Текст книги "Жребий брошен"

Автор книги: Егор Токарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ты уверена, что мы не совершаем ошибку?

– О чем ты? – девушка удивленно посмотрела на Ти.

– Ну, я про сегодняшний день и раньше… Ты правда думаешь, что все это правильно?

Девушка все еще непонимающе смотрела на юношу.

– Склад и груз, который мы туда доставили – это не слишком?

– Нет, Ти, – Аллисия покачала головой. – Мы делаем все это во благо народа, на благо будущего нашей Республики. Сегодняшнее положение дел не может более продолжаться, рано или поздно что-то должно будет случиться, так зачем ждать?

– Но оружие, много оружия, сегодня мы провезли в город только одну партию, можно представить сколько таких же групп, как мы.

– Ну, кончено! Мы не одни в этой борьбе и только общими усилиями сможем что-то изменить.

– Мы думаем об одном и том же? – Ти перешел на шепот. – Вооруженное восстание в столице? Столько крови прольется, столько людей погибнет, разве нет другого пути?

Аллисия несколько секунд молчала. Птицы щебетали над их головам, перелетая с крыши на крышу, прохожие спешили по своим делам, и только они в вдвоем оставались недвижимыми в этом океане времени.

– А как по-другому? По-другому, – девушка выделила это слово. – Не получится. Сенат и все его псы понимают только язык силы, язык крови, язык жертв и плача. Они сами его используют и по-другому ничего не услышат. Если ничего не выйдет, если у нас не получится, всех недовольных и причастных повесят, чтобы запугать остальных и продлить свою подлую, лживую власть еще на несколько лет. – В глазах Аллисии полыхал гнев, и Ти отшатнулся, чтобы не вспыхнуть, словно стог соломы под искрами огнива.

– Возможно, по крайней мере я надеюсь на это, – продолжала девушка. Огонь в ее глазах потух, оставив после себя лишь пепел. – Спустя много лет, уже после того, как наше поколение обратится в прах, люди научаться что-то менять без смертей и рек крови, но… до этого времени так далеко…

Аллисия встала с каменной скамьи, где они сидели, и повернулась к парню.

– Через несколько дней будет еще одно собрание, ты обязательно узнаешь о нем. А сейчас мне пора, Ти.

– Я тебя провожу, – юноша тоже встал и хотел пойти за девушкой.

– Нет, извини, – девушка скрестила руки на груди. – Извини не сегодня, мне… мне нужно побыть одной. Увидимся, Ти. – Аллисия последний раз взглянула на парня и пошла по улице на юг.

Ти развернулся и побрел в противоположную сторону. Мыслей в его голове не было, лишь пустота клубилась в уголках разума.

– Эй, осторожнее!

Задумавшись, Ти не заметил, как врезался в угрожающего вида мужчину.

– Прошу прощения, – пробормотал юноша, но тот уже потерял к нему всякий интерес.

Ти оказался на одной из площадей столицы. Вокруг было полно народу, посреди форума на небольшой трибуне стояли два человека, ожесточенно споря друг с другом. Ему стало интересно, и он начал пробиваться сквозь толпу ближе к трибуне.

– … новые земли, присоединяющиеся к Республике, становятся собственностью патрициев, простому народу ничего не достается. Людям нужна земля, которую они смогут возделывать! – один из спорящих размахивал руками перед лицом своего оппонента.

– Без сомнения, Республике нужны реформы, но нельзя превращать это в открытое противостояние, как поступил Юний! – другой оратор жестикулировал не менее ожесточенно.

– Юний сам из патрициев и думает лишь о своей власти, его не заботят проблемы плебса. Вы не слышали? Он хочет захватить всю власть без остатка! А тем временем все больше простых граждан становятся рабами из-за долгов, они на равне с грязными варварами работают в копях, рвут спины на галерах или просят милостыню на городских площадях. Патриции и Сенат – вот главные враги нашего государства!

– И что вы хотите?!

– Я хочу, чтобы народ сам управлял своим государством! Народные комиссии, собрания граждан должны управлять Республикой! – выпалил первый.

– Как ремесленник или землекоп может решать государственные проблемы?! Все ваши собрания через неделю станут похожи на скопища вопящих горожан. Воцарит охлократия – власть толпы, а после перерастет в олигархию, когда самые богатые загребут все себе!

– Народ не может ошибаться!

Люди, стоящие на стороне форума рядом с радикально направленным оратором, загудели.

– Вспомните, как все начиналось. Вон там, – продолжал второй политик, указывая на холм, видневшийся за западной стеной Рэма. Столбы солнечного света падали на зеленую вершину, словно колонные небесного храма. – На Священном Холме, когда Алхей только узрел эти земли почти тысячу лет назад. Он мог поступить, как предлагаете вы, мог оставить всю власть себе, ни один бы не выступил против! Но он поступил иначе! Алхей решил, что лучшие из граждан должны управлять Республикой, а не бездумная толпа!

– Сенат уже давно не лучшие из нас! Мы все чтим заветы Сына Богов, но Республика должна меняться!

– Вспомните прошлое! Вспомните «Обличение Трацита Цитисом» и сенатора Коллиуса, борющегося за права плебса, они ведь тоже были патрициями!

– И где сейчас сенатор Коллиус? А? Никто нам не поможет, если мы сами не возьмем то, что хотим! – на секунду оратор замолк, с прищуром посмотрев на оппонента. – Сколько вам заплати Сенат за подобные речи, за сколько вы продали народ!?

– Не несите чушь! Вы безумны, как и ваши идеи! Уподобились дикарям, грызущий свиные члены на завтрак!

– Ах ты ублюдок!

Первый оратор накинулся на оппонента с кулаками. Люди кинулись поддерживать своих избранников, и на форуме закипела потасовка. Горожане молодили друг друга, понося противников используя выражения трущобных районов и ругательства, заимствованные у этих самых дикарей.

Ти не участвовал в этом. Он просто пожал плечами, развернулся и пошёл домой.

«Политика… что с нее взять…» – думал юноша, удаляясь от площади.

Несколько дней почти ничего не происходило. Горожане вели обычную жизнь; торговцы – предлагали товары на форумах; кузнецы ковали подковы; актеры выступали в амфитеатрах. Для всех в столице война все еще была где-то далеко на севере, и ее присутствие ощущалось лишь по увеличению цен на продукты и по разговорам на улицах. Повсюду в городе говорили о гражданской войне. После того, как это словосочетание произнес один из сенаторов на форуме, с него словно спало табу, и теперь эти два слова звучали из каждого дома и переулка.

Отец Ти возвращался со службы все позже и позже, а бывали дни, когда заветные шаги раздавались лишь утром. Служба во втором отделе магистрата – Скрибос не была легким делом. Этот отдел занимался всеми административными, хозяйственными и прочими вопросами, что в результате выливалось в огромный бюрократический механизм. Хоть Скрибос и был самым большим отделом как по численности советников, так и по объему работы, но это не делало его самым важным. Беллос – первый отдел занимался вопросами снабжения легионов и всем с этим связанным. Существовала и третья – самая закрытая часть магистрата – Опос. Отдел внутренней безопасности Республики. Контрразведка, охрана порядка в столице и производство дел особой государственной важности, все это входило в круг полномочий третьего отдела.

В один из вечеров глава семьи вернулся раньше обычного и, опустившись в кресло, подозвал сына к себе. Приблизившись, юноша заметил, как изменился отец за эти дни. Тит Улий Старший, казалось, постарел на несколько лет, под глазами залегли глубокие морщины, а на висках пробилась седина.

– Садись, Тит, – отец указал на стул рядом с собой.

Ти занял указанное место и приготовился слушать. Хоть во многом юноша и не соглашался с отцом, но безмерное уважение, которое он испытывал к этому человеку нельзя было списать лишь на принятые в Республике традиции почитания старших.

– Уверен, ты знаешь, что происходит в стране… ну, конечно, все об этом говорят… но я хочу тебя кое о чем предупредить. Мой товарищ из Опоса рассказал, что по их данным за последнии дни сильно возросла активность бунтарей, сепаратистов и прочей погани. Столица буквально забурлила с момента начала всего этого безумия, – глава семейства выдержал паузу.

– Да, пап?

– Я хочу попросить тебя быть осторожным, пока все не закончится. Хорошо? – закончил Тит Старший.

– Да, хорошо, – выдохнул Ти.

После первых слов отца юноша подумал, что стало известно о его непосредственном участии в подобной группировке и не на шутку занервничал.

– Вот и отлично. Я знаю, ты умный парень и не будешь лезть в неприятности, – отец похлопал юношу по плечу и отправили на кухню, откуда раздавался аппетитный аромат еды.

«Похоже, что недостаточно умный…» – с грустью подумал Ти.

Создавалось впечатление, что всеобщая тревога меньше всех действовала на сестру Ти. Мара казалась все такой же веселой и жизнерадостной, но юноша не мог не заметить тень печали, накрывающую красивое лицо сестры в те моменты, когда кто-нибудь рядом начинал разговор о войне. До этого очень общительная она, словно отгораживалась от мира, устремляя взгляд внутрь себя.

В тот вечер Мара была дома. Девушка уже второй час вела ожесточенную борьбу со своим братом в табуле – настольной игре, очень популярной в Республике. В этом ей не было равных, даже Ти, считавший себя неплохим игроком, в лучшем случае выигрывал три из десяти партий. Проиграв очередную, юноша со стуком отбросил игральные кости и откинулся на подушки.

– Ты же обещал потренироваться немного? Скоро с тобой будет совсем неинтересно играть, – в глазах Мары плясали озорные искорки.

– У меня нет времени на игры, – буркнул Ти, делая безразличный вид.

– Все время уходит на эту… как ее там зовут? Альма?

– Аллисия.

– Да, да Аллисия. Кстати, что-то давно ты с ней не виделся. Вы что, поругались?

– Она не моя девушка, и я не знаю, где она.

– Ну и дурак! Чего ты ждешь? – Мара разложила фишки по местам и убрала игральную доску.

– Все не так просто… Особенно в такое время.

– А причем тут время? Ты же не солдат и… Братик, куда ты постоянно ходишь и возвращаешься только под утро, если не проводишь время с кареглазой?

– Неважно, это мое дело.

Внимание Ти привлек стук в окно. Юноша приблизился к источнику звука и увидел голубя, сидящего на подоконнике. К ноге птицы был пристегнут крохотный кожаный чехол, в каких обычно передают письма. Открыв ставни и отцепив записку от птицы, Ти выпустил голубя обратно на улицу и вернулся к подушкам на полу комнаты. На листке было нацарапано всего несколько слов.

«Сегодня. Час после заката. Место. Сожги. М.»

Ти сунул записку в карман и поднял взгляд.

– Что там у тебя? – было видно, что Мару буквально снедает любопытство.

– Ничего важного.

– Это от нее? – не отставала сестра.

– Да, от нее.

– Врешь, была бы от нее, не сказал бы.

– Все, надоела, – Ти поднялся с подушек и пошел в свою комнату. До заката оставалось еще несколько часов, и стоило попытаться поспать, возможно, ночь будет долгой.

После того как стемнело, Ти тайком выскользнул из дома и направился к указанному месту. Насколько он мог судить, никто из домочадцев не заметил его ухода, но больше всех его беспокоила сестра. Все усиливающееся любопытство Мары касательно его дел с группой могло вылиться в большие проблемы для них обоих. Но, к счастью, поводов для паники не было, и он решил не забивать себе голову этим вопросом, по крайней мере, пока.

Юноша пробирался по погруженному во тьму городу, когда внезапно до его слуха донесся звон разбитого стекла, сопровождающийся пронзительным криком. Ти остановился, вжавшись в стену одного из зданий. Через пару секунд вопль захлебнулся хрустом, и все затихло.

Ти выглянул из-за угла, стараясь не выдать свое присутствие неосторожным движением. В неровном свете чадящего фонаря лежало тело. Немолодой мужчина в добротной одежде растянулся на камне улицы спиной к юноше. Он не мог видеть его лица, но судя по багровой луже, растекающейся вокруг разбитой головы – он был мертв. Нога несчастного конвульсивно дергалась, словно пытаясь убежать, не зная, что ее хозяин уже никуда не пойдет.

– Вот ублюдок! – взревел голос откуда-то из темноты. Юноша инстинктивно отпрянул за угол. – А казался приличным лавочником! Всего пятьдесят сестерциев!

– Да насрать, на девку и вино хватит, – ответил другой. – Все ровно он получил по заслугам, можно представить сколько он наживался на четных людях.

– Сколько?

– Да, много, – раздраженно ответил второй голос. – Все эти лавочники – лжецы и мошенники. Берем что можем и подпаливаем все!

Послышалось шуршание, приглушенные ругательства и удары. После на стене соседнего дома заплясали оранжевые отбелки, а вдалеке раздались торопливые шаги.

Ти снова взглянул из-за угла. По небольшой лавке, до этого скрытой в тени, разливалось пламя. Огоньки перескакивали с предмета на предмет, и вскоре уже все помещение было объято огнем. Тело мужчины перестало дёргаться и теперь мирно лежало, созерцая разворачивающуюся картину уцелевшей частью лица. Из далека послышались крики. Ти развернулся и пошел дальше.

Ночь для него только начиналась.

С закатом солнца беднятские кварталы роились сомнительными личностями. Тусклый свет факелов играл на бледно-румяных лицах проституток. Продажные женщины стояли поодиночке или группками у стен домов, они тянули руки к проходящим людям, предлагая свое тело. Тени скользили по своим делам под аккомпанемент тихого позвякивания металла. Из черных зевов подворотен и переулков тянулся сладковатый дымок. Хриплый полубезумный смех, сопровождающийся постоянным тревожным гулом, составлял музыку этого места.

Сегодня дорога до нужного дома заняла меньше времени, чем в прошлый раз. Ти подождал пару минут в переулке, чтобы убедится в отсутствии слежки, и вошел в здание. Как всегда у входа дежурил Филипп. Все время их знакомства Ти хотел спросить у парнишки, выходит ли он когда-нибудь на улицу? Но большой необходимости в вопросах не было – тусклые голубые глаза и «стеклянные», жидкие волосы говорили сами за себя.

Подвальная зала выглядела все также мрачно. Похоже, Ти пришел одним из первых и теперь оставалось лишь ждать остальных. Аллисия была уже на месте, стояла, опершись о стену в дальнем конце комнаты. Ти попробовал заговорить с ней, но девушка прервала разговор, заверив юношу, что они побеседуют позже. Следующими в подвал зашли братья-близнецы и, как обычно не здороваясь, заняли свои места за столом. Последним прибыл здоровяк Гай. Еще полчаса ожидания прошли в гробовом молчании, даже обычно разговорчивый Марк был нем. Через некоторое время из тоннеля, ведущего в подвал, показались лучи света, и вскоре в помещение вошел человек с седыми волосами и гигант-дикарь следом.

Похоже, сотрудничество налаживалось. Незнакомец подошел к столу и без лишних предисловий заговорил:

– Вы неплохо справились – груз цел и невредим.

– Конечно, а вы сомневались? – с вызовом спросил Марк.

– Сомневаться – это моя работа, если бы я не сомневался во всем, что меня окружает, то давно бы лишился головы, – Незнакомец ухмыльнулся. – Хорошая работа, вы подтвердили свою пригодность. С вами можно работать и переходить к более серьезным вещам, чем контрабанда нескольких ящиков через ворота с подкупленной стражей.

– Что вы хотите? Говорите прямо, я думаю мы доказали верность общему делу, – сказал один из братьев, но кто именно из Линсов, определить было трудно.

– Доказали верность… – сухой голос Незнакомца царапал воздух. – Верность нельзя доказать, ее можно лишь заслужить, но сейчас это не важно… Ваше следующее задание – устранение одного из советников Магистрата. Этот человек сделал многое для того чтобы помешать нашим планам, из-за него десятки наших товарищей отправились на плаху и рудники. Мы должны убедиться, что он больше не будет помехой.

– И как его имя? – спросил Ти пересохшим горлом.

– Гораций Нерий. Он живет в богатом квартале – слишком большая роскошь для служащего его класса, говорят, он водит дружбу с сенаторами и политиками.

– У него будет охрана? – вступил в разговор Марк.

– Да, двое телохранителей, но я подкупил слуг, они подмешают в вино снотворное. Вот карта, по которой вы сможете отыскать его дом, – с этими словами незнакомец кинул на стол свернутый в несколько раз кусок пергамента. – После выполнения задания… если вы его выполните, я с вами свяжусь.

Незнакомец развернулся и пошел по направлению к тоннелю, варвар-исполин следовал за ним по пятам, словно гигантская тень.

– Ну, дела… – выдохнул Гай, похоже, что за время всего разговора он почти не дышал.

– А вы ожидали чего-то другого? – Марк обвел всех взглядом. – Вот он – реальный шанс покарать человека, прямо ответственного за все беды нашей страны.

– Да… – Ти стыдно было признавать, но он обрадовался, когда Незнакомец произнес не имя его отца.

– Нам надо подготовиться, – Аллисия подняла оставленные незнакомцем бумаги. – Здесь карта дома – это хорошо… Надо разработать план и распределить роли для каждого.

– Правильно, – вступил Марк. – Значит так, братья заходят со стороны сада…

«Боги, во что я ввязался…» – с горечью подумал Ти.

VII

Квинт Марий.

Провинция Велерия.

Лагерь лояльных Сенату легионов.

Палатки новой центурии Квинта располагались в южной части лагеря. Легионер сопроводил его до одной из них и, отдав честь, ушел, чеканя шаг. Видимо, солдат пытался исправиться после неприятного для него инцидента у шатра легата.

Из большой палатки, рассчитанной на десять человек, доносились разговоры и смех. Солдаты, свободные от труда и тренировок, отдыхали. Центурии делились на десятки, и в каждом из них был свой командир, отвечавший за дисциплину в своем подразделении. Квинт несколько секунд подождал на входе и, собравшись с мыслями, вошел под полог палатки. Хоть официальный приказ о его назначении еще не получен, стоило сразу показать солдатам кто командир. Главное в этом деле не перегнуть палку, и Квинту это было известно.

Внутри царила атмосфера, присущая любой солдатской казарме. Несколько человек чистили и подгоняли доспехи, двое спали, оглашая пространство вокруг оглушительным храпом, оставшиеся кидали кости. При появлении Квинта, все еще одетого в доспехи с отличительными знаками центуриона, игроки смели свои принадлежности под плащ и застыли с самым невинным видом.

– Солдаты! – рявкнул Квинт, и все присутствующие мигом подскочили до потолка палатки, вытянувшись по струнке.

«А с выучкой у них все хорошо, а ну да, я же теперь командую центурией в элитном легионе» – подумал Квинт.

– Мое имя – Квинт Марий, и с сегодняшнего дня по приказу легата – Кальвуса Корилла, я ваш центурион, – Квинт выдержал паузу для большего эффекта. – Во всей армии великой Республики, говорят, что «Бурый» легион – самый лучший и, надеюсь, что это правда. Вместе мы сможем служить Республике и умереть, если понадобится!

– Да, центурион! – грянули солдаты. Они еще не совсем осознали происходящую ситуацию, и Квинт позволил себе немного слукавить по поводу даты назначения.

– Кто десятник?

– Я! Гай Мур, – высокий солдат с плечами атлета выступил вперед.

– Десятник Гай, оповестите всю центурию о том, что завтра на рассвете жду всех на тренировочном поле за лагерем в полном боевом обмундировании.

– Так точно!

– Всем вольно, – Квинт развернулся и вышел из палатки. Первое знакомство прошло, как надо.

Лучи закатного солнца падали на лагерь, окрашивая белую ткань сотен палаток в оранжевый. Солдаты возвращались с работ и шли ужинать. Наступало наиболее мирное время, если такое слово, конечно, вообще можно применять к армейскому лагерю. В такие моменты нервы, натянутые свыше предела днем, можно было ослабить за беседой с товарищами и кружечкой разбавленного вина. Квинт понял, что давно не ел и вместе со всеми поплелся к полевой кухне.

Внезапно, он ощутил хлопок по правому плечу. Обернувшись, Квинт увидел Кая, смотревшего на него с улыбкой.

– Ну как, познакомился со своими людьми?

– С несколькими, они расскажут все остальным. Завтра думаю погонять их немного, проверить слабые места и укрепить боевой дух, так сказать.

– Значит очень удачно, что я поторопил бюрократов с оформлением приказа о твоем назначении. Вот держи, – Кай протянул Квинту свернутый пергамент с печатью легата XII легиона и новые отличительные знаки центуриона пятнадцатой центурии третьей когорты. – Смотри, не сильно загоняй их там.

– Не учи всадника в седле держаться. Элитный вы легион или нет?

– Теперь не «вы», а «мы», дружище. Поздравляю со вступлением в славный «Бурый» легион, брат, – хохотнул Кай.

– Пойдем, поужинаем, весельчак. Умираю с голоду.

– Идем, конечно, тем более надо отметить твое назначение! У меня бутылка вина завалялась…

– Идея неплохая, следует ее обдумать!

– За этим вином, я так предполагаю?

– Ну, конечно, как может быть иначе? Веди, – Квинт спрятал приказ о назначении под доспех и пошел следом за другом.

На рассвете Квинт вышагивал перед строем своей центурии на тренировочном поле за лагерем. Обойдя шеренгу закованных в броню солдат, Квинт подозвал к себе опциона.

– Флавий Мерцелл – опцион пятнадцатой центурии третьей когорты двенадцатого легиона прибыл! – отрапортовал легионер.

– Рад познакомится, Флавий. Долго ли ты служишь Республике в звании опциона?

– Шесть месяцев!

– Очень хорошо, значит, основы ты знаешь. Надеюсь, ты им и останешься, а в будущем станешь центурионом и продолжишь служить Республике в этом звании.

– Я тоже надеюсь, центурион!

– Вот и славно, – Квинт улыбнулся. С новым подчиненным необходимо наладить теплые отношения, но, конечно, ни в коем случае не дружеские. Панибратство в своем подразделении он не потерпит.

– Центурия, в колонну! По пять во фронт! – скомандовал Квинт. Через несколько секунд приказ был выполнен, солдаты заняли положенные места и застыли в ожидании дальнейших распоряжений.

«Похоже, мой предшественник уделял достаточно внимания строевой подготовке, отлично. Движения, доведенные до автоматизма на тренировках, не отнимут лишних секунд в бою, где любое промедление может стоить жизни» – подумал центурион, мысленно улыбаясь, но внешне его лицо выражало лишь суровое одобрение – лучшая похвала для солдат от строгого командира.

Квинт занял место во главе колонны солдат и скомандовал начало движения. План тренировки на сегодня не отличался особой изощренностью, но был призван показать чего стоят его люди и определить слабые места центурии. Ускоренный марш в несколько миль по пересеченной местности с динамическими перестроениями помогут в этом.

Центурия покинула пределы тренировочного поля и теперь приближалась к небольшой речушке. Квинт заметил вдалеке другие подразделения, отрабатывающие маневры.

– Черепаха! – скомандовал Квинт.

Строй солдат уплотнился, передняя линия выставила большие щиты перед собой, а бойцы за ними подняли их над головой, прикрывая себя и товарищей. Некая заминка произошла в девятом десятке. Причина, возможно, была в том, что солдаты не ожидали приказа, но бой сам по себе непредсказуем, и со всеми проблемами необходимо разобраться в ближайшее время. Квинт сделал заметку у себя в голове и повел людей вброд через речку по направлению к редкому лесу на другой стороне. Не доходя до линии деревьев десяток шагов, Квинт скомандовал:

– Отразить кавалерию с фронта!

Солдаты были готовы и, не медля ни секунды, растянулись в три линии. Первая уперла щиты в землю, выставив копья на уровень груди лошади, вторая закрыла щитами товарищей из первой линии и нацелила копья в грудь предполагаемому атакующему кавалеристу. Третья линия была резервной, солдаты находящиеся там должны были при необходимости заменить своих товарищей из первых двух. Результат вполне удовлетворил Квинта. Солдаты достойно показывали себя при перестроении, и новый опцион Квинта также вселял надежду. Одной из его главных задач, кроме передачи команд, была заменить на поле боя раненого или убитого командира, благодаря этому подразделение не теряло боеспособность даже при смерти центуриона.

Квинт повел своих людей по редкому лесу, он хотел убедиться, что центурия не теряет строй даже на сложной местности.

– Противник справа, перестроиться!

Подразделение, двигавшееся по лесной дороге, развернулось, офицеры заняли новые места, сигнифер, несущий эмблему подразделения, отошел вглубь построения, а солдаты ощетинились оружием. Квинт и сейчас остался доволен. Решив, что на сегодня достаточно, центурион повел своих людей в лагерь кружным путем.

Прибыв как раз к обеду, Квинт обнаружил, что люди относятся к нему с уважением. Это было не только уважение легионера к центуриону, солдаты понимали, что командир испытывал их возможности, чтобы в будущем грамотно оценить силы и тем самым спасти их жизни. И люди это ценили. Даже больше преданности Республике простые солдаты ценят свои жизни, ведь в конечном итоге на поле боя ты забываешь о политике, отечестве, долге, все мысли заняты лишь одним – желанием выжить.

Всю следующую неделю Квинт тренировал своих людей, конечно, солдаты элитного легиона не нуждались в обучении азам боя и тактики, но он должен был «подогнать» новую центурию под себя, словно меч подгоняют под нового владельца. Между человеком и оружием формируется связь, они становятся единым целым, продолжением друг друга. И как сам Квинт являлся оружием в руках Республики, так и его люди – это меч в его руке. Центурион должен быть уверен в нем, уверен, что сталь не сломается под напором врагов, что клинок не поведет в сторону, что его рука не дрогнет.

К концу второй недели лояльные Сенату силы прибыли в Велерию. По подсчетам Квинта, они составляли семь легионов, не считая гарнизонов пограничных фортов и вспомогательных войск. Легаты ожидали приказов от «Меча Республики», но дни шли, а их все не было. С момента последнего разговора с Кайем больше недели назад, Квинт не видел его. Похоже, что трибун был чрезвычайно занят, занимаясь делами – служба в легионе «Меча Республики» создавала дополнительные трудности. Но в один день, во время возвращения Квинта с очередной тренировки, Кай сам встретил его у палатки и, улыбнувшись, пошел на встречу:

– Здравствуй, ну как проходит знакомство с твоими новыми людьми? – синяки под глазами Кая походили на спелые сливы, только собранные с дерева.

– Продуктивно. Ты плохо выглядишь.

– Да, много важных поручений, знаешь ли обязанности трибуна не такие, как у центуриона – помахал мечом и на обед, – Кай устало улыбнулся, потирая воспаленные от усталости глаза. – Насчет изменников, завтра легионы выступают, Корилл решил не действовать одним объединением войск, а разделить их для защиты большей территории. Нам необходимо отрезать Юния от ресурсов, чтобы они все сдохли с голода. Наш легион выступает на север. Аграрный городок под названием Ситс поднял мятеж, присоединившись к Юнию. Нам необходимо прибыть туда раньше сил противника и не допустить пополнения их припасов.

– Мудро, похоже, Корилл знает, что делает.

– Остальные части плана я разглашать не могу, но знай, что как бы не был хорош в стратегии Юний, у нас есть, что противопоставить ему. А теперь извини, масса дел.

Кай развернулся и пошел в сторону претории лагеря.

«Что же, вот и представится шанс узнать чего мы стоим и, похоже, в ближайшее время» – подумал Квинт.

Кальвус Корилл возглавил свой легион, отдав приказ выступать к небольшому городку Ситс. За время марша не произошло ничего выбивающегося за рамки обыденности. Солдаты просыпались, маршировали до вечера, разбивали лагерь, и все повторялось.

Ночью одного из дней похода поймали нескольких шпионов противника, всех их казнили еще до рассвета. По мере продвижения на север погода становилась все хуже. Периодически холодный дождь накрывал марширующих солдат из-за чего им приходилось кутаться в плащи, гром и удары молний пугали лошадей, наполняя воздух озоном и ржанием. Даже не смотря на весну, Боги, видимо, не собирались одаривать человека благодатью на суровом севере.

Если наблюдать за городом Ситс с холма, он напоминал уложенные в ровные ряды кирпичики с прямыми, как клинки, улицами между ними. Здесь и там виднелись ветряные и водяные мельницы, что для города, существующего за счет аграрного хозяйства, являлось нормой. В этом поселении воплотились современные стремления в архитектуре и жизни людей Республики – склонность к упорядоченности, цивилизованности и гармонии. Хотя бы внешне…

В день когда легион Квинта прибыл в зону прямой видимости города, произошла стычка с конными разъездами противника. Серьезных потерь не было ни у одной из сторон, но теперь противоборствующие легаты знали о присутствии друг друга. Арьергарды и патрули усилили, все были готовы к бою, держа оружие и доспехи наготове. В легионе объявили, что они атакуют город на рассвете.

Квинту снился отец, в последнее время он все чаще являлся центуриону во снах. Обычно старый легат поучал своего сына, давал советы, наставления, как командовать солдатами, как лучше всего планировать атаку, как организовывать отступление. Отец в равной степени уделял внимание как атаке, так и отходу. Он всегда говорил:

«Как бы идеально не было спланировано наступление, единственная мелкая деталь, порой даже независящая от командира, может изменить ход боя, и тогда твоя жизнь и жизни твоих людей будут зависеть от дальновидности и готовности к худшему.»

Но сегодня Луций Марий – командующий двадцатого легиона сидел напротив сына в командирской палатке легиона и молчал. Отец молча смотрел на сына своими усталыми карими глазами. Квинт еще в детстве именно так описывал отца у себя в голове – человек наделенный властью, которого уважали солдаты, боялись враги и почитали в Республике, но с вечно уставшими глазами. И вот сейчас он смотрел на Квинта этими глазами и молчал. Квинт пытался заговорить, спросить у отца почему он молчит, но не мог. Он открывал рот, пытаясь произнести слова, выдавить из себя хоть один единственный звук, но из горла выходил лишь воздух, не обогащенный речью.

Квинт проснулся на рассвете в своей палатке. Вокруг царила неразбериха. Солдаты выбегали из казарм, облачались в доспехи, проверяли оружие и шли на завтрак. Что в королевской армии Астии, что в войске Мерийского султана, что в дружинах северо-западных княжеств и, конечно, в легионах Республики существовал неписаный закон – солдаты должны идти на смерть сытыми. Пусть командующий ценит запас стрел и мечи выше человеческих жизней, но даже он не отправил бы людей в бой голодными.

Впереди атакующих войск всегда шла легкая пехота. Солдаты, вооруженные короткими мечами и метательными дротиками, одетые в легкие кожаные доспехи, должны были разведывать местность и предупреждать о засадах противника двигавшуюся за ними тяжелую пехоту. Когорты легиона остановились примерно в трехстах шагах от первых зданий города. Начавшийся дождь мерно барабанил по доспехам легионеров, капли падали на шлемы, скатывались по ним, просачиваясь за воротник. Люди переминались с ноги на ногу, пробовали легко ли меч покидает ножны, поудобнее брали щит и снова замирали. Квинт стоял перед своими людьми и думал о сегодняшнем сне. Не смотря на все попытки выкинуть его из головы, силуэт отца в командирской палатке и молчание, повисшее в воздухе, не давали ему сделать этого.