Текст книги "Начинай со своего дома"

Автор книги: Екатерина Береславцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 6

Я провалилась в сон моментально. Тёмные галереи, золотые львы, художники и индейцы были оставлены в прошлом дне. К счастью, так никому и не пришло в голову вламываться в мастерскую, так что ночь прошла без происшествий, а пробуждение было лёгким и радостным. Открыв глаза, я первым делом ощупала свою шею. Золотая цепочка была на месте, и рыжая фигурка по-прежнему грела мою грудь своим теплом.

– Интересно, смогу ли я видеть будущее, если тебя не будет рядом? – прошептала я, обращаясь к блестящему зверьку.

И что я ожидала увидеть в этих глазах? Какой ответ? Я сама не могла себе этого сказать. Но связь между этой находкой и моими новыми способностями видела ясно.

– Откуда же ты взялась, киска? – вздохнула я. – Вот что самое непонятное. Допустить, что существуют всякие волшебные штучки, влияющие на способности людей, я ещё могу, но как могли выпасть из моей памяти полчаса, за которые я переместилась, непонятно каким образом, из одного места в другое? Впрочем, выхода другого всё равно нет, как только смириться.

Я ещё раз глубоко вздохнула. А как объяснить всё Сеньке и девчонкам? Вряд ли они поверят мне, если я расскажу правду, но ведь и соврать-то не получится. Версия про вещие сны не прокатит, я уверена, а ничего более правдоподобного придумать тут просто невозможно. Ладно, подумаю об этом потом, легкомысленно махнула я рукой и вылезла из-под пледа. Хороша же я! Скоро Серебряков придёт, а я в таком виде! Вспомнив про художника, я улыбнулась. На душе стало очень хорошо и спокойно.

– Вот бы у нас с ним завязался роман! – размечталась я. – Я и в Вену не против съездить. Да что там Вена! На край света побежала бы, позови он меня, всё бы бросила – и работу эту, и квартирку свою несчастную, и…

Тьфу, вот же глупая корова!

Я топнула ногой. Посмотри на себя, кто ты, толстуха курносая, и кто он! На тебя же без слёз не взглянешь! Права Ксенька, у девицы одни фантазии на уме и больше ничего путного. Со вздохом я принялась приводить себя в порядок. Жаль, что косметичку не захватила, а впрочем, зачем она мне? Строить глазки Серебрякову – так он этих глазок, гораздо краше моих, наверняка повидал столько, что мне и не снилось. Ладно, и так сойдёт. Я пригладила руками юбку, расчесала свои непослушные волосы, засунула за щеку леденец, который нашла в сумочке, и вышла из комнаты. В мастерской было пусто и тихо. Стараясь двигаться бесшумно, я прошлась по большому помещению.

– Коне-е-е-чно! Если бы меня оставляли с младенчества в окружении таких сказочных вещей, может быть, и я бы художником стала! – протянула я. – О, какая шляпка!

На одном из крюков, вбитых в стену рядом с высокой полотняной ширмой, висели разномастные шляпки, и среди них, сияя чем-то ярко-жёлтым, выделялась одна. Я остановилась в восхищении. Это была не шляпка. Это была сказка, чудо чудесное, живописный шедевр! Я провела пальцами по гроздьям разноцветных листьев, которые были искусно вплетены в основу шляпки, а потом, не раздумывая ни секунды, сняла этот каприз природы с крючка и натянула на свою голову. Так, где тут зеркало? Ага, вот же оно, между окнами. Подхватив по дороге ещё какую-то переливающуюся ткань, я бросилась к своему отражению.

– Мамочки, какая красота! – выдохнула я в восхищении.

На меня смотрела госпожа Осень, одетая в самый лучший свой наряд. Яркие листья, освобождённые от заточения, волнами упали вниз, заструились по моим плечам, слились воедино с распущенными волосами; ткань, захваченная по пути и оказавшаяся изменчиво-зелёной с багряными оттенками, шёлковой травой обтянула мою фигуру, и глаза, ещё недавно казавшиеся мне тусклыми и серыми, вдруг засинели пронзительным осенним небом.

– Была бы мужиком, втюрилась бы сразу в такую женщину! Это же надо, как одежда человека меняет!

Я крутилась перед зеркалом и так и эдак, то боком повернусь, то голову назад откину – красотища, да и только! Жаль, на улицу в таком наряде не выйти, а то бы точно все мужики шеи посворачивали, на меня оглядываясь. Представив эту заманчивую картинку, я заливисто рассмеялась и стала кружиться, подняв в сторону руки.

Крутится, вертится шарф голубой,

      крутится, вертится над головой,

      крутится, вертится, хочет упасть,

      кавалер барышню хочет украсть! –

запела я во весь голос, совершенно позабыв, где нахожусь.

Ласковое солнце светило прямо в высокие окна мастерской, сама я чувствовала себя неотразимой красавицей, барышней из весёлой песенки, а своего вчерашнего знакомого представляла не иначе как красным молодцем, жаждущим вести под венец эту чудную девушку. Зелёная ткань соскользнула с моих плеч, я её молниеносно подхватила и, подняв над собой, как шарф из песни, продолжала залихватский танец.

Где эта улица, где этот дом,

где эта барышня, что я влюблён,

вот эта улица, вот этот дом

вот эта барышня, что я влюблён!

Мне было очень весело. И, как оказалось, не только мне. Притопывая в такт незамысловатой песенки, я лихо развернулась на носочках и… наткнулась взглядом на глаза господина Серебрякова. Глаза человека, который изо всех сил сдерживает рвущийся наружу смех. Увидев, что я, наконец, его заметила, он расхохотался громко и совершенно по-детски.

– Ой, – только и смогла сказать я, пятясь назад и закрывая зелёной тряпкой своё красное лицо.

Господи, какая же я идиотка! Теперь этот красавчик вообще перестанет воспринимать меня всерьёз. Я готова была провалиться от стыда сквозь этот дощатый пол.

Серебряков, наконец, отсмеялся и, вытирая слёзы с глаз, пару раз всхлипнул.

– Сашенька, я вас сначала не узнал! Думал, сказочная фея посетила мою мастерскую…

– А это оказалась я, маленькое привидение из Вазастана, – буркнула я, – в меру упитанная девушка в самом соку.

– Наговариваете на себя! Кстати, вам очень идёт этот головной убор.

– Поэтому вы так надо мной смеялись? – фыркнула я и, стянув с себя пресловутую шляпку, повесила её на крючок.

Зелёная тряпка вскоре тоже оказалась на своём месте. Я гордо прошагала к креслу, чувствуя себя при этом полной дурой.

– Саша, вы что, обиделись? – удивился Серебряков. – Но я ничего такого не имел в виду. Я просто радовался вашему хорошему настроению вместе с вами.

– А мне кажется, вы просто… – я вовремя замолчала.

Сколько раз бабуля мне твердила: «Шурочка, сто раз подумай, прежде чем ляпнуть какую-нибудь глупость!» Вот и сейчас несправедливые слова готовы были сорваться с моих губ, и я прикусила язык. Кто бы мне сказал ещё вчера, что я посмею так себя вести в присутствии этого человека, я бы только рассмеялась этому нахалу в лицо.

– Что я? – переспросил озадаченный Серебряков, присаживаясь напротив.

– Андрей Михайлович, простите меня, – сдавленно прошептала я. – Я вообще не понимаю, что на меня нашло. Какая же я неблагодарная! И вообще…

Я замолчала. Серебряков молчал тоже.

– Никогда мне не понять женщин… – тихо произнёс он спустя минуту.

– Мы сами себя не всегда понимаем, – обречённо махнула я рукой. – Так что мужчинам сам Бог велел удивляться нашим странностям.

– Вы меня успокоили, – он улыбнулся. – Ну что, тогда приступим к делу?

– К какому? – не поняла я. – Ах, интервью! Вот я балда, совсем вылетело из головы! Минутку, Андрей Михайлович, я только возьму свою тетрадку.

И я сделала попытку встать, но была остановлена властным мужским взглядом, который точно пригвоздил меня к креслу.

– Что, Андрей Михайлович, что-то не так?

– Вообще-то я другое дело имел ввиду, – понизил голос Серебряков и чуть подался вперёд.

– Какое? – испугалась я.

– А вы не понимаете? – вкрадчиво произнёс он.

Я помотала головой и осторожно отодвинулась назад. Сердечко моё забилось быстрее.

– Ай-яй-яй, а с виду такая умная женщина, – поцокал он укоризненно языком.

– Я прикидывалась, – сдавленно призналась я. Моя спина упёрлась в спинку кресла, когда-то казавшуюся мне очень мягкой, а в подмышках стало мокро. – На самом деле я натуральная блондинка.

– Вы натуральная трусиха! – усмехнулся Серебряков и отодвинулся назад. Глаза его были хитрющие. – Я принёс вам завтрак, Саша, и хотел предложить его съесть.

– О-о-о! – выдохнула я облегчённо. – Вы меня напугали, Андрей Михайлович!

– Я сам испугался, Саша, – весело сказал он. – Мне показалось, вы сейчас умрёте от страха.

– Вы издеваетесь над бедной девушкой, – жалобно произнесла я.

– Это вы издеваетесь, – усмехнулся Серебряков. – Сначала скачете по моей мастерской во всей своей женской красе, а потом обижаетесь на мои искренние комплименты.

– Я не… Андрей Михайлович, давайте лучше позавтракаем? – свернула я со скользкой дорожки. – У нас впереди ещё интервью, а вы сами вчера говорили, что вредно работать на голодный желудок!

– Я так говорил?

– Честное слово! – я быстро закивала.

– У вас хорошая память, Саша, – не стал спорить он. – Ладно, подайте-ка мне эту сумку…

Глава 7

Я не заметила, как пролетело полдня. Ещё утром я позвонила Марии Семёновне, чтобы сказать о незаконченном интервью, и теперь, когда наша встреча с Серебряковым осталась позади, я с лёгким сердцем ехала на работу. Моё любимое место на заднем сидении автобуса оказалось незанятым, и я вовсю могла предаваться девичьим мечтам, безмятежно скользя взглядом по мелькающим за окном улицам.

«Ой, смотри, девка, будь осторожна!» – сквозь полудрёму очарования слышала я голос своей бабули.

– Не переживай, ба, – шептала я в ответ, – я совсем чуточку о нём помечтаю и всё, обещаю!

Вчерашний романтичный вечер и сегодняшнее не менее прекрасное утро вспоминались мне как самое чудесное, что только случалось в моей жизни, и разве могла я сейчас заставить себя не думать об этом? Перед глазами стояло лицо мужчины, о существовании которого я не подозревала ещё два дня назад и который успел полностью разместиться в моей непутёвой голове.

«Надо будет узнать у Наташки, женат ли он, – подумала я. – А впрочем, это совершенно ни к чему, только зря расстраивать себя. Ведь наверняка такой обворожительный мужик уже пристроен и имеет за душой не только жену, но и несколько хорошеньких ребятишек. Даже на телефонный сигнал он поставил смех своего младшенького… – я вздохнула. – К тому же он всё равно скоро уедет работать в Вену и быстро забудет о существовании обыкновенного менеджера из издательства «Книжная симфония». Или даже уже забыл, что было бы совсем не удивительно. Ладно, Шурка, хватит вздыхать, в твоей жизни хватает странных вещей, в которых надо разбираться!»

Я вздохнула в последний раз, подхватила футляр с фотоаппаратом и направилась к выходу. Следующая остановка была моей.

Первым, кого я встретила в офисе, оказался Зимин.

– Доброе утро, Пётр Петрович, – улыбнувшись виноватой улыбкой, пискнула я.

– Утро закончилось час назад, Александра.

– А я… на интервью была, Пётр Петрович! Разве Мария Семёновна вам не передала? Я ей звонила…

– Передала, – шеф помолчал. – К завтрашнему дню успеете расшифровать запись?

– Надеюсь, – кивнула я.

Кажется, опять придётся в офисе задержаться. Бедный Гошка…

– Вот и хорошо, – Зимин позволил себе приподнять уголки губ. – За год вы многому научились в нашей компании, не правда ли, Александра?

– Так и есть, Пётр Петрович. Спасибо вам, что приняли меня тогда, без опыта работы и вообще…

– Ксения так расхваливала вас, что я не смог устоять, – ещё одна улыбка быстро промелькнула по его лицу.

Что-то он сегодня добрый, к чему бы это?

– Надеюсь, я смогла соответствовать её словам, – неуверенно произнесла я.

– Вполне, Александра. Я доволен вашей работой.

– Я так рада!

– Что ж, не смею больше вас задерживать, – Зимин кивнул и развернулся в сторону своего кабинета.

Я радостно застучала каблучками по лестнице.

– Кстати, Александра! – опять раздалось снизу.

Я свесилась через перила.

– Да, Пётр Петрович?

– Вы не могли бы помочь разобраться с текстом и фотографиями для Вольского?

– Для Вольского? – растерянно переспросила я.

– У вас есть возражения, Александра?

– Ну что вы, как я могу… – я спустилась на одну ступеньку. – Конечно, буду рада помочь!

Вольский – это какая-то шишка из министерства, который решил напечатать в нашем издательстве книгу, написанную собственноручно. Мария Семёновна сказала, что такого бреда она в жизни не читала, но клиент есть клиент. Странно, что шеф обратился именно ко мне, ведь всеми делами этого графомана они с нашим главным редактором занимаются лично.

– Замечательно! – у Зимина был такой тон, будто бы он и не сомневался в моём ответе. – Тогда я жду вас в семнадцать ноль-ноль у себя в кабинете.

– А как же… – я мысленно застонала. Ну вот, ещё одна бессонная ночь мне обеспечена! – Да, конечно, Пётр Петрович, к пяти я спущусь.

– Добро, – кивнув, шеф быстро направился к себе.

Я тихонько вздохнула. Вот почему всё наваливается сразу? Жила себе Шурка спокойненько, никого не трогала, как вдруг бац – и вторая смена. Спрашивается – за что? И Вольский ещё этот… Совсем уж непонятная история. Где я, и где этот министерский туз. Нет, после вчерашнего падения всё явно пошло кувырком!

Из моей сумочки послышался требовательный звонок. Ну да, очень кстати, тебя мне только и не хватало! Я выхватила аппарат, даже не взглянув на номер.

– Алло! – резко бросила я.

– Саша, вы забыли у меня свою шпаргалку, – раздался из трубки голос самого лучшего мужчины на свете. О-о-о!

– Андрей Михайлович! – пролепетала я счастливо. – Какая же я растеряха! Клянусь, что я не нарочно!

– Верю вам, – волшебной флейтой прозвучал голос художника. – Но боюсь, что забрать свою тетрадку вы сможете теперь только после моего приезда. Хотя нет, есть ещё один вариант: я могу оставить её на вахте Семёну Семёновичу, и вы…

– Я лучше дождусь вас! – быстро выпалила я.

– Хорошо, Саша, – понимающе усмехнулся он. – Тогда назначаю вам встречу ровно через месяц, и постарайтесь хорошенько выспаться к тому времени!

– Обещаю вам, Андрей Михайлович! – радостно воскликнула я. – Удачного вам полёта и благополучного возвращения!

– Спасибо, Сашенька. До встречи!

– До свидания, – прошептала я и отключилась.

Я остановилась перед закрытой дверью менеджерской. Моё сердце готово было разорваться на кусочки от счастья, а щёки пылали ярким огнём.

– Успокойся, Шурка, успокойся! – прошептала я сама себе.

Нехорошо, если девчонки что-то заподозрят. Устраивать шуры-муры с клиентами у нас не поощрялось негласным корпоративным законом, да и вообще, зачем давать кому-то повод лезть в мою личную жизнь? Я сделала несколько глубоких вдохов, облизала пересохшие губы, погасила улыбку и потянула за дверную ручку.

– О, Сашка, наконец-то! – обрадовались девчонки.

– Ну что, была у Серебрякова? – тут же подскочила ко мне Наташка. – Ну, какой он, расскажи! Правда красавчик?

– Да так, ничего, – равнодушно пожала я плечами и прошла к своему столу. – Не в моём вкусе.

– Ну ты даёшь! – Наташа вытаращила глаза. – Вот говорила же, лучше бы меня на интервью отправили!

– Ладно тебе, Наташ, уже все уши ты нам прожужжала! – одёрнула девушку Марина. – Саш, расскажи, как всё прошло, интересно же! Он тебя по театру водил? Кого-нибудь из артистов ты видела?

– Никуда не водил, только в свою мастерскую. Да что рассказывать, Мариш, интервью как интервью, рассказал мне о своей жизни, почему стал художником, где учился, какую живопись любит… Вот расшифрую запись, тогда всё и почитаете.

– Фу, какая ты скучная, – скривилась Наташа. – Ну а фотки-то хоть покажешь?

– А потише можно? Работать мешаете! – из своего угла недовольным тоном высказалась Галина, ещё одна наша менеджер, грубая и хамовитая особа. Надо отдать ей должное, трудиться она умеет, но при этом сидеть рядом с ней просто невозможно, таких наглых эгоисток ещё поискать нужно. Вчера её на работе не было, Галка почти две недели болела ангиной, и сейчас её голос, и без того не ласковый, был особенно резок.

– Можно подумать, мы отдыхаем! – тут же кинулась в бой Наташка. – И вообще, тебя никто не спрашивает! Молчишь – вот и молчи себе! А то заразу нам тут распылишь, лечись потом…

– Вот именно! – поддакнула Марина. Она пришла в наш коллектив недавно, но уже успела невзлюбить вредную Галину.

– А ты кто такая? – гавкнула на Марину Галя. – Работает тут без году неделю, а уже права качает!

– Ты лучше на себя посмотри! – не осталась в долгу Марина. – Я, может, пока и неопытная, но с людьми общаться умею и клиентам не грублю, как некоторые.

– Что? – подскочила на месте Галка, – да ты…

Ну, понеслись девки. Впрочем, мне это на руку, девчонки переключились на препирательства с Галкой, оставив меня на какое-то время предоставленной самой себе. Я уселась на своё место, включила компьютер, достала из сумки диктофон и в предвкушении улыбнулась. Сейчас услышу голос Серебрякова, а на остальное наплевать. Так, а где мои наушники?

– Наташк, ты мои наушники не брала? – не оборачиваясь, спросила я, тщетно шаря в ящиках стола.

– Их Ксения взяла, – «обрадовала» меня Наташа. – Иди к ней. А тебе зачем?

– Интервью расшифровать.

– А-а-а… Слушай, может, пусть Ксюша сама и расшифрует? Ты же никогда этим не занималась.

– Нет уж, – хмыкнула я. – Сама буду. Когда-то же надо начинать.

– Ну смотри, если тебе нужен лишний геморрой…

Эх, придётся всё-таки идти к Ксеньке. Как ни хотелось оттянуть объяснения с подругой, но беды, как говорится, не миновать. Спрашивается, зачем ей понадобились мои наушники?

Я нехотя вылезла из-за стола и медленно направилась к двери.

– А, Саш, – вспомнила Марина, – Марь Семённа просила тебя, как придёшь, зайти к ней.

– Зайду, – буркнула я.

– Ты чего такая злая сегодня, Саш? – удивилась Наташка.

– Обыкновенная, – пожала я плечами.

Зря Мария Семёновна говорила, что нет во мне артистических талантов, вон как я умею прикидываться! Похвалив себя за хорошую игру, я двинулась дальше.

– А, Саш, – Наташка переглянулась с Мариной, – тебя ещё и Софа искала.

– А этой что надо? – грубо спросила я.

– Вот сама у неё и узнай, – загадочно хихикнули девчонки.

– Да ну её! – махнула я рукой.

Я нашу Софу всерьёз не могу воспринимать. У этой девчонки не мозги в голове, а разноцветные хлопушки, какая взорвётся в следующий момент – не знаешь…

Глава 8

Чтобы дойти до наших журналистов, нужно сначала миновать кухоньку, расположенную в отдельной, довольно уютной, нише, свернуть направо, пройти через галерею, в которой я вчера так удачно приложилась головой, и выйти в ещё один блок, в котором располагаются комнаты наших верстальщиков и журналистов. Что касается Марии Семёновны, то она обитает на первом этаже, рядом с кабинетом шефа. Я на минуту задумалась. То ли сразу к Ксеньке бежать, то ли спуститься к главному редактору? Пересилила моя врождённая ответственность и уважение к начальству.

Первой, кто встретился мне на первом этаже, оказалась Настюха. Она с задумчивым видом сидела на диванчике в холле, прихлёбывала что-то горячее из своей огромной жёлтой кружки и болтала ногой.

– Привет, Насть! – улыбнулась я секретарше. – А ты чего это тут сидишь?

– У шефа важный разговор! – прошептала Настя, кивая на закрытую дверь директорского кабинета.

– А-а-а… – заинтригованно протянула я.

Мне стало жутко любопытно. Зимин вообще был загадочной фигурой для меня. Вот уже год, как я работаю в издательстве, а ещё не поняла, что он за человек. Мне кажется, и никто из наших не мог похвалиться большей осведомлённостью. Даже Настька и Мария Семёновна. Хотя наша редакторша, как правая рука великого и грозного, должна была хоть что-то знать про шефа, но, по-моему, и она пребывает в неведении.

– А кто у него там?

– Вольский!

– Сам? – ещё больше заинтересовалась я. – Как это он снизошёл до нас?

– Сама удивляюсь!

– И давно они заседают?

– Уже час точно, – взглянула на наручные часики Настасья.

– Час? – удивилась я.

Значит, когда шеф просил меня поработать с книгой Вольского, тот уже сидел в его кабинете? Странно, очень странно. Почему меня это удивило, я и сама не могла понять, но было что-то в этом обстоятельстве необычное. Я подошла ближе к двери и прислушалась. Увы, с той стороны не раздавалось ни одного звука.

– Ты чего, Саш? – озадаченно посмотрела на меня Настя.

– Да так, – неопределённо ответила я. – Насть, ты не знаешь, Мария Семёновна у себя?

– Вроде да, – Настя отхлебнула из кружки. – Слушай, Саш, ты же у Серебрякова была, я совсем забыла! Натаха рассказывала, он жуткий красавчик и бабник, она тут вся слюнями изошлась от зависти, что не её на интервью отправили.

– Обычный дядька, что вы так к нему прицепились? – вспылила я.

– А что я такого сказала?

– Да ну тебя! – Я дёрнулась дальше по коридору и чуть ли не с размаху вломилась к главному редактору в кабинет. – Марь Семённа, к вам можно?

– Заходи, Александра, – посмотрела она на меня поверх очков. – Прибыла?

– Ага, – я рухнула на стул для посетителей с видом уставшего, но довольного жизнью человека. – Можете меня поздравить, Марь Семённа, я взяла первое в своей жизни интервью!

– Мои поздравления, Саша, – улыбнулась она. – Вид у тебя счастливый, значит, всё прошло хорошо. Как тебе Серебряков?

– Очень интересный человек, – не стала лукавить я. – Я постараюсь к завтрашнему дню расшифровать запись, и вы сами в этом убедитесь.

– Буду ждать, – усмехнулась редакторша. – Ксения сказала, что художник хотел видеть именно тебя. А ты что же, знакома с ним была раньше?

– Нет, – помотала я головой. – Я, честно говоря, сама удивилась его странному заявлению. Возможно, он просто не любит журналистов? Но это же неважно теперь, правда, Марь Семённа? Главное, что интервью теперь у нас в кармане!

– Совершенно с тобой согласна, – Мария Семёновна помолчала.

Её серые глаза внимательно смотрели на меня.

«Ну вот, кажется, сейчас начнётся!» – с тоской подумала я.

– Саша, мне нужно обсудить с тобой один очень важный вопрос.

– Слушаю вас, Мария Семёновна, – я выпрямила спину.

– Ты работаешь у нас уже год, – издалека начала она, – и за это время могла убедиться в том, что я, в силу своей должности, отвечаю не только за своевременную сдачу наших журналов в печать. На моих плечах также лежит и поддержание здоровой атмосферы среди наших сотрудников. И ты сама понимаешь, что, работая в сугубо женском коллективе, сделать это не всегда просто.

Я неуверенно кивнула. Что-то мне пока непонятно, куда клонит эта женщина.

– У нас работают разные люди с различными, порой очень своеобразными характерами, с каждым из которых приходится считаться. Да…

Мария Семёновна опять замолчала. Видно было, что тема разговора была для неё не очень удобной. Я сидела тихо, как мышка.

– Ладно, не буду ходить вокруг да около. Вчера в нашем коллективе случилось нечто не совсем обычное. Ты догадываешься, что я говорю о твоих странных словах, заставивших удивиться не только экзальтированных особ вроде нашей Софии, но и меня, практичного и рассудительного человека. И сейчас я бы хотела получить от тебя разумное объяснение произошедшему.

– Я понимаю, – вздохнула я.

А я-то как хотела бы получить это объяснение!

– Ты знаешь, Александра, что ни в какие мистические штуки и глупое ясновидение я не верю, так что прошу тебя найти такие слова, которые в полной мере смогут меня убедить.

Мда, задачка… Я удручающе посмотрела в окно. Ну, расскажу я сейчас правду, и что это изменит? Только добавит ещё больше недоверия и путаницы. Эх, Шурка, и почему ты раньше не продумала свою тактику вместо того, чтобы предаваться дурацким мечтам о красавчике художнике?

– Мария Семёновна, – я перевела взгляд в стальные глаза главного редактора. – Всё дело в том, что… что…

Всё-таки даже таких непутёвых девах, как я, оберегают ангелы! В ту же секунду, когда с моих губ приготовились слететь неосторожные слова, в дверь кабинета кто-то постучался.

– Входите! – громко произнесла Мария Семёновна.

Дверь размашисто распахнулась. На пороге появился мужчина лет тридцати-тридцати пяти, с уверенной улыбкой мачо, яркой красной кепкой, сдвинутой на лоб и закрывающей пол-лица, в потёртых джинсах с большущей дырой на левой коленке и с жёлтым клетчатым рюкзаком на плече. Не парень, а песня.

– Добрый день! Мария Семёновна? – полувопросительно спросил он, не переставая улыбаться.

– Здравствуйте. Да, я Мария Семёновна, – ответила редакторша. – А вы, наверное, Дмитрий?

– Так точно! – оглушительно отрапортовал незнакомец. – Дмитрий Бабочкин, к вашим услугам!

– Очень приятно, – улыбнулась в ответ Мария Семёновна. – Прошу вас, присаживайтесь.

– Спасибо! – скинув с плеча рюкзак и повесив его на спинку стула, парень пружинисто сел.

Мария Семёновна посмотрела на меня.

– Саша, обсудим наши дела попозже, хорошо?

– Конечно, Марь Семённа! – вздохнула я с облегчением и вскочила.

Парень с забавной фамилией поднялся тоже и, сделав шаг ко мне, замер. Лицо у него при этом стало таким глупо-счастливым, что мне стало смешно. Я попыталась обойти этого типа слева, но почувствовала на своей руке железную хватку и в недоумении остановилась. Что это ещё за номер?

– Санька, ты что, не узнала меня? – округлил наглый посетитель глаза.

– Не-е-ет, – попыталась освободить свою руку я. – Мы разве знакомы?

– Ещё как! Это же я, Митя! – он ещё сильнее сжал моё запястье. – Ты что, забыла?!

– Ми-и-итя? – протянула я. – Какой Митя?

– Митя Шапкин! – странный незнакомец рывком стянул с себя кепку. – Ну?

– Шапкин? – в моей голове, наконец, стало проясняться. – Из нашей школы?

– Ну конечно же! – парень изо всех сил потряс мою руку. – Узнала наконец! Я тебя тоже не сразу признал, только когда голос услышал, в голове что-то щёлкнуло, и до меня дошло, что это же Санька Ковалёва!

– Слушай, Мить, давай потом пообщаемся, ладно? – я оглянулась на Марию Семёновну. – У меня работы много.

– Так мы теперь вместе работать будем! – радостно ухнул Митька. – Я же к вам устраиваюсь!

– Кем? – удивилась я.

– Фотографом!

– А-а-а! Хорошие фотографы нам нужны, – кивнула бодро я, ещё раз оглянувшись на нашего редактора.

Глаза её почему-то улыбались.

– Тогда вам повезло, потому что я и есть хороший! – уверенным тоном заявил посетитель.

– Подожди-ка, – ещё одно воспоминание вспыхнуло у меня в голове, – Бабочкин… Бабочкин… Ты, случайно, не тот самый Бабочкин, выставка которого проходила у нас летом? В галерее искусств?

– Случайно тот! – гордо произнёс мой бывший однокашник.

– Вау! – открыла рот я. – Вот это да! Так ты же талант! Марь Семённа, помните, я рассказывала про удивительную фотовыставку? Помните? Так это, оказывается, Митькины работы! А я и не знала…

– Совершенно верно, Саша, – подтвердила Мария Семёновна. – Я ещё тогда, после твоих восторженных отзывов, связалась с автором этих работ, и вот он перед нами!

– Класс! – я даже подпрыгнула от захвативших меня чувств. – Какая вы молодец, Марь Семённа! И ты, Митька, тоже! Я так рада! Пойду девчонкам расскажу! Увидимся, Мить!

И я быстрее ветра выскочила из кабинета под весёлый смешок своей начальницы. Дверь захлопнулась с оглушительным залпом пробки от шампанского. Я бросилась к лестнице.

Ну надо же, Митька Шапкин! И как я могла его не узнать? Я ведь была влюблена в этого симпатягу ещё в восьмом классе! У нас тогда в школе открылась студия фотографии, куда я, как большая любительница куда-нибудь встрять, сразу же записалась. Таких любителей собралось, помню, человек двадцать, и Митька был в их числе. Долго я посещать эти занятия не смогла в силу своей занятости в музыкальной школе, но симпатичного жизнерадостного старшеклассника запомнила. Какое-то время я бегала за ним незаметным хвостиком и даже, помню, кругами ходила около его дома, делая вид, что оказалась тут совершенно случайно. А через год Митька окончил школу и уехал поступать то ли в Москву, то ли в Питер. Переживала я тогда страшно. Ксенька, с которой мы в ту пору жили на одной лестничной площадке, знала про тайную мою любовь и утешала, как могла. Впрочем, моих страданий хватило ненадолго. Вскоре я попала в больницу с воспалением лёгких, а когда выписалась оттуда, ни про какого Дмитрия Шапкина уже не помнила, как будто его и не было в моей жизни. Больница вылечила не только моё простуженное тело, но ещё и душу, чему я была очень рада. Правда, я подозреваю, что не только смена обстановки повлияла на моё исцеление, но ещё и синие глаза мальчика, который лежал в соседней палате и с которым мы встречались по вечерам перед телевизором в больничном холле, но факт остаётся фактом – мысли о Шапкине полностью выскочили из моей головы.

А Митька, значит, всё-таки стал фотографом! Надо же… Вот Ксенька удивится, когда узнает о нашем новом сотруднике!

Бегом поднявшись по лестнице, я, не останавливаясь, пролетела мимо менеджерской, миновала кухню, свернула за угол и помчалась вперёд, к комнате журналистов. Навстречу мне приближалась темнота нашей галереи. Я сбавила бег, потом перешла на шаг, а перед самой границей света и тени вовсе остановилась. Я ведь не была здесь со вчерашнего дня, с тех самых пор, когда мы с Зинаидой, успешно сдав номер и ночной пост, покинули кабинет верстальщиков. Зинка-то потом, конечно, вернулась к себе, а меня мотало по дому в суете наступившего дня, но ни разу больше не заносило в эпицентр ночных событий.

Я глубоко вздохнула. В голове возникла трусливая мысль: может быть, подождать кого-нибудь здесь, так, на всякий случай? Я сделала несколько шагов туда-сюда, задумчиво посматривая на живую темноту. Нет, так не пойдёт. Мне тут ещё работать, не буду же я каждый раз ходить с сопровождением, как маленькая девочка! Я прикоснулась ладошкой к стене. Почувствовав под пальцами живую теплоту Дома, я приободрилась и храбро шагнула вперёд, не отрывая руку от стенки. Галерея приняла меня в себя, окружив странной густой тишиной. Я глубоко вздохнула. Эта тишина, казалось, проникала в меня, впитывалась в кожу, заползала в уши и нос, и через несколько осторожных шагов мне показалось, что я пропала. Я, Шурка Ковалёва, со смешным вздёрнутым кверху носом и очками со сломанной дужкой, вдруг исчезла. Совсем. Это было необъяснимое ощущение, очень тонкое и немного жуткое. Как будто какое-то чужое пространство незаметно зашло в меня и стало мной.

– Я – это я или не я? – незнакомым голосом спросила я. – Если не я, то где я? А если я, то что со мной происходит?

Одно я понимала точно – мне нисколечки не страшно. Совсем. Ни капельки. И то внутри меня, которое я сначала приняла за чужое, вдруг сделалось таким родным и своим, что мне стало смешно, как я могла раньше этого бояться? Я накрыла левой ладошкой золотого зверя на своей груди. Мне показалось или он на самом деле потёрся об меня горячей щекой?

– Хороший котик, – вслух сказала я и тоже погладила фигурку в ответ. Протяжный вздох, который раздался вслед за моим прикосновением, прозвучал очень отчётливо. Я улыбнулась. И в ту же секунду впереди открылась дверь, впустив в пространство галереи – а значит, и в меня – поток света.