Текст книги "Спящая красавица (СИ)"

Автор книги: Екатерина Каблукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Екатерина Каблукова

Спящая красавица.

Гроб хрустальный на заре для нее…

В.Высоцкий

Гроб был абсоютно новый. Мария Ильинична увидела это сразу. И по девственно белому, заложенному крупными складками атласу, и по непримятой подушке, заботливо закрепленной в изголовье. Торжественно лежал он у мусорного бака, скорбно подставив мелкому снегу свои недра. В другой день старушка, крестясь, прошла бы мимо, но сегодня у нее особенно сильно болело в груди, а ноги налились, будто свинцом, отчего она, сделав несколько шагов, останавливалась перевести дух. Как обычно, она медлено брела из магазина домой, прикупив помимо стандартных булки хлеба и пачки гречневой крупы, еще два десятка яиц, упаковку муки, а также масло, сахар и замороженные ягоды. В другое время она могла бы обойтись без этого, но сейчас, за неделю до Нового Года, к ней начнут приходить бывшие ученики: лощеные, в дорогих костюмах, солидные банкиры, стройные и подтянутые жены местных олигархов. Они приезжали на дорогих машинах, зачастую с водителем, брезгливо морщились, заходя в темную парадную, где дорогой ремонт первых двух этажей сменяли облупленные стены. Лестница с полуистертыми ступенями, на которых сохранились медные кольца для крепления ковров, всегда пахла дешевой водкой, подгоревшими котлетами и бездомными кошками, поднималась наверх, в небольшую двухкомнатную квартирку под самой крышей старого дома. Построенный в середине восемнадцатого столетия, дом до революции принадлежал предкам Марии Ильиничны, и её семья занимала весь второй этаж. Тогда хозяева жили в огромной квартире с высокими потолками, украшеными лепниной, с двумя затейливыми эркерами в столовой и мраморным камином в гостиной. После революции дом отобрали, а сами владельцы, с трудом уцелев во времена расстрелов и репрессий, переехали в мансарду. Все это бывшая учительница знала лишь из рассказов бабушки, да и та большей частью отмалчивалась, нехотя отвечая на вопросы маленькой Маши. Однажды, когда в квартире кроме них двоих никого не было, бабушка рассказала про их род и отдала внучке кольцо с изумрудом, на котором был вырезан фамильный герб: единорог и три короны над ним.

–Береги его, Маша, это единственное, что у нас осталось, – прошептала она, украдкой смахивая горькие слезы.

Через несколько лет бабушка умерла, затем умерли и родители, и учительница осталась одна. Квартиру на втором этаже несколько лет назад выкупили и расселили, и теперь в помещении расположился какой-то иностранный банк. Иногда, зимним вечером, проходя мимо, пенсионерка поднимала голову вверх, на ярко светящиеся окна, чтобы увидеть затейливую потолочную лепку и тяжелые бронзовые люстры.

Подниматься по лестнице с каждым голом становилось труднее, но Мария Ильинична упрямо, несмотря на активность агентов, называемых модным словом риелторы, отказывалась переезжать. Ей казалась кощунственной сама мысль, что она съедет из этого дома, точно это было бы предательство близкого ей существа. «Здесь я родилась, здесь я и умру,» – говорила она.

Еще в магазине бывшая учительница начала размышлять, забежит ли сегодня, кутаясь в короткий норковый полушубок, ее любимица, золотая медалистка Ольга пожаловаться на своих троих оболтусов, или зайдет вечный двоечник Паша, работающий мастером в доме быта. Может быть, еще Сережа заскочит, но он банкир, у него всегда времени не хватает. И всех надо было напоить чаем и накормить ее знаменитыми ягодными пирогами. Ученики всегда приносили подарки: коробки шоколадных конфет или же дорогое шампанское, иногда какие-нибудь заморские фрукты. Фрукты Мария Ильинична с опаской съедала, а вот конфеты и алкоголь складывала в шкафу, чтобы потом расплатиться со знакомой медсестрой Верочкой, делающей ей уколы.

Гости быстро пили душистый час с мятой, доедали кусок пирога, привычно желали ей здоровья и долгих лет жизни и стремительно, так же, как появлялись, уходили в темноту ночного мегаполиса с его шумными улицами, яркими витринами и огромным количеством дорогих машин, вечно недовольно гудящих в пробках.

Оставшись одна, Мария Ильинична подходила к тяжелому шкафу, неизвестно как сохранившемуся в семье, открывала начищеным до блеска медным ключом его массивную створку и доставала школьные фотоальбомы. Тяжелые картонные страницы были переложены пергаментной бумагой. Старая учительница переворачивала их, всматриваясь в серьезные детские лица. Иногда успешные, иногда пропащие, они все были её учениками, её детьми. Своих родных детей у Марии Илиничны не было. Никто не знал, что было тому виной: не то воспитание, полученное от бабушки, не то романтичная натура самой Машеньки, или же просто в какой-то момент её нежелание поле уроков стоять у плиты, варя борщ, и потом, уложив мужа, еще полночи проверять ученические тетрадки. Работу свою она любила, и вот теперь, через много лет её работа приносила ей приятные воспоминания.

–Чего стала, Илинична, а? – раздался над ухом голос с явным восточным акцентом. Она повернула голову, сразу узнав Батыра, невысокого крепкого мужика, приехавшего из Узбекистана, где у нег осталась жена и двое детей, и работающего дворником.

–Да вот, – старушка смущенно указала на гроб, – Смотрю, не потерял ли кто?

–Кто его потерять мог? – удивился дворник, подходя поближе и с опаской рассматривая ритуальный предмет.

–Откуда я знаю? Может, кто с ним шел, шел и не дошел. Или попользовались, не понравилось, вот и выбросили…

–А почему не понравилось? – мужчина вдруг понял, что разговор начинает выходить за рамки обыденого.

–Вдруг покойнику лежать неудобно было? – предположила старушка, обходя гроб, и пристально его рассматривая, – Смотри, какой он узкий! Может, он хозяину в плечах жал?

Батыр тут же представил себе широкоплечего покойника, на глазах у изумленных родственников сердито вскакивающего из тесного гроба, чтобы оттащить оный к ближайшей помойке. Это все привиделось так живо, что дворник начал даже вспоминать, не умер ли кто в последнее время. Ворона с громким криком сорвалась с дерева, заставив его вздрогнуть.

–Тьфу на тебя, – беззлобно выругался он и повернулся к старушке,– Ну ты, Ильинична, придумаешь тоже. Давай, домой провожу, сегодня скользко, а денег на песок начальство не выделило. Иди, говорит, Батыр, лед скалывай, а то народ жалуется, и инструмент выдали!

Он продемонстрировал погнутую ржавую железную палку, в которой старушка с трудом опознала лом. Она благодарно передала мужчине пакеты и засеменила следом за ним, подстраиваясь под его достаточно быстрый шаг. Уже около подъезда Мария Ильинична зачем-то оглянулась. Гроб так и лежал около проржавевших мусорных баков, грустно белея на темно-сером асфальте, покрытом неровной корочкой льда.

–Батыр, знаешь, – она нерешительно помялась, – Я продукты, наверное, сама… а ты мне… можешь мне гроб затащить?

–Что? – удивился дворник, опасливо всматриваясь в морщинистое лицо старухи: не рехнулась ли часом. Но нет, выцвевшие когда-то серые глаза ясно смотрели на мир, хотя от мороза на них выступили слезы. Пенсионерка повторила свою просьбу уже более твердо:

–Он же никому не нужен, вот я и сохраню, мне уже скоро и помирать! – вздохнув, она протянула руки к пакетам, – А так, уже и гроб будет… он, вроде нарядный…

Батыр скептически посмотрел: гроб как гроб, снаружи – красный, внутри –белый.

–Зачем он тебе, ты еще долго проживешь, и крышки нет! – начал отнекиваться он.

–Крышка – дело наживное, все дешевле будет, чем целый покупать! Занеси, а?

Она умоляюще посмотрела на него. Не в силах отказать в просьбе, Батыр лишь кивнул головой.

–Продукты сначала занесу, потом и гроб доставлю, – решительно заявил он.

Тащить гроб в одиночку по лестнице оказалось делом весьма непростым, а звать подмогу дворнику не хотелось. Поди еще, объясни, откуда, куда и, главное, зачем! Наконец, весь покрасневший и вспотевший от усилий, он затащил деревянный ящик в квартиру к пенсионерке.

–Куда его? – тяжело дыша, спросил мужчина.

–Не знаю, – Мария Ильинична растерянно огляделась. На небольшой кухне места явно не было, тем более, что там находилась ванна, установленная еще её дедом. Ей всегда было интересно, где дед взял такую ванну: чугунную, на бронзовых львиных ножках, не иначе, как подговорил тогдашних жильцов квартиры со второго этажа отдать ему в обмен на ящик дефицитной водки. В комнате для гостей, бывшей родительской спальне, ставить гроб тоже как-то не хотелось. Там в углу стояла, украшенная к Новому году, елка. Вот-вот начнут приходить ежегодные гости, к чему старой учительнице смущать их мыслями о смерти. Конечно, можно было сказать, что прикупила на распродаже, или что гроб отдали соседи, перепутав заказы по какому-то сайту с неприличным названием. Соседский мальчик Славка всегда хвастался обновками с этого сайта, но звучало как-то не слишком правдиво.

–Поставь в спальню, – решила она, – Там и место есть, и мне уже привыкать надо!

Батыр как-то странно покосился на нее, но возражать не стал. Спальня Марии Ильиничны была совсем небольшой, и гроб занял почти все свободное место на полу. Отблагодарив Батыра коробкой конфет («Бери, бери, детишкам отправишь, мне все равно нельзя, у меня сахар повышенный!»), старуха зашла в спальню и скептически взглянула на новый предмет интерьера. Обойдя и рассмотрев его со всех сторон, она подошла поближе и провела рукой по краю. Красная ткань сверху вдруг треснула.

–Ох, вот невезенье, – всплеснула руками старая учительница и засуетилась, ища свои очки. Нацепив их на нос, она начала внимательно изучать разрыв, думая, удастся ли аккуратно залатать его. Под тканью что-то сверкнуло, отражая тусклый свет единственной лампочки, вкрученной в когда-то дефицитную люстру, купленную отцом в Гостинном дворе. Поколебавшись, Мария Ильинична начала аккуратно резать сукно дальше. Грубая ткань заскользила, вниз, и перед удивленным взором пенсионерки предстал гроб из хрусталя, гордо блестящий даже в тусклом освещении маленькой спальни.

–Ну, все, Марьяна из девятого дома удавиться, – как любая истинная женщина, она тут же вспомнила о подруге. Не далее, как в пятницу старушки обсуждали похороны, и бойкая старая молдаванка хвасталась ей своими сбережениями, которые она давно копила для столь торжественного случая. Подруга тогда еще пела похвалы своему племяннику, который клялся, что в обмен на наследство, обеспечит тетке достойные проводы в иной мир. Мария Ильинична слушала Марьяну, не перебивая, и с грустью думала, что у нее никого нет. И вот – такой подарок на старости лет. Старушка почти с любовью взглянула на хрустальный гроб. На ум приходили строчки Пушкина о спящей царевне. Интересно, каково это: лежать в таком гробу? Она вновь подошла поближе, задумалась, а потом, скинув тапки, переступила через хрустальную стенку и замерла, испугавшись собственной смелости. Постояв, Мария Ильинична присела на белый атлас, а потом и легла, откинувшись на подушку, оказавшуюся очень удобной. Закрыла глаза, представляя всю торжественность церемонии, затем открыла и вскрикнула. Около её изголовья, растеряно моргая, стоял незнакомый мужчина.

–Кто вы? – старуха услышала свой голос будто издалека, от испуга давление подскочило, и кровь шумела в голове, – Что вам надо?

–Я… я не знаю… – тот затравленно огляделся,– Скажите, где я?

По-детски растерянное выражение его лица напомнило ей одного из её учеников, ныне успешного банкира. Это почему-то успокоило бывшую учительницу, она села в гробу.

–Вы в моей квартире, – Мария Ильинична строго осмотрела на него поверх очков, – Как вы сюда попали?

–Понятия не имею, – растерянность на его лице сменилась любопытством, мужчина даже отошел, рассматривая небольшую комнату, наполненную рассохшейся мебелью и огромным количеством книг. Учительница заметила, что одет ее визитер был очень странно, будто сбежал из какого-то театра: белоснежная рубашка с кружевным воротником и манжетами, обтягивающие брюки не то из замши, не то из грубой ткани, высокие сапоги, черная бархатная куртка, на спине которой золотыми нитями был вышит герб. Старушка на всякий случай ущипнула себя за руку, чтобы проверить, не спит ли она. Боль в руке была настоящей.

Она еще раз посмотрела на незваного гостя. На вора он точно не похож, да и что у нее было красть, на проныру-агента, который станет в очередной раз убеждать её продать квартиру – тоже. На самом деле, больше всего он походил на принца из балета «Золушка», который она смотрела с поклонником много лет назад. Тогда тот принц так потряс её воображение, что она, не раздумывая, отказала курносому поклоннику. Может, кто-то из учеников решил подшутить над ней и нанял актера? Это было наиболее правдоподобным. А она-то хороша! Разлеглась в гробу, теперь еще и встать надо. Дрожащие руки скользили по отполированным стенкам, подняться на ноги не получалось.

–Молодой человек! – окликнула она незнакомца, – Помогите мне, пожалуйста!

Тот сразу же повернулся и галантно подал ей руку, помогая перешагнуть обратно на деревянный пол. Пока учительница надевала тапки, её гость с интересом рассматривал гроб.

–Скажите, а что это? – вежливо спросил он.

–Это… – Мария Ильинична слегка замялась, – Это мои ученики мне кровать подарили… заграничную.

–А я думал, это – хрустальный гроб, – меланхолично обронил визитер.

–Ну… кто же делает гробы хрустальными? – нашлась старушка, – а вот в Италии это…. Как там… последний писк моды.

–Странно, – мужчина скривил губы, – Я бы никогда не стал спать в такой кровати.

Марии Ильиничне стало стыдно за свое вранье.

–Вообще-то, это гроб, – призналась она, – Помирать мне скоро, вот и привыкаю.

Гость вежливо наклонил голову, словно прося прощения за свою настойчивость. По кваритре потянуло запахом дыма.

–Ой, у меня же пирог в духовке, – спохватилась старушка и внезапно, поддавшись непонятному порыву, предложила, – Хотите чаю?

Мужчина нерешительно кивнул головой и с опаской последовал за хозяйкой на кухню. Ванна, стоявшая там, удивила его уже значительно меньше.

–Интересно живете, – обронил он, – Гроб – в спальне, ванна – на кухне.

Мария Ильинична покраснела и, чтобы скрыть смущение, захлопотала на кухне, вынимая пирог из духовки и заваривая душистый чай.

Накрывая на стол, она почему-то достала из недр рассохшегося буфета оставшиеся от фамильного сервиза фарфоровые чашки, бережно сполоснула их холодной водой и протерла полотенцем.

За чаепитием время текло незаметно. Мария Ильинична и не заметила, как рассказала незванному гостю всю свою незамысловатую жизнь. Он умел слушать. Другие мужчины, а их бывшая учительница повидала немало, напоминали ей тетеревов на току. Этот же, он представился как Патрик, сидел спокойно и внимательно смотрел на собеседницу своими ярко-голубыми глазами. Под этим взглядом старухе вдруг захотелось выпрямить спину. Она незаметно для гостя расправила складки на слегка примявшейся юбке.

–Ну, а вы кто в обычной жизни? – спросила она.

–Я? – Патрик криво улыбнулся и залпом допил чай, – А я так и есть – принц.

–Вот как? – бывшая учительница хотела строго нахмурить брови, но потом передумала, в конце концов, Новый Год на носу, почему бы и не подыграть актеру, – И из какой же вы сказки?

–Что значит – сказки? – он недовольно нахмурился, – Мое королевство лежит за Синими горами.

–А почему вы его оставили?

Он вздохнул:

–Все дело в злой колдунье. Когда я родился, мои родители – король и королева устроили бал, но забыли пригласить старую фею, посчитав, что она уже умерла. А вы же понимаете, как злопамятны эти феи! Явившись в разгар пира, она перебила парадный сервиз, запустила окороком в окно, превратила стражников, пытавшихся остановить ее, в розовых поросят и произнесла пророчество, по которому раз в год с тех пор, как мне исполнится восемнадцать, я должен посещать все тринадцать миров в поисках невесты. Это длится уже без малого двенадцать лет.

–Но почему вы так долго не можете её найти? – удивительно, но старушке вдруг захотелось поверить этому красивому молодому мужчине, сидящему у нее за столом.

–Потому что я должен узнать ее по фамильному гербу: единорогу с тремя коронами над ним.

Мария Ильинична вздронула и расплескала чай. Чтобы скрыть волнение, она встала за тряпкой и принялась вытирать лужу на столе. Руки дрожали. Возможно ли это? Всю жизнь она ждала своего принца, и вот он пришел, только она теперь старуха. Она с горечью посмотрела на своего незваного гостя, сидящего напротив нее, хотела упрекнуть в медлительности, но промолчала. Зачем портить ему жизнь, подумалось ей. Патрик вздохнул и встал из-за стола:

–Простите, мне пора.

Его взгляд упал на выцветшую фотографию, где Мария Ильинична, тогда еще Машенька, студентка педагогического вуза, стояла на мосту и улыбалась в объектив фотографирующему ее однокурснику. Даньки не стало несколько лет назад. Инфаркт.

–Это ваша внучка? – спросил принц. Пенсионерка неопределенно мотнула головой, что ее гость принял за согласие, – Красивая… особенно глаза…

Попрощавшись, он исчез. Мария Ильинична моргнула пару раз и побрела мыть посуду.

Дни летели один за другим. Новогодняя ночь приближалась. Предпраздничная суета царила в магазинах. Везде звучала американская мелодия про рождественские колокольчики. Мария Ильинична все так же ходила в магазин, только осанка ее выправилась, а ноги больше не болели. Подруга Марьяна все приставала по поводу рецепта омолаживающего средства, пенсионерка лишь отшучивалась, хотя вдруг заметила в зеркале, что ее морщины действительно стали меньше, а кожа начала будто светиться изнутри. В груди щемило, но лишь тогда, когда она вспоминала красивого принца, пившего с ней чай морозным вечером. Хрустальный гроб по-прежнему стоял в спальне, только теперь бывшая учительница оглядывала на него с какой-то теплой, полной тихой грусти улыбкой. Подходить к нему она не смела, чтобы ненароком не вызвать принца вновь.

В последнюю предноговоднюю ночь Мария Ильинична легла спать рано, ей почему-то хотелось хорошо подготовиться к Новому Году: успеть вымыть всю квартиру, достать белоснежную, хрустящую от крахмала скатерть, вышитую прабабушкой, поставить на стол остатки фамильного праздничного сервиза, который, по семейному преданию, подарил сам император.

Ночью её разбудил какой-то шум. Легко поднявшись с кровати, – куда только подевался ее артрит? – она накинула халат и прошла к двери. В коридоре кто-то явно был. Она слышала тяжелое мужское дыхание, затем раздались шаги, и знакомый голос с восточным акцентом произнес:

–Сергей Геннадьевич, может, не надо?

–Что значит, не надо? – спросил второй, в котором она тут же узнала своего бывшего ученика, а ныне известного банкира Сережу, тот только сегодня заезжал к ней с поздравлениями, – Мы уже весь дом выкупили, только эта училка сопротивляется. Из-за нее ремонт не можем начать, инвесторы волнуются! Тоже мне, дворянское гнездо себе нашла! Курица!

–Старая она уже, помрет скоро, чего грех на душу брать? – заскулил Батыр.

–Тихо, обратно в свой кишлак захотел? Делай, как я говорю! – оборвал его подельник, – Ты её когда в последний раз видел? Она и тебя и меня переживет! Так что, помочь ей надо! Засиделась уже старуха на этом свете, на тот пора!

–Вот как? – Мария Ильинична вышла в коридор и щелкнула выключателем. Неяркий свет лампочек заставил незадачливых преступников заморгать, – Чем же я тебе, Сережа, так не угодила?

Под ее строгим учительским взглядом тот, по привычке, смутился, затем тряхнул бритой головой:

–Мы это…Мария Ильинична, продайте вы эту квартиру, от греха подальше!

Она смотрела на этого мужчину и вспоминала мальчика, упрямо смотревшего исподлобья на нее и отказывающегося отвечать урок. В груди стало очень больно, схватившись за сердце, учительница стала оседать по стене.

–Сережа, Сережа… – с мягким укором прошептала она.

–Мария Ильинична, – Батыр рванул к ней, но банкир придержал его за плечо:

–Подожди.

Холодным расчетливым взглядом он смотрел на старую учительницу, пытавшуюся судорожно вздохнуть. Затем отвернулся.

–Переложи ее в кровать, – бросил он Батыру, – И давай на кухню, нам еще договор подписать надо, а то государство знаешь, какие деньги за квартиру заломит!

–Может сразу в гроб? – тихо сросил он, – У нее в спальне стоит…

–В гроб, так в гроб, – Сергей вышел, закрыв за собой дверь. Батыр посмотрел на бездыханное тело женщины, лежащей в коридоре, почему-то сейчас язык не поворачивался назвать её старухой.

–Эх, Илинична, что же ты? – с укором прошептал он, будто бы она сама была во всем виновата. Подхватив стройное легкое тело, он втащил его в спальню. Тут же его схватили за волосы, приставив к горлу холодную сталь.

–Дернешься или крикнешь – убью, – предупредил знакомый учительнице голос, от которого её сердце вновь начало биться, – Понял?

Дворник испуганно качнул головой.

–Хорошо, – не отводя кинжал от горла Батыра, Патрик отпустил его и обошел, чтобы оказаться лицом к лицу, – Зачем ты это сделал?

–Это все он, Сергей, – зашептал дворник, – Он весь дом выкупил, а старуха -ни в какую! Он ждал, ждал, думал, представится бабка, а она вдруг молодеть начала…

Патрик бросил взгляд на хозяйку квартиры. Действительно, она выглядела гораздо моложе, чем при первой их встрече. Ему вдруг захотелось узнать, похожи ли ее глаза на глаза той девушки с фотографии. Воспользовавшись тем, что внимание его собеседника переключилось, Батыр дернулся к двери, но принц, недолго думая, ударил его кулаком в челюсть так, что тот потерял сознание и с грохотом рухнул на пол. Патрик еще успел подхватить тело женщины и с облегчением осознать, что она дышит.

–Батыр, что ты там возишься? Что за грохот? – в коридоре вновь послышались шаги. Принц огляделся. Действовать надо было быстро, до кровати он добежать не успеет, а бросать Марию на пол не хотелось. Посмотрев на гроб, принц, не раздумывая долго, буквально закинул туда ее тело и стал около двери. Благо, она открывалась внутрь. Рассохшеся дерево скрипнуло, впуская в комнату массивную округлую фигуру банкира.

–Батыр, ты чего разлегся? – Сергей с удивлением склонился над распластавшейся фигурой в оранжевом жилете и с глухим стоном упал рядом. Патрик поставил на место тяжелую вазу и вновь подошел к гробу. Ему показалось, или лицо женщины, лежащей там, еще больше помолодело, теперь она больше напоминала ту девушку с черно-белого портрета, который он видел несколько дней назад и чьи глаза не шли у него из головы. Принц долго вглядывался в ее неподвижное лицо, а затем, решившись, наклонился и прикоснулся губами к ее губам, делясь с ней воздухом. Ему показалось, или вокруг них взметнулись вихри золотистых искр. Они кружили, освещая всю комнату неярким светом истинного волшебства. Огоньков становилось все больше и больше, они кружили все сильнее и сильнее, поднимая куда-то вверх принца и юную девушку, которую тот сжимал в своих объятиях.

Своими яркими, сияющими от счастья голубыми глазами Машенька смотрела на Патрика и не сразу поняла, что полет закончился, и они находятся в морозном лесу, на поляне в окружении елок. Несколько снегирей, сидевших на зеленых, припорошенных снегом ветках, напоминали нарядные елочные шары. Запах дыма подсказал им дорогу к маленькому домику, притаившемуся на самом краю поляны. Когда они подошли, дверь отворилась, и на пороге появилась немолодая женщина. Нахмурившись, Патрик подался вперед, намереваясь спрятать девушку от цепкого взгляда ее глаз, но Маша вдруг радостно вскрикнула и стремительно побежала по едва заметной в темноте тропинке:

–Бабушка!

Принц ошеломленно молчал.

–Это твоя бабушка? – наконец сказал он. Маша кивнула, счастливо улыбаясь. Мужчина нахмурился:

–Но это же невозможно! Это – та самая фея, которая прокляла меня.

–И, как видишь, очень успешно, – рассмеялась та, – На самом деле, оказавшись здесь, я очень беспокоилась за свою единственную внучку, вот и воспользовалась случаем… но ты же на меня не сердишься, правда?

Патрик внимательно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на свою возлюбленную.

–Как я могу сердиться на ту, которая дала мне возможность найти свое счастье? – только и сказал он.

Пушистый снег, кружа, словно волшебные золотистые искры, падал с неба на зеленые елки, а где-то вдалеке, на дворцовой башне часы пробили двенадцать раз.

Страница автора https://noa-lit.ru/kablukova-ekaterina.html