Текст книги "Три цвета ночи"

Автор книги: Екатерина Неволина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Просто забудь об этом. Сделай вид, что ничего не произошло», – уговаривала я себя. Но ужасный смех по-прежнему звучал в моих ушах, и страх железными зубами вгрызся в сердце.

Понедельник не принес больших неожиданностей. Я проснулась ровно за пару минут до звонка будильника, погуляла с Джимом, затем привела волосы в порядок, надела линзы и чуть-чуть подкрасила глаза.

В это время мама приготовила нам завтрак. Мы с папой поели, соревнуясь, кто быстрее, а потом он повез меня на автобусную остановку.

– Будь огурцом! – сказал он на прощанье, и я засмеялась.

Это наша давняя, еще детская шутка. Про огурца-молодца. Когда я слышу ее, на сердце всегда теплеет.

Подошел автобус. Я влезла в него, поздоровалась с Андреем и, усевшись на свое привычное место, стала терпеливо ждать, пока мы соберем по остановкам всех ребят, кто, как и я, имеет счастье пользоваться услугами школьного автобуса.

До начала уроков мне не удалось поговорить с Артуром. Он снова немного опоздал (вот так и убеждаешься в преимуществе простого школьного автобуса перед «Роллс-Ройсами»). А далее его вниманием полностью завладела Виола, и я едва смогла застать его одного.

– Привет, – сказала я, наконец столкнувшись с ним на школьном дворе.

Артур задумчиво стоял в тени деревьев. Я вообще заметила, что он недолюбливает солнце, видимо, оберегая бледную кожу от загара. А зря. По-моему, легкий загар все-таки был бы ему к лицу.

– И тебе привет, – отозвался он.

Он смотрел на меня совершенно равнодушно, и по его лицу невозможно было ничего прочитать.

– Я увлекаюсь журналистикой и веду внутришкольную видеопередачу, – перешла я к делу. – Думаю, ребятам будет интересно узнать о тебе побольше. Не согласишься ли дать небольшое интервью?

– Хорошо, но только с двумя условиями.

Терпеть не могу таких ребят, которые сразу же начинают звездить и ставить всякие условия. Можно подумать, он какая-нибудь важная персона, за которой я гоняюсь, мечтая об интервью как о манне небесной. А ведь, с другой стороны, и вправду гоняюсь. Лена недвусмысленно намекнула, что это мой шанс реабилитироваться после первого провала.

Но я, понятно, не стала сразу орать: «Конечно, я на все согласна!», а, напротив, выдержала паузу, не выдавая своего интереса.

– Первое – я могу не ответить на какой-нибудь вопрос безо всяких объяснений, – продолжил он, я кивнула. – А второе – не честно, если вопросы будешь задавать только ты. Предлагаю устроить обмен. Сначала ты задаешь вопросы мне, потом я тебе.

Его условия меня поразили. С чего это он вздумал интересоваться моей жизнью?

– Ну ладно, – тем не менее согласилась я, – но не ожидай, что услышишь что-нибудь необыкновенное. И тоже с двумя условиями: я, как и ты, могу не отвечать на некоторые твои вопросы – это раз, и ты поклянешься не трепаться о моих ответах в классе – это два.

– Согласен, – серьезно сказал он.

– Часа в три, после занятий, в рекреации под пальмой тебя устроит?

– Вполне, – согласился он.

Приближалось время уроков, и мы пошли в класс.

Сказать по правде, мне было приятно идти рядом с Артуром, ощущая его плечо совсем близко от своего.

И тут на нас, будто смерч, налетела Вика.

– Привет! – закричала она мне, заметив нас с другого конца коридора. – А ты не познакомишь меня со своим приятелем?

Это она, понятно, об Артуре.

Я не стала ее разочаровывать, объясняя, что он мне вовсе не приятель. Да этого и не потребовалось, потому что Вика уже не обращала на меня никакого внимания, полностью сосредоточившись на Артуре.

– Жалко, что ты не пошел к нам. Наш класс дружнее, и вообще предметы дают лучше, – затараторила она. Я смотрела на нее в испуге. Насколько я знаю, Вику не слишком интересует учеба. – Кстати, ты можешь приходить к нам на какие-нибудь лекции. Вот Димка Фролов из вашего класса всегда к нам на информатику ходит. Придешь?

– Тебя что, вербовщиком назначили? – не выдержала я.

Вика удивленно взглянула на меня:

– Ой, а я думала, ты уже ушла…

Ну вот уж спасибо. Вот как проявляется верность подруг. Стоит только появиться более-менее симпатичному парню – и вся девичья дружба летит в тартарары.

– Не волнуйся, уже ушла, – ответила я и, повернувшись к ним спиной, пошла по коридору.

И кто придумал положить на полу ковровые дорожки такого дурацкого синего цвета?!

Глава 5

После уроков мы, как и договаривались, встретились в рекреации.

Я села неподалеку от Артура, а Димка включил камеру и устроился напротив нас.

Только сейчас я обратила внимание, какие у Артура ухоженные руки. Бледные тонкие пальцы выглядят очень аристократично, на указательном – красивый перстень с черным, как кусочек ночи, камнем. Ногти его тоже казались идеальными. Даже легкая небрежность в прическе была не случайной, а отражала, как я понимаю, последние тенденции молодежной моды. У любого другого это все, возможно, выглядело бы нарочито, но ему почему-то удивительно шло и, главное, казалось естественным, единственно правильным.

– Артур, – начала я интервью, – когда у тебя день рождения и кто ты по знаку Зодиака?

– В начале мая. Я тебя приглашу, – ответил он так серьезно, что я даже растерялась. – Я Телец, если ты веришь в астрологию.

– А если не верю? – не смогла удержаться я от вопроса.

– А если не веришь – то тигр.

– Ты намекаешь, что в каждом из нас есть и хищник, и жертва?

– Вовсе нет. – Он смотрел на меня по-прежнему серьезно, и я заметила, что его темные вишневые глаза не моргают. – Скорее только один.

– И ты считаешь себя хищником? Почему?

– Потому что быть жертвой – жалкая роль. А я привык получать то, что хочу.

– А что ты хочешь?

Он посмотрел на меня и покачал головой:

– Вторая попытка.

– Хорошо, – согласилась я, – возможно, ты расскажешь нам о своих увлечениях?..

– Боюсь, ничего особенного. Книги. Музыка. Что еще остается?

– А что ты больше всего любишь?

– Смотреть, как восходит солнце, – неожиданно ответил он.

И я вздрогнула, вспомнив, как стояла, глядя на восходящее солнце, утром первого сентября.

– Ты романтик? – спросила я просто для того, чтобы что-то сказать.

– Не люблю таких слов. В чем-то романтик, а в чем-то – нет.

Мы еще немного поговорили об Англии и школе, в которой он учился, Артур обещал выслать мне фотографии, которые мы сможем использовать при подготовке передачи, и на этом интервью было завершено. Не самое, прямо скажу, удачное из всех. Я до сих пор почему-то продолжала робеть и теряться в обществе Артура.

Димка выключил камеру и принялся ее зачехлять, поглядывая на меня.

– Теперь твоя очередь, – напомнил мне Артур.

Я робко взглянула на Димку.

– Мы договорились с Артуром, что я в свою очередь тоже отвечу на его вопросы, – объяснила я. – Хочешь, останься с нами.

– Нет, я пойду, – буркнул Фролов и ушел, ни разу не оглянувшись.

Я смотрела в его прямую, напряженную спину и почему-то чувствовала себя ужасно виноватой. Интересно почему? Артур же не звал меня на свидание, а если бы даже позвал, Димка мне только друг. Я могу встречаться с кем пожелаю. Но чем больше я уговаривала себя, тем неспокойнее становилось на душе.

Я очнулась от задумчивости и увидела, что Артур внимательно разглядывает меня, словно попавшую под микроскоп диковинную букашку.

– Ну что ты хотел спросить? – пошла в наступление я.

– Может, не здесь? Я знаю одно уютное кафе. Это недалеко, на Арбате.

Конечно, любая девчонка поедет с ним куда угодно.

Но только не я.

Я уже открыла рот, чтобы сообщить ему об этом, но тут Артур вдруг встал и, глядя куда-то в конец коридора, сказал:

– Кажется, Виола. Ты же не хочешь, чтобы она присоединилась к нашей беседе?

– Поехали, – быстро согласилась я.

– Тогда прячься. – Артур подмигнул мне, и мы, не сговариваясь, нырнули за спинки кресел.

В коридоре уже вовсю стучали каблучки, и я пригнула голову пониже, стараясь, чтобы меня не было видно.

Боже мой! Я не занималась этим, наверное, с третьего класса!

Виола прошла мимо нас, не заметив, и Артур, осторожно выглянув из-за кресла, таинственно поманил меня рукой.

– Пошли быстрее! – прошептал он.

И мы, как персонажи какого-нибудь фильма про спецагентов, которым нужно проникнуть на вражескую базу, тихо выскользнули из рекреации и, получив у классной пропуск на выход из школы, покинули alma mater и оказались у ворот, где уже ждал черный «Роллс-Ройс».

– Садись, – сказал Артур, распахнув передо мной заднюю дверцу.

Поколебавшись несколько секунд, я села на мягкое сиденье, и дверь за мной захлопнулась.

Весь салон автомобиля был оформлен в контрастной черно-серебристой гамме. Сзади, вместо привычного диванчика, располагались удобные кресла, обтянутые матовой черной, очень приятной на ощупь кожей. Откинувшись на спинку, я вдохнула запах кожи и тот волнующий пряно-древесный аромат, который всегда сопровождал Артура, и почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки.

Тем временем едва слышно хлопнула дверца – это сел на свое место Артур. Машина совершенно беззвучно тронулась.

– В «Элис», – коротко бросил Артур, и я поняла, что возит его не отец, а персональный шофер.

Я плохо разглядела человека за рулем, да и что его, собственно, разглядывать: обыкновенный темноволосый мужчина лет, может быть, сорока. А может, и не сорока – я никогда не разбиралась в возрасте. За всю дорогу он не произнес ни слова.

Я тоже молчала, немного придавленная окружающим великолепием. Со стареньким отцовским «опельком» не сравнить в любом случае.

Ехали мы, правда, недолго – всего минут десять, кружа по каким-то узким переулкам. Видимо, шофер отлично ориентируется в центре, а я с ужасом думала, как буду искать дорогу к метро. На такси до дома карманных денег ну никак не хватит.

Мы остановились у неприметной двери со скромной вывеской: «ЗАО «Элис». Поглядишь на нее и подумаешь, что за ней скрывается какой-нибудь небольшой офис, и ни за что не заподозришь кафе.

Мы спустились на несколько ступенек вниз и вошли в полуподвальное помещение.

Обставлено оно было в средневековом стиле – каменный пол, облицованные крупными серыми камнями стены, мощные дубовые столы, у которых вместо привычных стульев или кресел стояли массивные скамьи, и, конечно же, большой красивый камин – совершенно настоящий, с дровами. Освещался зал несколькими тусклыми лампами, свисавшими с потолка на толстых железных цепях. А в его углах прочно обосновалась тьма.

Посетителей тут почти не было. Я разглядела всего двоих мужчин в углу.

– Сюда ходят только свои, – пояснил Артур, видя мое недоумение. – Выбирай место.

Не знаю почему, но мне вдруг показалось, что все – и беседующие за бокалом вина мужчины, и огромный гороподобный охранник, и застывший в почтительной позе метрдотель – на самом деле внимательно наблюдают за мной.

Хотя, конечно же, только показалось. Подобный эффект бывает, когда наденешь что-нибудь новое и тебе так и мерещится, будто все встречные смотрят только на твою персону.

И все-таки я выбрала самый дальний угол зала, села на лавку, на мягкую подушку. Стена, служившая мне спинкой, тоже, к большой неожиданности, оказалась мягкой. Суперское дизайнерское решение – сделать подушки в виде камней. С ним поспорит разве что идея делать камни в виде подушек.

Долговязый официант принес нам меню в огромной папке из кожи, с резными золотистыми накладками.

Цен в меню почему-то не было – только названия блюд.

– Кафе принадлежит друзьям моего отца, – вновь заговорил Артур. – Выбирай что понравится. Это угощение.

Артур заказал себе коктейль. Я взяла кофе по-ирландски и тирамису. Ну что поделать, если сладкое – моя слабость. Да, я люблю пирожные, но, как говорит мама, все не впрок: как была тощей, так и осталась.

В кафе играла тихая, едва слышная музыка, потрескивали поленья в камине, и мне вдруг стало спокойно и очень уютно.

Заказ принесли минуты через две. Вот что значит обслуживание для своих!

Я заметила, что официант очень почтителен к моему спутнику и явно видит его не первый раз.

– Славное место, – сказала я, приподнимая изящный бокал кофе, чтобы разглядеть его поближе. Он был немного влажный, и на деревянной поверхности стола отпечатался круг.

– И не думай приходить сюда без меня, – предупредил Артур. – Здесь только для своих. Можно сказать, спецобслуживание.

– Понятно, – пробормотала я, хотя, по правде сказать, ничего не поняла.

– Ну рассказывай, – сказал мне Артур и приготовился слушать, с удобством расположившись на своей лавке и потягивая через трубочку густой то ли клубничный, то ли вишневый коктейль.

Я тоже отпила немного кофе. Божественно! Наклонилась к бокалу, вдохнула аромат, слизнула с ложечки немного взбитых сливок…

А жизнь-то, оказывается, прекрасна. И весьма удивительна. Думала ли я еще хотя бы неделю назад, что буду сидеть в чудесном кафе, наслаждаясь ароматнейшим кофе и глядя в глаза, наверное, самого красивого парня, какого я когда-либо встречала.

– Полина, – снова заговорил он, поняв, что я не спешу «рассказывать», – а о чем ты мечтаешь? Только не говори, что быть журналисткой. С момента нашего знакомства ты в той или иной форме повторила это не менее трех раз.

– Что, правда? – я растерялась.

– А ты сама посчитай, – предложил он, – но у тебя же есть заветная мечта?

Я ожидала от него чего угодно, только не этого. Я мечтала о многом. О том, чтобы меня любили, чтобы в классе ко мне перестали относиться как к смешной приблудной собачонке, чтобы у родителей было больше свободного времени, чтобы я вдруг волшебным образом превратилась в красавицу, а на земле не случалось катастроф и не было одиноких бродячих собак и кошек – чтобы у них у всех обязательно были заботливые и любящие хозяива… Но одно звучало глупо, другое – слишком высокопарно, третье – сразу было видно, относилось к области самой ненаучной на свете фантастики. И все в целом сводилось к одному.

– Все просто, – ответила наконец я, – я мечтаю о счастье.

Он кивнул, будто это туманное объяснение его вполне устроило.

– А что для тебя значит дом?

Совсем не характерный вопрос для богатенького благополучного мальчика.

– Ну, – задумалась я, – дом – это место, где всегда тепло. Я знаю, что родители любят меня такой, какая я есть. Это место, где можно укрыться от всех непогод.

– Расскажи, – попросил он, и я увидела в его глазах настоящую печаль. (Ну ему-то что печалиться о доме?! У него же все есть? Или…)

И я, удивленная и растроганная его вниманием и сочувствием, принялась рассказывать. Слова, как река, сметающая на своем пути все запруды, полились из моего горла.

Обычно я очень осторожна и, привыкнув ко всяким школьным подлянкам, стараюсь максимально закрыться, прячусь, как улитка, в панцирь холодности и равнодушия.

Но сейчас я рассказала ему все. Про родителей, и про Джима, и про всякие пустяки и мелочи, которые случались у меня в жизни. Даже ту историю с котенком, которая тяжелым камнем лежала у меня на сердце.

Мне тогда было десять лет, и однажды я нашла на улице крохотного котенка, пищащего так жалобно, что у меня чуть не разорвалось сердце. Я подобрала его, посадила под куртку и принесла домой. В тот день ни отца, ни матери не было. Я положила его на диван, налила в блюдечко молоко и нарезала колбасы. Котенок жадно все съел, а потом у него начались приступы жестокой рвоты.

Когда вернулись родители, я рыдала над его уже начавшим остывать тельцем. Я до сих пор ужасно виню себя в этой смерти и, хотя родители тогда всячески пытались успокоить меня, в глубине души думаю, что, если бы не я, он бы еще мог жить.

Когда я рассказывала это, Артур сжал мою руку в своих сильных ладонях. Он ничего не говорил, но я чувствовала, что он не остался равнодушен, что мои слова глубоко его волнуют.

– Нельзя винить себя во всех смертях на свете, – сказал он, доставая из салфетницы бумажную салфетку и промокая с моих щек слезы. – Смерть бывает безобразна, бывает страшна, а бывает, что она становится избавлением. Знаешь, как воздушный шарик, когда отпускаешь нитку, поднимается ввысь, к небесам. Хотя легче принять собственную смерть, чем смерть тех, кто тебе действительно дорог…

В его словах прозвучало что-то очень личное, и я догадалась, что в его жизни были жестокие потери. Возможно, не я, а именно он имеет полное право на сочувствие, но не ищет, не требует его.

– Я хотела бы стать такой же сильной, как ты. – Я смотрела в его глаза, позабыв о давно остывшем кофе да и, если на то пошло, обо всем мире.

– Нет, только не такой. И не подобной ценой, – ответил он и приложил палец к моим губам, – погоди, не говори ничего.

И мы сидели так близко друг от друга, слушая треск древесины в камине, позабыв о времени и привычной суете.

Я смотрела в его глаза, сияющие едва различимым светом, окутывающие меня пеленой тепла и заботы, и на тень лампы на стене, и на узорную решетку старого камина, и сердце мое плавилось от нежности.

Никогда в моей жизни еще не было такого прекрасного вечера.

Признаюсь, я ожидала, что этот разговор сблизит меня с Артуром, но в школе он по-прежнему оставался холоден, будто мы и не проговорили столько времени. Будто не сидели в кафе друг напротив друга, слушая тихую манящую музыку и глядя на всполохи огня в почерневшем закопченном камине.

Он, как раньше, держался рядом с Виолой. И она, видимо, расстаравшись ради него, все эти дни выглядела даже лучше, чем обычно. Она немного изменила макияж и еще ни разу с начала учебного года не появилась в классе в одном и том же наряде.

Да и других девчонок рядом с ним всегда было полно. Они толпились вокруг Артура, заглядывали ему в глаза и так и норовили хоть чем-то обратить на себя его внимание. Однако я не замечала, чтобы он кого-нибудь поощрял. Он держался скорее холодно и отстраненно.

И вправду, зачем ему при такой массе поклонниц бледная моль вроде меня? Поболтали как-то от нечего делать – и ладно. Хотя несколько раз я ловила на себе его пристальный взгляд. Наверное, он просто любопытствовал, почему я еще не присоединилась к его фан-клубу.

И это его равнодушие и холодное любопытство ужасно меня задевали.

«Ну неужели у него нет горячего человеческого сердца?! Неужели всем богатеньким наследникам еще в детстве вырезают его из груди – просто так, на всякий случай?!»

Я наблюдала за Артуром. Он всегда был спокоен, отстранен и ужасно загадочен. Что скрывалось за этим высоким бледным лбом, оставалось тайной за семью печатями. Даже глаза – зеркало души – будто ничего не отражали. По крайней мере, я не обладала умением в них читать.

Порой, когда он смотрел на меня, по коже пробегали мурашки и хотелось убежать, спрятаться, укрыться от этого безжалостного взгляда. Иногда мне казалось, что я – шкатулка, которую он хочет взломать. Просто так, из мальчишеского любопытства посмотреть: а что же там внутри? Вначале я отчаянно сопротивлялась, а потом вдруг поняла, что нужно, наоборот, расслабиться и представить, будто нас что-нибудь разделяет. Например, толстая ледяная стена. Я воображала ее себе в мельчайших подробностях – гладкую, переливающуюся всеми цветами радуги на холодном северном солнце. Я не смотрела Артуру в глаза, а разглядывала эту стену до тех пор, пока мне не становилось действительно холодно.

Учился Артур хорошо, но как-то без огонька. Он не стремился продемонстрировать свои познания, однако, когда его спрашивали, отвечал весьма толково. Неудивительно, что языками – английским и французским – он владел если не в совершенстве, то, на мой взгляд, весьма близко к нему. Неожиданно обнаружилось, что и в точных науках он имеет весьма обширные познания.

Честно сказать, я никогда не видела столь гармонично и всесторонне развитого человека.

Я смотрела на него и пыталась найти хоть какую-нибудь отрицательную черту. Даже его гордость и отчужденность отчего-то представлялись мне достойными уважения. Он не заискивал ни перед кем в классе и, когда Олег Бергов – наш классный Наполеон – попытался его задирать, живо поставил его на место, всего лишь небрежно бросив пару слов. Глядя на них, у меня создалось ощущение, что Артур – по-настоящему взрослый, а Олег для него – ребенок, который не стоит внимания.

– Да что вы нашли в этом новеньком? Ну, тачка у него крутая, и что? – говорил Олег, разумеется, когда Артура не было рядом.

И, к моему огромному удивлению, за Артура тут же вступилась Виола. Раньше за ней такого не водилось.

– Не только тачка, – сказала она, глядя на Олега сверху вниз – и это при том, что сама была ниже его ростом. – Придется кому-то смириться, что появился некто круче и умнее, чем он!

Это один из редких случаев, когда я была полностью согласна с Виолой.

Однако поведение Артура меня смущало. Не похоже, чтобы он стремился занять место Олега и стать лидером класса. Одевался он очень дорого, однако не придавал одежде слишком уж большого значения и не трепался о дизайнерах и о тряпках.

Загадочность – вот что скорее всего определяло всю его личность. Я никогда не встречала столь таинственного и странного человека, и это влекло меня, как дикаря – блестящая игрушка. Когда Артур разговаривал с ребятами – слегка небрежно, рассеянно, я никак не могла избавиться от ощущения, что в это время он обдумывает что-то свое, безусловно, очень важное.

И еще одна странность: он никогда не ел вместе с нами. Честное слово, кормят у нас весьма прилично, я бы даже сказала: вкусно, но он, если даже брал что-нибудь, только поковыряет вилкой – и отставит в сторону. Насколько я заметила, пил он только коктейль, который смешивал себе сам. Возможно, он все-таки был метросексуалом и заботился о фигуре, а может, у него имелись проблемы с желудком. Кто знает? Во всяком случае, не я.

Вскоре Артур в очередной раз меня удивил. Однажды, во время дополнительных занятий, классная предложила нам написать сочинение на тему «Какой я вижу свою взрослую жизнь».

Тема показалась мне интересной, и я тут же бросилась писать. В голове мелькали тысячи образов. В ближайших планах было поступить в университет, закончить его и найти работу в престижном издании, много ездить по всему миру, самостоятельно себя обеспечивать и со временем, конечно, переехать в новую отдельную квартиру, перевезти туда Джима… Нет, наверное, у меня будет сразу несколько животных, о которых я смогу заботиться, а когда я стану приходить усталая с работы, они будут встречать меня в коридоре. Я вообще сделаюсь самостоятельной и ужасно уверенной в себе. В воображении сразу возникла картинка: я, но как бы уже и не я, а спокойная красивая девушка в элегантном светло-бежевом костюме и классических туфлях-лодочках, которая появляется на выставках и презентациях, берет интервью и тут же, с какой-нибудь деловой встречи, мчится в аэропорт, чтобы провести уик-энд где-нибудь на Средиземном море. А потом снова работа, и благодарности начальства, и – а почему бы, собственно, и нет? – вручение мне какой-нибудь престижной премии… На моменте премии я и задумалась, найдется ли тот, кто порадуется этому вместе со мной. Ну, кроме родителей… И выходило: кто знает? А если моя судьба – остаться одинокой? Эта мысль повергла меня в уныние, приведшее, в свою очередь, к творческому кризису. Я немного погрызла ручку, но это, понятно, не помогло. Сочинение упорно не писалось, и я принялась разглядывать одноклассников, пытаясь угадать, кто о чем пишет.

Это оказалось совсем несложно.

Димка, как всегда, серьезен. Пишет очень медленно, вдумчиво. Готова спорить, он уже выстроил в уме всю свою карьеру. Даже не сомневаюсь в абсолютной реальности его планов.

Олег пишет быстро, жадно, а на губах его порхает легкая улыбка. Наверняка он тоже дошел до вручения премии или покупки какой-нибудь футбольной команды и Байконура в качестве тренировочного поля.

Виола склонилась над тетрадкой, улыбается и то и дело мечтательно поднимает глаза к потолку. Небось видит себя на вершине славы, окруженную поклонниками и изысканными букетами цветов. А вот это тоже вполне реально. Уверена, ее фотографии просто не будут сходить со страниц глянцевых изданий. Отцовские деньги плюс ее собственные внешние данные – сила. Виолино будущее предопределено и не вызывает ни тени сомнений.

Я перевела взгляд на Артура. Он смотрел на меня, а тетрадка лежала на столе даже не открытая.

В это время к нему подошла классная.

– Ты почему не пишешь, Артур? Ничего не придумывается?

– Я не понимаю, зачем придумывать. – Он равнодушно пожал плечами.

– Но разве ты ничего не хочешь от жизни? Вот, например, стать успешным бизнесменом, как твой отец.

– Не хочу, – коротко ответил он.

– Но почему?!

– Потому, что это игра. Я бы хотел просто жить и быть искренним – это все. И писать об этом бессмысленно. Может быть, я лучше поеду домой, чтобы не мешать остальным?

И наша железная классная сломалась!

– Поезжай, – неуверенно сказала она и дрогнувшей рукой подписала ему пропуск на выход.

Скажу честно, неожиданный и простой ответ Артура заставил меня покраснеть. Мой деловой костюм и красная ковровая дорожка рассыпались, словно карточный домик.

Нет, он все-таки совершенно необыкновенный человек и настоящая личность, без дураков.