Текст книги "Взрывная натура"
Автор книги: Екатерина (1) Богданова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
На языке так и вертелся вопрос: «Кто ты такой?» – но спрашивать постеснялась. Вместо этого оторвалась от созерцания неправильного эльфа и осмотрелась в поисках дедушки. Заметила его в последний момент перед тем, как он зашел в дверь, на которой красовалась новенькая табличка «Факультет эксклюзивной магии». Под нею висела еще одна, уже не такая новая и сверкающая «Приемная комиссия».
Перевела ошалевший взгляд обратно на рыжего эльфа, вздрогнула, открыла было рот, чтобы пролепетать что-то вроде: «Простите, мне некогда», – а потом сбежать подальше от этой… жертвы природы. И рот закрыла. А кто сказал, что это рыжее нечто – жертва именно природы, а не какого-нибудь эксперимента, скажем, как и я? Ну а почему бы и нет? Может, он из лаборатории сбежал? Или, как и я, оказался не в то время и не в том месте, вот и…
– Ладно уж, спрашивай, – благодушно махнул рукой… пусть будет эльф.
– О чем? – удивилась еще больше я, хотя куда уже больше-то.
– Ну, я же вижу, что тебя так и подмывает спросить, как я такой красивый уродился, – самодовольно усмехаясь, заявил этот неправильный эльф.
– И как? – прошептала я, затаив дыхание.
Рыжий и конопатый эльф с большими ногами, огромными ушами и, похоже, таким же большим самомнением, картинно отставил в сторону одну ногу, чуть не оттоптав разом обе мои, и патетично заявил:
– Я полукровка.
И горделиво уставился на меня раскосыми карими глазами, в ожидании восторгов, видимо. Я же наклонила голову набок, прикусила губу, чтобы не рассмеяться, уж больно потешно он выглядел, весь такой несуразный, но с величественно задранным носом, и ответила:
– Не верю.
На что он только плечами пожал: мол, твои проблемы.
Вот не верю, и все тут. Почему? Да потому, что эльфы параноидально берегут чистоту крови! Они даже мысли не допускают не то что о браках с представителями других народов, но и вообще о каких-либо личных отношениях. Абсолютно, никак, от слова «совсем». Поэтому для меня, как и для других, случайно услышавших признание этого рыжего недоразумения, было совершенно очевидно, что он нагло врет. О чем я ему и сообщила.
– Врешь, – проговорила я уверенно.
Присутствующие в небольшом коридоре, ведущем к двери, за которой скрылся дедушка, человек десять дружно со мной согласились. Со всех сторон донеслись скептические высказывания на тему честности некоторых лопоухих рыжиков, на что сам рыжик только самодовольно усмехался. Ему, видимо, было не привыкать ко всеобщему недоверию.
– Что, правда полукровка? – уточнила я, подавшись вперед.
– А то! – заявил он, еще сильнее отставив ногу.
И наступил-таки на мои новенькие, тщательно начищенные туфельки, пребольно отдавив пальцы. Я зашипела, отпрыгнула в сторону и гневно воззрилась на эту жертву… запретных отношений.
– Извини, – умильно покраснел полуэльф-полу-не-пойми-кто. – Беда с этими ногами.
– Да ничего, – ответила сквозь зубы.
– Меня, кстати, Санье Эсанэл зовут, можно просто Сан, – представился он.
Каким образом его имя пришлось кстати к моим оттоптанным ногам, я так и не поняла, но вежливость проявила, тоже представившись:
– Даяна, только Даяна, без сокращений.
– Это почему? – вскинул рыжую бровь Санье Эсанэл.
Интересно, что из этого имя, а что – фамилия?
– Потому что, – буркнула, раздумывая над тем, от какой части его имени идет сокращение Сан, ведь подходит как к Санье, так и к Эсанэл.
– Нет, это вовсе не дело, – помотал нечесанной головой рыжий эльф. – Даяна звучит слишком официально. О! Точно! Буду звать тебя Даюсик.
И пакостно улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы с чуть больше, чем следовало бы, выдающимися вперед острыми верхними клыками. Я буквально засмотрелась на эти клыки, явно указывающие на то, что в предках рыжего не только эльфы отметились, а еще и как минимум оборотни.
– Да-ю-усик, – протянул он, будто пробуя на вкус жуткий уменьшительно-ласкательный вариант моего благородного имени. – Да-ю-усень-ка. Да-ю-усе-нок.
– Хватит кривляться, – зашипела я. И мстительно добавила: – Санюсик.
– Но-но! – возмутился рыжий. – Попрошу не трогать святое.
– А мое святое, значит, трогать можно? – справедливо возмутилась я в ответ.
– Я же любя, – снова принялся скалиться этот… Санюсик.
– И когда же ты успел так полюбить мое имя? – хмыкнула я.
– С первого слога, – пафосно заявил рыжий. – Вот как услышал, так прямо сразу и воспылал неудержимой страстью.
– Паяц, – покачала я головой.
– Чем богаты, – развел он руками. – И, возвращаясь к началу нашего общения, ты тоже на эксклюзив поступаешь?
– Да, – горестно вздохнула я.
– Здорово, значит, будешь моей подружкой! – Он по-хозяйски приобнял меня за плечи.
Вернулась затихшая было икота. И глаз дергаться начал, да.
– Какая-то ты у меня нервная, – с искренним сочувствием протянул Сан. – Ну да ничего, подлечим.
От не в меру деятельного полуэльфа меня спас дедушка. Он приоткрыл дверь и позвал меня тихонько по имени, но я расслышала и тут же бросилась к дедуле. Наслушавшись рассказов Сана о том, какой он замечательный, заботливый, по всем параметрам выдающийся представитель мужского племени, и как мне с ним повезло, в аудиторию, где обосновалась приемная комиссия, я влетела, полная энтузиазма… провалить поступление. Просто мне хватило нескольких минут в компании этого рыжего чудовища, чтобы твердо решить – несколько лет рядом с ним я точно не выдержу!
Вообще-то прием абитуриентов еще не начался, но дедушка, как оказалось, договорился, чтобы меня приняли пораньше, мотивировав это тем, что моя эксклюзивная магия – штука спонтанная и «слегка» опасная для окружающих. Так что, во избежание казусов (вдруг я разволнуюсь и не смогу сдержать себя), приемная комиссия пошла на уступки. По поводу опасности моих способностей дедушка не слукавил, а вот насчет казусов из-за волнения, конечно, преувеличил. Я в большинстве случаев вполне могла держать взрывную магию под контролем, по крайней мере, когда рядом не было выносящего мозг своей наглостью и непосредственностью Сана.
Так что перед комиссией я предстала слегка на взводе, но полностью готовой к демонстрации своих выдающихся способностей. Вернее, к намеренному провалу этой демонстрации. Как-то сразу навалились и страх перед разоблачением, которое неминуемо повлечет за собой плачевные последствия как для меня самой, так и для дедушки и его коллег, и неуверенность в себе, и перспектива ежедневно терпеть Сана.
В большой аудитории присутствовали двое пожилых мужчин, наверняка институтских профессоров, только мельком взглянувших на меня и вернувшихся к изучению какого-то документа, должно быть, моей анкеты, а также две женщины. Первая – пожилая тучная особа в помятом костюме не первой свежести, который стал ей маловат еще парочку размеров назад, тоже без особого интереса окинула меня мутным взглядом тускло-серых глаз и занялась заполнением документов. Секретарь приемной комиссии, стало быть. А вот вторая, миловидная, лет тридцати пяти, неожиданно порадовала идеальной прической, хорошо подобранным деловым платьем насыщенного синего цвета в тон к глазам и приветливой улыбкой. Ну, хоть кто-то мои старания оценил! Вон как она на мои новые туфли смотрит. Я опустила взгляд и скривилась – мои новенькие начищенные туфельки красовались помятыми носами и следами от сапога Сана. Убью гада!
Женщина проследила за моим взглядом, ободряюще улыбнулась, демонстрируя поддержку и понимание по поводу несчастья с туфлями, и приятным глубоким голосом произнесла:
– Истинной силы, Даяна.
– Чистой магии, – заученно ответила я.
Такие приветствия были в ходу в основном в учебных заведениях магической направленности, например, как школа, которую я с таким трудом закончила, или Институт высших, где мы сейчас и находились. Ну и еще во всяких магических учреждениях работники здоровались подобным образом. В быту же даже маги ограничивались стандартным: «Силы». А в общении с неодаренными людьми, которые составляли треть населения империи Маариш, не зазорно было и просто здравия, к примеру, пожелать или даже достатка. Здоровье и достаток никогда лишними не будут.
Мужчины, оторвавшись от изучения моей анкеты, на заполнение которой мы с дедушкой угробили часа два, выдумывая правдоподобную историю обретения мною выдающихся способностей, выжидающе уставились на меня.
– Силы, – затравленно проблеяла я.
Профессора разом скривились. Просто это мое «силы» было подобно пренебрежительному «привет», которое, может, и было бы к месту, поприветствуй я так подружек по школе, но никак не годилось для общения с уважаемыми заслуженными магами нашего Эссимира, да и всей Маариш, учитывая уровень Института высших. Здесь обучались даже дети канцлера, как я слышала. А тут я со своим «силы». Да, нехорошо начала. Но, может, оно и к лучшему. Попрут меня сейчас отсюда без всяких проверок, и забудется эта затея с обучением, как страшный сон…
Украдкой бросила взгляд на дедушку. Он был само спокойствие, только ласково улыбнулся мне, настолько ласково, что я сразу же осознала – отвертеться не получится.
– И вам чистой магии, – сухо произнес один из профессоров.
Он, может, и выглядел пожилым мужчиной, коротко стриженные волосы которого только на висках слегка посеребрила седина, но я сразу же поняла, что этому магу как минимум лет семьдесят, а максимум и за сотню может перевалить. Сильные маги очень медленно стареют. Да и вообще их по внешнему виду оценивать – дело гиблое. Взять хотя бы дедулю, ему уже за шестьдесят, а по человеческим меркам он выглядит максимум на пятьдесят, а ведь у дедушки посредственный уровень магических способностей, выше, конечно, чем у меня… был, до судьбоносного посещения злополучной лаборатории, но все равно низкий по общим меркам. Этот моложавый маг уставился на меня так, что мороз по коже пошел. Я физически почувствовала, как волоски на руках зашевелились, а где-то внутри засвербело неприятное ощущение стороннего вторжения.
Сканирует?! Он меня сканирует! Это же запрещено! Да куда вообще власти смотрят? Тут такой произвол творится, а никому дела нет. Но, похоже, возмущена нарушением законодательства была только я одна. Совершающий преступные действия в отношении меня маг покивал каким-то своим мыслям и неожиданно благожелательно обратился к дедушке.
– Вы были совершенно правы, мастер Эшарон, – проговорил он задумчиво. – У вашей внучки прослеживаются явные задатки мага седьмого уровня, что весьма странно при начальном втором, зафиксированном при поступлении в школу.
К-к-какого уровня? Он что, тоже успокоительной настойки перебрал?! Да я за все восемь лет учебы едва до третьего доползла, иначе окончить бы мне школу не с аттестатом, пусть и таким куцым, по понятным причинам, а со справкой, по которой ни в один, даже самый захудалый магический колледж не поступишь. И тогда была бы мне прямая дорога в подмастерья какого-нибудь бытового мага средней руки. Потому что второй уровень – это даже не маг, по сути, а так, слегка владеющий примитивными магическими навыками человек. У дедушки, к слову, был повышенный за счет постоянной практики четвертый. Еще не пятый, но немного больше возможностей, чем на просто четвертом.
А этот явно знающий свое дело профессор говорит, что у меня седьмой, высший уровень! Выше седьмого уровня – только магистры, а они вообще наперечет. Всего-то и есть сейчас около пятидесяти, насколько помню по урокам магических резервов империи. И это, скажу я вам, такая сила, перед которой даже пресловутые эльфы с уважением склоняют головы, потому что для них седьмой уровень – потолок, то есть магистров среди жителей Изумрудного Алассира нет. Да и другие государства стольким количеством магистров похвастаться не могут, потому-то нашу Маариш и признали империей, хотя она значительно уступает в размерах тем же землям оборотней или предгорьям драконов, которые вообще изначально магические существа. Сейчас мне заявляют, что у меня седьмой уровень. И как я должна на это реагировать? Конечно же я не поверила!
Но дедушка, казалось, нисколько не удивился. Если принять во внимание слова профессора, дедушка и так подозревал во мне большой потенциал. Теперь же, уверившись в своих подозрениях, он лишь сдержанно улыбнулся и проговорил:
– Причина резкого возрастания уровня магии моей внучки изложена в анкете.
Ну да, причину мы выбрали неоспоримую – сильный стресс в связи с потерей родителей. Кто решится поспорить с тем, что потеря родителей – это веская причина для нервного срыва, который вполне мог стать толчком к увеличению магического потенциала? Вот только со дня этой трагедии минуло уже восемь лет, а уровень у меня повысился всего полгода назад. Но и этому дедушка, как оказалось, нашел объяснение.
– Во-первых, в процессе обучения Даяна повысила изначальный второй уровень до третьего, что уже говорит в пользу потенциала к росту, – заговорил дедуля. – А во-вторых, как вам уже известно из анкетных данных, на выпускном торжестве у девочки случился нервный срыв на почве осознания себя сиротой, обделенной родительской заботой. Все ее одноклассники явились с родителями, у Даяны же был только я – одинокий старик, неспособный восполнить ребенку потерю близких.
Как же сейчас дедушка был несправедлив к себе! Да после смерти мамы и папы он окружил меня таким теплом и заботой, какие и не снились некоторым детям из полноценных семей. У меня было все! И речь не только об одежде, сладостях и игрушках. Дедуля водил меня по различным паркам, играл со мной, учил, всегда, даже по самому пустячному поводу, приходил на помощь. Он даже отпуск на полгода взял, чтобы обеспечить мне тихие семейные радости. В итоге смерть родителей я пережила легче, чем следовало бы. И теперь он так легко себя оговаривал. Мне даже обидно за него стало. Но конечно же я промолчала, скорбно опустив голову. А что я могла сказать? Возразить и разрушить столь тщательно придуманную нами легенду? Начать заступаться за дедулю и опять же подвергнуть сомнению его слова? И я молчала, пообещав себе, что обязательно расскажу дедушке, как он мне дорог и как я благодарна ему за прекрасное детство… но позже, когда этот кошмар с поступлением закончится.
– Ну что ж, мы выслушали вас, – вступил в разговор второй профессор, тоже явно выглядящий намного моложе своего истинного возраста. – Теперь приступим к демонстрации.
И все трое, то есть мужчины и миловидная женщина, встали со своих мест. Сидеть осталась только тучная секретарь комиссии. Видимо, к созданию экспериментального факультета руководство института подошло основательно, даже протокол приема будущих экспериментальных студентов ведут. И подозреваю, что дедушка здесь находился не только как мой ближайший родственник, а еще и как наблюдатель от Имперской исследовательской лаборатории. Удобно, в нашем-то случае…
Преподаватели разошлись по небольшой аудитории, заняв позиции, при соединении которых образовывался треугольник, в центре коего и стояла затравленно озирающаяся по сторонам я. Маги раскинули руки и прошептали какое-то заклинание. Какое именно, я не расслышала, да и вряд ли вообще могла его знать, уровень образования не позволял, но результатом их действий стала пробежавшая по образованному ими треугольнику кромка магического щита. Сияние на миг взметнулось вверх, до самого потолка, пробежалось по нему, смыкаясь над моей головой, и рухнуло вниз, обволакивая искрящимися волнами и пол тоже. Я невольно подпрыгнула, когда кромка магической волны достигла моих ног, но уже в следующее мгновение сияние померкло, и только оставшееся в воздухе напряжение говорило о том, что здесь возведено защитное поле. Увидеть его обычным зрением не представлялось возможным, а магическое было доступно только магам с пятого уровня и выше. Я же хоть и обладала потенциалом мага седьмого уровня, по словам профессора (с трудом верится, если честно), но знания имела позорно скудные даже для своего законного третьего. Все же школа – это не высшее учебное заведение и даже не колледж, там только основы преподают, базу, необходимую для дальнейшего изучения и развития магических способностей.
– Можете начинать, – улыбнулась мне приветливая женщина. – И не бойтесь, что навредите нам, защита выдержит даже направленный удар седьмого уровня.
Я как-то сразу растерялась. А чего делать-то? Никто ведь мне не сказал, чего именно от меня ждут. Начала озираться по сторонам, напрочь позабыв все, даже самые простенькие заклинания. Дедуля находился за пределами защитного барьера, в котором меня заперли преподаватели, и помочь ничем не мог, а больше мне и обратиться было не к кому.
– Ну же, Даяна, смелее, – подзадорил меня не гнушающийся противозаконными манипуляциями профессор.
– А что вы хотели бы увидеть? – несмело спросила я, опустив голову и боясь взглянуть на дедулю.
Мне вдруг стало стыдно, что я позорю его своей откровенной тупостью и растерянностью.
– Учитывая ваши данные, это не имеет значения, – усмехнулся все тот же нарушивший мои личные права и общеимперский закон профессор. – Покажите нам хоть что-нибудь… если вы действительно на это способны.
Да, обидно. Но собраться с мыслями не помогает. А желание убежать отсюда как можно дальше становится все сильнее и сильнее. Еще и легкое головокружение началось отчего-то, а перед глазами заплясали светящиеся искорки.
– Даяна, – позвала меня женщина, которая тоже, наверное, была не обычной преподавательницей.
Может, и не профессор, но и не рядовая учительница, это уж точно.
Я подняла голову и несмело посмотрела на женщину.
– Соберись, девочка. Вспомни что-нибудь эдакое, – задорно подмигнула она мне. – Ну, например, мы в школе любили разучивать разные завлекалки или простенькие временные заклинания приворота. Давай же, я в тебя верю.
И у меня в голове будто что-то щелкнуло. Тут же вспомнилась незатейливая приворотка, завязанная даже не на магическом заклинании, а на обычной словесной формуле, подкрепленной вливанием минимума нейтральной энергии. Тряхнула головой, отгоняя неуверенность, зажмурилась и четко произнесла, наполняя каждое слово магией: «Сердце твое станет моим, остановится по моему желанию и забьется вновь с моим вдохом. А как выдохну, так и оно засветится от любви ко мне». Бредятина, конечно, полная. Но этой слабенькой формулы хватало на пару минут, в течение которых жертва воздействия пылко признавалась в любви к кому угодно. При желании можно было даже высокие чувства, например, к столбу вызвать. Я же не стала мудрить и применила стандартную формулировку, обращая чувства жертвы магии на себя. Но, во-первых, жертвы поблизости не наблюдалось, а во-вторых, как и любая моя попытка применять магию в последнее время, заклинание обернулось клубящимся, в этот раз розоватым паром перед лицом и образованием уплотнения над вытянутыми вперед ладонями. В этот раз магия обратилась горячим металлом сильно вытянутой эллипсоидной формы длиной с мою ладонь. Я воззрилась на нечто, похожее на палочку с закругленными краями, что с трудом удерживала над ладонями. Просто после обретения физической формы магия обычно становилась настолько тяжелой, что ее проще было отбросить, чем удерживать в своем силовом поле. Но отбрось я эту палочку, и неминуемо случился бы взрыв, а мне было откровенно жаль новое платье. И туфли, кстати, тоже, хоть и истоптанные.
И тут произошло то, чего никто точно не ожидал! Дверь в аудиторию распахнулась, и кто-то вошел, без труда и даже видимых усилий прорвав контур защитного поля, которое так неудачно оказалось на его пути. От всплеска магической активности мой эллипс повел себя непредсказуемо, чего, впрочем, от него и следовало ожидать. Он сорвался с места, стрелой метнулся куда-то вбок, отрикошетил от защитного экрана и устремился к вторгшемуся в помещение… со свистом прошив его грудь в районе сердца насквозь. Воцарилась гробовая тишина.
Я как во сне полностью развернулась к вошедшему, мельком отметила, что это мужчина, и уставилась на его грудь. Льющийся из открытой двери яркий свет утреннего солнышка весело просвечивал через сквозную дыру в его груди в области сердца. Мужчина медленно опустил голову, посмотрел на прореху в своем теле и пошатнулся… Мир, окружающий меня, стремительно надвигался неизбежным обмороком. Как падала, я уже не помню. Благостное беспамятство настигло меня раньше. Набатом в голове прозвучала последняя мысль: «Это случилось, я кого-то убила…»
В себя я приходила примечательно. Сначала открыла глаза, узрела белый потолок, перевела взгляд вбок – стена. Повернула голову в другую сторону и увидела какого-то мужчину, привалившегося плечом к косяку и внимательно меня разглядывающего. Потом пришло осознание, кто я, но так и не настигло понимание, что вообще происходит. Тихо застонала и попыталась сесть, не получилось. Медленно отвернулась от незнакомца, изучающего меня цепким взглядом светло-карих, практически янтарных глаз (почему-то подумала о драконах, у них вроде бы глаза такие, янтарно-светящиеся), и посмотрела на себя. Увиденное не обрадовало. Я была прикована к кровати магическими путами, причем такими, которые и не для каждого закоренелого преступника используют. Это что же я такое натворила, что меня так? И тут воспоминания нахлынули сметающим все мнимое спокойствие потоком: моя убийственная магия, неожиданное появление какого-то мужчины и, собственно, убийство. Перевела ошалевший взгляд на незнакомца, продолжающего наблюдать за мной, и узнала его! Это был он, тот самый! В смысле тот, кого я убила! Зажмурилась на мгновение, пережидая приступ сильного головокружения, открыла глаза и срывающимся шепотом спросила:
– А вы почему живы?
Судя по моим отрывочным воспоминаниям, это точно был именно тот мужчина, которого я того… своей магией продырявила. И продырявила конкретно так, в области сердца. То есть там вообще без вариантов, даже самый сильный маг не выжил бы. Сердце – это единственный орган, при основательном повреждении которого никакая магия не поможет. А повреждения были более чем основательные, в рану даже солнечные лучи проникали!
Страх сменился неожиданной злостью. Я тут за него переживаю, уже практически убийцей себя считать начала, а ему хоть бы что! Стоит себе и смотрит на меня глазами своими драконьими! И уже совершенно без страха, а со вполне обоснованным возмущением я проревела на все помещение:
– Вы почему еще живы?!
Незнакомец приподнял одну бровь, скорее вопросительно, чем удивленно. Интересно, это он задался вопросом, почему я недовольна тем, что он еще не умер, или сам не в курсе, как жив остался? А я тут лежу прикованная к кровати, между прочим, как какой-то убийца со стажем! И тут меня понесло, заклинило, качественно так заклинило. Стоит отметить, что я была слегка не в себе, все же потрясение, стресс, волнение и прочее. Ну да, некрасиво, конечно, получилось. В общем, высказала я ему все, что думаю о его живучести и полном отсутствии совести. Разве мог обладающий хоть какими-то зачатками совести человек так жестоко обмануть бедную девушку, заставив ее уверовать в то, что она совершила страшное преступление, а потом взять и оказаться живым? Вот и я говорю – нет у него совести!
К середине моей эмоциональной обличительной речи брови мужчины удивленно взметнулись вверх, а в широко распахнутых глазах читался немой вопрос. Какой именно, лучше не задумываться, и так ясно, что ничего хорошего он о моих умственных способностях не подумал. А к концу тирады, когда я уже порядком выдохлась и могла только шептать, раз за разом обиженно повторяя: «Так нечестно», – удивляться он перестал и начал усмехаться, кривенько так, ехидненько. Так бы и запустила в него чем потяжелее, а лучше еще раз своей взрывной магией припечатала бы!
За дверью, рядом с которой и стоял этот неубиваемый индивид, послышались встревоженные голоса. Видимо, я своими криками привлекла чье-то внимание. С той стороны кто-то подергал за ручку и обнаружил, что заперто. А незнакомец оттолкнулся от косяка, смерил меня насмешливым взглядом, покачал головой и, тихо произнеся: «Зря я на это подписался», – ушел… через стену. Вот так прямо взял и прошел сквозь стену, будто ее вовсе и не было! Это что такое, а? Может, я его все же убила, и теперь он ко мне призраком до конца дней моих являться будет?
А в следующее мгновение дверь распахнулась, и в комнату влетела та самая приветливая преподавательница, которая единственная из всей приемной комиссии отнеслась ко мне с добротой и пониманием. Но ее бесцеремонно потеснил дедушка, тут же бросившийся ко мне. Вообще дедуля – очень воспитанный и галантный мужчина, но, видимо, за меня сильно переживал.
– Ты как, моя хорошая? – тут же спросил он, сжав мою ладонь.
Но ответить я не успела, тут, похоже, все за меня переживали, потому и забыли о вежливости напрочь. Дедушку оттолкнул какой-то высокий худощавый мужчина в светло-голубой форменной одежде, должно быть, целитель. Дальнейшие его действия и вопросы подтвердили мое предположение.
Целитель быстро ощупал мои ладони, видимо, на предмет наличия побочных действий от антимагических пут. Есть у них одна нехорошая особенность – хоть и не перетягивают запястья, но кровоток порой нарушают. Результатом проверки целитель удовлетворился и приступил к полному сканированию моего тела, начиная от ступней и заканчивая головой. Вот на голове он и застопорился. Долго водил руками перед моим лицом, потом переключился на лоб. В результате сжал виски прохладными пальцами, хмыкнул и спросил:
– Что вы приняли, девушка?
Я непонимающе воззрилась на него, ища хоть намек на какие-то определенные эмоции в невыразительных серых глазах. Эмоций не нашла. А он продолжал ждать моего ответа.
– Моя внучка не принимает никаких запрещенных препаратов! – вступил в разговор возмущенный подобным предположением дедушка.
– Я и не говорю о запрещенных препаратах, – абсолютно спокойно ответил целитель. – Но что-то девушка определенно приняла не далее как три часа назад.
Последним, что я принимала, была тройная, если не больше, дозировка успокоительной настойки. Произошло это примерно за час до экзамена, получается, в беспамятстве я провела всего два часа. Не так и много, я боялась, что сутки, к примеру, провалялась в этой комнате.
– Девушка, я жду ответа, – строго потребовал целитель.
– Сегодня утром я выпила чуть больше, чем следовало бы, успокоительной настойки умир-травы, – смущенно призналась я, стараясь не смотреть на дедулю.
Он-то, похоже, и не подозревал, как сильно я волнуюсь перед зачислением. Кстати, после такого оглушительного провала меня наверняка не примут, и можно будет забыть всю эту гиблую затею с поступлением на экспериментальный факультет как страшный сон. Я даже выдохнула с облегчением, но рано радовалась…
– Насколько чуть больше, чем следовало? – ласково спросил целитель.
Сначала я отчего-то не поняла, о чем он, но потом вспомнила наш разговор и виновато потупилась. В лежачем положении это было проблематично, но я уставилась на свою грудь и сделала вид, что меня тут вообще нет. А все потому, что только сейчас в памяти всплыла информация о побочных действиях при передозировке умир-травы. Вообще у меня с травологией никогда особо не ладилось, но худо-бедно я все же сдала зачет по этому предмету на четверку. У мир-трава – коварная штука, в малых дозах она дает то самое умиротворение, из-за которого и получила свое название, а вот в больших вызывает легкое помутнение сознания, нервозность и агрессию. То есть действует абсолютно противоположно тому, чего я добивалась, принимая настойку перед собеседованием. Вот же я дура! Как я вообще могла забыть об этом? Хотя, учитывая мое состояние, удивительно, что вообще весь флакон этой отравы не выдула. Вот тогда бы было весело всем в Институте высших, а то и в целом городе. Это ж чего я могла наворотить, если бы совсем с катушек слетела?
– Учитывая ваше состояние и то, что произошло, выпили вы не так много, – будто прочитав мои мысли, успокаивающе похлопал меня по руке целитель. – Небольшая спутанность сознания продержится еще около часа, а потом можете отправляться домой. И больше не превышайте указанную дозировку лекарств, – пожурил он меня, покровительственно улыбаясь. – Вмешиваться в естественный процесс нейтрализации организмом действия настойки я не буду. Полежите пока в лазарете, подумайте о своей ошибке.
И целитель покинул комнату, которая, похоже, являлась палатой институтского лазарета, предварительно сняв с моих рук блокираторы магии. Я так растерялась, что даже поблагодарить его не успела. А потом и не до того стало.
Сначала ко мне подскочил дедушка, поправил подушку, ласково провел пальцами по щеке и тихо проговорил:
– Как же ты меня напугала, малышка.
– Прости, – виновато всхлипнула я.
И вину я чувствовала совершенно искренне, но не за то, что заставила дедулю волноваться. Просто он понял, каким образом я смогла купить настойку. Успокоительный настой умир-травы, по понятным причинам, продавался только по рецепту, вот я и стащила у дедушки уже заполненный бланк. Вывела с помощью специального растворителя, изобретенного одним моим гениальным, но нерадивым одноклассником, название лекарства и вписала то, что было нужно мне. Можно было, конечно, обратиться к дедушке, все объяснить, и он сам выписал бы мне рецепт, но я не хотела тревожить его своими переживаниями. Сглупила, в общем. Дедушка и помог бы, и прием лекарства проконтролировал. Да что уж теперь думать о том, что могло бы быть. Случилось то, что случилось, но все же обошлось. Судя по тому, что меня не собираются арестовывать и отправлять в тюрьму, того живчика я все же не убила, а значит, остается только принять произошедшее и надеяться, что дедушка меня простит. Но дедуля и так, похоже, не злился.
А тут еще и та самая добрая преподавательница подошла, ободряюще улыбнулась мне и обратилась к дедушке:
– Не ругайте девочку, мастер Эшарон, она и так уже все осознала. Правда же, Даяна?
Я активно покивала, подтверждая: мол, да, все осознала и устыдилась.
– К тому же Даяне лучше лишний раз не нервничать, ведь с завтрашнего дня начнутся занятия, а она нам нужна спокойной и собранной, – добила меня преподавательница.
Что? Я не ослышалась? Какие занятия? Я же едва не убила кого-то из преподавателей! Ну, я так думаю, что это был преподаватель, кто-то посторонний вряд ли зашел бы в аудиторию без приглашения. Да они меня должны поганой метлой из института гнать, а не на занятия приглашать!
– К-к-какие занятия? – спросила я прерывающимся шепотом.
– Обычные, – ласково ответила мне женщина. – Меня, к слову, зовут Ангелина Азаэровна, и я буду курировать вашу группу от института. По всем вопросам можешь обращаться ко мне, Даяна.
