Текст книги "Непокорная"

Автор книги: Екатерина Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Глава 1

Одри

Я сижу на отполированном до блеска барном стуле, сжав в руке стакан с виски, смешанного с колой. Ненавижу женские приторные напитки веселых ярких цветов. От их сладости тошнит больше, чем от малых доз алкоголя, содержащихся в составе.

Лениво обвожу взглядом помещение. Мне скучно. Больше здесь для меня нет ничего нового. Уже два года я хожу в этот клуб раз в неделю, чтобы исполнять прихоти сильных мужчин, которые хотят притвориться рабами ради равновесия в своей жизни. Они хотят отдать власть в руки женщины, чтобы хотя бы на час лишиться контроля, который вынуждены соблюдать в привычной жизни. Здесь они становятся теми, кем не могут себе позволить быть ежедневно. Здесь они отпускают страхи и позволяют боли и моим приказам перезагрузить их.

В центре зала, на пьедестале, скованная по рукам и ногам, кричит женщина. Ее удовольствие мучительное и болезненное. Я уже знаю, что после сессии с четырьмя мужчинами она будет чувствовать себя как потрепанная тряпка: униженная, растерзанная, в буквальном смысле измученная. Но она будет счастлива, потому что эти четыре мужчины о ней позаботятся, на один вечер подарив ей иллюзию любви. Я смотрю на сцену с равнодушием, потому что ничто в ней меня не трогает, ничто не заставляет внутренности сжиматься, а тело – вибрировать.

Я видела десятки таких сцен. Во время них выигрывают все: и те, кто подчиняется, и те, кто держит контроль в своих руках. Все остаются удовлетворены. Я невольно кривлюсь, когда она вздрагивает от прикосновения стека к ее коже. Это было больно, но женщина приветствует боль, как и десятки направленных на нее взглядов. Я никогда не понимала вот этой демонстрации. Всегда была уверена, что доставить настоящее удовольствие можно только тогда, когда ты не скован мыслью о том, что как будто находишься на сцене в театре и играешь на потеху зрителей. В такие моменты сложнее всего сосредоточиться на том, что и с кем ты делаешь. За закрытой дверью ты чувствуешь своего партнера, знаешь, где посильнее надавить, чтобы опустошить его до последней капли, а потом возродить, как птицу феникс. По этой причине, думаю, самые лучшие мужчины приходят именно ко мне за своей порцией унижения.

– Она визжит, как свинья, которую режут, – слышу я голос слева от себя.

Ухмыляюсь, распознав нотки раздражения в голосе владельца клуба Винсента Колтрейна. Поворачиваюсь в его сторону и расплываюсь в широкой улыбке.

– Винс, ты должен быть снисходительнее к членам своего клуба.

На загорелом лице растягиваются губы, обнажая идеально белые ровные зубы, которые сверкают даже в полумраке помещения.

– Ох, Одри, – со вздохом произносит он, – ты видела многое здесь. А я видел еще больше. И точно могу сказать, когда женщина имитирует удовольствие, а когда действительно его получает.

Хмыкнув, я делаю глоток напитка, не сводя взгляда с уставшего лица мужчины.

– Мало спишь в последнее время? – спрашиваю я, кивая в его сторону.

Винс делает знак бармену, и уже через пару секунд перед ним оказывается стакан с виски.

– Тяжело вести одновременно дневной и ночной бизнес.

– Ты же не думаешь закрывать клуб?

– Пока не думаю об этом серьезно, но мысль закрадывается.

– Но зачем? У тебя есть Амелия, которая может за всем следить.

– Амелия – женщина, и ей будет тяжело справиться с мужчиной, который, например, не получив того, за чем пришел, в ярости будет крушить все вокруг.

– О, да видели мы таких. Вспомни хотя бы этого придурка Джеймса, который в прошлом году, нанюхавшись кокаина, пытался поиметь Оливера Берроуза. Тот скрутил жалкого наркомана в такой рог, что я думала, его и врачи раскрутить не смогут.

Мы негромко рассмеялись, вспоминая старый инцидент. Через минуту Винс, успокоившись, снова стал мрачным. Хоть это и было его привычное выражение лица, все же теперь на нем была написана бесконечная усталость.

– Винс, я серьезно, – продолжила я, слегка коснувшись руки друга. – Доверься Амелии. Оставь клуб хотя бы на пару дней. Вот увидишь: ты отдохнешь, а она здесь за всем присмотрит.

– Может, ты и права, – отозвался он, покачивая лед в бокале, и гипнотизируя янтарную жидкость. Через несколько секунд он оживляется, и улыбка снова озаряет его красивое лицо. – У тебя сегодня особенный гость.

Я закатываю глаза и делаю еще один глоток своего коктейля. А потом слегка сжимаюсь от особенно громкого визга женщины, доносящегося из середины комнаты.

– Господи, она и правда визжит, как свинья.

– Заткните сучке рот! – доносится с той стороны окрик одного из посетителей, и я ему благодарна, потому что сразу после этих слов я наконец снова начинаю слышать звучащую из колонок мелодию, а визг сменяется мычанием и всхлипываниями. Такая музыка мне по душе.

– Ну наконец-то, – выдыхает Винс. – Так что там с клиентом, Одри?

Я пожимаю плечами и дарю улыбку проходящему мимо бармену.

– Скукота, – спокойно отвечаю на заданный вопрос. – Шеф полиции Стивенс. Старая пластинка. Старая, мерзкая, обвисшая пластинка.

Воцарившуюся гармонию звуков разрезает громкий хохот Винса. Он делает это от души: запрокидывает голову и его басистый смех разносится по помещению, словно благословляя положительными эмоциями клуб «V». Когда он успокаивается, я тоже улыбаюсь.

– Я люблю тебя, – все еще посмеиваясь, признается он.

– Ты так говоришь, потому что боишься попасть ко мне на сессию.

– О, милая, я по твою сторону баррикад, ты же знаешь.

Я киваю. Винс – один из самых сильных и жестоких доминантов в этом клубе. К нему приходят только самые отчаянные и опытные сабы. Он из тех, кто после позаботится о женщине так, что она будет чувствовать себя обласканной настолько, что даже может поверить в то, что он ее любит. Но до этого он сделает так, чтобы ее мир накренился, разорвет ее и выпотрошит, оставив лишь жалкую оболочку не толще листа пергамента. Он – тот человек, который при желании может оставить от человека горстку пепла. Думаю, сказывается то, что он по образованию психиатр и практиковал в клинике несколько лет, пока не осознал, что по сравнению с пациентами он зачастую сам нуждался в большем лечении, чем они.

Винс умеет читать людей, как открытые книги. Он с легкостью играет на их слабостях, подкармливая их зверя, но умело удерживая его в клетке. Вероятно, именно по этой причине его клуб пользуется таким спросом: он знает, зачем в него приходят посетители, и дает им ровно столько, в скольком они нуждаются. Полагаю, что это же является причиной того, что вот такие наркоманы и придурки, которые не умеют держать себя в руках, как Джеймс, редко заходят дальше порога клуба. Как правило, это единичные случаи того, когда кто-то из Домов приводит в клуб нового сабмиссива без предварительно оценки Винса. И не всегда тот играет свою роль. Иногда ему хочется поменяться местами со своим Домом, или просто занять это самое место для кого-то из саб.

Они думают, что это легко и совсем не страшно – управлять страхами и страстями человека. Им кажется, что после этого достаточно натянуть штаны и выйти из клуба, подкурить сигарету, вдыхая едкий дым, думать о том, как жизнь прекрасна. Но слабые люди не учитывают одного простого факта: на какой бы стороне ты ни был, это изматывает. Не важно, стоишь ты со стеком в руке или на коленях ждешь своего наказания, каждая сессия забирает все силы до последней капли. После нее ты опустошен, истощен и раздавлен. Пускай ненадолго, но ты чувствуешь свою ранимость, потому что открываешь каждый неровный край души, каждый шрам, который изнутри прожигает удовлетворенное тело. Разница между доминантами и сабмиссив в том, что последних после сессии обязательно утешают и помогают им вернуть душевное равновесие.

И потом, когда иллюзии таких людей рушатся, они готовы крушить все вокруг. Они не понимают, почему им плохо, ведь они только что получили удовольствие. Они не могут распознать, на каком моменте что-то пошло не так. Если ты не создан быть Доминантом, то приобрести этот навык практически невозможно. Никто не думает о том, что мы ответственны за тех, кем управляем. Что мы обязаны позаботиться о них, потому что мы по умолчанию сильнее.

После каждой сессии я чувствую одновременно опустошение и прилив сил. Иногда хочется пойти и удавиться. У меня был период, когда я два месяца не появлялась в клубе. Я копалась в себе, уничтожая сама себя, потому что слова «Ты неправильная» не покидали моей головы. А потом я случайно встретила в кафе Винса. «Доктор V» прочитал мне целую лекцию о принятии себя со всеми своими шероховатостями и получении удовольствия от того, что дарит моему миру краски. В тот же вечер я вернулась и больше не уходила. Я приняла себя, полюбила. И поняла одно: если это приносит удовольствие мне и тому человеку, который в момент сессии находится со мной в одной комнате, в этом нет ничего неправильного. Это естественно, пусть и немного извращенно.

После этого в моей жизни начался новый виток. Раньше я лишь наслаждалась тем, что подчиняю сильных мужчин и, пусть даже на час, но становлюсь всесильной. Больше меня моя роль не подавляет, я действительно получаю от нее удовольствие.

Я никогда не сплю с теми, чью кожу окрашивает в красный моя плетка. Не люблю мужчин, которые лижут мои туфли. Мне было бы противно трахаться с тем, кто только что подставлял свой зад под кожаные ремни и умолял наказать его, унижался и ползал за мной на коленях. Я всегда смотрю на Домов, но выбираю аккуратно, потому что половина из них – это люди, которых каким-то образом подмяли под себя и теперь он отыгрывается, пытаясь самому себе доказать, что еще не окончательно сдулся. Жалкие твари. Остальные – это те, кто, как и я, не нуждаются в доказательствах, а просто делают то, что им нравится.

Среди таких людей – лучший друг Винса, Дарк. Он практически никогда не приходит в клуб регулярно, но появляется время от времени, чтобы спустить пар, причем со своими сабами. Я уважаю его и восхищаюсь. Всегда собран, мрачноват, никогда не улыбается, но уважителен со всеми. Единственный человек, рядом с которым он расслабляется, – это Винс. Они дружат много лет и разделили множество взлетов и падений. Дарк приходит со своими «подстилками», как они их с Винсом называют, выпивает пару бокалов с другом, проводит с девушками сессию, а потом выволакивает из частной комнаты две тряпочки, бывшие до этого идеально выглядящими куклами, сажает их в свою черную машину и уезжает. Нам редко удается с ним поговорить, да и не словоохотлив мужчина, но все же я дорожу каждой проведенной вместе минутой. Как бы ни парадоксально это звучало, но между нами никогда не было сексуального влечения. Это глубокое взаимное уважение оставляет гораздо более приятное послевкусие, чем оставил бы секс.

А вот человека, который только что вошел в двери, я не знаю. И поначалу даже не замечаю, пока не слышу низкий рокочущий где-то в мощной грудной клетке голос:

– Винс.

– Кей, – радостно отзывается мой сосед по бару, и вскакивает на ноги. – Вечер перестает быть томным, – добавляет он, стискивая мощную ладонь вошедшего.

Пока они обмениваются любезностями, я быстро осматриваю мужчину, отмечая для себя основные моменты. Высокий, темные волосы, ледяные глаза, мощное телосложение, острая линия челюсти и полноватые губы. Он не такой мрачный, как Дарк, но тоже не скачет, как визгливый щенок, при виде Винса. Я гипнотизирую его глазами, не в силах оторваться. Мой взгляд как будто примагничен к мужчине, разглядывание уже даже можно было бы счесть неприличным, но мне плевать. Я напитываюсь им, любуюсь, упиваюсь каждым сантиметром. Дорогой костюм скрывает все самое интересное, но мне пока хватает и того, что я уже вижу. В голове проносится мысль о том, что я бы с радостью заполучила его в свою комнату, приковала к кровати, исхлестала всем, что под руку попадется, а потом бы объездила. И что-то мне подсказывает, что это поступление принципами было бы самым ярким приключением за последние пару лет.

Но взгляд, который уже в следующий момент прошивает меня насквозь, подсказывает, что из нас двоих к кровати был бы прикован точно не он. Меня пробирает озноб, тело покрывается мурашками, а соски под кожаным корсетом набухают и затвердевают, умоляя выпустить их наружу. О, если этот мужчина встанет на колени и будет лизать их, пока я дергаю его за ошейник, то я согласна расстегнуть несколько крючков. Но увидеть его на коленях тоже, судя по всему не суждено. Потому что из-за мощной спины выглядывает блядского вида нимфа, уверенным взглядом обводящая зал. Ее глаза широко распахнуты и выражают смесь восторга, страха и любопытства. Она пришла с ним и на ее шее ошейник, а значит, он будет играться только с ней. Жаль. Моя зудящая до этого рука спокойно обхватывает стакан и подносит его ко рту.

Я снова чувствую мурашки на затылке и возвращаю мужчине свой взгляд. Он слегка хмурится, но в глазах я вижу интерес. Доброжелательный Винс перестает щебетать и тоже поворачивается ко мне.

– Одри, познакомься, это мой хороший друг Кей. Келлан Абрамс.

– Одри Ланкастер.

Густая бровь мужчины слегка приподнимается. Практически незаметное движение, демонстрирующее удивление. Да-да, привлекательный чертяка, я из тех самых Ланкастеров. Непутевая дочь знаменитых родителей. Прожигательница жизни и бунтарка в душе.

– Приятно познакомиться, мисс Ланкастер, – спокойным голосом произносит Келлан, поднимая с колена мою руку и поднося к своему рту.

Тыльную сторону ладони обдает жаром его дыхания, а от соприкосновения наших рук кожу покалывает. Губы слегка касаются моей руки, и он спокойно возвращает ее на место. В движениях мужчины грация и уверенность, он движется, словно огромный дикий кот, вышедший на охоту.

– Для тебя все готово. Вы будете вдвоем? – спрашивает Винс. Келлан слегка кивает в мою сторону, но ничего не говорит. Хотя это и не требовалось, Винс все понимает и так, поэтому качает головой. – Нет, мой друг. Она будет делать то же, что и ты. Буквально через несколько минут.

Келлан Абрамс вернул ко мне взгляд, который теперь стал заинтересованным. Он слегка прищурил свои бездонные глаза, рассматривая меня с головы до пят. Там, где проходится его взгляд, тонкие волоски встают дыбом. У меня перехватило дыхание. В другой ситуации я бы уже вернула этот оценивающий взгляд мужчине, но почему-то с этим все иначе. Позже я осознаю, что впервые в своей жизни даже не запомнила цвет костюма и рубашки, в которых он пришел. Он мог бы быть даже в потрепанных лохмотьях, и я бы не обратила на это внимание. Келлан Абрамс умело перетягивает все внимание на себя таким образом, что становится одновременно самым запоминающимся мужчиной, и тем, образ кого впитать целиком невозможно.

Я провожаю взглядом этого невероятного мужчину с его мощной энергетикой и покачивающей тощей задницей девицей, до самого коридора, ведущего к приватным комнатам. Переведя взгляд на Винса, я улавливаю заинтересованность во взгляде.

– И что-то есть такое между вами, – нараспев произносит он, возвращаясь на свой стул рядом со мной.

– Ты о чем? – с напускным непониманием переспрашиваю я.

– Ох, Одри, ты прекрасная Доминатрикс, но отвратительная лгунья, – отвечает он, и подмигивает.

– Ла-а-адно, мне, пожалуй, пора. В двери стучится свидание, – говорю я, кивнув на дверь, через которую с улыбкой заходит моя следующая жертва, волоча за руку шлюху, которую он будет трахать после нашей сессии.

Глава 2

Келлан

Я оставляю Лору после того, как она успокаивается. Даю ей возможность привести себя в порядок и отдохнуть. Сегодня я слегка, возможно, перегнул палку, но она сама просила усилить ощущения. У меня ушло чертовски много времени на то, чтобы дать ей успокоение и комфорт, и теперь я слегка раздражен. Я надеялся после сессии засесть в баре и дождаться выхода женщины, которая всколыхнула мои внутренности. Еще ни одна девушка не возбуждала во мне такой интерес.

Одри Ланкастер.

Ланкастер. Знаменитый скандал с ее родителями я помнил отлично. У первой жены отца Одри, Ларса, не было детей. Одри была тем самым внебрачным ребенком, о котором столько судачили. Если не ошибаюсь, отец женился на ее матери, когда девочке исполнилось четырнадцать. Поговаривали, что он женился и признал дочь только из-за того, что у него не было сыновей. И чтобы развить свою империю, а потом было кому ее оставить, он забрал Одри с ее матерью к себе. Теперь он активно ищет ей жениха. Все это я знаю, потому что мой нынешний деловой партнер Марк представлял в суде интересы Ланкастера. Дело имело огромный резонанс в прессе, и помогло теперь уже нашей фирме стать знаменитыми. Я тогда еще учился в колледже и не имел никакого отношения к нынешней фирме, но даже будучи студентом, живо интересовался всеми бракоразводными процессами, потому что знал, что выберу именно это направление. Все просто: мой отец работал семейным адвокатом вот уже тридцать лет, и был абсолютно счастлив.

Подхожу к бару и заказываю виски. Винса пока нигде не видно, но я ищу и не его. Внимательно осматриваю зал в поисках темных волос, постриженных в удлиненное каре, миндалевидных голубых глаз и стройной фигуры, затянутой в черный кожаный корсет, застегнутый на крючки. Стоя у бара часом ранее, я все время невольно скользил взглядом по этому корсету, втайне мечтая о том, как крючки разойдутся и я увижу молочно-белую грудь девушки. Как подросток, ей-богу. Давно уже меня так не будоражила женщина настолько, что после пары минут знакомства я хотел увидеть ее сиськи. Это было освежающе. А еще более ново для меня было увлечься Доминатрикс. Мы в одной лодке и наши пристрастия настолько схожи, что, на первый взгляд, нам не суждено оказаться в одной постели. Но, черт возьми, я буду не я, если не попробую. А поскольку к проигрышам я не привык ни в жизни, ни на работе, то приложу максимум усилий, чтобы добиться своей цели.

Мои сабы сами всегда идут мне в руки. Когда люди объединены одним увлечением, сам собой формируется круг знакомств по интересам, внутри которого люди переходят друг к другу, как фигуры на шахматной доске. Та, кто сегодня еще моя саба, завтра может принадлежать любому Дому из этого клуба. Но Одри Ланкастер… Это совсем другой уровень. Подчинить ту, которая не создана подчиняться, сломить ее волю и заставить уступить мне первенство – это ли не самая заманчивая идея, которая родилась в моей голове за последние десять лет, что я веду этот образ жизни?

Мысли, крутящиеся у меня в голове, словно заведенный волчок, заставляют сердце разволноваться и ускорить свой ритм. Адреналин в крови увеличился и начал бурлить, разнося кровь со скоростью гоночного болида на трассе. Я осознал, что теперь остро нуждаюсь в том, чтобы заполучить Одри в приватную комнату. Нет, мне даже хочется сделать это подальше от клуба. У себя дома. Там, где звуконепроницаемые стены. Где минимум приспособлений, но максимум атмосферы для того, чтобы целиком и полностью насладиться ее тихим, хриплым «Да, сэр».

Я резко провожу волосам и шумно выдыхаю. Черт, меня так сильно заводят мысли об этом, что я залпом выпиваю виски и уже даже делаю пару шагов в сторону приватных комнат. Но потом останавливаюсь, потому что вряд ли сегодня Лора выдержит еще один раунд со мной. Тем более, когда я так сильно взвинчен. Одно из правил Доминанта – холодная голова. Как бы сильно я не возбуждался, не должен терять хладнокровия, иначе могу нанести вред девушке, которая мне доверяет без оговорок.

Поворачиваюсь к бару и заказываю еще порцию янтарной жидкости. Чтобы усмирить скачущие мысли и свое возбуждение, я присаживаюсь на барный стул и глазею в стакан, поставленный передо мной барменом. Через несколько секунд рядом приземляется Винс.

– Как повеселился, дружище? – спрашивает он, не глядя на меня, и машет бармену, давая знак налить и ему.

– Как всегда, – спокойно отвечаю я, хоть внешняя невозмутимость дается с трудом.

– Это хорошо.

– Слушай, – не выдерживаю я, – эта Одри…

– Ну? – подталкивает меня Винс, когда я не заканчиваю мысль.

– Она ушла сразу за мной? – Винс кивает, делая глоток виски. – Ее сессии так долго длятся?

– Она уже готовится к следующей.

– Следующей? Подряд? – с удивлением спрашиваю я. – Или она шлюха, или…

Я не успеваю закончить, как Винс запрокидывает голову и смеется. Я в недоумении пялюсь на него. Чувствую себя каким-то придурком, который задал неуместный вопрос.

– Она Доминатрикс, и довольно сильная. К ней хотят попасть многие мужчины и некоторые женщины. Она беспощадна, но знает предел. На самом деле она не спит с теми, с кем проводит сессию. У нее только один партнер, Андре.

– Француз?

– Не совсем. Его мама, кажется, француженка. Но я не расспрашивал о подробностях. Они спят вместе уже год. После ее сессий он приходит сюда, она проводит лайт-версию сессии, с ним же и спит.

– Почему лайт-версию? – не удерживаюсь я от вопроса. Все, что касается этой женщины, все сильнее интригует меня.

– Понятия не имею. Но по секрету скажу: Одри никогда не станет спать с мужчиной, который пришел на ее сессию. Ей… противно, что ли.

– Избирательная, – спокойно заключаю я, еще сильнее заинтригованный. – Так у нее постоянный саб?

– Не назвал бы его сабом, но примерно так.

– Добрый вечер, – слышится позади нас мужской голос.

Я оборачиваюсь и оцениваю стоящего за моей спиной темнокожего мужчину. Хорошо одет, дорогие туфли и безупречные манеры.

– Андре, – с улыбкой Винс встает со своего места и пожимает мужчине руку.

– Винс, – коротко кивает тот, и пожимает протянутую ему ладонь.

– Кей, познакомься с Андре Шанталем.

– Келлан Абрамс, – представляюсь я, пожимая руку мужчины.

– Приятно, – отзывается он.

Его рукопожатие крепкое и уверенное. Он не робкого десятка и видно, что находится в своей стихии. Меня осеняет: тот самый Андре, который спит с Одри. Интересный выбор, мисс Ланкастер.

– Одри в третьей комнате, – говорит Винс, снова усаживаясь на стул.

– Спасибо, она дала мне знать.

– Я могу посмотреть ее сессию? – спрашиваю Винса, от чего тот, не успевая донести стакан до губ, замирает, глядя на меня.

– Это вопрос не ко мне, дружище. Обычно Одри никому не позволяет видеть свои сессии, тем более с Андре.

– Я спрошу ее, мистер Абрамс, и дам вам знать, если она согласится, – произносит Андре, удивляя меня.

Еще никогда и никому я не позволял видеть свои сессии. Не потому что я чего-то боюсь или стесняюсь. Так комфортнее моей сабе, да и мне тоже. Но Андре, похоже, привык к вниманию, и его вряд ли может сбить с толку пара глаз.

– Буду благодарен.

Андре кивает нам и уходит в сторону приватных комнат. Теперь решение зависит от мисс Доминатрикс, и я ерзаю на стуле, как ребенок, за которого родители принимают решение, будет ли он смотреть мультфильмы допоздна, или должен будет отправиться спать в восемь. Через несколько минут к нам подходит помощница Винса Амелия.

– Мастер Келлан, Мистресс Одри сказала, что вы можете посмотреть ее сессию. Пройдемте за мной.

Кровь начинает стучать в висках, закипая от предвкушения. Какого черта со мной сегодня не так? Я киваю, медленно поднимаюсь, выпиваю залпом остаток виски, кладу на стойку пару купюр и улыбаюсь Винсу. Внешне я – само спокойствие, как всегда. Внутри меня радостно скачет извращенец, который сейчас посмотрит самое, возможно, горячее шоу в своей жизни. Амелия приводит меня в узкую комнату, где напротив стекла установлено удобное кресло. Я без слов сажусь в него, и девушка выходит, оставляя меня в темноте перед стеклом почти во всю стену. Я терпеливо жду, а в тишине комнаты раздается лишь мое тяжелое дыхание. Пока жду, достаю телефон и быстро печатаю сообщение Лоре с просьбой подождать меня в баре.

Спустя несколько минут шторы отодвигаются и я вижу за стеклом комнату в полумраке. В какой-то момент даже начинаю слышать звуки. Из колонок, развешенных по периметру комнаты льется тяжелая, но чувственная музыка. Она будоражит фантазию, которая и так слетает с катушек при виде стоящей посередине комнаты девушки. Она сама. Стоит ко мне вполоборота так, что я вижу часть ее лица и охренительную округлую упругую попку, которую едва прикрывают кожаные черные шорты. На ней все тот же корсет, который я видел в баре, и туфли на высоких каблуках. Каждый изгиб ее тела может свести мужчину с ума. Несмотря на небольшую грудь и достаточно низкий рост, Одри хорошо сложена и, судя по всему, тратит на работу над своим телом немало времени.

Она почти не двигается, лишь крутит в руках небольшую красную плетку. Ее ногти в цвет мелькают в полумраке, пока она, словно лаская, перебирает каждую тонкую кожаную ленточку. Сзади к ней подходит Андре. Он в одних черных боксерах. Мужчина медленно убирает волосы с шеи Одри и проводит по ней губами, а она отклоняет голову, чтобы дать ему лучший доступ. Я замираю, задерживаю дыхание. Еще никогда чужая сессия не оказывала на меня такого воздействия. Я как будто ожидаю магии по ту сторону стекла. Словно Одри сейчас взмахнет плеткой, и вокруг рассыплются конфетти. Но она этого не делает. Чувственные губы Одри приоткрываются и она что-то произносит. Теперь я вижу большую часть ее лица, и оно поразительное. Жесткие черты, разбавленные выражением неистового желания и контроля. Я восхищен ею. Она настолько настоящая в этот момент, насколько может быть незнакомая мне женщина.

После ее слов, которые я не расслышал, Андре обходит ее, раздевается и устраивается на кровати. Одри подходит к каждой стороне кровати, поочередно медленно пристегивая его руки и ноги к столбикам. Ее движения неспешны, выверены, как будто она делает это не впервые. Думаю, так и есть.

– Что ж, мой дорогой Андре, – произносит она, и от голоса мне становится жарко. Я стягиваю пиджак и кладу его на спинку кресла. Но он соскальзывает, потому что я не слежу за своими движениями, а жадно ловлю взглядом каждое движение Одри. – Мне кажется, в прошлый раз мы не договорили.

– Да, моя королева.

Королева? Я едва сдержал себя, чтобы не хмыкнуть от этого обращения. Во мне проснулся скептик, который портил все впечатление от просмотра сцены.

– Что ты ей ответил?

Одри медленно ведет кончиками плетки по обнаженной коже, и он вздрагивает.

– Я сказал, что меня это не интересует.

– Неправильно, – мягко произносит она, а потом резко поднимает плетку, укладывает ремешки на вторую руку, изящно отводит ту, которой держится за ручку, и резко опускает на живот Андре. Он вздрагивает и тихо стонет, извиваясь в своих путах. – Ты потеряешь ее, – не меняя тона, добавляет Одри.

– Она не понимает меня.

– Ты неправ, – говорит она, и на кожу снова опускаются ремешки плетки. – Ты должен объяснить ей.

– Она не поймет, моя королева.

– Значит, плохо объяснял.

Я не знаю, о чем они говорят, и почему делают это во время сессии. Я завороженно слежу за каждым движением Одри, впитывая в себя изящные черты, грациозные движения и низкий, слегка хрипловатый голос. Она говорит тихо, но я уже не слышу фоновой музыки, а сосредоточился только на ее голосе, поэтому могу разобрать их диалог. Он продолжается несколько минут и каждый раз, когда Андре произносит ответ, который не нравится Одри, она хлещет его. А когда отвечает правильно, она мягко проводит плеткой по торчащему члену Андре, заставляя его выгибаться еще сильнее в поисках облегчения своего напряжения.

Как только Одри откладывает плетку, она начинает медленно расстегивать свой корсет. Крючок за крючком. Как будто издеваясь над двумя мужчинами, которые жадно следят за проворными пальчиками, обнажающими белоснежную плоть. Я возбуждаюсь, глядя на то, как она игриво обнажается. Расстегнув последний крючок, Одри позволяет кожаной ткани соскользнуть на пол, и моему взгляду открывается упругая грудь идеальной формы. Я подаюсь вперед, надеясь рассмотреть цвет ее сосков, потому что ничего на свете не желаю в этот момент так сильно, как увидеть их. Это иррациональное желание, потому что с такого расстояния я не могу рассмотреть подробностей в комнате с приглушенным освещением, но это не мешает мне продолжать всматриваться в соблазнительное тело. Одри медленно стаскивает шорты и предстает перед нами с Андре обнаженной.

Гребаное. Совершенство.

Она настолько безупречна, что я сглатываю слюну и поправляю член в штанах, чтобы хоть на секунду облегчить свое состояние. Одри знает, насколько красива, поэтому двигается медленно, уверенно, слегка покачивая бедрами. Я даже пропускаю мимо тот факт, что их сцена не просто облегченная версия того, какой должна быть, ее можно приравнять к ванильному сексу с некоторыми элементами БДСМ. Полагаю, это от того, что, как рассказывал Винс, она не спит с теми, для кого проводит сессию. И все равно в комнате ощущается ее превосходство, власть полностью находится в ее изящных тонких пальчиках.

Одри сбрасывает туфли и забирается на кровать. Когда она ползет на коленях между ног Андре, внутри меня все сжимается. Я представляю себе, как она будет ползти ко мне с ошейником на шее и кляпом во рту. Как будет смотреть на меня своими большими глазами, ожидая следующей команды. Это был бы невероятный опыт для меня – поставить на колени Доминатрикс. Эта мысль еще сильнее пробуждает желание во мне. И пока я летаю в своих фантазиях, Одри, проведя языком по внутренней стороне бедра Андре, добирается до его паха. И здесь я бы выпорол ее за то, что она не завязала волосы перед сессией, потому что они падают вперед, создавая завесу. Я не вижу, что она делает, но по ритмичному и медленному движению головы, а также по тому, как закатились глаза Андре и он застонал, я понимаю, что она дошла до основного блюда. Одри не использует руки, только свой рот, и это заводит еще сильнее. Я живо представляю себе, как она смотрит на меня, пока ее пухлые губы скользят по тонкой коже моего члена, а жар рта поглощает его. Я ерзаю в кресле, так живо представляя себе все то, что чувствует сейчас Андре. Слишком живо и слишком отчетливо, но меня сводит с ума, что сейчас у нее во рту не мой член. Черт, я впервые сегодня увидел ее, а отношусь к ней уже так, как будто надел на нее свой ошейник.

Одри ускоряется, и Андре подается бедрами вверх, встречая на полпути ее горячие движения. Его стоны становятся громче и он сильнее дергает цепи, удерживающие его руки. Те гремят и, смешиваясь со звуками, вылетающими из его рта, и музыкой, создают идеальный фон для того, что происходит в комнате. Дернувшись последний раз, Андре застывает, практически неестественно выгнув спину, пока кончает. Одри, маленькая чертовка, ловит каждую каплю, и это сводит с ума.

Андре еще не успевает отдышаться, как Одри занимает место над ним. Она в буквальном смысле седлает его лицо и начинает в устойчивом ритме раскачиваться. Мне слишком много этого зрелища. То, как она запрокидывает голову, как хрипло стонет, периодически поглядывая вниз. То, как раскачивается ее грудь, когда она ерзает все быстрее. Слишком, черт побери, много. Я вспотел и дышу так тяжело, как будто из комнатушки выкачали кислород и я довольствуюсь его остатками, чтобы не потерять сознание.