Текст книги "Любовь к жизни"

Автор книги: Екатерина Савина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

Оторвать от компьютера Васика удалось только через полчаса. Нина ежеминутно показывала ему часы и говорила, что на встречу с медиками из института, о которой Васик договаривался вчера, они могут и не успеть.

Но Васик только отмахивался рукой и снова погружался в компьютерные баталии. Наконец, Нина поняла, что не компьютере тут дело, и Васик, скорее всего, просто боится медицинского обследование. Не то, чтобы боиться по какой-то причине – тем более, что причина есть и вполне определенная – а просто... не по себе ему.

Нина просто выдернула шнур из розетки, а когда Васик открыл рот, чтобы нецензурно выразить свое негодование, она поставила перед ним жующего очередную конфету Петю – и Васик немедленно заткнулся.

– Так, – проговорил он, нехотя поднимаясь на ноги, – значит, к врачам... А, может быть, отложим встречу, а? – он просительно посмотрел на Нину. – Сегодня суббота. Сходим куда-нибудь... втроем. А на обследование пойдем завтра. Или в понедельник.

– Или никогда, – подхватила Нина, – пойдем, Васик. Сам ведь понимаешь, что бессмыслено тянуть. Пойдем, а то и правда опоздаем.

– Значит, к врачам... – задумчиво проговорил Васик.

Он нахмурил брови и грозно посмотрел на Петю:

– Хочешь в больницу? – спросил он его. – А? Кровь из пальца брать?

– Перестань пугать ребенка! – тут же встряла Нина. – Такими методами...

– Да не боюсь я, – перебил ее Петя, – чего я там не видел у врачей. Я почти каждый день в больницу хожу. Я уже привык...

Васик осекся и посмотрел на Нину так, что она тут же взяла Петю на руки и понесла в прихожую.

Васик вздохнул и снова опустился на диван. Его охватило какое-то странное беспокойство. Он мало что понимал в своем состоянии, но точно знал одно – проходить вместе с Петей обследование ему не хотелось.

«Но может же такое быть, – думала Нина, обувая Петю, – что он все-таки не сын Васику. Мало ли – внешнее сходство еще ничего не значит. И если Петя – не сын Васику... Столько сразу снимается проблем. Вообще-то... одна проблема остается – сын или не сын, но он болен. И как говорит его мать, болен серьезно. И оставить его без помощи тогда, когда отец Васика и в самом деле мог бы ему помочь, было бы... было бы»...

Впрочем, мысли Нины тоже путались и обрывались.

* * *

Во дворе дома, где жил Васик, стояли все больше автомобили иностранного производства. И машина самого Васика стояла тут же – приземистая японская колымага. Дело в том, что двор дома, где жил Васик, образовывал так называемый колодец. То есть – выход из двора был только один – через большую подворотню, которая на ночь наглухо закрывалась при помощи громадных размеров решетки, от калитки в которой у каждого жильца дома был ключ. Вот почему некоторые автомобилевладельцы не боялись оставлять свои роскошные средства передвижения во дворе. Ну, оставалось, конечно, вероятность того, что раздеть машину могут и жильцы дома, но ведь отдельной категории людей свойственно думать о других людях только приятное и радостное – поэтому двор дома, где жил Васик, и превратился в небольшую такую стоянку.

А вот неприметная белая «шестерка», скромно притулившаяся у подъезда, где находилась квартира Васика, принадлежала не жильцу этого дома.

Два человека, сидевших на заднем сиденье «шестерки» понятия не имели, кому принадлежит эта машина. Человека, сидевшего за рулем – угрюмого парня с темным небритым лицом и розовой свежевыбритой головой – они видели впервые и им даже не представилась возможность перекинуться с ним хотя бы парой слов. На все вопросы угрюмый парень либо утвердительно кивал, либо отрицательно мотал головой.

Одного из сидевших на заднем сиденье «шестерки» звали Колян, другого – Толян. Эти двое были примечательны лишь тем, что не были ничем примечательны – и поэтому удивительно походили друг на друга.

Оба – и тот, кого звали Колян, и того, кто откликался на имя Толян – носили короткие спортивные прически и черные кожаные куртки – «пилоты». На руках у обоих были тонкие кожаные перчатки. На ногах, покрытых свободными, низко свисающими спортивными штанами, красовались тяжелые армейские ботинки с тупыми носами, угрожающие высовывающимися из-под штанов.

Эти ботинки Колян и Толян надевали только в том случае, если получали какое-нибудь задание, как обычно, тесно связанное с криминалом. Вот и сейчас – получив по телефону инструкции от какого-то человека, которого они никогда не видели, Колян и Толян спокойно сидели на заднем сиденье неприметной белой «шестерки» и ждали «клиента» – так назывался на их жаргоне человек, к которому прямо и непосредственно относилось сегодняшнее их задание.

– Время подходит, – заметил Колян Толяну, – а клиента все нет и нет.

– Придет, – успокоил Толян Коляна, – куда он денется... Брателло! – обратился Толян к водителю. – А кого мы ждем-то?

Тут и Коляну, и Толяну довелось впервые услышать голос своего водителя:

– Как он появится, так я вам дам знать, – прогудел он себе под нос.

Оба приятеля переглянулись и кивнули друг другу.

– Только вот – когда он появится – неизвестно, – проворчал Колян, – сказано – в одиннадцать. Пять минут двенадцатого, а этого козла все нет.

– Сказано – примерно, в одиннадцать, – напомнил Толя, – значит, ничего страшного. Подождем.

– Подождем... – снова проворчал Колян, – может быть, все уже отменили. А мы сидим тут как сявки и знать ничего не знаем. Ты мобильный взял с собой?

– Я же его потерял, – ответил Толян, – ты же знаешь, чего спрашиваешь?

– Во, – кивнул Колян, – а мою мобилу мы вместе с тобой позавчера пропили. Спрашивается – как нам могут дать знать, операция отменяется?

– У меня мобила есть, – второй раз подал голос водитель, – если бы отменили – я мне позвонили бы.

Колян и Толян замолчали и молчали довольно долго. Потом Колян снова посмотрел на часы и злобно сплюнул себе под ноги.

– Половина двенадцатого!

– Ну и что? – откликнулся Толян.

– А то что сворачиваться надо, – проговорил Колян, – в другой раз приедем. А зря нечего здесь отсвечиваться лишний раз.

Толян хотел что-то сказать, но не успел. Его перебил водитель своей третьей репликой:

– Кончай базар. Вон они – из подъезда выходят.

Колян и Толян тут же настороженно притихли, как охотничьи псы.

– Все помнишь? – спросил Колян у Толяна. – Кто нам нужен, а кто нет?

– Помню, – ответил Толян, с хрустом разминая щею.

– Тогда – поехали!

Приятели рванулись с места одновременно и одновременно же открыли дверцы машины – каждый со своей стороны – и выскочили наружу.

Далее, их движения, до этого момента отличавшиеся редкой синхронностью, стали различаться между собой.

Толян, наклонив стриженую голову, рванулся вперед, Колян немного поотстал от своего приятеля – он оглядывался по сторонам и вроде как бы страховал Толяна.

Толян двигался вперед словно бык. С первого взгляда казалось, будто он ничего не видит перед собой и окажись на его дороге, допустим, семейная пара, он бы нисколько не сбавил шага, нимало не заботясь о физическом здоровье людей, после возможного столкновения с его тяжеловесным телом.

Однако, случилось совсем не так. Оказавшиеся на пути бегущего Толяна люди – по странной случайности, именно семейная пара с ребенком – были Толяном замечены – и он остановился.

Только малую долю секунды Толян стоял неподвижно, заглядывая в широко раскрытые глаза длиннолосого мужчины – очевидно, главы семьи, потом Толян размахнулся и врезал своим пудовым кулаком прямо мужчине в зубы.

Тот, коротко вякнув, кубарем полетел на землю. Ребенок хлопал глазами, не успев еще ничего сообразить и – следовательно – не успев испугаться. Женщина открыла было рот и даже выкрикнула довольно громко:

– Васик! Боже мой!.. – как появившийся откуда ни возьмись Колян схватил ее поперек груди и крепко перехватил горло, отчего крик застрял в груди женщины.

Толян тем временем, оценив состояние своего поверженного соперника как полный нокаут, поднял на руки ребенка и побежал вместе с ним к ожидающей его белой «шестерке», водитель которой уже завел мотор.

Колян оглянулся на своего приятеля и, не убирая ладони ото рта женщины, грозно рявкнул:

– Молчи, сука! Пискнешь – ребенку голову оторву!!! – и тут же со стоном переломился пополам, схватившись руками пониже живота.

Женщина добавила Коляну еще – ребром ладони по шее – и бросилась вслед за Толяном, который уже усаживался в «шестерку».

– Помогите!!! – истошно вопила женщина. – Помогите! Вызовите милицию!

Длинноволосый мужчина, раскинув руки, неподвижно лежал на асфальте. Он, кажется, был без сознания – тонкая струйка крови стекала из уголка его рта по щеке – к уху. Колян со стонами поднимался с земли, одной рукой помогая себе, а другой зачем-то шаря у себя за пазухой.

Женщина уже успела добежать до «шестерки» и теперь рвала дверцу, за которой скрылся Толян.

– Ну, сука... – злобно оскалился Колян.

Когда он поднялся и выпрямился, в руках его тускло сверкнул черный пистолет. Не поднимая высоко руки и почти не целясь, Колян несколько раз нажал на курок. А когда прогремели тяжкие выстрелы и женщины, вскрикнув, опустилась на землю, Колян, пригнувшись, побежал к машине и уже меньше, чем через пол-минуты никакой белой «шестерки» во дворе не было, а к двум распростертым на земле окровавленным телам уже бежали очевидцы страшного происшествия.

* * *

Суббота началась с того, что, проснувшись где-то к полудню, я не увидела рядом с собой Вити. Только записку нашла на подушке – «Прости, срочные дела. Буду, скорее всего, вечером» – и подпись.

Я поднялась и прошлепала на кухню. Голова моя немного шумела после принятой вчера дозы снотворного, саднили глубокие царапины на шее и груди.

– Вот черт, – проговорил я, посмотревшись по пути на кухню в зеркало, – теперь придется носить водолазки и... тому подобные вещи, не оставляющие груди и шею открытыми. Ладно6 это не самое плохое в жизни...

– А что самое плохое в жизни? – немедленно сам собой возник вопрос.

Я остановилась у еще теплой кофеварки и пожала плечами.

«Пока не знаю, – подумала я, – и не дай мне бог узнать. Но и в том, что было вчера, тоже ничего хорошего я не вижу. Даже более того»...

Зазвонил телефон и, не успев поставить себе кофе, я вернулась в прихожую. Витя, наверное, звонит – чтобы извиниться за свой неожиданный уход. Будить меня он не стал, да и не смог бы, скорее всего. Все-таки снотворного я вчера приняла – действительно лошадиную дозу.

Я сняла трубку.

– Ольга! – тут же заголосила трубка Дашиным голосом. – Ну, наконец-то! А я-то уж думала...

– Что ты думала? – поинтересовалась я. – И что вообще случилось? Трезвонишь с утра пораньше...

– Первый час, вообще-то, – заметила моя подруга и продолжала, – я тебе звонила, звонила... И домой, и туда, где ты сейчас живешь – к Вите. Ни там, ни там никто трубку не берет.

– Я спала, – для наглядности зевнув, объяснила я.

– Ну и сон у тебя, – позавидовала Даша, – мне бы такой... Ладно, у меня к тебе просьба!

– Какая?

– Приезжай сейчас ко мне, – сказала Даша, – срочно. Чем быстрее, тем лучше.

– Чем быстрее, тем лучше? – скривилась я. – Может быть, лучше вечером встретимся? И ты расскажешь мне, что там опять у тебя случилось.

– Да не у меня! – воскликнула Даша. – Это с Васиком что-то... Он мне звонил утром, просил, чтобы я тебя нашла. Ольга! У него что-то произошло. Что-то серьезное, судя по всему. Этот его голос...

– Что именно произошло? – спросила я.

– Не знаю, – ответила Даша, – он толком ничего не объяснил. По-моему, что-то с Ниной случилось... Ну, ладно... Хорошо, что я тебя нашла. Значит, так – сейчас ты просыпаешься окончательно, готовишь кофе и завтрак, а я мчусь к тебе. Нет... Сначала перезваниваю Васику на мобильный и говорю ему, чтобы он тоже к тебе приехал. Так идет?

– Так лучше, – вздохнула я, – хоть не нужно никуда бежать сию секунду.

– А Виктор дома? – спросила вдруг Даша.

– Нет, – проговорила я, – уехал куда-то по делам. Вечером обещал вернуться. А почему ты интересуешься.

– Так, – ответила Даша, – мне кажется, что он тоже может понадобиться.

– Почему это?

– Ну, если Васик говорил, что проблемы у Нины, то я подумала... может быть, ее старые дружки напрягают? – предположила Даша. – Сутенеры или кто-нибудь там еще. А Виктор твой он все-таки бизнесмен, значит, как-никак, а связан с силовыми структурами, либо с криминальными структурами. Всякому бизнесмену необходима крыша. Сама знаешь, в какой стране мы живем. Так вот, он мог бы Нине помочь.

– Попробуем разобраться сами, – сказала я, – может быть, вообще разбираться не придется. Знаю я этого Васика – придет что-нибудь в его дурацкую лохматую голову, он уже поднимает шухер на весь город. Ну, – добавила я, – ты, Даша, в любом случае приезжай. Кофе выпьем, поговорим. Мы ведь давно уже не виделись. Как, кстати, твоя работа?

Даша вздохнула.

– Да не так, чтобы очень... – проговорила она, – приеду – расскажу.

– Хорошо.

Мы попрощались и я положила трубку. Потом вернулась на кухню, поставила кофе вариться, а сама открыла холодильник и глубоко задумалась над тем – что приготовить на завтрак.

* * *

Даша приехала через час. Она с порога сообщила о том, что Васик обещал приехать как только освободится.

– Чем это он занят, интересно? – спросила я. – Насколько я знаю, у нашего Васика никогда никаких серьезных дел не было.

– А сейчас, видно, появились, – проговорила Даша задумчиво, – знаешь, Ольга, мне кажется, что у него на самом деле что-то случилось. Голос у него такой... Да еще он упоминал о том, что его повезут в областное отделение Министерства Внутренних дел, а потом он еще в больницу заедет.

– Менты, больница... – я нахмурилась, – ничего не понимаю. Даша, объясни толком, что случилось?

– Да не знаю я сама, – с досадой воскликнула Даша, – вот Васик приедет, он сам все тебе расскажет. А пока... Можно, я все-таки пройду в квартиру?

– Извини, – сказала я и освободила Даше дорогу, – давай-ка мне куртку...

Через несколько минут, мы уже завтракали – хотя, как сказала Даша, эта наша трапеза больше напоминала обед – времени было – начало третьего.

– Как у тебя с новой работой? – спросила у Даши. – Наверное, трудно было поначалу полный рабочий день выдерживать? Я помню – как только первый раз на штатную работу поступила – каждый вечер умирала. Голова раскалывалась и есть жутко хотелось. Потом привыкла – месяца через два.

– Я быстрее привыкла, – сказала Даша, – только дело не в этом... Просто – эта должность, которую я занимаю, оказалась довольно-таки... В общем, чтобы работать в центре психологической реабилитации для детей и подростков, мало быть хорошим психологом, нужно еще иметь и очень крепкие нервы. Поначалу-то я старалась и получала удовлетворение и даже радость от одного сознания, что я помогаю людям, но потом как-то так догадалась, что не так все просто... – она печально посмотрела на меня.

Не совсем понимая, что мне хочет сказать Даша, я, отведя глаза, чуть пожала плечами.

– Понимаешь, – продолжала Даша, – моя начальница отчего-то решила, что лучше всего у меня получается общаться с маленькими детьми. Совсем маленькими – шести-семи лет. Знаешь, это ведь очень страшно, когда видишь, что психика таких маленьких людей нуждается в лечении.

– Шесть-семь лет, – медленно проговорила я, – неужели с этих лет дети уже начинают употреблять наркотики?

– Да нет, – ответила Даша, – в этом случае наркотики здесь не при чем. Ведь в наш центр реабилитации приводят не только наркоманов и алкоголиков, но еще и детей, страдающих тяжелыми болезнями – таким детям тоже нужна помощь и поддержка.

– Понятно...

– А последнее время, – проговорила Даша, поеживаясь, будто ей внезапно стало холодно, – ко мне начали поступать дети со странным диагнозом. С врожденными психическими заболеваниями, которые почти не поддаются лечению. Понимаешь, с виду такой ребенок – вполне обыкновенный ребенок. Здоровый, румяный – даже и не скажешь, что у него что-то не в порядке. Но только вот иногда – с ним ни с того ни с сего случаются ужасные приступы. Мне один раз довелось подобное наблюдать. Это очень страшно...

Даша судорожно вздохнула и попросила:

– Дай-ка мне сигарету, пожалуйста. Мои кончились.

– Сигарету? – удивилась я. – Ведь ты давно бросила курить. Уже несколько месяцев.

– Начала снова месяц назад, – призналась Даша, – честно говоря, не выдерживают нервы. Даже у меня – у профессионального психолога. Так... И зажигалку, пожалуйста...

Закурив, она продолжала:

– Так вот, я говорила об этих странных приступах. Ребенок, который еще минуту назад спокойно играл и общался с другими детьми, вдруг падает на пол и бьется в судорогах. Его лицо искажается... Просто до неузнаваемости, крики становятся оглушительными – непонятно, как такие громкие звуки могут производить слабые детские легкие. Потом все заканчивается так же внезапно, как и начинается. Некоторое время ребенок лежит без движения, словно спит – только с открытыми глазами. А потом поднимается и снова начинает играть как ни в чем не бывало. И ничего не помнит о том, что с ним происходило. А через какое-то время все повторяется снова. Ужасно...

Я живо представила себе подобную ситуацию и мне вдруг стало не по себе.

– Действительно, – проговорила я, – зрелище не из приятных. А чем обусловливаются эти приступы? Врожденное... Что-то вроде эпилепсии?

– Не знаю, – сказала Даша, – но то, что эта болезнь – не эпилепсия – это точно. Я разговаривала с нашими врачами – они в растерянности. Никто не знает, что это за болезнь и как ее лечить. Ведь ребенок выглядит совершенно здоровым и никакие обследования ничего не показывают. Совершенно ничего. Только вот эти приступы, которые никто не может не то что предотвратить – даже предсказать, когда они начинаются – никто не может. Говорили только – я слышала – что нечто подобное встречалось и раньше – только не с такой частотностью, конечно. Тогда это называлось – одержимость бесами.

– Ничего себе, – оценила я, – и есть какой-нибудь способ, чтобы изгонять этих бесов?

– Нет, – покачала головой Даша. – Правда, мне говорили, что есть в городе какой-то доктор, который лечит такое заболевание. Недавно появился – какой-то самоучка. Но он берет за лечение такие деньги, что к нему и подступиться страшно. И берет не за излечение, а за лечение. То есть – конечный положительный результат не гарантирует даже он. А другие врачи и подавно – только разводят руками и говорят, что ничего не понимают в этом. Не берутся лечить. Ну, если берутся, то вообще ничего не гарантируют. Даже улучшения состояния.

– А каково развитие болезни? – спросила я. – Ведь насколько я понимаю, приступы мало отражаются на физическом здоровье детей. И на психическом... Они ведь даже не помнят о том, что у них был приступ.

– На первой стадии – да, – подтвердила Даша, – только через год, примерно, приступы становятся все чаще и чаще и тогда начинается резкое ухудшение физического здоровья и происходят некоторые изменения в психическом поведении ребенка. Он становится замкнутым и неразговорчивым. Позже – совсем перестает говорить и обращать какое-либо внимание на предметы окружающей его действительности. Как бы возврващается в первобытное состояние. А потом – неизбежная смерть. Уже несколько смертей в этом году зафиксировано от это болезни. И все умершие – дети от семи до восьми лет. Знаешь, я набралась духа и съездила пообщалась с родителями одного их умерших детей. Мне это нужно было сделать, чтобы попытаться понять – как бороться с этой болезнью... или просто – как помочь хоть чем-то таким детям. Было трудно, но я все-таки пересилила себя.

Даша замолчала, чтобы несколько раз глубоко затянуться сигаретой.

– Очень страшно, – вместе с облачком дыма выпустила она слова, – очень страшно, когда читаешь историю болезни умершего от этой болезни ребенка. Я просто физически чувствовала, как был растерян и подавлен лечащий врач. Такие... скупые строки, а в них – боль. А в последние несколько месяцев жизни ребенка записи делались каждый день. Вот это – самое страшное. Такой, понимаешь... дневник смерти.

Даша замолчала. Вдруг стало заметно, как она похудела и осунулась за все те дни, которые мы с ней не виделись. Да и это ее новая стрижка – очень короткая, что называется – под мальчика – обнажала худую и такую хрупкую шею. Даша молчала, и я не решалась сказать ни слова. Наконец, когда часовая стрелка настенных часов указала на цифру три, я заговорила:

– А с тем врачом, который берется лечить таких детей, ты общалась? – спросила я.

– Нет.

– Почему? – с недоумением проговорила я. – Если он берется лечит, значит, у него хоть что-то получается. Значит, он знает хоть что-то об этом заболевании. Тебе обязательно нужно...

– Да я понимаю! – воскликнула Даша. – Я уже много раз пыталась добраться до этого врача. Но у него какая-то непонятная система приема – в его клинику не пускают никого, кроме пациентов, записанных на прием.

– И ты запишись, – посоветовала я.

– Десять раз, наверное, записывалась, но мне все время говорили, что моей фамилии нет в списках.

– Странно, – сказала я.

– Странно, – согласилась Даша.

Мы еще немного посидели в тишине. Честно говоря, мне совсем не по себе было от Дашиного рассказа. Ведь это самое ужасное, если дети мучаются. Нельзя, чтобы мучились дети. И почему – откуда берутся такие силы, заставляющие мудрую природу создавать подобные отвратительные заболевания... Или это не природа виновата.

«Черт возьми, – подумала я, – поскорее бы приехал Васик. Рассказал бы о своем приключении. Разрушил бы это гнетущее состояние. А то мы сидим сейчас... Будто вся комната наполнена густой, как липкая смола, тоской. Даша не смотрит на меня. Задумалась о чем-то. Обычно, когда она о чем-то задумывается, он смотрит в окно – светлым и отрешенным – только ей свойственным взглядом. И сейчас – она в пол уставилась. Да, здорово изменилась моя подруга. Вечно витала в облаках, а сейчас была вынуждена столкнуться с проявлениями действительности. Да... Да еще какими проявлениями»...

– Интересно, – осмелилась я нарушить тишину, – что это с Васиком случилось? Менты, милиция... Неужели опять вклепался в какую-то историю? Это он может. У него просто талант какой-то.

– Что-то с Ниной случилось, скорее всего, – бесцветным голосом проговорила Даша, – и что-то серьезное, судя по всему. Голос у Васика по телефону был очень встревоженный. Я его не сразу и узнала.

– Ну, ты, наверное, преувелививаешь, – неуверенно сказала я, – может быть, от всех этих кошмаров, связанных с твоей работой, у тебя несколько изменилось ощущение действительности? Такое бывает. Когда нехорошо внутри тебя, тогда и снаружи все отвратительным кажется.

Даша пожала плечами.

– Сейчас он приедет и сам расскажет, – проговорила она, – я что-то на самом деле устала немного. Да и еще вот... – вспомнила она вдруг, – я ведь давно к тебе собиралась, да только не могла никак время выбрать. У меня к тебе просьба большая.

– Какая? – спросила я.

– Я понимаю, что не имею права заставлять тебя влезать не в свое дело, но мне очень нужна твоя помощь... – Даша, как обычно, начала издалека.

– Говори, – сказал я, – ты же знаешь, что любую твоя просьбу я исполню с радостью.

– С радостью... – невесело усмехнулась Даша, – радости в последнее время что-то маловато. Дело в том, Ольга, что хотела тебя попросить как-нибудь навестить меня на работе. Просто прийди и спроси меня у вахтера, тебе покажут, в какой я комнате занимаюсь. Лучше всего зайди в понедельник или во вторник. Или в пятницу, например. Но можешь и в любой другой день.

– По понедельникам у тебя бывают больные дети? – уже догадалась я.

– Точно, – кивнула Даша, – просто поговори с ними, пообщайся, как ты умеешь. Глядишь – и обнаружишь, как им можно помочь. Мне почему-то кажется, – доверительно добавила Даша, – что у тебя получится помочь им. Ты же ведь помогла уже многим людям.

Я неопределенно качнула головой. Прийти-то я смогу. Смогу и пообщаться с больными детьми, постараться проникнуть в подсознание кого-нибудь из них, чтобы выяснить – в чем причина их странной болезни. Если организм поражен на уровне психологическом, то почти наверняка я смогу быть чем-нибудь полезна для этих несчастных малышей.

– Так ты согласна? – с надеждой спросила Даша.

– Конечно, согласна, – ответила я, – в понедельник буду как штык.

– Отлично! – просияла Даша.

И раздался звонок в дверь.

* * *

Конечно, это был Васик. Но это был очень странный Васик. Одежда на нем болталась кое-как, а волосы были растрепаны так, что казалось, будто он приехал сюда не на машине, а скакал на коне через бескрайние снежные равнины. К тому же – что более всего бросалось в глаза – лицо Васика было изуродовано явно очень сильным ударом – губы вспухли и до сих пор сочились кровью – вокруг левой стороны рта расплывался обширный синяк, а когда Васик приоткрыл рот, чтобы поздороваться, стали видны острые осколки – то, что осталось от его передних зубов.

– Ждравштвуйте, – угрюмо прошепелявил он, вваливаясь в прихожую, – только-только ошвободилфя и фраву к вам. Ольга, – он исподлобья посмотрел на меня, – ты мне офень нувна, офень...

– Мамочки, – произнесла позади меня Даша, – вот это видок...

– Васик, – ошарашенно пробормотала я. – Кто тебя так отделал?

– Фейфаф рафкаву, – ответил Васик.

– Кто? – переспросила Даша, – Фейфах Рафкаву? Кто он такой? Имя вроде арабское...

– Погоди, – остановила я Дашу, – он не то имел виду. ОН хотел сказать – сейчас расскажу.

– А-а... – протянула Даша.

– А ты, Васик, – повернулась я к Васику, – раздевайся и проходи на кухню. Там и расскажешь все по порядку. И говори, пожалуйста по-медленнее и более... членораздельно. А то и правда – очень трудно понимать, что ты хочешь донести до нашего сведения.

– У него же зубы передние переломаны, – прошептала, приложив ладони к щекам, Даша, – он поэтому так неразборчиво говорит – шепелявит.

– Я не фепелявлю! – воскликнул Васик, сдирая с себя куртку, – то ефть... Я не потому фепелявлю, фто... Тьфу ты, фферт!

Он сплюнул в угол какие-то розовые комочки.

– Я не потому шепелявлю, – уже более или менее внятно повторил он, – что зубы сломаны, я шепелявил, потому что мне вату в рот заложили. Рану обрабатывали.

– Так что случилось-то?! – в один голос закричали мы с Дашей.

Васик швырнул свою куртку туда, куда за минуту до этого выплюнул вату изо рта и взмахнул руками, будто пытался улететь.

– Не знаю я что случилось! – заорал он. – Не знаю!! Просто не понимаю! И ментам тоже объясняю – не понимаю, почему именно с нами такое случилось!

– А что случилось? – повторила я. – Где Нина?

– В больнице, – буркнул Васик и прошагал на кухню.

Мы с Дашей переглянулись. Я отчетливо увидела тревогу в ее глазах. Да и сама я не на шутку была взволнована внешним видом Васика, его состоянием – и больше того – его невнятными фразами, в которых, как мне казалось, таилось много страшного, чего он нам еще не успел рассказать.

Из кухни полетел шум разбивающийся об эмалированную поверхность раковины струи водопроводной воды. Затем раздалось невнятное бульканье.

– Что?! – в один голос воскликнули мы с Дашей и бросились на кухню.

– Я говорю – Нину ранили, – поднимая голову и вытирая льющуюся по подбородку воду, сказал Васик, – она теперь в больнице.

– Кто ранил?! – выдохнула Даша, а я спросила:

– Серьезно ранили?

– Два огнестрельных ранения, – проговорил Васик и тяжело бухнулся на стул, – оба – в грудь...

Даша тихо охнула.

– Одна пуля прошла, не задев жизненно важных органов, – проговорив Васик, доставая из заднего кармана джинсов страшно измятую пачку сигарет, – а вторая задела верхушку правого легкого. Там... кровотечение сильное и все остальное. Врачи говорят – состоятние тяжелое, но стабильное... Я был в больнице – Нина пока без сознание. Еще не приходила в сознание – после того момента, как в нее стреляли...

– Да кто стрелял, кто?! – закричала Даша. – Рассказывай все по порядку.

– Я и рассказываю! – рявкнул в ответ Васик. – Не перебивай. У меня тоже нервы не железные и не надо на меня орать. У меня сегодня был очень тяжелый день – я потерял передние зубы, мою любимую девушку расстреляли, а сына моего похитили...

Васик замолчал. Страшно сопя, он пытался прикурить сигарету страшно трясущимися руками.

– Сына? – недоуменно спросила Даша и посмотрела на меня. – Какого сына? Чьего сына, то есть?

– Чьего сына хотели похитить? – спросила я у Васика, думая, что ослышалась.

– Моего... – сквозь зубы пробормотал Васик.

Сигарета в его дрожащих руках сломалась и он бросил ее на стол. Полез за другой, но, неловко повернувшись, разорвал пачку – сигареты рассыпались по полу.

Васик выругался и вдарил обоими кулаками по столу.

– Гады, – обращаясь непонятно к кому, сказал он и угрюмо замолчал, будто каменной стеной отгородившись от нас с Дашей.

Я не знала, что и сказать. Даша задумалась о чем-то, потом наклонилась к Васику, принюхалась и вдруг весело подмигнула мне.

– Я все поняла, – шепнула она, – у него белая горячка. Вот и мерещится все, что ни попадя. Сына какого-то придумал... Покушение с выстрелами и тому подобное. Наш Васик, очевидно, после длительного алкогольного воздержания решил наверстать упущенное и надрался как следует. А потом, наверное, еще раз надрался и еще. Я, когда только начинала работать в центре психологической реабилитации, с таким часто сталкивалась – нафантазируют невесть чего в пьяном угаре, а потом... Мне с алкоголиками много раз сталкиваться приходилось. Покушение и похищение несуществующего сына – это еще цветочки. Мои пациенты подчас такое рассказывали – волосы дыбом становились. Инопланетяне, восставшие из ада мертвецы, ожившие предметы мебели...

Я покачала головой. Мне не казалось вовсе, что Васик фантазирует. Слишком уж явственная от него исходила тревога. И пьяным он не выглядит. Пахнет – это да. Здорово пахнет. Причем не спиртом, а гадостью какой-то... Да и лицо Васика...

– А лицо? – спросила я у Даши. – Зубы-то ему в таком случае кто выбил?

– Подрался, – уверенно сказала Даша, – пьяный подрался. Это тоже часто бывает.

– Дуры!!! – взревел вдруг Васик. – Глупые дуры! Я к ним за помощью приехал, а они херню несут какую-то! Какая белая горячка?! Это от меня нашатырныс спиртом пахнет! Меня полчаса откачивали после этого чудовищного нокаута! А вы – пьяный! Нина в больнице – без сознания. Мой сын неизвестно где, а вы!..

Взбешенный, он вскочил со стула. Даша испуганно отшатнулась к окну.

– Сейчас не людей бросаться начнет, – пробормотала она, – я с такими сталкивалась.

– Дура!!!

– Сядь! – резко приказала я Васику.

Он опешил.

– Сядь! – повторила я. – И успокойся. Никто не считает, что ты свихнулся от пьянства. И пьяным ты не выглядишь. Это Даша просто... выдвинула предположение. И сама тут же поняла, что – неверное! Правда?