкой или нет. – Как в храме. А что? – вопросил он, ставя-таки ее на ноги – преодолев сопротивление. И вдруг крикнул: – Внимание, молитва! Хочу, чтобы у нас с Рогволдом был общий ребенок!

И сам, по-моему, смутился. Надо же – такое брякнуть… Странные шутки бывают у некоторых людей.

– Шуточки! – вырываясь, со слезами выкрикнула Пикачу. – Дураки!

(Зачем он это ляпнул? Просто. От балды. Просто…

Кому бы в голову пришло?!..

…При том, что у него вообще-то уже есть дочка – от какой-то знакомой, на которой он никогда не был женат. Вроде даже жила эта дочка какое-то время с его родителями – пока мать не забрала… Рогволд, сидящий на полу, обнимая маленькую девочку в несоразмерно больших джинсах – был у Пикачу такой кадр.

Бросив ручку, снова выскочила на кухню. Хлебнула из-под крана; горели уши. Мало того не поверят – засмеют! Ой-й-й… Взялась за голову.

Ну и плевать.)

…плач.

То есть сначала мы не поняли, плачет это младенец или коты дерутся; переглянулись – одинаково круглыми глазами.

– Кошка, – неуверенно предположил Эдик.

– Откуда здесь кошки?

То есть теоретически кошкам, конечно, было откуда взяться – из деревни Устье; хотя говорили же, что животные этого луга избегают… Да и ребенку было, если уж на то пошло, – бросить младенца в ЭТОМ поле, где люди появляются раз в полгода и то короткими перебежками, в чем-то даже надежней, чем закапывать его в мусорный бак…

По-моему, больше всего Эдику хотелось дать деру. Но он все-таки двинулся на голос – шел, будто по минному полю. Бомбу искать с таким выражением лица.

И мы нашли. Он лежал прямо на земле. Голенький. Пацан. Не так чтобы совсем новорожденный, но явно близко к тому – пупок незаросший… И он орал – еще бы. Я бы на его месте тоже заорала. Октябрь все-таки.

…Круглое, красное, сморщенное плачем личико. Беззубый рот. Правда, были волосы – даже довольно густые. Светлые. Видимо, он был из тех детей, что рождаются с волосами.

Патетичность момента испортила я. Я спросила:

– Ну и что? Это что, зона действует? Или как?

И тут Пикачу, видать, опомнилась – и завизжала так, что заглушила младенца…»

ЭПИЛОГ

– Я проверяла, – сказала Юка. – В сети, в библиотеках… об этом месте теперь исключительно положительная информация. Родники с целебной водой… чуть ли не целебные травки. А того, что мы тогда читали… нету того. Нигде. Те же сайты… – передернула плечами, – а статьи – другие…

Эдик молчал.

– Гуи! – кричал мальчишка в бирюзовом комбинезончике, барахтаясь в коляске – тянул ручонки в варежках к бродящим по двору голубям. – Гуи! Гуи!

– Мы сошли с ума? – спросила она.

Эдик сунул руки в карманы синей куртки. Смотрел – сверху вниз.

– Нет, – сказал он. Чуть усмехнулся – пролегли ямочки на небритых щеках. – Мы, по-моему, единственные, кто помнит… Это называется – влияние на историю, – он вдруг болезненно оскалился. – Говорили дуракам – не лезь… – И – отвернувшись, в сторону: – Если бы ты знала, как я рад, что эта фигня схлопнулась. Вроде я ей и обязан, типа, – а все равно…

«Не факт», – хотела сказать Юка, но смолчала. Чего там «не факт», еще какой факт… Сколько бились всей компанией, в порядке эксперимента загадывая все, что приходило в голову; сколько экстрасенсов с рамками сновало по пресловутому лугу, какие сокрушенные статьи появлялись в газетах…

Потрескивал лед под ногами; седая и пушистая в инее, искрилась трава на газонах. Рогволд с коляской чувствовал себя, по-видимому, полным идиотом – но терпел.

Вот так встречаются люди, которых не связывало ничего, кроме общих неприятностей, – им больше нечего сказать друг другу.

Она шагнула; перед коляской присела на корточки.

– Здравствуй, Ромочка.

Мальчишка серьезно смотрел раскосыми, продолговатыми, как зерна, глазами – голубыми. Из-под козырька синей шапочки торчала прядь светлых волос.

Юка подняла голову. И – Эдику:

– На тебя совсем не похож.

Он не был похож на Эдика. Ни на дочь Эдика – кареглазую куколку с плотным облаком темных кудряшек. «Лидочка, а тебе Ромик кто?» – «Б’ат.»

– Ну и пусть, – заявил Эдик, подхватывая сына из коляски – на руки. – Все равно красивый будет. Да, Ромка? (Теперь мальчишка оглядывался на Юку, прижатый к отцовскому плечу. Даже ресницы у них с Рогволдом были одинаковые – черные, стрелками…) Типа кто про желания трепал, а кому типа развлекуха…

Она нервно засмеялась; поднялась. Бедная, маленькая, третья лишняя Юка…

Глядя под ноги – на асфальт – вспоминала.

…Анализ ДНК им сделали в каком-то НИИ – по блату, за казенный счет. Для чего Эдику пришлось долго врать знакомому научнику (Юка в жизни бы не подумала, что у него могут найтись знакомые научники). Результат анализа оказался диким: ребенок общий. Сочетание вот этого набора генов вот с этим. Но главный прикол еще не в этом…

(Юка потерла лоб. Мысленно – в воображаемом тексте – вставила перед «еще» «оказался».

Придется перейти на научные термины – ничего не поделаешь.)

…оказался еще не в этом. Кроме ДНК, находящихся в хромосомах, у человека есть так называемые митохондрические ДНК. Они рассеяны в цитоплазме клеток и наследуются всегда от матери – только от матери. А у Ромки (к тому времени у него уже было имя) и этот набор генов оказался сборным – из тех же двух.

Матери у него не было. Если судить по анализам. Одно слово – Роман.

Знакомый научник клял изношенное оборудование и недостаток госфинансирования. «Рюриковичи мы», – смеялся Эдик, показывая Юке ветвистые, как генеалогические древа, схемы подкидышева генотипа. «Господи, – брякнула Юка. – А если из него монстр какой-нибудь вырастет?» «Монстра – убью, – ответил Эдик. Спокойно. И, помедлив, снова усмехнулся. – Но пока по всем данным это типа совершенно нормальный ребенок.»

…А теперь прошел год.

Ноябрьское утро – солнечное, голубое, прозрачное, подернутое хрусткой ледяной корочкой… Перекатывался за зубами леденец от кашля – ментоловый; в свое время ей показывали даже Ромкино свидетельство о рождении. В графе «мать» – прочерк, в графе «отец» – Бирцев Эдуард Сергеевич. Должно быть, как более сознательный… или более материально обеспеченный?

Как им все-таки это удалось, интересно. Это на мать без отца ребенка запишут без вопросов, а на отца без матери…

– А мы уезжаем, – сказал Рогволд; она не сразу поняла, кто говорит и о ком.

Вскинула голову.

– Вы?

Под распахнутой курткой – узкий, по моде, двухцветный – точно пополам – свитер; правая половина в цвет волос, левая – болотно-зеленая, в цвет глаз. Чуть сощуренных, насмешливых глаз…

А ведь он понимает. Он далеко-о не дурак, этот вечно молчащий парень…

Эдик развел руками – шутовски виновато; теперь она смотрела только на него.

– В Германию, – подтвердил он. – Втроем.

Зависла пауза – долгая, как жизнь.

– И что ты там будешь делать… в Германии?

– Я в Германии? Женюсь.

Она вытаращила глаза. Он ухмылялся. И тут до нее дошло.

…Она все-таки расплакалась. Нервы сдали. И Эдик все-таки обнял ее – прижал к себе, к своей куртке…

– Бедный Ванька, – она всхлипывала, уткнувшись в шершавую, пахнущую морозной свежестью ткань. – Чужой уголь… – шмыгнула носом, – чужие дети… Зачем все это было?

Руки Эдика лежали у нее на плечах.

– Откуда я знаю?

…И все-таки она написала этот рассказ.

© Сефирот, 28 июня – 4 июля, 30 августа – 5 сентября 2002 г.