Текст книги "Леди, охранник и кусочек ткани (СИ)"

Автор книги: Екатерина Началова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Екатерина Началова
Леди, охранник и кусочек ткани

Пролог о том, что подхватить девицу может не только главный герой

Пролог о том, что подхватить девицу может не только главный герой

1205 год от открытия трех врат Хаоса,

за 352 года до появления дочери Скорпиона в мире Порядка

Утро, Лисагор

«Веночка, птичка, пляши и благодари небо! Мне по секрету сказала Одина, а она услышала от брата, который разговаривал с торговцем. В город привезли симеолу! Если поторопишься к Люсинде, то можешь успеть!

Я тебе ничего не говорила!»

Восторженно расцеловав послание подруги, Ровена соскочила с кровати, чуть не повалила стол и срочно вылетела из дома, не успев позавтракать. Город еще сонно зевал, а Ровена уже гордо шла по заснеженной улице, представляя, как закажет платье из редчайшей ткани.

Симеола... Ровена сладко зажмурилась. Ткань лёгкая настолько, что соперничает по весу с воздухом. Такая гладкая, что стекает с рук. Нежная, как лепесток весеннего цветка. Настолько прочная, что ее могут разорвать только Драконы. Симеола дороже золота – ее покупают, выкладывая полотно золотыми монетами.

В голову активно лезли немного абсурдные, но приятные фантазии о том, что будет, когда она сошьет из симеолы платье:

«Сверху накину скромный плащ. А когда войду, эффектно скину его... Плащ, а не платье. И все – ахнут. Мужчины, конечно, начнут столбенеть и постепенно падать на колени».

Белые туфли с кокетливым бантиком на заднике задорно стучали по ледяному настилу, охватившего городскую мостовую. Свежий лед смотрел на летние туфельки с вопросительным изумлением, а туфли задирали носы и цокали, не смущаясь ни на нитку. Драконорожденные не мерзнут.

«...или пусть падают на одно колено?»

Ровена на секунду задумалась. Разница есть: два колена – это просьба о пощаде, раболепие. Одно колено – восхищение, трепет.

Она решила, что одного колена вполне достаточно.

«...дамы же пусть на время ослепнут. Особенно кружок леди Берклинс. Ослепнут и ахнут. Дружно. Так, чтобы от того выдоха прически заходили ходуном!»

Хвост русых волос, лежал на плече белой меховой шубки, и озабоченно помахивал в такт шагам.

«...я буду самой-самой... И они навсегда запомнят, на века. И даже мерзкая Иянесса. Она должна ослепнуть первой и плакать. Да. Ей зрение не положено. Ей положена слепота, прыщи, кишечная болезнь и прочие небольшие неприятности».

Ее мыслей никто не читал. Лавочники выкладывали товар, наблюдая, как по улице торопливо вышагивает хорошенькая и на вид слегка высокомерная леди. На миловидном округлом лице с острым подбородком живо блестели светло-зеленые глаза. Ровену считали одной из первых красавиц и модниц Ниблуна. Она была любимицей местных швей, непререкаемым авторитетом для городских модниц и грозой для кошелька собственного отца. С происхождением Ровене тоже повезло – баронесса из респектабельной средней ветки, отец – известный дипломат высшего эшелона.

«...затем все должны постепенно обрести зрение, и начинать восторгаться. Мужчинам пора начинать подползать поближе. Иянесса при этом обязана рыдать в сторонке. Так, чтобы навзрыд, со всхлипами. А я буду плыть, слышать все и царственно кивать...»

О чем еще должна фантазировать молодая восьмидесятилетняя драконесса, не успевшая позавтракать?

Навстречу Ровене шагал незнакомец. Он был хорош – стройный, точеный, высокий. На плече мужчины лежала замысловатая длинная коса темных волос, украшенная драгоценными булавками. Пробежав взглядом по качественной темно-синей ткани камзола с современным воротником-стоечкой, Ровена за мгновение сделала вывод, что прохожий как минимум ей ровня, а то и выше. Привлекательный темноволосый Дракон в расцвете сил и явно породистый – точно из тех, кто вонзает клыки в главное блюдо одним из первых.

«Такой хорошо бы смотрелся, стоя передо мной на одном колене», – машинально выпрямляясь еще прямее, отвлечённо подумала Ровена и тут же представила картину.

Будто прочитав ее мысли, незнакомец улыбнулся ей – заговорщически и лукаво.

Ощущая, как приятно отзывается в груди внимание привлекательного мужчины, Ровена тоже улыбнулась, и... ускорила шаг.

Нет, сейчас не до мужчин. Позже. Сначала симеола!

Аккуратный белый дом с серой крышей, розовой трубой и кокетливой вывеской «У Люсинды» был уже совсем близко. Очередная льдинка беспомощно хрустнула под остриём каблука. До желанной розовой трубы осталось меньше половины улицы.

И тут случилось то, чего не происходило никогда.

Впервые в жизни нога драконессы предательски соскользнула, заставив точеный шаг смениться на произвольное скольжение. Ровена пошатнулась, покосилась, взмахивая руками, от неожиданности низко вскрикнула, и... ее подхватили.

– Поймал, – утвердительно произнес незнакомый Ровене мужской голос. Сильная рука уверенно держала за талию. Тот самый прохожий. Теплые карие глаза с узким зрачком смотрели прямо на девушку. В ухе мужчины ярко блеснула алмазная восьмиконечная звезда.

Ровена хлопнула ресницами, примечая знак древней ветки.

В этот же момент на другой стороне улицы послышался отчетливый звук падения и неприличное громкое ругательство.

– В бездну!

Какой-то неловкий низкородный поскользнулся, с размаху шлепнувшись прямо в широкую темно-коричневую жижу. Не до конца замерзшая глубокая лужа радостно приняла жертву, быстро пропитывая грязью серую куртку. Едва глянув в сторону вскрика, Ровена успела заметить светлые волосы и перекошенное злое лицо, когда незнакомец подхватил ее покрепче, поджимая к себе. Лицо мужчины оказалось так близко, что девушка отчетливо видела темные точки щетины на выдвинутом вперёд подбородке.

– Вы не подвернули ногу, леди? – обеспокоенно уточнил мужчина. Он все еще надежно держал баронессу. Облачко пара, вырвавшееся из его рта, коснулось женских губ чуть морозя, и тут же согревая. Вкусно пахнуло пряным шоколадом.

– Н-не знаю... Может п-подвернула... Немного... – Ровена запнулась на слове, вдруг потерявшись. Голову закружило, а сердце отчётливо стукнулось о ребра. Раз. Еще раз. И затрепыхалось быстро-быстро.

То ли от этого облачка пара, то ли от близости, в ушах вдруг зашумело, послышались тонкие птичьи звуки, а зрение на секунду помутилось, и она ослабела по-настоящему.

«Ты... он?» – Ровена потрясенно уставилась на мужчину.

Глава 1. О том, что все себе на уме

«Он», он же «единственный», он же «тот самый» – в роду Ровены поколениями было принято влюбляться с первого взгляда. Так было у мамы, у бабки, прабабки... Ровене с детства говорили о соловьях, которые слышишь при первой встрече. Мама рассказывала, что соловьи звучат прямо в ушных раковинах, даже если птиц вокруг не наблюдается, а после не хочется смотреть ни на кого больше. Уже покойная бабка рассказывала, что на миг даже воспарила в воздухе под птичьи песни. Практичная Ровена мотала информацию на ус со всей серьезностью. Она не планировала сопротивляться родовой особенности, не была против единственной любви, а вот утверждение «не смотреть ни на кого больше», ее смущало.

Юная драконесса достаточно долго думала над этой проблемой, и решила перед неизбежным насмотреться как следует.

«Я потом не буду смотреть, а сейчас – погляжу», – решила она. Драконы не хранят девственность к свадьбе: ждать сто, двести, а то и триста лет – это уже слишком. Поэтому в ожидании «Его» Ровена не томилась – десятилетиями с интересом вглядывалась, перебирала, тренировалась, намереваясь встретить любовь во всеоружии и всласть насмотренной. Конечно, Ровена понимала, что когда-то единственный появится, но, что это произойдет сегодня, сейчас – не ожидала. Она была совсем юна по драконьим меркам, даже из-под родительской опеки еще не вышла.

Но... сейчас? В полушаге от симеолы?

Мысли засуетились, поспешно взвешивая проявившегося единственного против симеолы. Естественно, единственный перевешивал, но...

– Благодарю... – смущенно сказала Ровена, начиная застенчиво улыбаться. – Вы меня спасли...

Она намеренно помедлила, позволяя «спасителю» представиться.

– Герцог Алойзиус, – подсказал мужчина с полуулыбкой.

«Герцог!»

Дуги верхних губ у герцога были плавные, так красиво и капризно изогнутые, что Ровена мгновенно подумала о том, как должно быть вкусно целуют они – в губы, и не только... Щеки девушки порозовели. Алойзиус спокойно поклонился.

– Герцог Алойзиус... – пробормотала Ровена, судорожно соображая, как поступить. Отпускать герцога было категорически нельзя, но и цель была близка. – Боюсь, я не дойду без вас. Проводите меня? До того дома.

Она требовательно указала пальцем в белой перчатке на розовую трубу. Беспокоиться торопился ли он куда-то, не отвлекает ли она его, Ровена не стала. Зачем? Мужчина сам решит, что важнее.

– Сию же минуту, – мгновенно сориентировался герцог, одним уверенным движением цепляя ее руку к себе на локоть. Чуть выпущенные драконьи когти на его пальцах хищно отливали каштановым.

До портнихи они дошли за несколько минут, успев сообщить друг другу родовые имена, рассмеяться, обменяться мнениями о погоде. Ко входу к ателье «У Люсинды» Ровене уже казалось, что они с герцогом давно и близко знакомы. Единственное, смущали «соловьи»...

Быстро просвистев короткую красивую мелодию, птицы куда-то упорхнули, оставив Ровену в недоумении. Держа герцога под руку, Ровена озадаченно рылась в памяти, пытаясь вспомнить, говорили ли ей что-то о длительности соловьиных песен и поняла, что время, как и периодичность пения, ни мать, ни бабушка в рассказах не уточняли.

«Соловьи при первой встрече», – вот единственное, что было многократно сказано.

Она даже разочаровалась.

«И об этом было столько разговоров?» – Ровена еще раз оценивающе взглянула на герцога.

«Подбородок точен, голос приятен... Прикус немного неправильный, но губы и волосы шикарны. Шея тонковата... Да и фигура изящнее, чем я предпочитаю, но пусть...» – она опустила глаза вниз. – «Бедра неплохи, пах... Смотрится многообещающе! Сзади позже посмотрю... Ноги немного косолапит, не страшно. Хм! А вот это... Какой маленький размер стопы! Интересно, это что-то значит?»

Она пометила себе, что этот пункт следует проверить, когда герцог галантно открыл перед Ровеной дверь. Тут же навстречу выпорхнула счастливая женщина, крепко прижимающая к груди пухлый конверт. Девушка встретилась с глазами незнакомки и заметила, как они сверкнули неприкрытым торжеством. Одно мгновение – и его оказалось достаточно. Ровена почувствовала как неприятно холодеют кончики пальцев.

– Дамиса Люсинда? – предчувствуя неудачу, позвала Ровена. Ее голос не дрогнул, наоборот, баронесса добавила в тон того аристократического пренебрежения, которое означало, что она зашла в лавку совершенно случайно, и своим появлением лишь делает одолжение портнихе, не более.

Через несколько минут выяснилось, что Ровена действительно опоздала – симеолы в наличии уже нет. Даже на платочек.

– Как «нет»? – от возмущения Ровена не удержала голос. – Ещё полчаса назад была, а сейчас – уже нет?

Временно забыв про обретенного единственного, леди сверкала глазами, сжимала руки и чуть не искрила. Зрелая низкородная Люсинда из рода Быка извинительно развела руками, демонстрируя крупную грудную клетку, и нервно поправила пучок тщательно собранных волос, приглаживая выбившиеся волоски. Гнев высокородной гостьи не оставил ее равнодушной.

– Как-как, госпожа! Раз – и нету! Этот же СИМЕОЛА! – быстро разгоняясь от спокойствия до негодования, темпераментно воскликнула портниха и возвела руки к потолку, всей своей плотной фигурой взывая небо обратить взор на правдивость изреченного. – Она внезапно появляется и внезапно исчезает. Да, представьте себе, фадийцы меня не предупреждают! И никого не предупреждают! Я это сокровище в руках-то успела подержать не больше минуты. Как отпустила, так симеола сразу и исчезла. Весь рулон как испарился, моргнуть не успела!

– Рулон? – ахнула Ровена, огорчаясь еще сильнее.

«Рулон! Это же... платье. Мое платье!»

Предусмотрительно держась чуть в стороне от искрящихся дам, герцог Алойзиус сдвинул брови.

– В какую сторону исчез рулон, дамиса? Скажите, кому продали? Леди задержалась по моей вине. Уверен, я смогу выкупить, – решительно обронил он, делая шаг вперед, и Ровена с надеждой посмотрела на портниху.

– Никак не могу, уважаемый бэр, – упрямо отказала Люсинда. – Я не сдаю своих клиентов, а среди них много важных господ, не сомневайтесь, – она вызывающе подняла подбородок и быстро выговорила скороговоркой. – Коммерческая тайна раскрытию не подлежит! Раскрытие никак невозможно!

– Может эта большая коммерческая тайна приоткроется за солидное коммерческое вознаграждение?

Задав этот вопрос Алойзиус красноречиво позвенел содержимым кармана. Прислушавшись к мелодичному звону, Люсинда на секунду мечтательно вздохнула. Опытная портная с отличным слухом могла по звону определить ценность монет и сейчас давала ногу по колено на отсечение, что в карманах смазливого господина звенели не золотые – алмазные монеты.

– Если вы заплатите, никто не узнает, что вы заплатили, – твердо проговорила она. – Но и покупатель останется неизвестным. Вам бы понравилось, если бы вы купили, а я всем растрепала? То-то! Коммерческая тайна раскрытию не подлежит!

Хозяйке ателье заметно нравилась эта фраза, потому что она повторила ее еще три раза.

Переходя с мольб на подкуп, а с подкупа на угрозы, через полчаса от Люсинды добились только потери тридцати минут. Говорить о покупателе портниха отказывалась. Сказать, когда будет следующая партия не могла. Предоплату не брала: ни за ткань, ни за информацию.

– За любой другой товар – пожалуйте, платите вперед, будет. Но симеола – нет! И еще раз – нет! Я всем одно говорю – кто первый, тот и забирает, это по справедливости, иначе со мной дело никто иметь не будет. Что вам только на нее солнце светит? Посмотрите свежую кисею, леди! Вчера приехала, вам к глазам. Летящая, мерцающая... Магия, а не кисея! Вон даже господин улыбается!

В доказательство Люсинда легко вытянула из недр огромного стола, набитого разноцветными запасами, рулон нежно-зеленой ткани в диаметре размером с голову. Ровена на кисею даже не взглянула. Полностью поглощенная неудачей, она вышла из лавки донельзя расстроенной.

Улица была в этом месте не прямой: город стоял на предгорье, потому дорога причудливо извивалась вопросительным знаком между двух рядов тесно прижатых друг к другу по большей части белых двухэтажных домиков. Все как один дома были выкрашены в белый, но смотрелись весело – в Ниблуне было принято ярко выкрашивать оконные ставни, трубы и входные двери. Торговцы принадлежали к разным родам – встречались Змеи, Быки, Волки, маги, бывали даже люди, но все они как один дипломатично предпочитали не украшать вывески знаками собственных родов. Стремясь расширить аудиторию и привлечь клиентов побогаче, торговые просто изображали воплощенного дракона вместе с товаром. Так, на аптекарской лавке красовалась вывеска с драконом, держащим в зубах букет лекарственных трав, а над пекарней был изображен дракон, в зубах которого торчала дюжина булок. Дракон кузнеца, пылая огнем, бодро ковал сталь. И только магическую лавку, хозяин которой занимался изготовлением небольших артефактов на заказ, украшало изображение самого популярного охранного кулона – защищающего от укусов гигантских ос, которых в теплое время летало немало.

– Хорошеньким женщинам запрещено хмуриться, – заметил Алойзиус, заботливо придерживая Ровену под руку. – А как же морщины?

Тон герцога был шутлив. Ровена огорченно вздохнула.

– Понимаю, вам может казаться это глупым, даже неважным... Но... Скоро праздник равноденствия, на котором будут все! Быть даже без кусочка симеолы в моем кругу – все равно, что быть без когтей, все равно, что быть оборванкой! – вырвалось у Ровены. Она невольно посмотрела на свою перчатку. – Это...

Она помедлила, подыскивая слово. На ум приходили только неуместные «бесчестье», «позор», «стыд».

Фантазия об эффективном появлении на празднике рассыпалась на кучу осколков.

– Уверяю, мне не кажется это глупым или неважным, баронесса. Таким как я не нужно объяснять действие законов высшего света, – спокойно прервал девушку Алойзиус. – Костюм едва ли не важнее того, кто в нем находится. Я сам могу убить за хороший. И прекрасно знаю, куда могут втоптать за плохой костюм. Помню, один лорд надел костюм с воротником, вышедшим из моды, так его за глаза до сих пор фазаном называют. А уже четыре десятка лет прошло.

Чайные мужские глаза глядели с понимающей, одобрительной смешинкой. Ровена вдруг подумала, что раз мужчина одет настолько тщательно, что действительно может быть для нее идеальным спутником. Ей понравилась мысль.

– Надеюсь, вы позволите мне искупить вину. Клянусь когтем, я что-нибудь придумаю, – герцог понизил голос, демонстрируя удлиняющийся коготь. – Я найду вам симеолу.

Подушечкой пальца Алойзиус дотронулся до ворсинок пушистой шубки. Совсем небольшой жест, но много говорящий о прямом интересе. Ровена польщенно заулыбалась.

Алойзиус тоже улыбнулся, любуясь зелеными глазами своей цели. К этой минуте он знал о Ровене немало. Знал, что она не заводит разговоров с низкородными, что любит сладости и ненавидит рыбу; что предпочитает компании одиночеству; знал размер обуви, имя служанки, всю родословную. Что Ровена направлялась именно к вывеске «У Люсинды», герцог тоже знал. Ведь это он предоставил информацию ее подруге.

«Попалась», – подумал Алойзиус, помещая высокородную леди в папку «В активной разработке».

Все шло по его плану.

Глава 2. О том, что некоторые коварнее других

Глава 2. О том, что некоторые коварнее других

Несколькими днями ранее, Фадия

В воздухе пряно пахло дымом. Развалившись на куче мягких подушек, герцог Алойзиус еще раз с интересом оглядел обнаженные ноги темноволосой наложницы. Подчеркнуто скромно стоя у стола из ценнейшей черной древесины женщина не поднимала глаз. Высокая грудь откровенно просвечивала через полупрозрачную кисею, красная юбка была совсем коротка и не скрывала стройных смуглых ног. Алойзиус предположил, что женщину привели для него. Как агент, он работал на Фадию уже второй год – и успешно.

– От рождения не видит, не слышит, не говорит, – грохотнул низкий голос министра иностранных дел Хога Дария. Он кивнул на наложницу. – Можем говорить без опаски.

Ночной гость поднял его с кровати, поэтому министр был одет по-домашнему – тонкие черные штаны, да распахнутый халат из симеолы, окрашенной в оттенки цвета земли. Алойзиус кивнул, следя за тонкой косточкой, пульсом проявляющейся на женской голени. При такой наложнице можно обсуждать что угодно. Ощущая довольное тепло, исходящее от собственного обласканного самолюбия, герцог перевел взгляд на куратора.

В дипломатической приемной пышного фадийского дворца приветливо горел свет. Когда бы Алойзиус не появлялся – ранним утром до восхода солнца или глубокой ночью – вкрадчиво-мягкие огоньки свечей освещали просторную приемную, бликами играя на многочисленных коврах и настенной мозаике. За открытым огнем требовался присмотр. Алойзиус не понимал, почему Хог не распорядится поставить в приемную безопасные магические светильники. Этот вопрос герцог однажды задал и получил короткий ответ: «Мне нравится их контролировать».

«Нравится контролировать».

Алойзиус ещё не раз мысленно крутил эту фразу, бусиной нанизывая каждую букву на леску размышлений. Чем больше думал, тем больше понимал, что с Хогом надо быть осторожнее. И все же был уверен, что ситуацию контролирует он. Не Хог.

«Опасный... Но увалень», – снисходительно подумал стройный Алойзиус, держа за талию позолоченную ножку бокала. Ножка была провокационной – в форме обнаженной женщины с поднятыми руками. Алойзиус прищурился и потер золоченую грудь холеным пальцем. Ему нравился стиль Фадии, так непохожий на лаконичный Лисагор. Роскошь, излишества, многоцветье и нравы были ему милее приевшейся сдержанности родного края.

В свечах полуобнажённая фигура министра бронзовела; под распахнутым халатом был виден упругий выпяченный живот, мясистые грудные мышцы над ней, намечающийся второй подбородок. Все ясно указывало, что Хог Дарий склонен к перееданию при недостатке движений. Крупный, неспешный мужчина из рода Дракона, как и Алойзиус. Они говорили на равных и это льстило герцогу.

Небрежно подхватив чашу, в которой плескалась густая рубиновая жидкость, Хог запрокинул голову и осушил чашу одним махом. Затем громко крякнул, вытерся, перевернул сосуд вверх дном. Это означало, что больше министр пить не будет. Капли священного напитка украсили черную древесину и, не впитываясь, замерли, влажно отражая дрожащие свечи.

Алойзиус едва заметно поморщился. Хог пил священный напиток категорически неправильно, буквально напрасно тратил многолетний драгоценный нектар.

Сначала надо поднести чашу к носу, вдохнуть аромат, затем сделать крошечный глоток, покатать его по нёбу, после...

– Решено использовать рычаг, – смачно выдохнув, Хог неторопливо заговорил. Он вытер рот тыльной частью руки с острыми черными драконьими когтями.

Он говорил о рычаге воздействия. Переговоры Лисагора с Эльзасом крайне не нравились Фадии. Мирный договор и сотрудничество соседей усиляло обе стороны, что Фадию категорически не устраивало. По плану переговоры должен был сорвать ведущий дипломат Лисагора – барон Тиреннис из рода Пикирующих. К сожалению, на подкуп и сотрудничество дипломат не шел, времени не хватало, потому для несговорчивой цели было решено оперативно подобрать более жесткие методы.

– Все же «рычаг»? – чуть морщась, переспросил Алойзиус, откидывая размышления о верном вкушении напитка. – Может просто оставить этого барона и найти другого?

– На разработку нет времени. Рычаг, – коротко ответил Хог, чуть рыкнув, когда на зуб попал «рычаг». Он продолжал стоять к своему агенту спиной и по виду казалось, что министр борется со сном. На самом деле Хог Дарий был крайне сосредоточен. Он развернулся, щуря и так узкие глаза под тяжело нависшими веками.

– У него есть дочь. Молода, хороша собой... Жадная, честолюбивая, много не думает... А если думает, то только о тряпках. Привлечь ее просто... Я уже запланировал, чем.

– Так, – Алойзиус внимательно слушал.

Пока Хог говорил, в крови опять приятно забурлило: Алойзиусу доставляли удовольствия задания. Азарт будоражил, покусывал кровь.

– Она не прочь повертеть хвостом. Поэтому идеально подойдешь ты. Задача простая – увлеки, очаруй, все, как ты умеешь. Быстро. Чтобы, когда ты помашешь перед ее носиком приманкой, она пошла.

– Знатная драконесса? – смакуя фразу, произнес Алойзиус, что-то прикидывая. – А ветка?

– Средняя.

Герцог Алойзиус, представляющий изначальную – самую древнюю – родовую ветвь, фыркнул.

– Она побежит за мной на задних лапках, как ручная собачонка.

Он самоуверенно усмехнулся. Алойзиус был хорош собой настолько, что его можно было назвать смазливым, и знал о том. Правильные черты лица, бархатный взгляд с поволокой, всегда до булавки тщательно одетый и причесанный. Работал он в основном с дамами и в бумагах Фадии значился под кличкой «сахарок».

Оценивающе глянув на самоуверенного агента, министр иностранных дел только кивнул, ничего не сказав.

Наложница пошевелилась, едва звякнув ножными браслетами, и Алойзиус замолчал, не отводя взгляда от открытых участков ее кожи.

На круглом лице Хога появилась улыбка. Он знал слабости своего агента. Младший непутевый сын из древней ветки с любовью к роскоши, азартным играм, женщинам, власти; погрязший в долгах и рассорившийся с семьей, в безуспешных попытках достичь того же положения, что и старший брат.

– В деле тебе поможет второй агент, – добавил Хог. – Прямо сейчас его внедряют в дом к барону. Это будет новый охранник из низкородных нашего рода. Скинешь все на него.

– Очень хорошо... Знатная драконесса... – смакуя фразу, произнес Алойзиус, что-то прикидывая. – Сделаю, министр.

– Отлично, Алой, отлично, – улыбнулся в усы Хог. Небрежно подтянув наложницу за тонкую руку, он заставил ее присесть прямо на стол. Та покорно села на краешек столешницы, напряженно сдвинув колени.

Хитро посмотрев на своего агента, Хог сменил тон с серьезного на лукавый.

– Ноги у женщин вроде бы одинаковые... Плюс минус – ничего нового... – мужской палец поглаживал хрупкую женскую лодыжку под взглядом Алойзиуса. – Однако...

Министр гостеприимно отодвинул колено наложницы в сторону под алчным взглядом Алойзиуса.

– ...однако, ноги знатных дам открывают больше возможностей. Не находишь?

Министр хрипло рассмеялся, и, уже не обращая внимания на наложницу, грузно направился к выходу.

– Подарок за хорошую службу, – отрывисто пояснил он на ходу. – Примешь? Жду твоих успехов по баронессе.

– Кстати, она хорошенькая? – уточнил герцог.

Остановившись у самой двери, Хог Дарий помедлил.

– Судя по данным разведки, да. У нее светло-русые волосы, – мягко проговорил он, не оборачиваясь, – цвета грецкого ореха под солнечным лучом... И, уверен, множество возможностей при привлекательных ногах.

Алойзиус улыбнулся, приподнимаясь. Подарок он намеревался принять. Министр хлопнул дверью.