Текст книги "Призрачная любовь (СИ)"
Автор книги: Екатерина Оленева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Лена не на шутку перепугалась, когда Серега, вцепившись ей в волосы, с силой бросил на кухонный стол. От толчка на пол посыпалась посуда, поставленная на стол для планируемого чая. Потная горячая липкая рука клешней вцепились в бедро, стремясь задрать юбку и снять трусики. Второй рукой Серега зажимал девушке рот, чтобы она не кричала.
Никогда раньше Лена не подозревала в мужчине такой силы. Серега не отличался крепким сложением, но в его руках она чувствовала себя беспомощной.
Пяткой девушка заехала ему по голени. Рыкнув от неожиданного сопротивления, и боли, в ответ Серега сильно ударил её под дых. От удара перехватило дыхание. Лена согнулась по полам, стараясь вдохнуть воздух. Войдя в раж, Серега несколько раз с силой ударил её в живот сначала руками, а когда девушка упала на пол, бил уже пинками. Затем, схватив за волосы на затылке, рванул их что было силы, заставив приподняться и встать на колени.
– Я же сказал, что поставлю тебя на колени. Я своих слов никогда не нарушаю, – гордился собой Серега. – Будешь ещё из меня идиота делать?! Будешь, отвечай?! – смачная оплеуха чуть не свернула Лене шейные позвонки. – Я тебя отучу быть сукой! Поняла? Отвечай, когда с тобой мужик говорит! Смотри на меня, я тебе сказал!
Удары сыпались один за другим, заставляя Лену кусать губы, дабы не скулить от боли.
Какой же глупостью было, приводить его сюда, оставаться с ним наедине! Никогда раньше Лену не били. Она просто не знала, что это такое.
– Прекрати! – всхлипнула она.
Ссадины на лице от слез защипали сильнее.
– Прекрати, пожалуйста…
– Проси лучше, сучка, – заржал Серега. – Давай, ложись, расставляй ножки. Да не кочевряжься! Получай удовольствие.
Лена судорожно пыталась придумать, что делать. Позволять себя дальше бить, – невозможно. Сопротивляться, – значит ещё больше растравлять в нем зверя, с риском подвергнуться изнасилованию. Альтернативой изнасилованию было добровольное согласие на близость. Она, по крайней мере, позволяла избежать боли, хотя была не менее унизительным.
– Давай, – яростно процедил сквозь зубы Серега, – расскажи мне, как ты меня хочешь. Посмотри, какой он красавец. Поцелуй его, поиграй с ним.
Лена встала на четвереньки, делая вид, что подчиняется. Всхлипывая как можно беспомощнее.
Пока Серега отвлекся на своего "дружка", у неё была мгновенная пауза. Мысли метнулись к белой табуретке с острыми углами и металлическими ножками. Если не получится, Серега её убьет. Если получится, вполне может статься, что его убьет она.
И все же стоит рискнуть!
Лена потянулась к члену, руки заскользили от головки к мошонке. При этом она изо всех сил старалась, чтобы лицо не отражало той степени отвращения, которое вызывал в ней сей "любовный" акт.
Серега расслабился, довольный её покорностью.
– Я же говорил, что умею обращаться с женщинами, – процедил он сквозь зубы.
Лена вскочила, схватила табуретку и, прежде чем он успел среагировать, ударила, сверху вниз.
Серега закричал, закрывая лицо руками, отскакивая назад. Замахнувшись снова, Лена вновь хотела ударить, но Серега ухватился руками за край, с силой рванув импровизированное оружие на себя. Перепуганная Лена выпустила табуретку из рук, и, потеряв равновесие, Серега повалился на пол. Лицо его заливала кровь, сочившаяся из глубокого пореза на лбу. Дальше девушка смотреть не стала, бросившись к входной двери. Она выскочила на площадку и опрометью скатилась по лестнице.
Только выскочив на улицу, под брызги проливного дождя, Лена поняла, что пальто и сапоги остались наверху, и в таком виде она далеко не уйдет. Её трясло от нервного перенапряжения, ярости и мучительного страха перед тем, что Серега может спуститься, продолжить её избивать.
По двору шел незнакомый мужчина средних лет. Лена поспешила к нему обратиться:
– Скажите, у вас есть телефон?
Мужчина нерешительно кивнул.
– Д-да, – испуганно проблеял он, понимая, что, кажется, влип в неприятности.
– Вы разрешите мне позвонить? Я быстро! Пожалуйста.
Мужчина протянул "Моторолу".
Лена торопливо набрала номер Танькиного домашнего телефона, отчаянно молясь, чтобы та оказалась дома.
– Алло? – отозвалась Таня сонным голосом.
Лена облегченно выдохнула. Бог все-таки есть!
– Танюш, не спрашивай ни о чем и не перебивай меня, ладно? – стараясь удержать всхлипывания и подступающую истерику, проговорила Лена. – Немедленно приезжай на Чичканово. Как можно быстрее, и если можно, – не одна. Серега меня избил и пытался изнасиловать. Я выбежала на улицу, в чем была, раздетая. Приезжайте, быстрей.
– Я скоро буду, – голос Тани показался Лене сухим и колючим.
– Спасибо, – Лена протянула мужчине сотовой телефон, избегая смотреть ему в глаза, не желая видеть не отвращения, ни сочувствия.
– Может, в милицию позвонить? – услужливо предложил незнакомец.
Лена поколебалась перед тем, как отказаться. Легко советовать другим не давать спуску насильникам. Насколько же все усложняется, когда дело касается лично тебя. Сдай Лена Серегу "ментам", завтра её осудят все, начиная с Таньки и заканчивая родной матерью. Все, включая вызванных милиционеров, в случившемся обвинят именно её. Поговорку насчет сучки, которая, если не захочет, – в России знает каждый. И мнение о степени виновности "кобелька" разделяют все. В конечном итоге окажется, что именно она, Лена, спровоцировала весь инцидент.
Нет! Придется справляться самой. Не выносить сор из избы.
Проспится, одумается, сам напугается того, что сделал. Бог даст.
– Вы замерзнете, – заметил мужчину.
Лена кивнула.
– Я подожду в подъезде. Спасибо вам, еще раз. Вы идите, не беспокойтесь. Все теперь хорошо будет.
Чтобы случайные прохожие не смотрели с осуждением на её начавшее заплывать синяками, распухающее лицо, Лена вернулась в подъезд.
Таня приехала минут через двадцать, но они показались Лене вечностью. Лена совсем окоченела. От сквозняков не спасала даже горячая батарея. Болел заплывающий глаз, ребра. Саднила ободранная кожа на висках, губах, бедрах.
Танька пулей влетела в подъезд. Сопровождал её Саша, старательно стремясь не отставать от своей взбалмошной подруги. Увидев Лену, они застыли, переглянувшись:
– Да он чё, офигел, в натуре?! – взревел всегда спокойный Сашка. – Я сейчас поднимусь, да я ему все кости, пересчитаю!
– Пойди лучше, возьми Ленины вещи, – распорядилась Таня, заботливо обнимая замерзшую подругу. – И не вздумай сейчас выяснять отношения, ладно? Сначала отвезем Леночку домой. А потом будем разбираться.
Лена просто терпела, когда все кончится. Когда, наконец, можно будет, нырнув под одеяло, уснуть, забыть обо всем, что произошло за последние два часа.
* * *
Стоя перед захлопнувшейся за Леной дверью, Серега боролся с желанием броситься следом. Догнать, проучить, как следует.
Но возбуждение и азарт быстро схлынули. Из мозгов выветривались последние наркотические пары. Из крови уходил адреналин. Им на смену пришла тревога. Что теперь будет дальше?
Что такое на него нашло?! Серега не хотел избивать Лену. Он вовсе не хотел делать ей больно. Он же любит её! А она? Она его совсем не хотела. Любви его не хотела. Ничего она от него не хотела. Бросила, как старый ненужный свитер, – за ненадобностью.
Он сегодня в "универ" поплелся с единственной целью – помириться. А вот теперь их отношения окончательно, бесповоротно испорчены. От этой мысли всколыхнулась задремавшая, было, злость. Серега зарычал, схватил вазу, стоявшую на столике, и ударил ею о стену, разбрызгивая стеклянные осколки по всем коридору. Осколки на полу живо напомнило ему прошлый визит сюда. Со всеми сверхъестественными подробностями, которых быть не могло. А они, супротив всякой логики, были.
Нет, все-таки хорошо, что Ленка удрала. Он был способен её покалечить, лживую крысу.
Серега замер, прислушиваясь. До него дошло, что в жуткой квартире, полной духов, он остался один. Казалось, в любой момент из углов блеснут яростные насмешливые желтые глаза с щелевидными зрачками. Некто, обитающий здесь, был зол.
Серёга стоял посередине коридора, так пристально разглядывая дверь в ванную, что ему начало казаться, будто она слегка приоткрылась. Парень моргнул. Дверь была плотно притворена. Ни единого звука. Ни единого колебания в воздухе. Смеркалось.
И в сумерках четко виднелись запертые двери.
Когда-то Серега под влиянием одного друга, увлекающегося творчеством Стивена Кинга прочел книгу "Сияние". Там был эпизод, самый страшный и единственно показавшийся Сереге увлекательным, в котором маленький мальчик заходит в ванную комнаты 312 и видит, как старая толстая утопленница поднимается ему навстречу.
Серега стоял в коридоре, из которого стремительно убегал свет, и чувствовал, будто внутренности затягивало в огромную воронку. Ему казалось, стоит на долю секунды отвести взгляд от двери, ведущей в ванную комнату, как та широко распахнётся, выпуская раздутый от газов, осклизлый труп.
Серега моргнул. Ему кажется, или дверь на самом деле приоткрылась?
Резкий звук падающей воды вдребезги разбил тишину. Вода брызгала, стекала, шелестела, гремела, пела, звенела, билась и булькала.
Серега заставил себя двинуться по направлению к ванной, зайти в неё, закрутить краны. Почему-то стало ещё больше не по себе, когда звук падающей воды стих.
Серега хотел, было, быстрей выйти, но дверь не открывалась, её словно заклинило. За спиной вновь полилась вода, но теперь она больше не билась о кафель, а тихо журчала. Насмешливо, вкрадчиво. Безжалостно.
Комната стала наполняться туманом. Предметы постепенно теряли четкость, и словно бы засветились изнутри. Чугунная ванна, вытягивалась в длину и ширину, пока не стала огромной. Кафель под ванной издавал легкое свечение, наводящее на мысль о прогоревших, но ещё таящих жар, углях. Зеркало на стене, подернулось рябью.
Серёга быстро нашел объяснение происходящему. Его просто "тюркнуло" со "шмали", и все дела! Все происходящие, это просто действие наркотика, и только.
Успокоившись, он с любопытством стал наблюдать происходящие изменения. Услышав веселый девичий смех, Серега вздрогнул.
Обнаженная блондинка с потрясающей фигурой, подставляла высокую грудь под водопад воды, стекающей из душа, чувственно теребила дерзко вздернутые соски. Её руки то скользили по груди, то опускались ниже, туда, где смыкались стройные, женственно-округлые, мягкие бедра. На лице девушки застало выражение, ясно отражающее степень её возбуждения.
Странная нега, чувство сонливости, острое желание окунуться в розовую воду неожиданно, словно паутина, стали окутывать его.
– Тебе нравиться здесь? – услышал он ласкающий, как соболиный мех, мягкий голос. – Иди ко мне! – позвала блондинка.
Это не Лена! Лена ушла. Кто же это?
А впрочем, Сереге это сейчас было все равно. Вздыбившаяся плоть болезненно пульсировала и ныла, влекла к блондинке, от которой распространялся сладковатый, даже через чур приторный, запах.
– Это сон? – непослушными губами выговорил Серега.
– Иди к нам, – звал его мужской тихий голос.
Чьи глаза отражаются в кафеле? Мягкие, карие, мерцающие? Чьи теплые руки обнимают его, причиняя острое наслаждение? Девушки? Юноши? Обоих?
Незнакомый парень и девушка обнимали Серегу, жадно, жарко ластясь к нему. Втроем они придавались изощренным, незнакомым прежде Серёге, ласкам. В то время, как руки Сереги жадно сжимали женскую грудь, плутая по таинственным и влекущим изгибам женской плоти, его собственное тело получало пронзительно-острое удовольствие от рук красивого юноши, умело играющего с его собственным жезлом. Женщины так не умеет ласкать мужчину, ибо не дано ей знать, что чувствует мужчина.
Другой мужчина знает.
Откинув голову, Серега застонал, не в силах более сдерживаться. Красивые, алчные, свободные и до восхищения бесстыжие, новые знакомые пришлись ему более, чем по вкусу. Хотя Серегу несколько смущали эти игры. Если бы были только девушки, а так, целуясь с красивым незнакомцем, Серега испытывал чувство вины, разрываемый между долгом "нельзя" и чувством "приятно".
Впрочем, юноша был мало похож на человека. Слишком тонкий. Слишком изысканный. Со слишком светлыми мягкими девичьими локонами. С неестественно алым, теплым, чувственным ртом.
Серега сам не заметил, в какой момент стал обнимать и жадно целовать не девушку, а юношу.
На подзеркальнике догорали красные восковые свечи. Фигура юноши становилась менее четкой, расплывчатой. Словно бы Серёга смотрел на него сквозь воду.
– Кто ты? – выдохнул Серега, сжимая пальцами тонкие запястья незнакомца. Тело "видения" было не женским: твердым, гибким, как у хищника. Тонкие, красивые, но совершенно не женские руки! Откуда в них столько силы? Властно, медленно, неумолимо эти руки перевернули Серегу лицом к кафелю.
Серега впервые почувствовал, как чужая плоть вторгается в его тело. Ощутил с острейшим отвращением. Господи, бедные женщины! Как они это терпят?! Никакой мягкости, никакого огня в теле незнакомца не было. Его член был ледяным, как заостренное железо на морозе.
Боль пронзила от ягодиц до макушки, заставляя тело забиться в судорогах. Серега закричал, делая безуспешные попытки вырваться, уйти от происходящего ужаса. Он чувствовал, ощущал, как холод прокатывался от губ до пяток, заполняя собой каждую клеточку, но отстраниться, был не в состоянии. Боль обессиливала, распинала, уничтожала. Лишала надежды. Ужасала. Ледяная плоть отвратительного любовника убивала.
– Хватит! Не надо! – кричал Серега, – Пожалуйста, не надо!!!
Он кричал, пока крики не перешли в хрипы. Но голос его уходил в пустоту…
Наконец железные тиски разжались. Руки чудовища больше не держали, а плоть не распинала.
Серега был свободен.
Во рту стоял противный привкус жести. Когда Серега закашлялся, на кафель брызнули капли крови. Его крови!!!
Потолок начал опускаться. Серега из последних сил попытался выбраться из этого ада, но прежде чем успел вылезти из ванны, ноги подкосились, он больно ударился головой о край и ушел в воду.
"Сейчас я проснусь! – подумал Серега, цепляясь за ускользающее от него сознание. – Сейчас я проснусь!"
Что-то тяжелое не давало ему подняться. А легкие разрывало от недостатка кислорода. Темнота, красная и густая, заволакивала все вокруг. Серега ещё продолжал слышать, как где-то падала вода, струилась и растекалась, отрезая его от живительного воздуха и света. Вода колыхалась над его головой.
"Ты больше никогда не проснешься, – вещал кто-то во влажной равнодушной стихии. – И никогда не будешь спать. Добро пожаловать во Тьму".
Над собой Серега продолжал видеть бесстрастную фигуру со скрещенными на груди руками.
Молодой человек смотрел на него без единого душевного движения на красивом, белом лице. Смотрел неподвижными черными бездонными глазами.
Это был не сон.
Так пришла к Сереге смерть.
Глава 9
Страсть и нежить
Присев на край подоконника, Лена старательно делала вид, будто разглядывает рисунки и тонкие, как паутинка, трещинки на кафельном полу. Гнетущие чувство тревоги испуганным мячиком прыгало в груди. По шагам, прозвучавшим поспешным, громким топотом, долетевшим сверху, девушки поняли, – что-то произошло.
Добежав, Сашка остановился, тяжело дыша:
– Он! Он…
– Что?! – вскинулась на Сашку Таня.
– Мертвый!!!
* * *
Человек в синей форме не сводил с Лены сверлящего, изучающего грозного взгляда. Он пытался связать в маленьком мозге, там, позади двух маленьких глазок-буравчиков, в единую цепочку события дня. Нутром чуял: девушка с холодными глазами причастна к смерти паренька, того, что лежал сейчас наверху, в соседней квартире.
Лена тоже чувствовала, что он, этот грубоватый детина, с уже наметившимся брюшком под ремнем, прав – она виновна в смерти Серёги. Но, даже вздумай она сейчас признать свою вину, что ей ему сказать? Какую правду?
"Да, я убийца! Я нарочно заманила, а потом оставила Серегу в той зловещей квартире, чтобы понаблюдать, как им закусит призрак. Этот злой дух, он, знаете ли, с недавних пор мой любовник и мы с ним заодно? Думаю, именно он и стал тем самым чудищем, что утопило моего бывшего парня в черной ванной. А на что он, мой бывший парень, собственно, рассчитывал, когда так плохо себя вел?! Нет, вы не думайте! Призрак убил его вовсе не из ревности. И не из мести. Просто он хотел есть. Вы не знаете? Именно так призраки питаются – живыми людьми"?
Стакан, что Лена удерживала в руке, показался необыкновенно тяжелым, – рука словно налилась свинцом и потеряли способность держать.
В комнате царила неприятная атмосфера, насыщенная невысказанными подозрениями и опасениями.
Лена старательно не глядела в сторону друзей. Чувствовала, какой подозрительностью были полны их сверлящие, обжигающие, обвиняющие взгляды.
Как Таня, – её Таня!? – смела смотреть на неё с подозрением и испугом!?
Нет. Её здесь нет. Та, кто присутствует, это не она, не Лена Лазорева. И все, что произошло, произошло не с ней. С ней такого просто не может быть! Вовсе не она сидит в чужом коридоре, как две капли похожим на тот, что находится над их головами. Вовсе не на неё смотрит инквизиторским взглядом плотный невысокий человек в милицейской форме. Не её подозревают в убийстве. Не её допрашивают, зажав в руках блокнот и ручку.
Даже призраки казались Лене более реальным. Медработники, милиция, трупы: во что превратилась её спокойная, размеренная жизнь?
– Вы давно знакомы с убитым? – задавал участковый дежурные вопросы.
– Да, – кивнул Лена.
– Как давно и насколько близко?
– Очень давно и достаточно близко.
– Можно подробнее?
– Мы вместе выросли, вместе учимся, – Лена судорожно сглотнула отчего-то густую, как еловая смола, слюну, – учились. – Поправилась она. – Встречались почти полтора года.
– Расстались?
– Пару месяцев назад, – подтвердила Лена.
– По чьей инициативе?
– Формально, – по моей. Но, по сути, решение было общим.
– Он как-то угрожал вам после ссоры?
– Нет. Мы разошлись мирно. А сегодня Сережа вдруг неожиданно встретил нас с Таней. Начал ругаться. Я не хотела, чтобы мы "гавкались" на виду у всех, вот и предложила поехать ко мне на квартиру. – Лена почувствовала, как в висок клюет птица с острым железным клювом.
– Вы приехали к тебе домой, что было потом?
– Потом…Сережа, он…он стал ко мне приставать, – медленно подбирая слова, рассказывала Лена.
– Дело происходило в ванной? – Сухо спросил милиционер.
– В ванной? – удивленно вскинула на него глаза Лена. – Нет. На кухне. Мы собирались пить чай. И тут он повел себя необычно. Сережа никогда раньше…. – Лена опустила голову, решив не досказывать предложение. – Я стала зачищаться, испугавшись, что он меня покалечит, отбиваясь, бросила в Сережу табуреткой и убежала. Больше я его живым не видела.
– Он пытался тебя догнать?
– Не уверена.
– Значит, как ты утверждаешь, что вы не вступали с ним в интимные отношения?
– Н…нет. Почему вы спрашиваете?
– А потому, – передразнил её участковый. – Что у твоего покойничка все хозяйство спермой залито по самое-самое "не балуйся". Даже на коврике лужица.
Лена опустила голову, уронив на колени дрожащие руки. Господи, что же произошло в той Богом забытой квартире?
– Ну? Труп забрали. – Заявил второй милиционер, здоровенный детина, с лысым черепом, перешагивая порог соседской кухни. Он мог с легкостью сойти за "братков", а не за служителя Фемиды. – Ну, что? Мы тоже едем в участок? Или как?
– Едем в участок, – закрывая блокнот, поставил точку в разговоре Ленин собеседник.
Пока автомобиль их вез, Лена пыталась себе представить, как отреагирует на события мама.
И не могла. Не хватало воображения.
По приезду участковый проводил её к кабинету, над которым висела табличка: "Комитет по делам несовершеннолетних".
– Мне девятнадцать. – Гордо заявила Лена.
– Да без разницы, – отмахнулся милиционер, распахивая перед ней дверь.
В кабинете Лену встретила совсем ещё молодая женщина, не старше тридцати. Плотного сложения, в поношенных джинсах и толстом свитере под горло, с русыми жидкими волосами, забранными в небрежный хвост, следователь показалась Лене простой, резкой и надежной. Как скала, даром что женщина. Почему-то вопреки распространенному мнению о продажности родной милиции, глядя на эту женщину верилось, что справедливость все-таки восторжествует. Такая, взятку-то взять, – возьмет, не откажется. Но если ты действительно вор, все равно будешь сидеть в тюрьме.
Следователь поманила девушку, пригласив сесть напротив себя.
– Как зовут? – спросила следователь, постукивая ручкой по столешнице.
– Лена, – всхлипнула девушка в ответ, борясь с желанием уткнуться кому-нибудь в плечо и выплакать печали.
– Фамилия? – бодро продолжала задавать вопросы женщина. – Отчество?
– Лазорева Елена Олеговна, – ответила Лена.
– А я – Алевтина Алексеевна, – представилась женщина. – Ну, так, Лазорева Елена Олеговна, что мы там натворили?
– Ничего.
– Ну, все так говорят. За что же, в таком случае, тебя к нам привезли, если ничего, а? Ладно, сначала ответь, царапины тебе уже обработали?
– Обработали. Вера Антоновна, соседка снизу, марганцовку одолжила.
– Хорошо. Тогда, Елена Олеговна, вот что! Вот тебе листок. Вот ручка. Садись-ка вон за тот стол, и пиши. Излагай подробно, все, как было. Договорились?
Лена кивнула.
– Алевтина Алексеевна? – встревожено окликнула она следователя, которая уже направилась в сторону электрического чайника.
– Да? – обернулась та на зов.
– Мне пришьют дело о превышении необходимой обороны?
Алевтина Алексеевна кивнула, хладнокровно наливая кипяток в чайник для заварки:
– Возможно, – пожала она плечами. – А что? Будут не правы?
– Будут, – буркнула Лена себе под нос.
Она села за указанный ей столик, и постаралась сосредоточиться. Собрать вместе, норовившие разлететься по сторонам мысли. Предстояло описать события дня, уместив их на одном листе формата А-4.
И снова сомнения в том, что все происходит именно с ней, закрались в душу.
– Скажите, а позвонить я могу? – снова подала голос Лена.
– Кому? – вопросом на вопрос ответила следователь.
– Отцу.
– Звони. Отцу можно.
Лена нажала кнопку вызова на мобильном телефоне. Олег отозвался в тот момент, когда она уже начала думать, что на её вызов останется без ответа.
– Алло? – голос звучал устало и напряженно. – Как дела, Лена?
– Плохо. Меня забрали в милицейский участок по подозрению в убийстве.
– Что?!! – Олег не кричал, но в голосе его прозвучало такое количество эмоциональных оттенков, что Лена затруднялась с их определением. Была представлена вся палитра красок от изумления до возмущения; от страха до ярости.
А вот в ней самой, казалось, эмоций уже не осталось.
– Перезвони мне сейчас, ладно? – Попросила Лена. – У меня на счету остались копейки.
Когда Олег перезвонил, Лена кратко, в общих чертах рассказала ему всю историю:
– Понятно, что в свете моих синяков, звонков и криков дело выглядит так, будто, отбиваясь от насильника, я его прибила. А может, и, не отбиваясь вовсе, а так, во время любовных игр, – монотонно закончила девушка.
– Мне нужны имена и фамилии тех, кто с тобой работает. Ты сейчас одна?
– Нет.
– Дай мне поговорить со следователем, ладно?
– Без проблем. – Лена повернулась к Алевтине. – Мой отец хотел бы с вами поговорить. Это возможно?
– Без проблем, – копируя её тон, улыбнулась Алевтина Алексеевна, забирая их рук девушки мобильник.
Пока старшие говорили, Лена записала на бумагу то, о чем только что рассказала отцу.
Пришли, повздорили. Серега начал приставать. Отбиваясь, ударила его табуреткой по голове, рассекла кожу на лбу. Может быть, и не только кожу. Испугалась, убежала. Позвонила подруге по мобильнику, одолженному у неизвестного случайного сердобольного прохожего. Дождалась подругу с её парнем в подъезде. Наверх поднялся Сашка, а когда спустился, сказал, что нашел Сережу мертвым. Вот и все. Что происходило за то время, пока она, Лена, дожидалась Таню, в квартире наверху, – Лена понятия не имела. Может быть, желая смыть следы крови, которая, как известно, весьма обильно течет из лицевых царапин, Сережа решил принять душ, поскользнулся и разбился?
– Давай листок, – сказала Алевтина Алексеевна.
Пробежав его глазами, кивнула
– Ну, что ж, годиться. Судебная экспертиза разберется, что в твоих откровениях сказки, а что происходило на самом деле.
– Все происходило так, как я описала.
– Ладно, ладно. Твой отец сказал, что матери уже позвонили. Так что жди, за тобой приедут.
В комнате было пронизывающе холодно. В эту пору, когда за окном осень борется с зимой, а отопления в трубах пока не предвещалось, мерзло, казалось, все на свете.
– А можно мне горячего чаю? – спросила Лена.
Следователь ухмыльнулась. И налила замерзшей, перепуганной, явно уставшей девочке, чаю.
Пусть погреется.
Из участка Марина с Леной домой возвращались пешком. Мать с ней не разговаривала, храня всю дорогу уничтожающее молчание. Молчание матери причиняло Лене мучительную боль, заставляя не обращать внимания на брызги воды, летевшие со всех сторон, на грязь, на холод. Было чувство, словно на сердце положили огромный раскаленный камень. Девушка шла быстрее и быстрее, как будто стремясь обратить боль в движение. Словно нож разрезала она темноту и дождь. Но мрак смыкался за спиной и зазывно мерцал впереди, по-прежнему не давая облегчения.
По возвращению домой Марина кинула еду на стол, словно собаке, по-прежнему не говоря ни слова, даже не взглянув на дочь.
– Я ни в чем не виновата, – сквозь зубы проговорила Лена, чувствуя, как боль перерастает в злость. – Почему ты так о мной себя ведешь?
– Виновата, – чужим, далеким голосом отозвалась мать. – Раз ты оказалась в такой ситуации, ты – виновата.
– В чем моя вина?! В том, что не дала этому идиоту себя изнасиловать?!
– А ты думаешь, твоя чертова невинность стоит дороже человеческой жизни?!
Лена, опешив, смотрела на мать.
– Ты не должна была встречаться с этим мальчиком, раз уж он тебе не нравился. Должна была как-то иначе обставить ваше с ним расставание, объяснить мотивы своего поступка, извиниться, если на то пошло. Не должна была доводить ситуацию до точки кипения. Женщина отвечает за отношения. Не мужчина! Ты не должна была, ни в коем случае не должна, оставаться с ним наедине! Так что в том, что случилась, ты, как видишь, виновата!
– Но хоть в то, что я его не убивала, мама, ты мне веришь?!
Они обе кричали. Хотя обе очень редко повышали голос. Особенно друг на друга – почти никогда.
– Я не знаю, – прошептала мать, отводя глаза. – Может быть, не рассчитала силы…
– И оставила его в ванной истекать кровью?! Ну, мама, знаешь ли…я бы никогда так не поступила! Когда я выбегала из квартиры, Серега здоровенным бугаем несся за мной, звеня яйцами и потрясая кулаками! Он был живее всех живых. Он был пьян. Он жестоко меня избил. Я – твоя дочь. Мне плохо! А ты не находишь для меня ни одного доброго слова!
– Ты! Ты такая же, как твой отец! – Марина буквально выплюнула фразу ей в лицо. – Безответственная! Бессердечная! Гулящая! – Мать и дочь обменивались взглядами. – Ты думаешь только о себе! Господи, какой позор! Я этого не переживу, – всхлипнула Марина, опускаясь на стул и разражаясь рыданиями.
Лена знала, – у матери больное сердце. Нужно было бежать за каплями, нужно было предпринимать какие-то действия, успокаивать. Оправдываться. Что-то делать. А не было сил. Не было желания. А вот если взять, и сделать то, что избавит её разом от всех проблем? От несправедливых злых упреков? Взглядов? Обвинений? Презрения?
Просто перестать быть.
Накапав "корвалол" в маленький стаканчик, поставив его рядом с матерью, Лена прошла в спальню. Но за всю ночь сон ни разу не сомкнул ей веки. Он тоже решил быть бессердечным.
Лена слышала, как мать несколько раз подходила, тяжело вздыхая, и по комнате распространялся запах валидола. Но к рассвету в доме воцарилась полная тишина.
Украдкой выпархивая из дома ранним утром, когда часы показывали только половину пятого, Лена понимала, что объяснить свое поведение матери будет сложно. Но все равно поехала, не устояв перед искушением выплеснуть боль, злость и отчаяние на "виновника" свалившихся бед.
Перешагнув порог зачарованного дома, девушка не стала включать свет.
– Ну? – тихо уронила она в мертвую тишину. – Где ты? Иди сюда, – поговорим. Как ты посмел? Как ты только посмел так подло подставить меня?! Из-за тебя мне вполне могут пришить статью!
Лена почувствовала озноб, распространяющийся по телу, сковывающий разум и волю, как льдом реку.
"Посмел? – насмешливо протянула Тьма голосом Адама. – Это не требовало такой уж большой смелости.
– Замолчи!!! Я верила тебе! – попыталась обличать Лена.
– А разве я сделал что-то, чтобы внушить тебе доверие?
– Какого черта тебе вообще понадобилось его убивать? – заорала Лена.
– Не хочу больше быть "барабашкой" за дверью. Захотелось заявить о себе широким массам.
– Ты мертв. Этого не изменишь, – отрешенно возразила Лена.
– Много ты знаешь, куколка, – насмешливо выдохнула Темнота. – Откуда, по-твоему, появились сказки о вурдалаках, оборотнях, инкубах? Они имеют под собой вполне реальную подоплеку. Мы, мертвецы, можем черпать силу в вас, в живых. Мы питаемся вами. Вашей жизненной силой, вашими чувствами, кровью, мыслями. У нас нет другого выбора, если мы хотим "жить" рядом, в мире Времени и Плоти. В Явном мире.
– Значит, я для тебя тоже "пища"? – с вызовом спросила Лена.
– Ну, конечно! – насмешливо прошипела Тьма, успокаивающим жестом обнимая Лену за плечи, укачивая нежным шепотом. – Подумай сама, разве он не заслуживал смерти? К чему ему жизнь? Грубому, тупому, примитивному животному, получавшему радость только от еды и от секса? Настолько пустое создание, что у его Силы и Вкуса-то нет. Даже не знаю, существовала ли у него Душа?
Лена отшатнулась, вывернувшись из объятий Пустоты:
– Не нужно так говорить о Сереже!
– Твоя беда в том, что ты не веришь в Зло, – грустно выдохнул Призрак. – В обычное, обыденное маленькое Зло. Но оно существует. Оно реально, оно всегда рядом. Оно живет в твоем собственном сердце, – не отрицай! Что, как не зло, заставило тебя позволить убить твоего неудавшегося любовника? Что иное, как не стремление ко злу, заставляет тебя приходить ко мне, – снова и снова? Неужели ты до сих пор не понимаешь: я – реален. Я опасен. Я есть ЗЛО. Твоя любовь ко мне – зло. Наша связь с тобой наиболее порочная из всех возможных пороков и извращений: она тоже зло. Я знаю, чего бы тебе хотелось. Чтобы я стал похожим на ожившие девичьи сны: обернулся прекрасным маленьким принцем Экзюпери, грезившим о лунной розе. Не так ли? Но я не любитель роз! Я не ожившая фантазия экзальтированных барышень, отрекшихся от мирских соблазнов. Я – беглец из Ада, которому ты помогаешь обосноваться у себя в миру.
