Текст книги "Любовь?.. Не смешите меня! (СИ)"
Автор книги: Екатерина Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Екатерина Каверина
Любовь?.. не смешите меня!
Она верила – миром правят деньги, а любовь, нежность – это всего лишь смешные слова. Он знал – деньги не дадут ему не только счастья, но даже покоя. Они встретились на жарком и сонном побережье, чтобы подарить друг другу мимолетное счастье и искрящийся смех. Они встретились вновь в серых стенах большого города, чтобы лишить друг друга и счастья, и смеха, а потом разлетелись в разные стороны, унося разочарование и обиду. У них остался единственный шанс вернуть друг другу любовь и надежду прежде, чем она улетит на другой край света, уверившись, что любовь – пустое и глупое слово.
Миром правят деньги: евро растет, котировки падают – трагедия! Нужно срочно диверсифицировать активы! Миром правят амбиции: Маша стала вице-президентом, а она все еще заурядный начальник отдела, ну и пусть в подчинении у нее 50 человек, важен факт. А, может быть, миром правит любовь? – ну не смешите меня! приличной девушке просто стыдно верить в это. Любовь – это что-то из позапрошлого века, тургеневские барышни, бунинские темные аллеи, изящные шляпки и кокетливые взгляды из-под полупрозрачной вуали. Настойчивый взгляд глаза в глаза, сдвинутые на лоб очки Шанель (лимитированный выпуск, 700 евро в Милане по большому знакомству), шестирядный хай-вей. Любовь, ну как же?! Платиновая кредитка, трехлитровый Лексус и пентхаус с видом на реку – вот это любовь!
«Ах, зачем я тебя полюбила, а тебя не видала влюбленным?» – строки декаданса (Н. Гумилев). Вот именно – зачем? Поэт был влюблен, как всякий приличный поэт, и чем это закончилось? – пулей в лоб. Ей гораздо больше нравилось, как Гумилев с Ахматовой отправлялись в прогулку по заснеженной Москве, чтобы выгулять ее новую норковую шубку. А вот она вынуждена выгуливать свою шубку в какой-то дикой камчатской глуши. И почему, скажите мне, суд Камчатской области должен располагаться именно здесь. Так далеко и, главное, так холодно, почему бы не перенести его, например, в Сочи: пальмы, максимум +5 даже зимой и, между прочим, пятизвездочные отели, а не это странное заведение, которое даже гостиницей-то не назовешь. Впрочем, Сочи – это уж слишком! И вообще она настоящий профессионал, сейчас быстро и победоносно выигрывает дело, бросает вещи в чемодан и летит домой!
Быстро выиграть не удалось, победоносным почти четырехчасовое пережевывание одних и тех же фраз Ксения бы тоже не назвала. И вообще был ли это выигрыш?
Когда Ксения вышла из здания суда, было около шести вечера, тускло мерцали звезды, и снежинки, как заколдованные, кружились в танце над городом прежде чем упасть на нашу грешную землю. Было тихо-тихо и все вокруг навевало мысли о сказке: Снежная королева, Кай и Герда – безответная любовь. Любовь – слишком часто это слово сегодня приходит ей на ум – одернула себя Ксения, – чаще чем последние несколько лет.
– О, Боже! – вскрикнула она. Шесть вечера, самолет улетает через 45 минут, а она почти в 40 километрах от аэропорта, багаж в гостинице, и она еще предается мечтам!
Скользя на шпильках Джимми Чу и размахивая руками, как ветряная мельница, Ксения вылетела на проезжую часть. В полуметре от нее резко затормозил огромный представительский седан, вот оно счастье – пронеслось в голове у девушки, – машина резко тронулась, – ну вот, как всегда, – подумала Ксения.
– Что за ненормальная? – раздался усталый голос с заднего сиденья.
– Да, какая-то столичная штучка, – недовольно пробурчал водитель.
– Столичная штучка? Здесь? – усмехнулся пассажир, отвлекшись от падающего курса.
– Быстрее! Быстрее! – подгоняла Ксения флегматичного водителя на таком невообразимом транспортном средств, что в другой ситуации она бы даже дверь его не открыла, не то что сесть внутрь. А сейчас она была вынуждена терпеть, пока оставался хотя бы крошечный шанс успеть на самолет.
– Что значит нелетная погода? Мне срочно нужно домой! – возмущалась Ксения возле информационной стойки в аэропорту, – Меня не интересует, что у вас тут происходит, у меня есть билет и извольте доставить меня в Москву! – она уже и сама понимала, что спорить бесполезно, но словно по инерции продолжала гнуть свою линию.
– Девушка, самолет будет в лучшем случае завтра утром, успокойтесь и ждите! – устало махнула рукой служащая и обратилась к следующему нервному пассажиру.
Ксения зло пнула чемодан, схватила портплед и отправилась выяснять, где в этом Богом забытом месте бизнес-терминал, потому что сидеть с остальными заурядными пассажирами она вовсе не собиралась!
Прошло уже почти три часа бесплодного, бесполезного ожидания, она успела выучить наизусть последний номер журнала «Форбс» и могла без запинки назвать все модные московские места, упомянутые в гламурном «Татлере», но все это ни на миллиметр не приближало ее к заветному отправлению домой. Ксения устала ждать, она была расстроена и раздражена, и поэтому, не замечая никого вокруг, расхаживала из угла в угол так называемого бизнес-терминала.
– Прекратите же вы, наконец, маячить перед глазами! – прервал ее мысли о неминуемом поражении на карьерном поприще резкий мужской окрик.
– Где хочу, там и хожу! – буркнула Ксения.
– Ну-ну, – ухмыльнулся мужчина и подумал, что где-то уже видел эту дамочку на нереально высоких каблуках.
А Ксения села на свое место, снова вскочила и отправилась к кофейному автомату, думая о том, что этот высокомерный тип, заслонившийся газетой, – типичная квинтэссенция мужского эго в его худшем варианте.
Ксения всегда считала, что аэропорт – это своеобразная модель мира, суетливого, вечно спешащего куда-то, жадного до новых лиц и впечатлений. Здесь были серьезные бизнесмены с портфелями Montblan, гламурные дамочки с кофрами Lui Vitton и озабоченные мамаши с кричащими младенцами. Кричащие младенцы вообще были самой ненавистной Ксениной темой, их пронзительные вопли нарушали тишину бизнес-класса, заглушали громкие ритмы RnB в Ipodе, нагло врываясь в ее мечты.
Так вот аэропорт был моделью мира, только сегодняшний отдельно взятый аэропорт был миром, сузившимся до размеров захудалого необитаемого островка.
Ксения с полным правом могла рассуждать о чем-то подобном, вот уже три года, как в бесконечных переездах проходила почти вся ее жизнь. Москва – Франкфурт – Хабаровск – остров Мэн – Москва – Хабаровск – Париж и далее по карте в безумной гонке вокруг земного шара. Кто-то боялся летать, пил коньяк и испуганно смотрел в иллюминатор, она же укрывалась теплым пледом и радовалась возможности поспать лишние пару часов. А если учесть, что в самолете Ксю была недосягаема для звонков взволнованного очередной неразрешимой проблемой начальника, подчиненных, не готовых принять даже самое простое решение, то это был самый настоящий рай.
Мысли, глупые мысли… Ксения продолжала нервно расхаживать от стены к стене, метель за окнами становилась все сильнее, а шансов вовремя попасть в Москву все меньше. Должность вице-президента филиала уплывала прямо из рук, махала Ксю ручкой и гнусно усмехалась напоследок.
Хмурый пассажир больше не проявлял никаких признаков недовольства, уставившись в свою газету. Уж лучше бы он тоже нервничал и злился!
– Тоска, какая тоска! – наверное, в сотый раз пробормотала Ксения и заинтересованно скользнула взглядом по своему товарищу по несчастью. Ботинки Gucci, пальто Lanvin, часы Breitling и кейс Dior на старом шатком стуле. – Очень даже ничего! – отметила Ксения и хищные инстинкты обострились в ожидании достойной добычи.
Но добыча продолжала сосредоточенно рассматривать газету, не уделяя Ксю ни капли внимания. Ну что ж, к этому она вполне привыкла, такие, как этот … никогда не видели в ней женщину, они лишь использовали ее ум и деловую хватку, чтобы заработать очередной миллион, который вскоре будет потрачен на какую-нибудь Мисс Длинноногое Убожество.
Ну и не очень-то и хотелось!
Антон устало сполз в кресле, от смены часовых поясов, хронического недосыпа, да еще и от этой мельтешащей дамочки у него в глазах уже рябили черные точки. Опять он поддался своему великодушию, отпустил водителя, чтобы тот до метели добрался домой, а теперь вынужден был терпеть ненавязчивый сервис глухой провинции. Не только старые «тушки» не могли вылететь из-за непогоды, но и его новый реактивный джет.
До чего же резкая девица, – подумал он, глядя на Ксю, – даже он главный инвестор этого края, надежда и опора местной, да и центральной власти не создавал столько шума из-за вынужденной задержки, сколько она. Казалось еще минута, и она закричит: «Выключите снег!». Да, он таких с юности не переваривал! Хотя в целом, она бы неплохо скрасила его холостяцкий вечер, главное, вытащить ее из строгого черного костюма, распустить тугой пучок и снять очки. Да тут было бы на что посмотреть!
Холодные простыни, виски на дне бокала, жесткий секс – без имен, обещаний, надежды на завтра.
Хотя, кого он пытается обмануть этой бравадой? – себя, а что может быть глупее?!
Антон отмахнулся от собственных мыслей и снова укрылся газетой, цоканье каблуков прекратилось, стало слышно, как ветер гуляет по летному полю и зло бьется в старые окна. Он выглянул из-за газеты, которая ему уже порядком поднадоела, девица задумчиво уставилась на свою сумку, а потом вытащила из нее самый нелепый блокнот из всех, какие только доводилось видеть Антону: ярко-розовую обложку украшали бархатные пятнышки и огромные бабочки всех цветов радуги. Это розовое нечто настолько не вязалось с ее консервативным образом, что Антону стало смешно, девица прочитала что-то и тоже улыбнулась, потом начала писать, время от времени мечтательно поднимая глаза к потолку. Его разобрало любопытство, он встал и тихо подошел к ней, наклонился, стараясь заглянуть в блокнот. Она пахла свежестью и восточными пряностями, невинностью и искушенностью, перед глазами вставал приморский сад после опустошительного дождя.
История Ксю и Пупса– было выведено искусным почерком в самом верху страницы, – Ксении в День Рождения вдобавок к остальным «особо ценным подаркам»– прочитал он чуть ниже.
Нам нужен принц, на меньшее мы не согласны – это наш девиз, наша мантра, наше всё!
Чтобы найти принца нужен принцеискатель , секретное оружие, говорят, есть где-то в недрах спецслужб!
Светская львица то же, что бомж, живет за счет других, ходит на приёмы, чтобы бесплатно поесть, ищет, кто бы дал ей денег. Светская львица – наш главный враг, поиски принца – ее профессия. Другие наши враги – длинноногое убожество и мисс что-там.
Принц, он же – идеальный мужчина, помимо пентхау са, счета на Каймановых островах и пары гоночных машин в гараже, разбирается в искусстве (может отличить Рубенса от Малевича, хотя, конечно, сложно спутать квадрат с голой женщиной), тонко чувствует моду (следует надевать длинные шорты и короткие носки , и никогда – наоборот) и знает, как сделать женщине комплимент (ладно, если и не знает, то это поправимо).
Мужчина обыкновенный – ……… Моих литературных способностей недостаточно для перевода всего сказанного с нецензурного на цензурный
Ксения позволила себе отвлечься на минуту, вспомнила про глупую затею своей лучшей подруги – записывать все те ироничные, едкие фразы, что приходили ей в голову, чтобы потом, когда она, наконец, доберётся до дома, вместе посмеяться над ними, запивая грусть пина-коладой. Она представила тихий девичник, разговоры до рассвета и мечты-мечты, Ксю так увлеклась, что даже не заметила чьё-то присутствие рядом, а когда подняла глаза от исписанной странички, встретилась взглядом с самым настоящим кандидатом на роль принца, в глазах которого плясали смешинки. Ксю покраснела до корней волос, Боже, он читал весь тот бред, что она насочиняла! Если бы можно было провалиться сквозь землю, то Ксения сделала бы это немедленно, увы, такой счастливой возможности ей никто не давал. Веселье в глазах мужчины погасло, хмурые тени легли на лицо:
– Длинные шорты и короткие носки, ну-ну, – бросил он, – В вашем возрасте принцеискатель – это уж слишком, – сказал он и вернулся к своей газете, а Ксения, выхватив из портфеля Форбс, продолжила сгорать со стыда.
–Да, занятная девица, – думал Антон, она так развлекла его своей писаниной, что сон как рукой сняло, – А насчет светской львицы – это она заметила верно, более чем верно … Опыт общения с этими хищницами у него был, хотя эта дурочка с розовым блокнотом при нужном обращении тоже могла претендовать на роль одной из них. Антон снова бросил взгляд на грустную девушку и понял, почему её лицо кажется ему столь знакомым, это именно она вылетела на дорогу перед его автомобилем в центре Петропавловска. Столичная штучка – тогда сказал водитель, а он только усмехнулся – откуда ей здесь взяться. Теперь стало ясно, штучка рвалась из их дикого края назад в цивилизацию. А все же интересно, кто она? – подумал Антон, – образ деловой стервы и записки институтки.
«Привет! Как ты? Я лечу в Лондон, «Челси» играет с «Зенитом», да и так есть кое-какие дела. Зайду в тот новый бар в Ноттинг-Хилле, о котором ты мне писала.
Читала ту новую книгу Коэльо, которую хотела купить? По-моему, полнейшая чушь!
Наверное, не нужно об этом спрашивать, но как ты? Все еще грустишь о нем? Ты знаешь, что я думаю на этот счет – ты поступила абсолютно правильно.
Главное не плачь! Иногда мне кажется, я чувствую, когда ты плачешь.
Как ремонт? Закончили твою «мегавинтажную» ванну или строители всё-таки покончили с собой, как обещали?
Всё – глупости, бред! Главное, не плачь!
Ксю! Помнишь «Чао, Белла, Чао», как партизаны в Моденских горах?»
Ксения смотрела на экран ноут-бука, читала письмо и плакала, что ей еще оставалось – только твердить, что поступила правильно, но от этих не становилось ни капельки легче. Она сдерживалась целыми днями, но вечером приходила домой, сбрасывала 15сантиметровые шпильки, деловой костюм, распускала волосы, а затем выпускала на свободу мысли, чувства и боль. Это было так банально, а от этого не менее грустно, обидно и даже немного трагично. Старая, как мир, история, он, она и его жена…
«Я не буду плакать, ладно, по крайней мере, постараюсь.
Лондон прекрасен всегда, особенно весной, хотя я люблю его в любую погоду. Расскажешь мне, как тебе то новое местечко в Ноттинг-Хилле. Главное, не переусердствуй с Кровавой Мэри!
Коэльо – бред, согласна.
Сижу, грущу, слушаю старый джаз. Где та любовь, о которой пели старые негры? Все вымысел, мираж, блеф. Черт, я не могу сдерживаться, не могу!
Всё, напишу нормальное письмо, как только успокоюсь.
Чао, Белла, Чао!».
«Ксю, прекрати немедленно! Не могу писать – самолет уже взлетает! Он – полное ничтожество!!! Подумаешь, мистер Великий адвокат!».
Ксения читала это строки и понемногу приходила в себя, сменила минорный, рвущий душу страстью и надеждой джаз на полную жизни песню итальянских партизан. Своей любви, теперь уже прошлой любви, она говорила: «Чао! Уходи и не возвращайся».
Все начиналось так красиво…
В тот день все валилось у нее из рук, дома отключили горячую воду, и она смывала шампунь уже под ледяными струями, жалкий круассан, последняя надежда на завтрак, каким-то непонятным образом сгорел в микроволновке, на колготках была стрелка, а на дороге пробки. В итоге Ксения опоздала на встречу с адвокатом противоположной стороны, чуть не расставшись по дороге с правами и создав не одну аварийную ситуацию.
Он сидел в ее собственном кресле и нетерпеливо постукивал ее же ручкой по столу – Ксения была возмущена. Блондин с лицом интеллигента советских лет и холодным прищуром успешного дельца – Ксения на секунду задержала дыхание и замерла в предчувствии чего-то очень увлекательного. К тому же он был без обручального кольца, как будто это могло что-то значить?! – но это только теперь она стала такой мудрой, как старая сова.
Ту битву они завершили на равных, Ксения отстояла интересы своей компании, Максим добился максимальных преференций для своего клиента. Уходя, он улыбался, ненадолго задержался у двери и, как само собой разумеющееся спросил: «В восемь в «Галерее ресторанов»? Ксения только фыркнула в ответ. Конечно, она не собиралась никуда идти, в конце концов, она его впервые видит, да и что это было за приглашение, скорее приказ. Но уже тогда, ведя бесплодный спор сама с собой, она знала, что пойдет.
Вечер прошел прекрасно, восхитительно, они ели свежих мидий в вине, лакомились нежнейшим тирамису, и говорили, говорили. Вернее, говорил большей частью Максим, но Ксю нравилось его слушать: об искусстве, политике, финансах. Он оказался совсем другим, чем был тем утром – галантным, внимательным, интересным собеседником, а еще очень сексуальным мужчиной. Ксю казалось, даже воздух вибрирует между ними.
Тем вечером, вернее ночью, они так и не стали любовниками, хотя Максим на это весьма недвусмысленно намекал. Ксю смогла ему противостоять, правда, недолго.
Затем несколько раз они встретились за бизнес-ланчем: вся жизнь на бегу, 40 минут торопливой беседы и снова – в разные стороны, но искры продолжали вспыхивать между ними, и это искупало казенный дух ресторанов в обеденный час. Было еще несколько ужинов – таких же томно-манящих, полных сексуального подтекста, как и в тот первый раз, они много говорили, обо всем, кроме как о личном – Ксении это казалось несколько странным, но она была столь очарована, что не обращала внимания на мелочи. Максим дарил ей нежные с капельками росы чайные розы, они обсуждали музыку, только классическую, Ксю приходилось скрывать свое пристрастие к ритмам RnB и западной попсе, книги – интеллектуальное постмодернистское чтиво. Но всё это было так неважно, так незначительно, главное, что интересовало её, да и его, наверное, тоже – когда же они, наконец, окажутся в спальне, так чтобы между ними не стояли никакие интеллигентские умствования. И вот этот момент настал, выйдя из очередного пафосного ресторана, Максим уверенно направился следом за Ксенией, без слов сел в ее машину и произнес: «У тебя?», она согласно кивнула, но ему вовсе не нужен был ответ. Дальше была ночь – искушающие ласки, жаркое обладание и блаженство освобождения, смятые шелковые простыни и его галстук на туалетном столике среди изящных женских безделушек.
Вначале Ксения была воодушевлена их связью, ей казалось, что это тот самый случай, один на миллион, когда плотское и духовное слились воедино. А потом, ну что за глупость?! Она влюбилась. И еще хуже, Ксю не была ни капельки огорчена, она купалась в своем чувстве, как воробьи ранней весной купаются в пыли, думая, что перед ними самая чистая вода на свете. Ксения оказалась тем самым глупым воробьем.
Максим заезжал за ней по вечерам, просто поговорить с полчаса, а сам оставался до глубокой ночи или до раннего утра. Конечно, он не говорил о чувствах, но Ксении и так было все понятно. Он был ее принцем, идеальным мужчиной! Странно, он почему-то не звал ее к себе, хотя Ксении всегда казалось, что мужчины любят хвалиться своим жилищем, но ведь он так занят, так занят, самый кассовый в городе адвокат, выигрывавший все дела, за которые брался.
Ксения стала чуткой и нежной, подчиненные не могли на нее нарадоваться и шептались в курилках: Что с нашей-то случилось? – взмах сигаретой куда-то в сторону. Уж не влюбилась ли? – гнусный смех.
А потом иллюзия разбилась, развеялась как мираж. Ксения приехала к своему гинекологу и, уже выходя из кабинета, нос к носу столкнулась с Максимом, который нежно поддерживал очень молоденькую и очень беременную женщину. Он бросил в Ксенину сторону безразличный взгляд и осторожно повел жену по коридору.
Ксения была опустошена, раздавлена. Он обманывал ее – горело яркими буквами в мозгу, она обманывала его жену – черной тоской билось в сердце. Она спала с женатым мужчиной, просила его остаться до утра, а он в это время, наверняка, придумывал правдоподобную историю для жены – про сложное дело или скверного клиента. Ложь, еще одна ложь… Любовь? – фантик для толпы!
Тем же вечером он приехал к Ксю домой, зло бросил пиджак и жестко овладел ею, не доходя до спальни. Она должна была его оттолкнуть, сказать все, что думает о предательстве, о своем участии в этом фарсе, но она, подлая, наслаждалась. Из их с Максимом отношений исчезла нежность, ему не нужно было притворяться, остался вечный, как сама жизнь, танец мужчины и женщины.
Однажды, лежа в её спальне и глядя в звёздное небо за окнами, он, наконец, заговорил о том, что так беспокоило Ксю – о его жене:
– Ты знаешь, моя Оля – это ничего не значит, родит одного ребенка, второго, она типичная домашняя клушка, не то, что мы с тобой. Изнеженная девчонка, не видела в жизни ничего, все доставалось по мановению папочкиной руки, кстати, ты знаешь, кто ее отец – Максим назвал фамилию вице-губернатора области. Мы с тобой совсем другие, ты и я! Скоро мой дом наполнится детским визгом, сосками, памперсами и я переберусь к тебе.
Вот на этом самом месте Ксения, наконец, и очнулась, и хотя сама была почти идейным борцом с плачущими детьми, которые ей постоянно мешали, но в тот момент оказалась потрясена цинизмом Максима, хотя цинизм-то ее поначалу и привлекал. В ту ночь она сдержалась, но дала себе слово, что порвет с ним.
Заезженная истина – не может быть своего счастья на несчастье другого, открылась ей, а потом пришло осознание, что он ее все с тем же цинизмом и использовал, этакая вещь на замену, как подменный автомобиль на время ремонта в дорогом автосалоне.
Ксения понимала, что должна сказать Максиму хрестоматийные слова: «Между нами все кончено», но ведь это было так непросто.
Через пару дней, встретившись в тиши очередного дорогого ресторана, за бокалом хорошего вина она сказала:
– Это наша последняя встреча, я не хочу и не могу поддерживать эти отношения, – вот так сухо и просто, словно речь шла об увольнении нерадивого сотрудника, а не о разрыве с мужчиной мечты.
– Ну что ж, твое право, – усмехнулся Максим и махнул рукой официанту, чтобы тот долил вина, – Уж не думала ли ты, что я буду просить и умолять? А, может, обещать, что уйду от жены? – он сардонически рассмеялся.
Ксения не стала досматривать эту трагикомедию до конца, просто встала, вышла из зала, а затем и из самого ресторана, долго дрожащими пальцами не могла открыть машину, потом открыла, села в нее и, наконец, заплакала.
Так она плакала уже третий вечер, плакала над собой, глупой-преглупой, доверчивой селянкой. Принц превратился даже не в лягушку, а в жалкую горстку пепла.
«Ксю, надеюсь, ты спишь и не читаешь сейчас мое письмо, а я все равно пишу…
Бар в Ноттинг-Хилле – просто супер, Кровавые Мэри – тоже, что надо!!!!
Завтра на футбол, потом дела…
Пиши мне, желательно не в миноре, а, впрочем, как получится…
Помнишь, «Мы с тобой танцуем вальс в миноре!» или в мажоре? – не помню, но ты поняла!
Чао!»
Постепенно боль прошла, осталась грусть и острое-острое разочарование, Ксения вернулась к своей обычной, полной нервов и цейтнота жизни, она больше не улыбалась подчиненным, а строго спрашивала даже за самую малую провинность. Впрочем, ее придирки они терпели не столь уж и часто – Ксю как заведенная металась по Европе и по России, ведь, она, наконец, стала не просто вице-президентом, а президентом филиала и теперь весь груз международных контрактов, судебных споров и бесконечных переговоров лежал на ней. Ксения не роптала, работа была ее подлинной, как оказалось, страстью, и именно о такой жизни, полной сложных задач и, что уж там говорить, больших денег она мечтала, когда за смешную зарплату работала в государственной структуре и не спала ночами, изучая международное право, защищая диссертацию и заканчивая экстерном престижную бизнес-школу.
Ироничные, шутливые письма прорывались сквозь туман бесконечных забот и заставляли ее улыбнуться, а иногда и рассмеяться.
Ей так нравилось это «Белла», в коротком слове было слишком много всего: чувственное итальянское «Красавица», сочное, словно молодое виноградное вино в послеполуденный зной, и еще что-то из классики – трагичная история: Печорин, княжна Белла… Привычные интеллигентские рефлексии.
Иногда Ксю возвращалась к своей писанине, ее розовый блокнот заполняли новые фразы, более едкие и циничные, чем раньше.
«Среднестатистический мужчина сначала дает себя погладить, затем берет с руки и вот уже можно защелкивать на нем поводок и даже – строгий ошейник. Только нужен ли он – такой мужчина?».
Наверное, он сошел с ума, да нет, не наверное, а абсолютно точно! Погрузился в эти письма, как идиот! Вместо того, чтобы заняться, наконец, делом, тупо смотрит в экран монитора и думает, чем развлечь ее, а на конец недели, между прочим, назначены важные и очень сложные переговоры о поглощении одной небольшой, но стратегически важной компании. Ну ладно, еще пару строчек и он возьмется за документы, что прислали из юридической службы.
«Белла, как ты? Выиграла во всех международных судах или у несчастных еще есть шанс?
Мой тебе совет: порви этого поддонка, так сказать, на профессиональном поприще, в каком-нибудь супер-важном для него деле! – представляю его бледный вид и гнусно смеюсь.
А ты смеешься?
За что ты наказала меня той последней книгой, о которой писала, я от возмущения готов был выбросить ее в окно, только полет на высоте 10 тысяч метров меня и остановил.
В субботу был в Дублине, ходил с друзьями по «злачным местам» – те, кто говорят, что русские много пьют и грязно ругаются, просто не были в шотландском пабе.
Совершенно неинтеллектуальное письмо получилось. В следующий раз сочиню лучше.
Чао, Белла, чао!»
Ну вот он только щелкнет «Отправить» и вернется к своим делам.
Багряный солнечный диск медленно и торжественно опускался за линию моря, в воздухе пряно пахло бугенвилиями и плодами апельсиновых деревьев, – это был вечер, словно созданный для страсти, томительных ласк и обжигающих поцелуев, но отнюдь не для нудного разговора с не слишком доброй подругой.
Ксения вяло вытянула ноги на кованой решетке террасы, бросила взгляд на догорающий закат, сделала глоток вина – отличное Шабли – и только потом посмотрела на подругу.
– Наташа, ну что ты портишь мне вечер, не хочу я обсуждать свою несложившуюся жизнь, у меня все отлично. Давай лучше поболтаем о чем-нибудь забавном, как раньше! – Ксения уже сама не понимала, зачем позвала Наташу к себе, на небольшую уютную виллу, которую третье лето снимала в Сан-Ремо. Наверное, все дело было в маленькой Соне – Наташиной дочке и Ксениной крестнице, девочка была настоящим золотом и обожала свою щедрую на подарки крестную.
– Раньше мы были наивными дурами, Ксю, а теперь я стала умнее и старше, это ты все гоняешься по миру за своими фанабериями, – Наташа зло выплевывала слова, она уже не помнила того счастливого университетского времени, когда они с Ксю были лучшими подругами и вместе мечтали о невозможном. Наташа давно забросила мечты, у нее была Соня, больная астмой, добрый муж со стабильной, но невысокой зарплатой и собственная работа в совсем неплохой адвокатской конторе. Все было нормально – именно нормально, не больше! Ксения же продолжала порхать из страны в страну, выигрывать суперсложные дела и давать интервью деловым журналам. Наташа ненавидела ее, даже Ксенин внешний вид раздражал до глубины души – шелковое алое платье с огромными тропическими цветами, блестящие босоножки и ярко-красный педикюр, и это, когда дома, кроме них с Соней, не было никого. Наверное, это ее платье стоило больше, чем весь Наташин гардероб. – Ксень, что за вульгарное платье, – не сдержалась и бросила Наташа.
– Да, ладно тебе! – засмеялась Ксения, – Ты же всегда любила красное! И потом я так устаю от строгих костюмов и пучка на голове, что в выходные мне хочется буйства красок. Выпей вина, улыбнись мне, – Ксения не теряла надежды расшевелить подругу.
– Я не пью, Леше это не нравится, – сказала в ответ Наташа.
– Ну раз Леше не нравится, то это веский довод, – засмеялась Ксения и протянула руку за бокалом.
– Тебе бы тоже пора подумать о муже и детях, ты старше меня на год, в апреле тебе исполнится 30, – продолжала гнуть свою линию Наташа.
Ксения не успела вспылить, на столике весело зазвенел ноут-бук, сообщая о пришедшем письме.
– Не можешь на вечер отказаться от работы, чтобы побыть с подругой, – зашипела Наташа, словно то, что минутой раньше происходило между ней и Ксенией походило на дружеский разговор.
На яхте гремела музыка, толпы длинноногих девиц царапали нежное дерево палубы своими высоченными каблуками – Ксения бы наверняка надела кожаные мокасины, белоснежные шорты и еще что-нибудь в стиле Сен-Тропе, – некстати подумал Антон.
Вдову Клико и Кристалл давно сменили джин и пиво, теперь он и сам недоумевал, зачем позвал всю эту толпу на вечеринку и зачем задумал саму вечеринку, – словно это могло хоть что-то изменить, уменьшить боль и, главное, заставить замолчать память.
Море уже почти полностью поглотила солнце, из бирюзовой водная гладь становилась таинственной и мрачной, цвета индиго.
Антон сидел на носу яхты, здесь не так слышались смешки и разудалые пляски, ветер шевелил его волосы и доносил с берега сладковатый аромат. Уже давно пора было вернуться в Москву, а лучше в Петропавловск, или хотя бы разобрать накопившуюся почту: письма, контракты, претензии, приглашения, но ему не хотелось ровным счетом ничего. Антон не мог заставить себя даже сойти на берег, он не отвечал на звонки, а по электронной почтой переписывался только с Ксю. Он болтался в Средиземном море уже четвертую неделю, заходя в порты, чтобы заправить яхту, набрать воды и купить продукты, да вот вчера в Ницце умудрился захватить с собой ту гламурную толпу, что сейчас, забыв о хозяине, вовсю радовалась жизни на нижней палубе. Вдалеке вспыхивали огоньки Сан-Ремо, Антон держала на коленях ноут-бук и сочинял очередное письмо.
«Белла, бона сэра, как говорят итальянцы!
Я совсем затерялся на просторах мирового океана, буду скоро, как в том романе про остров погибших кораблей: я, старый морской волк, и моя «Звезда Портофино»!
Сегодня тот самый день, помнишь, я как-то писал тебе, что 18 августа – самый черный день моей жизни.
У меня на борту толпа веселящихся моделей и еще какой-то странной публики, думаю сбросить их в море или все-таки высадить в Сан-Ремо? Уверен, ты за бескровный вариант, а вот я еще размышляю.
Сейчас выпью виски и впаду в нирвану, и пусть только попробует кто-нибудь меня отвлечь! Что-то я последнее время слишком много пишу об алкоголе.
Кстати, что ты думаешь о Сен-Тропе? Может, брошу там якорь.
Ксю, а где ты сейчас? Может, где-нибудь рядом?
Белла, ты так загадочна последнюю неделю, что я не знаю, что и думать.
