Текст книги "Случайный трофей Ренцо (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бакулина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
12. Лисичка
Гильдиец пришел к полудню. Ренцо успел известись весь, хоть и старался не подавать виду, но Мэй отлично видела. Ему нужно было ехать в Илой, но оставлять Мэй одну, позволять, чтобы браслет надели в его отсутствие – Ренцо не мог.
Теперь – точно не мог.
Теперь он знал. И там, на смотровой площадке, он долго беззвучно ругался, отвернувшись. Мэй даже думала, сейчас он плюнет на все и отдаст ее Гильдии, не станет связываться. И будет прав, потому, что это точно не его проблемы и не его ответственность.
– Что теперь? – осторожно спросила она еще там, сидя на парапете.
– Если я стану помогать тебе, – он криво ухмыльнулся, – меня обвинят в предательстве.
Она понимала.
Но как быть ей самой? Просто ждать чем все обернется? Сегодня придет человек из Гильдии, и заберет ее?
Но допустить такое Мэй не может. Это значит, поставить Дина под удар.
Вниз – крутой склон холма, не обрыв, конечно, но сбежать будет не просто… она удержится на ногах? Должна. А бегает она быстро, словно ветер… А там озеро внизу, заросли кустарника. Рискнуть? На ровной дороге, наверно, убежать шансов было бы не много, но здесь…
Ренцо сидел отвернувшись вполоборота.
Худшее, что он сделает – поймает… может быть, ударит ее, но этого она не боится. Не убьет же. Потом все равно передаст Гильдии.
Рискнуть.
Другого такого шанса может не быть.
Собраться с духом.
Собраться…
Сейчас!
Мэй перемахнула через балюстраду в мгновение ока, соскочила, понеслась вниз.
– Стой! – слышала за спиной. Слышала, как он рванулся за ней тоже, но оборачиваться некогда.
И почти ухватил, но Мэй увернулась, дернулась в сторону, и тут же поскользнулась на сырой от росы траве. Не удержалась. Покатилась вниз, кувырнувшись, и он ухватил ее, поймал, но голова…
Голова раскалывалась.
Она очнулась уже внизу, уткнувшись носом Ренцо в грудь. Лежала прямо на нем, он крепко держал, обхватив ее голову руками, закрывая, прижимая к себе. Дышал часто и судорожно.
Мэй пошевелилась. Он отпустил ее, но тут же крепко схватил за запястье.
– Жива? – спросил хрипло. – Не бегай от меня.
Мэй попыталась отползти в сторону, хоть немного, сесть рядом.
Он тоже сел, сдавленно охнул, зажмурился, мотнул головой. Правой рукой держал ее, прямо мертвой хваткой, не вырваться, а левой тер глаза, пытаясь справиться с головокружением. У него бровь разбита, ссадины на руках, на левой – костяшки содраны едва ли не до кости, и дрожат пальцы. Весь в грязи… да и она тоже.
– Тут много камней внизу, – сказал он. – Голова у тебя как?
– Нормально…
Болит, но ничего. Затылок. Вот как раз там, где он успел прикрыть ладонью, а то было бы куда хуже.
– Еще раз попытаешься убежать – посажу в клетку. Поняла?
– Да, – она кивнула. – Ты отдашь меня?
Он вздохнул, глянул на нее, щурясь одним глазом.
– Нет. Пока точно нет. Гильдии я тебя отдавать не обязан. Интересы Гильдии – это интересы Гильдии, а не Илоя. Только если будет распоряжение Сената… но его так просто не получить. Тогда им придется объяснять все про тебя… Там будет видно. Не бегай, мы что-нибудь придумаем. Если ты убежишь, они поймают тебя.
– Если не убегу, они тоже поймают.
– Ты собираешься бежать до самого Джийнара? Или надеешься прямо тут, в Илое, пробраться в приемную эмира, незамеченной?
Мэй не знала.
– Лучше на середине, – сказала она. – Здесь слишком много охраны и лишних глаз, а до Джийнара очень далеко. Но когда посольство закончит дела и отправится домой, то можно встретиться с ними где-то у водопоя, словно невзначай. Но до этого времени придется прятаться.
Ренцо улыбнулся.
– Неплохой план, – он встал, заставляя Мэй подняться тоже. – Только хочешь, я кое-что покажу тебе? Иди сюда, – он притянул ее ближе, развернул в нужном направлении, показывая рукой. – Вон там, видишь? Поблескивает. Там сидит снайпер Гильдии. Тебя он, конечно, не убьет, но стрелять будет, скорее всего по ногам. Потом аккуратно все вылечат, так что даже никто не заметит, они могут, главное, голову стразу не прострелить. Помаши ему ручкой. Помаши-помаши, а то они совсем обнаглели, думают, их не видно. Это, все-таки, моя земля.
Мэй повернулась к нему.
У разбитой брови уже начал проявляться здоровенный синяк, вниз, по щеке скользнула капелька крови. Его глаза совсем близко… и глаза отчего-то смеются.
– Ты знал?
– Сверху их хорошо видно. Тебе стоит быть осторожней.
– Прости… – стало немного стыдно. Возможно, он спас ее. – Тебе больно, да? Ты сильно ударился?
Он улыбнулся уже совершенно открыто и весело.
– Ничего. Знаешь, сколько я с этого холма в детстве летал? Да не пересчитать. Это сейчас что-то неудачно, опыт потерял, – он усмехнулся. – Тут главное голову прикрыть и локти не расставлять, а то руку сломать можно. Синяки – ерунда. Пойдем в дом?
Улыбался, но руку ее не выпустил, так и держал до самого дома. Только перехватил иначе – не запястье, а ладонь, но так же крепко – не вырваться. Никаких глупостей больше.
Совместных завтраков больше не будет. Поймала себя на мысли, что немного жаль. Ренцо ничего не говорил об этом, но Мэй прекрасно понимала сама. Теперь он будет завтракать с семьей, а ей за семейным столом – точно не место.
Ренцо привел ее в свой кабинет, посадил в кресло. Велел принести кофе и чего-нибудь перекусить для Мэй.
Гильем сказал, что сеньора Элене еще не выходила, а дети уже собираются ехать на море, вместе с сеньоритой Филуменой, их нянькой. Да, на море, в такую рань.
– Посиди, ладно, – сказал Ренцо. – Я скоро вернусь. Только не бегай больше.
Не будет. Сегодня точно не будет больше бегать.
Окно кабинета на втором этаже, чуть в стороне над главным крыльцом. И Мэй могла видеть, как вышли дети с нянькой, а потом, чуть позже, Ренцо за ними. И как девочка сразу радостно прыгнула ему на руки, а мальчик… мальчик похож на Ренцо, как две капли воды, это видно даже издалека… он остался стоять на месте, насупившись, словно обижаясь. Ренцо подошел сам, сказал что-то, мальчик мотнул головой…
Принесли кофе.
Ренцо вернулся примерно через полчаса, уже умывшийся и переодевшийся в чистое. Скоро должен был прийти представитель Гильдии, а потом Ренцо надо ехать обратно в лагерь и в Илой, еще много дел.
Но гильдиец появился только к полудню.
Зашел осторожно, словно присматриваясь, принюхиваясь даже.
– Как вы себя чувствуете, сеньор Лоренцо? – сходу поинтересовался он, на его круглом лице сияло искреннее участие.
– Отлично, инспектор, – пожал плечами Ренцо, поднялся, приветствуя. – А что, уже не должен?
– Кто знает, сеньор Лоренцо… Дальняя дорога, последствия долгой войны… – гильдейский инспектор говорил так вкрадчиво, мягко, словно уговаривая, и вдруг замер, разглядев, наконец, разбитую бровь. – Что с вами случилось, сеньор?!
Ренцо чуть сморщился, пододвинул еще одно кресло к столу.
– Поскользнулся в саду. Давайте перейдем к делу, вы и так задержались. Прошу вас.
Гильдиец ожидал чего-то другого, но спорить не стал. Только глянул так странно.
– А сеньора Элене? – только спросил он. – С ней все хорошо?
– Все хорошо, – холодно сказал Ренцо. – Если можно – побыстрее, мне давно пора ехать.
Гильдиец подошел, поставил свой чемоданчик на стол.
– Это не долго, сеньор, – сказал он. – Ваши данные у нас есть, нужно только зарегистрировать сеньориту, как вашу подзащитную и активировать браслет.
– Давайте, – Ренцо стоял рядом, сложив на груди руки, и ждал.
Гильдиец открыл чемоданчик.
– Приложите сюда палец, сеньор Лоренцо.
Ренцо приложил. И тот кивнул удовлетворенно.
– Теперь сеньорита. Подойдите сюда.
Мэй послушно подошла.
– Давайте запишем, – сказал гильдиец. – Как вас зовут?
– Мэй.
– Мэй… а дальше?
– Запишите как Имэйдаль Луци, – сказал Ренцо, и на ее растерянный взгляд едва заметно улыбнулся. – Это обычная практика, Мэй, когда хозяин записывает под своим именем.
«Хозяин»…
Но Мэй понимала и не пыталась возражать. Пусть так. Сейчас он не выдаст ее тайны. И все же, она попалась окончательно, поздно дергаться.
– Дайте руку, сеньорита, – велел гильдиец.
Мэй протянула. Он взял ее ладонь одной рукой, его пальцы были холодные, мягкие, но удивительно цепкие.
Он надел на Мэй широкий черный браслет, плотно севший на запястье. Мэй почувствовала легкий укол и пощипывание.
– Не пугайтесь, сеньорита, сейчас все пройдет, как только закончится настройка браслета. Пожалуйста, подтвердите, что не имеете илойского гражданства или гражданства страны, находящейся под протекторатом Илоя.
– Подтверждаю, – сказала Мэй. Джийнар не потерял своей независимости. Но это значит, что здесь она не имеет никаких прав.
– Хорошо. Теперь вы, сеньор Лоренцо Луци, подтвердите, что являетесь законным опекуном и берете на себя ответственность за все действия, совершенные сеньоритой Имэйдаль Луци.
– Да, подтверждаю.
Формально – рабства в Илое нет, но всегда есть другие пути. Вместе с ответственностью Ренцо получает полное право распоряжаться Мэй на свое усмотрение, плоть до убийства. Он так же имеет полное право отпустить ее… формально.
Гильдиец нажал что-то там у себя и удовлетворено кивнул.
– Все, благодарю вас, сеньор. Процедура закончена. Я слышал, девушка опасна и склонна к побегу, не так ли? Я советую вам внимательно следить за ней, это в ваших же интересах.
Принялся упаковывать чемоданчик.
– Я прослежу, – сказал Ренцо.
Мэй смотрела на него и понимала, что вот все это говорят неспроста. Угрожая Ренцо, пока не явно, лишь намеком, но это значит – повод уже есть. Если она убежит… если Гильдия возьмется подстроить ей побег, то отвечать придется ему. И как знать, что будет.
Ренцо казался совершенно спокойным.
– Имэйдаль Луци! – на пороге стояла Лене. Она словно ждала. – Ты принял ее в семью?
И вот Лене-то спокойной не была точно. На взводе, хоть и старалась держать себя в руках. Из-за Мэй? Или тут другие, давние причины? Ренцо повернулся к ней. Она шагнула вперед… У нее разбита губа сбоку и синяк вокруг, Лене пыталась припудрить… или как раз не пыталась? Наоборот, чтобы было лучше видно? Мэй всматривалась, но не могла понять что же не так.
– Сеньора Элене! Что с вами! – а вот гильдиец, кажется, совсем не удивлен.
– Ах, ничего страшного, – наигранно небрежно отмахнулась она. – Небольшое недоразумение.
Ренцо скрипнул зубами.
– Ну, и что же это за недоразумение? – сказал он. – Расскажи. Ты ведь за этим пришла?
– Ты считаешь, я должна была прятаться? – ее голос напряженно подрагивал. – Чтобы никто не видел меня такой? В неподобающем виде?
Она подошла ближе, глядя на Ренцо снизу вверх, задирая подбородок… она ему и до плеча не доставала. Ее глаза блестели. Но это не столько злость, Мэй видела, – она боялась.
– У тебя на туалетном столике стоит баночка гильдейской мази, – сказал Ренцо ровно. – За пару часов от любого синяка не останется и следа. Но ты ведь этого не хочешь? Ты хочешь, чтобы все увидели.
Ее губы дрогнули.
– Ты считаешь, можно безнаказанно бить меня?! А потом… потом, какой-то мазью, да?!
– Я? – искренне удивился Ренцо.
– Ты избил меня!
– Когда интересно? Провалами в памяти я пока не страдаю.
– Сегодня ночью! Ты был недоволен мной с порога! В спальне! Ты напился и ударил! Как ты мог?!
– Лене, кончай этот спектакль, ты переигрываешь, – от ледяного тона Ренцо становилось не по себе. – Кому и что ты хочешь доказать? Тут все свои. Сеньор инспектор, думаю, и так в курсе. Зачем было рисовать синяки? Он бы и так поверил, даже заочно. Ты можешь кому угодно рассказывать, что я тебя бью, насилую, всячески издеваюсь… сколько угодно. Но мне-то это рассказывать зачем? Ты намешала что-то в вино? Так я же не пил, ты забыла?
– Т-ты… – в ее глазах блеснули слезы. – Я ненавижу тебя!
– Я знаю. Но если будешь много болтать, не удивляйся, если я на самом деле решу ударить тебя.
Он шагнул вперед к ней, всем своим видом давая понять, что еще немного и угроза будет исполнена. Лене попятилась.
– Ты не посмеешь!
Он криво ухмыльнулся.
– Я уже посмел, ты забыла? Будь последовательна.
– Нет! – она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки, выпрямилась изо всех сил. – Ты пожалеешь!
Повернулась к нему спиной.
Гильдиец осторожно шагнул к двери.
– Мы пугаем вас, сеньор инспектор? – спросил Ренцо. – Милые семейные ссоры… Вы женаты? Впрочем, не обращайте внимания. Я не задерживаю вас, доброго дня. Меня тоже ждут дела.
– Доброго дня, сеньор, – буркнул инспектор, поспешив выскочить за дверь.
Ренцо долго стоял, неподвижно, слушая, как стихают в коридоре шаги и голоса, Лене что-то говорила гильдийцу… И еще немного.
Потом вдруг схватил стоящий рядом стул, и с размаху о стену. Со всей силы, без слов, просто на выдохе. Грохот и щепки в стороны…
Мэй вскрикнула.
– Ренцо!
И бросилась к нему.
– Ренцо, тихо-тихо… ты что… – она почти неосознанно гладила его ладонью по плечу, успокаивая. – Все хорошо…
– Мэй… прости, – он, кажется, смутился. – Я забыл про тебя. Испугалась?
– Все хорошо…
Он поймал ее ладонь, накрыв своей.
Мэй замерла. В первое мгновение хотела было вырваться, но не стала. Осталась. Только в глаза ему смотреть сейчас не решалась.
– Мэй… – тихо шепнул он.
Она покачала головой.
Не сейчас.
Не важно, что он хочет сказать, но только не сейчас… она не готова.
– Мне пора ехать, – тихо сказал он. – Посиди тут, в кабинете. Я поставлю охрану у дверей, тебя никто не побеспокоит. Тут даже кровать есть, вон там, сбоку в кладовке, можешь вздремнуть. Если что-то нужно, говори Гильему. И будь осторожна. Хорошо?
– Хорошо, – согласилась она.
Чувствовала… да, скорее чувствовала, вдруг не решаясь смотреть, как он потянулся к ней. Его дыхание совсем рядом, у виска… Показалось даже, он хотел поцеловать, но так и не поцеловал ее.
Все так сложно.
Мысли путались и Мэй краснела.
Тепло его ладони… Хотелось, чтобы он не отпускал ее.
– Если бы не война, – шепнула Мэй, – все было бы проще…
Почувствовала, как он улыбнулся.
– Я постараюсь вернуть тебя домой, принцесса. Обещаю тебе.
13. Хозяин дома
Он вернулся поздно, уже стемнело, дом спал.
Наверно, и к счастью, что так. Хорошо бы завтра улизнуть на рассвете… Не выйдет.
Мэй спала в кресле за столом, подобрав под себя ноги, свернувшись. Нельзя же вечно держать ее тут…
Ренцо присел рядом на корточки, разглядывая, чуть дотронулся пальцами до ее волос, и Мэй улыбнулась во сне.
– Пойдем в кровать, что ли, – шепнул он.
Осторожно, стараясь не тревожить, поднял ее на руки. Мэй не проснулась, только сонно заворочалась в его руках.
Крошечная комнатка сбоку – Ренцо переделал ее под спальню еще после того, как второй раз вернулся из Тай-да-Каата, и ссоры с Лене стали совсем уж затяжными. Поначалу, уходил спать сюда от силы раз в месяц, потом перебрался едва ли не окончательно… Теперь точно окончательно.
Положил Мэй на кровать, укрыл пледом.
И только тогда она открыла глаза. Разом. Чуть дернулась, подавшись назад.
– Тихо, не бойся, – сказал он. – Тут тебе будет удобнее, чем в кресле. Ты спи, если что, я буду рядом, в кабинете.
– Хорошо, – сказала она.
Ренцо поднялся на ноги.
Устал за эти дни, ничего не хочется.
К официальному отчету в сенате о Джийнарском походе он не успел, и отчитывался уже потом, в узком кругу. Только заинтересованные лица. Ему так красочно расписывали, какой он герой и как его надо наградить за подвиги, а он только слушал и ждал, когда от него вежливо попросят ответной услуги. И попросили, конечно.
Тэд Тернер особенно старался, рассказывал, как Ренцо практически взял все командование на себя этой зимой и справился отлично, даже сам Тэд бы так не справился. Этор взяли только благодаря ему, да и не только Этор. Народ должен славить имя Ренцо на улицах. Вот на будущий год его стоит взять квестором в Филистию, как раз и возраст подошел, пора, да, весной тридцать девять будет. А после этого открыта дорога на высшие должности. Преторскую уж точно, а там и консульскую, почему бы и нет?
Ренцо слушал…
В Джийнаре он просто делал то, что считал правильным, не больше и не меньше того.
Амбиций у него не было никогда, да и не светило, по большому счету. Это все разговоры. Квестором в дальнюю провинцию его могут отправить, но высшей власти в Илое не видать. Характер не тот, договариваться с нужными людьми не умеет. Вот и сейчас… Не будет он договариваться.
Не хочет власти? Ну так и в личных делах герою надо помочь. У его жены влиятельная родня, могут попытаться отсудить при разводе большую часть имущества. Он же собирался разводиться? Так вот, ему помогут, вернут Лене папочке Витторио в чем мать родила. Да, ее измену доказать не сложно, и, если обставить дело правильно, то она не получит ничего.
От Ренцо ждут всего лишь малости…
Такой малости за все эти блага.
Он сказал, что подумает. Глупо было бы послать их сразу ко всем чертям, они бы не поверили. Карьера и личное благополучие в обмен на какую-то девчонку. Мало ли таких? Да она все равно убежит. Убежит, убежит, сказали ему, Ренцо может не сомневаться, еще и бед всяких принесет на его голову, Гильдия не успокоится, пока не получит своего. Если не выйдет по-хорошему, возьмут силой.
На счет силы – Ренцо не сомневался.
«Ты дорого мне обходишься». Если бы он знал тогда, насколько дорого.
Мэй напряженно смотрела на него.
– Спи, лисичка, – сказал он.
Ему тоже надо поспать.
Сдвинул в кабинете два кресла, стараясь не очень греметь. Длинны, чтобы вытянуть ноги, конечно, не хватало, но бывало и хуже. Сегодня будет спать так, потом что-нибудь придумает. Еще одну кровать, что ли, сюда притащить… Смешно.
– Ренцо… – Мэй стояла в дверях, наблюдая, как он пытается устроиться. – Можно с тобой поговорить?
Как же он устал от разговоров.
– Конечно, Мэй. Садись.
Вылез, пододвинул кресло ей.
Она подошла, осторожно села. Спина прямая, словно вокруг полно людей и все смотрят на нее. Словно натянутая струна.
– Что со мной будет? – спросила тихо.
Если бы он знал.
– Я попытаюсь встретиться с твоим братом, или, по крайней мере, с кем-то из его окружения, пока они в Илое. А там решим.
Глаза Мэй стали огромными, что-то блеснуло в них. Побелели щеки, даже в полутьме было видно.
– Тебе этого не простят, – сказала она.
– Не простят, – согласился Ренцо. Вздохнул. – Ты не хочешь вина? Немного?
Она поджала губы, долго смотрела на него.
– Хочу, – сказала наконец.
Ренцо встал, полез в бар, покопался. Нашел бутылку легкого белого со своих виноградников – может быть, не лучшее, но ему всегда нравилось… такие приятные воспоминания беззаботной молодости. Откупорил, налил в два бокала.
– Держи.
Мэй взяла очень изящно, поднесла к губам, сделала крошечный глоточек, пробуя. Чуть сморщила нос и тут же смущенно улыбнулась. Ренцо не удержался, улыбнулся ей тоже.
– Это свое, – сказал он. – Мне привозят из Алеры. Если не нравится, я могу поискать тебе что-нибудь другое, у меня тут филистийское должно быть, и красное сан-челестинское. Честно говоря, сейчас сложно сказать, что есть, я как вернулся – не смотрел еще, что там поставили. Какое ты любишь?
– Мне нравится это, – сказала он. – Терпкое.
– Хорошо, – Ренцо сел напротив, покрутил бокал в руках.
Мэй тоже разглядывала его, наверно, пытаясь понять, чего же ждать.
– Я теперь даже убежать не могу, чтобы не подставить тебя, – сказала она. – И они не успокоятся.
– Не успокоятся… Боюсь, у меня недостаточно сил, чтобы справиться с Гильдией, Мэй. Возможно, получится у твоего брата. Если дать ему понять, что ты здесь…
– Тебе этого не простят, – повторила она, и что-то такое в ее голосе… тревога?
Чем-то все равно придется жертвовать. Надо подумать, как обойтись малой кровью… хотя бы малой. Устроить дело так, словно это случайность? Так, чтобы хоть формально придраться было не к чему. Поискать людей в городе, кто мог бы помочь. У городского претора, он слышал, тоже свои счеты с Гильдией, надо бы встретиться… да, с претором ему в любом случае встречаться придется. Понять бы, кому вообще можно доверять.
– Значит не простят, – сказал он. – Знаешь, я все равно планировал уехать из Илоя. Не люблю я весь этот шум, суету… Получить, наконец, развод, купить дом в какой-нибудь дальней тихой провинции и сажать там… капусту, – он усмехнулся. – Не важно, просто уехать.
Главное – выбраться из этого дела живым, а там уж он как-нибудь разберется.
Даже вопрос – зачем это ему, уже не стоял. Просто не может иначе. Риск. Но к риску он давно привык. Война – это всегда риск. А теперь его война – здесь.
– Я очень переживаю за тебя, – сказала Мэй совсем тихо.
Руки дрогнули. Ренцо поднял свой бокал, выпил все разом…
Когда последний раз за него кто-то переживал? И Мэй говорит искренне.
– Да все нормально, – отмахнулся он. – Подумай лучше, кому из нойонов твоего брата можно доверять? Я не могу пойти сразу к эмиру, это слишком заметно, да и слушать меня никто не станет. Не торопись, время есть.
Посольство пробудет в Илое как минимум месяц, такие дела не решаются быстро.
Время… нет, дело даже не в этом. Он неизбежно подставится, и нужно еще решить свои дела. Получить развод и переписать основное имущество на детей. Оставить себе столько, сколько необходимо для покупки дома и спокойной жизни на первое время, тайно передать это доверенному человеку и отправить подальше, пусть присматривает. Активы, которые не так-то просто отследить по бумагам, у него есть. Тогда, даже если объявят предателем, отнимать будет нечего.
Обеспечить пути к отступлению.
Главное – успеть.
Золотые глаза Мэй блестели в полутьме.
Если бы можно было забрать ее с собой, то ничего другого ему было бы и не надо.
– Я подумаю, – сказала Мэй не очень уверенно.
– И еще, можно один вопрос? Я слышал, ты пела пеню ветру, еще там, в дороге. Ты звала брата? Он ответил тебе?
– Нет, – Мэй покачала головой. – Я звала его, но он не ответил. Первое время я даже боялась, что Дин умер, я ведь не знала, что с ним. Я совсем не чувствовала его. И даже сейчас, когда он рядом, тут в Илое, я совсем не чувствую. Это очень странно, я честно не понимаю, отчего так. Я думала, может быть дело во мне, я не могу больше звать или слышать. Но тогда, уже в самом конце, я позвала Тарина, и он услышал. Он не смог понять где я и что со мной, наша связь очень слаба… но он услышал. А Дин нет.
– Тарин, это Айтарин Кайяши? Твой жених?
Последние слова дались Ренцо с трудом.
– Да, – сказала Мэй, поджала губы. Даже отвернулась немного.
– Ты можешь позвать его? Он услышит и поймет, что ты здесь?
– Я не уверена, что он может понять, где я. Только, что я зову его и где-то рядом. Он ведь тоже приехал с Юттаром, да?
– Да, приехал. Ты можешь попробовать?
Мэй нахмурилась, странная борьба отразилась на ее лице. Потом молча встала, поставила бокал с вином на стол, отошла к окну, повернувшись к Ренцо спиной.
– Мэй! – позвал он.
Она вздрогнула. Обхватила себя руками, зябко поежившись, словно теплый ветерок из окна пробирал до костей.
– Я боюсь, – сказала она, голос вдруг изменился, стал почти чужим… отчаянье в голосе. – Боюсь, что Тарин узнает, придет и убьет тебя. Он очень… горяч, знаешь… Несдержан… Если он узнает… Дин тоже, но Дин не может позволить себе необдуманные поступки, он никогда… он отвечает за тысячи людей. А Тарин… Ренцо, я не знаю. Я могла бы позвать, но я боюсь. Не знаю, как это обернется.
Она почти всхлипнула, глядя вдаль, куда-то сквозь сосны за окном. Ее плечи дрожали.
Ренцо поднялся на ноги. Подошел. Остановился в шаге от нее, стиснул пальцы до хруста, еще пытаясь справиться с собой.
– Это все неправильно, – сказала Мэй, словно разговаривая сама с собой. – То, что я говорю и делаю сейчас – это неправильно. Я не должна. Совсем о другом должна думать. Я должна ненавидеть тебя, а не беспокоиться за твою жизнь. Ренцо… О другом не выходит. Я не знаю, как это вышло… Знаешь, мама говорила, что я всегда должна слушать свое сердце. Это важно. И это не просто слова. В этом наша сила и наша суть… ургатов… нашей крови… магия, как вы говорите. Но это не магия, а способность чувствовать мир вокруг, и самих себя… Но нет… ты не понимаешь… Я не могу…
Всхлипнула. Закрыла лицо ладонями.
Ренцо протянул руку, коснулся ее плеча кончиками пальцев. Мэй замерла, но не попыталась отстраниться, только чуть вытянулась. Тогда он осторожно взял ее за плечи, шагнул вперед, ближе.
Она почти не дышала в его руках. Словно не знала, на что решиться.
Ее волосы пахли солнцем и спелыми апельсинами. Ее сердце бешено колотилось.
Потом она медленно убрала руки от лица. Немного обернулась к нему.
– Ренцо… – слезы в ее глазах.
И он не смог удержаться больше. Обнял ее за плечи, и щекой, губами к ее щеке.
«Я люблю тебя, Мэй».
– Все будет хорошо, Мэй. Не бойся за меня, мы что-нибудь придумаем.
Она качнула головой, сомневаясь.
Ее плечи, руки очень напряжены, словно она хочет вырваться, но не может решиться. И нет сил отпустить, от ее близости темнеет в глазах. Когда она моргает, ее ресницы щекочут щеку. Мокрые от слез ресницы.
«Я так тебя люблю».
Кажется, они стоят целую вечность. Неподвижно.
Невыносимо.
– Мэй, я…
Она вдруг дернулась, не дав ему договорить. Словно, если это произнести вслух, то не будет пути назад.
Он отпустил. Позволил ей шагнуть в сторону, повернуться к нему лицом, и еще шаг назад… Изо всех сил постарался улыбнуться.
– Прости… – шепнула она, – я… я не могу…
Смятение на ее лице.
– Давай спать, Мэй. Завтра снова сложный день. Давай… ты можешь там, на кровати, а я здесь. Все хорошо.
Она вдруг зажмурилась, всего на мгновение, словно собираясь с силами.
– Спасибо, – сказала она.
Если Мэй вернется домой, то он ее больше никогда не увидит.
