Текст книги "Кровь должна уцелеть (СИ)"

Автор книги: Екатерина Степанидина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  Итари подождал, пока чернила впитаются в белую ткань и перестанут пачкаться, аккуратно обмотал левую руку белой повязкой выше запястья и опустил рукав. Исчерна-красная ткань скрыла знак шаддиаля, если не знать, то... да нет. Меняется же не только это, меняется взгляд, меняется осанка, по глазам можно определить, кто перед тобой... Так говорят.

  Он долил в чернила вина, щёлкнул зажигалкой и поджёг их вместе с тонкой палочкой. Очищающее пламя пожрало письменные принадлежности, которые не имели права рисовать что-то ещё. За окном догорал закат.

  Итари деловито сосчитал оставшиеся деньги, – на догорающую жизнь хватит, если не переусердствовать. Внимательно изучил последние данные о подготовке кандидатов в Белые Крылья. Они уже прошли пещеры Мельвина, должны жить в лагере неподалёку. Их всегда мало. Всегда. Потому и нет множества лагерей, а есть только один. И не пора ли признаться себе, что поиски выхода на Белые Крылья – это не только исполнение желания шаддиаля, это ещё и проснувшаяся мучительная мечта увидеть Акти. Возможно, в последний раз. Если она согласится. Если жрецы допустят. Если не отсечены все пути назад...

  Регулярных рейсов не было, пришлось добираться до ближайшего посёлка, а дальше нанимать транспорт, водитель которого остановился недалеко от высоких скал и виднеющегося на них белого дома, высадил Итари, развернулся и поспешно сбежал, как будто за ним гнались. Итари пожал плечами и пошёл пешком – по дороге, вверх, к скалам, туда, где дорога с одной стороны обрывалась пропастью. Холодно и рассудочно отметил, что чужой страх перестал вызывать сочувствие. То ли после встречи со своим собственным страхом, то ли после белой ленты на запястье, отчеркнувшей обычную, нормальную жизнь, в которой кого-то, кто действовал не в твоих интересах, можно было даже каким-то образом понять, если и не пытаться оправдывать...

  Идти оказалось долго и неприятно, он несколько раз останавливался, чтобы перевести дух, но упорно, шаг за шагом, полз вверх. Подумалось: наверняка у жрецов есть хорошая дорога с какой-нибудь другой стороны, и наверняка найти её легко и просто, только они намеренно напустили страху, чтобы к ним не совались за лёгкими исцелениями или предсказаниями будущего, желательно такого, какого хочется... или с иными глупостями. Жара добивала, он то и дело прикладывался к бутылке с водой, которую тащил с собой ещё от Найарита, но чувствовал, что его надолго не хватит. Отвык, отвык, расслабился на цивилизованной Йавинте...

  Дорога окончилась внезапно – скалой. Итари нахмурился: ну да, может быть и такое, непрошеный гость упирается в стену и может навертеть на себя хоть десять повязок шаддиаля, но ежели он неправильно истолковал свой путь, то захочет сохранить свою жизнь и спустится вниз, испугавшись погибнуть от голода и жажды. А истинно приговорённый... приговорённому всё равно, где и от чего умирать. Итари отряхнулся, для очистки совести провёл ладонью по скале, проверяя преграду на непреодолимость, и пристроился возле неё. Они знают. Они наблюдают, в этом нет никаких сомнений. Рано или поздно придут.

  Его нашли рано утром, когда забытьё заставило потерять ощущение реальности. Он дёрнулся, едва рука жреца только протянулась к нему, – не успела дотронуться. Увидел лица жрецов, – мимолётно улыбнулся, но улыбка тут же погасла: выдерживать их пламенеющие взгляды для обычного человека было тяжко, на Йавинте он так ни разу и не встретился с тамошними Владеющими Силой, а на родном Астлане раньше тоже не приходилось. Жрецы помогли встать, он обернулся – и увидел, что скалы нет, есть проход, а дальше стоит белый дом, тот самый, видный издалека. Он не сумел загнать поглубже мысль о том, что где-то там спит сейчас Акти, и от этого по всему телу прошла нервная дрожь. Жрец с удивлением обернулся на него, но ничего не сказал.

  В белом доме он почти упал в кресло, на столе перед ним возникла круглая чаша с тёмным напитком, – он не притронулся, потом предложили на выбор: курить, пожевать листья или нюхать, он жадно затянулся. Всё повторялось, и он не хотел, чтобы повторилось с тем же результатом. Закрыл глаза. Жрец ждал.

  Итари живо представил себе, что жрец всё знает, и его рассказ будет сейчас длинным, назойливым и совсем неуместным. А потом жрец спросит, зачем он вообще сюда пришёл, почему сюда, в лагерь для будущих Белых Крыльев, а не во дворцы Найарита... Затянулся ещё раз. Медленно, настойчиво, шаг за шагом рассказал, как узнал о том, что на троне самозванец. Не стал открывать глаза, чтобы проверить реакцию жреца. Не захотел. Лучше думать, что ты вот так, слово за словом, убиваешь тайну самозванца, потому что слова уже не исчезнут, пролетев в рассветном воздухе, слова сильнее людей и выплывают наружу даже там, где люди уходят в вечность. Он докончил рассказ, докурил и аккуратно затушил окурок. Наконец поднял глаза на жреца.

  -Вы знали, правда?

  -Ваши сведения весьма опасны, – проговорил жрец. – И... несвоевременны. Впрочем, такие сведения несвоевременны всегда. Вы напрасно надеетесь, что мы будем говорить с Белыми Крыльями.

  Итари не удержался от горькой усмешки.

  -Я так и знал.

  -Нет. Не потому, что мы в сговоре и хотим оставить всё как есть. Всё как раз наоборот...

  Итари напрягся. Было очень похоже, что жрец собирается переступить какую-то черту и сказать больше, чем мог. Впрочем, они же прекрасно знают, с кем разговаривают, они ничем не рискуют...

  -Белые Крылья с некоторых пор перестали отвечать нам.

  -Но вы их видели? – быстро спросил Итари. Почему-то в слова жреца он поверил сразу.

  -Да. Так же, как и все.

  -Ваши попытки общения происходили при императоре?

  -Нет. Разумеется, нет.

  Итари кивнул. Всё это было слишком плохо, чтобы быть правдой, очень хотелось решить, что ты попал в кошмарный сон и обязательно проснёшься.

  -Белые Крылья с ним, – почти беззвучно сказал Итари. – Иначе и быть не могло, он не смог бы занять это место. И вы отправите к ним Акти?!

  -Кого?

  Итари остановился и перевёл дух.

  -Намакту Тейе.

  Лицо жреца враз стало каменным.

  -Она женщина. Она способна пройти последнее испытание, но может сломаться в День Обратного Пути. У женщин, знаете ли, иногда это включается, – мужчины, дети...

  В голосе жреца было несомненное презрение, он явно добрался до любимой темы, – недаром же давно работал с кандидатами в Белые Крылья, – но потом вдруг осёкся. Райнек терпеливо ждал, пока жрец сообразит.

  -Вы хотите, чтобы кто-то из кандидатов узнал о самозванце? – уточнил жрец.

  -Было бы неплохо, но у Белых Крыльев, как бы выразиться, одна мысль на всех. Даже если кто-то при жизни и думал хоть немного иначе, то перестанет. Так что не поможет.

  Жрец помолчал.

  -Спасибо.

  Итари понял, что беседа окончена, что большего он не добьётся, молчание Белых Крыльев – единственная его добыча... и надо уходить. А Акти он так и не увидел.

  Жрец глянул на нетронутую чашу.

  -Пейте. Это просто моррето. У меня не было приказа осуществить ваш приговор.

  Итари встал, мгновение подумал – и выпил одним духом, до дна.

   До гостиницы в Найарите он добирался долго и муторно, то и дело задрёмывая, – осталось в памяти, как на какой-то станции пили воду и дрались, повизгивая, тарраскены. Гибкие сиреневатые тела сцеплялись и расцеплялись, пребывая в движении каждую секунду, и смотреть на эти карикатуры на людей было неприятно. Подумалось: они специально не вымерли и не были съедены в разные голодные времена Астлана, чтобы демонстрировать людям, до чего те могут опуститься. Когда – казалось, по прошествии столетий, – он наконец закрыл за собой дверь, то яростно и долго отмывался, как будто даже взгляд на грязных тварей пачкал его самого. Поправил повязку шаддиаля выше запястья, посмотрел за окно: надвигался закат. Нужно было выходить на Гирантайа и сообщать всё, что удалось узнать. Понимая, что это провал. Понимая, что это всё, и больше Гирантайа не удержит отсрочку исполнения приговора. Пожелать смерти императору. Вслух. Да, наверное, он действительно сошёл с ума... А что оставалось? Попытаться переубедить Акти в День Обратного Пути и жить так, как будто ты ничего не знаешь? Вряд ли она одобрила бы, если бы он согласился на такое, не говоря уже о том, чтобы последовать за ним. Она всегда хотела яркой большой жизни и великой цели, перед ней наконец это засветилось, а он – что он собирался ей предложить? Жизнь тарраскенов, которых не интересовало ничего, кроме еды и размножения? Да Акти в гневе пошлёт его подальше и гордо уйдёт в Белые Крылья, чем бы ей это ни грозило. Он бы сам на её месте ушёл.

  Идти к Гирантайа зверски не хотелось. Итари никто не вызывал, связь молчала, его как будто не было вовсе, снаружи – за порогом – оживлённо текла чужая жизнь, а он... он засел в своём номере и чувствовал, что никому не нужен. Даже смерти. Можно было снять с руки белую повязку и кощунственно сжечь, как старую грязную тряпку.

  Через день он всё же выполз – заставил себя, придумал повод, что кончились продукты, хотя всё это можно было заказать в номер. Найарит странно притих, в воздухе реяла близкая гроза, новости не давали ничего особенного... и он решился.

  Перед зданием своей службы долго стоял, разглядывал казённое скучное строение, как будто увидел его впервые. Где-то там принимаются решения, вершатся судьбы. Кем? Он никогда не доберётся до них, никогда ничего не изменит. Он привык быть мелкой частичкой огромного механизма, и когда-то это даже приносило удовлетворение. Толпа съест, толпу можно использовать... частички механизма – тоже. Может, потому он и никому не нужен сейчас? Его исключили из числа надёжных, он не в состоянии ничему помешать, и его просто игнорируют...

  Он зашёл внутрь, – пропустили беспрепятственно, как обычно. Гирантайа был у себя, даже не попросил подождать, – стремительно встал навстречу.

  -Ты пропал на два дня, – с упрёком сказал он. – Я думал, что тебя уже убили.

  Итари пожал плечами.

  -Я никому не нужен.

  -Да? – Гирантайа вдруг сорвался на крик. – Ты? Никому не нужен? А от чьих слов пошёл ползучий бунт? Ветром нанесло с Йавинты? Нет, это ты!

  Итари оторопело уставился на него.

  -Какой бунт? Вы же всё знали и были согласны!

  -Нет. Знали не все. И не всё. И жрецы молчали, даже те, кого он привлёк на свою сторону. Теперь... я не знаю, что теперь будет. Возможно, он примет меры. Даже наверняка. И никто даже близко не может предположить, какие. Из третьего отдела исчезло пять человек. Пять! Из третьего!

  Итари похолодел.

  -Но ведь это же...

  -Именно. Ты хотел взрыв – ты его получил. И даже если теперь тебя убить, это ничего не изменит. Живи, скотина...

  Итари потёр лоб.

  -И что же теперь делать?

  -Ждать. Как это ни гнусно. Опередить его мы не можем.

  -А убить?

  -Ты всё о своём... Ну попробуй, организуй что-то против Белых Крыльев.

  -Белые Крылья давно уже молчат.

  -Да? – Гирантайа слабо удивился. – Значит, в сговоре... И скоро среди них будет пополнение. Скоро. Ты никого не отговоришь. Наверное, все мы будем либо ликвидированы, либо сосланы на Парадокс Времени. Больше нам ничего не светит.

  -С Парадокса бежали, – хмуро напомнил Итари. – Это всё-таки вариант.

  -Вариант – это если ты убедишь будущие Белые Крылья убить самозванца, – резко отозвался Гирантайа. – Только у тебя не получится. Ни у кого не получалось. И если ты вообще доживёшь до Дня Обратного Пути. Не все в восторге от идеи, у многих уже связаны руки. Зачем ты приехал?! Твоё донесение ещё можно было как-то замолчать, но...

  -А что, оно до сих пор цело? – поинтересовался Итари. – Странно.

  -Донесение цело, и его ещё возможно истолковать как-то иначе. Вот тебя – нет.

  -Ну так убери меня.

  -Уберу. После Дня Обратного Пути. Если у тебя ничего не выйдет.

  Итари широко улыбнулся.

  -Ну что ж, пусть так. А когда он?

  -Со жрецами же ты общался, а не я, – язвительно напомнил Гирантайа. – Забыл спросить?

  -Забыл, – согласился Итари. – Тебе не кажется, что всё это совсем несерьёзно и полностью непрофессионально? Древние ритуалы, слова о каких-то взрывах и подводных течениях, которые невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Я думал, что работаю в серьёзной организации...

  -Я тоже. А ещё я думал, что Белые Крылья в состоянии исполнять свои обязанности.

  Итари не нашёлся с ответом.

  -Возвращайся в тренировочный лагерь. Я прослежу за тем, чтобы ты туда доехал. Ты в состоянии трезво оценить шансы или думаешь только эмоциями, потому что там Намакту Тейе?

  -Я профессионал.

  Гирантайа мрачно усмехнулся и прогнал его из кабинета.

  День Обратного Пути начинался мрачно, – гроза всё-таки пришла, духота сменилась потопом. Райнек добирался до тренировочного лагеря на скале с остановками, с объездами, – воздушный транспорт тоже ходил с перебоями, а наземный местами вообще стоял. Рядом поговаривали, что это что-то в воздухе, не просто так, и надо бы под защиту, поспрашивать знакомых, у которых хоть кто-то имеет отношение к жрецам... Райнек молчал. Поспрашивать ему предстояло не в теории, а на практике. Потом наконец настала последняя остановка, он пересёк границу между крышей и ливнем, и на голову обрушились нескончаемые капли. На остановке его ждали.

  Двери открывались одна за другой, он страшился – и ждал, когда же откроется последняя, отделяющая его от Акти... и что же будет. Разумеется, она не хочет его видеть. Кто бы сомневался.

  Поначалу он видел только чёрные длинные волосы, падавшие на тёмно-красную одежду. Ткань мягко скрывала её, – вроде бы и не настаивала на том, что не надо стараться рассмотреть, но когда ты пытался, то взгляд наталкивался на глухую стойку воротника и прямой ниспадающий покрой. Женщина? Кто сказал? Белые Крылья...

  Она не знала, кто придёт. Им не сообщали. Последнее испытание. Не положено знать, положено встретиться с судьбой и реагировать на неё с чистого листа, беззащитным и неподготовленным. Так правильно. Так – честно.

  Акти сумрачно улыбнулась.

  -А я ведь хотела, чтобы ты пришёл. И чтобы было поздно.

  Райнек прислонился к стене. Почему-то сильно кружилась голова, – то ли из-за бури за стенами, то ли от недосыпа. Он так и не сумел толком заснуть с тех пор, как вышел от Гирантайа. Сколько дней прошло?..

  -Поздно. Оно и так поздно. Я...

  Он глубоко вздохнул.

  -Прости меня. Если можешь.

  -Не могу.

  -Я так и думал.

  -И как?

  -Буду жить непрощённым, – тихо отозвался Райнек. – Но я пришёл не только за этим. Ты ведь не отступишься, да?

  -Когда я хотела, тебе это было не надо. Теперь уже нет.

  Райнек кивнул. Невольно вспомнил жреца: как тот презрительно говорил о женщинах, которые своё предназначение отшвыривают в угоду мужчинам и детям. Презирать Акти ему не удастся.

  -У меня есть к тебе просьба.

  Она наконец-то обернулась. Подняла глаза. У Итари перехватило дыхание: взгляд стал намного глубже. Сильнее. Наверное, это посвящения, это пещеры Мельвина, это раскрытие способностей. Их призвали, – смена для Белых Крыльев нужна далеко не каждое столетие, можно всю жизнь прожить и так и не влиться в их ряды. Сколько из Белых Крыльев не вернулось с Ореанты, сколько нужно новых? Двое? А кандидатов пять...

  -Ну говори.

  -Убей императора, – попросил Итари искренне, от сердца.

  Акти вздрогнула.

  -Ты с ума сошёл...

  -Эту версию я уже слышал. Но, к сожалению, она неверна.

  -К сожалению?

  -Да. Это не Агистас Мойра. Это самозванец.

  Намакту Тейе пожала плечами.

  -Уходи.

  -Акти. Я говорю правду. Насколько я знаю, ты это чувствуешь.

  -Ты – да. Но те, кто внушил тебе эту мысль, на это и рассчитывали... надо полагать.

  Райнек задрожавшей рукой провёл по лбу. Испытание. Не возвращением в обычную жизнь, а таким вот... предательством. Если она согласится, то, конечно, как она может встать в ряды Белых Крыльев...

  -Я прошу тебя. Я готов... я готов к тому, чтобы ты прочитала мои мысли. Я покажу тебе всё, что видел и перечувствовал. Всё. Мы рискуем – мы, Астлан.

  Глубокий острый взгляд вспыхнул, он уже не мог отвести глаза, мог только смотреть, не отрываясь, теряя ощущение реальности, теряя опору – в жизни, просто под ногами, теряя равновесие... в последний момент он почувствовал, что падает, что сознание ускользает, – и ничего не мог с этим сделать, наступавшая чернота была сильнее.

  Он очнулся на полу от прохлады, прикоснувшейся к вискам. Глаза не открывались, – хотелось нырнуть обратно в блаженную темноту и отключиться. Заставил себя поднять голову. Оглядеться.

  Акти считала его пульс... и смотрела на повязку выше запястья. Когда поняла, что он пришёл в себя, резко повернулась.

  -Шаддиаль, – бледнея, сказала она. – И ты промолчал.

  Райнек отнял руку и опустил рукав.

  -Это ничего бы не изменило. Ты – видела?

  -Да. Не всё. Ты потерял сознание раньше, чем я успела увидеть то, что было после твоего ухода от пирамиды.

  Итари вздрогнул. Уход от пирамиды. Провал в памяти. Опять. И даже она не смогла прочитать. Почему?!

  -Ты сделаешь?

  -Я...

  Она смотрела внимательно и грустно.

  -Я уйду в Белые Крылья. И не буду жить вечно. Как и ты.

  Прийти на посвящение в Белые Крылья было особой честью: хотя взметнувшееся в ночь белое клубящееся живое пламя над пирамидой виднелось далеко от Найарита, увидеть, как живые уходят в призраки, удавалось немногим, да что там, – за века, за тысячелетия видевших были единицы, и это их испуганные рассказы передавались из поколения в поколения. Итари никогда не думал, что посвящение будет при его жизни. Итари никогда не думал, что среди посвящаемых будет тот, кто ему дорог. Он и сейчас не хотел – ни думать, ни чувствовать, от захлёстывавшей душу боли хотелось только одного: умереть, но умереть предстояло не ему. Где-то на дне сознания билась мысль, что, может быть, в Белые Крылья уйдёт всё же не Акти, уйти же должны только двое из пятерых...

  Никто не посмел спросить его, пойдёт ли он. Он видел и Гирантайа, и жреца, – те просто молча отводили глаза. Произнести вслух желание пойти на казнь он должен был сам, и никто, – он знал, – не посмел бы ему отказать.

  И он сказал. Просто и обыденно сообщил, что он поедет. Ему предоставили место в треавале, треаваль взлетел, – Итари успел отвыкнуть от таких моделей, на Йавинте летало нечто более простое и устремлённое. Впрочем, летало не лучше и не хуже, у треаваля было лишь то преимущество, что ты сидишь один, и некому посмотреть тебе в лицо. Перед ним резко ушёл вниз Найарит, пилот остановил машину на разрешённом расстоянии, над Стеной, – ближе, внизу, копошились только жрецы, и ещё где-то там, – Итари сжался, – был император. Ждал пополнения своей личной гвардии. Ждал ли? Белые Крылья молчат...

  Видно было плоховато, да он и не ожидал, что разглядит лица. Даже не хотел, – и без того задыхаешься от каждого далёкого шага там, внизу, от каждого мгновения пока ещё жизни... её жизни. Пятеро – мелкие, почти незаметные рядом с пирамидой, – шли в ряд, шаг за шагом приближались к ступеням. Невидимая черта, переступишь – уйдёшь. В белое живое пламя, крутящееся в небе невиданным сполохом.

  Они остановились на мгновение. Навряд ли сговаривались, просто – это был последний безвозвратный миг бытия человеком. Дальше – на лица упал пронзительный свет, пятеро подошли ближе и одновременно поднялись на ступени.

  В первые мгновения Итари ничего не понял. Секунды мучительно растягивались, люди стояли на нижней ступени пирамиды, белый свет ослепляюще бил по глазам, казалось, что ты сейчас всё упустишь. Пятеро – стояли, ничего не происходило, их тела не изменялись... они не умирали?! Итари вскинул голову: где-то рядом появился император, вот же он, внизу, на камнях пустой площади, идёт... зачем? Глянул вверх, на разрешённые треавали. Померещилось, – да, конечно, померещилось, с такого расстояния нельзя рассмотреть, – что у него на миг стали жёлтые глаза...

  Пилот внезапно ответил кому-то: слушаюсь. Треаваль резко развернулся и с креном стал уходить в сторону. Итари заметался, хотел было спросить, что происходит, потом включилась связь, Гирантайа сообщил, что поступил приказ убрать всех зрителей. Просто приказ, больше ничего. Итари спросил, что с кандидатами. Гирантайа помолчал и сказал, что будет его ждать. Назвал адрес. Итари сумел слабо удивиться. На внешней станции Найарит-восемь он ещё не бывал, – это не была станция пересадок, и пассажирам там делать было нечего.

  Треаваль высадил его в центре пересадок, Итари мгновенно затерялся в толпе. Люди куда-то спешили, он видел обрывки чужих жизней, перед глазами проносились чья-то радость от встречи и беспокойство, расставания, а ещё привычные люди не терялись в огромных терминалах и быстро расходились по своим выходам, Итари пригляделся к указателям и тоже слился с толпой. Найарит-восемь. На неё никому не надо. Перед ней, после – обычные пассажирские станции. Зачем ему туда? Обожгла мысль: что-то получать. Какой-то груз. Не думать, не думать, не думать... Долго. Долго – добираться до транспорта, долго ехать. Сходить с ума от мучительного ожидания, когда ты почти видишь, как умирает надежда. Надежда – на что?!

  На Найарит-восемь надо было высаживаться быстро, он выскочил, спрыгнул на землю и остановился. Глухие стены огромных безликих зданий, изнанка цивилизации. Если кого-то убить здесь и спрятать, то это самое подходящее место. Найдут нескоро. Если вообще найдут. Он вдруг вспомнил, что он – шаддиаль, и приговор никто не отменял. Так, может, для того и вызвали? От этой мысли почему-то даже стало легче. Самому умирать проще, честное слово...

  Жрец возник перед ним как из воздуха, – только что не было, и вот он, стоит, чуть ссутулившись, как будто постарел с прошлой встречи. Да, точно. Постарел.

  -Никто не прошёл, – как будто продолжая разговор, сообщил он. – Ни один.

  Итари молчал. Пусть продолжает.

  -По закону, император должен был убить их. Но император... не знает закона.

  Итари молчал. Его нисколько не удивило, что император не знает закона.

  -В прошлый раз в Белые Крылья человек входил триста сорок лет назад. Триста сорок два года, если быть точным. Недостойные были убиты. Этот закон не записан нигде. Император должен знать. Он – не знал.

  -Можно меня не мучить? – попросил Итари. – Я и без вас знаю, что император самозванец. До вас только сейчас дошло?

  -Я убедился, – слова Итари как будто пролетели мимо. – Мы убедились. Но это ничего не изменит. Ты знаешь, сколько жрецов сейчас годны хоть на что-то? Ты знаешь, как мы, будто стремясь к самоубийству всей школы, менялись?

  -Нет. Я был на Йавинте. Откуда же мне знать?

  -Так я тебе скажу. Скоро стариков по-тихому уберут. Всех. И навряд ли нам повезёт настолько, что это будет ссылка на Парадокс Времени. Но я работал честно. То, что никто не прошёл, – не моя ошибка. Они могли. Они все были – кровь Неназываемого, и сила крови была раскрыта. Что-то не так.

  -Что-то не так, – эхом согласился Итари.

  -Они живы, – с напором сказал жрец. – И пока они живы, жива и кровь. Я не знаю, чего хочет император, но кровь должна уцелеть. Как на Прародине, как во времена Падения, как всегда, когда на нас обрушивалась горечь поражения. Тогда зов крови когда-нибудь вернёт и его нам. Иначе, – на лице жреца промелькнула жуткая улыбка, – нечему будет звать, и мы будем оставлены в бездне одиночества навеки.

  Итари кивнул. Древние фразы въедаются в память в детстве, их можно продолжить с любого места. Но сейчас – было слишком много. Бездна одиночества народа Астлана во Вселенной в устах жреца превращалась из красивой фигуры речи в ощутимую, реальную и почти зримую жуть, которая надвигалась на всех, и некуда было бежать.

  Мимо проскочил ещё один транспорт. Остановился так же на пару минут, никого не высадил и ушёл дальше.

  -Ты встретишь Намакту Тейе и уедешь с ней. Она согласна. Возможно, вас уже никто не призовёт. Призовут ваших детей. Внуков. Ты понял меня?

  -Да, – Итари стиснул внезапно похолодевшие руки. – Надо беречь кровь.

  -Надо уцелеть. Ты лучше меня знаешь, как это делается.

  Итари кивнул. Затеряться. Возможно, сменить имя и никогда не говорить о прошлой жизни. Растить детей – в знании. В ожидании. Их детей. С Акти. Проклятие уходящих в разные стороны векторов на глазах таяло, где-то в невидимой высоте судьбы менялись и сходились – для сложной и безумно важной цели, имя которой было: жизнь.

  Единственной сложностью для Императора было прорваться сквозь защиту планеты. Вызвать на себя огонь всего космофлота, защищавшего Йавинту, в его планы не входило, на это он послал несколько отвлекающих внимание кораблей, а сам вынырнул из гиперпространства в опасной близости от атмосферы и резко пошёл на снижение – над столицей, где любой неверный выстрел с орбиты уже влечёт за собой нежелательные жертвы... вынужденные потери, как холодно называли это теоретики и практики от войны.

  А потом, когда сбивать его было уже поздно, он приземлился возле резиденции Ордена – чтобы начать свой путь смерти. Хиннервали, разумеется, почувствовали, кто он. Разумеется, у них было слишком мало времени. Конечно, о том, как применять объединяющую волю, глава Ордена прекрасно знал, но никогда не пробовал. Но теперь по коридорам шла смерть, вызывающая, требующая боя, чувствующая своё превосходство и дразнящая лёгкостью победы над собой, – вот же, я один, придите и убейте меня, я жду, где же вы?.. И они – выходили. И попадали в невидимый клубящийся вихрь, рассыпающий вокруг себя шлейф сине-белых молний, которые били в самую душу... Нет, точнее. Туда, где душа соединяется с телом.

  Он шёл, оставляя за собой трупы. Объединённая воля не позволяла хиннервалям уйти, попытаться спастись по одному, – все они должны были, обязаны отдавать все силы неравному бою, они оставались и погибали, он не щадил никого, ни учеников, ни женщин, ему было всё равно, он пришёл убивать, он давно уже решил, что это будет, и не было в мире силы, – и Силы, – которая могла бы встать между ним и их смертью.

  Город перестал жить. Город задохнулся от множества смертей. Город безмолвно кричал, погибая вместе с Орденом, и мало кто мог вырваться из тисков ужаса, чтобы добраться до кораблей, бросить всё и бежать. Когда Император закончил свой путь смерти, город лежал перед ним, оцепеневший и недвижный.

  И город увидел.

  Император вышел на его экраны, чтобы объявить свою волю – ту, что будет править им отныне и навсегда.

  Он говорил о том, что он руниа, о могуществе Империи и о запрете на обучение владению Силой, но слова падали в мёртвую тишину, а воздух был полон ещё не отлетевших в вечность душ.

  Те, кто видел раньше Агистаса Мойру, сумели слабо удивиться: да откуда же, откуда этот жуткий, высохший, едва держащийся на ногах старик, где черноволосый статный человек с Астлана с красноватой кожей?.. Но вопросы мелькали и рассыпались, ясно было только одно: это конец. Прежней Йавинты больше не будет.

  Император был милостив, предлагал жителям остаться в своих домах и перейти под руку Империи. Он не собирался разрушать город.

  Но город умер.

  Райнек и Акти видели это в маленьком городе среди лесов. У экранов на улицах, как обычно, собирались люди, это была связь с большой жизнью, но сейчас... сейчас все молчали. Руниа. Никому не пришло в голову, что руниа – это тот самый. Тот, кого ждал Астлан. Неназываемый... он мог пройти по пути смерти, мог убивать, но... что-то было не так.

  А потом Акти коснулась руки Райнека.

  -Хорошо, что тебя там не было, – тихо сказала она.

  Райнек не мог говорить. Просто кивнул.

  Акти вдруг, спохватившись, потянула за белую ткань повязки на его запястье, чтобы снять знак шаддиаля.