Текст книги "Мама для Совенка (СИ)"
Автор книги: Екатерина Боброва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
– Еще эта головная боль с ассарой…
– Ассарой? – встрепенулся, оживая, Кайлес.
– Ассарой – ассарой, – подтвердил Третий, поясняя: – Девчонка, которую вы притащили с собой.
– Так это замечательно! – просиял Кайлес, разом вырастая, расправляя плечи и в одно движение занимая второе посетительское кресло. – Если она ассара – проблема с Шестым решена. Она сделает из него настоящего правителя.
– Она сделает из нас идиотов на весь Шайрат, – не согласился Третий, покосившись на стопку жалоб.
– Не сделает. К этим женщинам надо найти подход, – кузен ухватил со стола самопишущее перо, нарисовал им в воздухе овал, ничуть не смущаясь мрачно-недовольного взгляда владельца. – Только представьте, какое это чудо. Они умны, образованы, ответственны, смелы и бесстрашны. Все это она передаст Шестому. Вот увидите, – перо в его руках задергалось в экстазе, – его высочество всех нас удивит и займет Каменный трон. Слабейший станет сильнейшим!
Братья переглянулись, Фильярг сделал жест пальцами, и поток слов разом оборвался. Кузен молча открыл рот, закрыл, снова открыл, яростно завращал глазами, истерично жестикулируя, но братья не обращали на него внимания.
– Дожить бы до этого замечательного момента, – протянул Третий, процитировав: – Слабейший станет сильнейшим. Как думаешь, может, моим парням это использовать?
– Не стоит, подставим под удар ассару, вдруг кто-то поверит в этот бред.
– А ты, значит, не веришь? – провокационно прищурился Третий.
– Никогда не слышал, чтобы ассарой мужчины была женщина, это раз. Во-вторых, не верю, что она сможет воспитать кого-то по-настоящему достойного. В-третьих, она из другого мира. Иное воспитание, привычки, манеры. Кого она сможет вырастить? Только похожего на себя. Но если ей удастся сохранить Альгару жизнь, провести через ритуал – этого будет достаточно.
– В твоих словах есть здравый смысл, но кое-кто считает иначе, – и Третий с насмешкой кивнул на кузена. Хлопнул ладонью по столу, принимая решение:
– Работаете оба. Тот, кто уговорит ассару, получит награду.
– Три года без свадебного круга, – быстро проговорил Фильярг.
– Два, – не поддался брат, – и не проси больше.
Фильярг нахмурился, но спорить не стал. Сам Харт успешно отлынивал от свадебного круга, отговариваясь занятостью и работой на благо государства, а брату отсрочку только на два года дал… Ладно-ладно, он ему это еще припомнит.
– А ты, – Третий указал на кузена, – получишь смягчение приговора. Полностью снять не смогу, но заслуги учту и перед отцом лично ходатайствовать буду.
Кайлес просиял, говорить он все еще не мог, зато мог кивать и жестикулировать.
– Срок у вас – до возвращения отца. Если к этому времени по дворцу будет разгуливать неприрученная ассара – пострадаем все.
Фильярг щелкнул пальцами, снимая заклинание.
– А если рассказать ей правду? – выпалил кузен, едва только к нему вернулась способность говорить.
– Не зная, что творится в голове у этой женщины, ты дашь ей власть? – Третий посмотрел на него со скорбью, как на больного. – Шестому она не причинит вред, а остальным?
Кайлес смутился.
– Свободны, – махнул рукой в сторону выхода Третий, – утром жду доклад. Не забудьте, вечером праздник в честь Шестого. Ассара должна быть готова. Я хочу заткнуть все недовольные глотки ее силой.
Юля с трудом вынырнула из сна. Прокляла соседей, решивших затеять ремонт. С недоумением оглядела незнакомые покои: широкую кровать, нишу в стену, заменявшую шкаф, диванчик, столик, пару кресел непривычной формы. Да и стены тут были отделаны затейливо: нижнюю половину покрывал оплавленный до состояния глазури светлый камень, верх был оставлен в природной шероховатости.
Стук повторился, и до девушки дошло – барабанили в дверь. Совенок сладко посапывал, не думая просыпаться. Пришлось вставать и идти самой проверять – кого там принесло.
Принесло, конечно, кого-то из местных. Юля окинула заинтересованным взглядом похожее на ее собственное платье – точно со служанки сняли – дошла взглядом до лица. Незнакомка была смуглой, черноволосой, черноглазой и кудрявой, словно у нее на голове росли не волосы, а спиральки макарон. Она здорово смахивала на земную негритянку – даже разрез глаз совпадал, только серо-седые спиральки, чередовавшиеся с угольно-черными, выдавали иномирность, да еще с левого виска к подбородку спускалась седая косичка.
Незнакомка быстро-быстро, прижимая руки к груди, залопотала на местном. Мыслевика, конечно, ей никто не дал, Юле тоже, и сейчас они стояли друг напротив друга в глупейшей ситуации. «Негритянке» явно было что-то нужно, причем позарез – уже и руки подключила, объясняя, но помогало слабо. Местные жесты, как и язык Юле были незнакомы.
Пришлось разворачиваться и идти будить Совенка, а то у служанки уже слезы на глазах показались.
Поцеловала в щечку, носик, лоб. Малыш сладко потянулся, зевнул, продолжая досматривать свой сон. Пощекотала – Аль завозился, отползая и пытаясь закопаться под одеяло, но Юля была неумолима. Скомандовала на ухо:
– Подъем, солдат!
Совенок резко сел, распахивая глаза. Так вот как его будили, – догадалась девушка.
– Аль, там, – кивнула на дверь, но служанка уже была у кровати. Последовал быстрый монолог, и его высочество резко побледнел, выдыхая по-русски:
– Седьмая мать пришла, – подскочил, заметался, пытаясь одновременно причесаться, сменить рубашку и выпрыгнуть из штанов.
Секундное оцепенение – япона мама, а не седьмая – отпустило, и Юля отловила вихрь, отправив в ванную – умываться. С помощью служанки приготовила детю одежду. Потом оставила Аля одеваться, сама отправившись в ванную. Лично ей переодеваться было не во что. Разве что еще в одно бежевое платье.
Перед дверью, ведущую в гостиную, Совенок притормозил, набираясь духа, и Юля решительно взяла огонь на себя. Шагнула первой, улыбаясь так, словно ее прямо сейчас награждали премией мира.
Седьмая была женщиной не глупой, потому как пришла в гости не одна, а со столом, уставленным едой и напитками. Исполненным достоинства движением выросла из-за стола, разом демонстрируя разницу между собой и шайратским светским обществом, которое Юля успела лицезреть в разных, гм, позах. Никаких фижм и прочих извращений в наряде – приталенное серебристое платье с ниспадающими складками, но ткань, вышивка, жемчуг, обвитый тонкой сеткой и пущенный по лифу, белая меховая опушка на жилете, украшенный камнями обруч в волосах – все говорило о статусе гостьи. И лицо, с выражением уверенного на целое королевство в себе человека. Красивое, кстати, лицо. Кожа чуть более светлая, чем у Филя, черты поизящнее, зато длинный нос, хищный профиль, густые ресницы и тонкие губы один в один, как у местной аристократии.
Седьмая мать напряженно улыбнулась Совенку, шагнула к нему, но тот юркнул за Юлю, прячась. Так по-детски, что у нее защемило сердце. Но что позволено ребенку – запрещено его высочество. И вот уже недовольная складка залегла меж бровей гостьи.
– Добрый день, я так рада с вами познакомиться. Альгар столько о вас рассказывал, – еще шире улыбнулась Юля, ощущая, как внутри колется азартом боевой настрой. Седьмая мать? Переживем. Вот если бы они собрались здесь все, кроме шестой, пришлось бы тяжко. А так… не сложнее, чем убедить клиента, что фирма обязательно отвезет его груз за полцены. Причем в срок, целым и невредимым.
Работа логиста часто представлялась Юле жонглированием десятком мячей за раз. Причем мячами живыми и своевольными. Забыл отправитель исправить документы – досмотр на таможне и корректировка коносамента. Или водитель ездил до последнего, надеясь на авось – поломка, перегруз и срыв сроков. Еще и паспорт дома забыл – до свидания загрузка. Но самый прикол был, когда на одном высокотехничном европейском производстве, где не то что курить, чихнуть лишний раз боялись – реактор под боком, один из водителей решил скоротать ожидание, подогрев еду на открытой горелки. Рассказывали, что глаза у охраны были не круглыми, а квадратными от удивления. Водилу, конечно, выпроводили, причем не только с завода, но и из страны.
И вот сейчас Юля ощущала себя тем самым жонглером, только вместо привычных водителей, таможни и складов – гранаты, начиненные величества с их высочествами. И каждый имел власть отправить лично ее, Юлю, на казнь.
Выпалила приветствие, скалясь дурной улыбкой, и только потом озадачилась – а поняли ли? Поняли. Ее величество поблекла, поднесла руку к виску, отодвигая прядь, за которой блеснул мыслевик.
– И я рада с вами познакомиться, ассара моего шестого сына.
На «моего сына» внутри подняла голову ревность, и Юле пришлось давить порыв ухватить ее величество за горло и рыкнуть в лицо. Хороша бы она была брызжущая слюной в царственный лик.
Вместо рыка спросила нейтрально:
– Простите, но не могли бы вы подсказать, кто такая ассара.
Ее величество моргнула озадаченно, не сразу сообразив, почему у нее спрашивают о столь общеизвестной вещи. Потом сложила иномирское происхождение с неподобающим поведением и расслабилась. Задумалась, с чего бы начать, но тут за Юлиной спиной чей-то живот просигналил громким бурчанием, и девушка очнулась – а деть-то не кормленный!
– Давайте присядем за стол. И вы мне подробно все расскажете, – предложила Юля, мысленно потирая ладошки – вот и источник информации наклевывается, – как у нас говорят – в ногах правды нет.
Ее величество вскинулась, ошалело посмотрела на девушку – это была ее реплика, как хозяйки, но Юля ответила честным, без всякой задней мысли взглядом – и ее величество махнула рукой на этикет:
– Конечно, прошу.
Глава 6
Голодный деть – прекрасный повод для знакомства, а еда – удобный случай знакомство продолжить.
Следующие двадцать минут за столом раздавались исключительно светские фразы:
– Попробуйте вот это. Мяса кхмара вышло сегодня исключительно нежным.
Или
– Суфле из ягод черновника. Прекрасно оттеняет ралочье рагу. А вот заварные рафьи. Повар превзошел сам себя. Вам понравится их островатый вкус.
И Юля честно пробовала, искренне надеясь, что если мяса кхмара или суфле из ягод не примет ее земной желудок – Филь откачает. Оживил он ее один раз. А что такое пищевое отравление против перерезанного горла? Тьфу, а не диагноз. Так что она вкушала, восхищалась, не забывая восхвалять талант повара. Седьмая польщенно улыбалась. Совенок просто ел, как голодный ребенок.
Сразу после того, как сели за стол, Юля уточнила, удобно ли будет обращение «ваше величество». Разрешение ей дали, а на большее она и не претендовала. Повезло – ее величество здесь одна и не надо заморачиваться с сортировкой гарема. Интересно, правитель жен как называет? По номерам? И есть ли у него «любимая жена»?
Седьмая на вид была чуть старше Юли. Не удивительно, что вскоре за столом установилась вполне дружеская атмосфера.
– Юлия, я хотела вас поблагодарить за Альгара. Если бы не вы, не знаю, что с ним могло случиться, – вздохнула ее величество. В серых глазах мелькнул призрак недавней тревоги.
Как что. Полицейское отделение, служба опеки и круглые глаза тетенек, когда им продемонстрировали бы фокус с исчезающим и появляющимся камнем. Юля позволила себе представить Филя в полицейском участке, выкрадывающим Совенка…
– Все со мной было бы хорошо, – проворчал деть, разрушая сладкую иллюзию: Филь с мечом против полицейского с калашом. Блокбастер. Часть первая.
– Аль, – поспешила вмешаться Юля, видя, как закаменело лицо седьмой матери, – излишняя самоуверенность вредна всем, а уж военачальникам она как смерть.
Деть надулся, но промолчал.
– И ты забыл об одном. То, что с тобой хорошо, знал только ты. Остальные в это время мучились тревогой и сомнениями.
Ее величество с благодарность во взгляде поддержала:
– Я так боялась за тебя, Альгард.
Совенок недоверчиво округлил глаза. Он все еще выглядел настороженным олененком, но первый лед был разбит.
– И всю ночь молилась за тебя Девятиликому.
Юля смотрела на седьмую мать, понимая, что это шанс найти заступника для Совенка. Придушить ревность, свести этих двоих. Интуиция была «за» – седьмая не казалась монстром. Пусть хоть кто-то будет рядом, когда она вернется домой.
– Ты должен извиниться, – прошептала, склонившись к маленькому ушку. Деть тяжко вздохнул – упрямый ослик – поднялся. Подошел к ее величеству, склонил голову, прижал ладонь к сердцу.
– Прошу меня простить за неподобающее поведение, мать Эллиана.
– Обнимите его, – прошептала еле слышно Юля, глазами указывая на Совенка.
Ее величество испугано моргнула, но поднялась, неловко обняла малыша, привлекая к себе. Осторожно, точно Аль мог укусить, провела рукой по жестким волосам.
– Вы правда волновались? – уткнувшись лицом в платье и оттого глухо спросил малыш.
Маска на лице седьмой матери пошла трещинами, и сквозь растерянность и настороженность проглянула нежность.
– Да, милый, очень, – проговорила женщина. Уже не стесняясь, прижала к себе худенькое тельце. И Аль поверил.
– Простите, – прошептал на этот раз вполне искренне, отодвинулся, заглянул в лицо седьмой матери, и та подарила ему растроганную улыбку:
– Я больше не сержусь, правда. Главное – ты нашелся. И буду очень рада, если ты станешь забегать ко мне.
Потрепала по голове, на поцелуй не решилась и предложила:
– Не хочешь глянуть новую книжку? Я оставила для тебя на кресле.
Совенок хотел. Да и скучно ему было сидеть за столом с двумя взрослыми тетями.
– Иди-иди, – кивнула Юля. Еще и Филь задал какие-то легенды… И вот какая учеба после такого дня?!
– У меня сейчас много времени, – словно извиняясь, сказала ее величество, глядя сквозь Юлю и добавляя с горечью: – Слишком много. Вы ведь не знаете наших обычаев? Я считаюсь матерью чужих детей, из которых только Альгард еще ребенок. Остальные уже взрослые или почти взрослые.
Юля сокрушенно соглашалась, подталкивая к откровенности.
– Не знаю, зачем я вам это рассказываю – расстроенно удивлялась седьмая, – я ведь ритуал два раза пыталась пройти. Не получается. Целители меня проверяли. Говорят, проблема не с телом, а с головой, мол, не готова носить ребенка, вот и сопротивляюсь. Но как же не готова, когда я этого так хочу!
На взгляд постороннего человека, ее величество панически боялась детей. Но когда это мешало беременности? – рассуждала Юля, сочувственно кивая. Здесь, однако, это не работало. Вынь и положим им готовность к беременности у той, кто ни разу не носил ребенка! Бред.
Впрочем, ее величество движется в правильном направлении. Аль – отзывчивый ребенок. Немного ласки, и он научит ее любить детей.
– Знаете, мне тут вспомнился один обычай. Примитивный, конечно, но и племя, в котором он существовал, тоже было примитивным. Женщины, которые не могли забеременеть, брали живого скорпиона – такое насекомое размером с ладонь – помещали его в кожаный мешочек и носили под грудью на животе. Скорпион шевелился, и это шевеление под сердцем помогало телу привыкнуть к мысли о ребенке.
– Какой, – задумчиво проговорила ее величество, – простой и одновременно глубокий обычай. Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим советом. Бесконечно рада была познакомиться.
И седьмая мать встала, явно торопясь прямо сейчас отправиться на собственноручный отлов скорпиона.
Юля прокляла свой длинный язык – источник информации сбегал.
– Буду рада, если поможет. И последний вопрос.
Ее величество удивленно развернулась – она явно не привыкла, чтобы ее останавливали, но сдержанно улыбнулась:
– Конечно.
– Кто такая ассара?
– Ах это, – выдержала паузу Эллиана, – точного слова в вашем языке нет. Самое близкое к нему понятие – наставница или учительница. Хотя нет, наставница – ближе. До вечера, ассара.
Хлопнула дверь, и Юля осталась в покоях с Совенком одна. Вот и поговорили…
Совенок, высунув кончик языка, сосредоточенно рассматривал книжку. Юля села рядом на подлокотник кресла, заглядывая через плечо. Видя ее интерес, деть начал вслух переводить историю о путешественнике, попавшем в череду штормов. Эдакий местный Конюхов – один и на утлом суденышке.
– Аль, а сколько тебе лет? – поинтересовалась Юля, поймав себя на ощущении, что слушает беглую речь отнюдь не пятилетнего малыша. Это же не просто читать, еще и переводить, пусть и своими словами, но с листа.
– Четырнадцать, – пожал плечами Совенок.
– Четырнадцать, – эхом повторила девушка, мозги офигели и запросили дополнительной информации.
– А до скольки здесь живут?
Оказалось, жизнь в этом мире отмерялась щедрее, чем на Земле – почти до двухсот, и совершеннолетие наступало в тридцать. Пятый его почти достиг, Совенку – еще ждать и ждать. Юля по местным законам считалась подростком – забавный казус, но вряд ли стоило рассчитывать на снисхождение и ограниченную ответственность. Для иномирцев, как и для животных, здесь явно существовал свой калькулятор – год за два.
– Мне пятьдесят два, – пробормотала потрясенно Юля.
– Сколько вам? – осведомились из-за спины. Господин Четвертый обладал не только хорошим слухом, но еще и отвратительной способностью подкрадываться по-ниндзявски бесшумно. Стука двери слышно не было или он прошел сквозь стену?
– Двадцать шесть, если вам это интересно, – огрызнулась Юля, расстроенная проблемами со слухом.
– Вижу, это интересно вам, – парировал его высочество, усаживаясь на соседний подлокотник. Кресло угрожающе заскрипело, однако тройную нагрузку выдержало.
– Вы действительно так долго живете?
– Сто девяносто – это долго? – искренне удивился мужчина.
Юля не ответила. О чем можно говорить с тем, кто не знает, каково это жить до семидесяти? Кто только в тридцать умнеет настолько, чтобы стать полноправным членом общества.
– А жениться у нас с двадцати пяти можно, – зачем-то добавил Филь.
Умнеть в тридцать, а жениться без мозгов в двадцать пять. «Прекрасное» общество: «справедливое и гуманное», – думала Юля, пытаясь смириться с тем, что кто-то в двадцать шесть – еще ребенок, а не полновозрастная тетя. Жизнь несправедлива!
– Раз уж мы разобрались с возрастом, перейдем к делу, – его высочество достал из кармана тряпочный мешочек, вытряхнул на ладонь мыслевик и шесть мелких камушков, – присаживайтесь, Ю-лия, – махнул на мягкий пуфик.
– Может, не стоит? – засомневалась девушка. Вживлять в себя иномирские технологии было… боязно.
– Забыли о нашей договоренности? – вскинул брови Фильярг.
– Забудешь тут, – проворчала Юля.
– Тогда могу предположить – вы трусите? – издевательски вежливо осведомился мужчина.
– Я? – вспыхнула Юля. Встала, гордо продефилировала до пуфика, уселась, не забыв, выпрямить спину. Задержала дыхание, приготовившись к жуткой боли.
Фильярг не спешил. Встал со спины, пробежался пальцами по виску, щеке, спустился ниже. Остановился в районе многострадального горла, Юля уже устала не дышать, а его высочество так и не приступил к вживлению.
– Что вы делаете? – спросила сипло, потому как волна тепла окутала кожу, прошлась сотней тончайших иголочек, вызывая иррациональное желание замурчать.
– Убираю следы недоразумения, – невозмутимо ответил убийца-целитель.
Это он про следы пальцев на шее, – догадалась Юля. Не стоило. Первые пять минут она еще пугалась своего отражения в зеркале – жертва маньяка – потом привыкла.
– Мне не мешают, – запротестовала.
– Зато мне – да, – не согласился мужчина. От шеи перешел к голове, пропустил пряди между пальцев, похвалил:
– У вас прекрасные волосы.
Волосы от мамы Юле достались шикарные – черные с шоколадным отливом на солнце, густые, волнистые, от дождя вившиеся мелким бесом. Девчонки завидовали – на выпускном Юля была нарасхват: точеная фигурка, симпатичное лицо, легкий нрав. И на свидание ее тогда позвали аж трое, только не до гулянок было – экзамены, поступление, а потом и вовсе забыла о личной жизни. Можно сказать последние полгода почувствовала себя женщиной – в салон сходила, сделала коррекцию бровей, пилинг и даже на массаж записалась. Не дошла.
Чужие пальцы мягко прошлись по затылку, коснулись шишки, и Юля зашипела.
– И это тоже уберем.
Волна тепла окутала голову, и тело среагировало, расслабляясь. Стон наслаждения Юля смогла поймать в последний момент. Прикусила губу, затыкая рот. А его высочество и не думал останавливаться. Убрал на одну сторону волосы, открывая доступ к правому уху, принявшись бережно, но сильно проминать каждую точку, ласково оглаживая, почти интимно – Юля прикрыла глаза, пытаясь удержать себя в руках. Кто там говорил, что ухо – это эрогенная зона? Как же он был прав. Причем сплошная.
Нет, надо взять себя в руки, пока они еще ей подчиняются. Прибить взметнувшихся в животе бабочек. Сурово напомнить: за спиной – маньяк. Воссоздать в памяти образ его жертвы – залитую кровью кофту, синяки на шее. И предложить повторить. Она не знает, что выведет его из себя в следующий раз. Так стоит ли доверять?
– Скажите-ка, Ю-лия, – ухо уже не сопротивлялось, пребывая полностью во власти ласкающих его пальцев, – не вы ли причина сегодняшних беспорядков в башни седьмой жены?
– А? – выдавила из себя Юля. Мозг уже дошел до состояния желе и среагировал только на цифру семь.
Его высочество укоризненно вздохнул. Он ждал чистосердечного.
– Мой третий брат сейчас замещает отсутствующего во дворце отца. Знаете, что он ненавидит больше всего после водорослей в своей тарелке?
Юля не знала, как и не знала, что Третий не в ладах с водорослями. Она вообще подозревала, что его высочество осведомлен обо всем и сейчас просто издевается.
– Насекомых, – просветил ее принц, – мерзких, разбегающихся по углам и прячущихся в щелях насекомых, многие из которых весьма и весьма ядовиты. Кстати, вы не в курсе, зачем седьмой жене они вдруг понадобились? Да еще и в таком количестве?
Юля догадывалась, но если седьмая решила устроить кастинг – ее право. А Третий… переживет как-нибудь. Не барышня падать в обморок при виде паука. Надо когда-нибудь начинать бороться со своими фобиями, к тому же еще и принц называется.
Она, конечно, тоже хороша. Полезла с глупыми советами. И к кому? К той, которая может отдать приказ собрать во дворце насекомых со всей страны, если уже этого не сделала. Следующий раз будет наука – кому и что советовать. А то проснется ночью с перерезанным горлом, вот тогда будет «ой».
– Почему бы вам не спросить у нее самой? – с самым честным видом хлопнула глазами.
– Ю-лия, – устало вздохнули за спиной, кожу на мочке уха прошила огненная игла, девушка дернулась, зашипела, но ее мягко удержали за плечи.
– Тише, сейчас все пройдет, – его высочество подул на пострадавшее ухо. Контраст от холодного воздуха был восхитительным, и Юля упрямо, до зубовного скрежета, сжала челюсти. Она – кремень. «Кремень, я сказала!» В жизни многое нужно попробовать, но растекаться лужицей у ног маньяка… НИ-КО-ГДА!
– Я рад, что вы помогли Альгарду стать ближе с седьмой матерью, – пальцы продолжали распалять и без того разгоряченную кожу, – моему шестому брату приходится нелегко, он очень одинок, и Эллиане тоже непросто во дворце. Но, Юлия, – очередной укол, на этот раз девушка ощутила, как запекшуюся кожу волнующе коснулись мужские губы, – прошу, – голос склонившегося к ней Фильярга щекотал, возбуждая, – не переходите черту. Даже я не могу защитить вас от всего.
– Я поняла, – сквозь зубы вымолвила Юля, попросив: – Нельзя ли побыстрее?
– Вам не нравится? – очень искренне удивился его высочество.
Нравится и очень. Причем все. Даже само вживление казалось не таким уж болезненным, но не признаваться же в этом варвару. Юля, конечно, все реже называла так его высочество, но душевное равновесие требовало жертв. Приходилось идти против истины. А так – варвар и считаться с ним не нужно.
– Нет, – процедила, обещая себе статус на всех страничках «женщина – кремень». Вот вернется и сразу поставит. А потом купит бутылку шампанского, чтобы отпраздновать или залить горе, смотря, как пойдет. И его высочество тут ни при чем. Просто у нее давно не было мужчин, а у некоторых просто удивительно нежные для варвара пальцы.
Про черту его высочество «понятно» намекнул – Юля и так чувствовала себя как на минном поле, теперь еще и снайпер будет мерещиться под кустом. Лучше бы обозначил предел – и дышать стало бы легче. Существовал, конечно, вариант – никуда не лезть и ни с кем не разговаривать, но на практике он был невыполним. За Совенком Юля полезет даже в пасть к дракону.
Его высочество явно обиделся на Юлину неблагодарность и процедуру вживления закончил ускоренными темпами – без поцелуев. И потому Юля чувствовала себя чуточку обделенной и одновременно гордой собой – кремень!
В комнате между тем наблюдалось оживление. Хлопала дверь, кто-то тихо разговаривал, что-то шелестело. Было жутко любопытно, но повернуться Юля не могла.
– Все, – наконец, устало выдохнул Фильярг, отодвигаясь, – настройка простая. Активация прикосновением. Если будет сильно болеть голова – приходите, помогу.
Юля фыркнула – прийти в комнату к его высочеству за таблеткой от головной боли? И с большой долей вероятности остаться до утра? На трезвую голову точно нет.
Встала, повернулась, задрала подбородок, чтобы встретить потемневший мужской взгляд. Неосознанно облизала губы, и глаза мужчины прикипели к ним. А рука уже тянулась поправить волосы, грудь лезла вперед, тело норовило принять позу посимпатичней. Короче, бунт.
Юля выругалась, напомнив, кого дурное тело с не менее дурным сердцем пытаются соблазнить. Варвар не станет играть. Прижмет к стенке, задерет платье и будет чувствовать себя правым – сама дала повод. От нарисовавшейся картинки жар бросился в лицо. И взгляд его высочества сделался таким понимающим… и довольным.
Нет, Юля еще не готова идти до конца.
– Благодарю, запомню, – плеснула арктического холода во взгляд. Фильярг удивленно вскинул брови, но комментировать не стал, перейдя к официальной части:
– Сейчас вас проводят в комнату и помогут подготовиться. Вечером прием в честь Шестого, ваше присутствие не обсуждается.
Не обсуждается, так не обсуждается.
– Вижу, вы настолько поразили Седьмую жену, что она прислала дары.
Принц кивнул на двух служанок, парочкой шоколадных зайчиков застывших около двери. В руках каждая держала по шкатулке. Его высочество открыл их по очереди, сунул туда свой любопытный нос, захмыкал еще более задумчиво и вынес вердикт:
– Удивительная щедрость, – добавив: – Вам понравится.
Совенка тоже готовили к приему, и Юля клятвенно обещала вернуться как можно раньше. Хитрый деть, пользуясь присутствием брата, выторговал на завтра посещение загона с вальшгасами и разрешение покататься. Юля представила себя на ящерице, содрогнулась и изобразила энтузиазм. Кататься, так кататься.
Вообще, эти ящерицы были весьма популярны. Их изображения встречались на каждом шагу. Когтистые силуэты вплетались в деревянные украшения на спинках диванов, обвивали собой светящиеся шары, присутствовали в вышивке на ковре, были на каменных барельефах. Вот завтра она с этой местной достопримечательностью и познакомится – нос к носу.
Когда Юля со служанками вышла в коридор, оказалось, что во дворце включили освещение. И то, что днем виделось барельефом или колонной, теперь светилось желтым, белым, зеленым и даже красным светом. И если в оформлении местные дизайнеры были сдержаны: камень с разной степенью обработанностью, колонны, изредка вазы с картинами, то в освещении не сдерживали себя ничем. Внутренние покои дворца сияли, точно хорошо оборудованный ночной клуб, разве что не подмигивали лампочками.
В коридоре служанки повернули налево, потом направо, спустились на пару ступеней вниз и почти сразу остановились, выжидающе глядя на девушку. Юля, спохватившись, активировала мыслевик.
– Ваша комната, госпожа ассара.
Перевод накладывался на слова практически без задержки, надо было только сосредоточиться, отключить внешний слух и воспринимать мыслеречь.
– Спасибо.
Перед тем, как войти, Юля внимательно оглядела дверь, запоминая витиеватый узор и веночек в правом углу. Не хватало заблудиться на обратном пути.
Служанки оставили дары на столике, передали благодарность от хозяйки и с поклоном удалились.
– Меня зовут Зарьяна, госпожа ассара, – представилась выделенная Юле служанка, – я помогу вам переодеться, – махнула рукой в сторону стоящей посередине комнаты вешалки с платьем.
Юля задумчиво обошла по кругу изделие местной промышленности. Что сказать… Тяжелая ткань темно синего цвета с серебряными вставками. Однозначно, не платье служанки, но до королевского наряда далеко.
– Одеваемся, – скомандовала Юля, прижимая ладонь к виску – тупая боль ввинтилась под кожу. Расплата за использование мыслевика была не слишком приятной, но вытерпеть можно.
Платье село на Юлии как влитое. Зарьяна восхищенно ахала, выпаливая комплименты со скоростью бота. Сразу видно – не первое поколение в услужении. Спросить бы еще о столь сильном различие во внешности хозяев и слуг, размышляла Юля, усаживаясь на пуф перед зеркалом, но вопрос был не слишком этичен. А если их завоевали сероволосые? И шоколадные зайцы все еще борются за независимость? Нарваться на повстанцев будет фееричным завершением этого приключения.
Наконец дошла очередь до подарка, и Зарьяна с придыханием достала две небольшие баночки. Одна – омолаживающее средство для кожи, вторая – для волос.
Юля с сомнением оглядела дары – иномирская косметика доверия не внушала.
– Не волнуйтесь, госпожа, вам понравится результат, – заверила ее служанка.
Примерно через полчаса Юля глядела в зеркало на диву. Вот сейчас от нее не отказалось бы ни одно модельное агентство, невзирая на метр с кепкой рост. Кожа выглядела ухоженно – тысяч на сто долларов косметических процедур. Ни единой рытвинки, пятнышка – только сияние и бархатистость. Подтянулись скулы. Исчезли мелкие морщинки. Губы стали пухлее. Волосы сделались плотнее, толще и послушнее, перестав пушиться и обретя салонную гладкость, а еще они едва заметно мерцали. Юля безоговорочно влюбилась в эти чудо-средства, пусть эффект от них был временный – зато какой!
Впрочем, красоту ей пообещали почти на год. Была, правда, одна особенность – эффект тускнел на солнечном свете и проявлял себя при магическом освещении. Словом, настоящий макияж клубной дивы.
