Текст книги "Фонтенбло"
Автор книги: Екатерина Останина
Жанр:
Энциклопедии
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Королевский двор в эпоху Ренессанса
С XV столетия в жизни французских государей происходили значительные изменения. Двор стал воплощением жизнерадостности и грациозности, что в полной мере соответствовало духу эпохи Ренессанса. Главное отличие от предыдущих королевских дворов состояло прежде всего в заметной феминизации.
Как королева, так и сам государь непрерывно находились в окружении очаровательных фрейлин, молодых и изысканных, что обусловило создание атмосферы непрерывного празднества. Благодаря женскому присутствию претерпел значительные перемены сам стиль поведения прочих обитателей королевской резиденции, стал значительно разнообразнее досуг, но самое главное – менялась психология придворных.
До этого периода королевский двор с полным основанием можно было назвать мужским, и если мужчины и приводили во дворец своих жен, то для этого требовался весомый повод, например праздник, рыцарский турнир или бал. При этом принцессы и королевы, конечно же, имели фрейлин, но их ни в коем случае нельзя было назвать красавицами, предпочтение отдавалось скромным и незаметным девушкам, пригодным для того, чтобы составить компанию, но совершенно не подходящих для сколько-нибудь серьезной роли. Недаром о них говорили в те времена, что компаньонки королевы занимаются тем, что «посещают двор». По сути, этих фрейлин в эпоху Ренессанса могли бы назвать дикарками, хотя и им, немногочисленным и совершенно не приметным, приходилось терпеть разного рода грубости от мужчин, для которых они являлись своего рода утешением.
Что же касается эпохи Ренессанса, то нравы сделались настолько свободными, что даже современники откровенно признавались: «Королевский двор все больше напоминает оплачиваемый из государственной казны бордель». Та к дело и обстояло до самого конца правления Франциска I, который, как свидетельствуют документы, ежемесячно выплачивал «жалованье» в размере 45 ливров «даме девиц радости за службу при дворе», Сесилии де Вьевиль. В такой сумме оплачивались услуги как по содержанию дамы, так и по ее вознаграждению.
Так короли-рыцари понемногу отодвигали мужчин на второй план, превращая двор в Фонтенбло в подобие волшебной шкатулки, блестящей, набитой шелками и парчой, нимфетками и зрелыми нимфами, воздухом вожделения и обожания.
Анна Бретонская
Первый опыт создания дамского королевского двора принадлежал Анне Бретонской, ставшей королевой Франции в 1491 году. После нее стали нормой так называемые дворы королевы и дворы принцесс. У Анны Бретонской, в отличие от ее предшественниц, было 9 придворных дам и от 35 до 40 фрейлин. Эта королева отличалась целомудренностью и скромностью, однако считала, что женщины должны являться украшением королевского двора. Что же касается их красоты, которая, естественно, не может не склонять мужчин к распутству, то дамы обязаны были уметь постоять за себя и свою честь. Анна Бретонская отличалась нетерпимостью к необдуманным поступкам и распущенности в поведении. Брантом, известный своими фривольными даже для современников рассказами, не мог упрекнуть ее ни в чем. Он писал о дворе Анны Бретонской: «Ее двор был прекрасной школой для дам, она замечательно их там воспитывала и обучала, по образцу ее самой они получались весьма умными и добродетельными». Королева постоянно заботилась о том, чтобы выбранные ею дамы не испытывали нужды ни в чем: она заботилась о них и подбирала им одежду, сама выдавала замуж фрейлин, обеспечивая достойным приданым, постоянно следила за тем, чтобы девушки не подверглись искушению при королевском дворе, где так много соблазнов и соблазнителей, в любой момент готовых идти на приступ. Шарль де Сен-Мар отмечал: «Мудрая королева не желала, чтобы ее дом был открыт для всяких опасных персон, от которых нечего ждать дамам и девицам, кроме непристойности и сладострастия».
Двор Анны Бретонской был в своем роде исключительным, поскольку при ней красота и изящество соседствовали с образованностью и целомудрием, благотворное влияние королевы творило настоящие чудеса. В библиотеке Анны Бретонской было не менее 1,5 тысяч книг и манускриптов, многие из которых специально для нее привез из Италии Карл VIII. При дворе дамское общество находилось в постоянном окружении знаменитых поэтов, в немалой степени способствующих становлению изящных вкусов, – Жана Моро, Лемера де Бельж. На досуге в дамском обществе обычно читались тексты Священного Писания, поучительные исторические рассказы – одним словом, всячески приветствовалось духовное времяпровождение. Общество, собравшееся вокруг Анны Бретонской, было одновременно изысканным и скромным; своими предшественницами считали фрейлин Анны Бретонской – мадам де Лафайет и мадам де Рамбуйе, законодательниц блестящего вкуса.
Франциск I также очень ценил Анну Бретонскую как основательницу в высшей степени очаровательной традиции, весьма значимой для становления французской монархии. Этот король в свою очередь многое сделал для того, чтобы расширить и сделать еще прекраснее дамский двор.
Брантом в своих отзывах о королеве не может скрыть непритворного восхищения: «Она впервые завела великий дамский двор, существующий до нашего времени. У нее была очень большая свита из дам и девиц, и ни одной из них она ни в чем не отказывала. Весьма часто она осведомлялась у отцов тех дворян, что находились при дворе, есть ли у них дочери, и если были, то требовала их к себе». С того времени присутствие прекрасных дам в королевской резиденции сделалось обязательным и постоянным; они неукоснительно должны были соблюдать правила хорошего тона, отличаться учтивостью, скромностью, но при этом следить за стремительно меняющейся модой при дворе. Красивые, непременно яркие и чувственные, они должны были возбуждать естественное внимание, оставаясь в высшей степени целомудренными, помня о своей чести.
Ш. Персье. Бальный зал
Во времена Франциска I от дам уже не требовалось соблюдения прежней целомудренности. Король всячески поощрял стремление прекрасных женщин к роскоши, не скупился на дорогие подарки, наряды и украшения, старался вовлечь их в галантные игры придворных. Брантом свидетельствует: «Не было при его дворе никого из знати, как мужчин, так и женщин, кто бы не устраивал и не участвовал в торжествах, праздниках, турнирах и поединках, маскарадах или шествиях с переодеванием. Я видел сундуки и гардеробы некоторых дам того времени, они были столь полны платьями, пожалованными королем по тому или иному случаю, что являли собой истинное изобилие».
В те времена придворные прекрасно отдавали себе отчет в том, что женщины облагораживают их, способствуя избавлению от варварских нравов и привычек, грубого проявления чувств, излишней жестокости и резкости. Молодой герцог Анри де ла Тур д’Овернь в мемуарах вспоминал, как, будучи 12-летним подростком, он был определен в обучение к одной из придворных дам, как того требовали традиции времени. Он писал о своей наставнице, искушенной в придворных правилах и церемониях: «Я очень старался угождать ей и заставлял ей служить, насколько позволял мой гувернер, моих пажей и лакеев. Она относилась ко мне очень внимательно, поправляя меня, если ей казалось, что я допустил неловкость, бестактность или неучтивость. И все это с такой естественной простотой, которая словно родилась вместе с ней. Никто другой не оказал мне такой помощи, вводя меня в мир и подробно знакомя с жизнью двора». Быть воспитательницей и покровительницей молодых людей считалось высокой привилегией женщины, которая сохранялась в течение длительного времени.
Франциск I был не только истинным ценителем женщин и вообще всего изящного и прекрасного; он отдавал себе отчет в том, что дамы при дворе не могут служить только для развлечения. Король особенно высоко ценил облагораживающую и просветительскую роль, которую общество возложило на женщин, а те взялись за нее с энтузиазмом. Франциск I неизменно отмечал таких воспитательниц, знакомых с хорошим тоном и благопристойностью; они могли рассчитывать на его поддержку и горячее внимание. Он был замечательным покровителем, а что до чрезмерно настойчивых ухажеров, то они рисковали вызвать своими нецеломудренными действиями – пусть даже нелестными отзывами о достойных, по мнению короля, женщинах – гнев правителя, как минимум, а как максимум – ставили на кон собственную голову.
Не менее беспокоились о приятных манерах своих придворных Генрих II и его супруга Екатерина Медичи. При их дворе нравы отличались утонченностью, а нарушение целомудрия если и допускалось, то исключительно в государственных интересах, в связи с чем те, кто был склонен к распутству, заранее могли побеспокоиться о том, чтобы придумать себе оправдание, благопристойно прикрываясь политическими интересами. Прославился и дамский «летучий эскадрон» Екатерины Медичи, неоднократно пользовавшийся своим неотразимым шармом, конечно же, каждый раз исключительно в дипломатических целях.
Справедливости ради стоит отметить, что устранению излишней грубости нравов способствовала также итальянская ренессансная культура, и такие тенденции проявились уже в период царствования Карла VIII, а потом были развиты и продолжены при Людовике XII и Франциске I. Что же касается Генриха II, то его женой была уроженка Флоренции, которая сразу же позаботилась о том, чтобы в ее окружении находились соотечественники. Францию покорила царственная и просвещенная Италия, ее культура. Немало молодых французских дворян обучались в Италии, увлекались произведениями деятелей культуры этой страны. Огромной популярностью во Франции пользовались «Кортеджиано» Кастильоне (эту книгу, переведенную на французский язык в 1537 году, называли евангелием для придворных) и «Декамерон» Боккаччо (переведен в 1545 году). Итальянцы сделались невероятно популярными при французском королевском дворе; они считались достойными подражания и делали стремительную карьеру в отличие от подданных короля Франции. Так, в 1554 году маршалом страны стал Пьетро Строцци, главными советниками Карла VIII были итальянцы Гонди и Бираг, естественно, и королева Екатерина Медичи предпочитала выбирать себе в качестве фрейлин итальянок.
Купание Венеры и Марса. Фрагмент декора Банных апартаментов
Таким образом, государи предписывали скромность в обхождении и речах, что вовсе не мешало изысканным дамам и господам вести себя очень вольно в обращении друг с другом. Королевский двор превратился в вожделенное место для всех, кто искал не только возможности возвыситься, но и получать удовольствие. Франциск I сам неоднократно подавал пример своим подданным уже хотя бы тем, что ни для кого не являлось секретом: в своем замке правитель обустроил апартаменты для дам, добиться благосклонности которых для него не составляло ровным счетом никакого труда. Ключи от этих комнат имел только сам король. В том случае, если у привлекшей внимание монарха прелестницы имелся не в меру ревнивый и любопытный муж, Франциск I сразу же напоминал такому, кто есть кто при королевском дворе, и что перечить королю – значит нажить лишние неприятности на свою голову. Достаточно скоро вместо девиц легкого поведения придворные начали пользоваться услугами прекрасных и благородных дам. Конечно, «товар» похуже все-таки оставался, но он почти не пользовался спросом.
Брантом в свойственной ему критической манере, граничащей с безжалостностью на грани фола, объяснял подобное поведение господ в своей книге «Галантные дамы»: «Хотел бы я знать, что более предпочтительно для короля: иметь при своем дворе подразделение благородных дам и девиц или следовать порядкам королей прежних времен, которые обыкновенно допускали в свою свиту блудниц, находившихся под началом короля бесстыдников, обязанности которого исполнял прево замка, а тем женщинам отвели специальные помещения и комнаты?… Кажется мне, что подобной безнравственности, чреватой сифилисом, можно предаваться только под большим секретом, не болтая об этом и в тайне от наших дам, столь чистых и непорочных – по крайней мере некоторых из них, – кои столь не портят и не наделяют дворян импотенцией, как те из борделя».
Молодой король всеми силами утверждал при дворе своеобразную атмосферу галантности. По натуре воин, он, здоровый и крепкий, постарался окружить себя такими же сотоварищами – военными, для которых нормой были стремительные атаки. Они привыкли только к победам.
Большинство историков склоняются к тому, чтобы приписать Франциску I заслугу в феминизации королевского двора, хотя он всегда признавал первенство в этом отношении Анны Бретонской. И все же Франциск стал первооткрывателем новой традиции, которая после него стала естественной для института королевской власти: он ввел правило назначать избранную женщину на официальную должность фаворитки правителя. Правда, впервые подобная история уже наблюдалась во времена Карла VII, признавшего в качестве своей второй супруги любовницу, Агнес Сорель. Однако с тех пор Агнес являлась всего лишь исключением из правил до Франциска I, утвердившего новое правило: король должен иметь двух королев – официальную супругу, способствующую продолжению династии, и королеву красоты. При этом последняя обыкновенно имела большее влияние при дворе, нежели первая, и, кроме того, действительно являлась второй женой, только неофициальной.
Надо сказать, что далеко не все современники Франциска отнеслись положительно к новшеству, введенному монархом. Так, Жан де Сол-Таван считал, что король чрезмерно много внимания уделяет своим фавориткам, прочно обосновавшимся в Фонтенбло: «Возраст остудил в нем кровь, дух, разум, отважные порывы, и отчаявшейся монархии осталось только его сладострастие. Таким был король Франциск, сраженный дамами телесно и духовно. Всем заправляла немногочисленная банда мадам д’Этамп. Александр (Александр Македонский – прим. авт.) замечал женщин только в том случае, когда у него не было других дел. Франциск же обращал внимание на дела только в том случае, если не находилось подходящих женщин.
Аполлон и Пан. Гравюра по мотивам фрески галереи Улисса
При этом дворе все создавали женщины, даже генералов и военачальников». Для подобного мнения у господина Сол-Тавана, впрочем, имелись некоторые основания, например личное письмо Франциска I, где он откровенно оценивал свой брак с Клод Французской, дочерью Людовика XII и Анны Бретонской, как совершенный только в дипломатических целях: «В этой особе меня не прельщает ничто. Да в этом и нет никакой надобности! Я согласился на эту крошку из соображений государственной важности. Для любви есть другие, возле меня их число никогда не убывает. У меня будет достаточно времени, чтобы в изобилии собрать самые опьяняющие цветочки. И пока это доставляет мне удовольствие, я буду каждый день срывать розы наслаждения с женой адвоката Дизона».
Франциск стал королем в 20-летнем возрасте, поэтому вполне естественно, что он был пылким и жадным до удовольствий. Как только дворец в Фонтенбло стал его резиденцией, он немедленно начал выбирать в качестве истинно королевского обрамления множество прекрасных дам, и современники утверждали, будто он не брезговал ничем для осуществления своих целей, ему не были отвратительны даже публичные дома.
Что же касается супружеских отношений нового типа, то они были установлены в 1517 году, после чего король остепенился. Окружение Франциска решило, что должность постоянной королевской возлюбленной в любом случае полезна, главным образом из-за соображений гигиены, а смягчение нравов или соблюдение необходимых приличий тут совершенно ни при чем. Фаворитка сделалась сердцем двора, украшая и освещая собой все, олицетворяя блеск и великолепие. Так женщина превратилась в настоящий центр галактики, а вокруг нее вращались планеты – сильные мира сего, за ней тянулись, как шлейф за кометой, очаровательные придворные кавалеры. С тех пор началась эпоха правления фавориток.
В 1517 году первой королевской фавориткой была Франсуаза де Фуа, графиня де Шатобриан, ставшая для Франциска официальной дамой сердца. Поскольку она сделалась избранной, то в ее обязанности входило обязательное участие во всех увеселительных мероприятиях двора. Франсуазу выдали замуж в 14 лет за графа де Шатобриан. Редкостная красавица, она вместе со своими тремя братьями состояла при дворе королевы Анны, но в связи с замужеством была вынуждена удалиться на время от высшего света. Вновь она вернулась ко двору, будучи 20-летней ослепительной женщиной. Фрейлина королевы, она не могла не обратить на себя внимание короля. Франциск I начал атаковать эту вначале неприступную крепость. На первых порах Франсуаза мужественно удерживала оборону, но потом сдалась, покоренная этим привлекательным мужчиной, облеченным властью, да к тому же увенчанным лаврами военных побед.
Жизнерадостная остроумная красавица, фаворитка старалась как можно дальше держаться от государственных дел, решавшихся в Фонтенбло. Ее влияние ограничивалось тем, что она назначала родственников на престижные посты. Вскоре высшие командные посты в армии заняли ее трое братьев, как полагают историки, в ущерб государственным интересам страны, поскольку вину за поражения в итальянских походах обычно списывают на них – Лотрека, Лепара и Лекена. На этом, собственно, и закончилось влияние Франсуазы де Шатобриан. И все же ее искренняя привязанность к Франциску ни у кого, даже у самых жестоких на язык, не оставляла никаких сомнений.
Однако Луиза Савойская, как женщина властная и не терпящая конкуренции, решила устранить фаворитку, и удобный момент, по ее мнению, настал в то время, когда Франциск I находился в мадридском плену. Король не забывал даму сердца, страстно мечтал увидеть ее, и королева решила: удобный момент для устранения независимой и всемогущей любовницы настал. Луиза Савойская сказала сыну, что организует для него долгожданную встречу в Байонне, где король оказался после освобождения, однако, когда ожидавший свидания с Франсуазой Франциск явился на условленное место, дамы сердца там не оказалось. Вместо нее появилась королева в сопровождении очаровательной молоденькой девушки Анны де Писле. Она была прекрасна как ангел, да к тому же невинна и чиста. Ее полудетское личико и огромные ясные глаза немедленно пленили сердце Франциска; а что касается алчности, присущей Анне впоследствии, то она никак не отражалась в ее взоре. Вскоре к королю прибыла Франсуаза де Шатобриан и, к своему отчаянию, выяснила, что безнадежно опоздала. Между фавориткой и новой пассией короля развернулась дамская война. Когда же любовница, почувствовавшая близкую отставку, потребовала от возлюбленного немедленного прямого ответа на животрепещущий для нее вопрос, он ответил с чисто мужской прямотой и жестокостью: он может предложить Франсуазе только одно – стать его любовницей под номером 2. Любящая женщина с гневом отказалась, но после этого ей уже ничего не осталось, как вернуться к мужу в Бретань. Она увидела короля через 6 лет. Как оказалось, он не смог забыть ее, и они снова были вместе в течение трех недель. Прежние отношения между любовниками были восстановлены, но муж Франсуазы тоже не был сделан из камня: в течение долгих лет ему приходилось терзаться ужасными муками ревности. В конце концов он не выдержал и убил свою жену, вскрыв ей вены.
Камин Бального зала
В 1524 году жена Франциска I умерла, и он поступил согласно Мадридскому договору: женился на сестре Карла V Элеоноре Австрийской, некрасивой и бесцветной. Король Франции даже не считал нужным хотя бы внешне быть с ней учтивым, не стесняясь постоянно выказывать ей пренебрежение и полное безразличие. Правитель избрал своей постоянной фавориткой Анну де Писле и сразу же поставил перед фактом будущую жену, королеву Франции. В день приезда в Париж Элеоноры Австрийской Франциск встречал ее, стоя на балконе вместе с ослепительно прекрасной любовницей, заявив таким образом и о характере будущих отношений с законной супругой, и выказав рыцарскую дерзость в духе времени. «Свадьба не решает ничего» – так следовало понимать поведение короля. Анну де Писле Франциск также вскоре выдал замуж и пожаловал ее супругу завидную должность губернатора провинции Бурбоннэ. Едва умерла Луиза Савойская, которая все эти годы управляла сыном невидимой рукой, как Анна немедленно превратилась в ее преемницу, став настоящей королевой. Она получала в подарок титулы и земли, добивалась высоких должностей для своих братьев, воспитывала принцесс, оказывала покровительство писателям и художникам. Особа артистическая, Анна во многом способствовала преображению Фонтенбло, в частности оказывая покровительство Приматиччо. Лишь одно омрачало жизнь Анны де Писле: король Франциск начал болеть, кроме того, на небосклоне королевского двора появилась новая звезда, Венеру затмевала прекрасная Диана, Диана де Пуатье, возлюбленная сначала Франциска I, а потом и Генриха II. По иронии судьбы новая любовница дофина, которой в ту пору исполнилось 40 лет, была на 10 лет старше фаворитки отца.
С 1540 года весь двор был вынужден принимать участие в стычках двух женщин, двух невенчанных королев. При этом верх всегда брала герцогиня д’Этамп, но только пока был жив Франциск I. Она, конечно, сдерживалась уже с трудом, начинала допускать заметные ошибки в поведении, чем давала повод придворным для всяких обидных шуток и вызывала ликование новой фаворитки. Чувствуя закат Анны де Писле, один из приверженцев лагеря Дианы де Пуатье, придворный поэт Абер, писал в стихотворении, по сути больше смахивавшем на памфлет:
Поистине, живет еще Венера среди нас,
Богиня – почести ей воздают большие.
Она при попустительстве небес
Свой челн в просторы моря направляя,
Республике прядет большую месть.
Но день грядет, и будет уничтожена Венера,
На трон ее Диана богоданная воссядет,
И добродетель воссияет на земле.
Когда же король умер, прекратилось и существование Анны де Писле. «Король умер, да здравствует новая фаворитка!» Новая возлюбленная 28-летнего короля, Диана де Пуатье, заблистала звездой первой величины.