Текст книги "Продавец иллюзий, или Маска страсти"
Автор книги: Екатерина Гринева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Ладно, тетя Люб, ты уж совсем расчувствовалась.
Я сжала цепочку с кулоном в руках – два золотых сердечка – одно в другом.
– Не каждый же я день племяшу замуж выдаю, – шмыгнула носом родственница. – Надень, уважь меня.
Я надела цепочку с кулоном, тетя Люба крепко расцеловала меня и перекрестила три раза.
Матери я позвонила на следующий день и заверила ее, что в скором времени мы приедем. Мы приехали к матери через месяц после того, как расписались. И это был наш единственный к ней визит. Мама смотрела на меня волком. Очевидно, она не верила, что я смогу счастливо жить, не став бухгалтером. Александр не произвел на нее никакого впечатления, и она напоследок сказала мне странную фразу:
– Если что – возвращайся.
«Ну, нет уж, – подумала я про себя. – Ни за что».
Александр меня не торопил и стать любовником не спешил. Я же, воспитанная на голливудских фильмах и сценах из «жизни», с ужасом ждала, что меня будут тащить в койку и что за всем этим последует дальше – разухабистый секс в традициях «детям до шестнадцати не смотреть».
Но все произошло не так, как я думала, – спонтанно и очень нежно. Можно сказать, что я была застигнута врасплох после одного очень романтического ужина в ресторане с половиной бутылки шампанского.
Эта ночь мне запомнилась тем, что мои губы сами искали его губы, а наши тела угадывали желания друг друга.
Все произошло естественно, просто и без пафоса. Наутро Александр принес мне кофе в постель.
– Доброе утро, дорогая! Помнишь, я обещал тебе кофе в постель?
Я села на кровати.
– Помню.
– Свои обещания я всегда сдерживаю. Вот. – И он показал на поднос, где стояла чашка кофе. Одинокая и красивая, как икебана.
Наша семейная жизнь вскоре стала идти по раз и навсегда установленным правилам. Я сидела дома и занималась хозяйством, Александр уходил на работу. Он работал в консалтинговой фирме, которая оказывала юридические и финансовые услуги. С его коллегами я знакома не была, муж уверял, что они все зануды и скучные люди. Друзей у него не было. Он вырос в маленьком сибирском городке, родители давно умерли, так что мы жили довольно замкнуто. Днем я смотрела телевизор, готовила ужин. Я обзавелась кулинарными книгами от «Искусства приготовления чая по-восточному» до «Спагетти, паста, ризотто». В выходные мы куда-нибудь выбирались – в кино или в развлекательные центры. Детей у нас не было. Я как-то об этом пока не задумывалась, а муж об этом не говорил. Одна мама, когда я говорила с ней по телефону, сокрушалась, что у нее до сих пор нет внучат.
Наш супружеский секс тоже был как по расписанию – два раза в неделю. Нежные объятия и обязательная прелюдия. Один раз я попробовала поэкспериментировать в постели, но мой муж так посмотрел на меня, что я оставила эти попытки. Порядочная женщина не должна себя так вести, читала я в его взгляде. А мой муж неоднократно подчеркивал, что женился на «порядочной девушке». И мне нужно было соответствовать этому имиджу. Я была ему благодарна, что он вытащил меня из провинциальной дыры, но все же иногда скучала, хотя никогда не призналась бы ему в этом, он бы точно не понял моих терзаний. У меня было все, о чем можно было только мечтать провинциальной Золушке, счастливо охомутавшей своего принца. И хандрить мне было не положено. Мы жили на окраине Москвы, в новом районе, и примерно полгода назад муж захотел строить коттедж за городом. Я поддержала это начинание, несмотря на то, что мне было все равно, но идея увлекла мужа, и он притащил кучу журналов и буклетов, посвященных загородному строительству. Дом предполагалось строить с размахом – двухэтажный, с подвалом, бильярдной и каминной. Я изо всех сил старалась попасть в тон и делать вид, что меня это интересует. Дом начали строить прошлым летом, поздней осенью закончили. Мы пару раз съездили туда зимой, а в начале лета планировали окончательно перебраться туда. Александр хотел жить в коттедже постоянно и ездить на работу оттуда.
* * *
После того как мы провели выходной, смотря какой-то голливудский боевик, наутро муж поехал на работу, а я осталась одна. Неожиданно на телефон мне пришла эсэмэска, смысл которой я поняла не сразу, и поэтому пришлось перечитать ее два раза.
«Если вы приедете сегодня вечером в коттедж, вы узнаете много интересного».
Первой мыслью было позвонить мужу и рассказать об этом. Второй – подумать, что бы это значило, а третьей… тут я закусила губу.
Я изнывала от скуки и не знала, чем мне заняться, разве сейчас не представился случай как-то развеяться? Хотя опасно откликаться на первые попавшиеся эсэмэски. Начнем с того, что мне могли ее прислать по ошибке. Но слово «коттедж» сводило эту ошибку почти к нулю. Такая осведомленность не могла относиться к разряду случайностей. Значит… у меня два выхода. Или проигнорировать это «послание», или все-таки поехать.
Два раза я набирала номер мужа и два раза давала в самый последний момент отбой. «Если ты съездишь, – нашептывал мне внутренний голос, – ты ничего не потеряешь. Даже если тебя разыграли, ты можешь поехать и развеяться…»
К сожалению, я не водила машину и поэтому могла только взять частника. Через полчаса я уже сбегала по лестнице и стояла у края тротуара, ловя такси.
Шофер, молодой парень, выслушал меня, взял карту Московский области и принялся искать обозначенное мной место. После недолгих поисков нашел и положил карту обратно в бардачок.
Ехать надо было примерно час с небольшим, если не будет пробок, с пробками же дорога растянется на два часа с лишком. Но раз я уже взялась за это дело, то выбирать мне не приходилось…
Машина выехала на трассу. Уже стемнело, передо мной переливалась вечерняя, блестящая Москва, а я смотрела прямо перед собой, крепко сжав губы. Ох, не нравилась мне эта эсэмэска и все тут! От нее веяло странной опасностью, играми в прятки и еще… неизвестностью. Вот этой неизвестности-то я и боялась больше всего. Мой мир был раз и навсегда устоявшимся, привычным, как хмурое утро за окном.
И этот мир готов был рухнуть.
«Ну, нет уж, – стиснула я зубы. – Я не позволю никому разрушить этот мой мир. Я съезжу и узнаю все до конца. Если надо мной пошутили, то шутник дорого заплатит за это!»
Ночная Москва проплывала передо мной, переливаясь желто-тусклыми, словно размытыми, огнями.
Я не могла рисковать и поэтому попросила шофера остановиться у развилки. Дальше я собиралась идти сама.
Дорогу я помнила плохо. Я зашагала через небольшой перелесок, все время поглядывая на небо. Я надеялась, что стемнеет все-таки не так быстро и я успею дойти до коттеджа. Минут десять я шла бодрым шагом, уворачиваясь от веток, которые так и норовили хлестнуть меня по лицу. Затем я, постояв на месте, повернула направо и зашагала в сторону, где, как я помнила, должен был быть небольшой пруд. Когда вода блеснула между деревьями, я поняла, что шла правильно, и замедлила шаг. Теперь нужно было быть особенно внимательной, чтобы не заблудиться. Обычно мы приезжали в коттедж на машине, пешком шли всего два раза, поэтому мои опасения насчет правильности направления были вполне понятны. Где-то раздался лай собаки, и я пошла вправо, впечатывая шаги в землю. Уже стемнело, и резкие звезды высыпали на небо. Был конец апреля, пахло талой водой, ноги быстро промокли, и я пожалела, что не надела резиновые сапоги. Сейчас они были бы очень кстати.
Показался длинный забор, я вспомнила, что это крайний участок, наш был дальше, и поторопилась. Я шла без определенной цели, просто так, и о том, что ждет меня в коттедже, особо не задумывалась. Наконец я увидела наш дом и от неожиданности пригнулась. В нем на первом этаже горел свет, и были видны две фигуры. Все, что я увидела в дальнейшем, заставило меня оцепенеть.
Муж занимался любовью с неизвестной мне брюнеткой. При этом ее тело выгибалось почти дугой, и их ритмичные движения привели меня в состояние коллапса.
Я не знаю, сколько я стояла так, слыша бешеное пульсирование в висках. И вдруг услышала сзади:
– Если ты только шевельнешься – я тебя порешу. – И к моей спине прижалось что-то твердое, похожее на нож. Мне хотелось обернуться и посмотреть в лицо обладателю голоса, не предвещавшего мне ничего хорошего, но приставленный к спине нож мешал это сделать.
– Что вы хотите? – свистящим шепотом спросила я, боясь пошевельнуться.
– Ничего. Просто постоять рядом с тобой и посмотреть на впечатляющую картинку. Она же того стоит. Правда?
– Не знаю.
– Разве это не ваш муж трахается с очаровательной брюнеткой?
– Вы ее разглядели на таком расстоянии?
Нет, положительно, как говорила моя мама, «мой язык меня до могилы доведет».
– Разглядел, – услышала я лаконичный ответ. – Какие позы? М-м… Мужчина – просто зверь.
– Женщина – тоже сука.
– Тише! – Предмет впился мне в спину, а мне захотелось плакать. Но показывать свою слабость перед этим типом не стоило. Кто он такой? И что здесь делает?
– Вы что, тоже получили эсэмэску? – внезапно нашлась я.
– Эсэмэску? Нет, не получал. А что, должен был?
– Я не в курсе, кто кому должен и за что. Я просто задала вопрос.
– Лучше помолчи! Понаслаждайся этой «Камасутрой».
– Вы садист? – уточнила я.
– Вам что-то не нравится?
– Вы можете убрать нож от моей спины? Мне… не очень удобно разговаривать в таком положении.
– Нож? – предмет отодвинули от моей спины, и я повернулась. Передо мной стоял невысокий тип с короткой стрижкой. Около его губ реяло облачко пара. Он предусмотрительно отступил в тень, и лица я разглядеть не могла.
– Это вы называете ножом? – он показал мне на обломок небольшой трубочки. – Я вас умоляю!
– Не надо.
– Что не надо?
– Не надо умолять. Вы зачем сюда приехали?
– У вас странная манера разговора. Давайте начнем с вас. Вы-то что тут делаете?
– Вообще-то я не должна вам ничего объяснять. Но секрета здесь никакого нет. Это мой муж. Я получила сегодня эсэмэску, что если я приеду в коттедж вечером, то увижу нечто интересное. Вот я и… приехала.
– Вы всегда проявляете такую завидную прыть?
– Послушайте! Это мой муж… и все, что касается его…
– Вы так влюблены в собственного мужа?
– Вас это не касается.
– Раз приехали, он вам как минимум не безразличен, – кивнул мой собеседник.
Мы разговаривали громким шепотом, пару раз я оглянулась, как будто нас кто-то мог подслушать. Где-то далеко лениво брехнула собака и замолчала.
– Вам-то что?
– Ничего. И что вы намерены делать?
Я задумалась.
– Поехать домой. И все обдумать как следует.
Я бросила взгляд на окна.
Мой всегда флегматичный муж выделывал такие пируэты, что я невольно сглотнула. Комок обиды подступил к горлу. Вот тебе и любовь до гроба, вот тебе и кофе в постель!
Почему-то воспоминание о кофе резануло меня больше всего. На глазах выступили слезы, и все, резко качнувшись, поплыло у меня перед глазами.
– Прости… те. – Я провела рукой по лицу.
– Переживаете?
– Пошли вы все к черту! – взвилась я. – Все до одного!
– Я-то пойду, а вам полегчает?
– Не ваша забота!
Я скосила глаза на окна, да что там говорить, я не могла оторвать от этой парочки взгляда! Нет, никогда мой муж не был таким страстным любовником, никогда он не устраивал таких отвязных секс-игр со мной, как с этой неведомой брюнеткой. Она – очаровательна. А я – мышь белая. Нет, рыжая, звала меня соседка. «Господи, Настя, и в кого ты такая уродилась? Тощая да рыжая».
Тощая да рыжая не имела права на бешеную страсть, только на кофе в постель. А неистово любят совсем других – очаровательных брюнеток или карамельных блондинок.
Непрошеные предательские слезы застилали глаза. Брюнетка изогнулась в приступе оргазма; мне казалось, что я слышу ее торжествующий вопль, и я, не выдержав, рванула в сторону, но меня перехватили, и через минуту я уже билась в крепких мужских руках.
– Тише! – шепнули мне. – Тише.
– Я сейчас заору, – предупредила я.
– Не советую. В таком случае я применю к тебе радикальные меры. Мне бы не хотелось. Честное слово!
– Отпустите меня.
– Нет. Еще натворишь делов. Лучше давай куда-нибудь отъедем, потолкуем. Заодно успокоишься.
– О чем? – Я рвалась из его рук. – Мне не о чем с вами толковать. И не надо обращаться ко мне на «ты». И чего вы здесь делали? Как сюда попали? Что вам вообще понадобилось около моего дома?
– Скажем, очутился я здесь случайно. Назовем меня прохожим.
– Ага! – кивнула я головой. – Шел мимо и зашел на чужую полянку. Гениально! Кто поверит?
– Придется поверить. Другого объяснения не будет. Здесь я увидел тебя. Ты шла как-то… странно…
Я невольно покраснела и была рада, что в темноте не видно моего лица. Действительно, наверное, со стороны странно выглядело, как я шла крадучись, постоянно нагибалась и оглядывалась назад.
– Это привлекло мое внимание. Я подумал, что здесь делает эта девушка? Потом я понаблюдал, куда ты смотрела, и мне стало ясно: ревнивая жена или любовница. Оказалось – жена. Как видишь, я был прав в своих предположениях.
– И что теперь?
– Ничего, я отведу тебя в кафе и, когда увижу, что все в порядке, – уеду.
В голове сверкали искры, во рту было сухо; хотелось плакать и смеяться одновременно.
– Оставьте меня одну…
– Как хочешь, – пожал плечами тип. – Не смею навязываться.
Он отпустил меня и отступил на несколько шагов назад.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Вполне. В вашей опеке я точно не нуждаюсь.
– Как говорят иностранцы: «Ноу проблем», – в темноте сверкнула полоска белых зубов, мужчина повернулся ко мне спиной и зашагал прочь. Я бросила взгляд в окно. Там уже никого не было. Счастливые любовники, наверное, ушли в ванную или перебрались в другую комнату. Вокруг неподвижно стояли темные деревья. Меня охватили иррациональный страх и тоска.
– Постойте! – неожиданно вырвалось у меня. – Подождите!
– Да? – Он остался стоять на месте, и мне пришлось самой подойти к нему.
– Я не хочу здесь оставаться одна. И куда вы хотели меня пригласить?
– В кафе, здесь неподалеку.
В машине незнакомца было уютно, тепло и пахло нагретой кожей. Мужчина сел за руль, я – рядом. Он молча смотрел на меня.
– У тебя все в порядке, а?
Наверное, у меня был обалдевший вид, раз он задал мне этот вопрос.
– Ну да, в порядке. Каждый день застаю мужа с любовницей, так что – все о’кей. А ты ожидал от меня что-то другого? – Я перешла на «ты», чем-то этот тип здорово раздражал меня, а с другой стороны… притягивал, что ли? От него исходило ощущение властности, уверенности и еще мужской силы. Я сердито мотнула головой. «Тоже мне, голубушка, – пропел внутри меня ехидный голос, – нашла время рассуждать о мужской силе».
– Ты как-то странно смотришь на меня. Я что, похож на твоего знакомого или на привидение?
Я вспыхнула:
– Если это шутка, то глупая.
– Пардон.
Машина отъехала. Я потерла щеки руками. Они горели. По бокам тянулись темные ели, и внезапно заморосил мелкий дождь.
– И куда мы едем?
– Я уже сказал: в одно кафе. Оно тут первое по пути. Ни свернуть, ни пропустить. Там и посидим, пока в себя не придешь.
Кафе с названием «Мадлена» выглядело типичной дорожной забегаловкой. По бокам стояли два фонаря, один из которых не горел. Мы втиснулись между «Тойотой» и белой «БМВ».
– Выходим! – скомандовал мой спутник, не глядя на меня. В кафе были свободны только два столика, мы направились к тому, который находился в дальнем углу.
Мужчина заказал себе салат и мясо, я – графин водки, картошку и маринованные огурчики.
– Больше ничего не будешь?
– Нет.
– Опасное сочетание. Водка, огурцы… а кто тебя потом тащить будет? Я думал, ты успокоишься. А похоже, все идет по нарастающей.
– Вам-то что?
– Грубить ты умеешь, в этом я уже убедился.
Я выпила стакан водки, закусила огурцами и подцепила вилкой картошку.
– Мамаша готовит лучше.
– Что? – мой собеседник не сразу отвлекся от своих мыслей.
– Мать готовит лучше. И картошку, и огурцы.
– Твоя мать из деревни?
Я кивнула:
– Я тоже оттуда. Что, я для вас провинциалка?
Мужчина издал краткий смешок.
– Да что ты, дорогуша, мне совершенно все равно. Из деревни ты или из Нью-Йорка. Абсолютно без разницы, можешь мне поверить.
– Ты чего не пьешь?
– Приглашаешь?
– Да.
– Тогда выпью. А сколько сейчас времени?
– Посмотри на часы.
Я поднесла руку к глазам. Была половина двенадцатого.
– Ого! – присвистнула я. – Загуляла!
Я подперла щеку рукой. В голове шумело. Муж, небось, по второму кругу кувыркался с «очаровательной брюнеткой». А я сижу здесь. А если отомстить ему? Здесь и сейчас? Прямо с этим типом! В каком-то женском журнале я читала, что женская месть иногда необходима для «самоутверждения и повышения самооценки».
– Послушай, – обратилась я к собеседнику. – Тебя как зовут?
– Предположим, Николай.
– Предположим?
– Именно так. – Мужчина издевался надо мной, но, наверное, я этого заслуживала. Неотесанная провинциалка из глубинки, попавшая волею случая в Москву. Почему я решила, что интересна собственному мужу, если наша семейная жизнь катилась по накатанной колее, как школьное расписание, где все уроки расписаны на три месяца вперед? Мне надо было как-то заниматься собой, пойти на работу, в конце концов. Я стала неинтересна самой себе, а потом и собственному мужу. Поделом мне! Я пригорюнилась.
– У вас есть работа?
Брови мужчины взлетели вверх.
– А тебе зачем это знать?
– Вам нравятся неработающие женщины?
– Кажется, с водкой пора завязывать.
– Мила! – позвал он официантку. – Забери водку и принеси кофе.
– Здесь наверняка не кофе, а пойло, – уцепилась я за рукав мужчины. – И вообще, кофе пьют утром в постели. А вечером пьют в хороших ресторанах, а не в дешевых забегаловках.
– Пить ты не умеешь, – с чувством сказал мужчина. – Зачем тогда лезешь?
Я пожала плечами. Мне было уже все равно. Вот только… этот изгиб тела – почти аркой, этот танец любовников, увиденный мною в окне… я не могла выкинуть это из головы… как ни старалась.
– Я хочу спать.
– Я довезу тебя до дома.
– Не стоит. Я хочу заночевать здесь.
– Ого! – Брови мужчины взлетели вверх. – Прямо здесь и прямо сейчас?
– Да. Здесь есть номера?
– Положим, есть. Хочешь номер?
– Да. Только помоги мне добраться.
Николай посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Сама не дойдешь, что ли? – недовольно буркнул он.
– Не дойду. Помоги же, – капризно протянула я. – Женщина просит.
– Надо еще справиться о наличии этих самых номеров. Ничего гарантировать тебе я не могу.
– Ну, пожалуйста… – прошептала я.
В голове шумело, стреляло, и больше всего хотелось упасть на кровать и больше не просыпаться.
– Ладно, сиди тут.
Он ушел, я залпом допила остатки водки в стакане и обвела зал взглядом. Мне казалось, что все смотрят на меня и осуждающе качают головами. Но это была, конечно, полная иллюзия, потому что на меня никто не обращал ровным счетом никакого внимания.
Николай вернулся через десять минут.
– Пошли!
– Куда?
– Ты же хотела в номер! Или уже передумала? Слушай! Давай я тебя отвезу домой, а? До квартиры пешочком ты уж как-нибудь дотопаешь! Чего тебе здесь делать? Обстановка не совсем подходящая для молодой девушки.
– Это уже тебя беспокоить не должно. Какая мне обстановка подходит, а какая нет, я решу сама. Не беспокойся.
– Смотри! Мое дело – предупредить.
– Я приняла к сведению. И этого достаточно. Право выбора – за мной.
Я поднялась со стула, и меня резко качнуло вправо.
– Э-э-э!.. – протянул Николай. – Так совсем не годится. Ты и до номера-то не дойдешь.
– Помолчи, а!
Он ловко обхватил меня за талию и пошел рядом. Я прижалась к нему. И по моему телу прошла невольная дрожь. Мы шли, чуть ли не обнявшись, и мне было не по себе… А что, если правда, соблазнить этого типа и повысить свою самооценку? Почувствовать себя женщиной? Почему бы и нет! Такие советы часто давались и в журналах и в телепрограммах типа «Совет да любовь» и «Семейный круг».
Мы вышли во внутренний двор, гостиница находилась в другом здании. Мы зашли в него и поднялись на второй этаж. Николай ключом открыл дверь, довел меня до кровати, и я плюхнулась на нее. Раздался щелчок.
– Света нет.
– Мне свет не нужен. Хотя…
На тумбочке стояла толстая свеча в стеклянном подсвечнике-стакане.
– Свечка есть! – кивнула я. – Зажги.
Николай поднес зажигалку к свече, и вспыхнул тоненький фитилек-язычок.
Я огляделась. Это была тесная комната с двумя кроватями и одной тумбочкой. Еще были шкаф с болтающимися рассохшимися дверцами, тумбочка и стул.
– Н-да.
– Ну, я пошел. Счастливо оставаться.
– Подожди! А туалет здесь есть?
– Вон дверь.
– Дай мне руку.
Он протянул мне руку, я встала, и меня снова качнуло; он пытался подхватить меня, но я крепко вцепилась в его плечи, и мы, потеряв равновесие, упали на кровать, и мои губы нечаянно встретились с его губами. Мы замерли в наступившей тишине, от которой, казалось, можно было оглохнуть, слышно было только биение наших сердец.
Он осторожно, робко, словно пробуя на вкус, коснулся моих губ. Я издала протяжный вздох. Я страстно, отчаянно нуждалась в ком-то, кто бы прогнал тот мрак, в который я погрузилась за последние часы. Мне было все равно…
Мне было нужно только тепло человеческого тела, только нежность, которая бродила, как хмельное вино, и ударяла в голову, только эти губы, вдруг ставшие такими волнующими и мягкими.
Поцелуи были робко-торопливыми. Он наконец оторвался от меня и сделал движение, намереваясь встать.
Я замотала головой и притянула его вновь.
– Не уходи! Пожалуйста…
Он рывком встал:
– Не пори чепухи! Пьяная женщина, которой непонятно что взбрело в голову. Наутро ты возненавидишь меня и себя. И проклянешь все на свете.
И тут я тихо заплакала. Мне было так страшно и одиноко, и вообще жизнь вдруг предстала огромной свинцовой тучей, нависшей надо мной, которая грозилась вот-вот раздавить…
Я испытывала вселенский ужас, что сейчас он уйдет и я останусь одна, страх, что все рухнуло и мне неоткуда ждать спасения, и еще было чувство, что я лечу в бездну и никогда уже ничего не будет по-прежнему.
Никогда.
А сейчас закроется дверь, и я останусь одна.
– Слушай, – он сел рядом, – поедем домой, а? Тебя даже страшно оставлять одну здесь.
– Иди ты!
– Ты сейчас спустишься вниз и склеишь любого мужика. У тебя крыша конкретно едет. Перепила ты, девочка, маленько, а теперь чудишь. И сама не соображаешь, что делаешь.
Он хотел добавить что-то еще, но замолчал.
– Домой я не поеду, – упрямо мотнула я головой, перестав плакать. – Да и нет у меня дома. Понимаешь – был, а теперь нет. Я не могу вернуться к мужу после того, что увидела.
– Я не лезу в ваши семейные дела, – непонятно почему разозлился он. – Мне до этого дела никакого нет. Я просто хочу убедиться, что с тобой все будет в порядке. Ясно?
– Пошел ты! Уходи… Ты мне уже поперек горла. – Для большей выразительности я провела рукой по шее. Теперь я уже хотела остаться одна, без этого типа, действовавшего мне на нервы. Одна так одна. Так даже лучше. Немного приду в себя, пойду вниз и склею любого первого попавшегося под руку мужика. Так, кажется, предлагал мне Николай? Именно таким образом я и поступлю.
– Вы свободны, – хихикнула я. – Гоу хоум. – В голове по-прежнему шумело, стреляло, взрывалось петардами.
– Ты уверена?
– Ага. Уверена. Я со всем справлюсь сама.
– Сомневаюсь.
– Вас это не должно заботить. Вы – мне никто. И вообще… Проваливайте!
– Послушай! Я понимаю, что увидеть мужа с другой женщиной – приятного мало. Я тебя отлично понимаю! Но переживи это и поезжай домой. Не ты первая, не ты последняя. Тебе здесь не место.
– Я не хочу домой, – упрямо мотнула я головой. – И вообще – дома у меня нет. Я уже сказала! Я хочу остаться с тобой. Здесь. И провести ночь. Понимаешь, с тобой!
– Хочешь таким способом отомстить мужу?
– Хочу, – с вызовом сказала я. – Очень хочу.
– Я не оружие для мести. И не собираюсь им быть.
– Я тебе не нравлюсь как женщина?
Мой собеседник вздохнул:
– Это вообще не разговор. Ты в бешенстве, и тебе все равно, кто рядом. Лишь бы переспать назло своему мужику.
– А тебе разве не все равно, с кем получить удовольствие?
– Нет. Не все равно.
– Но вам же, мужикам, лишь бы баба давала. И без проблем была. Разве не так?
– Ничего ты в мужиках не понимаешь! Сразу видно.
– Это почему же?
– Потому что все хотят, чтобы ими не пользовались, а испытывали какие-то чувства. Ты же не проститутка, в конце концов.
Я вздрогнула, как будто меня ударили.
– Что ты мелешь!
– Вот и я о том: все, что тебе нужно, – это выспаться.
– Значит, ты мне отказываешь?
– Опять двадцать пять!
Я скривила губы в улыбке.
– Женщине обычно отказывают либо голубые, либо импотенты. К какой категории ты себя относишь?
Он размахнулся и изо всех сил ударил меня по щеке.
Ойкнув, я схватилась за нее, а потом ринулась к нему, размахивая кулаками. Он моментально схватил меня в охапку и крепко придавил руки.
– Пусти…те… больно.
– Пришла в себя?
– Я и не выходила.
– Истерика на истерике.
– Послушайте! Вы что, раньше с женщинами, которым плохо, не общались?
– От неврастеничек бог миловал.
– Значит, вы никогда не любили.
– А это уж тебя не касается. Следи лучше за собой, дамочка. Совсем с катушек съехала!
И тут я зарыдала, громко, навзрыд. Сквозь пелену я чувствовала, что меня трясут за плечи, потом гладят по голове, что-то шепчут. Я уткнулась ему в грудь и судорожно вздохнула.
Он буквально впился в меня губами, и от этого поцелуя перехватило дыхание. Он был страстным и вместе с тем нежным. От этой нежности в груди заливались-звенели колокольчики и хотелось плакать и смеяться одновременно.
Да что же это со мной творится?
Я обвила руками его шею, а он обнял за талию, и мы замерли. Затем руки стали гладить меня, все сильнее и настойчивее. Он освободил меня от одежды, продолжая скользить руками по коже, и в местах, к которым он прикасался, мне казалось, оставались ожоги, так болезненно-сладостны были эти прикосновения. В его поцелуях был привкус талой воды и свежего ветра, и этот пьянящий запах наступающей пробуждающейся весны бодрил и ударял в голову, как шампанское.
– Ты уверена? – хриплым голосом спросил он.
– Да-да, – выдохнула я.
Меня охватила дрожь, и только когда наши тела слились, я ощутила, что дрожь прошла, растворилась в наслаждении.
Никогда у меня не было такой ночи, я даже не знала, что секс может быть таким нежным и страстным, успокаивающе-расслабленным и бурным, я качалась на волнах то пронзительной трепетности, то иссушающей ярости.
И не думала о том, что когда-то все закончится.
Потом он лежал рядом со мной, и я поминутно дотрагивалась до него: до шеи, до волос, губ, подбородка, мне хотелось удостовериться, что он рядом, никуда не пропал и не исчез.
Я подавила вздох и устроилась поудобнее в его руках.
– Какие тебе нравятся девушки? – спросила я, сплетая свои пальцы с его.
– Как ветер. – Мне показалось, что он улыбается.
– Что ты имеешь в виду?
– Свободные, легкие, независимые. Без упреков, скандалов и претензий.
– Это твой тест?
– Можно сказать и так.
– А что ты любишь еще?
– Устраиваешь перекрестный допрос?
– Я хочу знать о тебе все.
– Придется довольствоваться скупыми данными. Рост 185 сантиметров, вес 82.
– Это не ответ.
– А большее знать не положено.
Я уже хотела обидеться, как он сказал:
– Ну что это за вопросы, ей-богу, просто смешно! Я себя чувствую, как на инквизиторском костре.
– Ну хорошо, – возникла легкая пауза. – Кто твои родители?
– Интересно, тут можно курить?
– Не знаю.
– Если очень хочется, то можно.
Горела свеча, он прикурил от нее, подвинул пепельницу. Я лежала, плотно прижавшись к нему, и смотрела на крохотный огонек сигареты.
– Они умерли.
– Прости, – я уткнулась в плечо. – Правда, прости.
Наступило молчание.
– А твое любимое время года?
– Лето. Без вариантов. Девчачий опросник?
– Что делать? Допрос ты отверг!
– Отверг, что есть, то есть.
– Любимая музыка?
– Рок и Рахманинов.
– Ого! Любимое кафе?
Раздался легкий смешок.
– «Ночной койот».
– Это где такое?
– В Питере! Ты была там?
– Нет.
– Ясно.
Мне вдруг стало обидно.
– Что «ясно»? Что я не была в Северной столице?
– Ясно, что перед тобой весь мир распахнут и все еще впереди.
В голосе слышался сарказм, но я проглотила и это.
– Твой любимый напиток текила или виски?
Он усмехнулся и резко затушил сигарету в пепельнице.
– Ни то ни другое. «Ром одинокого пирата».
– Никогда о таком не слышала.
– Фирменный напиток, – не сразу отозвался он.
– В «Ночном койоте»?
– Может быть… Давай спать.
Он повернулся ко мне и поцеловал в губы.
– «Спят усталые игрушки»… – промурлыкал он. – У тебя смешной кулон на цепочке. Два сердечка. Подарок мужа?
– Нет. Родственницы.
Через минуту он уже спал или делал вид, что спит.
Я приподнялась на локте и какое-то время прислушивалась к его дыханию. Я вспомнила Александра, сцену в коттедже, и мне захотелось заплакать, но потом я передумала и, приткнувшись к теплому мужскому боку, вскоре уснула.
Я открыла глаза и какое-то время привыкала к темноте. Не сразу я поняла, где я и как сюда попала. Машинально я повернула голову и бросила взгляд на соседнюю кровать. Она была пуста. Николай исчез, даже не простившись. Ушел, не захотев меня будить.
И кто я для него?
Истеричка?
Девушка на одну ночь?
Несчастная брошенная жена?
Женщина, которой изменяет муж?
Я села на кровати и провела рукой по волосам. Около свечи лежала зажигалка, и я взяла ее в руки.
На улице раздался шум, чьи-то голоса, и я подошла к окну. Во двор въехала машина, из которой вышла женщина, при виде которой мои ноги приросли к полу, а за шиворот будто бы кинули горсть ледышек. Это была та самая брюнетка, с которой самозабвенно, потеряв всякое чувство реальности, трахался мой муж.
Я узнала ее по четкому каре. Темные волосы обрамляли лицо. Свет фонаря упал на него, и по спине пробежала дрожь. Я отступила за занавеску. Во рту стало сухо. Мне хотелось одновременно сделать два взаимоисключающих действия: остаться в комнате, точнее, забиться в шкаф, и убежать куда подальше.
Я снова подошла к окну и выглянула, аккуратно отодвинув занавеску. Машина, в которой приехала брюнетка, стояла пустой.
«Ты сошла с ума, Настя! Точно! Возьми себя в руки и через десять минут беги отсюда подальше. Лучше не сталкивайся с этой дамочкой. Ты, курица наивная, выдашь себя на счет раз. У тебя, дурехи, все на лице написано».
Во двор въехала еще одна машина, из нее вышел коренастый мужчина, который неожиданно резко задрал голову, и я, вся дрожа, шагнула назад, боясь, что он успел меня увидеть. В комнате было темно, но напротив горел фонарь.
Теперь я уже жалела, что не уехала домой. Было тревожно и как-то не по себе. Необязательно было напиваться и прыгать в постель с незнакомым мужиком. Я села на кровать и просидела так минут пятнадцать, затем встала и, открыв дверь, вышла в коридор. Спустившись вниз, я пересекла двор и попала в кафе, где почти никого не было. Только один посетитель, перед которым стояли три бутылки пива, сидел в углу и щелкал кнопками сотового. Я решила попросить стакан воды или минералки – в горле пересохло, и ужасно хотелось пить.