Текст книги "Без тормозов"

Автор книги: Екатерина Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 9

Саундтрек к главе: Gnarls Barkley – Crazy

Прокричавшись, я обессиленно съезжаю по стволу огромного дерева на устланную елочными иглами землю. Сгибаю ноги в коленях, упираюсь в них локтями и опускаю лоб в раскрытые ладони. Прикрываю глаза. Наконец немного полегчало. В груди жжет уже не так сильно, и дыхание понемногу приходит в норму. Вздрагиваю от легкого прикосновения к своему плечу, а потом прохладная ладонь ложится мне на шею, из-за чего кожа тут же покрывается мурашками. Так умеет касаться только мой Ангел. Я не знаю, как она это делает, но моя нервная система постепенно стабилизируется, тело перестает вибрировать от злости и отчаяния. Однако желание взять Веру не проходит.

– Знаешь, каким бы ни был твой отец, он у тебя есть. Может быть, ты не хочешь принимать его заботу, но она все равно присутствует. В любой момент ты можешь прийти к нему, и он тебе поможет. Даже если будет ругать или осуждать, он все равно не останется в стороне, – голос Веры успокаивает. Меня как будто покачивает на волнах его мягкой тональности, даря так необходимое умиротворение. Ее пальцы нежно, едва ощутимо проходятся по моим волосам, и я понимаю, что начинаю обретать равновесие. – Я воспитывалась в детдоме и не знаю своих родителей. Тимур, тебе несказанно повезло. Тебя есть, кому защитить, есть, кому о тебе позаботиться. Поэтому не гневи Бога, избавься от ненависти. Обстоятельства сложились так, как сложились. То, что произошло между твоими родителями, не должно касаться тебя. Я не знаю всей истории, но из твоего поведения и по обрывкам фраз я могу сложить некоторое мнение.

– Он променял нас с мамой на свою шлюху, – выдавливаю я из себя. – Не развелся с ней только потому что, наверное, совесть не позволила. Мама болеет уже много лет.

– Вот видишь? Значит, не такой уж он и плохой человек. К тому же ты остался Казанцевым, его сыном, от которого он не отказался.

– Я Самойлов, – отвечаю ей. – В день получения паспорта изменил фамилию на девичью мамину. Не хочу иметь ничего общего с этим козлом. Знаешь, как все было, Ангел? Мама застала его с любовницей, закатила скандал, и в течение двадцати четырех часов нас уже выселили из этого дома. После отъезда я видел отца лишь трижды. Один раз в день маминой операции, второй – в день ее выписки из больницы, и третий – когда приехал сюда. Так что брать его фамилию я не стану.

– Тимур, в тебе сейчас говорит обида. Ее нужно пережить, высказать и забыть. Человек не может быть счастлив, если носит в душе такой камень.

– Пока мама была в больнице, я жил в приюте. Можешь себе представить чувства ребенка, у которого есть отец и мать, но он живет в приюте? Да, всего месяц… нет, блядь, целый месяц! В то время как этот мудак мог забрать меня или побыть в Стокгольме, пока маму не выпишут.

Я перехватываю руку Веры и подношу к губам раскрытую ладонь. Хочу отвлечься от этих разговоров. Они бестолковые, потому что в итоге ни к чему не приведут. Целую ладошку Ангела, вдыхая чистый запах, и снова завожусь. Как бы я ни орал на всю лесопосадку, энергия, бурлящая во мне, никуда не делась. Дергаю Веру на себя, и она, охнув, сваливается мне на колени. Проворно кручу ее, заставив оседлать мои бедра, и мы оба замираем, тяжело дыша. Ангел пытается оттолкнуться, упершись ладонями мне в плечи, но я удерживаю ее.

– Ты же хочешь, – хрипло произношу я, толкаясь твердым членом в ее промежность прямо через одежду. – Ты соврала, Вера.

– Тимур, прошу тебя…

– Нет, Ангел, не отказывай мне. Пожалуйста, не сейчас.

Меня снова ломает, потому что весь коктейль чувств, который я испытывал еще минут десять назад, снова поднимается на поверхность и бурлит, выплескиваясь наружу. Я обхватываю лицо Веры ладонями и насильно приближаю к своему, выжидаю секунду, чтобы не растерзать ее, и наконец накрываю ее губы своими. Наш поцелуй снова выходит жадным, голодным. Мы как будто урываем мгновения интимной близости, боясь оторваться друг от друга. Ладони Веры на моих плечах расслабляются, а потом впиваются мне в футболку. Она снова пытается встать, отвернуться, но я, черт побери, не могу ее сейчас отпустить. Не прямо в эту минуту. Немного позже, да. Я даже даю себе обещание не брать ее здесь, прямо сейчас, иначе она будет сожалеть. Если в ней остались еще хоть какие-то сомнения, то она обязательно пожалеет о том, что мы совершим.

Но все мои обещания и установки летят к чертям, когда ее пальцы, сомкнувшись на моем затылке, скользят вверх и зарываются в волосы. Слегка тянут их, заставляя кровь прилить к коже, вызывая на ней покалывания. Не в силах сдержаться, я рычу и впиваюсь зубами в мягкую губу. Мои ладони уже скользят по бедрам Веры вверх, сжимают мягкую кожу, и внезапно Ангел дергается, болезненно ахнув.

– Что? – спрашиваю на выдохе, глядя на то, как Вера кривится. Я опускаю взгляд на ее бедро, на котором красуется… даже не синяк – синячище. Огромное, практически черное пятно растеклось на белой коже, испортив всю красоту. Вера смущенно натягивает платье, но из-за того, что ткань не эластичная, у нее ничего не получается. – Что это?

– Ударилась.

– Обо что? – хмурясь спрашиваю я.

– О комод.

– Для этого ты должна была нестись на скорости километров тридцать.

– Скажем, это получилось стремительно и неожиданно.

– Я буду осторожным, – шепчу ей в губы. – Не обижу тебя.

– Тимур, нам правда стоит остановиться.

– Не надо останавливаться, – хрипло отвечаю я, уже скользя губами по ее шее.

И тут внезапно тишину нашего интимного кокона нарушает звонок ее телефона. Вера вздрагивает и резко вскакивает с моих коленей. Оглядывается в поисках своей сумки, потом подхватывает ее и судорожно копается внутри. Дрожащей рукой выуживает телефон и умоляюще смотрит на меня.

– Это муж. Тимур, пожалуйста…

– Я молчу.

Мне не нравится ни сам факт наличия мужа, ни то, что он звонит ей, когда она предположительно занята. Упираюсь затылком в ствол дерева и прикрываю глаза. Какой же бардак я развел в своей жизни. Мало мне, что ли, девок? Вон в универ через полтора месяца идти, там наверняка хватит охотниц на члены. Но нет, я даже думать ни о ком не могу. Смотрю на своего Порочного Ангела и не могу насмотреться. Как будто каждый раз упускаю что-то из ее образа, оставляя себе возможность рассмотреть эту черту в следующий раз. Похоже на какой-то фанатизм, и хреновая новость в том, что, скорее всего, это не лечится.

– Да, Леша. Да. Потому что я не одна. У меня занятие, – Вера отвечает спокойно, но голос слегка подрагивает. Из-за того, что муж позвонил в тот самый момент, когда я был в минутах от того, чтобы ее трахнуть? – Хорошо. Ладно. Да, я сразу приеду. – Она смотрит на наручные часы, а я мысленно отмечаю, что надо подарить ей новые, потому что эти совсем поганые. – Через пять минут выезжаю.

Когда она это произносит, мне хочется завопить. Ну какие пять минут?! Мне ведь все еще мало, я не насытился ею, даже не вошел в нее и не… черт, столько всего не сделал! Не отпущу!

Вера отключается и кладет телефон в сумку.

– Мне пора, – грустно заключает она, а я качаю головой. Протягиваю к Ангелу руку.

– Иди ко мне.

– Нет, Тимур, мне правда пора.

Вера вешает сумку на плечо и делает пару шагов назад. Отходит еще немного, когда я встаю с земли и отряхиваю джинсы, надвигаясь на нее.

– Вера…

– Пожалуйста, мне нужно уехать.

Мне не нравится, как дрожит ее голос, каким затравленным вдруг стал ее взгляд. Я прищуриваюсь и притормаживаю, Вера делает то же самое.

– Что случилось? – мягко спрашиваю я, чтобы успокоить ее своим тоном, показать, что не имею намерения обидеть.

– Все нормально, но мне нужно ехать домой.

– Не нормально. Поговори со мной.

– Тимур, я сожалею, что дала тебе какую-то надежду. Что позволила думать, будто у нас все может получиться. Это не так. Прошу тебя, не осуждай меня, просто выбрось этот момент моей слабости из своей головы и больше не вспоминай.

– Ты сама себя сейчас слышишь, Вера? – резче, чем хотелось бы, спрашиваю я.

– Слышу. Прошу тебя.

Ее голос немного садится и становится сипловатым, и я ловлю себя на мысли, что не получаю удовольствия от этих слегка истерических ноток.

– Я обидел тебя?

– Нет.

– Тогда что?

– Да то, что я замужем! – внезапно выкрикивает она, удивляя меня. Ангел не кричит, она всегда собрана и спокойна. Немного как будто запуганная, но еще ни разу я не слышал, как она повышает голос. Кажется, проблемы здесь не только у меня. Вера, видимо, сама шокированная своей реакцией, прочищает горло и продолжает уже спокойнее: – Нельзя, Тимур. Я идиотка, что позволила вообще чему-либо случиться. Но тебе сложно противостоять. Думаю, я не одна такая, кто не может выступать против тебя.

– Не выступай против. Не уходи от меня, иди ко мне, Вера.

– Если бы все было так просто.

– Все просто. Проще, чем ты думаешь. Тебе только надо развестись.

– И что дальше?

– Будем жить вместе.

– На деньги твоего отца? Тимур, тебе двадцать. У тебя вся жизнь впереди. Не порть ее, связывая с себя с женщиной, значительно старше тебя самого. У нас не пять лет разницы. И вообще, раздев меня, ты можешь сильно разочароваться в том, что увидишь.

Я в два коротких шага подскакиваю к ней и обнимаю за талию.

– Так вот о чем ты переживаешь? Забудь. Я не разочаруюсь, уверен. Не может такая красивая, невероятная женщина выглядеть плохо под одеждой.

– Нет, – она отталкивает меня и снова отступает. – Все это невозможно. Прости еще раз, если дала ложную надежду.

– Fan, Angel[5]5
  Черт подери, Ангел, – швед.


[Закрыть]! – рявкаю я, не сдержавшись, и, сам того не заметив, перехожу на родной язык. – Du gör mig galen! Jag är helt förvirrad[6]6
  Ты сводишь меня с ума! Я совсем запутался, – швед.


[Закрыть].

– Я не знаю твоего языка, – в который раз говорит мне Вера, а я не могу ничего ответить. Последние события высосали из меня все соки. Я как будто сдулся за секунду, как старый воздушный шар. Заброшенный и ненужный. Ни своему отцу, ни женщине, от которой у меня срывает крышу.

Сжав кулаки, я обхожу Веру и двигаюсь к дороге.

– Поехали, отвезу тебя к мужу, – произношу мрачным голосом, не оборачиваясь. По шуршанию еловых иголок слышу, что Ангел идет следом.

Наверное, в чем-то она права. Это простая импульсивность, иррациональное желание обладать именно этой женщиной. И пока я не могу отказать себе в этом удовольствии, но точно знаю, обязательно справлюсь с наваждением, как справляюсь со всем в своей жизни.

Глава 10

Саундтрек к главе: Raphael Lake / Aaron Levy / Daniel Ryan Murphy – Prisoner

Я не видел ее уже неделю. Гребаные семь дней, в течение которых не мог вдохнуть запах моего Порочного Ангела. В день моего срыва я довез Веру до станции метро, у которой забрал ранее, потому что она не позволила отвезти дальше. Это и понятно, учитывая ее семейный статус. Но как же, черт подери, хреново осознавать, как все между нами сложно.

На следующий день Вера написала, что приболела и не сможет приехать. Я решил, что это к лучшему, потому что так у меня появился шанс на передышку и возможность включить мозги. Я настроился на здравые рассуждения, но сначала решил закрыть гештальт с отцом. Вера права: нельзя носить в себе обиду и злость. Мне хотелось хоть немного понять поступки отца, чтобы иметь наконец возможность двигаться дальше. Но когда мы пересеклись после завтрака, он сделал вид, словно ссоры между нами не было. Видя такое положение вещей, я махнул на все это рукой, сказав себе, что дал ему шанс, но он не пожелал им воспользоваться.

Уже стою у станции метро. На заднем сиденье лежит букет роз и коробочка с часами. Я с нетерпением ждал поступления средств от продажи некоторых акций, чтобы купить Вере достойные часы. Теперь мне придется немного потуже затянуть пояс, потому что на подарок ушла львиная доля моего дохода. Наверное, придется даже снова воспользоваться карточкой отца. Но в целом я пока особо ни в чем не нуждаюсь. Бензин, перекусы в городе – пока что это все мои расходы. Ну, если не считать книг, которые я купил дня четыре назад. Я хочу, чтобы мой Ангел мной гордилась, поэтому нахватал с полок знакомых книг, только теперь уже на русском языке. Привез их домой и засел за учебу. Практически после каждого предложения мне все еще приходилось открывать словарь, но я знал ради чего – точнее, ради кого – это делал.

Светлая макушка мелькает среди разношерстной толпы, снующей у входа в метро, и я выскакиваю из машины. Хватаю с заднего сиденья букет, но Вера проходит мимо, не замечая меня. Догоняю и нежно перехватываю за локоть. Ангел отшатывается, а потом расслабляется, видя, что это я.

– Привет.

Я просто не могу скрыть улыбку. Как бы ни пытался сжать губы и не выдавать всю гамму эмоций, не получается. И да, разговоры с самим собой тоже не дали результата. Сейчас, когда моего носа достигает нежный запах Веры, я понимаю, что этот перерыв возымел обратный эффект: теперь я еще сильнее хочу своего Порочного Ангела.

– Тебе не стоило меня забирать, – серьезно произносит Вера, и я хмурюсь.

– Но я хотел.

– Тогда поехали.

Даже не взглянув на цветы, Вера обходит меня и садится в машину, не позволяя мне быть джентльменом. А мне хочется. Вообще мой Ангел из тех женщин, за которыми хочется ухаживать красиво, но животная сущность берет верх, поэтому я постоянно нападаю на нее. Занимаю место на водительском сиденье и протягиваю Вере цветы.

– Это тебе.

– Спасибо. Но не стоило, – несмотря на свои слова, Ангел все же принимает букет и кладет его себе на колени.

– Как ты себя чувствуешь?

Вера застыла, словно изваяние, и смотрит в лобовое стекло.

– Ты не пиши мне больше, ладно?

– Вера, посмотри на меня.

Мне не нравится ее тон, его холодность, даже отчужденность. Что-то не так с моим Ангелом, и я хочу знать, что именно. Она медленно поворачивается ко мне, но смотрит словно сквозь меня. В глазах пустота и как будто отчаяние. Но разве я могу судить об этом со своим скудным опытом? Поднимаю руку и провожу тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Я скучал по тебе. – Вера молча смотрит, но теперь, кажется, уже прямо мне в глаза, и наконец видит их. – Поэтому писал. Я старался не высказывать то, что хотел сказать на самом деле.

– Я знаю. Но просто больше не пиши.

– Звонить? – Она качает головой, а я сжимаю челюсти. – Почему?

– Потому что я знаю, когда у нас занятия.

– Я хочу отвозить тебя на них.

– Тогда встречай меня у метро в это же время, – она снова отворачивается и смотрит прямо перед собой.

– Я буду здесь каждый день. Вера? – Ангел смотрит на меня. – Иди сюда.

Рывком притягиваю ее за шею, и наши губы встречаются. Жадно, порывисто. Мы оголодали за эти дни. Сердце срывается и молотит по грудной клетке, будто пытается протаранить ее и вырваться наружу. Я нависаю над Порочным Ангелом, сминая ее губы и нежную кожу шеи. Наконец я дорвался до своего любимого деликатеса, и теперь хочу ее всю. Вера вцепляется в мои плечи и сжимает их, но не отталкивает, а как будто даже наоборот, пытается притянуть ближе, вжаться в меня. За закрытыми веками плывет густой туман, в котором я вижу только ее. Под пальцами бархатная кожа, а салон автомобиля наполнен головокружительным запахом. Я отрываюсь от Ангела, когда понимаю, что дальше остается только раздеть ее и трахнуть прямо здесь, на проспекте, у входа в метро.

– У меня есть для тебя подарок, – я тяжело дышу, а грудная клетка ходит ходуном. Смотрю на припухшие губы Веры, в ее горящие глаза, и с удовлетворением наконец-то отмечаю в них живые эмоции. Протягиваю руку на заднее сиденье и передаю Вере коробочку. – Открой.

– Тимур, не надо было.

– Ангел, я почти всегда учитываю твои желания. И даже обещаю больше не звонить. Но решение о том, когда дарить тебе подарки, я буду принимать сам.

На ее лице появляется крохотная улыбка.

– Ты еще такой мальчишка.

Я хмурюсь. Мне не нравится, что она называет меня мальчишкой. Так она как будто подчеркивает разницу в возрасте, заведомо вырывая пропасть, которую потом будет сложно перепрыгнуть.

– Не называй меня так, – произношу серьезным голосом, а Вера закусывает нижнюю губу и кладет голову на подголовник кресла, при этом не сводя с меня взгляда. Когда ее голова вот так склонена набок, Ангел кажется беззаботнее. В ее взгляде интерес и немного озорства, что ей совсем не свойственно, но точно к лицу. – Давай, открывай, – киваю на коробочку.

Вера развязывает бант на брендированной коробке и поднимает крышку. Молчит, а я жадно ловлю ее эмоции… которых нет.

– Скажи что-нибудь, – прошу после затянувшейся паузы. Я начинаю нервничать. Нравится? Нет? Что за реакция такая?

Вера поворачивается ко мне лицом и, касаясь ладонью щеки, аккуратно скребет ноготками щетину. На ее лице спокойная улыбка. Ангел тянется ко мне и прикасается к моим губам своими.

– Спасибо. Они невероятно красивые.

Я снова перехватываю ее за затылок и углубляю поцелуй. Как же, черт возьми, мне мало этих касаний! Вера, позволив немного потерзать ее рот, мягко отстраняется.

– Ты же понимаешь, что я не могу носить их все время?

Я киваю.

– Откровенно говоря, я фантазировал, как ты будешь выглядеть в них голая.

Совершенно неожиданно на ее щеках появляется румянец, и Ангел отводит взгляд. Я заправляю за ее ухо тонкую выбившуюся прядь и выпрямляюсь на своем сидении.

– В подстаканнике твой кофе. В этот раз я взял с корицей, – говорю и завожу машину, с удовлетворением отмечая, как Вера достает часы из коробочки и заменяет ими свои старые на тонком запястье. Любуется, крутя рукой из стороны в сторону.

– Почему с корицей?

– Пытаюсь выяснить, какой тебе нравится. Можешь облегчить мне задачу и сразу сказать о своих предпочтениях.

Поймав зазор между машинами, я выезжаю на проспект в сторону отцовского дома. Сегодня я не спешу, потому что наслаждаюсь каждой проведенной вместе с Верой минутой.

– Я не знаю. Всегда пила черный с сахаром.

– Так я просчитался с молоком?

Вера делает глоток из стакана и удовлетворенно мычит.

– М-м-м, этот мне нравится. Нет, точно не просчитался. И за цветы спасибо, они великолепны.

Настроение, которое было на нуле всю прошедшую неделю, резко улучшается. Я чувствую себя так, словно совершил какой-то нереальный поступок. Чувство собственной значимости раздувает грудную клетку, и я готов свернуть еще пару гор ради этой женщины.

Всю дорогу я рассказываю Вере о том, чему научился за время ее отсутствия, а она, смеясь, отвечает, что, кажется, без нее я учусь быстрее и лучше.

– Ты, конечно, тот еще отвлекающий фактор, но я не хочу, чтобы твои труды прошли даром.

– Ты уже половину этого предложения сказал на русском. Это повод гордиться собой.

– А ты мной гордишься?

Вера молчит, и я бросаю на нее быстрый взгляд. Она снова склонила голову к подголовнику и смотрит на меня светящимися глазами. Блядь, да я готов землю с небом поменять местами ради одного этого взгляда.

– Горжусь, – тихо отвечает она, и меня переполняет чувство бешеного восторга.

Паркую машину и помогаю Вере выйти, на этот раз не облажавшись с манерами. Мы проходим в кабинет и, как только за нами закрывается дверь, и мы оказываемся в тишине помещения, атмосфера меняется. В машине был слышен шум с улицы, завывания ветра, тихо играло радио, а здесь тишину нарушает только наше дыхание и едва слышный мерный стук настенных часов. Вера даже не успевает положить на стол букет, как я прижимаю ее бедрами к столешнице, набрасываясь на Ангела. Хочу ее до изнеможения, и больше терпеть нет никаких сил.

Глава 11

Саундтрек к главе: Julia Michaels – Heaven

Я сминаю губы Веры, полностью подавляя зарождающееся сопротивление. Правда пару секунд назад она пыталась призвать меня к благоразумию, оттолкнуть, но как-то все неуверенно, дрожащим голосом. Я сжимаю талию Ангела, спускаясь губами по шее, и Вера вздрагивает.

– Тимур, мы не должны.

– Ты уже говорила это, я не внял.

– Сейчас ты говоришь слишком быстро, я не понимаю.

Перехожу на русский, старательно подбирая слова.

– Ты говорила… – снова перепрыгиваю на английский. – Дальше я не знаю слова. Подскажешь мне? Тащусь, когда ты разговариваешь на родном языке.

– Тимур…

– Вера…

Я слышу ее улыбку. Она как тихое фырканье, которое мой Ангел даже не пытается скрыть. Скольжу ладонями по ее платью из жатой ткани и сминаю грудь. Хочется застонать вслух от невероятных ощущений. Она упругая и полная, больше моих ладоней. Соски словно царапают кожу, вырываясь наружу. Я задираю подол платья и веду ладонями по бедрам.

– Осторожнее, там синяк.

– Не сошел еще?

– Новый.

Я отстраняюсь, нахмурившись.

– Откуда?

– Все тот же комод. Надо его переставить. Стоит прямо на входе в комнату, постоянно его задеваю.

Вера улыбается, но ее глаза – нет. Неужели ее муж не догадался сам переставить гребаный комод, о который она каждый раз травмируется? Что у нее там за придурок, не пойму?

– Я аккуратно.

Снова прикасаюсь к губам Веры, а дальше все как в тумане. Мы жадно целуемся, пожирая стоны друг друга, проглатывая всхлипы и какие-то слова. Срываем мешающую нам одежду и неконтролируемо касаемся друг друга, сминая кожу и прощупывая самые чувствительные места. Я снимаю с Веры бюстгальтер и опускаюсь перед ней на колени, всасывая сосок в рот. Терзаю его губами и зубами, а Ангел царапает кожу моей головы и выгибает спину. Она стонет не громко, но так, что от каждого звука у меня по телу бегут мурашки. Мое имя на повторе срывается с ее губ, и я прикусываю сосок, вырывая новые эмоции, которые зеркалят мои – горячие и бурлящие. Сжимаю грудь Веры, медленно продвигаясь вниз. На ней кружевное белье бежевого цвета, которое еще сильнее подчеркивает синяк на бедре, он расползся, словно пятно нефти на безупречно чистой воде. Я обвожу губами контуры этого пятна, но Вера мягко отстраняет меня.