Текст книги "Небеса Европы - Питер Первый (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

А уже вечером этого дня Лев Витриченко будет беседовать обо всяких милых пустяках по телефону с Александрой Заруцкой, которая была весьма рада его слышать (а уж как он был рад слышать её голос), а Марк – читать вслух известную пушкинскую "Сказку о рыбаке и рыбке ", и все в эту ночь будут видеть спокойные и приятные сны.

Утро следующего дня для героев началось с завтрака из ароматного свежего кофе к мягкой вкусной булочке и поездки в Петергоф – "Двор Петра ", сказочной красоты и гениальной инженерной мысли дворцово-парковый комплекс загородной императорской резиденции, построенный по просьбе жены Петра I – Екатерины, по планам и чертежам, лично разработанным государем, такой помпезностью пытавшегося восполнить простонародное происхождение жены – и приумноженный его потомками. Главным украшением Петергофа служит скульптурное убранство и многочисленные фонтаны и каскады – один удивительнее другого, в бесконечных сверкающих каплях воды которых отражаются яркие солнечные лучи, играя тысячей маленьких радуг. А ещё говорят, что небо над Питером всё время серое и идут постоянные дожди – значит, им и тут невероятно повезло. И каждый шаг по дворцовым покоям и парковым аллеям приобщал их к достоянию мировой истории – так, словно на тебя самого возложены пурпурная мантия и царский венец, а в руки вложены скипетр и держава, и сами они призваны творить дела – не менее великие. И так и будет.

Для продолжения вчерашней темы великих классиков русской литературы как нельзя лучше подходит увлекательно-познавательное посещение Царского села (Пушкин) – бывшая императорская резиденция, колыбель российской классики. Царское село неразрывно связано с именем великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, который учился в Царскосельском лицее и прославил его в своих стихах – бойкого острослова, чьи эпиграммы были такими емкими и острыми и всегда метко попадали в цель. Архитектурно-парковый комплекс Царского села достиг пика своего расцвета при дочери Петра Великого – Елизавете. Расположенный здесь Екатерининский дворец по красоте не уступает Петергофскому, а известен он благодаря Янтарной комнате, с которой связана практически детективная история. Вернее, даже, более известна не она сама, а то, что она была, потом пропала, а потом снова восстановлена – по сохранившимся эскизам и изображениям, и даже история её исчезновения покрыта тайной. Мозаичный интерьер, полностью выполненный из янтаря, был подарен королем Пруссии Фридрихом I императору России Петру I. Но в годы Великой Отечественной войны янтарь пропал, и до сих пор не известно, в чьих руках он находится. Долгое время комнату восстанавливали, и к трехсотлетию основания Петербурга она была открыта для посещения.

Еще одно место, куда можно сходить с подростками – Александровский дворец, где собраны личные вещи, книги и предметы искусства, принадлежавшие семье Романовых. После можно покататься верхом (на территории Царского села имеется своя конюшня) и послушать лекции в музее Пушкина, бывшем легендарном лицее. Здесь же можно посмотреть великолепный Екатерининский дворец, китайскую деревню, адмиралтейство, арсенал – всё это кроме эстетической, вдохновляющей и исторической ценности – да просто замечательное место, где можно интересно и с пользой провести время, особенно в такой теплый солнечный день, как этот.

В последний день путешествия по восточной Европе друзьям предстоит ещё увидеть Летний дворец Петра І в Летнем саду, знаменитом своими уникальными мраморными скульптурами и фонтанами, Памятник самой Великой Екатерине, Михайловский и Юсуповский дворцы. Александринский и Мариинский театры, прославленный крейсер “Аврора”, Аничков мост, грандиозный Троицкий мост, ведущий к одноименной площади, набережную Академии художеств, в стенах которой получили образование знаменитые архитекторы, скульпторы и живописцы России, оформленную древнеегипетскими сфинксами – это лишь самая малая часть того, чем может похвастаться, чем по праву гордится и чем поражает город.

Ребята искренне жалели, что не застали краткий период волшебства Белых ночей, когда город предстаёт во всем своем великолепии, наполняя всё мистическим перламутровым светом под пологом шафрановых закатов, когда всё, кажется, парит между небом и водами Невы – тем будет повод снова посетить град Петра. Зато, они станут свидетелями завораживающего зрелища развода легендарных питерских мостов.

И вновь им предстоит путь, на этот раз – домой. Сколько же всего интересного и удивительного узнали они за эту поездку – и как же все невероятным образом сплелось в истории этих стран, и не только их близкое расположение , но и взаимное влияние не только культур, общие страницы становления и развития государственности, неординарные личности, бывшие способными собой изменить мир на многие столетия вперед.

А дома они попытаются какое-то время снова жить обычной жизнью, насколько это возможно в их ситуации.

Маргарита по утрам помогает матери готовить, вместе со златовласой подругой провожает мужа в швейную мастерскую и брата на дежурства, потом они с подругами, пользуясь прекрасной погодой, словно шептавшей им, как много в этом мире чудесного, выгуливают четвероногих питомцев в парке, изучали учебники и работали с новомодными релакс-раскрасками, посещали магазины для беременных – и просто много гуляли, проводя время на свежем воздухе. Чему несказанно радовалась малышка Аделина, в нетерпении ожидая, когда через год сможет пойти в школу вместе с Алишером и Рози, уже сейчас представляя себя ученицей. А дни стояли, чудо, какие погожие, делая всё вокруг похожим на сказку, и казалось, что всё, что произошло в Небесном Граде, случилось где-то очень далеко, и не с ними, а с кем-то другим, однако – это всё было на самом деле, и было это с ними. А вечерами, после совместного ужина, они собираются в гостинной, и Марк читает сказки Пушкина – кроме того, что они были интересны, как детям, так и взрослым, это ещё и было полезно для будущих малышей Даниэллы и Маргариты. Кроме того, парень проявляет чудеса обучаемости и удивительные способности в математике и информатике, а по протекции мистера Дугласа посещает курсы вождения – для большей мобильности и солидности образа перспективной модели. Мистер Айронс даже взял от имени агентства на прокат автомобиль для него – серебристую «Ауди», которую, при желании, тот мог потом выкупить в своё полное пользование. И Марк ни на минуту не забывал, скольким он был обязан старику. Позже он ещё расскажет друзьям историю их знакомства – когда он, грязный и голодный, ночевал порой прямо под открытым небом, пытался выжить и бороться с наркотической зависимостью. Проезжавший мимо автомобиль остановился, и вышедший из него мужчина даже в сумерках смог различить, насколько парень в плохом состоянии. Мужчина позвонил своему врачу и попросил его приехать к нему домой, а сам помог парню сесть в машину. Тогда сознание Марка было затуманено, и он не помнил четко деталей. Ему разрешили принять душ, что он проделал с огромным наслаждением, но вследствие своей слабости, не мог воспользоваться этой благодатью в полной мере, а есть ему и вовсе не хотелось – слишком он был напряжен. О, да – он знал таких, они сначала все добрые и заботливые, только за эту свою заботу они просят плату, и вот об этом лучше умолчать. Сначала он хотел наказать мужчину за всё, что пришлось пережить ему, забрать деньги и ценные вещи, и сбежать. Но не сделал этого. В комнате, где он был, Марк увидел фотографию другого парня – совсем мальчика, как потом рассказал сам Дуглас – это был его сын, погибший от передозировки когда ему не исполнилось ещё и шестнадцати. И тогда, увидев Марка, он разглядел в его глазах что-то, что напомнило ему сына, и силу, которая поможет ему вернуться к нормальной жизни – и в этом он видел своё предназначение – сделать для парня то, что не успел сделать для своего сына Эдварда. Поклонницы знаменитой модели Марка Витриченко были бы весьма удивлены узнать, что в своё время он проходил курс лечения в специальной клинике и посещал сеансы психотерапевта. И в который раз Марку стало невыносимо стыдно перед стариком, особенно за то, как он подвел его с тем показом, с которым Дугласа Айронса выручили эти люди, которые теперь окружали его и стали его друзьями, его семьей. Жизнь разрушительным ураганом прошлась по его судьбе, но теперь наступил долгожданный период штиля и спокойствия.

В другой ситуации Льву Витриченко испытывать бы ревность к этому мужчине, но он прекрасно понимал, что должен руки ему целовать за то, что тот спас жизнь его сыну, когда его самого не было рядом.

Беременность любимой женщины вдохновила Джона на работу над линией одежды для беременных, и сейчас он вел переговоры о поставках тканей и фурнитуры.

И всё это время Шарль-Анри искал ответы на те вопросы, что заронила в нем просьба дочери насчет семьи его друга Кристофа де Шатильон и его жены – искал и не находил. В Авиньоне, куда по сведениям они ездили несколько раз в последний год своей жизни, не было клиники указанного профиля, которую они могли бы посещать. И ни каких следов... Либо причина посещения Авиньона была другая, либо они ездили под вымышленными именами, либо ездили они не в Авиньон. И какому же варианту следовать? И это не давало покоя – как же он не распознал, не понял... И что ему теперь делать? И он решил воспользоваться имеющимися отгулами, взять отпуск и лично отправиться по их следам, чтобы попытаться разобраться на месте, и он даже представить не мог – куда это приведет.

А тем временем, на другом конце города о них ни на минуту не забывали, с самого их появления в Париже, ожидая их возвращения.

В большом кожаном кресле во главе огромного стола, в раскованной позе – закинув ногу за ногу, в обтягивающих кожаных штанах и полурасстёгнутой чёрной шёлковой рубашке, сидел молодой мужчина азиатской внешности с модно стриженными и аккуратно уложенными иссиня-чёрными волосами и притягательными глазами цвета вечернего неба, Он с наслаждением попивал вино из хрустального бокала искусной работы, когда в комнату вошла девочка на вид десяти лет с густыми вьющимися русыми локонами и тёмно-карими, почти чёрными глазами, и бесцеремонно уселась ему на колени, плотоядно улыбаясь.

– Ты сегодня чем-то особенно довольна, Лаурита? – он поставил бокал на стол.

– У нас в классе новенький, недавно перевёлся, очаровательный такой ребёнок. Зовут Алишер. Знаешь, кто забирал его из школы? Ты знаешь, что это значит, Ондзи? – Лаура состроила невинную улыбку.

– Они вернулись, да? Винтер, Макс, оставьте нас, – Ондзи сделал знак своим секьюрити выйти из комнаты, – А ты знаешь как больнее ударить, не так ли?

– Ну, что ты? Я просто хочу подружиться, – девочка захлопала длинными ресницами.

– Твои друзья обычно плохо заканчивают, – он играл с её волосами.

– К тебе это не относится, не волнуйся, – она обняла его и посмотрела в его чарующие глаза.

– Ты продолжишь играть с ними? – он вопросительно посмотрел в её бесовские глаза на ангельском личике.

– Это не игра! – Лаура внезапно изменилась в лице, – Они проклянут тот день, когда появились на свет! Они падут, как и мы! – она снова заговорила медовым голосом, – Тебе, ведь, хотелось бы этого? Увидеть все неприглядные стороны легендарных Хранителей?

– Хранители стали сильнее, – задумчиво произнес Ондзи, – Ты всё-таки не передумала?

– Плевать! Если внимательно присмотреться, то в каждом можно найти тьму, – Лаура опасно улыбнулась в предвкушении, – Чем они отличаются от нас? Я покажу им все их самые потаенные страхи и самые низменные страсти и желания, – она вскочила с его колен, схватила со стола бокал и со злостью швырнула его об паркетный пол, – Ненавижу! НЕНАВИЖУ! Почему они могу спокойно жить, взрослеть, влюбляться, жениться, рожать детей, а я должна быть заточена в этом проклятом теле? Шесть столетий, Ондзи, шесть столетий уже прошло, а я не изменилась, ни на день не постарела! Я проклинаю каждый день этих шести веков! – потом прошлась вокруг стола, методично смахивая с него посуду со страшным звоном – в ход пошло всё: бокалы, стаканы, графин, тарелки…

– Лаура, не начинай опять, – Ондзи схватил её за плечи.

– Да, ты всегда видел во мне только ребёнка! – она уткнулась ему в грудь, – Я всё своё проклятое бессмертие отдала бы, чтобы прожить одну смертную жизнь и состариться рядом с тобой…Им тоже не будет счастья, никогда… Любовь... такая разная...Любовь-страсть, любовь-гордыня, материнская любовь, неразделенная любовь, любовь-самообман – как много форм у любви, не находишь? И, как в тысяче отражений, очень трудно, почти невозможно будет отыскать любовь истинную, любовь жертвенную, любовь всепобеждающую. Любовь станет их погребальным костром, а они превратятся в пепел, останутся лишь в легендах и сказаниях, которыми матери будут пугать своих детей – если, конечно, будет кому и кого пугать... – мужчина нервно вздрогнул от этих слов.

– Неужели, великий Ондзи испугался? Ты сделаешь всё, чтобы я ни попросила. Мне напомнить, чем ты мне обязан? Или хочешь вернуться и догнивать в могиле вместе со своей семьёй?

– Как прикажете, госпожа, – сквозь зубы процедил он.

Мужчину передёрнуло от этих её слов – они укололи безжалостно: при всём желании он никогда не сможет этого забыть. Иногда ему кажется, что он почти забыл, но память, нет-нет, да напомнит, чтобы он не смел забывать…

А, ведь, он был когда-то счастлив… Когда-то. Очень давно…

Два мальчика, похожие друг на друга, что им даже в зеркало не было необходимости смотреться, ясным солнечным днём ловили рыбу в озере. Они были беззаботны и веселы. Они любили рыбалку, любили гулять в лесу, собирая грибы и ягоды, любили купаться в озере, любили ходить на охоту с отцом и помогать матери по дому, любили, когда отец мастерил им игрушки, а мать шила обновки, любили ходить в школу – одним словом, были самыми обыкновенными мальчишками. Их родители были лекарями в их деревне. Они были счастливой семьёй…пока в деревню не пришли эпидемия и неурожай…

Люди умирали сотнями в сутки. Жизнь превратилась в ад на земле. Обезумевшие люди уже не знали, кого им обвинить в своём несчастии, и всё своё горе они сорвали на семье врачей, которые не успевали спасать их близких.

Почему именно их посчитали приспешниками нечистых сил и источником своих страданий, почему они решили, что принеся в жертву этих людей, они смогут остановить этот ужас – этого уже не узнает ни кто.

Дальше он уже смутно помнил – люди ворвались в их дом, голос отца, велевшего им с братом бежать как можно дальше, крик матери… Он не мог бросить родителей. Тогда, и брат остался тоже. Их дом превратился в единый полыхающий факел, а их окровавленные тела скинули в яму… Ни один не заступился за них. И не было сил уже кричать – он мог только хрипеть. Когда стали забрасывать землю, он ощущал её на своей коже, но не мог уже ни пошевелиться, ни звука издать – это была бесконечная агония, но он был ещё жив, и только, расширенные от страха и гнева, его зрачки всматривались в ночное небо, которого становилось всё меньше и меньше, пока не пришла совершенная темнота…

– Ты желаешь мести? – услышал он её голос среди мёртвой тишины.

– Больше всего на свете, – не задумываясь, ответил он.

– После её свершения ты будешь служить мне – согласен? – продолжал спрашивать голос.

– Я согласен на всё, – снова утвердительно ответил он.

– Тогда – поднимайся. Так и будет, – он увидел протянутую ему детскую руку, – Дай мне руку, скрепи наш договор. Дай волю своему гневу. Освободи свою силу. Отныне ты – мой слуга.

– Да, моя госпожа, – он прикоснулся губами к её руке.

– Вот и славно, – он поднял глаза, и мог лицезреть её кровожадную улыбку на милом детском личике.

Он уже почти забыл весь тот кошмар, зато он отчётливо помнил, как смотрел на горящие дома, как заткнул уши, чтобы не слышать криков…Заслужили ли они? Тогда он был уверен, что да. Сейчас же он предпочитал не думать об этом...

Она стояла рядом и смеялась звонким переливом веселых колокольчиков. Он тоже засмеялся – дико, безудержно, как сумасшедший. Ему стало жутко от своего собственного смеха. Он взвыл, опустился на землю и зарыдал, но, облегчение не наступало.

– Ты отомщен, – жестко произнесла она, – Нам тут больше делать нечего. Ты идёшь со мной. Ты сделал свой выбор.

– Ты что-то хотел сказать? – голосок Лауриты отвлёк мужчину от его мыслей.

– Нет, ничего, – Ондзи тяжело вздохнул, – Совершенно ничего...

– Так, ты уже жалеешь, что когда-то связался со мной? – она подошла и заглянула в его глаза, – однако, наш договор – нерасторжим. Считаешь, что ты один такой несчастный? Знаешь, жизнь, вообще – штука жестокая и несправедливая, в ней всегда много боли и горечи. Я хорошенько запомнила этот урок. Я расскажу тебе свою историю. Ты со мной уже так давно, что заслужил узнать обо мне больше. Устроим семейный вечер откровений? Ведь, мы – одна семья, не так ли? – она улыбнулась как-то особенно горько, – Я родилась за три века до твоего рождения в северной Италии. Мои родители рано покинули этот мир, мне тогда было пять лет. Я их плохо помню. Семья моя была знатная и богатая, но, смерть, она, ведь, не разбирает – бедняк ты или богач – от неё не откупиться мирскими сокровищами. Болезнь унесла всю мою семью – родителей и трёх старших братьев. Осталась я одна. Взялась меня к себе принять тётка по отцовской линии. Да, только не надолго хватило тёткиного терпения – ровно на три года. Жажда родительских денег, что мне причитались, взяла верх над состраданием к сироте. Меня отправили в монастырь. Два года жила я там, вот уж точно, что у Христа-Господа, за пазухой. Что мне было до денег? Я-то и значимости их не осознавала. Нет, сёстры меня не обижали. Но, уже тогда в моём сердце зародились сомнения, когда они говорили «на всё воля Божия» – отчего порой воля его жестока и немилосердна? Но, я старалась держать эти грешные мысли при себе. Однажды солдаты напали на монастырь – они грабили и жгли, предварительно надругавшись и убив сестёр. А мне, ведь, тогда было только десять... В одном Господь смилостивился – я ничего не помнила о самом процессе – меня ударили головой об пол, чтобы я перестала кричать, и я потеряла сознание. Очнулась я от того, что всё моё тело пекло – снаружи и внутри. Меня стошнило от собственного вида в осколке оконного стекла: грязное, опухшее лицо со сломанным носом и разбитыми губами, разорванная сорочка с окровавленным подолом... Грязь, грязь... Отвратительное ощущение грязи – словно, меня в ней искупали, а потом ещё окунули с головой, и я её нахлебалась полный рот. Второй раз меня вырвало, когда я огляделась, и увидела изувеченные тела сестёр. А по коридору распространялось пламя. Бежать было некуда. И тогда я – отреклась от Бога и прокляла его, за то, что он допустил такую чудовищную несправедливость. И огонь не тронул меня, и боль перестала терзать моё тело. Я выжила и получила власть над такими же падшими душами, но, с тех пор я так и осталась в теле десятилетнего ребёнка – пожалуй, это единственное неудобство. Я выследила тех, кто напал на монастырь, и спящих, заколола каждого его же мечом – как свиней. Потом я просто продолжила жить дальше. Постепенно я свыклась со своей судьбой, и даже начала находить в этом некоторое удовольствие, и даже сумела найти довольно состоятельных покровителей. Я распоряжалась отдавать деньги на благо науки – тем, кто противоречил церкви и развенчивал её мифы. Ты всё ещё считаешь себя самым обездоленным в этом мире, Ондзи? Быть проклятым – не так уж и страшно, правда?

– Иди сюда, – азиат обнял её, прижимая её белокурую голову к своей груди, – Я всегда буду рядом и буду защищать тебя, моя госпожа.