Текст книги "Дороги колдовства (сборник)"

Автор книги: Екатерина Неволина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8 И грянул бал

Музыка волнами выплескивалась нам в лицо. В первую минуту, выйдя из лифта, я замерла, ослепленная и оглушенная. В холле царила праздничная суматоха, искрилась мишура, перемигивались гирлянды. Огромная красавица-елка, уходящая под самый потолок, была разукрашена синими шарами и бантами. Люди, одетые по-праздничному, стояли или прогуливались группками.

– И все равно мы здесь самые красивые, – шепнула Наташка, беря меня под руку.

Я мельком взглянула на наши отражения в огромном зеркале. Мой макияж совместными усилиями удалось восстановить, былые переживания исчезли, оставив только легкий неприятный осадок. Но я решила не думать об этом сейчас. Если кто-то хотел сделать мне гадость и испортить настроение, пусть его планы потерпят поражение. Тем веселее и беззаботнее должна я выглядеть. Как говорится, всем врагам назло.

Наташка в бордовом кружевном платье тоже была очень хороша. По-моему, мы с ней неплохо смотримся. Когда-то мне хотелось, чтобы нас принимали за родных сестер, ну и что, если внешне мы совсем не похожи. Юрка в новом черном костюме-тройке, очень элегантный и стильный, галантно сопровождал нас обеих. Однако между ним и Наташкой чувствовалась некая напряженность, и мне было неловко, так как я точно знала, из-за кого она возникла.

Многие из наших уже танцевали. Я заметила Мишку с Юлькой. Она положила голову ему на плечо, он крепко обхватил ее за талию. Все бы ничего, но я поймала уже несколько Мишкиных взглядов. Он искоса поглядывал на меня, и в голову нет-нет да и закрадывалась мысль, что, ухаживая за Юлькой, он банально старается спровоцировать меня на ревность. Ревности не было. Глядя на эту пару, я не испытывала чувств, ну разве что жалость к Юльке, и то не слишком острую – надо быть умнее и не позволять использовать себя. Впрочем, кто знает, может, у них еще все сладится. Бывают же чудеса, тем более в новогоднюю ночь.

Латвийский новый год наступает на час раньше, поэтому мы встречали его дважды – по рижскому и по московскому времени.

Нам принесли поднос с шампанским – его было чуть-чуть, буквально один глоток, зато в красивом хрустальном бокале. Столкнувшись, наши бокалы издали мелодичный звон. Шампанское, пузырящееся в наших бокалах, оказалось с легкой кислинкой, но все равно очень вкусное.

– Счастливого Нового года! – говорили мы друг другу, глядя, как в темном небе расцветают салюты.

Я вытащила из сумки подарки – колокольчик и футболку для Наташки, декоративную тарелочку для Юрки, всем остальным – красивые наборы конфет. Наташка подарила мне митенки и косметичку, Юрка – янтарный брелок для ключей.

– А это – тебе, – сказал Юрка, протягивая Наташке маленькую коробочку.

Она, покраснев, раскрыла. Внутри лежали золотые сережки с янтариками.

– Я не могу принять! Это слишком дорогой подарок! – испугалась подруга.

– Не можешь? – он растерялся. – Но это же из Риги. Я отыскал их специально для тебя. Все ювелирные в центре обошел.

Я слушала их, и меня мучили смутные, но все более крепнущие подозрения.

– Ты за этим выбирался сегодня в город? – тихо спросила я, пока Наташка, еще более разрумянившаяся, вдевала серьги в уши.

– Ага, – кивнул Юрка. – Я так испугался, когда тебя в холле встретил, а Наташка потом спросила, куда я ходил. Ну все, думаю, сюрприз сорвется.

– Понятно, – кивнула я, чувствуя себя абсолютной дурой.

А все моя тяга к таинственным историям! Напридумываю себе черт знает что, а самое простое и логичное объяснение даже в голову не приходит.

– Очень красиво, – кивнула я Наташке, выжидательно на меня поглядывающей. По-моему, прежние серьги больше подходили к ее платью, но ведь это такие мелочи. Главное – что подруга рада подарку и глаза ее сияют ярче новогодних звезд.

– Потанцуем? – Юрка протянул Наташе руку, и она с испугом посмотрела на меня. Ей ужасно хотелось танцевать, но было жаль оставлять меня одну.

– Все в порядке. Идите, – милостиво разрешила я, чувствуя себя как минимум королевой.

Наташка в избытке чувств поцеловала меня в щеку и пошла танцевать с Юркой.

Я смотрела на них – как счастливо улыбается Наташка, как нежно ведет в танце Юрка, – и вдруг меня словно молнией стукнуло. Сама не знаю, отчего, но я вдруг поняла, что больше ничуть не завидую Наташке и искренне рада, что они с Юркой вместе. Раньше я пыталась убедить себя, что счастлива за них, но только теперь осознала: они – идеальная пара и во мне нет больше горечи. Чувство к Юрке, если оно и было, растаяло как свеча, погасло утренней звездой. Меня словно отпустили на волю, и все вокруг как будто стало ярче, вспыхнуло новыми праздничными красками.

Сегодня действительно особая ночь. Я вдруг поняла, что пришло время загадывать желание, и загадала: пусть Наташа и Юра навсегда останутся вместе. А еще мне очень захотелось, чтобы рядом со мной был кто-то особенный. Мне отчего-то представились серьезные серые глаза и засыпанная снегом светлая челка.

«Вот дура, – обругала я себя, – он о тебе уже и думать забыл. И вообще, почему он? Что в нем особенного?.. Неужели я думаю об Артуре только из-за того, что он пренебрегает мною? А если бы Мишка не смотрел на меня, я бегала бы за Мишкой?..»

Эта мысль заставила меня похолодеть. Неприятно узнавать о себе подобные вещи. Но нет – вон Мишка кружит с Юлькой, а я не испытываю ни малейшего укола ревности.

Кто-то в упор смотрел на меня, и я с досадой оглянулась, намереваясь сказать что-то резкое, и растерялась, потому что на миг мне показалось, что все это – не наяву. Персонажем ожившей сказки передо мной стоял Артур.

Не может быть! Как он здесь оказался?! Мысли промелькнули стайкой птиц. Но я почти не удивилась. Наверное, потому, что ждала от новогоднего вечера чуда – и вот оно, пожалуйста!

Я уже не сердилась на Артура. На него, кажется, вообще нельзя было сердиться.

– Ты так быстро убежала, что я не смог догнать тебя, – сказал он, протягивая мне ладонь, на которой лежало маленькое янтарное сердечко. Прозрачное и нежное, как слеза. – Это сердце Риги, – добавил он. – Теперь оно принадлежит тебе.

Я молча взяла протянутое мне сердце. Всякие слова вдруг показались излишними. Все было просто, хорошо и отчего-то очень правильно.

– Пойдем танцевать, пока музыка еще не закончилась.

Музыка и вправду была волшебная. Под нее можно танцевать, не задумываясь о правильности движений или о том, чтобы не наступить партнеру на ногу. Она кружила и вела так, что все получалось само собой. А может, дело было в колдовстве новогодней ночи.

Мы танцевали, и я боялась произнести хотя бы слово, чтобы не разрушить магию.

Танец закончился, но мы застыли посреди зала друг напротив друга.

– И все-таки глаза у тебя русалочьи. Ты уверена, что ты не из подводного царства? Имя у тебя тоже морское – Марина, – сказал Артур. Его серые глаза, как всегда, смотрели серьезно и даже строго.

Я опустила голову, чтобы скрыть дурацкое ощущение счастья. Ну точно, день сегодня совершенно бешеный. Стараясь взять себя в руки, я заговорила о другом – не о том, о чем думала.

– Как ты здесь очутился? – спросила я.

Артур пожал плечами:

– У меня в этой гостинице тетя работает. Когда она давала мне приглашение, я долго сомневался, идти или нет, и даже не предполагал, что встречу тебя.

– И как, не жалеешь, что пришел?

Я сама смутилась от своего вопроса и почувствовала, как к щекам прихлынула кровь. Он, улыбнувшись во все свои кокетливые ямочки, ответил:

– Ну еще бы! Конечно, не жалею!

Мы стояли совсем близко и буквально кричали друг другу в ухо: заиграла новая мелодия, и люди вокруг принялись танцевать.

– Ты веришь в сны? – снова спросила я, стараясь перекричать музыку.

– Верю. А еще – в сказки и в то, что у грустной русалки все будет хорошо.

Я с опаской заглянула в его глаза, боясь увидеть там насмешку, но, напротив, взгляд был серьезным и даже строгим.

– Я хотел тебе кое-что сказать… – Артур поморщился, когда в уши ударил очередной залп громкой музыки. – Но, наверное, не здесь и не в спешке. Ага… Уже звонят…

Он вытащил из кармана джинсов мобильный и нахмурился, взглянув на экран.

– Извини, русалка, мне пора! – повернулся он ко мне, еще не нажимая на клавишу приема. – Мне нужно поговорить с тобой. Придешь завтра к собору? Обещаешь?

– Да… – ответила я.

– Да, тетя Линда, да никуда я не пропал, уже иду! – заговорил он в трубку, поворачиваясь ко мне спиной.

Вокруг меня танцевали. И я мешала, похоже, абсолютно всем! Кто-то задевал меня локтем, кто-то наступал на ногу. Пора перестать изображать из себя статую и убираться из эпицентра боевых действий, пока моему организму не нанесены серьезные повреждения.

– Вот ты где! – Налетевший на меня вихрь разговаривал Наташкиным требовательным голосом. – Пойдем! Ты непременно должна узнать! – кричала она, таща меня куда-то.

Сначала я сопротивлялась, но затем поняла, что с Наташкой подобный номер не пройдет, и сдалась.

– Что случилось-то? – поинтересовалась я, когда подруга вытащила меня из зала.

– Сейчас все узнаешь, – загадочно ответила Наташка.

У стойки ресепшн стояла наша одноклассница Аня. Подруга торжественно подвела меня к ней.

С Аней мы никогда не общались особенно близко, и я с удивлением уставилась на Наташку, которая наслаждалась, поддерживая интригу.

– Ань, расскажи Марине, что ты видела, – торжественно заявила та.

Аня рассеянно улыбнулась.

– Да ничего особенного. Я задержалась в номере, собираясь на вечеринку, а когда вышла, увидела Юльку, закрывающую ключом одну из дверей. Я не обратила на это особого внимания, так как была не уверена, чей именно это номер, решила, что Юлькин.

– А на самом деле это была наша дверь? – уточнила я.

– Конечно, наша! Юлька живет на четной стороне, в номере рядом с Галиной Дмитриевной! – разгоряченно заговорила Наташка.

– А как ты смогла открыть дверь? – Мне уже начинало казаться, что я попала на страницы детектива.

– Я же говорила тебе: ключ торчал снаружи! К счастью, она его не забрала! – объявила Наташка, облокачиваясь о стойку.

– Но зачем… – Я не договорила, потому что уже начала догадываться о причинах, хотя никак не могла поверить.

Неужели из-за той дурацкой стычки, когда Юлька приревновала ко мне Мишку, она решилась на неблаговидный поступок? Что, если бы Наташка не вернулась за мной? Я так и просидела бы взаперти всю новогоднюю ночь?

– Ну она и дрянь! – воскликнула я. – Разве можно так поступать?

Наташка обняла меня.

– Что за секреты? – к нам подошел Юрка.

– Погоди, – отмахнулась Наташка. – У нас серьезное дело.

– Такое нельзя оставить без наказания, – заявила Аня. – Надо бы ее проучить.

– Точно! – оживилась Наташка. – Давай ее тоже где-нибудь закроем? На всю ночь! – Она торжествующе посмотрела на меня и очень удивилась, когда в ответ я лишь покачала головой.

Я не из тех, кто готов безропотно терпеть обиды, и не такая рохля, чтобы не уметь постоять за себя, но мстить Юльке, тем более в праздничную ночь, противно.

– И ты готова ее простить? – спросила Аня.

– Простить – нет, но мстить не буду.

– Давай я! Уж я ей устрою! – загорелась Наташка.

Я задумчиво посмотрела на нее. Мстить вообще, по-моему, глупое дело, но сваливать это на других – еще хуже.

– Не надо. Я прошу тебя как подругу, – я заглянула в серьезные Наташкины глаза, и та поняла меня и кивнула.

– Спасибо, – поблагодарила я и направилась в сторону зала, откуда доносилась веселая музыка.

У самого входа меня догнал Юрка.

– Марин, – окликнул он меня. – Ты молодец. Честно говоря, не ожидал от тебя. Ты отличная девчонка.

– Спасибо, – я улыбнулась ему, – иди к Наташке. Сегодня волшебная ночь, не нужно тратить ее попусту.

Юрка кивнул и, сияя, умчался прочь.

Забавно, теперь он казался мне чуть ли не братом. Немного несмышленым, но очень хорошим. Рада, что у них с Наташкой все складывается.

У входа в зал я чуть не столкнулась с Юлькой.

Она бросила на меня один-единственный взгляд и, гордо вздернув подбородок, прошла прочь. Ну точь-в-точь рассерженная кошка, разве только не фыркнула.

– Маринка! Ты где скрывалась, радость моя? – Мишка, как всегда шумный и громкоголосый, схватил меня за руки и закружил. – Новый год – время веселиться.

От него попахивало шампанским. Я ничуть не сомневалась, что Мишка нашел возможность раздобыть его даже перед носом классной.

– Миш, сколько раз тебе повторять, что я – не твоя радость? – Я попыталась высвободиться из его медвежьих объятий, но это было вовсе не легко.

– Девушка может ошибаться. И я прощаю девушке ошибки, – заявил Мишка, которого, похоже, ничуть не смущало то, что кто-то может думать не так, как он сам. Его собственное мнение всегда было для него главным.

– Я думаю, ты меня кое с кем перепутал, – многозначительно произнесла я, в то же время выискивая среди толпы веселящихся ребят светловолосую голову – вдруг Артур все еще не ушел.

– Да ты, Мариночка, ревнуешь! – обрадовался Мишка, еще сильнее стискивая меня в объятиях. – Не ревнуй, ты всегда будешь главной в моем сердце. Юлька – это так, мимолетное увлечение.

– Вон оно, твое мимолетное увлечение, как раз к нам идет, – сказала я и, воспользовавшись секундным Мишкиным замешательством, вывернулась из его рук.

Мне показалось, что где-то у входа мелькнуло знакомое лицо. Я хотела броситься туда, однако за моей спиной происходило что-то странное.

– Отстань от нее.

Оглянувшись, я увидела, как Юрка схватил друга за рубашку и хорошенько встряхнул.

– Эй, убери от меня руки! – Мишка обиженно рванулся, от его рубашки оторвалась пуговица и, подпрыгнув на полу, замерла у моих ног, словно охотничий трофей.

– Ты испортил мою рубашку, а еще лезешь не в свое дело! – Мишка набычился и стукнул Юрку кулаком.

– Ребята! Ну что здесь происходит! Как же вы можете! В новогодний вечер! – Через мигом собравшуюся вокруг нас толпу протиснулась классная. – Шустов, Семенов, ну-ка расцепитесь!

Ребят растащили по разным углам, а классная, которой кто-то донес о причине конфликта и которую та истолковала по-своему, укоризненно посмотрела на меня.

– Стыдно должно быть, Марина! Девочки, которым нравится, что мальчики дерутся из-за них, немногого стоят.

Глава 9 Алое на черном

В зале горел камин. Ярко плясал и плескался огонь, комната была полна дыма – должно быть, с дымоходом что-то не так. Я стояла, опираясь одной рукой на массивный деревянный стол, выщербленный и почерневший. А спиной ко мне, лицом к камину, сидел он.

Рыцарь, казалось, задумался и забыл о моем присутствии.

После башни зал показался теплым, больше всего хотелось подойти к камину и присесть возле, вытянув к огню озябшие пальцы, и довериться его обманчивому уюту. Так хотелось отдохнуть… Но, разумеется, это была непозволительная роскошь. Я смотрела на его плечи и думала, что когда-то он даже нравился мне, вернее, интриговал своей силой и отчаянной храбростью. Возможно, я сбежала бы с ним сама. Если бы не братья. Они остановили меня и показали истинное лицо этого человека… Человека ли? Разве люди бывают такими жестокими?

– Я понимаю, просить бесполезно, – произнесла я устало. – Как и говорить о моем старом отце, разом лишившемся всех детей.

Он промолчал. Ну что же, вполне понятный ответ. На другой я и не рассчитывала.

– Но я могу выкупить свою свободу. У меня есть что тебе предложить, – продолжала я. Теперь все зависело от того, насколько твердо и убедительно будет звучать мой голос.

«Матерь Божья, помоги», – взмолилась я мысленно.

– И что же?

В его голосе звучал неприкрытый сарказм. Однако он откликнулся, и уже это было хорошо.

– Вот это, – я сняла с себя плетеный нарядный пояс и протянула ему на вытянутых руках.

Он полуобернулся. Теперь мне был виден его профиль, темнеющий на фоне огня.

– Это? – повторил он, должно быть считая, что от страха у меня помутился рассудок.

Я закусила губу, почувствовав во рту едва солоноватый вкус крови. Сейчас или никогда.

– Это, – твердо подтвердила я, и мой голос не дрогнул. – Этот пояс – главное сокровище нашей семьи. Отец всегда носил его на себе и поэтому не был ранен ни в одном из многочисленных сражений. Он хотел передать его старшему сыну, но… – горечь подкатила к горлу, и я судорожно вздохнула, преодолевая боль и страшное, сосущее чувство утраты, – но не успел. И тогда отдал его мне. Понимаешь? Мне, своему единственному оставшемуся в живых ребенку! Это очень древняя и сильная вещь. Его нельзя отнять силой, можно только подарить. И я хочу подарить его тебе. А ты подари мне свободу.

Он смеялся долго, и эхо отдавалось под каменными сводами зала. Огонь в камине тоже дрожал, словно от гомерического хохота.

– Ты думаешь, я тебе поверю? – спросил рыцарь, отсмеявшись.

Ногти впились в деревянную спинку. Я не чувствовала боли. Я вообще не чувствовала ничего.

– Я представлю тебе самые убедительные доказательства.

Мой голос слишком тих для этого зала, он теряется в настороженной глухой тишине.

– Ну что же. И каковы будут доказательства?

Похоже, в его голосе появился интерес.

Для этого были основания. Мой отец, храбрый рыцарь и участник многочисленных походов, уже успел стать легендой благодаря тому, что, дожив до седин, не получил ни единой серьезной раны. «Заговоренный» – говорили о нем. А иные пытались узнать нашу семейную тайну. Разумеется, безуспешно.

Я глубоко вдохнула пропахший дымом, пылью и железом воздух. По углам метались тени, а там, за стенами замка, сияло золотыми звездами ночное небо. Как бы мне хотелось оказаться под ним и вдохнуть наконец пьянящий ледяной воздух – воздух свободы… Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать.

Рука казалась ватной, когда я туго завязывала пояс у себя на талии.

– Вот. Пояс на мне. Ударь меня мечом – увидишь, что будет.

Пояс казался радужной змеей, пригревшейся на мне и задремавшей.

Тяжелое громоздкое деревянное кресло заскрипело.

Рыцарь встал и шагнул ко мне.

– Это правда? – зачем-то спросил он.

– Пока не испробуешь – не увидишь.

Я заставляла себя смотреть прямо на него – на высокий темный силуэт на фоне беснующегося в камине огня.

– Ну что же… – В пламени блеснула сталь меча.

Меч был старым. Побывавший в многочисленных сражениях, выпивший уже столько крови, что, должно быть, даже уже пресытился ею.

Я смотрела на старый клинок, не в силах отвести взгляд.

Рыцарь занес меч и остановился, выжидая.

Я засмеялась:

– Ну же! Мы что, всю ночь будем так стоять? Я хочу отдать тебе мой подарок и уйти домой, к родным. Они заждались.

И он поверил.

Тяжелый меч ринулся на меня. И я, приближая столкновение, шагнула навстречу. На мгновение раньше груди коснулась волна воздуха и… удар, отбросивший меня к стене, расплавленным железом влившийся в мою кровь.

Мои родные действительно ждали меня. Мама, которую я почти не помнила – потому, что она умерла, когда мне едва исполнилось пять. Оба брата, которые брали меня к себе в седла, учили держать поводья, заряжать арбалет и пускать в нацарапанную на толстом дереве мишень тяжелую стрелу. Они ждали…

– Ты обманула меня!

Его вопль был страшен, однако теперь-то мне нечего бояться. Губы попытались сложиться в улыбку. На них тоже выступила кровь… Кровь… она теперь была всюду вокруг меня. Куда ни погляди – все красное!

– Проклинаю, – прошептала я запекшимися непослушными, словно чужие, губами, – проклинаю! Не будет тебе успокоения даже в смерти.

* * *

Я открыла глаза. В окно вовсю сияло солнце.

То, что случилось, опять было всего лишь сном.

«Только сон, Марина, ничего больше», – сказала я себе, поднимаясь с кровати.

Первое января выдалось солнечным и морозным. Выглянув на улицу, я увидела, как ярко, по-новому сияет свежевыпавший чистый снег. Немногочисленные прохожие не спешили по делам, а прогуливались по парку среди переплетения темнеющих дорожек.

Из ванной доносились плеск воды и негромкое пение – подруга уже встала. Было понятно, что у нее отличное новогоднее настроение.

– Проснулась? – из ванной комнаты выглянула Наташка. От влаги ее волосы немного завивались, а глаза радостно блестели. – Что тебе снилось в новогоднюю ночь?

То, что я умерла. Я до сих пор чувствовала в груди отголосок той боли. Это первый раз, когда меня убили во сне. Обычно, когда становится совсем худо, просыпаешься от страха. А тут – нет.

Наташка в нетерпении ждала ответа. Видимо, ей хотелось рассказать о чем-то своем.

– Ничего хорошего, неважно, – отмахнулась я.

– Правда? – Наташа расстроилась, однако ей так хотелось поделиться, что она не смогла сдержаться. – А мне снился Юрка, – заявила она после небольшой паузы. – Мы были в Москве и танцевали вальс прямо на улице, и машины объезжали нас. Представляешь? Это значит, что мы с ним весь год будем вместе. Это верная примета!.. – Она вновь вспомнила о моем сне и нахмурилась. – Конечно, бывает, снится абсолютная ерунда, которая не сбывается, – поспешила успокоить она.

Я натянуто улыбнулась и в свою очередь пошла принять душ.

Выйдя из ванной, я достала подаренное мне янтарное сердечко, всю ночь пролежавшее под подушкой. Продела в петельку серебряную цепочку, застегнула на шее.

– Красиво, – заметила Наташка. Оказывается, пока я возилась, она стояла у меня за спиной – уже готовая, причесанная и одетая в узкие джинсы и белый облегающий свитер с высоким горлом.

Я молча кивнула.

– Подарок? – попыталась вызвать меня на откровенность подруга.

Но говорить о том, кто подарил мне сердечко… сердце Риги… кажется, он сказал именно так – я не хотела. Как не хочется иногда касаться чего-то очень хрупкого – того, что может разбить малейшее прикосновение.

– Угу, – ответила я, засовывая медальон под полосатую веселую кофту – у нас в классе народ зоркий, сразу углядят.

Я надеялась, что подруга поймет меня и не станет приставать с вопросами, и оказалась права. Наташка кивнула и позвала меня завтракать.

В столовой Мишка и Юрка даже не взглянули друг на друга, а Юлька вообще не вышла к столу. Возможно, ей стало стыдно, хотя я на это не слишком рассчитывала.

Сжевав аппетитно пахнущий свежеиспеченный блинчик и запив его щедро заправленным молоком кофе, я почувствовала себя лучше. История закончилась. Я досмотрела ее до конца, словно приключенческий фильм о проклятом рыцаре. Очень в духе всех этих рассказов Артура.

Артур… Интересно, что он хотел мне сказать?.. Сердце взволнованно билось, подсказывая варианты один фантастичнее другого. Мне ужасно хотелось увидеть Артура. Чем-то он привлекал меня. Может, отчасти причина крылась в его загадочности и удивительной способности неожиданно возникать в самых невероятных местах, словно Чеширский кот из «Алисы в Стране чудес», а потом столь же непредсказуемо исчезать. А еще в его историях. Он не похож на знакомых мне мальчишек. Тот же Мишка рядом с ним смотрится как грубо вытесанный столб на фоне изящной античной колонны. Даже Юрка при сравнении с ним начинает уступать.

Но едва я подумала об этом, как ужасно на себя разозлилась. Разве можно хотя бы сравнивать Юрку с едва знакомым парнем! Того Юрку, который не побоялся вступиться за меня, хотя сам на целую голову ниже Мишки и гораздо уже его в плечах!

Почувствовав себя неблагодарной предательницей, я покраснела.

– Догадываюсь, о ком ты думаешь, – шепнула мне Наташка.

– Ну и о ком? – буркнула я, не поднимая головы и уставившись в пустую тарелку.

– О том странном парне, с которым ты танцевала вчера. Кажется, ты говорила, его зовут Артур. Ну что, я угадала?

Наташка попыталась заглянуть мне в лицо, но я отворачивалась, раздосадованная – как легко подруга прочитала мои мысли!

Мы снова подобрались вплотную к теме, которая так занимала Наташку и была столь же тяжела для меня.

Видя всю бесперспективность разглядывания пустой тарелки, я наконец подняла взгляд и огляделась в поисках темы, которая могла бы отвлечь Наташку от расспросов.

К счастью, тема как раз шла по направлению к нам. Наверное, я впервые обрадовалась, увидев Юльку.

– Ты только посмотри, кто идет! – шепнула я подруге.

Наташка, сидевшая ко входу спиной, оглянулась.

– Ну надо же! – проговорила она, приподнимаясь на стуле. – Зря ты вчера не разрешила мне набить ей морду. Таких, как она, надо учить, иначе они не понимают.

– Наташ, – робко попытался остановить девушку Юра, но не тут-то было.

Наташа уже разозлилась, а в такие моменты лучше не вставать у нее на пути.

– Хорошо ли тебе спалось? – поинтересовалась подруга, заступая путь Юльке.

– Спасибо, прекрасно, а что? – ответила та, делано позевывая.

– А то, что совести у тебя совсем нет! – отрезала Наташка, угрожающе наступая на противницу.

Юлька отступила на шаг и, как щитом, загородилась подносом.

Классной и тети Лены в это время в столовой не было – они уже поели и пошли переодеваться на прогулку.

Наташка и Юлька стояли друг напротив друга, словно боксеры на ринге, а все наши, бывшие уже в курсе ситуации, боюсь, не без помощи свидетеля происшествия Ани, с интересом наблюдали за ходом событий. Просто как в кинотеатре, только попкорна и колы не хватает!

– А у тебя совесть есть? – парировала Юлька, нагло прищуриваясь, но не забывая по-прежнему предусмотрительно укрываться за подносом. – А у твоей подруги? Думаете, самые умные? Знаете, кого я больше всех терпеть не могу? Того, кто и сам не «ам», и другим «не дам»! Таких, как твоя лиса Мариночка!

Мальчишки засмеялись. Я взглянула на Мишку. Он сидел, развалившись на стуле, и, похоже, вовсе не собирался приходить новой подружке на помощь. Роль зрителя, а возможно, и объекта спора его вполне устраивала.

– Ты Маринку не трогай! – Наташка подтвердила свои слова ударом кулака по подносу.

Но тут Юлька, воспользовавшись моментом, ухватила Наташку за волосы.

Этого уже не смог вытерпеть Юрка.

Он вскочил, с грохотом отшвырнув стул, и бросился на помощь любимой.

Мишка, еще не забывший недавнюю драку, тоже словно ждал сигнала и в свою очередь кинулся на Юрку.

Я в ужасе закрыла глаза. Так и знала, что выйдет только хуже! Когда я вновь подняла ресницы, вокруг дерущихся толпился местный персонал, а в столовую входила вызванная кем-то классная. Один ее глаз был накрашен темно-синими тенями, второй накрасить она не успела. Смотрелось это устрашающе.

– Ну это не дети, а сущее наказание! Ни на минуту нельзя оставить одних! – причитала Галина Дмитриевна, растаскивая забияк по разным углам. – Что на этот-то раз случилось? Из-за чего переполох?

Наташка гордо промолчала, зато Юлька молчать и не собиралась.

– Из-за нее! – с готовностью сообщила она, кивнув в мою сторону.

– Врет! – взвилась Наташка, и щеки ее тут же запылали от гнева.

– Погоди! – Классная властно отстранила Наташку и, приблизившись, посмотрела на меня, как исследователь на экзотического жучка ужасно редкого и неизвестного ему вида. – Это правда, Сосновская?

Я машинально взяла со стола салфетку, покрутила ее зачем-то в руках и положила на тарелку, которую еще так и не унесли.

– Отчасти, – выдавила я, сообразив, что пауза уж слишком затянулась и становится угрожающей.

– Отчасти? – Ровные, красиво выщипанные брови классной возмущенно приподнялись. – Ты понимаешь, Марина, за те несколько дней, что длится наше путешествие, ты умудрилась влипнуть во все возможные неприятности. Сначала сбежала, потом спровоцировала мальчиков на драку, затем…

– Не все, – пробормотала я в тщетной попытке отстоять собственную честь.

– Что значит «не все»? – В голосе классной звучал брезгливый ужас.

– Не все неприятности, – закончила я, уже чувствуя себя ужасно глупо.

– Ах так! – Классная уперла руку в бок и обвиняюще уставилась на меня. – Так ты планируешь еще что-то? Приберегла напоследок?

Я молчала, чувствуя поражение.

– Это несправедливо, Галина Дмитриевна! – вступилась за меня Наташка. Ее голос дрожал от гнева и волнения. – Один человек поступил вчера с Мариной очень подло, а она, между прочим, даже отказалась мстить.

– Какой человек? Как это подло? Что у вас вообще здесь происходит?! – воскликнула классная, хватаясь за голову и без сил опускаясь на подставленный ей Юркой стул.

– Пусть этот человек сам объяснит! – заявила Наташка, глядя исподлобья на недавнюю противницу.

Юлька, поджав губы, молчала.

– Нет, это ты мне, Ромашова, объясни! Сказав «а», говорят и «б»! – настаивала Галина Дмитриевна.

– Я «а» не говорила! Пусть тот, кто сделал подлость, и объясняет! – выпалила Наташка. Уже все ее лицо было красным.

– Ну подумаешь, я пошутила, а они из этого целую историю раздули, – Юлька с независимым видом пожала плечами. – Они, Галина Дмитриевна, меня не любят, вот и пытаются выставить дурочкой.

– Что тебя выставлять, когда природа и так постаралась?! – не выдержала Наташка.

– Ромашова! Молчать! Иначе до отправления поезда просидите с Сосновской в своей комнате под замком!

– Подождите, Галина Дмитриевна, я вам сейчас все объясню. Дело как раз и началось с комнаты и замка, – и Юра спокойно и рассудительно вкратце пересказал всю новогоднюю историю, игнорируя как возмущенные протесты Юльки, так и многословные Наташкины дополнения.

– Ну хоть один разумный человек среди вас нашелся! – похвалила классная, дослушав Юркину речь.

– Я только хотела пошутить! Ничего плохого! – тянула свою песню Юлька.

– Это неудачные и несмешные шутки, – Галина Дмитриевна в упор посмотрела на нее. – А теперь ты должна извиниться перед Мариной, и вы помиритесь.

– Я… – Юлька в свою очередь уставилась на Наташку. – Я-то извинюсь, но пусть Ромашова сначала передо мной извинится! Все видели, как она на меня сегодня набросилась.

Наташка молчала.

– Ну, Ромашова, она права. Не задерживай класс. Пока ты не извинишься, мы никуда не пойдем. А сегодня наш последний день в Риге. Ну же!.. – Галина Дмитриевна поощрительно улыбнулась.

– Я не буду перед ней извиняться, – едва слышно проговорила подруга.

– Что? Я не расслышала? – Классная, похоже, отказывалась верить собственным ушам.

– Я не буду перед ней извиняться, – повторила Наташка уже громко и четко. – Юля не права.

– Ромашова, ты забываешься! – Галина Дмитриевна возмущенно хлопнула ладонью по столу, да так, что моя тарелка, тихонько звякнув, подскочила.

Наташка молчала, упрямо уставившись в пол.

В столовой царила абсолютная тишина. Про такую говорят, что слышно, как муха пролетит. Только мух здесь не было. Наверное, на зиму заснули, а может, в Риге их и отродясь не водилось – кто знает.

– Ну же, Ромашова? Ты видишь, что подводишь весь класс. Пока ты не извинишься, никто на прогулку не отправится. И виновата в этом будешь только ты!

Наташка молчала, как партизан на допросе у фашистов.

А я смотрела на нее и гордилась, что у меня такая подруга. Я бы, наверное, никогда не смогла проявить такую самоотверженность и твердость духа! А мальчишки еще как-то смеялись, что между девчонками не бывает настоящей дружбы – мол, только похихикать вместе да о тряпках поболтать, а если до серьезного дойдет – то и дружбе конец.